Уставшие души

Всё возвращается в прежнее русло, вроде как. Всё становится обыденным, мир становится понятнее, дышать теперь легче, потому что душу не терзает обида вперемешку с непониманием. Альбедо возвращается в жизнь Сяо неспеша, словно они немного откатились к самому началу общения, но теперь он не кажется холодным и отстранённым. Чувствуется интерес, Сяо ощущает себя важным, и это так хорошо и здорово. У него есть хороший друг – пускай неуместные чувства к нему всё ещё сильны, но Сяо давно уже научился с ними жить. Есть вполне хорошие отношения – ну кроме тех моментов, когда Тарталью всерьёз хочется ударить лопатой по глупой рыжей голове. Есть добрый и понимающий отец – ничего страшного, что он говорит с Сяо раз в неделю, когда у них заканчивается что-то из продуктов, потому что они живут на одной территории, но совершенно друг с другом не контактируют. Есть работа – хотя платить могли бы и побольше. Есть стабильность – правда крыша до сих пор иногда съезжает и мощно так, что доставляет определённые... неудобства. В общем, всё хорошо, но не до конца. Могло быть и лучше. Но Сяо не жалуется, потому что знает схему – до пика счастья он не дойдёт и всё вскоре резко покатится на дно. Осталось лишь считать последние спокойные дни, да стараться поменьше надеяться на лучшее, потому что гибель всех надежд будет вещью болезненной. Но пока что всё в норме. – Чисто теоретически... – начинает Сяо одним вечером, пока сидит рядом с Тартальей, закинув ноги на его бёдра, и бездумно на телефоне листает ленты в соцсетях. – Нам было бы нормально вместе жить, ну... прямо полноценно? – Съехаться хочешь? – тут же спрашивает Тарталья, сжимая коленку Сяо, которую до этого рассеянно поглаживал, внимательно смотря какой-то странный сериал про шпионов. – Чисто теоретически, – повторяет Сяо с нажимом. – Пока я к такому не готов. Мы всего пару месяцев вместе. – Но знаем друг друга давно и ты забыл прошлые несколько месяцев отношений, – его рука скользит вниз по ноге, добираясь почти до пятки, а потом снова возвращается к колену. Сяо на момент от этого жеста ощущает... определённый интерес. – Ты и так здесь много времени проводишь. Мог бы переехать. Если Сяо переедет, то у него не будет больше поводов сбегать отсюда, если ему станет дискомфортно. Вернее, когда ему станет дискомфортно. Хотелось бы верить, что эти отношения становятся крепче и лучше, но слишком часто возникает желание сбежать и спрятаться. Сяо не знает, как избегать постели, когда ему не хочется – а такое бывает порой от усталости и тревоги, – поэтому просто говорит про дела дома, но с переездом придётся... просто терпеть. Иногда ему очень надо побыть одному в полной тишине, а Тарталья бывает прилипчивым и, опять же, сбежать от него не выйдет. Ну и бывают моменты, когда агрессия обостряется до таких пределов, что Сяо становится страшно за свою сохранность, потому что не всегда им обоим удаётся вовремя остановиться. В такие моменты он, как правило, тоже сбегал с напряжённым «нам надо успокоиться», но куда сбегать из места, в котором живёшь? Редко, конечно, всё это бывает, но оно бывает. Зачем тогда Сяо вообще про это заикнулся? Просто рядом с Тартальей он не так много думает об Альбедо, поэтому имеет смысл совсем с ним съехаться, чтобы окончательно перетянуть влюблённость в другую сторону. А то сейчас Сяо мотает туда-сюда, что не способствует восстановлению и так уже пошатанного душевного равновесия. Кажется, будто рядом с Аяксом чувства к нему возрастут, Альбедо забудется и Сяо станет спокойнее. Жаль, что ему просто кажется. Потому что с Тартальей спокойно вряд ли станет, если Сяо так же будет любить Альбедо, а перестать любить Альбедо, к счастью или сожалению, невозможно. И Тарталье это явно не нравится. – Ты опять с ним общаешься? – спрашивает он хмуро через пару дней, когда мельком видит телефон Сяо с открытым чатом. Приходится перестать улыбаться влюблённым идиотом, потому что ситуация вырисовывается не самая приятная. – Да, встретились недавно, он извинился, – Сяо не считает нужным скрывать подобное. – И ты его простил? – уточняет Тарталья с той саркастичной интонацией, которая говорит о том, что грядёт скандал. Соврать не получится. – Да, – Сяо вздыхает и блокирует телефон, так и не дописывая сообщение для Альбедо. – Я не хочу друга терять. – Ты вот просто взял. И простил. Сразу же. Да? – продолжает расспрашивать Тарталья, делая многозначительные паузы с каким-то ублюдочно-театральным видом. Сяо в ответ просто кивает, сдерживая желание закатить глаза. – Так… Сейчас поправь меня, если я ошибаюсь. Твой Альбедо ведёт себя, как говно, игнорирует, закатывает скандал, а потом пропадает, и ты его в первый же удобный момент прощаешь, – он складывает руки на груди, глядя на Сяо с мрачным серьёзным осуждением. – А меня две недели динамил из-за куска торта. – Он был последним. – Две недели, Сяо. – Я просто попросил оставить мне от торта хотя бы один кусок, а ты его весь сожрал. – Я был голодный! – Целый торт, Аякс. Как в тебя вообще столько влезло? – Ты опять хочешь посраться из-за торта? – Это ты начал сраться из-за торта! – Я тебе про Альбедо сказал. Какого хрена перед ним ты стелешься, а я… – Тарталья вдруг часть боевого запала теряет, становясь каким-то растерянным, но почти тут же спрашивает с наглым сарказмом. – Я тебе собака, что ли? Вот в этот момент надо бы смягчиться, сказать что-нибудь утешающее, потому что Тарталья явно задет. Но Сяо так не умеет. С Тартальей, во всяком случае, потому что он не выглядит тем, кому нужно хоть какое-нибудь утешение. Они привыкли собачиться, привыкли никогда не извиняться, привыкли вытирать друг о друга ноги, поэтому и сейчас в Сяо преобладает не самая лучшая его сторона для ведения переговоров. Нет, сейчас в нём проснулось застарелое усталое бешенство от отсутствия торта, а ещё сильное недовольство тем фактом, что Тарталья на Альбедо кидается. Потому что Альбедо не заслужил. Да, он повёл себя странно, но Сяо примерно догадывается, почему он так поступил. С Люмин всё сложно, Сяо это ещё сильнее усложняет, пришлось отстраниться. И Альбедо же извинился – искренне, с явным раскаянием. Поэтому Тарталья как-то зря быкует. – Ага, сука рыжая, – шипит Сяо рассерженно, даже не думая сейчас играть в «Ну что ты? Какая ещё собака? Ты мой хороший, дорогой и любимый, пойдём кушать мороженое и обниматься». – А ты у нас какая драная сука тогда? – Тарталья тоже распаляется всё сильнее, щуря в гневе глаза. – Сяо, я в курсе, что у нас нет неземной любви, но это охрененно унизительно уже. За Альбедо он хвостом носится, а на официального парня – ноль внимания. – Ни за кем я не ношусь! – Сяо вскакивает с места, да только это не очень помогает – Тарталья его значительно выше. – Мы просто друзья! – Такие же друзья, как раньше? Уже успели потрахаться или ждёте, пока Люмин помещение освободит на вечер? – Это уже идиотизм, – Сяо складывает руки на груди, показывая, что обвинения нелепы. Хотя долей себя признаёт, что они не так уж беспочвенны. Всё-таки с Альбедо они делали порой больше, чем обычно могут друзья. – Я тебе ни разу никак не изменял, даже не смей меня в этом обвинять. – Ладно, – Тарталья усмехается с горькой иронией, разводя руками в стороны. Делает пару шагов, глядя куда-то в стену, а потом поворачивается к Сяо с какой-то мрачной решимостью. – Ты говорил в начале всего этого, что почти забил на чувства к нему. Можешь сейчас, глядя мне в лицо, сказать, что не влюблён в Альбедо? Сяо моментально открывает рот, собираясь подтвердить, потому что это поставит в споре если не точку, то запятую, и можно будет на время проблему задвинуть, а там он как-нибудь справится. Вот только взгляд у Аякса препарирующий и холодный, под таким почему-то не выходит нагло соврать. Поэтому рот закрывается, а взгляд неловко опускается в пол. Тут должно быть виноватое «прости» и заверения в том, что Сяо скоро Альбедо забудет, но он себе это уже столько раз обещал, а Альбедо как был в голове и сердце, так в них и остаётся. Его правда нереально не любить. Такого хорошего, родного, прекрасного… – Замечательно, – выражение лица Тартальи ничего хорошего не обещает. – Дай угадаю. Альбедо весь хороший и правильный, его ты не заслужил, а вот меня – ещё как. – Заткнись. – Ну почему же? Я ведь гандон, который только для мазохизма нужен, да? – Аякс. – Я прекрасно вижу, что тебе некомфортно, что ты сбегаешь и часто хочешь высказаться против чего-то. Но молчишь, – он делает паузу, кивая самому себе. – Молчишь и возвращаешься, но не из большой любви, а просто потому, что тебе нравится страдать. – Ты сам не лучше, – бросает Сяо, ища взглядом свою одежду, чтобы просто уйти, потому что его от ярости начинает неслабо перетряхивать. – Мне по кайфу гавкаться и драться, потому что я люблю соперничество и сопротивление, – возражает Тарталья тоном человека, который себя отлично знает и понимает. – Я ни разу не сбегал и мне не было плохо с тобой, – на это Сяо возразить нечего. – Так что, Сяо? Я прав? Считаешь себя маленьким дерьмом, которое все пинать должны? Так почему пинки от Альбедо тебя не устраивают? В голове что-то щёлкает, потому что это уже крайне больная тема. Да, Сяо считает себя не заслуживающим никакой любви, но смеяться над этим никому не позволит. С прыжка он на Тарталью кидается, намереваясь повалить на пол и в лицо ему заорать, чтобы хоть часть кипящего гнева выплеснуть, но Тарталья уворачивается, хватая Сяо за локоть и пытаясь заломить руку. Получает на это пинок в колено и удар в лицо, а потом уже Сяо ощущает боль в боку, куда прилетело колено Тартальи. Надо остановиться. На запале ярости Сяо снова кидается в бой и на этот раз валит на спину уже успешнее, правда тут же оказывается сам на неё перевёрнут и прижат к полу. Возле рта удачно оказывается чужое предплечье, и он не отказывает себе в порыве его укусить со всей силы, оставляя кровавый след и вынуждая Тарталью вскрикнуть сдавленно от яркой боли. Надо остановиться. Левую сторону лица обжигает унизительная пощёчина, поэтому Сяо так же унизительно бьёт Тарталью по яйцам ногой, потому что больше ни до чего дотянуться не может. В моменте совершенно забывается то, что они вообще-то любовники. Нет, сейчас Тарталья главный враг на свете. – Сука! – удаётся из-под него вывернуться, пока он держится за пах, но почти тут же ногу Сяо хватают и… Надо было остановиться. Сяо неловко падает, мощно ударяясь головой о край тумбочки рядом. Бровь почти возле виска вспыхивает острой болью, всё звенит некоторое время, а в глазах темнеет. Кажется, Сяо падает на пол. Кажется, его больше не бьют. На момент даже кажется, что он умер. Но с трудом тело само собой встаёт на ноги. Кругом всё слегка расплывается, но спустя секунды Сяо удаётся сконцентрировать на ошарашенном Тарталье взгляд. – Сяо… – он делает шаг навстречу, но Сяо предупреждающе вскидывает руку, морщась слабо от боли. Вряд ли это сильнее того, как у Тартальи болит пах, но приходит осознание. Ещё бы немного и всё кончилось бы куда плачевнее. Либо глаза мог лишиться, напоровшись на острый угол, либо же виском бы на него упал. – Сяо, посмотри на меня, пожалуйста, – в охриплом болезненном голосе Тартальи искреннее беспокойство, хоть он всё ещё сгибается слегка от боли. – Всё нормально? Голова не… – Нормально, – обрывает его Сяо, ощущая бешеное желание сбежать. Это уже опасно. Это не поцапаться слегка, а потом жарко потрахаться, это реальная угроза жизни. – Я пойду. Нам надо успокоиться. – Да погоди, куда… Сяо молча и решительно идёт в коридор прямо в домашней одежде, сдёргивая с вешалки своё пальто. Засовывает ноги в кроссовки, хватает рюкзак и просто уходит, не говоря ни слова. На душе невероятно погано, голова гудит, болит бровь и ушибленный бок, да и затылком о пол его хорошо так приложили. Никогда раньше до такого не доходило. Максимум, поцарапаться, покусать, но всего один раз ещё в прошлые отношения у них до травм дошло. Иронично, что тогда это было из-за ссоры насчёт Альбедо и сегодня так же. Кажется, это опять конечная. Не выйдет у них ничего. Уже на улице Сяо понимает, что в таком виде домой нельзя – отец опять будет настаивать на том, чтобы он от Тартальи ушёл и не важно, что Сяо уже большой мальчик. Хотя вряд ли он большой. Потому что сейчас ощущает себя каким-то малолетним дебилом, который выдумал хрень, принял её за истину и потому страдал всё это время. Ещё и Тарталью втянул в эти идиотские отношения. Но как себя вообще понять и как правильно действовать в этой ситуации? Сяо счёл себя заслуживающим всей этой боли, и он её правда заслужил. Сяо искренне верил, что со временем станет лучше, любовь к Альбедо стихнет и забудется. Она даже стихла за время молчания, но как только Сяо увидел его недавно снова, то всё снова разгорелось пожарищем. Ясное дело, что Тарталья ощутил себя уязвлённым и покинутым. У них ведь всё начало налаживаться, Сяо правда думал, что можно попробовать жить вместе где-нибудь через полгода или год, а тут… Но Альбедо он точно не винит. Во всём виноват один только Сяо, он это понимает. – Ты был прав, мне некомфортно, – сообщает Сяо вместо «привет», когда Альбедо открывает перед ним дверь и испугано замирает на пороге, потому что наверняка увидел кровь на лице. – Но я надеялся, что станет хорошо. – Ты… – Я жалкий позорный неудачник, но мне больше некуда пойти. Можно кровь отмыть и попросить одежду? Альбедо вздыхает, отступая в сторону, чтобы Сяо впустить. – Оставайся на ночь, уже поздно. Люмин всё равно у брата. Это плохо. Это ужасно. Это отвратительно, и за это так жутко стыдно, что хочется провалиться сквозь землю. Но Сяо всё равно от последней новости ощущает пугающую на фоне всего случившегося радость.