Особая честь

       Коридор второго этажа сохранил призрак былой роскоши. Высокий потолок пошел трещинами и обвалился глыбами. Но местами сохранилась детализированная лепнина змей, щерящих пасти в яблоневых ветвях. Обесцвеченные стены крошились, подле них стояли мертвые картины: черные полотна в массивных рамах. Но время ничего не смогло поделать с колоннами и арками из зеленого камня: он посерел от пыли и только.       Драко по пятам преследовало эхо его собственного дыхания и тревожное ощущение, словно дом покидали в спешке, побросав все, как было. У стены почерневшая коряга в форме лисы или кошки на боку. Словно ребенок в сердцах бросил игрушку, потому что мать велела заняться учебой. Но он вот-вот вернется.       А на консоли — ваза, на дне которой скукожилась уродливая икебана. Проходя мимо, Драко остановился как вкопанный, периферией зрения уловив, что что-то не так. Он огляделся. Нашел зеркало на стене напротив, изъеденное черными пятнами пустоты. В отражении увидел не себя, а темноволосую женщину в платье старого кроя с широкими рукавами и поясом под грудью. Напевая, она ставила в воду три алые розы. Драко не то смог услышать, не то вообразил ее нежный голос.       Юноша обернулся. Никого. Ваза со сгнившим цветком на прежнем месте. Драко подошел ближе. Консоль оказалась чистая от пыли и новая.       — Ничего не трогай, — приказал Темный Лорд, остановившись.       Он не пошел дальше, пока юноша не нагнал их с Сайроном. Это было лишним: Драко бы и не подумал ни к чему прикасаться. Он бы с радостью убрался из этого убежища. Сию секунду, правда!       С домом было что-то не так. Зациклившееся на прошлом зеркало — это ничего, бывает. Оно такое древнее, неудивительно, что чары сбоят. Но изнутри съедала беспричинная тревога. Тяжелый воздух оседал на коже липким холодом и страхом сгинуть во времени. И исчезнуть.       Кабинет, в который их привел мистер Сайрон, был плотно увешан картинами и обставлен громоздкой мебелью со змеиной резьбой. Оказалось легко вообразить, каким уютным он был века назад при свете ажурных канделябров и под шелест тонущего леса за окном да треск поленьев в камине.       Ныне же воздух дышал запустением. На полу лежал плотный ковер пыли, истоптанный картой жизни: похоже, Сайрон, размышляя, часто ходил туда-обратно вдоль стола. От стола к окну. От окна к пузатому трюмо в углу, которое было заставлено алкоголем. Судя по следам, этот маршрут никогда не менялся.       Он и сейчас направился к мини-бару. Выбрал бутылки бирюзового вина и виски и, взвесив их на ладонях, спросил:       — Так чем я обязан визиту, Милорд?       Неназываемый занял кресло за столом лицом к окну.       — Мне нужны координаты поместья Поттеров. — Ответил он.       Руки Сайрона опустились.       — Это из-за мальчика Поттеров? Мне показалось, что Вы, ну, передумали.       Драко изогнул бровь, недоумевая, когда сквиб успел прийти к такому выводу.       — Я не… — Лорд качнул головой. — Сайрон, пока существует пророчество, я не смогу привлечь новых сторонников, которые находятся в правовом поле. Своих сторонников, а не… — поджав губы, он взглянул на Драко и не стал заканчивать мысль. — А в таком случае я мог и не возвращаться. Это просто беготня по замкнутому кругу.       Сайрон недоверчиво взглянул на Неназываемого из-за плеча. Лорд вздохнул и сказал:       — Гойл уже неделю не может прийти хоть к каким-то договоренностям с лидером Польской оппозиции. Он заинтересован нашим опытом в Болгарии, вот круги и наматывает. Но он боится открыто занять сторону. И он не один такой. Никто не станет рисковать своей репутацией и свободой и открыто поддерживать человека, которому суждено погибнуть и проиграть. Я должен решить эту проблему.       — Как? — спросил старик. — Убив Гарри Поттера?       Лорд промолчал.       — В глазах каких людей Вы станете надежным сторонником, убивая детей? Я слышал о гибели того мальчика, Седрика Диггори. Скажите, это сделали Вы?       Драко прикрыл глаза. Он знал. Все это время знал, что Темный Лорд убил Седрика Диггори. Но юноше просто было не до одного мертвого мальчика, с которым он и не общался никогда толком. Тут бы самому не начать завидовать мертвым.       Но услышать прямой вопрос и тишину в ответ оказалось как встать под ушат ледяной воды. Это слишком. Диггори был ровесником Драко. Если Лорду так легко убивать детей, то он не имеет права даже произносить слово «будущее».       — Это был Хвост. — Сказал Неназываемый.       Драко выдохнул одновременно с Сайроном. Сквиб грохнул бутылку виски обратно на трюмо и открыл вино.       — Как ты верно подметил, убийство Гарри Поттера имеет свои репутационные издержки. Сейчас появился шанс развенчать пророчество вовсе. Для этого я и ищу поместье Поттеров.       Сквиб обернулся к Лорду с виноватой улыбкой.       — Признаться, я сомневался, — сказал он. — Наверное, я не должен был. Но эти слухи. Милорд, я бесконечно рад, что с Вами всё в порядке.       Лорд дернул уголками губ, не поднимая взгляда от сложенных на столе рук. Мистер Сайрон разлил напиток, пахнущий ягодами и можжевельником, по двум бокалам: Неназываемый велел убрать третий.       — Позвольте старику сказать тост, — попросил сквиб, присаживаясь напротив Лорда в гостевой стул.       Волшебник кивнул, и Сайрон поднял бокал.       — Я бы хотел выпить за то, чтобы болото зацвело.       — За то, чтобы зацвело, — вторил Лорд, как затихающее эхо.       Мужчины выпили.       Драко убедился, что не нужен сейчас Темному Лорду, и отошел от стола, разглядывая стены, увешанные картинами, да сгнившие книги на стеллаже. Жаль, что Неназываемый не разрешил сделать хотя бы глоточек вина: во рту горчило от пыли. И от чувства, будто бы Лорд вычеркнул Драко из беседы.       Сайрон хмыкнул и сказал:       — А еще говорят, что всякий магический род бесконечно воссоздает сам себя. Прошло уже больше десяти минут, а юный Малфой молчит. А я всё жду: когда уже мне посоветуют сделать ремонт? Разумеется, из лучших побуждений.       Драко крутанулся на пятках. Чего этот старик прицепился к нему на ровном месте?       А Темный Лорд рассмеялся.       Драко воззрился на его враз помолодевшее лицо и кровавые глаза, зрачки которых расползлись двумя широкими кругами. Юношу захлестнула обиженная зависть: чего такого остроумного сказал Сайрон? Глупость ведь какую-то сморозил! А Лорд смеется. Над словами Драко он ни разу так не веселился.       Успокоившись, Неназываемый сказал:       — Ты никогда не казался мне злопамятным!       — Я не злопамятен, Милорд, — заверил сквиб. — Но, согласитесь, у Абракаса был особый талант: такого захочешь, не забудешь!       Драко прокашлялся и вежливо сказал:       — Прошу извинить, что вклиниваюсь в чужой разговор обо мне и моем покойном деде. Но хотел бы заверить, что у меня и мысли не возникло раздавать непрошеные советы, касающиеся ремонта! — Он выдержал паузу и закончил: — Перед ремонтом не помешало бы сначала хотя бы убраться.       Неназываемый опустил голову, пряча улыбку. Драко убедился, что он не злится, и демонстративно отбыл к окну. Разговор был окончен.       Сайрон сварливо проворчал:       — А я то, старый дурак, уже было решил, что у Малфоев родился первый в Роду милый ребенок!       Окно пересекала трещина толщиной с палец. Драко вздохнул прелый болотный запах — все лучше вековой затхлости. А про себя он недоумевал: какими такими заслугами старый сквиб заслужил благосклонное отношение Темного Лорда? И ладно, что Неназываемый находит его шутки забавными. Не такая уж и великая честь — быть главным шутом! Но Сайрон чувствовал за собой право допрашивать Лорда, причастен ли тот к убийству! Кто другой посмел бы? И сколькие получили бы ответ?       Неподалеку заголосила птица. Пытаясь отвлечься от угрюмого настроения, Драко оперся на подоконник и вгляделся в раскидистые кроны. Он напоролся ладонью на что-то шершавое с острым углом. Оно качнулось вниз, и Драко отпрянул, испугавшись, что что-то доломал.       Но это оказалась просто рамка для колдографии с серебряной окантовкой, лежащая лицом вниз. На черном заднике рядом со сложенной ножкой — белый росчерк пера. Драко бросил беглый взгляд и замер, прочтя имя, которое в последнее время неслось за ним из далекого прошлого по пятам.       «Спасибо за искру, Марволо.       А.Б. Малфой».       Драко обернулся.       Разговор наконец вернулся к цели визита. Лорд рассказывал Сайрону, почему Люциус решил, что поместье Поттеров закрыто. Сквиб кивал с видом эксперта. Очень смешно. Драко решил, что вряд ли кто-то заметит, если он быстренько одним глазком посмотрит, взял рамку и перевернул.       Это была испорченная колдография, из тех, которые не выставляют напоказ, но хранят в особых альбомах. Старое, уже выцветшее изображение круглого стола под гербом из светлого металла. В треугольник вписана женщина с волосами, стилизованными под языки пламени. Она не то горела, не то сама огнем была. За рамой скрещивались волшебные палочки.       За столом скучающая толпа народа. Около тридцати человек, не меньше! Никто не подозревает, что их снимают: кто разглядывает маникюр, кто шепчется с соседями, кто кидает взгляд от объектива на наручные часы и обратно.       В центре кадра трое.       Абракас не создавал то ощущение непримиримой брюзги, каким казался на портретах. Взглянув в объектив, молодой мужчина усмехнулся и наклонился к уху темноволосого соседа. Тот, задавив заговорщицкую ужимку, тоже посмотрел в камеру.       Драко встретился взглядом с Темным Лордом.       Он был таким смешно-молодым! Вьющиеся волосы прядка к прядке уложены набок, на лице ни следа Темной Магии, выражение глаз с человеческим зрачком на порядок мягче, чем сейчас. Даже когда нарочно въедливо щурился, глядя исподлобья, и криво улыбался, юность все равно съедала почти всю угрозу.       Абракас откинулся в кресле и мгновенно превратился в портретного брюзгу.       По левую руку Темного Лорда сварливо покачала кудрявой копной женщина, которую Драко чуть было не принял за родную мать.       Но у Вальбурги Блэк были черные волосы и стервозный залом бровей. Она красила губы темной помадой и носила корсеты, которые Нарцисса обзывает узаконенной пыткой. А еще она чувствовала за собой право склониться к уху Темного Лорда и процедить что-то очевидно-брюзжащее. Один в один — Нарцисса в моменты просветления сына.       Неназываемый перестал угрожать камере и поправил галстук. Абракас посмурнел.       Кроме этих троих, Драко смог узнать всего несколько человек:       Своих дедушку и бабушку по материнской линии: скуластого и кудрявого Сигнуса Блэка и блондинистую Друэллу Блэк с младенческими чертами лица, из-за которых она казалась юной в любом возрасте.       Луи и Берри Паркинсоны, которых Драко знал по портретам в их родовом поместье.       В тисках заботы двух взрослых ведьм стеснялся и что-то лепетал подросток со знаками отличия Слизерина на пиджаке. Из-за школьной формы Драко в первое мгновение подумал, что на колдографии из прошлого столетия каким-то образом оказался его однокурсник Теодор Нотт. Но, разумеется, это был всего лишь его отец, Нотт-старший. Только теперь Драко в полной мере понял, что имел в виду Тео, когда говорил, что он пошел в отца.       Мистер Крэбб так лихо таскал конфеты из кармана, что его внуку Винсенту еще учиться и учиться.       Мистер Гойл на противоположной стороне стола разглядывал впалые щеки в карманное зеркальце под внимательным взглядом леди Гойл, покойной бабушки Грегори.       В кадр ворвался колдограф — стройный молодой человек со светлыми кудряшками. Люди синхронно повернулись к камере, а их лица стали серьезными, как принято на постановочных портретах. Мужчина в меховом жилете с долей насмешки выдвинул для юноши пустой стул. Тот не растерялся, сел и, важно кивнув в знак благодарности, посмотрел в камеру. Этим юношей оказался Сайрон. В том возрасте его усики походили на тараканьи. А еще, судя по его лукавому кошачьему взгляду, шалость удалась.       Кадр начался заново.       — Ты сохранил ее, — сказал Темный Лорд за спиной Драко.       Сайрон поднял глаза от разложенной на столе карты с пометками Темного Лорда и обернулся. Его и без того худое лицо заострилось и посерело. Сквиб прыгнул к Драко через половину кабинета и потянулся отобрать колдографию. Но Неназываемый перехватил первым. Он взглянул на изображение, а потом перевернул, подписью вверх.       Сайрон всплеснул руками и прошипел:       — А у меня осталось хоть что-то, кроме нее?       — Жизнь, — ответил Неназываемый.       Сайрон покачал головой, как будто не понимал, как объяснить элементарные вещи человеку, который этих вещей не понимает. А потом он улыбнулся со слезами на глазах.       Драко уже видел такой апатичный и безнадежный взгляд у Николаса. В ушах юноши звоном встали слова Лорда о людях, у которых не хватило смелости. И он понял вдруг, что у Сайрона тоже ее не хватило. Сквибу подходило это пустое полуразвалившееся убежище, сохранившее лишь призраки былой жизни. Оно продолжает существовать только потому, что время еще не закончило убивать его.       Вот такая это была улыбка.       — Я заберу ее, — сказал Лорд.       Сквиб тяжело и шумно задышал. Он вперил в Драко тяжелый злой взгляд, но растянул дрожащие от злости губы в улыбке и сказал:       — С радостью верну вещь ее владельцу.       Драко неверяще и волнительно посмотрел на Темного Лорда: выходит, когда-то его звали Марволо Гонт.       Неназываемый спрятал рамку во внутреннем кармане, и они с Сайроном вернулись к обсуждению местоположения поместья Поттеров.       Сквиб был взвинчен. Склонившись над картой, он взлохматил волосы, затем резко выпрямился, но снова упал на руки. Наконец, не вытерпев, он повернулся к Драко и пролаял:       — Принеси маркер!       Драко мгновенно заразился его агрессией и колюче переспросил:       — Что еще за маркер?       — Это так сложно для тебя?!       Цокая языком и качая головой, старик облетел стол. Он так сильно дернул ящик, что едва не вырвал его.       — Я вообще не должен нарушать личное пространство Темного Лорда, чтобы ты знал! — прорычал он. — Никто не может, кроме тебя!       Пошарив внутри, он достал черную приплюснутую палочку с колпачком, который содрал зубами. Собаки так же обгладывают кости. Злость сквиба лезла изо всех щелей, но выглядела не опасно, а нелепо! Драко сверился с реакцией Темного Лорда. Он ожидал, что Неназываемый пресечет истерику, закатанную в его присутствии. Лорд хмурился, вертикальные зрачки стали шириной с нить. Но он выжидающе смотрел на Драко, словно ждал его реакции.       Склонившись над картой с этим своим маркером, Сайрон процедил:       — Когда Милорд представил тебя своим помощником, я подумал о Регулусе. Но теперь, боюсь, понимаю характер помощи, которую ты оказываешь.       Драко втянул воздух носом. Легкие заполнила яростью, а не кислородом. Он поймал взгляд Темного Лорда и процедил:       — Милорд, но ведь магия на некоторых из нас отдохнула! Чем он будет искать поместье Поттеров? Чудо-маркером?       Сайрон поднял изуродованное ядовитой ухмылкой лицо.       — Это ярчайший пример того, как можно выставить себя на посмешище, пытаясь казаться лучше других! Ответ все это время был у тебя перед глазами, но зашоренность не позволяла увидеть его. Малфоевская черта. Когда-то твой дед прожил в таком убежище несколько дней, но так и не понял, что происходит, пока его не ткнули носом. Помню, как он потом возмущался! Так что я знаю по опыту, что тебе очень не понравится то, что я сейчас скажу.       Он подошел к Драко и протянул руку, как будто хотел потрепать его за подбородок. Но он замер в полудвижении и спросил у Темного Лорда:       — Трогать можно?       — Нет.       Сайрон сунул обе руки за спину. Драко едва не расхохотался от абсурдности ситуации: нелепая замешка ничуть не смутила сквиба. Оскал на его лице стал еще шире. Так и хотелось рявкнуть: «Смотри, не тресни!».       — Забыл сказать! Добро пожаловать в родовое имение достопочтенного Салазара Слизерина!       Злое веселье Драко рухнуло ему в желудок до тошноты. Он покачал головой. Сквиб, цепко следя за лицом и глазами юноши, пропел:       — Обожаю смотреть, как чистокровные снобы сталкиваются с суровой реальностью.       Юноша посмотрел на Темного Лорда, ожидая какой-нибудь реакции. Он надеялся увидеть его возмущение или насмешку над абсурдной ложью сквиба. Сайрон тоже обернулся и заметил с некоторой обидой:       — Вы не выглядите удивленным.       Лорд приподнял бровь.       — Я почувствовал родственную магию, как только переступил порог. Всё ждал, когда ты уже похвастаешься. Как тебе удалось найти поместье Салазара?       Сайрон разгладил несуществующие складки на жилете и с преувеличенной скромностью заверил:       — Моих заслуг здесь немного, Милорд. На поместье вышла магловская туристка. Она ушла на болота в двадцать пять лет, а спустя полчаса вышла девяностолетней. Инцидент вначале взорвал магловские газеты, но потом набежали скептики, и история стала просто еще одним мифом, в которые верят только... — он присвистнул и покрутил пальцем у виска. — Но я-то знаю, что подобные мифы почти всегда творят волшебники. Или дома волшебников.       Договорив, Сайрон взглянул на Драко, скорчил приторно-жалостливую мину и обрадованно спросил:       — Ничего не понимаешь, да?       Драко почувствовал в кармане спортивных штанов волшебную палочку. Бомбардой бы подпалить старику усы, чтобы больше не задирался! Пока юноша мечтал и сомневался, Сайрон уже бросился давиться собственным ядом:       — Удивлен, что наследник Малфоев не знает таких элементарных вещей, конечно. Но даже магия не может скрыть что-то совсем. Вообще. А огромное поместье, пропитанное вековой магией, — подавно. Но чистокровки нашли выход. Ты хотя бы знаешь, как закрывается поместье, будущее магической аристократии?       Драко не знал, как реагировать. Молчание сквиб с упоением вывернет в глупость и необразованность. Но начать отвечать на весь этот истерический вздор — значит позволить втянуть себя в этот уничижительный монолог.       — Когда закрывают поместье, его предают забвению. Но у всего есть последствия. Игры со временем делают пространство неустойчивым и злачным. На месте закрытого поместья всегда царит холод, пробирающий до самой души, — то ее страх исчезнуть; по пятам бродят призраки прошлого; стороны света меняются местами.       Драко не стал сдерживать себя и закатил глаза: а то он не знал. Сайрона ничто не смущало, он продолжал говорить почти ласково:       — Но вот незадача: когда чистокровки выдумывали свои ритуалы, маглы еще не заселили каждый клочок суши. Это потом они расплодились, как тараканы. И теперь по всему миру гуляют плюс-минус одинаковые истории об аномальных местах. А маглы так уж устроены, что очень любят пугаться, когда думают, что всё не по-настоящему. А здесь еще и Дойл со своей псиной до кучи влез! Так что на болота Девоншира туристы очередями прут. Это был только вопрос времени, когда воля рода проявит себя. Но тебе, наверное, интересно не это, а как же я, ошибка магии, смог осквернить святая святых магической аристократии — родовое поместье!       Сайрон достал за цепочку часы без циферблата и покачал перед лицом Драко.       — Тебе твои предки завещали магию, а мои мне — эти часы. Видишь ли, они зарабатывали на взломе закрытых поместий. Они неплохо обогатились, чтобы ты знал. Ох, какое это было время!       Сквиб прижал часы к сердцу.       — Расцвет родовой магии! Время возможностей! Каждый второй мечтал основать свой собственный род. Каждый пятый делал это! Новые фамилии на гобеленах только и успевали появляться. А вместе с родами строились и имения. Одно краше другого. Иные лезли в долги, лишь бы их фасаду завидовали. И все грызлись друг с другом, как дворовые псы. Войны уничтожали слабых. Поместья закрывались. И тогда нашлись те, кто подумал: а зачем всем этим пафосным домам, ломящимся от золота и магических книг, прозябать в небытие? Вот скажи мне, Малфой, чего ждут все эти Дома? Большинство Родов прервались и уже никогда не дождутся своих наследников. Чего добру пропадать?       Драко слушал его с ненавистью. Он против воли представил, как этот человек хозяйничает в заброшенном кабинете Люциуса. А его дармоеды в парадном холле Мэнора, хихикая, прикуривают косяки о камин, через который Драко впервые самостоятельно переместился в дом Ноттов. И то, как отвратительно корежит вонючего бомжа на ковре ручной работы, привезенном Максимилианом Малфоем из Индии.       — Эх, жаль, что мне не довелось застать то время лично! Веселые же деньки, должно быть, были!       Воздух похолодел и сгустился. Драко ощутил напряженное, словно наэлектризованное пространство за пределами тела. Со сквиба мгновенно облетела вся бравада. Он вытаращил глаза и затараторил, заикаясь:       — Э-эй, парень, пре-прекращай это…!       Неназываемый резко поднялся и рявкнул:       — Успокойся! Живо на улицу!       Драко посмотрел на Темного Лорда большими влажными глазами. Чем он заслужил его гнев и грубость? Это нечестно! Неназываемый и сам должен злиться! Как он может защищать сквиба после того, как тот проник в дом его предков и разворовал его? Разорил поместье Салазара Слизерина. Это уму непостижимо! Так не должно быть. Магия Драко хотела справедливости.       Лорд налетел на Драко, схватил его за плечи и, сильно встряхнув, вкрадчиво сказал:       — Драко, мы находимся внутри закрытого родового поместья. Ты сейчас убьешь нас и еще кучу народа в холле. Останешься потом один посреди трупов и нигде. Поэтому будет лучше, если ты выйдешь и подышишь свежим воздухом.       Драко все еще не понимал, как работают часы Сайрона, но был рад услышать, что поместье закрыто. Хотя это не отменяло того факта, что дом, принадлежащий одному из основателей Хогвартса, превратили в притон. Но какими бы ни были те люди внизу, Драко не хотел бы стать причиной их гибели. Он и так в последнее время слишком часто видит смерть.       Драко развернулся на пятках и вышел вон.       Он прошел по затхлому коридору и спустился в холл с чувством обиды и злости. Салазар Слизерин заслуживает элементарного уважения за свой вклад в историю. Можно как угодно относиться к Магической Аристократии в целом: ненавидеть, завидовать, не понимать, бояться. Но Род Слизерин должен оставаться неприкосновенным.        Вечеринка в Холле была в самом разгаре. За столом вели шумные споры и разговоры. По разные стороны зала отсиживались двое сквибов с кровавыми пузырями на губах и гематомами на лицах. Судя по их пьяно-волчьим взглядам в сторону веселой парочки, танцующей в центре, они дрались за честь той самой пышногрудой леди, которую из толпы выудил Темный Лорд.       У входной двери, рядом с разбитой вазы худощавого мужика свалил приход Последнего Поцелуя. Поглаживая круглый фарфоровый бок, он бессвязно лепетал любовные признания.       Драко поспешил на свежий воздух, пока шанс стать убийцей все еще казался ему угрозой, а не редкой возможностью.