узлы

      

Это место, где все лишено смысла, где мы одновременно потерялись и нашлись. Бездна.

Барноли Мулани, «Шепот Бездны»

      

      2 день месяца холода              Кулеро всегда был одинаковым — бесконечный летний зной, насекомые размером с ладонь и куча туристов. Но, по крайней мере, это была не Карнака. Если Кулеро был терпимым городом, даже в самый разгар летнего сезона, то Карнака всегда оставалась отвратительна. Работа была неблагодарная, но он считал за благо оказаться здесь, среди воняющей шумной толпы, карманных воришек и местных разводил, а не в центре пылевой бури рядом с торчками, бандами и подыхающими шахтерами.       Хотя ситуация с бандами в Кулеро была намного серьезнее, чем в Карнаке. Двое невинных влюбленных решили прогуляться ночью по пляжу? Очень скоро они окажутся товаром на человеческом рынке островов архипелага. Необходим обмен валюты? Добро пожаловать в банк — в результате сложных махинаций к концу отпуска вы останетесь должны казне Кулеро. Две трети населения так или иначе были преступниками — и все потому, что преступная сеть была одна, и даже маркиз застрял в ней, как жирная муха. В таком переполненном месте с приливами и отливами приезжих бизнес шел легко. А там, в глубине всего, доступной только тем, кто родился и вырос на улицах Кулеро, жизнь была полна ужасов, которых не существовало для чужаков.       Карнака все равно была хуже.       Марло курил, сидя на окне и свесив ногу наружу. Внизу, на мостовой, народ струился по улице или останавливался, чтобы поглазеть на изукрашенные зеленым мхом деревья и камни и на ручей, что спускался с вершины холма широким серебристым водопадом. Местность вокруг была живописной, всегда привлекала толпы людей.       Прямо у здания, где он сидел, мужчина прижал женщину к стене и на что-то уговаривал. Вряд ли домогательство — посреди бела дня с таким количеством глаз. Но женщина вжалась в стену и то и дело неловко смеялась.       Марло прищурился и, зажав в зубах сигарету, потянулся к дешевой бутылке водки и стопке, стоящим на столе. В конце концов, только последние алкоголики и варвары пили прямо из бутылки. Он неторопливо наполнил стопку, потом вытянул руку вперед и вылил содержимое вниз, прямо на голову мужчине. Тот отскочил от женщины и со злым выражением поднял голову. Потом открыл рот и изверг целую череду ругательств с мерзотным тивийским акцентом, едва понятным. Когда он ушел, женщина тоже посмотрела вверх и скромно улыбнулась. Марло наклонил голову и наблюдал, как она уходила. Он узнал в ней проститутку из «Бледной розы». Еще несколько минут, и парень, который хотел ее, остался бы без денег и без документов.       Марло вернул бутылку на стол, тихо цыкнув. Он был слишком добр для своего же блага.       Потом он полностью сел на карниз, прикрыл створки окна и залез на крышу с помощью водосточной трубы. Район красных фонарей считался местом леди Марго, а леди Марго была одной из ключевых фигур бизнеса Соломона — паука Кулеро. Марло и за зарплату королевского защитника не стал бы ковыряться в этой паутине — бесполезная трата времени с неоправданным риском, — но, к несчастью, его цель была достаточно глупа, чтобы делать это бесплатно. Сама настоящая паучиха, судя по всему.       «В ней есть благородство, но она предательница и убийца. Не взывай к жалости и не навязывай ей мой статус. Загони ее в тупик».       Он был удивлен, как она сама еще не загнала себя в тупик. Насколько он слышал, она вела здесь дела уже месяцы — за такой срок подобные ей обычно уже разлагались в безвестных ямах посреди отдаленных островов.       Женщина из «Бледной розы» шла не останавливаясь. Несколько раз она мимолетно обернулась, но, поняв, что никто за ней не следовал, расслабилась. Поболтала с парочкой мужчин по пути, хотя не пыталась никого обокрасть. Марло шел по крышам, наблюдая одновременно ее путь и оживленные кварталы Кулеро. Отовсюду пахло едой, готовящейся на огне прямо под небом, мясом, специями и карамельной сладостью. Все дома были красных, желтых, зеленых оттенков, все до безвкусицы цветное и пестрое. Уже на второй день Марло скучал по классическому изяществу Альбы. Более того, он скучал даже по унылой угловатости Дануолла. От Кулеро рябило в глазах, а ведь он еще даже не заходил в трущобы. И все же даже в этом было что-то прекрасное — красота колорита, душа народа. Как ценитель прекрасного, Марло не мог этого отрицать.       Когда женщина скрылась в «Бледной розе», он занял позицию на крыше соседнего здания. Благодаря множеству плакатов он прекрасно знал, как выглядел Соломон, но что еще более интересно, он прекрасно знал, как выглядели приближенные и личная охрана Соломона. Даже таким парням — нет, в особенности таким парням следовало иногда отдыхать, развлекаться с женщинами. Кто еще мог лучше обеспечить это, чем леди Марго.       Но он был здесь не ради Соломона и его свиты. Он пришел за тем, кто придет за Соломоном и его свитой.       Темнело. К закату вдоль улицы зажгли красные фонари. Даже тогда неудачливый скрипач где-то на соседней улице продолжал дергать за скрипку, но потом где-то там же разбилась о землю стеклянная бутылка, раздался крик на серконосском и все затихло. Из «Бледной розы» доносились мелодии арфы и рояля — двери были распахнуты, и одетые в полупрозрачные ткани дамы и юноши разгуливали по мощеным улицам, курили, томно прижимались к колоннам галерей, с которых свисали белые и синие флаги. Толпа стала менее оживленна, но многие мужчины и женщины задерживались вокруг работников Марго, чтобы полюбоваться или обменяться парой сладких слов.       Марло затушил о крышу очередную сигарету, думая о том, что сказало бы обо всем этом Аббатство. Впрочем, если бы Аббатство еще не было расформировано, оно наверняка в числе других структур подчинялось бы Соломону. Жизнь держалась на разврате, жестокости и коррупции. И даже самым фанатичным поборникам чистоты исправить это было не под силу. Что уж говорить о лицемерных трусах, боровшихся с воздухом.       «Кто-нибудь там, наверное, поклоняется Чужому», — невольно подумал он, представляя себе уединенную комнатку в глубине «Бледной розы», украшенную пурпуром и наполненную визжанием костей. Мысль пришла к нему раньше здравого смысла. Чужого теперь не было — и если кости и визжали, то только от страданий китов, из которых были вытащены. Лучше уж так. Ни Аббатства, ни Чужого — на взгляд Марло, замечательное равновесие, которым стоило наслаждаться. Через пару лет, он был уверен, придумают новых Чужих и появятся новые Холджеры.       После заката загорелись белые и синие фонари. Улица озарилась пятнами света, как цветами. Снаружи осталось всего несколько мальчиков и девочек Марго, но музыка играла громче через распахнутые двери — приглашение для каждого желающего войти. Огни винодельческих заводов были видны через реку на холме, за полями. Разноцветными огнями зажегся сам город, и наступила следующая жизнь, ночная — жизнь, полная алкоголя, музыки и песен, глупостей и преступлений. Для кого-то счастливая, для кого-то несчастная. Черное и красное.       Марло продолжал ожидать. Был шанс, что ночь пройдет впустую, хотя он точно знал, что именно сегодня сюда прибывает один из людей Соломона. Еще одно присутствие могло отпугнуть главного охотника, хотя он на это не рассчитывал бы. Ему говорили, что местного охотника не так-то просто запугать.       Как раз об этом.       Он ощутил приближение чутьем, самим ощущением смещения воздуха позади, и уклонился в тот самый момент, когда рука потянулась к его шее. Эту руку он ловким разворотом попытался заломить, но был недостаточно быстр. Гибкое женское тело выскользнуло из-под него, как вода, тем же разворотом. Несколько быстрых ударов, которые он отвел, блеск ножа в соблазнительно синих оттенках, шорох сапог о каменную крышу. Все было кончено за несколько секунд. Увидев безопасную возможность, он позволил прижать нож к своей шее и развел пустые руки в стороны.       Перед ним была женщина в тяжелой синей куртке с высоким воротом. Маска прикрывала ее узкое темное лицо, хотя узнать в ней Билли Лерк, убийцу с плакатов, не составляло труда. Вместо левого глаза тянулась белая молния шрама.       — Теперь, пожалуйста, осторожнее, — произнес Марло. — Я безоружен и не намерен вступать в конфликт.       Билли Лерк не сводила с него глаз. Рука у нее была твердая. Коротко оглядев ее, Марло обнаружил на ее втором рукаве ручной арбалет и иглу стрелы, нацеленную прямо ему в живот. Он готов был поспорить, что еще несколько кинжалов и мин было припрятано у нее повсюду. Уличным одиночкам приходилось выживать любыми средствами.       — Ты путаешься у меня под ногами уже неделю, — сказала Билли. — На мой взгляд, здесь определенно конфликт.       — А, ты заметила, — хотя он определенно знал, что она заметила — он хотел, чтобы она заметила. — В таком случае было бы гораздо удобнее, если бы мы встретились чуть раньше и при более цивилизованных обстоятельствах. Повторюсь, я безоружен… и не собираюсь ничего усложнять. Можно ли нож — прочь?       Секунду они стояли неподвижно, потом Билли сделала резкий шаг назад и отвела нож. Он порхал у нее в руке настолько, насколько могло порхать холодное оружие в руках того, кто убивал с детства. Арбалет, однако, все еще был нацелен.       — Руан Марло, — сказала Билли, — среди местных известный как Луис Кастелла. Ты в городе недавно. Преследуешь мои цели, чтобы выманить меня. Что тебе нужно?       — Приятно познакомиться, — невозмутимо отозвался Марло и медленно потянулся к нагрудному карману. — Меня послала одна наша общая знакомая. Та, которой ты здорово помогла в трудное время, Билли Лерк.       Холодное выражение Билли не исчезло, даже не дрогнуло. Она внимательно наблюдала за его рукой, скользнувшей за ворот пальто.       — Нашей общей знакомой не стоит больше иметь дел со мной, — сказала она. — Прошлое осталось в прошлом.       — Что ж, похоже, это невзаимное мнение. — Он вытащил двумя пальцами письмо и протянул ей.       Билли выхватила письмо и отошла дальше. У нее был решительный шаг, почти скользящий, и впечатляющая быстрота. В остальном, похоже, она не слишком опасалась его. Марло поправил рукав пальто, ожидая, когда она просмотрит невзрачное письмо без печати и подписи.       Это заняло не более минуты. Билли прочла письмо два раза, а потом достала спичку и сожгла его. Пепел унесло ветром.       — Насколько ты в курсе ситуации? — спросила она, щелкая пыль с перчатки.       — Настолько же, насколько в курсе наша знакомая, — ответил Марло. — Все, что знает она, знаю я.       Билли поставила ногу на край крыши и облокотилась на колено, осматривая здание «Бледной розы».       — Я лично ничем помочь ей не смогу. Я знаю кое-что о Бездне, но моя связь с ней почти потеряна. Но даже если бы было иначе, больше не осталось способов проникнуть в Бездну физически. Насколько мне известно.       Марло приподнял брови. Обычно он был равнодушен к магии, но эти слова зацепили его любопытство. «Больше не осталось», «физически». Настолько абсурдно, что трудно даже принять за браваду.       — Но есть кое-кто, кто, возможно, будет полезен, — Билли обернулась и посмотрела на него. — Если захочет.       — Очень интересно. И кто же?       — Я скажу тебе. Я даже отведу тебя к нему. При одном условии.       — Мне следовало догадаться. Соломон?       Билли наклонила голову.       — Да. Помоги разобраться с ним.       Марло приблизился к ней и тоже взглянул на «Бледную розу». Внизу одна из дам Марго очаровывала какую-то бедную женщину, растаявшую от внимания.       — Это дело не одного дня, — сказал он. — Против него нужно больше, чем двое, и больше, чем убийство. Вот встречное предложение: я помогу разобраться с некоторыми из его людей, и ты отведешь меня к твоему человеку. Когда я вернусь, наша знакомая окажет тебе поддержку, в которой ты нуждаешься. Я, несомненно, сделаю все, что в моих силах, чтобы обратить ее внимание на важность ситуации в Кулеро.       В этот момент с другого конца улицы подошел экипаж. Несколько охранников в темных одеждах вышли наружу и разбрелись по округе. Другие двое сопровождали мужчину в белом, покрытого с ног до головы татуировками. Какая поразительная безвкусица. Он прошел в «Белую розу», как хозяин.       Билли взглянула на Марло своими непроницаемыми черными глазами.       — Пойдет. Тебе лучше сделать так, чтобы твои слова дошли до нее. Иначе я найду свой способ стрясти долги.       — Об этом не стоит беспокоиться. Прежде всего я здесь, потому что у нее здесь есть свои глаза.       — Значит, ты из тайной канцелярии?       — У меня довольно широкая специализация, — ответил Марло. Из отвращения он старался избегать такого слова, как «шпион». Он предпочитал считать себя слугой короны с набором особых навыков. — Итак, люди Соломона. Сегодня на очереди Менендо, если не ошибаюсь. Какие планы насчет него?       Это было некрасивое дело — в основном потому, что Менендо был некрасивым человеком. Он из тех, кто занимался грязью Соломона: отвечал за уборку тел, угрожал, запугивал, убивал. Очень ответственный, очень хладнокровный и до крайности неприятный мужчина, не лишенный таких исключительно человеческих пристрастий, как извращенные развлечения с женщинами и мужчинами раз в неделю.       Марло предпочел бы старое доброе проникновение через балкон или заднюю дверь, но у Билли был свой план. К сожалению, она посвятила в него Марло лишь отчасти, прежде чем начала спускаться со здания. Он с беззвучным вздохом последовал за ней. Большие жертвы ради больших достижений.       Они вышли из переулка к «Бледной розе», где под арочным проемом, похожая на героиню старых любовных пьес, стояла рыжеволосая морлийка, явно когда-то проданная дому Марго.       — Поговори с ней, — бросила Билли, прежде чем исчезнуть в тенях.       Марло приблизился к девушке, и та встретила его соблазнительной улыбкой и мягким покачиванием бедер.       — Какой высокий и статный мужчина идет, — мелодично произнесла она, и он уловил искру смелости в ее характере, которая привлекла бы его в любой другой ситуации. — Как раз такой, на которого очень приятно взглянуть всякой женщине.       — Не могу не признать, что это взаимно, — ответил он.       — И галантный, — заметила девушка. — Редкое сочетание. Пожалуй, вы не местный.       — Неужели местные — такое разочарование?       — Более чем. Ни манер, ни харизмы. Приличный мужчина в этих краях редкость. — Она слегка огладила ворот его пальто и понизила голос. — Я сразу поняла, когда увидела вас, что вы не такой, как другие.       — Запомните, дорогая, — мягко произнес он, — приличных мужчин не бывает.       Прежде чем девушка успела ответить, фонари выхватили из темноты приближающиеся из-за ее спины руки в перчатках — и Билли крепко обхватила ее со спины, зажимая рот. Потом случилось нечто такое, чему в первые секунды Марло не мог найти объяснения. Пальцы Билли скользнули по лицу девушки, и лицо… прилипло к ним. Осколками оно собралось у Билли на ладони, и тогда Билли уже не была Билли — она была молодой рыжеволосой проституткой из «Белой розы». Она небрежно ослабила хватку, и Марло быстро подхватил тело, проверяя пульс.       Черты девушки были размыты, искажены. Из разлома на ее лице раздавался шепот, скрип, хруст. Эти звуки, этот голос невозможно было не узнать.       Песня Бездны.       — Значит, магия, — пробормотал Марло и, кратко оглядевшись, осторожно поднял девушку на плечо.       — Имеешь что-то против? — спросила Билли голосом девушки.       — Не пойми неправильно. Я сторонник другого рода лицемерия.       Магия была уделом молодых. В двадцать и тридцать имело смысл мечтать о темных искусствах. Но когда до смерти оставался считанный десяток или того меньше, следовало мечтать только о достойной пенсии. Исключением был Корво Аттано, которому повезло иметь дар, убивающий щелчки в суставах. Впрочем, теперь, насколько знал Марло, его судьба была гораздо хуже немощной старости — Далила об этом позаботилась.       Щелчки в суставах были последним, что волновало сейчас Корво Аттано. Если его вообще что-нибудь волновало.       Марло уложил девушку на траву за кустами роз. Билли в ее облике протянула ему руку, и они вместе вошли в «Бледную розу», навстречу розовому и лиловому свету, нежной музыке и разговорам. Главный зал выглядел подобно изображениям древних храмов Пандуссии — весь в колоннах и галереях, но, в отличие от Пандуссии, полный материальной изысканной роскоши: полупрозрачные ткани прикрывали мужчин, мнущих женские бедра, и женщин, вылизывающих других женщин, стены были украшены блестящими узорами и бархатом, на панелях из темного дерева вились цветочные орнаменты, плюшевые диваны тянулись по всей комнате, ковры из Дабоквы устилали каменные полы. Живые цветы оплетали комнату, и их запахи смешивались с густыми ароматами табака и благовоний.       Марло не носил ни сабли, ни пистолета напоказ, предпочитая действовать более утонченно, поэтому хозяйка, присматривающая за первым этажом, без проблем пропустила его вместе с Билли к лестнице. Искать комнату, куда пригласили Менендо, долго не пришлось — у дверей скучала охрана, которой не досталось даже огрызка развлечений хозяина. Пока Билли отвлекала их заимствованным полуголым телом, Марло предложил одному сигарету, а потом вырубил ударом в лицо. Билли легко свернула шею второму.       Марло лишь косо взглянул на тело. Он был не из тех, кто осуждал методы других, хотя иметь дело с трупом, как это ни противоречиво, всегда было сложнее, чем с живым.       Они вошли в комнату, к счастью, до того, как началось самое веселое. Дамы на кровати старательно ублажали друг друга, пока третья стояла на коленях, по горло полная Менендо. Тот, не опуская руки с головы бедняжки, обернулся и направил на них пистолет. Женщины прекратили свои ласки, держась друг за друга в страхе. Марло предусмотрительно закрыл дверь, чтобы паника не вырвалась наружу, пока Билли, вернувшая прежний облик, стояла так небрежно, словно все пули пролетели бы мимо нее без вреда.       — Лерк, — произнес Менендо, сжимая пальцами волосы девушки. — Значит, пришла, падаль.       — Не очень-то ты меня ждал, — спокойно отозвалась Билли. В следующую секунду она стояла за спиной Менендо, сжимая его горло. Пистолет брякнулся о пол, девушки вскрикнули и помчались в ближайший угол. Та несчастная, что сидела у ног Менендо, немедленно отползла подальше. Марло успокаивающе поднял руки и жестом указал им всем молчать.       Менендо извивался, задыхаясь, и Билли отпустила его. Она обернулась к Марло.       — Мне нужно знать, как добраться до правой руки Соломона. Но я не хочу, чтобы он кричал.       Марло бесшумно вздохнул и размял пальцы.       — Что ж, я обещал помочь.       В конце концов, такова была его работа.