узлы

      

Мальчик услышал голос, похожий на шум прибоя, — холодный, вечный.

Крысиный пастух и другие истории

                                  3 день месяца холода              Хотя ночь была теплая, утром с зеленых гор скатился туман. Белая дымка просачивалась сквозь пышные и непролазные леса и с предрассветными сумерками затопила город. Они отправились в порт в самый мертвый час, когда закрывались все ночные заведения и лавки, а дневные торговцы еще не покинули постелей, и отсиделись до отправления ближайшего судна к Карнаке в круглосуточном пустом кабаке. Плату за проезд помощник капитана принял без особых сомнений, с полагающимся Кулеро равнодушием. Билли подняла воротник куртки, но не старалась скрываться — половина лица с плаката все еще оставалась половиной лица с плаката. Казалось, этот город одинаково принимал всех — и заблудших, и счастливо глупых, и убивающих за деньги и без.       Пока они сидели за грязным столиком в полутемном, воняющем пережаренной рыбой зале, Марло порасспрашивал о контакте Билли.       — Кто он?       — Теперь никто, — ответила Билли, разглядывая рыбьи чучела на стенах. Там было одно, вывеска под которым утверждала, что это ядовитый вид с берегов Пандуссии.       — Значит, был кем-то.       — Кем-то, кого больше не существует. У него нет имени. Не спрашивай меня о большем, я не знаю.       Драматизм был не в характере Марло. Особенно в ответах на важные вопросы. Но, по его опыту, в деле, где замешаны магия и Бездна, просто никогда не бывало. Благодаря терпению он дожил до своих лет.       — Тогда почему ты сочла, что он сможет помочь?       — Среди всех, кого ты будешь искать и найдешь, никто не знает о Бездне больше, чем он. Мне нечем убедить тебя, кроме моего опыта и доверия твоей госпожи.       — Пусть так. Насколько велик шанс, что он согласится помочь?       Билли покосилась на него своим острым взглядом.       — В этом деле? Шанс есть. Уже это больше, чем можно от него ожидать.       Первый корабль отошел в восемь часов, когда солнце наполовину показалось из-за горизонта, смазанное далекой морской дымкой. Причудливо изогнутые полосы облаков светились золотом и напоминали щупальца гигантского чудовища из баек моряков. На борту вместе с ними было множество народу — все туристы, насколько мог видеть Марло. Они столпились вдоль бортов и все смотрели по сторонам, восхищаясь даже назойливо кружащими чайками, галдящими до боли в ушах. Плавание до Карнаки занимало в целом от пяти до пятнадцати часов, в зависимости от маршрута.       Марло попросил Билли оставаться в поле зрения. Она согласилась без лишних вопросов. И действительно, было бы разочаровывающе, если бы вдруг начался разговор о доверии. По крайней мере, если она и решит его обмануть, это произойдет не на корабле.       Они заняли место на баке, возле перил, где народу было меньше. Билли, засунув руки в карманы и опустив лицо в воротник, спокойно наблюдала за пассажирами. Марло закурил сигарету.       — Расскажи мне о том опыте, которому я решил доверять, — попросил он.       И Билли поведала ему необыкновенную историю о старых богах, разрушении древнего культа, путешествии в Бездну вслед за ментором и другом и, наконец, встрече с Чужим. Почти так же фантастично, как старые серконосские сказки о странствиях к морскому дну или тивийские легенды о подземных людях. И, как в любых сказках и легендах, слишком много белых пятен, фактов, которые, как полагал Марло, Билли не считала нужным ему открывать. Очевидно, история и так была слишком личной.       Марло крутил сигарету, обдумывая услышанное. Ему сказали, что любая зацепка от Билли Лерк будет полезной. Но он пока не представлял, что можно было сделать с этой информацией.       — Тогда ты и получила свою метку? — спросил он.       Изгиб вокруг глаз показал улыбку Билли.       — Я не меченая. Метка — это проклятье, которого нужно быть достойным. Я удостоилась лишь малой части ее силы. И то ради чьей-то забавы.       Марло, несколько удивленный, стряхнул пепел. О Чужом отзывались по-всякому, но представление о нем как о человеке всегда наделяло его соответствующими человеческими качествами, в основном — самыми глупыми. Магия извращала не хуже богатства.       — Понятно. Полагаю, эта история и свела тебя с твоим знакомым?       — Да.       — Он был членом культа?       — Жертвой.       Марло задумчиво потер подбородок.       — Ты во все это поверил? — спросила Билли.       — Не совсем. У меня недостаточно знаний о магии, чтобы считать каждую историю подлинной. Но даже мне известно, что некоторые из них не лгут.       — Похоже, тебе просто все равно.       — Может быть. Знать, однако, моя работа. Будь то правда или ложь.       На половине пути корабль миновал острова архипелага. Они были разбросаны так близко друг к другу, что напоминали обломки огромного моста, тянущегося вдаль. Во время прохода через узкий пролив тени двух островов накрыли корабль — их могучие, породистые каменные скаты, изрезанные трещинами и маленькими пещерами, входили беспокойно в качающуюся, пенящуюся воду и вонзались куда-то в ее темные и далекие глубины. Волны звучали громче, даже с каким-то эхом, и разговоры пассажиров, прежде похожие на бессмысленный шум, стали отчетливыми и ясными в укромном окружении островов.       «Где-то там все еще живут дикари», — подумал Марло, разглядывая цветные слои породы, переливающиеся, как разводы масла на воде, и зеленые шапки на вершинах скал, где кружили над своими гнездами птицы. При всех издержках дела, требующего постоянных странствий, Марло сохранял неколебимую верность своей родине. До мозга костей он был морлиец и все предпочитал видеть, как морлиец, даже когда умел смотреть по-другому. Однако империя продолжала иногда удивлять его. Как и теперь: он смотрел на острова, самые дальние из которых сохраняли остатки неприкосновенной культуры, и думал о слепом политическом хаосе, происходящем в десятках километров к западу.       Теперь, однако, он был слишком стар, чтобы подобная мысль взволновала его. Богатый опыт сделал его скупым на желания совершать подвиги и менять мир. Человек привыкал ко всему: к жестокости, к несправедливости, ко лжи, бедности, даже к боли, хотя к боли труднее всего, — и, конечно, не было ничего более простого, чем привыкнуть к абсурдам политики. Наименее естественные, они были и наиболее непредотвратимыми, как ни печальна ирония.       Но если ничто другое, то гордость не позволяла ему покинуть этот абсурд. У него были силы и возможности, которых не было у других; он считал бы себя по меньшей мере безответственным и неразумным, если бы не воспользовался ими как следует. А ответственность и разумность — это хорошие достоинства. Возможно, именно они позволят ему однажды со спокойствием лечь в могилу.       Через час вдоль высоких берегов Серконоса появились первые домишки — деревенские лачуги, которые сменялись огороженными каменными мостовыми. Карнака была близко. Словно в доказательство тому воздух вдалеке сотрясся от громкого гудка — и из-за скал медленно вышел мощный, приземистый ржаво-красный траулер, дымящий черным дымом из труб. Все крюки и подвесы были сцеплены, образуя в центре пустую колыбель, где вскоре будет болтаться очередной кит. Неподалеку от Марло стояла молодая пара — щеголеватый мужчина и юная девушка, одетые как дворяне. На девушке было летнее белое платье с кружевом. Когда траулер проходил мимо, контраст его красных бортов и белизны одежд казался почти символическим.       Пристань была перенасыщена шумом, запахами и людьми. Куча маленьких лодок сгрудилась вокруг берега, качаясь среди внушительных торговых суден. Это был главный карнакский порт, поэтому, к счастью, мертвых китов вокруг не лежало — портовая охрана строго следила за этим.       Когда корабль подошел к берегу, Марло уделил секунду тому, чтобы вспомнить, разыскивали ли Билли Лерк в Карнаке. Долго вспоминать не пришлось, потому что Билли Лерк разыскивали по всему Серконосу — начиная с Карнаки. Здесь следовало быть осторожнее, чем в Кулеро. Впрочем, с тем, как открыто Билли носила на бедре амулеты, можно было подумать, что собственная безопасность ее не волновала. С падением Аббатства ересь неотличимо смешалась с модой на ересь — однако не каждый еретик был разыскиваемым убийцей.       Марло, откинувшись на перила борта, рассматривал точки портового досмотра, планируя, как можно их обойти. Когда же, спустя лишь немногим более десяти секунд, он обернулся обратно к Билли, на ее месте стояла другая женщина в поношенном платье, и ни один среди стекающихся к трапу туристов не обратил на нее внимания.       — Идем, — произнесла она интонациями, но не голосом Билли, и так Марло вспомнил, что у нее были свои средства решения проблем.       — Не заметят ли отсутствие этой женщины? — спросил он, подавая ей руку.       — Она была одна. Нескольких часов достаточно, чтобы заметить, если смотреть, Руан Марло.       В этом была доля невозмутимой иронии, совершенно незаслуженной.       — Как скажешь, — просто ответил Марло.       Он помог ей спуститься с трапа вслед за другими пассажирами, и они прошли досмотр без каких-либо проблем. Украденные документы Билли выбросила в песок, как только они ступили за пределы порта. Как старательно она очищала Кулеро от банд, и все же скольким людям пришлось пострадать от ее небрежной руки. Поразительно, подумал Марло.       При входе в город, когда они смешались с толпой, она обрела свой прежний облик.       — Куда мы направляемся? — спросил Марло.       — Туда, где затеряться проще всего. К Бокерии.       Рыночный путь Бокерии был одной из главных достопримечательностей города. Люди могли строить дворцы, поместья и оранжереи, однако ничто не сравнится с огромным проспектом, тянущимся от Батисты до Кирии и переполненным торговцами самого разного калибра. Можно было идти весь день и не увидеть всего, что там продают. Поистине поразительное место, сердце карнакской жизни, увидеть которое достаточно, чтобы понять сам город.       Марло, однако, не питал приязни к Карнаке и даже к лучшему в Карнаке. Карнака, если уж на то пошло, была последним городом, где он предпочел бы оказаться.       Они сели в переполненный дилижанс и проехали по кварталу Верфи, далее через канал Кампо Сета в район Кирии, где сошли на пыльную желтую землю, украшенную клочковатой травой. Билли вела его уверенно, словно никогда и не покидала город, и он следовал за ней не задавая вопросов.       Билли Лерк была убийцей с долгой историей, и при любых других обстоятельствах он опасался бы за свою жизнь гораздо больше. Но императрица Колдуин была более чем уверена на ее счет. «Она поможет тебе или заведет туда, откуда ты не сможешь выбраться, — сказала она Марло перед тем, как отправила его по следам Билли. — Ее доброта ничем не отличается от жестокости, и ей это нравится. Не опускай глаз». Как ни странно, именно это предупреждение успокоило Марло достаточно, чтобы следовать за Билли Лерк по улицам города, где музыканты, распевающие о ласковых ветрах и золотых песках, по ночам обносили лавки. Он вполне мог постоять за себя, доверие же для него многого не стоило.       — Вы поддерживаете контакт? — спросил он, пока они шли мимо деревьев-гигантов, чьи корни взбивали мостовую в щебень.       — Нет. Я стараюсь не поддерживать контактов.       — Можно понять. Тогда откуда ты знаешь, где его искать?       — Мы будем искать его там, где я оставила его в прошлый раз. Он не из тех, кому есть куда идти. Или кто хочет.       — Насколько давно был прошлый раз?       — Несколько месяцев назад.       — Что ж, будем надеяться, что ты знаешь его достаточно хорошо. И он не обрел внезапную тягу к странствиям.       Билли на это ничего не ответила.       Они шли по одной из главных улиц Кирии, пока не достигли Бокерии. Рынок начинался в старых районах, где архитектура все еще носила следы прежней, северной эстетики — множество лепнин, балконов и колонн с элементами растительности, примечательные узоры в арках между зданиями и статуи, высеченные в каменных воротах. Улица полнилась прилавками и импровизированными тентами, над каждым магазином висели самодельные вывески, мальчишки-зазывалы рвали горло и не стеснялись приставать к прохожим. И, конечно, люди текли по площади нескончаемым потоком.       — Как он выглядит? — спросил Марло у Билли.       Билли помедлила с ответом.       — Ты вряд ли его заметишь, — наконец сказала она. — Он не выделяется.       — Правда? Судя по тому, как загадочно ты о нем отзываешься, мне он представляется особенным. Может быть, я не произвел должного впечатления, но я довольно внимателен.       — Дело не в тебе. Ты не заметишь его, если не будешь точно знать, кого ищешь. Он легко теряется в толпе.       — Это… интересное свойство, — осторожно ответил Марло. Контакт Билли становился все менее похож на обычного человека. Совпадение это или нет, он ожидал вскоре выяснить.       — Лучше не задавай вопросов. Если он здесь, я дам тебе знать.       Солнце поднималось все выше, и тепло грело их плечи. Жители Кирии и Батисты были по-южному смуглыми, темноволосыми и носили простую свободную одежду, так не похожую на моду Авенты. Где-то раздавался визг скрипки и протяжные, тяжелые стоны баяна — уличные музыканты любили Бокерию за обилие толпы, пришедшей потратиться. Марло разглядывал лица и углы улицы, мельком смотрел на прилавки, иногда, по привычке, бросал взгляд на крыши. Пару раз к нему и Билли приставали дети, но всякому, кто бывал в Карнаке больше раза, было известно: останавливаться нельзя, если не хочешь быть протащенным по всем местным лавкам. Лучше вообще не обращать внимания.       Марло перебирал в памяти последние известия из Карнаки: множество анекдотов и газетных уток про герцога Абеле (которые он действительно любил почитать в свободное время), плохая оснащенность медицинских учреждений Батисты, длящиеся забастовки рабочих и шахтеров в пыльном квартале, вандализм банд в Авенте, неудачные попытки отстроить исследовательское крыло Консерватории, недавний скандал о внегородском захоронении больных осиной лихорадкой, усовершенствование ветровых механизмов, обнаружение самого древнего дерева во всей империи… Он вспоминал названия банд и имена контрабандистов, точки черных рынков и основные политические группы под герцогом, но одна лишь мысль об истории Билли Лерк, той, которую знала одна лишь Билли Лерк, словно бы сводила на нет все его сведения. Где-то под поверхностью, еще ниже, чем ему приходилось спускаться, всегда происходило что-то неизвестное.       Пожалуй, ему действительно повезло с этим поручением. Столько нового — польза неисчислима.       Судя по словам Билли и месту, где они оказались, он предположил, что ее контакт — торговец, однако внимательность ничего ему не принесла. Рассматривать людей было бесполезно — пожалуй, все незнакомцы были на одно лицо. Затем Билли неожиданно остановилась и огляделась по сторонам. Марло замер рядом.       Наконец, она вгляделась куда-то в тень под зданием, где стояло несколько прилавков, ничем не отличимых от тех, мимо которых они проходили ранее.       — Там, — сказала Билли. — Вот и он.       Марло присмотрелся. Он искал мужчину, и там их было несколько. Один, грубого вида торговец, резал мясо, другой говорил с посетителем, третий, старик, шаркал ногами в очереди возле своей жены, держа холщовую сумку. Марло понадобилось оглядеть их три раза, прежде чем он заметил человека, который сидел, сгорбившись над мешками со специями, и смотрел прямо на них. Сразу он понял, что это и есть контакт Билли.       Это был совершенно непримечательный мужчина неясного возраста — не то молодой, не то уже стареющий, — с изможденным лицом и руками, пожелтевшими от специй. Единственное, что выделяло его из толпы, это несвойственная Карнаке бледность. Казалось, он был чем-то болен.       — Я действительно его не узнаю, — сказал он Билли, пока они направлялись к прилавку сквозь толпу. Все это время он невольно ожидал увидеть кого-то, знакомого хотя бы по приметам.       — Может быть, сейчас узнаешь, — загадочно ответила Билли.       Он не понимал, что она имела в виду, пока они не приблизились. Мужчина все это время наблюдал за ними.       — Не думал, что увижу тебя снова, — произнес он, — Билли.       От звука его голоса Марло пронзило острое, опасное дежавю. Из всех ощущений он более всего ненавидел дежавю — оно наступало тогда, когда он что-то знал, но не помнил, а для такого человека, как он, это могло означать разницу между жизнью и смертью. Он напрягся там, где стоял, и все силы его разума бросились в разные воспоминания: кто это?       — Ты ошибался, — ответила Билли.       Мужчина долго смотрел на нее, потом перевел прямой и тяжелый взгляд на Марло. У него были светлые, рыбьи глаза с тяжелыми веками. Лицо все еще совершенно незнакомо. Но когда он сказал то, что сказал, Марло, наконец, узнал его.       А сказал он вот что:       — Руан Марло, — так, словно они были старыми знакомыми.