Потаённое

      Когда они наконец вступили в официальные отношения, и смогли определиться с ведущей и ведомой ролью, Рук была уверена, что всё встанет в привычное и очень похожее на самого Эммрика состоянии. Спокойствие, тишина, целомудрие. Все дни, если исключить их постоянное нахождение на пороге смерти, будут наполнены исключительно романтическими периодами свиданий, невинных поцелуев, держания за руки и вежливыми улыбками. Да и то… в самых мизерных временных рамках и чисто символически. Лишь потом, когда они расправятся с эльфийскими богами и всеми сопутствующими проблемами (ещё лет через пять), наконец наступит свадьба и первая брачная ночь. Опять же, с чисто символическими движениями, на какие хватит мужчину с его-то возрастом.       И в целом она была не против. Лишь бы с ним, как говорила наставница, «с хорошим человеком». Нужно только позабыть о своем рвущемся наружу звере, который хотел оттрахать этого некроманта на каждом удобном или не очень углу. Заставить даже самых соблазнительных демонов желания постыдиться фантазий Рук. Да, девушка старалась сохранять несвойственное ей самообладание над потребностями плоти, но если это было правильно и поощрялось интеллигентным некромантом, то она только рада. Когда Эммрик счастлив, счастлива и Рук. Такова была у неё любовь.       Действительно, был период, который можно назвать романтичным, хотя и своеобразным. Они несколько раз посетили и Сады Памяти, и родину её наставницы — Ферелден, и тёмные закоулки Тревизо, и даже Глубинные Тропы (почти родной дом для Рук). Жаль, конечно, что всё это было сделано чисто в целях миссий и строгих планов, расписанного поминутно графика, но уже неплохо. Пусть Страж и желала выкроить секунду-другую для личного общения, получалось это крайне редко. Они оба любили чётко следовать предписанным инструкциям, лишь по ходу дела обмениваясь жестами и фразами в рамках личного, но ей всё же очень хотелось оказаться рядом дольше и ближе. Романтические нотки были едва уловимы, но приходилось довольствоваться и малым.       Кроме того, она получала подарки от Эммрика по разным случаям и без них: изящную шёлковую ленту для волос, гребень для расчёсывания, благоухающее масло и мыло. Странный, конечно, список, но это лишь приятная мелочь, рождённая из его внимания к деталям. И, вероятно, из опыта работы с учениками, которым требуется постоянное внимание и наставничество. Порой, когда девушка оставалась одна, ей в голову лезли самые разные мысли. Одна из них — не считает ли Эммрик, что Рук лишь немного более важна для него, чем простой ученик? Вероятно даже, она — фаворит среди прочих в этом году.       И всё же каждая преподнесённая им мелочь ценилась Рук, будто то был дар самого Создателя, какой бы смысл ни был вложен в этот подарок. Даже обод для волос становился сокровищем для её сердца, который она предпочла беречь для лучших времён. В отличие от экстравагантного неваррца, любимым делом которого были вечные перемены в личном гардеробе, но как-то умудряясь всё же удерживая единый стиль, Рук предпочитала стабильность и комфорт повседневного снаряжения. И эта постоянная смена облачений была его отличительной чертой, которую Элизабет находила очаровательной. Она считала это милой особенностью зрелого мужчины, который стремится быть в курсе моды и не отставать от более молодого поколения.       Эммрик не чурался особого шика и лоска в собственном гардеробе. Убранство некроманта отличалось пёстрыми красками, вычурной кройкой, сложными фасонами и изобилием аксессуаров магического и не очень толка. Всегда безупречно одет в невероятной красоты мантии или костюмы, гладко выбрит, опрятен и учтив. С первого взгляда и не скажешь — простой старик! На незнакомого с ним человека Эммрик производил впечатление богатого и очень родовитого аристократа. Явно не меньше младшего члена старинного дома Неварры, ведущего свои корни ещё от первых королей!       В то время как Элизабет всегда была в центре событий, сражаясь с порождениями тьмы и другими недоброжелателями, он казался воплощением идеала для учителей этикета, ораторского искусства и, возможно, даже танцев. Ведь изящные пассы рук некроманта во время произнесения заклинаний могли бы свидетельствовать о не меньшем мастерстве в движении ног, если бы он только захотел продемонстрировать это.       Тогда Рук и влюбилась в его голос, взгляд и такт, с нескрываемым удовольствием прикасалась к воплощению совершенства. Позже она поняла, насколько были ошибочны её представления о невозмутимом и невинном образе Эммрика Волькарина, который ей казался высеченным из благородного белого мрамора.       Он вечно был в каких-либо делах. Забота о Манфреде, профессорская деятельность, изучение Тени, долг Дозорного и, конечно же, абсолютизм во внешнем виде — всё это отнимало достаточно большую часть времени. Рук теснилась в свободных минутах его перерыва, мечтая привлечь немного больше доступного внимания. Очень часто, оставаясь в его комнате за совместным чаепитием, просила о помощи в мелких делах. Подтянуть ремешок, проверить запасы, дать совет. Рук металась от несвойственной ей интеллигентной манеры речи и изящества каждой частички своего естества. Без солдатских шуток о нажьем дерьме или размерах эго Первого Стража становилось физически трудно.       Но ради Эммрика и стремления предстать перед ним в наилучшем свете Элизабет готова терпеть и не такое. Например, она отказывала себе в привычке или желании запрокинуть ноги на стол. Или уснуть прямо на полу, забыв о личной гигиене, если тело устало, а совесть крепко спала. Хотя наставница всегда требовала от неё строгого соблюдения дисциплины и банального этикета, Рук была ещё совсем молода, и порой ей удавалось игнорировать некоторые правила. Поэтому ей иногда очень хотелось сбросить оковы приличия, помчаться на Эммрика с намерением сбить того с ног прямо на кровать, и даже не чтобы переспать, а просто…обнять. Просто получить больше тепла и раствориться в аромате целебных трав и цветов. И такая мелочь становилась пределом мечтания, а они продолжали этот спектакль недотрог и величайшего целибата.       Когда она приняла ванну с душистым мылом и маслом, то по обыкновению отправилась в покои Эммрика. Длинные волосы, аккуратно расчёсанные изящным гребешком, собраны в привычный хвост и украшены новой атласной лентой. Рук шла в гости к Дозорному не только продемонстрировать, как она распорядилась подарками, но и провести с ним ещё немного времени, желая украсть у мира этого прекрасного некроманта и спрятать, как дорогой трофей. Она честно пыталась побороть эгоистичного зверя в своей душе, стремясь оставаться в глазах любимого человека воплощением добродетели. Результат был не совсем идеальным, но его хватало, чтобы мужчина продолжал считать её своей избранницей.       Именно тогда Элизабет впервые ощутила «невинность» этих отношений. В тот вечер она увидела мужчину в кресле у камина, он мирно спал, утомлённый работой над своим главным трудом.       «Жизнь до и после смерти» — как поэтично и грустно. Так похоже на Эммрика.       Но то, что не соответствовало его обычному образу джентльмена, — это когда взрослый и разумный мужчина, который всегда стремился найти ответы на вопросы и погружался в чтение множества книг, вдруг взглянул на неё по-другому, пробудившись от сна.       Обычно Волькарин спал мало, но очень чутко. Он мгновенно улавливал изменения в окружении даже сквозь закрытые веки, ощущал колебание Тени на кончиках пальцев. Горделиво называл это своим величайшим даром, хотя девушка думала, что это больше походит на проклятье.       — Вы не можете позволить себе расслабиться и побыть в одиночестве, когда вокруг вас постоянно находятся призраки или духи, а обстановка вокруг меняется без всякой логики.       Эммрик же определил это как дар по двум причинам. Первая — это шанс уже в юности выбрать своё будущее и стать не просто обычным некромантом, а самым настоящим экспертом в изучении Тени. Ещё одна, но не менее значимая причина возникла в его жизни сравнительно недавно, и причина носила титул Серого Стража. Рук — девушка, которая не была частью его привычного круга общения, — вызвала у Эммрика интерес к мирским вещам и наполнила его сердце волнением.       Когда магичка оказывалась в пределах пяти метров от него, дар психагога позволял точно определить её присутствие, даже сквозь стены. А значит, и встречать, как джентльмен, у самых дверей. Он с нетерпением ждал этих встреч, ведь Рук была готова полностью посвятить себя ему, наслаждаясь влюблённым взглядом своего избранника. Смеяться и дарить тепло.       И счастье, которое он испытывал при виде возлюбленной не описать ни прекрасными словами, ни четкими мыслями. Поэтому Эмрик предпочитал выражать свои чувства иначе. Например, он дарил Рук то, что было ей действительно необходимо. Это что-то помогало жить немного легче и испытывать уют даже в условиях конца света. Волькарин всегда с теплотой вспоминал её милую реакцию и искренние слова благодарности, когда проявлял такую незначительную для своего кошелька заботу. И был счастлив, что она не воспринимает это как навязанное желание подкупить её сердце золотом.       В тот самый вечер в покоях мужчины витал стойкий аромат благовоний и чего-то умиротворяюще сладкого. Рук осторожно приблизилась и украдкой огляделась по сторонам, выискивая ещё свидетелей этой милой сцены, как профессор спит на самом деле (кровати же в комнате нет, или она достаточно хорошо спрятана). Сейчас, когда Элизабет оказалась в опасной близости к нему, он не шелохнулся даже на миллиметр и девушка присела у кресла, оглядела состояние Эммрика.       — Разве кресло может быть таким удобным, чтобы спать настолько беззащитно и мило?       Хвалясь своим даром чуткости, Волькарин был особенно беспечен. Девушка подумала, что причина кроется в аромате благовоний и сильном физическом переутомлении. Эммрик явно не был готов к такому приключению, в которое его ввергли Рук, долг Дозорного и собственное любопытство. Рано или поздно усталость возьмёт своё, и даже самый выносливый человек может оказаться на грани истощения. Некромант не производил впечатления человека, способного выдержать многое. Да и стоило быть честным… Даже самый стойкий из них не смог бы сохранять самообладание вечно, если бы от его действий зависела судьба всего Тедаса. Некоторые просто умело скрывали свою усталость, продолжая терпеть.       Он расслабился лишь на половину, все же неосознанно найдя опору в ногах, чтобы не соскользнуть на пол раньше пробуждения. Руки вдоль подлокотников расслаблены и чуть подрагивают при наступлении тревожности моментов в его снах. Извечно застёгнутая под горло рубашка, раскрыта больше нужного (целых три пуговицы!), обнажая острые ключицы. Привычный гардероб некроманта сместился с правильных мест и натянулся в области неправильных, чётко подчёркивая все его рельефные формы, изгибы...              Картина, представшая перед глазами девушки, пробудила её воображение в самых неожиданных направлениях, опошлив невинность ситуации. Горячая кровь бурлила, и Элизабет позволила фантазии немного поиграть с её нервами и выдержкой. Помечтать, что бы могли сделать с ней эти руки с закатанными рукавами… Руки желанного мужчины, которыми он касался её лишь несколько раз и то в весьма невинном плане.       Рук смутилась фантазии собственного возбужденного разума, рисующего уже более решительные движения тонких пальцев, становящихся ласками на груди магички или между её бёдер… Что с Эммриком не так, раз даже спящий он неосознанно может соблазнить Элизабет? Что было бы, позволь он увидеть себя кому-то более опасному, чем Рук, которая и так слабо держала себя в узде? Кому-то, кто не был в курсе, какие именно отношения они выбрали и насколько далеко продвинулись в их развитии?       Рук ещё сильнее смутилась, пристально разглядывая расслабленное лицо профессора, мечтательно отметив каждую морщину и другие следы возраста. Чётко признала всю свою распущенность по отношению к такому великолепию изысканной красоты, идеалу морталитаси (одного из старших Дозорных!), так беззаботно открывшегося в минуту покоя. Затуманенный разум боролся с фантазиями всё яростней...       Сознание требовательно напоминало, что эти растрёпанные волосы не должны вызывать у неё что-то большее желания исправить совершенства прически. Ощетинившийся подбородок не может взывать к желанию схватить и потянуть к своему лицу ближе приличного. Не должны влажные губы, приоткрытые в мирном дыхании, стать фантазией бурных мастурбаций, которыми она только и спасалась, строя из себя невинную недотрогу. Всё должно быть на правах здоровых взрослых отношений, когда сама мысль о соитии вызывала тяжкий вздох и желание повременить, каждый раз ссылаясь на не подходящее время и место. Быть выше бренности этих порывов. Разум пока что одерживал верх.       Однако, несмотря на все усилия, желание не исчезало, рождая новые и новые мысли в этом внутреннем противостоянии между целомудрием и похотью. Эммрик часто говорил о разнице в их возрасте и жизненном опыте, но никогда не заикался, что уже не может разделить постели с девушкой. Рук пока не знала, не говорил ли Волькарин об этом из-за смущения или потому, что тема была слишком острой для их молодого и лишь недавно сформированного союза двух сердец. Возможно, он больше не мог желать об этом чисто физически, что делало шутки окружающих отражением реальности. Хотя пах был скрыт под одеждой, Элизабет могла представить его в обнажённом состоянии. И там он выглядел интригующим и, казалось, был способен на многое. Ей бы очень хотелось спросить напрямую о том, что такое большое выпирает из-под его брюк. Возможно, Эммрик даже покажет…       Проведет увлекательную лекцию по каждому миллиметру кожи, обнаженной плоти, каждой венке и позволит потрогать…       Мужчина всё же проснулся и обратил внимание на Рук, мечущуюся между желанием повалить его поцелуем, попросить спустить брюки и просто сдержанно поприветствовать. Она, как образец целомудрия, выбрала третий вариант.       — Приветствую, душа моя. — Голос её был чуть более прерывистым, ведь девушке всё ещё приходилось бороться с внезапным приступом острой нужды опрокинуть кресло и Эммрика на нём, дабы понять, что же там такое выпирает из-под ткани натянутых брюк.       Он растерянно моргал, опьянённым взором озираясь по сторонам. Затем остановил взгляд на девушке, ожидающей ответа, пока мужчина всё ещё боролся с эффектом благовоний и микстур, приятных накануне. Эммрик, пытаясь разобраться, сон это или реальность, впервые в жизни ошибся настолько сильно.       Перед ним на коленях сидела Рук. Выглядела она прекрасно, пахла сладко, сияла в отблесках угасающего камина. Собранные платиновые волосы, мягкая улыбка и азарт в глазах выдавали в ней непривычную, некую иную сторону её многогранной личности. Сторону, с которой мужчина был бы рад познакомиться поближе. В этот момент девушка стала воплощением самого желанного сна Эммрика, пришедшего дразнить сознание, провоцировать на действия, переступить черту. Пусть и только в возбуждённых мечтах Волькарина, ведь в реальности они блюли приличия и учитывали обстоятельства и время этих чувств, неожиданно переросших в отношения. Разве можно предаваться развлечениям, шалостям и страстям, когда мир вокруг вас рушится? Если только во снах.       Он долго вглядывался в её образ, состоящий из тонкой иллюзии всё ещё сонного разума, одурманенного благовониями и чарами стабилизации. Волшебная, окутанная пламенем и запахом цветов, в вычурных одеяниях и с неизменной улыбкой на губах, тон которых чуть бледнее обычного. Так не пойдёт. Его наваждение не должно быть настолько спокойным и собранным. Хотелось добавить ярких красок и подчеркнуть несколько деталей, которые идеально бы вписались в этот образ фантазии. Эммрик ощутил непреодолимое желание раскрасить этот холст. Пока позволяет сон, ему хотелось творить и прикоснуться к результату творчества с самыми разными намерениями.       Он неожиданно и стремительно подался вперёд, чем слегка напугал Рук, беззаботно ожидающую ответной реакции на их обычное приветствие. Лицо девушки оказалось заключено в ладонях, обжигая холодом зачарованных колец некроманта, украшавших каждый палец. От пристального, но загадочного взгляда, Рук застыла камнем, в ожидании дальнейшего. Неужели это будет поцелуй? Выглядело как долгожданный пылкий поцелуй, которым её одарит возлюбленный в качестве награды за терпение!       Но Эммрик был действительно непредсказуем в тот вечер. И явно не в себе. Вместо поцелуя он принялся большим пальцем водить по контуру бледных губ. Подчёркивать касанием каждую трещинку и, с раздражением цокая, отмечать, что в них нет той желанной влаги, которую он так хотел ощутить. С верхней на нижнюю и обратно, вырисовывая свой собственный узор, Эммрик изучал миллиметр за миллиметром.       Мягко прощупывал, давил и растирал.       — Вы пришли испытывать меня, моя милая Рук? Я думал об этих губах весь день, задыхаясь от возбуждения. — Его слова лились сладкой мелодией.       Поочерёдно оттягивая, критично и завороженно Волькарин осматривал зубы и дёсна, увлечённо отмечая каждую мелочь.       — И вот вы здесь. Знаете, вид ваших губ и этих острых зубов… То, как вы кусаете сочное яблоко. Как слизывает ваш язык пролитый на руки сок. Это всё заставляет меня отринуть всякое желание оставаться джентльменом.       А затем, неожиданно для затаившей дыхание девушки, погрузил этот самый палец ей прямо в приоткрытый влажный рот. Коснулся нежного нёба, прошёлся по нижнему и верхнему ряду зубов, задержавшись на одном из них, что был сломан пару лет назад в пылу драки. Уделил внимание и клыкам, подушечкой пальца проверяя остроту. И неотрывно наблюдал за творимым им же процессом странного осмотра, словно одурманенный магией очарования, Эммрик лишь тяжело и прерывисто вздыхал.       Браслеты весело сверкали и звякали, словно с гордостью и воодушевлением восхищались увлечением хозяина.       Рук не решилась пошевелиться и от дальнейших действий, прикованная таинственным, интригующим ожиданием развязки безумия всей ситуации. Не отстранилась и когда мужчина вдруг вытянул её язык, играя с ним пальцами в какую-то странную, намеренно опошленную Эммриком игру. Некромант с нежностью ощупывал его, внимательно изучая со всех сторон. С мягкостью движений отмечал все трещины, старые порезы, удовлетворённо остановившись на юрком и игривом кончике, которым девушка решила ответить на этот акт прелюдий. Слюна обильно пачкала пальцы, стекая на подбородок.       Завершив игру, он отодвинулся и внимательно изучил результаты проделанной работы. Уже добротно окрашенная румянцем по самую макушку, Рук всё так же сидела на коленях с широко раскрытым ртом и высунутым наполовину языком. Дыхание её прерывалось, и она вся горела от возбуждения, испытывая непонятные, но приятные ощущения сладостной неги. Громкий, манящий стон, взгляд, полный желания, который словно призывал к действию, и Эммрик, чьи глаза потемнели от удовлетворения и страсти. Вот к чему привело небольшое отклонение от установленных ими правил приличия.       Очевидно, что они оба желали продолжения.       Был поцелуй. Но не такой, как Элизабет ожидала или представляла себе, а наполненный тёмным желанием поглотить её. Возбуждённую девушку дурманило сокрытое в этом акте удушливое стремление захватить её, заставить подчиниться любой воле некроманта, независимо от того, насколько безумным или странным казался приказ. Эммрик искусал ей губы, наполняя их краснотой, словно краской для своего холста. Гортанным рыком отметил, что полотно всё ещё имеет оттенки невинности прошлых дней, пахнет отстранённо. Не его запахом!       Он сцепился с ней языком настолько долго и так непристойно, что она уже начала задыхаться. Пальцы сильно сжимали волосы на затылке, заставляя подчиниться и желать этого доминирующего насилия ещё. Рук и представить себе не могла, что может испытывать удовольствие от подобного. Эммрик же не подозревал о реальности событий.       — Рук, ваш рот — воплощение мечты не только для таких поцелуев, но и орального секса... — В перерыве он прошептал низким, очень необычным голосом.       Девушка даже не подозревала, что за всем этим стоит её невинный и добродушный Эммрик. Разве что-то настолько неприличное может сорваться с его уст? Что-то подобное может быть между ними?       — Позволите?       Да-да! Конечно, она позволит всё, что бы там ни было. Тяжёлый и тугой узел жара приносил физический дискомфорт. Влага возбуждённого лона промочила бельё насквозь.       — Я и подумать не мог, что вы прокрадетесь в мои сны в таком чарующе развратном образе. Словно воплощение демона желания.       Распалённая ситуацией, она не увидела и не услышала, как он избавился от багрового атласного пояса и как расстегнул штаны. И вот наконец-то ткань, которая до этого была натянута, позволила увидеть то, что так сильно выделялось и будоражило воображение всего несколько мгновений назад. Эммрик действовал четко, быстро и очень неожиданно. И когда девушке открылась интригующая и такая соблазнительная картина его распутства, отступать уже было не куда. А удивиться сейчас — это верное разрушение безумного мига, отторжение тайных желаний её возлюбленного. Ей это не нужно, даже если Эммрику всё видится как сновидение. Она с радостью осуществит всё, что только может прийти ему в голову.       — Прошу прощения за то, что мои непристойные желания будут реализованы в этом чудесном сне. Оставьте это в секрете, моя милая Рук.       Её голова без сопротивления встретилась с ранее интересующей выпуклостью, которая теперь была бесстыдно выставлена напоказ. Податливая к фантазиям Эммрика и готовая воплотить всё, Рук приняла член настолько глубоко, насколько позволяли физические данные, не привыкшие к такому напору партнёра. Знай девушка раньше, что у Эммрика есть подобные желания, давно бы натренировались на чем-нибудь столь же продолговатом и твёрдом. Она была бы счастлива, если бы он позволил ей сделать больше, чем раньше. Хотя бы намёк или слово о том, чего именно жаждет душа милого некроманта…       Сейчас же, неопытность немного мешала, но Эммрику, кажется, было всё равно. Это ведь всего лишь воображение, и если Рук слегка противится, когда его член задевает непривычные к таким размерам или формам места, то это даже хорошо.       Это… заводит. Это заставляет желать большего. Вторгаться глубже и более настойчиво.       — Рук… Как же хорошо. Я всегда знал, что вы отдаётесь любому делу…полностью.       Накрученные на руку волосы, направляют в нужном темпе. Взгляд в её глаза, слезящиеся от удушья размеров. Желание в каждом вздохе… Ещё. Ещё. Ещё!       — Как я счастлив, что стал частью этого дела, любовь моя.       Толчок за толчком, вверх и вниз, почти покидая её рот или до самой глотки. Эммрик наслаждался своей властью над девушкой, что была их лидером. Всегда ведомый приказами, сейчас же она была в его власти. Вся целиком. Пожелай он взять её сейчас на столе или в центральном зале, или даже в трапезной… прямо на глазах у всех — фантазия станет приятным воспоминанием и способом выпустить пар.       Но не стоит торопиться и заходить дальше нужного. Даже сейчас ему было трудно сдерживаться и не кончить ещё при осмотре этого горячего рта, в который теперь врывалась его плоть с невероятной скоростью. Вверх и вниз, наслаждаясь трением и скользящим по плоти языком.       Придерживать ее голову больше не было нужды. Рук училась быстро и старательно, нашла ритм и глубину, пустила в ход зубки и игривый язык. Лёгким толчком в грудь заставила его откинуться на спинку кресла и, затаив дыхание, наблюдать за её желанием служить. Вверх и вниз, до самой гортани, без рефлексов и почти идеально. Почти реально.       Она пустила в ход неумелые движения рук и пальцев, помогая не терять себе ритма. Слюна и преэякулят увлажняли и расписывали их блеском, сверкающим в огнях камина. Глаза Рук застилали слёзы и пламя азарта, тело горело желанием угодить и быть полезной для Эммрика. Воплотить самую постыдную тайну. Голова гудела от роя похожих друг на друга мыслей.       Ещё! Ещё! Ещё!       Пик наслаждения настиг его, а выбранный девушкой ритм вознёс и уронил на землю, сбив дыхание и улетучив остатки мыслей. Придерживая голову Элизабет, наслаждаясь от изливания семени в её тесный рот, Эммрику подумалось, что было бы ещё приятней сделать это в реальности, с возлюбленной из плоти и крови. Чтобы дать и ей этой нереализованной страсти. Но в реальности всё было куда сложнее.       Эммрик уже не услышал, как она громко проглотила семя, слизывая то, что успело стечь с рта на подбородок. Как поднялась на ватных затёкших ногах, находя опору в книжных шкафах. Он не почувствовал и её движений, когда девушка поправляла на нём одежду, скрывая следы их маленькой шалости. Некромант не знал, что в тот вечер Рук была той самой реальностью, о которой он грезит на яву.       При следующей скорой вылазке за пределы Маяка, Эммрик выглядел растерянно и даже потрясённо. Кидал мимолётные взгляды на Рук, стыдливо одергивая себя. Уводил глаза от приносящего ему удовольствия рта. Если бы он задержал свой взгляд на Рук чуть дольше, то заметил бы, как она лукаво улыбается и хитро смотрит на него. Тогда хрупкая иллюзия, что всё было влажным сном некроманта, рассеется, и Эммрик не смог бы себе позволить даже думать в её сторону.       Но в планах Рук не было стыдить его или насмехаться. Её стремление узнать о самых сокровенных тайнах этого скромного мужчины, проникнуть в его мысли и мечты стало самым сильным желанием. Дай, Создатель, ей ещё один шанс. А потом ещё, ещё и ещё.       Страж готова заплатить за это любую цену.