Отче

      Не помня себя, не чувствуя ног, Гарри оказался в закрытом больничном крыле, где сейчас содержалась Кей в качестве несовершеннолетней преступницы.       Росси встретил Гарри на пороге и жестом пригласил войти.       — Никаких формальностей, девочка крепко уснула, — сказал он. — Но то, что я увидел в её голове, слил в Омут памяти. Вам необходимо взглянуть. Я мало что понял, может, вам будет яснее?       Росси вынул из шкафа небольшой сосуд, а Гарри подошёл к спящей Кей.       Чёрные волосы змеились на белой подушке — спутанные, влажные, длинные. Лицо было бледно и остро, тонкие руки безжизненно покоились вдоль худенького тела, а дыхание отмечалось столь тихим, что даже казалось, будто она не дышит. Гарри наклонился ближе и почувствовал шелест вдоха и выдоха. Сердце непроизвольно сжалось при виде несчастного ребёнка, а память услужливо подстирала то, что натворил этот самый ребёнок своими ручонками.       — Синьор Поттер, всё готово, — окликнул Росси. — Понимаю, соскучились, но хотелось бы побыстрее разобраться в этом вопросе.       Гарри подошёл к Омуту и хотел было уже окунуться в него, но Росси остановил.       — Будет тяжеловато, может, заболеть голова — образы в мозге Кей хаотичны. Если почувствуете, что не справляетесь, маякните, досмотрите завтра.       С этим напутствием Гарри опустил голову в Омут.       … Лес, лес, лес. Холодный, мрачный, неприветливый. Силы покидают, тело слабеет, на этот раз ещё быстрее, чем в прошлый. О, вот и новая жертва…       … Новое тело более гибкое, но меньше длиной. Оно никого не устрашает, и в нём почему-то более холодно. Питаться мышами — отвратительно. Ветки искололи живот. С этим нужно что-то делать…       … А вот это тело прекрасно, жаль, не очень удобно, но зато тепло. Днём ничего не видно, но придётся терпеть…       … Крах, это крах всего. Но, может, это поможет. На устах кровь, тёплая густая, солёная, с привкусом металла, священная. Живая горячая плоть, манящая кровь, свежие силы. Холод отступает, ликование наполняет…       … «Спи, малышка, засыпай, баю-бай, баю-бай». Чёрные глаза, длинные волосы, ма-ма…       … Боль, боль, боль, режет глаза, боль ломает тело, обжигает кожу. Не-вы-но-си-мо!..       … Маленький, беспомощный, но не сломавшийся. Этот предатель поможет…       … «Баю-бай, баю-бай, красавица». Белые волосы, серые глаза, тё-тя…       … Холод. Могилы. Ненавистное надгробие. Ненавистные зелёные глаза. Больно, нужно сделать ему больно. Скоро, скоро, всё очень скоро…       … Да! Восторг, сила, власть, страх. Жажда убивать. Месть, сладкая и привлекательная. Мучайся, мучайся перед смертью, ничтожный червяк. Теперь ты мой. Никто больше мне не помешает…       … Моя дорогая, моя душа, сберегу тебя…       … «Баю-бай, солнце. Не бойся, это не больно». Это больно, мама!.. Вспышка, боль и тьма.       … Ничего не чувствую. Липкая гниль засела внутри, тащит падалью и разложением. Ненависть отравляет ядом. Трупы, трупнина, трупное мясо. Они все мясо. Мертвое вонючее мясо…       Голова раскалывалась, Гарри вернулся в реальность, хватая ртом воздух. Запах мертвечины осел в носу и тянуло блевать.       — Впечатляет, не правда ли? — вставил Росси. — Вам знакомо что-то из увиденного?       — Не то чтобы, — ответил Гарри, глубоко вдыхая воздух. — Я… я пока не могу дать этому названия. Почему всё зто в голове у Кей?       — Чужие воспоминания, — подтвердил подозрения Росси. — Но откуда они взялись? Кто-то вложил легилименцией? Но зачем? И будто не образы памяти… а чувства?       — Да, я тоже заметил, что не вижу каких-то картинок, только ощущения, — задумался Гарри. — А детские воспоминания вообще можно увидеть обычно?       — Да. Но у Кей они крайне скудные. Человек обычно не запоминает, что там происходило в младенчестве, но благодаря легилименции, мы можем достать запечатлённые образы. У Кей же доставать нечего, зато целая тонна мрака и трупов.       — Чужие воспоминания… — повторил Гарри.       — Впервые с таким сталкиваюсь. — задумчиво произнёс Росси. — Очень тяжело переживать все эти чувства. И вы тоже ощутили адский холод? Как в потустороннем мире.       — Да…       — Очень необычно то, что практически нет детских воспоминаний, будто всё закончилось младенчеством. Тёмная, очень тёмная магия замешана. Я прямо чувствую, что ею пронизана каждая клеточка тела Кей. Кроме того, в её голове просто кладезь знаний о Темной магии, я поражён. Эти знания… Они пачкают. Пачкают чистую детскую душу, даже я сам испачкался, увидев всё это. Очевидно, ребёнок стал жертвой какого-то страшного ритуала. Сожалею, синьор Поттер, что вы удочерили проклятого ребёнка.       — А что там с медальоном? — проигнорировал Гарри слова Росси.       — Пытаемся снять. Пока безуспешно.       — Мне, наверное, надо наведаться в одно место… — пробормотал Гарри. — Когда Кей очнётся? Хотел бы поговорить с ней.       — Синьор Поттер, — серьёзно сказал Росси. — Я не всё вам рассказал. В общем, после того, как мы взломали барьеры окклюменции, Кей изменилась. Она ненавидит вас всем сердцем. А ещё мы еле удержали её. Ваша дочь умеет применять не только Непростительные заклинания, но и заклинания Тёмной магии, она чуть не разнесла больницу в пух и прах. Это было очень страшно. Но я уверен, что ей и самой страшно. Она проклята, синьор Поттер, и мы не можем ей помочь. К тому же, я не сказал вам сразу: есть ещё кусок бессознательного, который мы пока не смогли сломать. Одно воспоминание является ключом к нему, но я не понял, что оно значит. Сможете взглянуть? Или уже не выдержите?       — Смогу.       Росси достал ещё один флакон и вылил в Омут.       … — Мерлин, ну и уродец, — слышны голоса вокруг.       — Не смей называть так ребёнка Тёмного Лорда, Розье!       — Белла, это не то, что ты…       — Круцио!       Нечеловеческие крики, хруст, шум. Кто-то наклоняется над кроваткой. «Мама».       — Милая, у меня для тебя подарок.       — Наверное, это тот самый медальон? — неуверенно заключил Росси. — Я так думаю, но пока не понимаю смысла. И далее этого воспоминания младенческих воспоминаний почти нет. Хаос. Тьма. Куча ночных кошмаров. Огромные змеи, трупы, Непростительные заклятия. Ощущение, что Кей имеет огромные познания в магии, но не умеет применять их. Когда она вчера взбесилась, была похожа на обскура, но нет, это не то. И, синьор Поттер, если она дочь Тёмного Лорда, которого вы победили, то и наследственность у неё дурная. Мне очень жаль, что ваши судьбы до сих пор связаны. Мой совет: откажитесь от неё, оставьте в клинике здесь или у себя в Англии. Неизвестно, к чему приведут последствия Тёмного неизвестного ритуала.       Росси умолк, а мысли Гарри лихорадочно толпились в голове.       — Я хочу кое-что разузнать. Вы же справитесь с Кей?       Росси заверил, что всё будет в порядке, а Гарри принял решение отправиться в Хогвартс. Он поговорит с МакГонагалл и попробует получить доступ в Запретную секцию.       Ситуация складывалась, мягко говоря, хреновая.       Всё дело в медальоне — стопроцентная уверенность. Бедный ребёнок, что же Волдеморт сделал с ней?       Заснуть Гарри пытался в объятиях Тома, прижимаясь к точёной груди. Мерное дыхание спящего успокаивало. Гарри украдкой рассматривал из-под опущенных ресниц безмятежное лицо и еле сдерживал порыв поцеловать карминовые губы. Он понимал, что Том совершил какой-то ужасающий ритуал со своей дочерью и благодаря ему смог не только воскреснуть, но и обрести человеческий облик. Как же узнать, какой ритуал?       «Что же ты натворил, Том?»       Будто услышав мысли Гарри, Том открыл глаза, поймав на разглядывании.       — Чего не спишь?       — Скажи, Том, а если бы ты вдруг узнал, что у тебя есть семья где-то? Ребёнок, например.       — Хм, надеюсь, что у меня его нет.       — И всё же. Вдруг неожиданно объявится твой сын. Или дочь, к примеру, — настаивал Гарри, пристально следя за выражением лица Тома.       — Это печально. Придётся обеспечивать его, брать на себя ответственность. К тому же это помешает моей репутации. Впрочем, наверняка у него есть мать, и, возможно, мне не придётся воспитывать свалившегося на голову ребёнка. Что за вопросы поздней ночью? Ты что-то узнал про меня? — подозрительно спросил Том, приподнимаясь на локте.       — Я просто задумался. И что, у тебя даже не проснётся никаких чувств? Ребёнок — это же твои плоть и кровь.       Том задумался.       — Честно говоря, мысль оставить после себя кого-то, кто был бы неким продолжением меня, импонирует… Но я предпочёл бы жить долго, а лучше и вовсе никогда не умирать. Тогда и наследники не нужны.       — Это невозможно, — резко оборвал его Гарри.       — Думаешь? А мне кажется, испокон веков люди искали рецепт бессмертия, а после того, как я узнал о магии, то уверился в мысли, что такой рецепт есть. Нужно только найти.       — Даже если он и есть, наверняка это очень тёмные материи, и с ними лучше не связываться.       — Кто знает, — мечтательно закатил глаза Том. — Представляешь, ты бессмертен, сколько же перед тобой открывается возможностей.       — Но все твои близкие и друзья умирают у тебя на глазах, а ты остаёшься.       — У меня нет близких и друзей. Я одинок. Есть только ты, Гарри, но обещаю, если найду рецепт бессмертия, то поделюсь им с тобой, — Том перевёл на него взгляд. — Будем жить вечность вдвоём.       — Так и надоесть можно друг другу, — буркнул Гарри, пожалев, что начал эту тему.       — Что это за глупости? — насторожился Том. — Откуда такие мысли? Моё общество надоело тебе?       — Что? — осекся Гарри. — Зачем ты переводишь всё не туда? Просто вечность вместе… ну, всякое бывает же.       — Не бывает, — отрезал Том. — Даже не думай.       — Ладно, — покладисто увильнул Гарри.       — Как Кей, кстати?       — Не очень. Долго рассказывать. В общем, завтра мне нужно пропустить работу и отправиться в одно место.       — Твой начальник тебе это не простит.       — Волнуешься за меня? — подмигнул Гарри.       — Ты съешь себя живьём, если потеряешь любимую работу. А так, мне всё равно. У меня достаточно денег, чтобы обеспечивать нас обоих, — растянул губы в хитрой ухмылке Том.       — Заткнись.       — Я спать, а ты можешь продолжать мной любоваться, — сказал этот ублюдок и закрыл глаза.       Гарри ощущал себя лежащим на дне, но это его вполне устраивало.

***

      Гуццоло действительно не понравилась просьба Гарри дать ещё один отгул, но заявление почему-то подписал.       — Ради твоей дочери, — мрачно пояснил он.       Ну, и Гарри на всех парах, как Хогвартс-экспресс, помчался в Лондон.       МакГонагалл вернулась в Хогвартс, но оставила пост директора, который временно занял Флитвик в ожидании собрания профессоров и выборов нового директора. Всё это Гарри узнал от Невилла, чрезвычайно обрадовавшегося появлению друга. Пообещав, но на самом деле солгав Невиллу, что заглянет к нему позже, Гарри отправился в кабинет профессора МакГонагалл.       — Гарри, здравствуй, — улыбнулась Минерва. — Рада тебя видеть.       — И я вас, профессор.       — Чаю?       — Не откажусь.       Когда они сделали по глотку свежезаваренного цветочного чая и обменялись дежурными любезностями, Гарри откашлялся и начал разговор, ради которого пришёл.       — Профессор, мне нужен доступ в Запретную секцию Хогвартса.       — Зачем?       — Понимаете, есть одно дело… Я ищу книги о душах, крестражах… Может, не всё ещё уничтожили.       — Гарри?.. — испугалась МакГонагалл. — Расскажи мне всё.       Преследовало ощущение, что он предал Хогвартс. Предал ставшие родными стены школы, предал людей, что учили и наставляли его. Даже этот кабинет с пустыми портретами Дамблдора и Снейпа выглядел преданным им, Гарри.       Он не мог долго находиться здесь, только не под внимательным взглядом МакГонагалл. А кресло жгло задницу, вынуждая нервно ёрзать.       — У Волдеморта осталась дочь. И я её удочерил совершенно случайным образом.       Минерва ахнула и встала с места. Она прошлась из угла в угол и уставилась на пустой портрет Дамблдора.       — Его почти никогда здесь не бывает, — сказала она внезапно. — Ты сказал, дочь? Не сын?       — Н-нет.       — Недавно в школу приходил молодой человек, хотел сдать экзамены и получить наш диплом. Он сразу показался мне знакомым, — МакГонагалл продолжала смотреть на белое полотно холста. — А потом я увидела в нем молодого Волдеморта. Его речь, манеры, взгляд — думала, я сошла с ума. Собственно, я до сих пор так и думаю. Война не проходит бесследно, и её отголоски будут ещё долго преследовать нас. Удивлена, что у Тома Реддла осталась дочь, но теперь размышляю, может, у него и сын был?       — О, нет, — не сдержал смешка Гарри, но тут же умолк под взглядом МакГонагалл. — Мне кажется, сына у него нет. А мужчина был просто похож на него.       Минерва оставила без ответа реплику Гарри, вместо этого спросив:       — Так книги тебе зачем?       — На моей приёмной дочери проклятье, кажется, Волдеморт что-то сделал.       — Но зачем тебе книги именно о душе? — проницательный взгляд МакГонагалл неотрывно следил за ним.       — Профессор, — Гарри вдохновенно лгал, — я столько времени искал крестражи. Не спрашивая, не задавая лишних вопросов. Я искал, сам не зная, что ищу, — он укоризненно посмотрел на пустой портрет Дамблдора. — Хотя бы сейчас я хочу знать, что случилось с Реддлом, когда он раз за разом разрывал свою душу. А что стало с ним в загробном мире с такой-то душой? Теперь я воспитываю его дочь по иронии судьбы. Мне не хотелось бы, чтобы она повторила путь отца. Для этого я должен знать о нём всё.       — Ты не договариваешь, Гарри, но я верю, что тобой движут только благие побуждения. Иначе и быть не может, — Минерва улыбнулась ему и подозвала пустой пергамент.       — Твоё разрешение на любые книги в Запретной секции. И помни, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.       — Спасибо, профессор, — Гарри взял пергамент, подписанный ею. — Я, пожалуй, пойду. Нужно вернуться на работу ещё.       — Надеюсь, ты скоро вернёшься в Англию. Двери Хогвартса для тебя открыты.       Гарри открыл дверь, но задержался на пороге. Он обернулся, взглянув на постаревшую и осунувшуюся МакГонагалл, и без долгих раздумий принял решение.       — Обливиэйт, — лёгкий и неожиданный взмах палочки стёр из памяти Минервы встречу с Томом и разговор о нём.       Так будет лучше. Гарри и сам не понимал до конца своих мотивов, но одна мысль, что Том может оказаться в опасности, заставляла его совершать безрассудства.       Он и правда предатель. Но Гарри абсолютно всё равно. Уже.       Из Запретной секции Гарри вынес почти все книги, касающиеся души, стерев память и мадам Пинс.       Лишних свидетелей не должно быть, которые знали бы, что он забрал. От греха подальше, как говорится.

***

      — Больше никаких отгулов, Поттер, — грозно сказал Гуццоло. — Работать некому, один Манчини за всех вас отдувается.       — А Лоренцо?       — Что Лоренцо? Он тупой идиот. А твой напарник Романо всё с квартирой никак не разберётся. Не отдел, а дурдом какой-то.       — Пауль с квартирой попал из-за расследования, между прочим, — не сдержался Гарри.       — Дерзишь? — прищурился Гуццоло. — Слушай, Поттер, ты на это место попал только потому что за тебя просил Робардс: якобы ты занимал эту должность, да и заслуги твои… Только мне плевать на прошлые заслуги перед чужой страной. Будешь хреново справляться, твоё место займёт другой. Вот Романо, например, — ядовито произнёс он. — Он давно мечтал быть Старшим Аврором, а тут ты нарисовался.       — Делайте что хотите, — твёрдо ответил Гарри. — Если, по вашему мнению, я недостоин звания Старшего Аврора, можете снимать меня. Я не держусь за звания и должности.       — Всё, иди работай! — рыкнул Гуццоло. — Брысь с глаз моих.       Гарри ввалился в кабинет, там уже сидел Пауль, по обычаю положив ноги на стол.       — Ноги убирай, — кинул ему.       — Гуццоло укусил? — спросил Пауль, но ноги убрал.       — Ага.       — Он сегодня всем ввалил по первое число. А ещё вечером идём в рейд.       — И наш отдел тоже?       — Да. На, ознакомься, — Пауль кинул ему папку с приказами. — Он тебе не сообщил, что ли?       — Не-а, только наорал, — Гарри углубился в чтение. — Тут же ерунда совсем, зачем нашему отделу участвовать?       — Для профилактики, — пожал плечами Пауль. — Так что ждём распоряжения, — он достал сигарету. — Угощайся.       Гарри затянулся и подумал, что стоило бы написать Тому, что задержится.       Подумал, но не написал. Мало ли что Том вообразит, он и так первым признался в любви.       Как бы ни ждали сигнала начала операции, тот всегда случается внезапно. Гарри и его авроры сорвались в одно мгновение на какую-то заброшку, где взяли в оцепление старую хижину, в которой поехавший с ума волшебник держал заложников. Требования преступника были совершенно сумасшедшими и невыполнимыми: он настаивал, чтобы из тюрьмы выпустили его мать, которая изводила соседей-магглов, якобы те занимались вредительством.       — Действуем, парни, — скомандовал Гарри приступить к активному захвату.       Они окружили дом, два аврора вскрыли дверь, полетели заклятия.       Плёвое дело, плёвая рядовая операция. Всё шло под контролем, пока Гарри внезапно не заметил летящую в него зелёную вспышку заклинания. Было слишком поздно.       В голове раздался гул, боль распространилась от затылка по телу, и последним, что видел Гарри, было взволнованное лицо Пауля, который повалил его на землю.       Боль стала настолько невыносимой, что за ней наступила тьма.

***

      Белый потолок госпиталя Аврората дал понять Гарри, что жив. Он не мог пошевелить телом. Заклинания над головой сработали, пиликая, и в палату вошла дежурная колдомедик Леонсия. Гарри хорошо её знал, частенько лечил незначительные ранения после рейдов.       — Синьор Поттер, как самочувствие? Наконец, вы очнулись. Доложу сейчас синьору Гуццоло, он ждал вашего пробуждения.       — Бывало и хуже. Что со мной произошло?       — Сейчас синьор Гуццоло вам всё расскажет.       Леонсия ушла и через десять минут в палате появился начальник.       — Живой, ну, слава Мерлину, — плюхнулся Гуццоло прямо на койку рядом с Гарри. — Если б не Пауль, кормил бы сейчас червей.       — О… Так он меня спас?       — Угу.       — А сам он где? С ним всё в порядке? — заволновался Гарри, пытаясь вскочить с постели.       — Лежи. В порядке, но пока в соседней палате загорает. Непонятно, кто выпустил то заклинание, что полетело в тебя. Допросил уже всю опергруппу. У меня ощущение, что это не преступник виновен. Интуиция говорит, что в твоём отделе крыса. Правда, непонятно, зачем тебя устранять. Ладно, разберёмся.       — Спасибо, — сдавленно проговорил Гарри.       Честно говоря, было плевать. Настолько он привык к тому, что в жизни что-то происходит, что его кто-то постоянно хочет убить — ничего нового. Остаётся только принять и жить дальше. Раз повезло и в этот раз.       — Есть ещё новости, Гарри, и они тебе не понравятся.       — Что ещё? — устало вздохнул Гарри.       — В клинике Росси произошло чрезвычайное происшествие. Твоя дочь каким-то образом сорвала с себя все блокаторы магии и подожгла клинику Адским огнём.       — Что?! — вот теперь Гарри действительно вскочил с постели, не обращая внимания на боль. — Она жива?       — Она исчезла, просто улетела без метлы и прочего. Ты знал, что она умеет летать?       — Да…       — Хм, — хмыкнул Гуццоло. — Клиника почти вся выгорела, куча пострадавших и погибших. Больницы переполнены.       — О Боже… Что говорит Росси? Почему так произошло?       — Гарри, — казалось, Гуццоло смотрел с сожалением. — Росси тоже погиб. Она убила его первым.