Отче

      Словно в тумане Гарри добрался до виллы Реддла, чары, как и в прошлый раз, пропустили на территорию, и вот он уже стоял на пороге и колошматил в дверь.       Стук собственного сердца отдавался в ушах. Входная дверь открылась, и едва Гарри увидел Тома, пелена ярости вновь застлала глаза, а гнев наполнил до отказа, чуть ли не выливаясь из ушей.       — Круцио! — гнев излился и изо рта, крикнувшего Непростительное.       Том упал, но перед глазами были лишь хохочущая Беллатриса, Волдеморт, заставляющий поклониться ему, Нагайна, нападающая и устрашающая, и Джинни с обезображенным лицом.       Сознание стало тоннельным, посторонние звуки исчезли, и только ярость служила стержнем, позвоночником, на котором Гарри держался.       — Ты ответишь за всё! За Кей, за Джинни, за Империус, за всё ответишь, Том!       С последним выкриком силы покинули его, ярость исчезла, будто и не бывало, Гарри выронил палочку и рухнул на колени рядом с Томом.       У того шла кровь из носа, руки дрожали; он, простонав, приподнялся, и не успел Гарри опомниться, как Том, словно кобра, бросился на него и опрокинул навзничь, вцепляясь пальцами в горло.       — Ты свихнулся?! — тёмные глаза отливали красным, красивое лицо исказилось гневом, а кровь из носа капала Гарри на лоб горячими каплями. — Как ты посмел?       Удавка из рук не давала вдохнуть, но Гарри боролся изо всех сил, пытаясь скинуть с себя обессилевшего от Круцио Тома, но, видимо, Гарри на нервах истощился больше, несмотря на то, что был сильнее и объективно мускулистее.       — Ты наслал Империус на Кей, — прохрипел Гарри.       Ещё немного и Том сломает ему кадык. В глазах стало темно, мелькали разноцветные пятна, а ноги сделались ватными.       — Какой к чёрту Империус, — угрожающе шипел тот. — Ты в своём уме? Отвечай яснее, иначе я сейчас тебя просто убью.       Гарри слышал ярость в его шипящем голосе, но, помимо неё, присутствовало и недоумение.       — Это она… увеличила ящерицу… и натравила… х-х-х… на Джинни, — хрипел он, уже ничего не видя перед собой и хватая воздух ртом. — И превратила… близнецов в животных… х-х-х…       — Я каким боком? — почти плевался ненавистью Том.       — Т-ты это сделал… х-р-р… я уверен.       Гарри чувствовал, что скоро потеряет сознание от удушья, и перед страхом задохнуться силы вернулись вдвойне. Он столкнул Тома и в свою очередь навалился на него, но Том не сдался, ударив лбом в его переносицу. Они катались по полу, и каждый пытался одержать верх.       Наконец Гарри заметил, что палочка, которую выронил, лежит рядом. Придавливая одной рукой Тома, он потянулся за ней. Акцио уже почти слетело с губ, но Том оказался быстрее. Его беспалочковая и невербальная магия изумляла и устрашала. И теперь в его руках находилась палочка Гарри.       — Инкарцеро! — Том не медлил, и Гарри не мог больше двигаться.       Том сбросил его и, опрокинув на спину, уселся верхом на бёдра. Лицо было перемазано кровью, в попытках стереть размазалось ещё больше, отчего выглядеть стало зверски. Глаза — тёмные-тёмные, как нефть, глаза Тома, что так привлекли Гарри в первую встречу, — теперь имели красный ободок по краю радужки. Это пугало больше, чем всё остальное.       — А теперь быстро мне объяснил, почему ты винишь меня во всём? Разве не я спас твою жену, связавшись с тёмной магией? Или это так, пустяки, по-твоему? — слова были пропитаны холодной, еле сдерживаемой яростью.       — Ты мог специально это сделать, — упрямо ответил Гарри.       — Я всё равно не могу понять. Я что, такой ужасный человек? Пусть я веду себя не как подобает благообразному священнику, и да, у меня есть амбиции, но разве всё это делает меня убийцей? Почему ты так обо мне думаешь? Возможно, я не тот, с кого стоит брать пример, но это не накладывает на меня клеймо преступника! — казалось, Том говорил искренне. — Я предлагаю тебе помощь, выслушиваю твои нюни, спасаю то твою дочь, то жену, но почему-то это не меняет мой образ в твоих глазах. Почему, Гарри?       Ох, Гарри так и хотелось крикнуть ему: «Да потому что ты чёртов Волдеморт, убивший моих родителей, моих близких и почти убивший меня!»       Но он не смог. Слова умерли где-то в глотке, когда внезапно утонул в глазах Тома. Несмотря на их красный ободок, он не видел в Томе Волдеморта. Слушал горячее дыхание, стук сердца, ощущал жар тела на своих бёдрах и всё пытался понять — что же он действительно чувствует к нему?       Ненависть всё ещё клокотала внутри, но исподволь подкралось странное щемящее чувство, когда Гарри получше узрел последствия своего Круциатуса: кровь на лице, подрагивающие пальцы и это бешеное, явно ненормальное биение сердца Тома.       — Почему твои глаза изменились? — невпопад спросил Гарри. — Ответь мне честно.       — Ты идиот или прикидываешься? — Тома перекосило от злости. — Я спас твою жену от смерти! Вырвал из цепких лап Госпожи! Неужели ты не в курсе, что тёмная магия не проходит бесследно, даже если идёт во благо?! Смерть теперь меня не оставит в покое, она будет ходить по пятам, пока не заберёт меня, и дай бог, чтобы этого не случилось, пока я молод и полон сил!       В его голосе Гарри расслышал нотки страха, и его сердце сжалось.       Почему он решил, что виноват во всем Том? Так сложно поверить ему. Так трудно, почти невозможно оставить прошлое в прошлом. Тень Волдеморта преследовала, и хотя Гарри не знал, как именно тот воскрес, но определенно стал другим человеком. Гарри чувствовал это, но разум не давал поверить.       — Прости, — выдавил из себя. Ненависть, злость улетучились подобно эфиру, оставляя внутреннюю пустоту, будто лесным пожаром выжгло дотла все деревья и зелень, приносящие прохладу и умиротворение. — Я не могу верить в твою искренность, а ещё я не знаю, что и думать в этой ситуации. Не верю, что Кей могла сотворить такое сама, она же ребёнок!       — Я тут ни при чём, — жёстко ответил Том. — Но ты меня разозлил сегодня, Гарри. Ты напал на безоружного, доверяющего тебе человека. Я даже палочку не взял, зная, что пришёл ты. И чем ты в меня бросил? Я думал, сдохну от боли. И это после всего, что я для тебя сделал? Тебе это с рук не сойдёт, так и знай. Если тебе не нужно моё хорошее отношение, то тогда ты его и не получишь больше, — он провёл палочкой Гарри по шее, тыкая в кожу. — Я ещё никогда не был так зол на тебя, Гарри. Но месть я придумаю позже, не на горячую голову. Я не прощаю таких обид.       Гарри сто раз пожалел о своей горячности. А теперь ещё своими же руками спровоцировал Тома.       Слова о темной магии тоже пугали.       — Том, можно ли как-то освободить тебя от влияния темной магии?       — Нельзя, — последовал короткий ответ.       — Я придумаю что-то, обещаю. И… не мог бы ты развязать меня?       Том прищурился, посмотрел на него пристально, и широкая, немного безумная ухмылка растеклась по губам.       — Связанный ты мне нравишься больше. Неподвижный, покорный. А твой рот можно заткнуть чем-то большим и более интересным чем кляп, чтобы не выкрикивал разные плохие заклинания. А ещё очень удобно перевернуть тебя на живот, содрать штаны и войти в твою шлюшью дырку без смазки, размазать кровь по ягодицам, прямо как я размазывал собственную кровь по лицу от твоего Круцио.       — Том… — выдохнул Гарри.       — Да-да, я заставил бы тебя повторять моё имя столько раз, сколько потребовалось бы для образования мозоли на твоём языке, — мстительно прошипел тот. — Но, к сожалению и к твоему счастью, меня не прельщает физическое насилие. Гораздо интереснее, когда ты сам сдаёшься мне и твоя спесь слетает, как дамская летняя шляпка.       Гарри снова разозлился.       — Да пошёл ты на хуй! У меня жизнь пошла прахом! Моя жена — инвалид, моя дочь — убийца! Неужели можно сделать ещё хуже?! С тех пор как ты появился в моей жизни, всё рухнуло!       Том слез с него, гордо выпрямляясь и смотря сверху вниз.       — Всё рухнуло не по моей вине, как бы тебе ни хотелось взвалить всё на меня, — он немного помолчал. — Тебе повезло, я уже остыл. Финита!       Путы упали с Гарри, и он медленно сел, растирая затёкшие конечности. Переносица болела, нос распух, на губах запеклась кровь.       Том выглядел не лучше.       Окончательно приняв вертикальное положение, Гарри подошёл ближе.       — Отдай мне палочку.       — Чем ты в меня запустил?       — Круциатус. Одно из Непростительных, — признался Гарри.       — Как Империус? — поинтересовался Том, чему-то усмехаясь.       — Ну, да.       — То есть, ты обвинил меня в использовании Непростительных, но сам применил одно из них ко мне? Что за двойные стандарты, Гарри?       — Прости, Том.       Злость окончательно пропала, и Гарри ощутил, как невыносимо устал. Присутствие Тома рядом оказывало, вопреки голосу разума, умиротворяющее действие. Было комфортно, спокойно и безмятежно.       Да, он побежал сюда убить его, наказать, вытрясти правду, но тот факт, что Том встретил безоружным и открытым, уничтожил Гарри напрочь. И даже обещание мести перестало казаться опасным.       Гарри окончательно сократил расстояние между ними и уткнулся лбом в грудь Тома.       — Я идиот. Можешь в свою очередь бросить в меня Круцио — заслужил, — сказал он, обхватив Тома за талию и прижавшись сильнее.       Тело в его руках стало деревянным, сердце, бьющееся прямо под ухом, ускорило темп, а ладони Тома, спустя миг, неловко легли на его спину в неуклюжей попытке обнять.       — И ты вот согласился бы добровольно стерпеть боль? — голос Тома был насмешлив, но Гарри уловил в нём неизвестные нотки.       — Да. Ты же терпел. Я сглупил. Напал на тебя, когда ты был без палочки и не ожидал. Если драться, то в честном бою.       Том хмыкнул.       — Может, ты отпустишь меня? — с усмешкой сказал он. — А то задушишь ненароком.       Гарри отступил на шаг назад.       — Если я тебя правильно понял, то Кей виновата в нападении, и сейчас её арестовали? — спросил Том.       — Да, завтра мне на допрос.       Том откинул со лба волосы и вздохнул, показалось, устало.       — Пойду умоюсь.       Он зашагал в сторону ванной, Гарри двинулся следом.       Том открыл кран, намочил полотенце и стал оттирать засохшую кровь на лице.       — Я больше люблю применять магию, но сейчас захотелось освежиться, — зачем-то сказал он. Палочка Гарри находилась у него в кармане.       — А я люблю просто душ вместо Очищающих.       Том вытерся сухим полотенцем и вынул палочку Гарри, протягивая обратно.       — Забирай. И больше не смей нападать на меня вот так.       — Спасибо.       Повисло неловкое молчание.       — Могу предложить тебе переночевать у меня, чтобы не возвращаться домой одному, — великодушно предложил Том спустя минуту.       — Я… да, — замялся Гарри, удивлённый резким спокойствием Тома. — Останусь. Только предупрежу Пауля, что меня не будет. Он хотел вернуться.       — Пауль? Снова тот твой коллега? — голос Тома прозвучал металлом, а в глазах промелькнуло что-то дикое. То, чего Гарри внезапно испугался.       — Он помогал мне с Кей. Она должна быть под надёжным присмотром, даже если и виновата, — начал он поспешно и глупо оправдываться.       — Значит, Пауль — надёжный человек? Ему можно верить? — Том прищурился.       — Ну, да, — растерялся Гарри.       — А я — ненадёжный? Ты винишь меня во всех бедах, что произошли. Почему меня, а не этого твоего Пауля? Что ты вообще знаешь о нём?       — Том, что за пустой разговор?..       — Ответь, — перебил Том. — Что ты вообще знаешь о Пауле?       — Он отличный парень, — замялся Гарри и тут же умолк.       — Этот вывод ты сделал из вашего общения, — Том буквально наступал на него. — Но ты ни хрена не знаешь о нём: где живёт, с кем, как проводит свободное время, есть ли у него хобби. Веришь на слово.       — Да, но.       — Помолчи, я закончу, — остановил тот. — Так вот, ты считаешь правдивыми его слова и доверяешь впечатлению, которое этот Пауль производит. Мне же — чья деятельность буквально проходит на твоих глазах — ты не веришь. И знаешь почему? Потому что я не притворяюсь перед тобой. Я открыт для тебя со всеми своими пороками, недостатками и стремлениями, но тебе, видимо, не нужна искренность. Ты хочешь считать хорошим человеком лишь образ человека, который сам себе создал.       — Я…       — Подумай на досуге об этом, Гарри, — спокойно закончил Том. — Расставь приоритеты, пересмотри вводные данные.       Он оставил Гарри одного.       Открыв кран и ополоснув лицо водой, Гарри посмотрел на себя в отражении зеркала — нос распух, и пришлось наколдовать исцеляющее заклинание.       Слова Тома задели его. Неужели он правда заблуждался во всём? Конечно, Гарри не думал, что Пауль не тот, кем себя выдаёт, но в речах Тома имелось зерно истины. Гарри слишком легко судил людей и рубил сплеча.       А ещё поведение Тома было странным, после ярости и угроз Гарри думал, что тот его в порошок сотрёт, но всё оказалось иначе.       И эта неожиданная неловкость в ответ на предложение и объятия Гарри…       Том сегодня необычен. Может, от шока и Круциатуса?       Гарри достал телефон и написал сообщение:       Г: как дела у Кей?       Пауль: плачет, истерит, при приближении сотрудников ведёт себя агрессивно. Целитель следственного изолятора дал ей успокоительное зелье. Сейчас спит. Гарри, в данной ситуации это нормально.       Г: спасибо тебе. И хотел сказать, что сегодня не нужно приходить. Я справлюсь. Лучше отдохни       П: понял. Будь осторожен. Допрос завтра в 9, не опаздывай.       Том сидел в столовой и задумчиво потягивал бокал белого вина.       Гарри только сейчас осознал, что первоначальный шок на новость о Кей отошёл на задний план. Он не знал, что с этим делать. Он не знал, как относиться к дочери. Он не знал, кто точно виновен.       Он вообще, блядь, ничего не знал.       Хотя нет, одно знал точно: стычка с Томом помогла пережить стресс и не сойти с ума от осознания масштаба произошедшего.       Том, видя его состояние, налил вина во второй бокал и протянул. Гарри выпил залпом.       Тепло, обжигая, разлилось по пустому желудку.       — Тебе приготовить комнату, что была в прошлый раз? — спросил Том.       — А можно переночевать в твоей?       — Если хочешь, — Том почему-то отвёл глаза.       Это Том был наркотиком. Гарри бежал, пытаясь скрыться, но тот всегда ловил его у границы. Ловил походя, легко, останавливал не останавливая — Гарри сам возвращался. Летел мотыльком к Адскому огню, чтобы сгорая, увидеть то, чего ни разу в жизни не видел. Увидеть — и умереть от оранжево-красных языков пламени.       Футболка, любезно предложенная Томом, пахла свежестью чистого белья, но Гарри подспудно ощущал на себе чужой запах. Наверное, тот въелся в кожу, в рецепторы Гарри, в молекулы воздуха, которым он дышал. Дом Тома, одежда Тома, и он, Гарри, — тоже Тома.       Пора было признать, что его тяга ненормальна. И что Гарри настолько привязался к своему врагу, когда спал с ним под дурманом, что попросту влюбился.       Что толку от себя бежать? Скрываться за пустотой ничего не значащих фраз и ложных убеждений? Он снова здесь, он снова побеждён без боя.       В какой момент Том победил — неизвестно. Когда началась их новая точка отсчёта? Когда запустилось колесо Сансары? Гарри понятия не имел.       Рядом с Томом было жарко, горячее тело согревало не только внешнюю оболочку Гарри, но и что-то внутри. Руки и ноги, по-змеиному оплетающие его, словно кричали: «Ты мой, Гарри, прими это как должное».       Губы, терпеливо ласкающие щёки и шею, ставили точку во всех умозаключениях Гарри.       Он был в шаге от того, чтобы признаться в любви. Только во фразе, едва не слетевшей с губ, когда Том касался губами шеи, было слово «кажется». Гарри гипнотизировал россыпь красных бусинок-поцелуев на его шее, что оставлял так же незабвенно, как и Том. Не было голода, не было похоти, только искрящееся недоразумение, зовущееся любовью.       Это то, что чувствовал Гарри.       Это то, что никогда не почувствует Том.       Есть любовь-подарок, а есть любовь-наказание, и вот второе как раз ему подходит.       Удача оставила Гарри давно, с тех самых пор как судьба решила, что он заслуживает любить Тома и не достоин обрести взаимности.       Почему так уверен?       Потому что это грёбаный Том Реддл, и он не умеет любить.       У них с Томом своя сказка странствий, и неизвестно, обратится ли в конце кто-то в пепел? А может, обретёт бессмертие, и появятся новые крылья?       Губы Тома застыли на лбу Гарри, как воск тающей свечи застывает на грешнике.       Не хотелось больше воевать, только слушать слишком частое биение чужого сердца сквозь ткань. Гарри тоже нужно, чтобы его защитили, он так устал от будничного «всё решу сам». Ему необходим человек, который в моменте его слабости будет сильным, и силу эту направит не на разрушение, а на то, что заставило усомниться в собственной силе. И пусть однажды начнет бесить фраза: «ты сам отлично справился», лишь бы та была произнесена.       Душа Тома чиста — утверждал артефакт. Сам Том утверждал, что чист, но о какой чистоте могла идти речь, если он отравлял Гарри своими прикосновениями? Том сломал ему жизнь, но у Гарри не было сил понять, что виноват не он. Он был лишь свидетелем. Как из него вытаскивали бездну.       Бежать. Отречься, лишь бы не знать. Но Гарри хочет знать, поэтому будет просто учиться дышать. Вдох и выдох.       — В преданиях и глупых детских сказках говорится, что у беды глаза зелёные, — внезапно сказал Том, его голос вибрировал в груди прямо под головой Гарри. — Как проглядел я? Сейчас уже неважно. Беда окутает, согреет, примет меня как родного. И напрасно ты думаешь, что один вляпался в липкую паутину неизвестности. Я нутром чувствую, что беда на пороге. Ты раздражаешь. Ты притягиваешь. Ты вытряхиваешь меня наизнанку. И иногда мне хочется, чтобы тебя не было. Люблю твои слёзы и твою боль, чтобы следом сцеловать их стылые следы.       Гарри замер. Сердце тоже замерло. Да так надолго, что впору можно было умереть, но к жизни вернули слова Тома.       — Не знаю, что происходит со мной, но это слишком странно. Я хочу убить тебя за недоверие, наказать за унижение, что испытал неоднократно, но… не могу. Глаза твои бедовые не дают мне этого сделать.              Сердце Гарри пустилось во все тяжкие, отплясывая чечётку.       — Т-ты… — голос сорвался в неверии. — О чём ты говоришь?       — О том, что ты заноза в заднице, не иначе, — Том резко сменил тему, усмехаясь, но в его усмешке сквозило напряжение. — Отвлекаю тебя от дурных мыслей как могу. Работает, Гарри?       — Работает, — пробормотал он.       — Психология, — надменно и немного по-детски фыркнул Том. — Спи. Завтра тяжелый день у тебя, судя по всему.       Когда Том уснул, Гарри ещё долго слушал мерное дыхание, а в голове крутилось множество мыслей. Целый водоворот событий произошёл за последние сутки, но Том действительно смог отвлечь. Мозг — штука странная, когда ты желаешь убежать от лютого пиздеца в жизни, он подкидывает тебе любые способы.       Что бы ни подразумевал Том, говоря эти странно-приятные вещи, Гарри понял — Тому он тоже небезразличен.