Як-Ронда

      Андромеда то ли от скуки, то ли для чего-то конкретного, чертила руны на стенах, ломая уже третий мелок. Кристин всё ещё потряхивало после воскрешения, хотя Нарцисса уже и теплящее зелье ей отдала, и свечи с согревающим эффектом подожгла. Беллатрикс крутила в руках артефакт физического облика.       Грин-де-Вальд был похож на дятла, стучащего по корочке мозга, будто бы специально, и явно знающего, что ей неприятно. Лили проблеме не помогала, делала только хуже.       Её сестра, Петунья, убила себя более шести лет назад, за два года до того, как Эванс встретилась с Торренс. Суицид произошел из-за неудачного эксперимента Лили, которая, вызвав духа по слишком старому ритуалу, и не знающая тогда всех тонкостей древней магии, позволила злой, скорее всего, проклятой, душе, вселиться в её сестру, которая даже волшебницей не была. Петунья была замучена физически и эмоционально, не имея способности банально направить собственную магию на сопротивление, а Лили, в бешеных поисках отмены призыва, даже сначала не заметила, что сестра буквально выгрызла себе вены. Смерть тонким шлейфом опустилась в её рабочий зал, но учитывая саму природу изучаемой в подвалах магии, хозяйка сначала не почувствовала подвоха, пока не поднялась наверх, где нос защекотал запах железа. Неумелая Лили, не будучи в курсе о правилах «двадцать четыре часа» – которые в случае не волшебного происхождения могут по случайности сократиться аж до двенадцати – слишком долго собирала нужные материалы, упустила момент, и так и не смогла вернуть сестру обычным ритуалом.       И не то чтобы Кристин злилась на то, что Эванс прямо у нее на глазах сходила с ума, позволяя своей крыше ехать куда-то вправо, учитывая заметно дергающийся глаз. Она понимала, что у подруги бзик на это. Те два года, что Лили провела в одиночестве, она посвятила всю себя вопросу по ищущим дом духам и воскрешению после самоубийств, до тех пор, пока не встретила Кристин, которая наставила её в правильном направлении изучения некромантии. Лили, узнав, что Торренс тоже ищет способ по воскрешению, немного успокоилась – либо это был порошок умиротворения, который Кристин в те времена раздувала на всех, кто под руку попадется – и последовала совету обретенной коллеги, взяв за основу другую область некромантии. Но понятное дело, что как только на горизонте замаячило то, что некогда её сломало, в ту же секунду у неё снесло голову.       – Значит, жил в книге... Я такого не слышала, но если, например, предположить, что... – Кристин её бормотание даже не слушала почти, сосредоточившись на Нарциссе.       Та решила вернуть тепло наставнице черчением в воздухе сигилл и огами. Торренс вовремя перехватила её пальцы со светящимися фалангами, боясь, что младшая Блэк начнет колдовать вейвитчи – символы вуду, которые при правильном использовании действительно могут согреть, но при одной неверной линии – вспорят горло до костей. А снова проходить через загробный мир ей не хотелось, тем более, что Лили явно не в той кондиции, чтобы второй раз за день кого-то воскрешать.       – Блять, как ты вообще это допустила?! – Андромеда даже не вздрогнула, когда буквально в нескольких сантиметров от нее врезался в стену фолиант, отправленный в полет внезапно разозлившейся Лили. – Даже наркотики лучше, чем то, что у тебя мозг отказал! Прикоснуться к какой-то полупроклятой книге! Кристин! Тебе пять лет?!       – ...А она горяча, когда злится...       – Великая Феникс Фалассия, спасите меня... – простонала Торренс, пряча лицо в ледяных ладонях. Андромеда слева от неё громко хлебнула чай, снова заскрипев смоченным в каких-то маслах мелом.       Лили вытащила из сумки, висящей на стуле, баночку из-под гуаши, в которой плескалось чёрная масса – праховая смола, или же – база и основа, то без чего ни одна процедура в некромантии не делается. Зачерпнув жидкость двумя пальцами, Эванс прижала их к немного влажному лбу Торренс, начав читать наизусть на мёртвом языке что-то из разряда диагностирующих некротических заклинаний. Кристин была не уверена. Давно не занималась магией Смерти, постоянно всю работу по этому разделу отдавая Лили. Веки у неё задрожали, в горле пересохло, что-то настойчиво душило её в районе грудной клетки. Значит что-то глубже, чем обычная проверка общего состояния духа. Эванс пыталась схватиться за корни.       Попытки оказались тщетными, но Лили всё-таки сделала небольшую пометку на полупустом листе, который вырвала с конца книги со сказками. Белла либо от скуки, либо от недостатка ежедневной дозы алкоголя в крови, жонглировала артефактом, керамическим стаканом и внушительным куском ваты. Кристин наблюдала за вращающимися в воздухе предметами, вдыхая растертую траву дамьяна. От него словно немного клонило в сон, но в то же время становилось слишком хорошо, чтобы обращать на это внимание.       Вдохнуть в какой-то момент не получилось. Андромеда, тихонько перемещающаяся от стенки к стенке, дочертила ритуальный круг, в который мгновенно стало тепло и спокойно. Напряжённые плечи Лили вдруг расслабились, Беллатрикс разложила то, чем игралась последние пять минут, спокойно усевшись на ближайший стул, заледеневшие пальцы Кристин очень быстро стали тёплыми, Нарцисса перестала рыться в сумках в поисках пледа.       – Спасибо, – кивнула Торренс, отставляя блюдечко с дамьяном. Сама Андромеда устроилась на диване за пределами круга, снова начав клевать носом, так и не выпустив из рук мел.       – ...Безотказное производство комфорта. Хорошо живёте...       – Спроси у него обстоятельства, благодаря которым он разозлил Богов настолько, что они развоплотили его до бесформенного существа, способного вселятся в других, при этом будучи фактически живым, – Лили села напротив неё, даже не став излюбленно шаркать стулом по полу. Сжав виски, она смотрела то в пол, то исподлобья на Кристин.       – ...Я не знаю, но солнышко расстраивать не хочется, поэтому выдай что-нибудь заумное...       – Меня тошнит.       – О Грешная Дарья, убереги меня от греха, да соберись ты уже! – Снова вскрикнула Лили, вскинувшись. Магия круга её не удерживала. – Ничего страшного в воскрешении нет! Не развалишься!       – Ты не поняла, – она неохотно взяла протянутый Нарциссой стакан чистой, теплой воды. От первого же глотка отвратительный вкус на языке усилился. – Меня тошнит с тех пор, как он в моей голове. Он говорит, что потерял общую физическую оболочку, но в каком-то смысле она всё ещё есть. Я чувствую привкус его крови и плоти. Я не каннибал, Лили. Ещё немного и меня вырвет. Хуй пойми чем, но вырвет.       Она была готова поклясться, что Лили от неё отшатнулась, на секунду изломила брови, тяжело сглотнула, и резко выдохнула, посмотрев на свои испачканные в смоле руки. Но как только она моргнула, всё вернулось, как и было, Эванс сидела в прежней позе, буравила взглядом всё также настойчиво.       – Корень лунной мяты есть? – Нарцисса закусила кончик языка, пробормотала «секунду», притянув к себе сумку с ингредиентами.       Лунная мята была сильнейшим противоядием практически от любого яда, а её корень успокаивал стенки желудка, справляясь с тошнотой. Кристин бы всё сейчас отдала, чтобы откусить хоть кусочек, но не была уверена, что у них остался такой редкий компонент, который любая из них могла забрать для собственных нужд ещё полгода назад. Они давно не были на РБМ – Рынках Бесконечной Магии, запасы прилично всхуднули, и первым их делом в Париже будет поход на местный базар, дабы закупить всё нужное, важное, и абсолютно точно бесполезное, пока кто-нибудь однажды не начнет умирать на ровном месте.       Скрипнул разделочный нож в подставке, заскрежетал твердый корень под натиском лезвия. Нарцисса подала небольшую дольку в медицинской перчатке, пока Лили раскрывала Кристин побольше веки, всматриваясь в покрасневшие глаза.       – Капилляры внутри распухли. Сдохнешь, – бормотала Эванс, оттягивая ей нижние веки и поочередно засыпая под них серебряный порошок. Торренс зажмурилась, зашипела, из уголков глаз потекли крупные слезы, смешанные с искрами Сыворотки Лёгкости. – Ну, или нет.       Кристин осторожно подняла корень к губам, откусив небольшой кусок. Плотная, волокнистая мякоть распалась на мелкие кусочки, немного неприятно цепляясь за зубы. Вкус мгновенно заполнил рот — терпкий и горьковатый, с легким отголоском сырости, но при этом почти безвкусный. Он за несколько секунд буквально смыл фантомный привкус железа и сладковатой гнили, оседающий на её языке уже более пяти часов. Скопившаяся в районе диафрагмы тошнота практически мгновенно отпустила, к горлу прекратила подкатывать желчь.       Беллатрикс кинула Амулет Материализации в руки Лили, когда та не глядя протянула за ним ладонь. Эванс его осмотрела со всех сторон, явно прилагая большие усилия, чтобы вспомнить всё, что учила и знала про артефакторику. Когда Блэк уже хотела вмешаться, сделав замечание, что вполне компетентна – трезва – и с достаточной профессиональностью проверила работу артефакта, Лили уже протягивала Амулет Кристин.       Торренс сжала его в кулаке, направляя магию, чтобы пробудить саму сущность артефакта. Прикрыла глаза.       Кристин собрала мысли воедино, сосредоточилась, и внезапно, словно электрическая волна, через её тело прошла дрожь. Древняя вещь, заброшенная на несколько лет и покрытая пылью времени, отозвалась вспышкой тепла, словно пробудившись от долгого сна. Пальцы обожгло легкое покалывание, будто тонкие иглы пробежались по коже, и Кристин на миг показалось, что её кровь закипает. В воздухе повисло напряжение — тревожное, настойчивое, как перед жертвоприношением в неподходящий для этого месяц, когда не знаешь, как магия отреагирует на твои подношения. Сердце забилось быстрее, и с каждым его ударом Кристин ощущала слабую, но нарастающую связь с артефактом, словно он знал её давным-давно и ждал этого момента. Ждал, чтобы освободить её от незваного гостя в голове.       На слизистой глаз обсохла Сыворотка, искры неприятно заскрипели, когда Кристин подняла веки. Лили оглядела появившегося духа, задержав напряжённый взгляд на его ногах. Ногах, которых у обычного духа быть не должно.       – Я боюсь, что не могу изгнать это...       – ...Как грубо. У меня есть имя, солнышко...       – О, Чарующая Фреялин...

***

      На улицах Лондона уже темнело, когда Кристин вышла из дальних залов городской библиотеки. Огромное, величественное здание с витражными окнами и высокими потолками казалось чужим, несмотря на недельную работу в нем, а ведь Торренс обычно очень быстро привыкала к быстрым сменам местности.       Работа в библиотеке приносила Кристин умиротворение. Среди старых книг и шелеста страниц, среди шума принтера и тихих разговоров с читателями она всегда находила укромное место для своих мыслей и планов. Но это было до того, как Грин-де-Вальд обосновался в её голове.       Она не могла добиться от принтера нужных бумаг, но самое страшное не было в работе — к проблеме в лице духа в ее голове, добавилось то, что к какой-то дальней родственнице Блэков недавно приходили с обыском, и не для кого не было секретом, что и кого они искали. Нерешённые вопросы с друзьями, долгие ночные разговоры о том, что делать дальше, и тревога, не отпускающая ни на минуту. Библиотека, некогда тихое убежище, теперь была просто местом, где можно спрятаться от нависшей тяжёлой тучей реальности.       Кристин имела право брать на протяжении дня перекуры, но учитывая то, что к сигаретам она ни разу за жизнь не притрагивалась, она просто стояла на холодном воздухе, накинув на плечи пальто, смотрела, как работает фонтан, слушала бессмысленные копания Грин-де-Вальда в её голове и пыталась справиться с тревогой, которая в последний раз одолевала её с такой силой более семи лет назад.       – ...Слушай, а тут...       – Извините, вы работаете тут библиотекарем? – сзади послышался мужской голос, от которого пробрало до костей. От неожиданности. Только от неё. Кристин, в конце концов, не была параноиком.       – ...Пошли его на хуй...       Кристин удержалась от того, чтобы не потереть от досады и раздражения переносицу. Сурьма, подводящая веки, посыпалась на щеки ещё давно, когда она от усталости на обеде растерла глаза, всё ещё зудящие после Сыворотки Лёгкости, которая оказывала своё действие более, чем неделю. Лили об этом явно забыла, в поисках изгнания Грин-де-Вальда, а попросить Мазь Обратного Действия Кристин было как-то... стыдно? Будто бы она сама не может сварить себе мазь.       – Я вас... слушаю, – мужчина был из Министерства Магии, по нему было видно. А ещё за курткой прятался кусочек прикреплённого к рубашке значка Магического Правопорядка Англии. Кристин его наизусть знала и могла найти среди тысячи похожих.       – Я искал... О, вы ведьма, – он кивнув, будто самому себе, вдруг вполне вежливо и спокойно улыбнувшись. Кристин едва заставила свою собственную улыбку не дрожать. – Отлично. В библиотеке неделю назад была обнаружена книга с очень сильными отголосками запрещённой магии. Но сейчас мы не смогли обнаружить её на полках.       – ...Какая жалость...       – Наверное, кто-нибудь из посетителей записал её на свое имя и забрал, – она пожала плечами, наблюдая, как он убирает руки в карманы, задумчиво хмурясь. Появилось желание поскорее чем-нибудь закрыть лицо, но шарф остался в санитарном кабинете. – Ко мне лично никто не подходил. Я бы почувствовала магию.       Она наблюдала, как он напрягся, отвёл взгляд, вздохнул. Хуже всего было то, что её парик немного съехал и это явно было заметно для обычного человека, но не для волшебника. Этим она так себя утешала. Она даже не слышала, как билось её сердце. Пропали все звуки, кроме Грин-де-Вальда в её голове и дыхания работника, который, если они сейчас срочно не разойдутся в разные стороны, начнет охоту за ней, а Отдел Правопорядка всегда действует быстро. Особенно, если дело касается приверженцев древней магии.       – Может быть вы сможете посмотреть по каким-нибудь журналам, кто взял эту...       Кристин сжала в карманах ладони в кулаки, дыша резко и коротко. Она никогда не верила в теорию того, что в критические ситуации время замедляется, поэтому для неё всё происходило вполне быстро.       Он достал из кармана своей куртки – до нее только сейчас дошло, что на нём не было безвкусной мантии, из-за которой обычные люди косились бы, как на безумного – тетрадку, совсем маленьких размеров. В ней было скреплено несколько листов в чем-то, что в маглловском мире называлось файлами. На свету от фонарей заблестел пластик, отсвечивая фотографию. Но было ясно, как день, кто там изображен, когда мужчина поднял на неё тяжёлый взгляд, в котором Кристин на долю секунды разглядела настоящий, первобытный страх, прежде чем ноги заработали отдельно от мозга, и она рванула от библиотеки подальше.       – ...А с виду ведь приятный молодой человек...       Браслет-артефакт, не имеющий какого-либо названия, был давно зачарован Беллатрикс, которая на пике изучения артефакторики открыла новый способ оповещения, вписав его на пару пустых страниц поддельной Книги Веков. Его стоило лишь расстегнуть, чтобы импульс магии ударил во временную защиту их квартиры. Это было сделано как раз для таких случаев, – когда кого-то из них узнают на улице и докладывают Департаменту Магии.       Терять артефакт, конечно, нежелательно, но Кристин выронила его, отстегивая заледеневшими пальцами. Но и тут Блэк позаботилась об их безопасности. Через минуту, после того, как браслет перестанет чувствовать человеческое тепло, он просто самовоспламениться.       – ...Почему ты просто бежишь? Аппарацию для кого придумали?...       – Ты можешь, пожалуйста, заткнуться на пару минут?!       – ...На пару – могу...       От библиотеки до квартала, где они снимали квартиру, было не так уж и далеко, особенно если брать в расчет то, что для всех них каких-то пятнадцать минут – раз плюнуть, тем более, если нужно бежать. Но в единственном Грин-де-Вальд всё же был прав. Преимущество апарации у аврората.       Трансгрессия, аппарация, или просто телепортация в назначенное место, появилась в отрыве между 1665 и 1666; точный год затерялся на листах разных источников, а также в памяти, места в которой на глупые даты уже не осталось. Кристин достойно помнила лишь 1663 – мертвый год для всего волшебного общества, когда появилось новое, современное направление магии, которое используется и по сей день, в то время как древнюю с варварством запретили в ряде стран.       Кристин слышала от сестер Блэк, что аппарация это удобно. Расщепить и разорвать, конечно, может, но с их профессией им эти последствия не так уж и страшны. В их работе есть и похуже вещи. И Торренс бы дала себе слабину, обучилась бы телепортации и не мучалась дальше. Да вот только гордость её заставляла нос воротить. Аппарацию ведь придумал носитель «почетного» титула – Каратель Древних Колдунов Серафим, которого приверженцы запрещённой магии переименовали в Предателя Ангелов за характерное имя.       Серафим, начиная с первого дня установления закона о запрете на древнюю магию, отловил и убил более восьмиста «нарушителей». Производил самосуд в лесах, жег поселения, устраивал публичные казни. Должность обязывала много бегать, а ученики Богов уже тогда имели преимущество в виде возможности испаряться с помощью Мглистого Порошка или просто использовать всем известный Артефакт Перемещения. А какая-то очень долгая ветвь поколения магов использовала Мантию Невидимку – подарок самой Смерти. Когда до Карателя наконец дошло, что просто так за преступниками не побегаешь, то на современный лад изобрел Аппарацию, что значительно повысило его шансы на постоянные убийства.       Древние Боги – и особенно Верховная Тройка – копящие ненависть и ярость, до того разозлись на Серафима за создание Трансгрессии, что терпение их лопнуло, и они обрушили Адское Пламя на весь Лондон, в попытке застать Предателя Ангелов в одном из домов. Огонь охватил город на долгие три дня, получив гордое название – «Великий Лондонский Пожар», в магической истории обладая некоторой правкой – «Верховный Лондонский Пожар». Вот только Серафима они не задели. Тот нашел храм Грешной Дарьи, попытавшись зарубить Богиню, которая уже несколько месяцев проживала на Земле, укрывая учеников Древних. Это был второй раз за всю историю, когда Верховные появились на Земле. Чарующая Фреялин лишила его зрения мечом, который принадлежал ему самому. Владыка Фальгрим переломал ему кости. Феникс Фалассия заставила его трансгресировать, наложив вечное проклятие на заклинание перемещения. Серафима разорвало на куски.       Позже Фалассия смиловалась и ослабила кару, так как аппарацией начали пользоваться ещё неопытные ученики, но всё же давшие клятву древней магии. Расщепление происходило при неправильном использовании, а ещё, как иногда предполагали некоторые, – по случайности. На потеху Верховной Тройке.       Но Кристин так и не смогла переступить через себя.       Поэтому сейчас бежала по скользким улицам, каждый раз восхволяя всех присматривающих за ней Богов, когда позади себя слышала очередной хлопок и ругательства. Судорожно пытаясь найти Мглистый Порошок, который обычно всегда горстями засыпала в карманы, она забежала на знакомую улицу, почти врезаясь в столб.       Когда в кулак наконец получилось наскрести Порошок, перед глазами наконец появился знакомый двухэтажный дом, где у одной квартиры настежь была раскрыта дверь. Беллатрикс, не изменяя привычкам, кинула ей в руки её чудо-сумку, сморщившись, когда Лили со скрежетом протащила железный контейнер, который видимо не успела засунуть в чемодан, по лестнице, уменьшая его уже за пределами квартиры. Грянул выстрел, мужчина из Министерства упал замертво в пяти шагах от них. Нарцисса с таким лицом посмотрела на старшую сестру, что Белла по инерции перекинула пистолет в руки едва соображающей Кристин. Та поймала его, разжав пальцы и порошок разлетелся по улице. Торренс поджала губы, Блэк нервно хихикнула, пожав плечами.       – Ой.       Андромеда, явно проснувшаяся секунд десять назад, упёрлась плечом в косяк двери, пытаясь натянуть на себя полуголую, в ночнушке, пальто, паралельно приглаживая рыжий парик. Нарцисса, не заходя за порог, схватила с тумбочки маленькую сумочку, в которую они складывали все имеющиеся деньги, а второй рукой взяла сестру под локоть, вытаскивая за пределы квартиры.       – Хозяйка дома не обрадуется, если мы...       – Лили, завали хлебало, пожалуйста!       Темные тучи низко нависли над Лондоном, разрезаемые вспышками молний, а дождь усилился, и словно из ведра лил на полупустые улицы. Пять силуэтов скользили по мокрому асфальту, взвизгивая ботинками по лужам, словно загнанные хищники. Их лица освещались редкими уличными фонарями, отражаясь бликами в безжалостной сырости.       Сзади, нарастающий гул шагов и крики работников Министерства заполняли улицы, заставляя их сердца колотиться быстрее. Люди, проходящие мимо, отпрыгивали от них, вскрикивая, когда перед ними пролетали откуда-то взявшиеся разноцветные лучи, которые, впрочем, не желали достигать свои цели. Амулеты Стража, скинутые Беллой им в руки перед побегом работали как никогда исправно. Кристин, ведущая их по лабиринтам подворотен и закоулков, первым делом свернула в самый темный и самый грязный темный переулок. Андромеда, на мгновение отставшая, споткнулась о разбитую плитку, но Лили тут же подхватила её за руку, рывком ставя на ноги.       — Быстрее, сюда! — шепнула Беллатрикс, указывая на узкий проход между домами. Шепот её показался им всем отчаянным криком.       Дождь хлестал по их лицам, затрудняя видимость. Нарцисса, сжимающая в кармане маленький ритуальный кинжал, постоянно оглядывалась, ее дыхание сбивалось с ритма. Они выбежали на широкую улицу, где поток машин отрезал пространство между ними и вожделенным спуском в метро. Скользя по лужам на поворотах, девушки едва не попадали под колеса, пробегая перед носом у водителей, и наконец достигли другой стороны.       Кристин первой прыгнула по лестнице вниз, за ней — остальные. Шум погони гремел все ближе, топот множества ног сливался с эхом в гулком пространстве. Андромеда чуть не упала снова, но крепкая рука Нарциссы подхватила её, не позволяя замедлиться.       Они почти добежали до турникетов, когда вдали показались преследователи, их заклинания вспыхнули ослепительными вспышками в ярко освещённом туннеле. Одна из вспышек угодила в стену рядом с Нарциссой, осыпав ее искрами, но она, не замедлившись, прыгнула через турникет. Сзади послышались крики охраны, смешавшиеся с воплями «светлых» волшебников.       Двери поезда уже закрывались. Девушки, не думая, прыгнули в последний момент, и Нарцисса, оглянувшись, увидела, как двери захлопываются перед лицами их преследователей. Кристин, тяжело дыша, прижалась к холодной металлической стене. Лили навалилась на неё, как на мягкий матрас, пряча лицо у нее в плече. Андромеда, явно ударившая ногу, осела на грязный пол, массируя свое колено. Взгляд её ничего не выражал. Беллатрикс и Нарцисса, если и хотели от радости обняться и рассмеяться, сдержались.       – ...Да вы прям амазонки. Прыгаете, бегаете совсем не хуже обезьян. Магглы вас не напрягают?...       Кристин искоса огляделась на людей в вагоне, которые отодвинулись от их компании подальше, смотря волком, а то и с чистым ужасом. Были и те, кто даже не оторвался от книги или вязания, будто ничего и не произошло. Она закатила глаза, немного отлепляя от себя Лили, но не давая той совсем отстраниться.       – Вы же понимаете, что даже если мы успешно доедем до Евротонннеля без того, что нас снимут сотрудники метро прямо отсюда, остановив весь поезд, то эти, – которые типа наши, – ублюдки будут поджидать нас на выходе? – Белла стянула с Андромеды растрепавшийся парик, из под которого всё равно торчали натуральные волосы. Какой-то ребенок спросил мать, почему с ними в вагоне странные тети.       – Не будут, – Лили занималась тем, что вытаскивала из своих карманов уменьшенные чемоданы, приглядывалась к ним, раздавая владельцам. Во взмокшие ладони Кристин легка лишь её чудо-сумка, в которую, вероятно, Нарцисса запихнула заодно и свои вещи. – Они не знают, что такое метро. Как оно работает. Что такое станции. Где можно встретить поезд, отошедший в другом месте. Другая проблема, что паспорт Нарциссы просрочен, а новый ещё делают. Или уже сделали, но ясное дело, что мы сейчас не сможем за ним повернуть.       – Да плевать на паспорт, – Кристин устало потерла глаза. – Я эту бумажку сама могу сделать минуты за три. Тракт нам на что? Самолётик из него делать? Всё к херам полетело. Выбранные даты и наши возможности на оставшиеся деньги. Кто сосать будет за дополнительные ночи в мотелях? Як-Ронда нас нахуй пошлет, если явимся раньше двадцать девятого октября. А мы явимся, потому что идти нам дней семь, не больше. Ну максимум девять, если кое-кто опять заболеет. А сегодня только четырнадцатое. Мы в жопе!       – Слушай, ну придем мы двадцать второго. Или на день позже. Или на день раньше, – аккуратно начала Нарцисса, явно не горя обсуждать Як-Ронду с Кристин. – Ну неужели она откажет? Двадцать девятое – число обязательное? Священное какое-то?       – Помолчи, Нарцисса, – вдруг резко оборвала её Лили, при этом низко опустив глаза. Будто стыдно. – Молчи, если не знаешь о чем говоришь.       Эванс взглянула на Кристин, которая глядела в металлические двери перед собой. Глаза у неё были стеклянными, совсем не блестели, как у нормальных людей. Единственное – искры от Сыворотки Лёгкости всё ещё сверкали на слизистых. Лили притянула к себе Нарциссу за рукав выглядывающей толстовки, нашарив у той в глубоком кармане куртки Мазь Обратного Действия.       – Но Цисси права, – тихо, уже более спокойно, добавила она, оттягивая холодные щеки Торренс, чтобы нанести мазь на скрипящие в глазах искры. – Даже если прийдём раньше – ничего она нам не сделает. Она может потешаться над тобою сколько хочет, но мы благословлены Верховной Тройкой, а против них Як-Ронда не пойдет. Явимся раньше, поди не развалится.       – ...Меня, к счастью, солнышко остановить не может, поэтому я уточню. Что не так с двадцать девятым числом?...       – Блять, – Кристин дернулась, прохладная мазь осталась на левой щеке. – Лучше бы из головы моей его убрала, пока он меня в могилу не свёл.       Кокель встретил их пасмурной ночью. Кристин срочно хотела влить в себя пару литров виски, но вместо этого она стояла в дурно пахнущем переулке, где даже асфальта не было, отцепляя от своего парика невидимки и кидая их прямо на землю, где они смешивались с вечерними прыгающими тенями. Андромеда переодевалась в привычную ей одежду, избавляясь от кожаных вещей, стягивающих, как она говорила, ей кожу. Нарцисса, даже не примеряясь, стригла ножницами волосы, специально втаптывая пряди в грязь. Лили пыталась снять без зеркала линзу, скользнувшую под веко. Беллатрикс накидывала на свой ярко-красный комбинезон темно-серую мантию до пола и с высоким воротником.       Во Франции их все кто надо знали. В Париже – и подавно. Правда, их никто не ждал. Когда-то давно Кристин путешествовала и осенью, и зимой, и ранней весной, но уже очень долгое время не делала этого, предпочитая формально впадать в спячку с начала октября и до конца апреля, вместе со своей новой командой. РБМ сейчас наверняка пустует, но нужные ингредиенты они там точно найдут. Парижский Рынок Бесконечной Магии славился тем, что там в любое время можно найти даже самые редкие предметы.       Ещё одной проблемой, конечно же, всё ещё оставались вышедшие на сезонную охоту наемники и работорговцы. В полутьме блеснули два меча-артефакта, сразу же повешенные на узкие пояса. Лили и Кристин украдкой переглянулись. И первыми пошли на свет улиц, шаркая подошвой утеплённой обуви.