Девчонка со двора

      Зима 1999-го…       У офиса было спокойно, тихо, и от этого становилось даже как-то зловеще. Единственное, что напоминало о вчерашней трагедии, — это до сих пор оцепленное черно-желтой оградительной лентой место преступления. Снег, обычно серый от придорожной грязи и пыли, теперь покрывался бурыми пятнами.       Выйдя из машины не без помощи Шмидта, Таня остановилась у места, где ещё вчера, 19 декабря 1999 года, она чуть не потеряла самых дорогих ей людей — любимого мужа и лучшего друга. Девушка замерла, с ужасом вспоминая ту самую минуту, когда она опустилась на колени рядом с истекающими кровью Витей и Косом. В ушах, как и тогда, стоял вой сирены приближающейся скорой помощи. Цветкова невольно схватилась за голову, сдавливая виски, пытаясь отогнать от себя дурные воспоминания и мысли.       — Татьяна Александровна… — она обернулась на голос и увидела Дмитрия, терпеливо ждавшего всё это время за её спиной, — Вам плохо? — обеспокоенно спросил мужчина, подходя ближе, чтоб, в случае чего, поймать её.       — Нет-нет, я в порядке, — заверила его девушка, — Пойдем, не будем задерживаться здесь, а то и правда хреново станет…       — Не говорите так, Татьяна Ал…       — Таня, просто Таня, — перебила Шмидта Цветкова, — и давай на «ты», ладно? Уже три года всех нас охраняешь, а мне до сих пор выкаешь…       — Хорошо, — согласился начальник охраны Белова, следуя за женой одного из своих четырех работодателей и, как стало ясно за эти годы сотрудничества, друзей.

      Шмидт помнил, при каких обстоятельствах познакомился с ней. Точнее, не так. При каких обстоятельствах узнал, кто она на самом деле… В январе 1997-го, после взрыва, Белый, не объясняя ничего, приказал его людям привезти к нему Татьяну с её работы прямо в больницу. Дима редко видел её, но часто слышал о ней от бригады: всё-таки, Цветкова была их подругой детства. К тому же, фонд «Реставрация» был основным спонсором ателье, которым она руководила. Космос вообще ездил туда чуть ли не каждый день, так как ателье и прикрепленный к нему магазин одежды находились под его личным контролем.       Шмидт без задней мысли отправил своих ребят на Кутузовский проспект, где трудилась девушка, а сам поехал за Пчёлкиным. Он думал, что Саша просто беспокоится о подруге, поэтому решил, что она должна быть рядом с ними в это непростое время. Но не тут-то было…       Вскоре Дмитрию сообщили информацию, добытую людьми Кабана: Таня оказалась женой Вити Пчёлкина, главного подозреваемого в подрыве автомобиля…       Всё, что происходило потом, было для Шмидта, как в тумане. Невиновного Пчёлу, которого Дима перехватил в аптеке благодаря Максу, чуть не угробили, как и саму Цветкову. Белов и Холмогоров чуть с катушек не слетели, даже за дверью было слышно, как они орали друг на друга. Вот только если Пчёлкина, хоть и смертельно испугавшегося, ждало примирение с друзьями за стаканом медицинского спирта, то Таню, на фоне её проблем с сердцем, через пару дней с инфарктом ждала больничная койка. И всё это в 22 года…       Начальник охраны Белова испытывал некоторое чувство вины перед девушкой. Он, хоть и не знал этого, чуть не отправил ничего не подозревающую Татьяну на смерть. Не своими руками, но всё же…       Даже когда выяснилось, почему пара скрывала свои отношения, все перед ними извинились, Таня поправилась и всё стало относительно нормально, Шмидта не покидало ощущение, что он виноват. Дмитрий сам попросил Сашу разрешения стать фактически её личным телохранителем, ну или хотя бы сопровождать в деловые поездки или в больницу. Татьяна сразу как-то расположилась к нему, спокойно общалась с ним на дружеской ноте. А вот сам Дима, которого по имени на работе звала только она, не мог никак переступить эту черту. С Татьяной Александровной он держал некую, понятную только ему, дистанцию.

      Из офиса им навстречу вышел мужчина в бронежилете. Шмидт выставил его и ещё нескольких человек по периметру для усиления охраны. Поздоровавшись, он пропустил их внутрь.       Здесь время будто остановилось. Столы стояли накрытыми, и складывалось ощущение, что гости вышли ненадолго посмотреть праздничный салют и вот-вот вернутся. Таня прошла к шкафу, куда ещё вчера повесила свою куртку. Забрав вещь и вручив её Дмитрию, Цветкова прошагала к кабинету, в котором заперли Люду. Шмидт сказал, что подождёт их у выхода, и ушёл.       За дверью было тихо. Наверняка девушка, за всю ночь и ещё полдня, проведённые здесь, просто смирилась и оставила попытки выбраться.       Людмила дремала, поэтому не слышала, как в офис кто-то пришёл. Она вздрогнула, когда в замочной скважине начал скрежетать ключ.       — Таня! — секретарша Белова налетела на нее с объятиями. Люда, обычно сдержанная и приветливая, была сама не своя. Иначе как объяснить то, что сейчас она плакала на плече у Цветковой, насквозь промочив ее олимпийку слезами?       — Тише, Люд… — девушка гладила подругу по спине, — Всё закончилось. Ребят спасли, сейчас к ним поедем. Мы ещё все дружно на вашей с Косом свадьбе плясать будем, — она улыбнулась, вспоминая, как друг попросил сшить для своей невесты самое красивое платье.       — Будем, — всхлипывая, подтвердила Людмила, — А ты… ты как? — спросила она, размыкая объятья.       — Благодаря чудо-пилюлям, которыми меня кормили всю ночь до тех пор, пока я не уснула, относительно нормально, — Цветкова пожала плечами, — Если бы я вчера была в состоянии, я бы не допустила, чтоб тебя заперли здесь.       — Ничего, я уже смирилась, — Люда махнула рукой, — Сначала, правда, чуть все руки и ноги себе не переломала, пытаясь дверь вынести… — она издала нервный смешок, поглаживая пострадавшее плечо.              Молчание, воцарившееся в кабинете, нарушила сама же Людмила:       — Как Космос? Виктор Павлович? — она задала этот вопрос осторожно, боясь услышать от Татьяны что-то плохое.       — Кос уже пришел в себя, — обрадовала подругу Цветкова, но сама поникла, думая о муже, — А Витя… Витя ещё в реанимации.       — Всё будет хорошо, Тань… — девушка сжала её руку в знак поддержки.       — Надо идти, — собравшись с мыслями, заключила жена Пчёлкина, — А то у Димы, наверное, другие дела есть. Он вообще должен был оставить меня спать дома и быстренько съездить за тобой…       — И ты, конечно же, не согласилась на такой расклад? — мягко улыбнулась Люда, зная, какой иногда может быть упрямой Таня. Она сняла с вешалки своё пальто и накинула себе на плечи.       — Разумеется, — горько усмехнулась Татьяна, — Я головой понимаю, что всё равно ничем не могу никому из них помочь, но сердцем… только себя изведу, зная, что нахожусь не рядом, пока им плохо…       — Себя тоже надо беречь, особенно тебе, — после этих слов Цветкова, как назло, закашлялась, — Вот-вот. Так что я рекомендую тебе поехать домой и поспать. Не шути с собой, Тань. Два раза пошутила, хватит уже… — Людмила оглянулась на подругу и поняла, что на эту тему с ней беседовать бесполезно. Танька, которую она знала с девяносто первого года, сейчас всё пропускала мимо ушей, направляясь к выходу из офиса.       

      До больницы, впрочем, как и до квартиры Пчёлкиных, ехать было недалеко. Дойдя с Людой под руку до крыльца нужного корпуса, Таня остановилась, будто что-то осмысливая и не спеша заходить.       — Ты чего? — забеспокоилась невеста Космоса, ища глазами Шмидта, на всякий случай. Тот, как обычно, бесшумно следовал за ними.       — Вы заходите, я постою немного. Хочу побыть одна.       Дима кивнул, сообщая что-то по рации охране, окружавшей больницу. Он приоткрыл дверь, ожидая Людмилу, которая не хотела оставлять Татьяну одну. Сдавшись под взглядом Шмидта, она всё-таки прошла следом за ним, бросив напоследок:       — Не замерзни только, пожалуйста.       Таня хмыкнула, подметив, что уже замёрзла. День был морозный, но солнечный.       — И зачем вы во всё это ввязались, мальчики? — У самой себя спросила девушка, спускаясь по ступенькам в сторону лавочки. Вряд ли она на неё села бы: отморозить задницу в придачу ко всему прочему не хотелось. Таня выудила из кармана олимпийки пачку «Marlboro» и принялась нервно перебирать её между пальцами. Казалось, что её вообще не смущает табличка «Курение на территории больницы строго запрещено», но курить она и не собиралась: Татьяна всегда так делала, когда хотела успокоиться и взять себя в руки.       О чем она в тот момент думала, было лишь одному богу известно. Когда стоять на морозе стало уже просто невыносимо, Цветкова молча выбросила пачку сигарет в урну и, хмыкнув каким-то своим мыслям, решила зайти внутрь. Вернуться к Вите, к его реанимационной палате, куда её не пускают и откуда нет никаких вестей…

      Дойдя до поворота уже знакомого коридора, Таня опешила: пока её не было, сюда успели приехать родители её мужа вместе с Юрием Ростиславовичем и тётей Катей. Люда, которую главврач, как и обещал, не пустил к Космосу, о чем-то тихо говорила с Беловым, а вот Ольги рядом не наблюдалось. Девушка подумала, что, скорее всего, Саша тоже отправил её домой, к Ванечке и Елизавете Андреевне.       Первым Татьяну заметил Холмогоров-старший, который стоял обособленно ото всех, опираясь о холодную стену.       — Здравствуй, Танечка… — прошептал он с грустной улыбкой. Цветкова подошла к нему, без слов, и просто обняла.       — Всё будет хорошо, дядь Юр, — тихо сказала она, уходя к свёкрам.       Светлана Петровна сидела на лавочке между Павлом Викторовичем и Катериной. Оба поочередно успокаивали её и всячески подбадривали.       — Теть Свет… — Татьяна осторожно вытерла ей слёзы тыльной стороной ладони, — не плачь, пожалуйста… — хотя сама она была готова снова заплакать, истошно завыть прямо посреди коридора от неведения и бессилия, — Что-нибудь стало известно? — спросила девушка у Екатерины Николаевны и дяди Паши.       — Нет, — грустно отметила Катерина, — но там следователь пришёл, Оля сейчас показания даёт. Сашу уже опросили.       — Хорошо, — виновато улыбнувшись, Цветкова оставила их и направилась к Саше.

      — Я надеялся, что ты поспишь, — вздохнул Белый. Люда легонько потрепала подругу за плечо, как бы подбадривая, и, не желая им мешать, отошла к Юрию Ростиславовичу.       — Разве я могу спать, пока он там? — Татьяна указала рукой на дверь реанимационной, где лежал Пчёлкин, — Я не знаю, что с моим мужем, когда он придёт в себя и… — она хотела сказать «и придёт ли вообще», но вовремя остановилась.       — Тань… — Белов, казалось, снова вернулся во вчерашний день, точнее, ночь, когда на девушку было больно смотреть. Её состояние оставляло желать лучшего и сейчас: судя по всему, действие таблеток заканчивалось, и ей становилось хуже. И хоть она пыталась как-то подбодрить остальных, не истерить и не плакать, было видно, что ещё чуть-чуть, и она завоет, — Не нервничай, прошу тебя. Но, раз уж вернулась… Майор подошёл, показания надо дать.       — Потом, — Цветкова отвернулась от Саши, — ничего не хочу…       — Надо, Танюш, ты у нас самый важный свидетель. Он вроде мужик ровный, лишнего лезть с вопросами не будет, — уговаривал Белый, — Если что, наш юрист всё контролирует.       Таня молчала. Она не понимала, зачем всё это сейчас нужно. Почему бы не приложить больше силы на поиск Макса, вместо того, чтоб собирать пыльные бумажки? Она не удивится, если этот следак потом ещё пойдёт допрашивать Космоса, только вернувшегося с того света.       — Макса ищут?       — И братва, и менты, все на ушах стоят, но пока ни слуху ни духу, — злился Белый, — Мы найдем его, Тань, обязательно найдем.       Дверь самого дальнего кабинета открылась, и оттуда вышла Ольга, а за ней и следователь. Высокий мужчина, на вид лет тридцати пяти-сорока, показался Цветковой смутно знакомым. Вот только где именно она его видела, вспомнить не удавалось.       — Цветкова Татьяна Александровна? — спросил он, подходя к девушке. Жена Виктора лишь кивнула, — Старший следователь по… — Таня пропустила мимо ушей, какая у него должность и из какого он отдела, — майор Веденеев. Прошу проследовать за мной для дачи показаний.       — Да, конечно… — Татьяна молча поплелась за ним, пытаясь понять, зачем вообще нужен этот допрос.

***

      Лето 1991-го…       Одним прекрасным летним утром Таня вышла из дома в школу, чтобы в последний раз отрепетировать с одноклассниками выпускной вальс. Все экзамены были уже сданы, до торжественного вручения аттестатов и банкета оставалось два дня. Основные приготовления были завершены, и ребята ходили в храм знаний по большей части только для того, чтоб побольше пообщаться друг с другом перед тем, как пути большинства из них разойдутся навсегда.       Цветкова, выходя из подъезда, никак не ожидала увидеть припаркованный во дворе её дома автомобиль Саши Белова. Завидев девушку, он вылез из машины и направился в её сторону. Из «Мерса», хлопнув дверью, также вышел незнакомый ей парень.       — Танька! — крикнул Белый уж как-то слишком радостно.       — Привет, Саш, — Таня обнялась с другом, который показался ей не очень трезвым, — Ты чего здесь? За Пчёлой приехал, что ли?       — Не угадала, — улыбнулся он, — За тобой.       — Зачем? — прыснула от смеха Татьяна, забавляясь этой ситуацией.       — До школы подброшу — расскажу, — Белов подвел её к незнакомцу, — Познакомься, это Фархад, ну или Фарик — мой кореш армейский. Фарик, это Таня, считай, сестра моя младшая…       — Очень приятно, — Цветкова протянула ему руку для рукопожатия. Она не могла отвести взгляда от длинных, кудрявых и чёрных, как смоль, волос.       — Взаимно, — он осторожно сжал её пальцы и задержался на секунду, заглянув в серые глаза.       — Запрыгивайте давайте, — Саша открыл заднюю пассажирскую дверь, жестом приглашая Таню сесть.              Путь до школы не был таким уж далеким, чтоб сам Белов Александр Николаевич подвозил туда Татьяну, да ещё и на «Мерседесе».       — А чё ты в школьной форме? Экзамены же вроде закончились, можно и в обычной одежде на репетиции гонять, — спросил Белый, поглядывая на подругу через зеркало заднего вида.       — Можно, но проще надеть форму, чем потом весь день выслушивать от учителей, что мы как-то не так одеты, — хмыкнула она, — Я теперь всегда хожу при параде, вон даже бантики нацепила…       — Да уж вижу, — Саша всё никак не начинал разговор.       — Как ты вообще узнал, что я сегодня в школу иду? Я же могла и не выйти… До вечера бы ждали тут под окнами?       — Но ты же вышла, а значит, что я всё правильно узнал, — он подмигнул ей через зеркало, — Космос вчера обмолвился, что тебя батя из дома только в школу выпускает, почему?       — Ну, когда мы с Косом ходили на… прогулку… — Цветкова не стала называть их времяпрепровождение свиданием, хотя, судя по всему, Белов был в курсе него, раз тут же улыбнулся, — я немного задержалась, и вот… — а ещё, Сан Саныч, уходя, теперь запирал дочь в квартире и прятал провод от телефона, чтоб ей никто не звонил. Видимо, новость о том, что она на самом деле ходила с Холмогоровым на свидание, а не пошутила, ему не очень понравилась. Белый и об этом знал, но решил на Таню не давить.       — Вот поэтому рядовой Джураев и сержант Белов приехали тебя спасти, — Фархад обернулся на неё с переднего сиденья и уверенно кивнул, подтверждая слова друга, — А заодно и обсудить кое-что, раз тебя больше никак не выловить.       — Слушаю.       — Мы с пацанами хотим украсть тебя после школы, — Саша невинно хлопал ресницами, как будто только что не сказал ничего такого.       — Зачем? — спросила Татьяна, хоть ей было и неважно, зачем: она уже сидела довольная, с улыбкой до ушей. Её друзья помнят о ней, и это главное.       — Ну как же? Отметим твоё окончание школы, тем более ты из-за нас с Олькой толком на последнем звонке-то и не была…       — Да ладно, Сань… — Цветкова остановила друга, чтоб он ненароком не начал извиняться за свою собственную свадьбу, — А насчёт окончания школы… это можно.       — Аттестат, небось, с отличием? И медаль золотая? — хитро улыбнулся Белов.       — Послезавтра узнаю, — хохотнула Таня. Хоть аттестаты ещё не выдавали, она знала, что в нем будут одни только пятёрки. Все экзамены на оценку «отлично» тому подтверждение, — А так, да.       — И сам гений, и друзья гении… — протянул Фарик, вспоминая его ночную идею с беспроигрышным вариантом перевозки веществ в чушках с алюминием.       — Чего-чего? Бубнишь там сидишь… — теперь уже настало время смеяться Саше. Татьяна, хоть и не поняла, что Фархад конкретно имел в виду, но тоже заразилась весельем от друга и его товарища.

      Машина подъехала к школьным воротам. Белов повернулся к подруге:       — Ну всё, как соберёшься уходить — набери Филу, он за тобой заедет. Телефон-то тут есть?       — Из учительской наберу, — девушка не знала, откуда еще в школе можно позвонить. В кабинет директора или в медпункт она не хотела соваться, — А куда он меня отвезет?       — Сначала к нам в офис, а там решим. Томка тоже будет, может, и Фара еще не успеет уехать в аэропорт, вот и подумаем, что да как…       — Спасибо, Саш, — Таня обняла его, обхватывая руками вместе с водительским креслом, — Приятно было познакомиться, Фарик. Твои волосы — просто отпад! — она сделала ему комплимент и легонько коснулась множества мелких кудряшек.       — Благодарю, о луноликая красавица! — в своей манере ответил Джураев, — Мне тоже приятно, очень-очень!       — Еще увидимся, — с этими словами Цветкова вылезла из машины и зашагала ко входу в школу. Ветер поднимал вверх её косы, а не очень длинное платье вообще пришлось придерживать, чтоб не открыть взору посторонних глаз лишние участки тела.

      — И почему ты мне про нее ничего не рассказывал? — спрашивал Фархад у Саши, когда они возвращались в офис, — Пока в армии были, а?       — Пока мы служили в армии, Фарик, она была еще маленькая, — прыснул Белов, — да и сейчас не особо большая, если честно…       — Да не об этом речь, — махнул рукой Джураев, — Вы же с ней тоже друзья, сестренкой её называешь, но слышал я от тебя только про пацанов, а о ней — ни слова.       — Не знаю, правда, — пожимал плечами Белый, — То, что я о ней не рассказываю, не мешает мне продолжать ценить её, дружбу с ней и вообще… Не дай бог кто её обидит, собственными руками придушу, даже если это мой лучший друг…       — Уж не на Космоса ли ты намекаешь? — Фарик вспомнил, как вчера, на встрече в ресторане, Холмогоров периодически перешептывался о чем-то с Саней. Он особо не вслушивался, но речь шла как раз о какой-то девушке.       — Не вовремя он как-то щас с любовью своей. Девчонке в институт поступать надо, а его эти поздние прогулки… Я не хочу сказать, что он Таньку как-то обижает, нет. Пусть только попробует… Но ты сам видишь: батя у нее строгий. Запер — и поделом. И кому теперь от этого хорошо? Оба страдают ведь…       — Я вижу, как ты переживаешь, брат. Вот подумай: тебя самого остановил бы её строгий отец?       — Меня в свое время не остановил даже уголовный розыск, так что я понимаю, Фара, к чему ты клонишь… — вздохнул Белов, вспоминая дачу Царёвых и знакомство с Ольгой.       И пусть Таня этого и не знала, но Саша всегда за ней присматривал, оберегал на расстоянии, даже когда скрывался на Урале. И прекрасно понимал, что когда-нибудь, кто-нибудь из его друзей может начать за ней ухлёстывать. Вряд ли это был бы Валера, который относился к Цветковой точно так же, как и он сам. Но были же ещё двое, от которых ждать можно было чего угодно.       И как в воду глядел: пожалуйста, Космос Юрьевич Холмогоров замаячил на горизонте.       Татьяна казалась Белову слишком наивной, мягкой и юной для отношений. Безусловно, он был бы рад за этих двоих, но как будто бы не сейчас. Белый не знал даже, чувствует ли сама Таня что-то к Косу: чужая душа — потёмки, а женская и подавно. Может, она вообще влюблена в кого-то другого?              — Дай им самим разобраться, Сань. Если судьбой предначертано — они всё преодолеют, если же нет — кто-нибудь из них сможет это остановить, — и какое-то шестое чувство подсказывало обоим друзьям, что это будет Татьяна.       — Ты прав, Фарик. Я ещё с Танькой отдельно на эту тему попозже поговорю, — заключил Белов.       — А она красивая… — неожиданно для Саши выдал Фархад, — как Луна. Такая же светлая, гордая, неприступная…       — Джураев, вот давай ты хотя бы не начинай.       — Да ты опять не о том думаешь, Белый. Я про то, что неудивительно, что Космос влюбился в неё, а может, и не только он: за столько лет, пока она находится рядом с вами, невозможно не разглядеть такую красоту.       — Человек любит, потому что он любит, без причины, а не за красоту или что-то еще, — решил поспорить лидер бригады и по совместительству родственник Тани.       — Тогда пойдем другим путем. Есть такое высказывание, что дружба — это любовь без крыльев. Так может, надо дать шанс, чтобы эти крылья выросли?       — А если там имелось в виду, что как раз не стоит отращивать крылья любви там, где до этого была дружба? Сам посуди: расставшись, ты теряешь не только парня, но и друга. Это намного больнее.       — Умный ты, Саня, — сдался Фарик, — Думаю, что тему любви нам пора закрывать…       — Согласен, — улыбнулся Белов и сильнее надавил на педаль газа.

      Татьяна вместе с Филом и Тамарой подъехали к офису, когда Фархад уже прощался с Белым на улице. Девушка не стала заходить с ними, решив ещё ненадолго подойти к двум старым армейским друзьям.       — Уже уезжаешь? — она подошла к новому знакомому, — Так быстро…       — Иначе опоздаю на самолет, — улыбнулся парень, — Мы ещё с тобой обязательно встретимся, Тань. Вот увидишь…       — Верю, — Цветкова одарила его ответной улыбкой. Заметив недалеко от машины привязанную к дереву лошадь, она опешила, — Можно я подойду поглажу? — вот так вот просто, без лишних вопросов, откуда лошадь, чья она, зачем, почему… Татьяна просто жила моментом, — Какая красивая…       — Конечно, можно, — ответил Саша. Джураев хотел открыть дверь, чтобы сесть в машину, но друг его остановил, — Погоди, Фарик, я тебя довезти не смогу…       — Проблемы? — парень обернулся и увидел человека в чёрном кожаном плаще: он явно пришёл по душу Белова.       — Да не… — отмахнулся он, — Щас я Пчёле звякну, попрошу, чтоб тебя подбросили…       — Подожди, у меня есть еще подарок для тебя, для твоей супруги… и для Тани тоже.       — Цветкова, иди сюда! — подозвал Саня, с интересом наблюдая, что же такого Фара для них приготовил, — Носки, Фарик, — с улыбкой подметил он, когда друг вытащил их откуда-то из-под плаща.       — Это не носки, это джурабы. Бабушка сама вязала. Ваше здоровье — здоровье ваших детей, — произнес новый знакомый Татьяны, вручая ей и Белому по одной паре.       — Спасибо, Фарик! — девушка обняла его и принялась рассматривать яркие тёплые носочки, — Очень красивые…       Саня попрощался с другом и ушел к тому человеку, что терпеливо его ожидал. Таня и Фархад остались стоять вдвоём, облокотившись о корпус машины самого главного бригадира. Пока что никто не вышел его проводить, поэтому они решили ещё немного поболтать.       — Еще раз спасибо, — поблагодарила Цветкова за джурабы, — они классные! Бабушке от меня низкий поклон.       — Хорошо, передам, — его лицо снова озарила улыбка, — Знаешь, Тань, вот я с тобой знаком всего ничего, но знаешь, что я успел понять за это время?       — Что же?       — Что твои друзья тебя очень любят и ценят, — и действительно, то, как переживал за неё Белый, как пытался что-то выяснить Космос, невзирая на то, что пришёл в этот момент на важную встречу… Он был уверен, что и Фил с Пчёлой тоже дорожат ей.       — Я знаю, Фарик. Для меня дружба с ними — это самое главное, самое важное, что у меня есть.       — Это хорошо, но… Позволь, я скажу тебе одно старое мудрое изречение? — девушка кивнула: ей понравилась его манера общения с умными высказываниями и философским подтекстом, — Иногда предлагать дружбу вместо любви — всё равно что предлагать хлеб изнывающему от жажды. Запомни эти слова, пожалуйста. Возможно, не сейчас, но они могут очень пригодиться тебе.       — Я запомню, — Татьяна призадумалась: к чему бы он это сказал? — Я рада, что познакомилась с тобой, — к ним подошёл один из водителей бригады, — Удачной дороги тебе.       — Я тоже рад, — он обнял её на прощание, — И тебе удачи…       Цветкова смотрела вслед уезжающему автомобилю до тех пор, пока тот не скрылся из виду. С этим человеком она, определённо, встретилась не случайно…