Вселикий Янус

– Уж как темная ночка мне матушка, да и месяц-месяцович мне батюшка, – напевал полулежащий Яшка, удобно упираясь спиной в стенку и болтая свешенной с верхней полки ногой. От того, что ему досталась верхняя полка, он пришел в совершенно детский восторг. Его ничуть не смутило, что купе пришлось делить с основательно потрепанным (хоть и не вонючим) пассажиром. Игорь вздохнул и поблагодарил судьбу за то, что попутчик был всего один. – Да заткните вы его, – простонал мужик, обращаясь к Игорю. – Без того тошно. «Если бы мог, давно бы заткнул, – устало подумал Игорь. – Но этот фонтан не желает отдыхать. Неиссякаемый источник, чтоб его». – Если бы было можно, меня бы уже наверное… давно… – не сговариваясь, озвучил его мысли сын. – А меня почему-то этому учат. Мне вообще в жизни пока невероятно везло, – сообщил он спокойно, но со скромным воодушевлением. – Не сглазить бы. – Чтоб всем так повезло. – Мужик ругнулся невнятно, слова было не разобрать. – Уже вечер. А похмелье адское, – пожаловался он. – И курить хочется, не могу. До тамбура по стеночке добрел, чуть не это самое, так еще и проводница меня турнула. Нелюди. – А чего не здесь? – удивился давно не ездивший на поездах Игорь. Мужик посмотрел на него с укоризной и пожелтевшим от никотина пальцем указал на пожарный датчик. – А. – Игорь покачал головой. Ох уж все эти нововведения… Раньше было лучше. – Яшут, держи яблоко. Может, хоть еда его заткнет. Хоть ненадолго. – О, а бутер? – поинтересовался сын. Игорь охнул, мысленно пиная наглого дрища, но бутерброд достал. – Хотите? – тепло уточнил Яшка. Тонкая пластиковая пленка зашуршала. – Я ща того, а ты, – измученно простонал мужик. – Сердца у вас нет. – Уж как первое сердце жемчужное, а седьмое-то сердце железное. – Текст песни всё же прекрасно ложился на ситуацию. – Кстати, – почти пропел Яшка. – Лайфхак. Если натянуть презерватив на вот эту дуру, то можно спокойно курить. Игорь и мужик синхронно простонали совсем по-медвежьи. – Как вы неаккуратно. – Яшка явно считал себя вправе попенять нерадивым взрослым, хотя вероятность, что презерватив в ближайшее время мог бы быть использован ими по основному назначению, стремилась к нулю. Некоторое время они сидели, сопровождаемые только негромким пением Яшки, который без труда переключался с народной манеры исполнения в куплетах на безупречно эстрадную в припеве. – Кстати, – вновь нарушил им же созданную тишину сын. – Если завернуть эту штуку в пищевую пленку, тоже должно получиться. Он легко перекинулся на пустую противоположную полку, как танцор какого-нибудь брейк-данса. Упираясь ногами и держась одной рукой, повернулся на бок и принялся обматывать датчик дыма. Мужик высунул голову с нижней полки и уставился на происходящее осоловелыми красными глазами. – Фух! Шалость удалась, – объявил Яшка, немного неловко спрыгивая на пол, так, что ударился тонким предплечьем о деревянный край верхней полки. – Проверяйте. Пока проводник не учуяла шмон. Ошарашенный мужик достал мятую пачку, протянул чуть надломленную сигарету подростку. Яшка с радостью принял этот знак благодарности, но тут же передал добычу отцу. – Учитель вокала не позволяет. Так что я пассивно. Торопитесь жить, товарищи! – Кто понял жизнь, тот не спешит, – затянулся Игорь. Он курил, по его словам, только в поездах. – Они сейчас, пока только чай разносить не пойдут, соваться не станут. – В серебряных подстаканниках? – проявил эрудицию Яшка, нащупывая в кармане узких черных джинсов тяжелое кольцо с печаткой. – В серебряных подстаканниках, угу, – отозвался Игорь. Он был готов поклясться, что, кроме запаха табака, в купе раздавался приятный аромат жареного. Но следующая затяжка перебила всё. Яшка осторожно отложил пожаренный до темной корочки прямо на лампочке бутерброд, решив сохранить этот импровизированный тост к грядущему чаю. Приподнял тонкую подушку, уперся спиной в стенку за собой, разглядывая темноту за окном и выхватывая взглядом проносящиеся мимо огни. Свесил ногу, небрежно покачивая ей, и запел дальше: – Как летний дым горька твоя любовь… Мужик больше не протестовал. * Игорь спал беспокойно, то и дело высовывал голову и проверял, но устал следить за подростком – всё же провалился в полусон под перестук колес. Сколько Яшка полулежал с ноутбуком – ах, простите, лаптопом, – прислоненным к полусогнутым коленям, он не знал. Но с утра растолкать сына было непросто. В конце концов Яшка сладко потянулся и сменил положение: лег на живот, лицом к окну, наблюдая открывшиеся виды. Джинсы на ночь он так и не снял. Теперь он трогательно сложил согнутые в коленях ноги крестом у лодыжек. Тонкие белые носки с темными носами едва доходили до косточек щиколоток. Приехали… А на вокзале сын исчез. Как и стоило ожидать, в общем-то. Стоило отвернуться на секунду!.. По счастью, найти подростка оказалось довольно просто. Тоненькая фигурка стояла у дорожных путей, ярко сверкая до сих пор не выцветшей лиловой шевелюрой. – Ян! – окликнул его Игорь. Сил злиться не хватало, облегчения было больше раздражения. – Вот куда ты поперся? – Успокойся, – мягко ответил сын, идя к нему навстречу и протирая руки влажной салфеткой. – Ответить на зов природы. – На улицу? На рельсы?! – Вот тут удивленное раздражение пересилило – Игорь взревел. – С какой радости, Яша, вон же туалеты! – Я не могу, – возразил Яшка. – Я туда зашел и… и. – Ну и чего не дошел? – Так там в кабинке слева от меня двое… отдаются страсти, – доверительно объяснил Яшка. – Справа от меня… тоже, хоть и в одиночестве. Мне воспитание не позволяет осквернить этот храм любви моими низменными нуждами. – Яша! Туалет же мужской! – А ты сходи сам проверь, – нежно предложил сын. Игорь помялся – и пошел отлить к рельсам. Яшка перехватил у отца ручку чемодана и деликатно отвернулся спиной, поджидая его. – Интересно же начинается наша встреча, матушка, – негромко, себе под нос обратился он к чудному, древнему городу. – Низкий тебе поклон.