Мы встретились не знаю для чего

Ничего такого, просто на ночном автовокзале в ожидании такси руки на холоде немеют как будто вдвое быстрее. Да, такое бывает, когда Вани нет. Хочется его голос, осипший с дороги: «Встречай». И промчаться на другой конец города, обязательно через ближайший цветочный, чтобы взять любимых гипсофилов и потом ловить смущённую улыбку – и улыбаться в ответ ещё более смущённо. Крепко сжать тёплые ладони в своих ледяных. Но такого больше никогда не будет. Когда он уезжал из офиса, Слава подловил в курилке и в своей полумёртвой манере ведения диалога, которой он немногим напоминал героинового торчка, начал что-то мямлить про «новый проект, просто пушка». Андрей, пускай тот и был главным ТНТшным креативным продюссером, всегда воспринимал его как монотонное радио с дешёвым гнусавым ведущим – ну говорит и говорит, можно в полуха послушать, особенно не вникая. Стоит, репу чешет, периодически выпускает дым и чмокает сигарету, делая новую затяжку. До тех пор, пока Слава не начинает перечислять тех, с кем придётся работать. Андрея дёргает так, будто это звучит не имя и фамилия хорошо (пожалуй, слишком хорошо) знакомого ему комика, а дробь пулемётных выстрелов или ноющая сирена воздушной тревоги. Он выдавливает из себя быстро и топорно, что это очень круто, но ему правда пора, жена ждёт и вообще пока. И вот, он стоит на автовокзале. Конечно, никто его не ждёт. Он давно всё проебал, и теперь его настроение зависит от количества выпитого пива. Он никому не нужен, а ему… да, ему тоже никто не нужен. Водосточные трубы играют звуками. Голова мокра от дождя, волосы смешно слиплись и растрепались, похожи на такую же насквозь мокрую траву в клумбах. Был бы тут старый Ваня – спрятал бы под зонтом или увёл под козырёк. Нынешний прошёл бы и не заметил. Андрею хочется в это верить, потому что тогда идея «никому -никто» стала бы иметь смысл. Такси приходит. Оно ненадолго спасёт от холода и неприятной усталости, но не от мыслей. И Андрей всё равно прыгает в жёлтую машину с шашками и буквой «я» на крыше, потому что это лучше, чем в одиночку возвращаться домой, без энтузиазма перешагивая серую харкоту под ногами; минуя десятки цветастых зонтов, но готовый зайти в гости в любой из ближайших домов – только бы пригласили. Он бы точно обошёл за два двора тот дом, ту особенно пугающую в это время суток многоэтажку, в которой сейчас в 97-й квартире трое ни в чём не виноватых людей и один мудак точно счастливы. Андрей привык вспоминать его только как «мудака», пускай и не считал таковым. Потому что о бывших принято говорить плохо, а «мудак» – самое плохое, что ему удалось даже мысленно сказать о Ване за последние полгода. К тому же, кому нужен «мудак»? Из-за «мудака» никто не станет страдать и нервно курить, разгоняя взглядом влажный утренний туман. Он не нужен Андрею. Андрею вообще никто не нужен, и он никому не нужен. Жёлтая Киа несётся на такой скорости, что выскочи вдруг на встречку, скажем, какая-нибудь легковушка – обе машины бы были всмятку. Андрей часто думал о том, что бы было, если бы он попал в аварию. В самолётах, поездах, реже – в такси. Но сейчас, вечером, который, казалось, вобрал в себя всю серость промозглого неврастеника ноября, эти мысли были особенно настойчивы. Вытесняли собой и размышления о том, стоит ли попросить остановить у азбуки вкуса, чтобы наконец купить продуктов и приготовить что-то, что было бы похоже на ужин психически стабильного человека, или обойтись банкой пива из ночного ларька. Бог бы с ним, ладно, парой.. парой десятков банок. Всё равно завтра никуда не надо и можно не бояться, что он весь день проваляется на диване в похмельном бреду. Мешали также и рассуждениям о том, что и когда можно бы было изменить. Где можно было сказать то, что бы обязательно полностью его оправдало, или остановило неизбежное, а где наоборот – промолчать, потому что «кто тебя вообще тогда тянул за язык?». Сейчас хотелось, чтобы эти мысли (об аварии) резко стали материальными, а потом резко захотелось ударить себя по лицу за свой эгоизм. Так нельзя, он же, в конце концов, не один в машине. Водитель то кому-то всё ещё нужен. А Андрей никому не нужен. И ему тоже.. да, определённо, совёршенно ТОЧНО никто не нужен.