Jujutsu Kaisen [сборник]

Читатель страдает РПП

Годжо

      Ты стоишь посреди кухни, чувствуя головокружение. Комната слегка вращается, и ты хватаешься за столешницу, чтобы не упасть. Сатору Годжо, твой парень, сидит за столом и непринужденно жует какие-то снэки. Он поднимает голову, и выражение его лица мгновенно сменяется с игривого на озабоченное.       — Эй, ты в порядке? — спрашивает он, быстро вставая.       Ты пытаешься кивнуть, но от движения перед глазами все расплывается. Ты уже несколько дней толком не ела. Постоянная борьба с едой взяла свое, и твой организм наконец сдался. Прежде чем ты успеваешь ответить, у тебя подгибаются колени, и ты падаешь.       — Эй! Т/И! — в панике кричит Сатору и бросается в твою сторону.       Мир на мгновение погружается во тьму. Когда ты приходишь в себя, ты лежишь на диване с прохладным платком на лбу. Сатору стоит рядом с тобой на коленях, его глаза широко раскрыты, в них читается беспокойство. Он нежно убирает выбившиеся волосы с твоего лица.       — Ты напугала меня, — тихо говорит он. — Что случилось?       Ты делаешь глубокий вдох, чувствуя слабость и смущение. — Я… Я почти ничего не ела, — сознаешься ты, избегая его взгляда.       Озабоченность на лице Сатору сменяется чем-то более глубоким, смесью обиды и понимания. — Почему ты мне не сказала? — мягко спрашивает он. — Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной о чем угодно, верно?       Ты чувствуешь комок в горле. — Я не хотела тебя беспокоить, — бормочешь ты. — Я думала, что смогу справиться с этим сама.       Он вздыхает, садясь рядом с тобой. — Тебе не обязательно справляться со всем в одиночку. Я с тобой и всегда буду рядом.       На глаза наворачиваются слезы, и ты быстро вытираешь их. — Просто… это тяжело, — признаешь ты. — Я с трудом перевариваю пищу. Иногда кажется, что мой разум просто не позволяет мне есть, как бы сильно я этого не хотела.       Сатору берет тебя за руку и нежно сжимает ее. — Тебе не обязательно бороться с этим в одиночку, — мягко говорит он. — Мы можем разобраться с этим вместе. Но тебе нужно есть, хорошо? Твое здоровье важно для меня. Ты важна для меня.       Его слова сильно задевают тебя, и ты, наконец, даешь волю слезам. Сатору нежно обнимает тебя, пока ты плачешь. Его присутствие успокаивает, в его теплых объятиях ты в безопасности. Через несколько мгновений ты отстраняешься, чувствуя себя немного лучше.       — Я не хочу быть обузой, — шепчешь ты.       — Ты не обуза, — настаивает Сатору, встречаясь с тобой взглядом. — Ты мой партнер. Мы поддерживаем друг друга. В этом суть отношений.       Ты киваешь, испытывая смесь облегчения и страха. — Я постараюсь, — обещаешь ты. — Но это будет сложно.       — Я знаю. Но мы будем делать это шаг за шагом. Вместе.       Годжо встает и направляется на кухню. Ты наблюдаешь, как он готовит какое-то простенькое блюдо, после чего возвращается к тебе.       — Вот, — он протягивает тебе маленькую тарелку. — Начнем с малого и будем постепенно работать над этим.       Ты берешь тарелку слегка дрожащими руками. — Спасибо, — ты чувствуешь, как по твоей груди разливается тепло.       Сатору улыбается и снова садится рядом с тобой. — Мы справимся с этим, — уверенно говорит он, — И я буду рядом с тобой на каждом шагу.       Ты киваешь, откусывая маленький кусочек. Это маленькая победа, но когда Сатору рядом, кажется, что это начало чего-то лучшего. Впереди неизвестная дорога, но ты не одинока. И на данный момент этого достаточно.

Гето

      Комната кружится вокруг, перед глазами все плывет, как в тумане. Ты слишком сильно напрягала себя, пренебрегала приемами пищи, говорила себе, что поешь позже. Но «позже» так и не наступало, и теперь ты столкнулась с неоспоримыми последствиями для своего организма. Голос Сугуру, обычно звучащий успокаивающим фоном на заднем плане, кажется далеким и искаженным. Ты едва можешь разобрать слова, твой мозг с трудом улавливает их.       — Сугуру, я… — твой голос становится тихим и слабым. Ты протягиваешь руку, пытаясь ухватиться за что-нибудь, за что угодно, чтобы устоять на ногах, но твои пальцы натыкаются только на пустоту. Последнее, что ты видишь перед тем, как все погружается во тьму — это встревоженное лицо Сугуру, его глаза в страхе расширяются, когда он понимает, что происходит.       Когда ты приходишь в себя, то обнаруживаешь, что лежишь на диване, а ко лбу прижата прохладная ткань. Сугуру стоит на коленях рядом с тобой, нежно гладя рукой твои волосы. Он с опасением смотрит на тебя, но когда замечает, что ты открыла глаза, на его лице отражается облегчение.       — Ты очнулась, — тихо говорит он, в его твердом голосе все еще слышится беспокойство. — Как ты себя чувствуешь?       Ты пытаешься сесть, но подступающее головокружение заставляет тебя снова лечь. — Я в порядке, — удается произнести тебе, хотя ты сама слышишь, с каким напрягом тебе дались слова. — Просто… голова кружится.       Сугуру хмурится. — Ты упала в обморок. Ты знаешь почему? — его тон мягок, но видно, что Гето переживает. Он всегда был внимательным, всегда замечал, когда что-то было не так. И ты знаешь, что не сможешь скрыть от него правду.       — Я… Я почти ничего не ела, — сознаешься ты, еле слышно шепча. — Просто в последнее время было тяжело.       Он кивает, и выражение его лица смягчается от понимания. — Почему ты мне не сказала? — в его голосе нет обвинения, только забота. — Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной о чем угодно.       — Я не хотела тебя волновать, — в уголках твоих глаз появляются слезы. — Я думала, что смогу справиться сама.       Сугуру вздыхает, не прекращая нежно гладить тебя по волосам. — Тебе не обязательно справляться со всем самой. Я всегда рядом. Пожалуйста, не отгораживайся от меня.       Искренность в его словах разрушает последнюю защиту, и слезы, которые ты так долго сдерживала, проливаются наружу. — Мне жаль, — шепчешь ты, чувствуя, как тяжесть этой борьбы обрушивается на тебя. — Я просто… Я не знала, как заговорить об этом.       Гето наклоняется и нежно целует тебя в лоб. — Все в порядке. Мы справимся с этим вместе. Но тебе нужно позаботиться о себе. Пропуск приема пищи — это не выход.       Ты киваешь, вытирая глаза. — Я знаю. Я постараюсь. Просто это тяжело.       — Знаю, — его голос полон сострадания. — Но мы будем действовать постепенно. Мы составим план, и я помогу тебе его придерживаться. Ты не одинока в этом.       Его слова — бальзам на твое больное сердце. Впервые за долгое время ты чувствуешь проблеск надежды. С Сугуру рядом, возможно, ты сможешь найти выход из этого положения. Ты делаешь глубокий вдох, и тепло его присутствия наполняет тебя новым чувством решимости.       — Спасибо, — теперь твой голос тверже. — За то, что ты здесь. За понимание.       Сугуру улыбается мягкой, ободряющей улыбкой, которая заставляет тебя чувствовать, что все может получиться. — Я всегда рядом, — обещает он, — Мы справимся с этим вместе.       И после сказанных слов ты понимаешь, что не одинока. При поддержке Сугуру ты готова шаг за шагом преодолевать все трудности.

Нанами

      Ты стоишь на кухне рядом с Нанами, аромат свежесваренного кофе смешивается с ароматом приготовленного им завтрака. При виде еды — хрустящего бекона, яичницы-болтуньи, идеально поджаренного хлеба — у тебя сводит желудок. Прошло уже несколько дней с тех пор, как ты в последний раз нормально питалась, но тревога, скручивающая внутренности при мысли о еде, сильнее твоего голода.       — Ты в порядке? — спокойно спрашивает Нанами, ставя перед тобой тарелку, но в его глазах видно беспокойство. Ты киваешь, заставляя себя улыбнуться. Последнее, чего ты хочешь, — это чтобы он волновался.       — Я в порядке, — едва слышно лжешь ты.       Кенто наблюдает за тобой, его взгляд тверд и непоколебим. Ты чувствуешь, как сильно он волнуется, но ты полна решимости не показывать, что тебе плохо. Слегка дрожащей рукой ты берешь вилку и откусываешь маленький кусочек. У тебя такое чувство, будто в животе камень.       — Ты мало ела в последнее время, — мягко говорит Нанами, садясь напротив тебя. — Что-то не так?       Ты качаешь головой, и комната начинает слегка кружиться. — Я просто не очень голодна.       Нанами прищуривается, выражение его лица становится непроницаемым. Он тянется через стол и берет тебя за руку. — Тебе нужно следить за собой, — мягко, но категорично говорит он. — Пропускать прием пищи вредно для здоровья.       — Я знаю, — шепчешь ты, даже от простого разговора твое зрение затуманивается. Ты чувствуешь, как куда-то проваливаешься, а границы мира становятся черными. Последнее, что ты видишь — это тревогу в глазах Нанами, когда он зовет тебя по имени.       Ты приходишь в себя, лежа на диване, Нанами стоит на коленях рядом с тобой, положив свою прохладную руку тебе на лоб. На его лице отображается смесь облегчения и беспокойства.       — Слава богу, — выдыхает он, помогая тебе медленно сесть. — Ты упала в обморок. Когда ты ела в последний раз?       Ты отводишь взгляд, стыдясь. — Я… Я не помню, — тихо признаешься ты.       Нанами тяжело вздыхает от разочарования и тревоги. — Почему ты мне не сказала? — спрашивает он, теперь его тон становится мягче. — Зачем ты это с собой делаешь?       Слезы наворачиваются у тебя на глаза, и ты прикусываешь губу, пытаясь сдержать их. — Я боролась изо всех сил. С едой. Это трудно объяснить. Я просто… Иногда я не могу заставить себя поесть. Будто мной овладевает страх, тревожность, и я не могу…       Нанами заключает тебя в нежные объятия своих сильных, успокаивающих рук. — Тебе не обязательно все объяснять прямо сейчас, — бормочет он. — Но ты должна знать, что я всегда рядом. Тебе не нужно проходить через это в одиночку.       Ты киваешь, уткнувшись ему в грудь, и по твоим щекам текут слезы. Кажется, что с плеч свалился груз, когда ты признаешь правду. — Прости, — шепчешь ты. — Я не хотела тебя волновать.       — Я всегда буду беспокоиться о тебе, — отвечает он, смахивая слезу с твоей щеки. — Потому что я забочусь о тебе. Мы пройдем через это вместе, хорошо? Но ты должна позволить мне помочь тебе.       Ты делаешь глубокий вдох и снова киваешь. — Хорошо, — тихо говоришь ты. — Я попробую.       Нанами улыбается и нежно целует тебя в лоб. — Это все, о чем я прошу. Не торопись.       Ты прижимаешься к нему, чувствуя проблеск надежды. Это будет нелегко, но с Нанами рядом ты знаешь, что сможешь справиться со всем, что будет дальше.

Чосо

      Ты просыпаешься с ощущением знакомого стеснения в груди, которое мучает тебя уже несколько дней. Это чувство голода, или, скорее, отсутствие желания есть. Ты вытаскиваешь себя из постели, замечая, что твои конечности тяжелеют больше обычного, и направляешься на кухню, где Чосо уже возится с завтраком.       Он поднимает голову и улыбается, когда видит тебя, его темные глаза светятся нежностью. — Доброе утро, — говорит он, с привычной легкостью переворачивая блинчик. — Я испек твои любимые.       Ты заставляешь себя улыбнуться и бормочешь приветствие, избегая его взгляда. Запах еды витает в воздухе, и вместо того, чтобы вызвать чувство голода, ты начинаешь испытывать тревожность. Ты знаешь, что тебе нужно поесть, но мысль о том, чтобы положить что-нибудь в рот, вызывает тошноту.       Чосо ставит перед тобой тарелку с высокой горкой блинчиков, блестящих от сиропа. — Ешь, — весело говорит он, садясь напротив тебя со своей тарелкой. Ты берешься за вилку, но перед глазами все плывет. Голова становится легкой, и ты слышишь биение собственного сердца в ушах.       — Ты в порядке? — далекий голос Чосо звучит озабоченно.       Ты киваешь, но это ложь, и прежде чем ты успеваешь остановить это, все погружается во тьму.       Когда ты приходишь в себя, ты лежишь на полу, а над тобой склонилось встревоженное лицо Чосо. — Эй, эй, оставайся со мной, — мягко, но уверенно говорит он. — Ты упала в обморок.       Ты моргаешь, пытаясь осознать, что произошло. Воспоминания возвращаются, и тебя охватывает стыд. Ты пытаешься сесть, но руки Чосо на твоих плечах удерживают тебя на месте.       — Полегче, не торопись.       — Прости, — шепчешь ты, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.       — Не извиняйся, — Чосо помогает тебе сесть, а затем пересаживается на пол рядом с тобой. — Но нам нужно поговорить об этом.       Ты киваешь, с трудом сглатывая. — Я знаю.       Чосо вздыхает и берет тебя за руку. — Ты пропускаешь приемы пищи, не так ли?       Ты не доверяешь своему голосу, поэтому просто киваешь.       — Почему ты мне не сказала? — немного разочарованно спрашивает он. — Я мог бы помочь.       — Я не хотела тебя беспокоить, — отвечаешь ты, глядя на ваши переплетенные руки. — Я думала, что смогу справиться с этим сама.       — Тебе не обязательно справляться со всем в одиночку, — Чосо сжимает твою руку. — Особенно с чем-то подобным. Я люблю тебя, и это значит, что я хочу помочь тебе, и в трудных ситуациях тоже.       Ты делаешь глубокий вдох, и слова, которых ты избегала, наконец-то всплывают на поверхность. — Я уже некоторое время испытываю трудности с едой. Прием пищи кажется мне рутинной работой, и иногда я просто… не могу.       Взгляд Чосо смягчается, и он придвигается ближе, обнимая тебя за плечи. — Спасибо, что рассказала мне, — тихо произносит он. — Но мы должны убедиться, что ты получаешь необходимое питание. Обмороки — это не то, что можно игнорировать.       — Я знаю, — отвечаешь ты, прижимаясь к нему. — Я хочу поправиться. Я просто не знаю как.       — Мы разберемся с этим вместе, — обещает он. — Может быть, нам стоит обратиться к диетологу или психотерапевту, к кому-нибудь, кто специализируется на этом. Но пока давай начнем с малого. Может, ты попробуешь что-нибудь съесть? Совсем немного?       Ты киваешь, чувствуя проблеск надежды. — Хорошо. Я постараюсь.       Чосо улыбается, помогает тебе подняться на ноги и ведет обратно к столу. Блинчики все еще там, немного остывшие, но по-прежнему аппетитные. Он отрезает маленький кусочек и протягивает тебе вилку. Ты берешь ее, чувствуя себя увереннее, когда Чосо рядом.       Когда ты пробуешь свой первый кусочек, Чосо наблюдает за тобой со смесью беспокойства и гордости. — Мы будем делать это постепенно. Знай, что я всегда рядом.       Ты киваешь, медленно прожевывая, и впервые за долгое время тебе кажется, что, может быть, все наладится. С таким любящим парнем как Чосо ты знаешь, что тебе не придется бороться в одиночку.

Сукуна

      Комната кружится, ты хватаешься за край стойки, перед глазами все расплывается и темнеет по краям. Ты чувствуешь головокружение, желудок болезненно сжимается, напоминая о приеме пищи, который ты пропустила за последние несколько дней. Голос Сукуны звучит издалека, эхом отдаваясь в глубине твоего сознания, ты пытаешься сфокусироваться на его лице, но твое тело предает тебя. Последнее, что ты видишь перед тем, как все погружается в темноту, — это его глаза, расширяющиеся от удивления.       Когда ты приходишь в себя, ты лежишь на диване, на твоем лбу лежит прохладный платок, а над тобой склонилось лицо Сукуны, на котором читается нехарактерное беспокойство. Его темно-красные глаза сужаются, когда он видит, что ты пошевелилась.       — Ты упала в обморок, — категорично говорит он, хотя ты замечаешь намек на беспокойство за его обычной грубостью. — Что, черт возьми, произошло?       Ты пытаешься сесть, но большая рука Сукуны мягко прижимает тебя обратно. — Успокойся, — приказывает он. — Ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь мне, что происходит.       Ты закрываешь глаза, чувствуя стыд. Ты испытываешь трудности с едой, ваши с ней отношения сложны и полны тревожности. Но признаться в этом Сукуне, единственному человеку, кажется невозможным. Ты не хочешь, чтобы он считал тебя слабой.       — Я… Я почти ничего не ела, — наконец шепчешь ты. — Мне было тяжело.       Какое-то мгновение он молчит, и ты решаешься открыть глаза, ожидая увидеть его разочарование или гнев. Вместо этого выражение его лица нечитаемо, но виден проблеск разочарования и чего-то более мягкого, чему ты не можешь дать точного названия.       — Почему? — требовательно спрашивает Сукуна, но в тоне его голоса есть скрытая нежность. — Почему ты не ешь?       — Это сложно, — говоришь ты, отворачиваясь. — Я просто… не могу. Иногда кажется, что проще вообще не есть.       Пальцы Сукуны сжимаются вокруг твоих собственных, не причиняя боли, но с твердостью, которая придает тебе уверенности. — Тебе нужно поесть, — заявляет он, как будто это самая простая вещь в мире. — Твоему телу нужна пища. Ты не можешь продолжать так поступать с собой.       Ты знаешь, что он прав, но страх и тревога мешают принять его слова. — Это не так просто, — слабо возражаешь ты. — Это борьба каждый день. Я не жду, что ты поймешь.       — Попробуй, — говорит он, теперь его голос звучит мягче, почти нежно. — Я могу тебя удивить.       Ты делаешь глубокий вдох, пытаясь подобрать нужные слова. — Это похоже на то, будто в моей голове звучит голос, который говорит мне, что я недостаточно хороша, что я не заслуживаю того, чтобы есть. А когда я все-таки ем, то чувствую себя виноватой. Это порочный круг.       Глаза Сукуны темнеют от гнева и грусти. — Кто бы ни внушил тебе эти мысли, он идиот, — прямо говорит он. — Ты более чем хороша. И ты заслуживаешь того, чтобы заботиться о себе.       Он притягивает тебя ближе, сжимая в неловком, но успокаивающем объятии. — Тебе не обязательно делать это одной, — бормочет он. — Я здесь. Мы разберемся с этим вместе.       Ты чувствуешь, как по щеке скатывается слеза, и на этот раз не пытаешься ее скрыть. Слова Сукуны, грубые внешне, но по-настоящему искренние, начинают разрушать стены, которые ты возвела вокруг себя. Может быть, если он будет рядом, ты сможешь найти способ поправиться.       — Спасибо тебе, — шепчешь ты срывающимся голосом. — За то, что ты здесь.       — И всегда буду, — отвечает он, и ты знаешь, что он говорит искренне. Сукуна по-своему предлагает тебе спасательный круг, и впервые за долгое время ты чувствуешь проблеск надежды.

Тоджи

      Ты сидишь на краю кровати, перед глазами все плывет. Комната вокруг кажется странно наклоненной, и ты быстро моргаешь, пытаясь рассеять туман. Тоджи сразу замечает, что что-то не так. Его острые глаза, всегда такие проницательные, озабоченно прищуриваются.       — Эй, — тихо говорит он, пересекая комнату несколькими широкими шагами. — Ты в порядке?       Ты заставляешь себя улыбнуться и киваешь, хотя голова словно набита ватой. — Да, просто… немного кружится голова, вот и все.       Он опускается перед тобой на колени, большими ладонями нежно обхватывая твое лицо. Тепло его прикосновений успокаивает, но в то же время ты остро ощущаешь, какой холодной и липкой кажется твоя собственная кожа.       — Когда ты в последний раз ела? — его голос тверд, однако в нем чувствуется беспокойство, которое он не может полностью скрыть.       Ты избегаешь его взгляда, опуская глаза в пол. — Я… я не помню, — признаешься ты.       Тоджи хмурится еще сильнее. Он резко встает и направляется на кухню. — Сиди здесь, — приказывает он, хотя в его тоне нет особой жесткости. Ты слышишь, как он роется в шкафчиках, затем звяканье посуды и звук льющейся воды.       Ты пытаешься встать, но мир стремительно вращается, и у тебя подгибаются колени. Темнота застилает глаза, и ты едва успеваешь осознать, что падаешь, прежде чем все вокруг погружается во тьму.       Ты приходишь в себя на диване, на твоем лбу влажное полотенце, а Тоджи сидит рядом, на его лице читается смесь гнева и страха. — О чем, черт возьми, ты думала? — рычит он, хотя его руки нежно убирают прядь волос с твоего лица.       — Прости, — бормочешь ты, и в уголках твоих глаз выступают слезы. — Я не хотела…       — Не хотела чего? — перебивает он, повышая голос. — Не хотела напугать меня до чертиков? Не хотела морить себя голодом до потери сознания? — он делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Тебе нужно поесть, хорошо? Так дальше продолжаться не может.       Ты киваешь, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. — Я знаю. Это просто… тяжело.       Выражение лица Тоджи смягчается. Он наклоняется и целует тебя в лоб. — Я понимаю, — тихо говорит он. — Но ты должна попытаться. Для меня. Для себя.       Он берет тарелку с супом с журнального столика, который, должно быть, разогрел, пока ты была без сознания. — Вот, — протягивает он тебе, — Начни с этого.       Твои руки слегка дрожат, когда ты берешь тарелку. Тоджи наблюдает за тобой, его пристальный взгляд напряжен, но полон глубокой, непоколебимой заботы. — Ты не одинока в этом, — напоминает он. — Я здесь. Мы пройдем через это вместе.       Ты делаешь пробный глоток супа, и по телу разливается тепло. Это успокаивает — не только еда, но и присутствие Тоджи, его поддержка. Ты встречаешься с ним взглядом, видишь в нем решимость, и это придает тебе сил.       — Спасибо, — срывающимся голосом шепчешь ты.       Тоджи качает головой. — Не благодари меня, — твердо говорит он. — Просто пообещай, что постараешься. Пообещай, что позволишь мне помочь.       Ты снова киваешь, на этот раз более уверенно. — Обещаю.       Он улыбается редкой искренней улыбкой, которая озаряет его лицо. — Хорошо, — он обнимает тебя за плечи. — Мы будем делать это шаг за шагом. Вместе.       Ты прижимаешься к любимому, ощущая ровное биение его сердца, и впервые за долгое время у тебя появляется проблеск надежды. Когда Тоджи рядом, ты знаешь, что сможешь выдержать эту битву. Один день, один прием пищи за раз.

Мегуми

      Комната кружится, пока ты пытаешься сосредоточиться на голосе Мегуми. Он о чем-то говорит, ты не совсем уверена, о чем именно, — его слова сливаются с отдаленным гулом. Ты киваешь, надеясь, что он ничего не заметит. Желудок неприятно скручивает, но не от голода, а от тревожности, которая гложет тебя уже несколько дней. Ты почти ничего не ела; при мысли о еде у тебя сжимается горло.       Мегуми смотрит на тебя, и выражение его лица смягчается от беспокойства. — Ты в порядке? Выглядишь немного бледной.       — Я в порядке, — удается произнести тебе, но слова даются тяжело, вымученно.       В следующий момент мир накренился, и ты почувствовала, что падаешь. Глаза Мегуми расширяются, и он бросается вперед, чтобы подхватить тебя как раз в тот момент, когда темнота застилает тебе глаза.       Ты приходишь в себя на диване с прохладным платком на лбу. Мегуми сидит рядом, озабоченно нахмурив брови. Его теплая рука лежит на твоей, возвращая тебя в реальность.       — Эй, — мягко говорит он, — Ты только не волнуйся.       Ты моргаешь, пытаясь избавиться от тумана в голове. — Что случилось?       — Ты упала в обморок, — мягко отвечает он. — Я думаю, ты недостаточно ела.       Твое сердце замирает. Ты была осторожна, пытаясь скрыть свою борьбу, но, похоже, тебе удалось это не совсем так, как ты надеялась. Ты отводишь взгляд, не в силах посмотреть Мегуми в глаза. — Мне жаль.       Мегуми успокаивающе сжимает твою руку. — Тебе не нужно извиняться. Я просто беспокоюсь о тебе.       Ты делаешь глубокий вдох, чувствуя, как тяжесть его беспокойства давит на тебя. — Просто иногда это… тяжело. Я имею в виду еду. Такое чувство, что… ее слишком много.       Он медленно кивает, не отрывая взгляда от твоего лица. — Я понимаю. У каждого свои проблемы. Но ты не обязана проходить через это в одиночку.       Слезы скапливаются в уголках твоих глаз. — Я не хотела тебя обременять.       — Ты не обременяешь, — твердо говорит он. — Я забочусь о тебе. Если что-то не так, я хочу помочь.       Ты с трудом сглатываешь, комок в горле мешает говорить. — В последнее время было тяжело. Не знаю почему, но мысль о еде вызывает у меня тревожность.       Выражение лица Мегуми смягчается еще больше. — Это нормально, что ты так себя чувствуешь. Но нам нужно найти способ пережить это вместе. Ты с кем-нибудь говорила об этом?       Ты качаешь головой, и тебя захлестывает новая волна стыда. — Нет. Мне было страшно.       — Тогда давай начнем прямо сейчас, — предлагает он. — Мы можем поискать психотерапевта, того, кто сможет помочь. А тем временем я буду рядом с тобой. Мы можем предпринимать небольшие шаги, чтобы тебе было легче.       Его слова дают проблеск надежды, обещание, что ты не одинока в этой борьбе. Ты киваешь, чувствуя себя немного увереннее, немного обнадеживающе. — Хорошо. Звучит заманчиво.       Мегуми улыбается, и это редкое зрелище согревает твое сердце. — Мы будем делать это каждый день. И помни, ты всегда можешь поговорить со мной. Несмотря ни на что.       Ты сжимаешь его руку в ответ, благодарная за поддержку. — Спасибо, Мегуми. Правда.       Он наклоняется и нежно целует тебя в лоб. — Мы пройдем через это. Вместе.       Когда ты ложишься обратно, а он все еще держит тебя за руку, ты испытываешь облегчение. Это будет нелегко, но с Мегуми рядом ты готова к предстоящим испытаниям.

Юджи

      Ты идешь рядом со своим парнем Юджи по оживленным улицам Токио. Солнце стоит высоко, заливая город теплым светом, но ты чувствуешь холод и головокружение. Прошло уже несколько дней с тех пор, как ты нормально питалась, и твоя борьба с едой затмевает даже самые элементарные потребности. Юджи, всегда веселый и добрый, рассказывает о своем дне, но его голос кажется далеким, словно доносится из-под воды.       Ты пытаешься сосредоточиться на его словах, на эмоциональном волнении в его голосе, но перед глазами все расплывается. Ты говоришь себе, что все в порядке, что тебе просто нужно преодолеть это. Но твое тело не соглашается. Внезапно земля вздымается тебе навстречу, и тебя целиком поглощает тьма…       Когда ты приходишь в себя, ты лежишь на скамейке, а над тобой нависает озабоченное лицо Юджи. В его обычно ясных глазах читается тревога.       — Эй, эй! Ты в порядке? — в ужасе спрашивает он, что резко контрастирует с его обычным спокойным поведением. Ты видишь панику, запечатлевшуюся в каждой черточке его лица, и это разбивает тебе сердце.       — Я… думаю, да, — умудряешься выдавить ты, хотя чувствуешь себя совсем не в порядке. Все тело ослабло, а голова словно набита ватой. Юджи помогает тебе сесть, уверенно придерживая тебя за спину.       — Что случилось? Ты вдруг упала в обморок, — теперь его голос звучит мягче, но все еще с нотками беспокойства.       Ты колеблешься, глядя на свои руки. Как ты это объяснишь? Чувство вины, стыда, постоянная борьба с собственным телом?       — Я… В последнее время я почти ничего не ела, — еле слышно признаешься ты.       Глаза Юджи расширяются от шока. — Почему? Почему ты ничего не ела? — Юджи все еще беспокоится.       Ты делаешь глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Это трудно объяснить. Я уже некоторое время испытываю трудности с приемом пищи. Иногда кажется, что проще вообще не есть.       Юджи какое-то время молчит, переваривая твои слова. Затем он берет тебя за руку. — Мне так жаль, что тебе приходится проходить через это, — тихо говорит он. — Но ты не обязана делать это в одиночку. Я всегда с тобой.       Его слова — как бальзам на твое больное сердце. Ты так долго несла это бремя в одиночестве, что кажется странным, что кто-то еще может разделить его с тобой. — Я не хотела тебя волновать, — на твои глаза наворачиваются слезы.       Юджи качает головой, нежно сжимая твою руку. — Ты не обязана защищать меня от этого. Я хочу помочь, но мне нужно, чтобы ты открылась мне. Мы разберемся с этим вместе, хорошо?       Ты киваешь, и по щекам текут слезы. — Хорошо, — шепчешь ты. — Спасибо, Юджи.       Он улыбается той яркой, ободряющей улыбкой, которую ты так любишь. — Тогда пойдем, поедим чего-нибудь. Совсем немного, если это все, на что ты сейчас способна. Будем действовать постепенно.       Ты снова киваешь, чувствуя, как тяжесть спадает с плеч. С Юджи рядом битва не кажется такой сложной. Вместе вы сможете справиться с этим. Вместе вы сможете найти выход.       Когда вы идете к ближайшему кафе, Юджи обнимает тебя за плечи, оберегая. Это небольшой жест, но он заставляет тебя чувствовать себя в безопасности. Ты знаешь, что это только начало, что впереди вас ждет еще много испытаний. Но впервые за долгое время ты чувствуешь надежду. Когда Юджи рядом, кажется, что все возможно.

Юта

      День начинается с едва уловимого чувства тревоги, от которого ты не можешь полностью избавиться. Юта, конечно, замечает это — он всегда все замечает. Его забота проявляется в том, как он окружает тебя любовью, в его мягком присутствии, которое никогда не кажется властным, но всегда внимательным. Ты уже некоторое время испытываешь трудности с едой, и, хотя ты стараешься скрывать это, проницательная натура Юты не позволяет полностью скрыть то, как пропуск приема пищи сказывается на тебе.       К полудню начинает кружиться голова. Ты не обращаешь на это внимания, продираясь сквозь туман в голове и слабость в конечностях. Юта предлагает пообедать, его голос полон надежды и ободрения, но ты качаешь головой и слабо улыбаешься. — На самом деле я не голодна, — лжешь ты, пытаясь убедить и его, и себя. Он не давит, уважая твои границы, но его глаза выдают его беспокойство.       Днем мир начинает расплываться по краям. Ты сидишь на диване, пытаясь сосредоточиться на книге, но слова плывут по странице. Юта стоит неподалеку, поглощенный каким-то делом, но ты чувствуешь на себе его случайные взгляды, которые означают молчаливую проверку. Ты встаешь, намереваясь взять стакан воды, но комната резко кренится. В глазах темнеет, и прежде чем ты успеваешь позвать на помощь, у тебя подгибаются колени.       Следующее, что ты осознаешь, — это то, что ты лежишь на полу, а безумный голос Юты зовет тебя по имени. Он нежно, но крепко обхватывает тебя руками, помогая сесть, его лицо бледно от страха. — Эй, эй, посмотри на меня, — четко говорит он, несмотря на панику в глазах. — Ты в порядке? Что случилось?       Ты моргаешь, пытаясь рассеять туман в голове. — Я… Я не знаю, — заикаешься ты, хотя вы оба знаете, что это не совсем так. Правда в том, что ты пропускала приемы пищи, слишком сильно себя переутомляла, и теперь твой организм расплачивается за это.       Выражение лица Юты смягчается и на нем появляется облегчение. Он помогает тебе дойти до дивана, проверяя, что тебе удобно, прежде чем заговорить снова. — Ты ничего не ела, — тихо произносит он, и это не обвинение, а простая, болезненная правда. — Я все вижу. А теперь еще и обморок… Это серьезно.       Слезы наворачиваются на глаза, стыд и вина переполняют тебя. — Прости, — шепчешь ты, не в силах встретиться с ним взглядом. — Я просто… Это тяжело. Я не хочу тебя волновать, но…       — Но я беспокоюсь, — мягко прерывает Юта. Он берет тебя за руку, нежно и ободряюще сжимая твою ладонь. — Я люблю тебя, и мне невыносимо видеть, как ты причиняешь себе боль. Ты не должна проходить через это в одиночку.       Его слова пробивают стену, которую ты возвела вокруг себя, и из глаз текут слезы. Юта заключает тебя в объятия и крепко прижимает к себе, пока ты всхлипываешь, уткнувшись в его плечо. — Все в порядке, — успокаивает он. — Мы разберемся с этим вместе. Мы справимся.       Ты киваешь, и весомость его слов становится слабым утешением среди бури твоих эмоций. Это будет нелегко, и ты знаешь, что впереди ждет долгий путь, полный испытаний. Но когда рядом Юта и его непоколебимая поддержка и любовь, ты начинаешь верить, что, может, ты сможешь преодолеть это.       Когда ты сидишь тут, в его объятиях, ты чувствуешь проблеск надежды. Она хрупкая, как пламя свечи на ветру, но она есть. И на данный момент этого достаточно.

Тоге

      Ты идешь по оживленной улице со своим парнем Тоге. Солнце начинает садиться, воздух наполнен звуками разговоров и отдаленным шумом уличного движения. Тоге рядом, его присутствие постоянно успокаивает. Уникальная манера Инумаки говорить на ингредиентах для рисовых шариков всегда вызывала у тебя симпатию, эта причуда делает его особенным.       Но сегодня что-то изменилось. Ты уже несколько дней не ела как следует, испытывая трудности с восприятием пищи. Мир вокруг начинает расплываться, и ты чувствуешь, как на тебя накатывает волна головокружения. Ты пытаешься успокоиться, но в глазах темнеет, и ты падаешь в обморок.       Ты приходишь в себя, лежа на тротуаре, а над тобой склоняется встревоженное лицо Тоге. Его обычно спокойные глаза полны тревоги, он крепко держит тебя за руку.       — Лосось, — говорит он дрожащим голосом.       Ты пытаешься сесть, но он мягко толкает тебя обратно. — Туна Майо, — продолжает он, и в его словах слышится глубокое беспокойство.       — Я в порядке, — с трудом выдавливаешь ты, но слабость в голосе выдает тебя. Правда в том, что ты не в порядке. Ты уже давно не в порядке.       Тоге медленно помогает тебе сесть, поддерживая рукой за спину. — Водоросли, — тихо произносит он, указывая на ближайшую скамейку. Ты киваешь, и он помогает тебе сесть. Ты чувствуешь, что мир все еще слегка кружится.       Тоге сидит рядом с тобой, не выпуская твоей руки. Между вами повисает тяжелое молчание, наполненное невысказанными словами. Ты знаешь, что тебе нужно все объяснить, но ты не уверена, с чего начать.       — Тоге, я… Я ничего не ела, — признаешься ты. Он крепче сжимает твою руку, и ты видишь боль в его глазах.       — Листогорчица? — в замешательстве спрашивает он.       Ты делаешь глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — У меня проблемы с едой. Мне трудно есть. Я не хотела тебя волновать.       Он смотрит на тебя, выражение его лица смягчается, но по-прежнему наполнено беспокойством. — Лосось, — говорит он с ноткой разочарования в голосе. Он обхватывает твое лицо ладонью, большим пальцем нежно касаясь твоей щеки.       — Я знаю, — шепчешь ты, и на глаза наворачиваются слезы. — Прости, Тоге. Я не хотела, чтобы это зашло так далеко.       — Тунец, — говорит он, качая головой. Он заключает тебя в теплые, ободряющие объятия. Ты прижимаешься к нему, чувствуя, как тяжесть твоей борьбы немного спадает.       Через несколько мгновений он слегка отстраняется, заглядывая тебе в глаза. — Хлопья бонито? — спрашивает он мягким, но категоричным тоном.       Ты киваешь, понимая, о чем он. — Мне нужна помощь. Теперь я это знаю. Я не могу справиться с этим в одиночку.       Он улыбается, легкой, но искренней улыбкой, которая отражается в его глазах. — Икра, — говорит он, целуя тебя в лоб. Это его способ сказать, что он всегда рядом, что он поддержит тебя в этом.       Ты прижимаешься к любимому, чувствуя, как тебя охватывает чувство облегчения. Это будет долгое путешествие, но когда Тоге рядом, ты чувствуешь проблеск надежды. Ты знаешь, что ты не одинока, и в этом вся разница.       Когда вы сидите вместе на скамейке, мир вокруг начинает казаться немного менее подавляющим. Присутствие Тоге — это напоминание о том, что у тебя есть кто-то, кто очень заботится о тебе, кто-то, кто поможет тебе вернуться к здоровому образу жизни. И впервые за долгое время ты веришь, что сможешь это сделать.

Нобара

      Мир вокруг начинает расплываться, ноги слабеют, и на тебя накатывает волна головокружения. В течение нескольких часов твой желудок был словно пустая яма, терзающая тебя постоянной болью, которую ты привыкла игнорировать. Тебе удавалось скрывать от Нобары свои проблемы с едой, убеждая себя, что ты справишься с этим. Но сейчас, когда ты стоишь посреди ее гостиной, в глазах темнеет, и ты понимаешь, что вот-вот упадешь в обморок.       — Эй, ты в порядке? — обеспокоенный голос Нобары прорезается сквозь туман. Ты пытаешься ответить, но твои колени подгибаются, и пол уходит из-под ног. Следующее, что ты осознаешь, — это то, что ты лежишь на диване, а над тобой нависает обезумевшее лицо Нобары. Ее руки дрожат, она гладит тебя по щекам, а ее глаза расширены от паники.       — Очнись! Ну же, открой глаза! — требует она дрожащим голосом. — Что, черт возьми, произошло?       Ты моргаешь, глядя на нее, и комната медленно обретает четкость. — Я… Я в порядке, — хрипишь ты, хотя твой голос слаб и неубедителен.       — В порядке? И ты называешь это «в порядке»? Ты только что упала в обморок! — на лице Нобары смешались гнев и беспокойство, ее обычное уверенное поведение сменилось неприкрытым страхом. — Ты до смерти меня напугала!       Ты пытаешься сесть, но Нобара мягко толкает тебя обратно. — Нет, не нужно. Ты не двинешься с места, пока не объяснишь мне, что происходит.       Теперь от этого никуда не деться. Ты делаешь глубокий вдох, горло сжимает, будто в тиски. — В последнее время я почти ничего не ела, — признаешься ты. — Я… испытываю трудности с едой.       Глаза Нобары расширяются еще больше, если это возможно. — Что? Почему ты мне не сказала? — от волнения ее голос повышается чуть ли не до визга. — Я могла бы помочь! Мы могли бы что-нибудь придумать вместе!       — Я не хотела тебя беспокоить, — бормочешь ты, чувствуя, как тяжесть твоей тайны спадает, но сменяется другой тяжестью — чувством вины.       — Беспокоить меня? Ты шутишь? — руки Нобары все еще дрожат, когда она обхватывает твое лицо ладонями, ее глаза ищут твой взгляд. — Ты не доставляешь мне хлопот. Ты мой партнер. Мы должны заботиться друг о друге.       Ты видишь, как на ее глаза наворачиваются слезы, и это разбивает тебе сердце. Нобара, которая всегда казалась такой сильной и непоколебимой, чуть ли не плачет у тебя на глазах. — Прости меня, — шепчешь ты, протягивая руку, чтобы смахнуть слезинку, которая бежит по ее щеке.       Она всхлипывает, пытаясь взять себя в руки. — Не извиняйся. Просто… не скрывай ничего от меня, ладно? Мы команда, — ее голос становится мягче, паника уступает место решимости. — Мы разберемся с этим вместе.       Ты киваешь, испытывая странную смесь облегчения и стыда. — Ладно. Вместе.       Нобара делает глубокий вдох, явно пытаясь успокоиться. — Сначала о главном. Тебе нужно поесть. Я кое-что приготовлю, и ты это съешь, даже если мне придется кормить тебя с ложечки.       Ты не можешь не улыбнуться ее настойчивости. — Да, мэм.       Она неуверенно улыбается тебе в ответ, проводя пальцами по твоим волосам. — И мы поговорим об этом, серьезно поговорим. Окажем тебе любую необходимую помощь. Но ты не пройдешь через это в одиночку, поняла?       — Поняла, — отвечаешь ты, чувствуя, как по тебе разливается тепло, не имеющее ничего общего с одеялом, которым она тебя укрывает.       Нобара встает, и с новой решимостью в походке направляется на кухню. — Просто посиди тут и отдохни. Я сейчас вернусь.       Когда ты лежишь и ждешь ее возвращения, ты испытываешь чувство надежды, которого не испытывала уже долгое время. Реакция Нобары, ее чрезмерная паника и яростное стремление защитить, показывает, насколько сильно она заботится о тебе. И впервые ты веришь, что, может быть, ты сможешь преодолеть это, если она будет рядом.