Сталкер.

В душе скребет желчью и напускной хандрой. Я не поранился, не единой царапинки на коже, но кажется, на этот раз я действительно перешел черту. С одной стороны, мне хочется вернуться домой, а с другой открывается прекрасный вид с окна желтого трамвайчика. Тело потряхивает от ухабистой дороги. За окном распаляется розовым закатом, прозрачное, вечернее небо, с тонкими нитями теплого дождя. Я сижу на последнем сидении, прислонившись плечом о груду старого металла, слушая как с радио негромко доноситься монотонный голос диктора. Клонит в сон, но я не поддаюсь соблазну покемарить до конечной остановки. Не дело ходить с уставшим видом. Похоже, что я действительно не спал. О чем же думал тогда? А, может, и не думал совсем. Сейчас меня — это мало волнует. Я кручу прозрачную баночку в руках, раз за разом проходясь глазами по чужому имени. Я не принял ежедневную норму, догадываясь о возможных побочных действиях. Я не настолько глуп и точно уверен, что сочетание алкоголя и препаратов, никогда никому еще шла на пользу. Вариант закинуться на сухую — отпадает сам собой. Расслабиться и унять напускное волнение не получается, и я тихо цокнув под нос, убираю полупустою баночку в карман рюкзака. Я пришел к последней стадии нервного истощения и приютился на ней как дворовый пес у калитки. Не помню точно, чтобы когда-либо испытывал нечто подобное. Все давит до невозможности, пульсирует внутри тесного черепа и бьет кувалдой по вискам. Все кажется таким запредельно недосягаемым, а птица свободы в моих руках медленно задыхается от сжатия ледяных пальцев, что ломают хрупкие кости. Я выбрасываю весь вздор с головы легким покачиванием, словно это может улучшить ситуацию и помочь мне найти верное решение. Но, честно, у меня связаны руки. Настолько, что каждый мой уверенный шаг вперед, идет против меня. Скрипучие дверцы трамвая открываются на последней остановке, и меня провожает пустой взгляд такого же уставшего от жизни водителя сорока с лишним лет. Путь от моего дома идет с двумя пересадками. От спальника до тяжелого люкса. Кому-то бы стало неуютно среди «дворцов» и коттеджей с бассейнами и террасами. Но не мне. Я стойко иду по каменной, кирпичной дорожке под пристальные, оценивающие меня взгляды местного населения. Не поддаюсь косым взглядам со стороны, что с горьким прищуром проходятся по моему внешнему виду. Легкий флер снобизма присущ людям высшего общества, это уж я знаю не понаслышке. Эта тонкая грань между слоями всегда чувствовалась, хоть и была не заметна глазу. Людям свойственно испытывать гордыню и мнимое превосходство над другими, имея в руках капельку власти. В их случай — деньги, которые так или иначе затмевают мозг. В каком-то смысле, я рад, что Наруто не входит в их число и смотрит на меня как на обычного человека. А может, еще просто не настало то самое время… Я мог бы ответить, что мне все равно, но тогда получится, что опекун прав и даже тут я стараюсь обмануть самого себя. Если бы я действительно так думал, тот без стыда за свое положение, рассказал Наруто где я живу, не думая заранее как он отреагирует. Хотя… Он же общается с Инузукой, а тот, вероятно, живет куда хуже, зная, как его отец любит просаживать все деньги на выпивку, а мать не вылезать с двух работ. Мне становится в каком-то смысле жаль его. Ведь бунтарский нрав — одно из колец последовательности цепи. Всего на всего, привлечение внимание близких, своеобразный, немой крик о помощи. Мне смешно, ибо сейчас, перед Какаши я веду себя ни лучше. Если бы мне месяца два назад кто-то сказал, что я буду вытворять нечто подобное, я бы просто посмеялся. Моя жизнь до перехода на последнюю четверть не блистала подобными моментами воплощения дикости. Я — примерный ученик, а для кого-то пример для подражания. Сейчас иду в гости к Наруто, не прежней целью — поиграть в его навороченную приставку и новую игру, а — напиться до состояние невменяемости. Блестяще. Думаю, я сам от себя не ожидал подобного. Но жизнь, к сожалению, нельзя расписать как листы ежедневника. Ты затаишься, а она подкинет тебе херни похлеще, что б не расслаблялся, что б прохавал все невзгоды вдоль и поперек. Ведь, только так можно стать сильнее. Правда? Одним легким движением я оттягиваю прозрачную полосочку на себя, открывая новую пачку сигарет, что купил по пути. На этот раз без заморочек, без лишних вопросов о документах и хитрой морды Орочимару. Гладко, без постороннего шума — как я и люблю. Удрученный вздох ползет со рта и прерываются горьким, привычным моему носу запахом дыма, что устраивается в легких. Я уже плотно сижу на игле табачных корпораций, а никотин уже впитался в кожу настолько, что не отмыть и скальпелем ни срезать. Меня окружают высокие заборы и лай сторожевых собак. Время заходит чуть позднее восьми вечера. Но я, отчего-то не спешу, медленным шагом направляясь к знакомому дому, в котором не раз был желанным гостем. Теплые капли дождя прыгают по черной коже куртки, скатываясь в маленькие складки воротника с металлическими заклепками. Воздух наполнен новорожденной чистой и свежестью самой природы, от чего мой шаг по кирпичной дорожке становится еще нерасторопнее. К чему спешить, если вся атмосфера вечера так умиротворенно отзывается в голове, заставляя поддаться соблазну прислушаться к воздуху и уловить тонкую ниточку уединения. Никаких преследующих, посторонних мыслей. Условия теплого мая подбивают ненадолго остановится, поднять голову к небу, закрыть глаза и вдохнуть полной грудью чистый кислород. Запечатлеть каждый штрих момента. И словно, целого мира не существует… Вечереет и розовый закат сменяется густыми линиями темных облаков синевы с проблесками красных выбоин. Теплый, весенний ветер качает кроны аккуратно подстриженных деревьев за высокими ограждениями. Касается лица, совсем заметно проводит по волосам, щекочет кожу открытой шеи. Улицу, мгновенно зажигают расположенные вдоль каменной дорожки фонари с тремя плафонами на каждом. В домах горят окна и можно легко подглядеть, что происходит внутри. Я не вуайерист, но привычка подглядывать осталась еще с детских времен. Мне всегда было интересно как проходят жизни других людей. Где-то в глубине души я завидовал, нет, совершенно не баснословным богатствам, а отношениям полного понимания. Конечно, в силу возраста, я все идеализировал, потому что так проще. Сухой романтизм всегда спасает. Ты думаешь, что в других семьях процветает лишь хорошие стороны, забывая, что проблемы есть у всех. Неосознанно мелькает мысль об опекуне и тут же пропадает. Мне совершенно не жаль, что я ответил так жестоко. В конце концов, он сам стал инициатором нашего конфликта. Хотел ответ? Получил. Не думал же Какаши, что я попрошу у него прощения за свою выходку и взглядом виноватого школьника, буду обещать не впутывать его в свои проблемы. Хорошо, больше не стану. Всего этого достаточно, чтобы никогда больше не доверять и не рассказывать о своих переживаниях. Может, наши отношения и улучшаться, но будут они исключительно поверхностными, без души и откровенности, как это было раньше. Завернув за угол я иду вдоль знакомой улицы. Разглядывая ландшафт и высокие дома, что так или иначе, привлекают внимание своим необычным дизайном. Огромные, сдержанные в цветовой палитре, с баснословными вложениями денег в архитектуру, что поражает разнообразием. От классического стиля, до английского с большими и вычурными фонтанами и аккуратно подстриженными зелеными кустами вдоль отделки. Привлекают внимание и разные марки дорогих авто, что припарковано скромно стоят у гаражей и намекают на состояние их владельцев. «BMW» — выглядит как детская машинка в руках ребенка в песочнице. А вот «Bentley» и «Rolls-Royce» — определенно задерживает на себе восхищенный взгляд. У отца Наруто, что-то из этих моделей, но я не помню точно. Интересно, а какая бы машина служила моей характеристикой, имей я неограниченное количество бабла? Не думаю, что я стал бы размениваться на показуху, скорее, предпочел бы что-нибудь легкое, вроде: «Audi», как у Наруто. Я делаю затяжку, почти сплюнув отвращение. Ага, как же. Стану я ему подражать… Взял бы что-нибудь другое, погабаритнее и менее яркое. Но точно, не стал бы размениваться на поддержанную, как Какаши. Здания провожают меня почти подозрительным взглядом и я мысленно прощаюсь с ними и их владельцами. Иду дальше и делаю еще один поворот на последнюю улицу, кажется, теряю дар речи. Дыхание замирает в легких. Сигарета выскальзывает с влажных пальцев, ударяется о кирпичную кладку дорожки. Густая тишина прерывает все мои мысли, белый шум противно скачет в ушах. Сердце подступает к гортани и с мимолетным перерывом, учащается с бешенным биением, готовое вылезти изо рта. Я готов поклясться, что этого дома никогда здесь не было… Дом, что так идентично похож на мой когда-то родной. Стоит в своем немом величии двух массивных этажей с белыми колоннами идущими под низкую крышу. С железной дверью под небольшой верандой вдоль. Кроваво-красный свет разливается с каждого огромного, сетчатого окна, словно зовет шепотом из самой преисподней. Руки предательски дрожат, по спине бежит ледяное прикосновение. Я делаю пару шагов по направлению, наступая массивными ботинками на идеально подстриженный и неестественно зеленый газон. Это же просто невозможно… Я помню, что мама сама занималась проектированием, занималась и дизайнерским решением. Она рассказывала, когда-то давно, когда я был совсем мальчишкой, что сама нарисовала собственный «дом мечты» в котором хотелось провести всю оставшуюся жизнь и забыть о суете за забором. Огромный дом, выполненный в английском стиле со множеством комнат, с большим пространством где можно забыть о тесноте. Место уюта, комфорта и спокойствия. Он должен был быть именно белого цвета. Цвета — чистоты, невинности, добра и истины. Впрочем, таким он и был… Никто не смог бы построить нечто подобное и близко… Но картинка перед глазами заставляет усомниться в своей подлиности. Может, я просто выдаю желаемое за действительное? Звуки вокруг останавливаются, а я как дурак не могу пошевелится. Где-то внутри надеясь, что сейчас входная дверь распахнётся и мама крикнет, чтобы я не задерживался и пошел ужинать. Воспоминания влекут за собой, и я ощущаю их ледяной натиск крепких объятий. Я очень давно не думал о своей настоящей семье и, кажется, что все, что происходит вокруг меня буквально кричит, чтобы я вновь проиграл все события. Поддался, подумал и вывернул наизнанку все, когда-то спрятанные чувства. Когда все произошло, я дал себе слово никогда не думать об этом. Болезненна и сама невыносимая мысль, как и любой намек из вне. Но как бы я не старался принять вид больше равнодушия, нежели горькой утраты, не выходит. Воспоминания сами подлавливают меня, задают тон и требуют повиноваться. Почему сейчас? Когда я настолько отстранился, что почти забыл голос родной матери и внешность отца. Все возвращается, крутится неустанно в голове. Происходит так внезапно, что я не могу справится с нарастающим чувством тревоги. Итачи ходит передо мной и делает ситуацию еще невыносимее, одним своим существованием напоминая мне о случившимся. Он ведь знает. Он все, сука, знает. Помнит каждую деталь, каждую мелочь. Уничтожает меня своими проницательными и острыми взглядами. Громко потешается над моей слабостью и вновь накидывает на себя победную мантию, надменно возвышаясь передо мной на бетонном троне, на обломках нашего родного дома. — Саске, ты плачешь? Я вздрагиваю, когда чужие руки касаются плеч. Возвращаюсь из своих мыслей, с силой промаргиваясь несколько раз. Поворачиваю голову на знакомый голос, окутанный тревожностью. Я стараюсь показательно набрать как можно больше уверенности, стирая костяжкой пальцев внезапно появившиеся слезы с уголков глаз. — Нет. Привет, Сакура. Я выдавливаю из себя подобие улыбки и Сакура охотно мне верит, или делает вид, в любом случае, она просто здоровается и мы идем к дому Наруто вместе. Не сказать, что я не рад компании, но и признаться слегка удивлен, ведь по правде, не думал, что такая прилежная ученица пойдет на какую-то там вечеринку со спиртным. Мои знания о Сакуре можно назвать поверхностными, точнее, я знаю все, что мне нужно знать, особо не вникая. Она молчит, отводит взгляд полный неуверенности в сторону и я уже боязливо думаю о том, что одноклассница все еще питает ко мне безответные чувства. — Я могу быть с тобой всю вечеринку? — Выдает она робко, почти застенчиво, чем только подчеркивает мои опасения. Я не такой мудак, чтобы прямо ее отвергнуть. Но, наверно, мне нужно расставить между нами границы прежде, чем она набереться храбрости рассказать. — Я имею ввиду… Сакура останавливается, цокнув небольшими каблуками белых ботильонов. Я ловлю эту маленькую паузу, достав с пачки очередную сигарету. Быстро чиркаю зажигалкой и подкуриваю, улавливая скомканное напряженние между нами. Ей неловко, мне — почти противно. Не то, чтобы она была не красивая, она просто не та, за кем бы я стал ухлестывать. Не мой типаж, хотя я все еще храню воспоминания, как Сакура старательно пыталась мне понравиться как только я стал учеником новой школы. Казалось, все эти короткие юбки, высокие каблуки, броский максияж и распущенные волосы, служат исключительно для поддержания моего внимания, но привлекли, почему-то Какаши. — Думаю, народу будет много. На Наруто не стоит расчитывать, он главный гвоздь программы и в трезвом уме точно не будет. А вот с тобой, я могу хоть немного почувствовать себя в безопасности. Какая нелепица. Мне одновременно смешно и непонятно. Это она так за девственность свою переживает, и нанимает меня на роль личного секьюрити? Я понимаю, звучит глупо. Но стоило подумать об своей неприкосновенности до того, как решишь надеть на «мероприятие» с огромным количеством пьяных подростков, джинсовую мини-юбку, розовый топик с легкой растегнутой курточкой и каблуки. Впрочем, я не возражаю на самом деле. Пусть хвостиком ходит и одновременно следит и за мной, а то мало ли, каких делов я могу навертеть. Судя по тому, что совершил ранее, выбив ногой собственное окно в спальне. Бунтарство на грани полного идиотизма. И где же мне спать теперь? Вновь делить с опекуном одномесную койку. Просто прелесно… А я как-то и не подумал об этом, когда совершал подобный, необдуманный поступок. Я пожимаю плечами: — Хорошо. Признаться, ее общество немного расслабило от тревожных мыслей. Но все же, я оборачиваюсь, последний раз посмотрев на дом, который по ошибке принял за свой. Думаю о том, что, возможно, мое воображение просто разыгралось, или психика дала мимолетный сбой. Но нет, он стоит все там же, провожая своими большими колоннами. — И как же родители отпустили тебя на всю ночь? Усмехаюсь я, делая глубокую затяжку, стараясь возвысить между нами стену недосягаемости горьким, сигаретным дымом. Сакура тихо хихикает в ладонь и идет со мной вровень, хорошо хоть не применяет старенькие фокусы, чтобы прижаться. — Я сказала им, что иду готовиться к экзаменам к Ино. Я поворачиваю голову и схватываю обескураженный смешок. — Так ведь, она тоже будет там. — В этом и смысл! — Хихикает Сакура себе в ладонь, и мне отчего-то становится спокойней на душе. Словно мое напряжение и спутанные мысли выветрились в неизвестном направлении, и я погружаюсь в ее общество. Это именно то, чего-то мне так не доставало. Я хочу сказать ей «спасибо», но понимаю, что буду выглядеть нелепо. — Небольшой отдых еще никому не вредил, особенно перед экзаменами. Ты уже решил куда будешь поступать после школы? Я останавливаюсь, примкнув глазами к вечернему небу, глубоко вздохнув. Честно? Я не особо думал над этим вопросом. С моими оценками и, я уверен, будущим аттестатом с отличием, мне открыты все двери во все университеты города. Конечно, со сложившимися ныне обстоятельствами, я поступлю в самый дальний, чтобы как можно реже видеть Какаши и никогда больше не видеть физиономии Итачи. Хотя, зная этого ублюдка, он найдет меня и там. Ничего. Однажды я сменил фамилию, на этот раз я буду еще осторожнее и сменю еще и имя. Скроюсь настолько, чтобы никто и никогда точно меня не нашел… Да, право не знаю, хочу ли я поддерживать связь в дальнейшем и с Наруто и с Сакурой. — Нет. Я действительно не знаю ответ. Даже сейчас, учеба для меня скорее средство достижения цели, нежели интерес, а моя цель — это быть успешным в жизни. Приходится крутиться и оттачивать навыки. Хотя, все козырные карты у меня в рукаве и не придется прозябать год за работой в надежде отложить бабла, если я вдруг не смогу поступить с первого раза, или не пройти на бюджетное отделение. Я конечно, так и так хотел совмещать работу с учебой, ведь на одну стипендию не выжить. Харуно замолкает, очевидно ожидая, что я задам встречный вопрос, но я этого не делаю. Я вообще ничего не говорю, и стараюсь не сосредотачиваться на собственных мыслях, на которые она меня неосознанно подбивает. Я просто хочу расслабиться и хотя-бы сегодня не думать о гребаном химике, что так или иначе, встает образом перед глазами и ухмыляется. Я честно не могу понять — почему он все рассказал Какаши. Он решил поиграть по-другому? Может… Я останавливаюсь на полпути, от мерзкой догадки. Холодный озноб затрагивает каждый позвонок. А может, как раз это и было нужно? Итачи именно этого и хотел: чтобы я поссорился с Какаши, и таким образом, потеряв свою единственную опору? А ты, сука, хорош… Но, не достаточно, чтобы превзойти меня. Теперь мне становится совсем хреново. Я поддался собственным эмоциям и наговорил черте что, а нужно было всего лишь дать слово, что я буду хорошим мальчиком и не стану ничего делать больше. По крайней мере, сейчас, пока не продумаю более подходящую тактику. Мудак, кажется, просчитывает каждый мой ход, заведомо зная как я могу поступить. Тупая злость разгоняет кровообращение и вместе с этим, я ощущаю стойкую гордыню. Осведомлять Какаши нет никакой надобности, как и оправдываться за свои действия. Это не его война, а только моя и Итачи. Я делаю последнюю затяжку, выбрасывая сигарету на тротуар. Я бы не был свиньей, если бы богатенькие жители, выделили из своего кармана бюджет на мусорки. А так, ничего не остаётся; не идти же мне с бычком в руках, или куда хуже, в кармане куртки, что позже вся провоняет табаком. Сакура смотрит на меня ошарашенно, со смущенным стеснением от моих грязных выходок. Ничего не могу с собой поделать. Уверенность разом затмевает все мои угрюмые мысли ранее. Теперь, все не имеет значения. Потому что, наконец, до меня дошло. Она видит, что я не в настроении поддерживать сухие разговоры. Да и она не особо старается вести беседу, отвлекается на собственные мысли и то и дело спотыкается на ровном месте на своих огромных каблуках. Может, мы и никогда друзьями не были по-настоящему? Лишь двумя связующими между Наруто, который был своеобразным клеем. Если так подумать, то все наше общение ограничивалось лишь учебой и обсуждением других людей, что никогда не вызывало у меня должного восторга. Я поддерживал скорее из чувства должного, нежели действительного интереса. Мне все равно, как и что у других, меня давно не интересуют чужие жизни. — Саске-кун… — Сакура останавливается. Южный, теплый ветер слегка покачивает длинные, выкрашенные в розовый, волосы. На огромных, зеленых глазах прослеживается таинственный блеск, а щеки наливаются бледным румянцем. Девушка меж собой перебирает пальцами с французским маникюром. Больше от волнения, нежили от холода. — А ты уже решил с кем пойдешь на выпускной бал? Где-то на подсознательном уровне я знал, что Сакура задаст мне этот вопрос, судя по тому как она изрядно нервничала всю дорогу, находясь рядом со мной. Выпускной бал — еще одна «традиция» школы созданная Данзо, чтобы скрести побольше бабла с родителей учеников. Событие, как он воодушевленно преподносил на собраниях, скорее служит для собственной выгоды, нежели для реального праздника учащихся. Вышло у него конечно как и всегда — четко. Никто и не догадался, что половина вложений твердо капают в его широкий карман. Но, свои условия, он все же гарантированно выполнил. Год за годом проходит просто оглушительное мероприятие среди старших классов. Вечеринка Узумаки, возможно, единственное с чем может потягаться «выпускной» и не известно еще — кто кого обставит. Я серьезно не думал про выпускной вечер, о котором мне неоднократно упоминал Какаши, а еще сильнее я не думал о пассии и о ее сопровождении. Я понимаю, бал — одно из важных событий, которое должно откладываться в памяти. Но у меня совершенно нет к нему интереса, как и подходящего костюма. Глядя на Сакуру я с уверенностью могу сказать, что она хочет пригласить меня, и я решаю не дать ей такого повода. Подойдя чуть ближе, я начинаю мягко, так, чтобы она не восприняла мой отказ в штыки. — Я не пойду на выпускной. — В моем голосе преобладает твердая сталь, дабы огородить ее от всевозможных вариантов, чтобы затащить меня туда. — К тому же… Я не мудак, который пошел бы с девушкой, в которую безответно влюблен мой близкий друг. Я делаю шаг назад и наблюдаю за реакцией. Сакура явно обескуражена и слабое замешательство разжигает огонь в изумрудных глазах, оставшись на закусанной нижней губе. Женское любопытство побеждает, ведь у нее явно не так много поклонников, которых бы она хотела при себе иметь. Короткие юбки не всегда помогают в этом, увы. На мне так точно не сработало. Я продолжаю путь, оставляя ее топтаться на месте. — Наруто? Сакура равняется со мной, подхватив под локоть и я одним движением руки грубо сбрасываю ее ладонь. Противно. Но я ничего не говорю, лишь бросаю холодный и опасный взгляд, предостерегая больше так не делать. Я не утоляю ее голод, потому что не знаю — влюблен ли этот оболтус в Сакуру, или нет. Он признавался мне когда-то давно, что не прочь сходить с ней на пару свиданий, но это было скорее из-за немногочисленного выбора симпатичных девчонок вокруг. У Сакуры приятная внешность, но я уверен, что внутри нее скрывается та еще мигера королевского размера; и как только ты наденешь ей кольцо на безымянный палец, то твои яйца сжатыми окажутся у нее в кулаке. Она достаточно ранимая натура, но властная до глубины души. Взять те же ее состязания с Ино, о которой Сакура упоминала ранее. Их холодная война за титул «главной красотки класса», идет с самого начала поступления в школу. Но, тут я могу отдать Харуно свой балл, ведь отличие от Ино, она не прибегает к таким дешевым приемчикам как — вешаться каждому на шею. Да, я тоже не был исключением, но быстро поставил ее на свое место. Той же самой Ино, нужен богатенький папик с крутой тачкой и желательно с потерей слуха, ведь эту переносчицу всех известных и не известных науке венерических заболеваний, так просто не заткнешь. А Сакуре нужен домашний принц, что будет дарить ей букеты ромашек, жарить оладушки и сидеть на кухне, слушая «восьмиклассницу» Цоя на старом магнитофоне. Я нервно усмехаюсь, быстро приняв прежний вид. — Извини, но я дал клятву молчать. Это не мои чувства, ни моя невзаимная любовь в виде школьницы, что смотрит на меня выпятив губы от возмущения. Прости, но я не могу просто так взять и проболтаться, что наш классный руководитель провожает тебя угрюмыми воздыханиями. Читает книжки о великой любви и представляет вас на месте главных героев. Не я в нее влюблен, ни мне и признаваться. Может однажды, Какаши додумается подкатить к Сакуре свои яйца, если смелости у него больше, чем кричать на меня. Сакура больше не спрашивает, а я ничего не говорю. Мы подходим к дому Наруто в полном молчании. Наша местная знаменитость, встречает нас уже навеселе, приглашая в дом в состоянии своей фирменной улыбочки. Наруто против курения сигарет, но совершенно не против употребления легких спиртных напитков. Я сужу по почти выпитой стеклянной бутылке в его руке. Он выглядит почти нелепо, напялив на себя оранжевую гавайскую рубашку, как главный герой фильма: «Страх и ненависть в Лас-Вегасе». Надеюсь, что это не прямая отсылка к тому, что в его дома можно угоститься и чем-то более весомым, чем алкоголь. Я не знаю, но стараюсь прочитать это по голубым глазам. Не то, чтобы я стал спрашивать напрямую, или ждать, когда же ко мне подойдет официантка с серебряным подносом и предложит белый порошок. Я хотел немного расслабиться, но подобные эксперименты совершенно не хочу допускать в своей жизни. Мне и моих таблов хватает, спасибо. По внешнему виду особняка не скажешь, что внутри настоящий сюжет подростковой, сатирической комедии с уклоном в возрастной рейтинг. Играет громкая техно-музыка, а Узумаки, кажется, совершенно не беспокоит, что соседи могут вызвать полицаев на шум. Хотя, не думаю, что они осмелились доложить на сыночка мэра города. Наруто и не такое вытворяет, а им все, что остаётся — это терпеть и ждать, когда же весь этот балаган закончится. Горят светодиоды, при основном выключенном свете. Народу просто тьма. Я замечаю знакомые лица одноклассников и людей с параллели. Человек сто точно есть, а может и больше. Вся вечеринка в основном, проходит в его огромной гостиной, с еще большим огромным белым диваном и теликом во всю стену. Кто-то играет в консоль, кто-то общается на повышенных тонах, а в дальнем углу, какой-то идиот трогает статую Венеры в два метра за гипсовые сиськи. Не ожидал же я, что приду на вечеринку где друзья Наруто Узумаки будут играть в настолки и спокойно тянуть пивас? Витает мысль, что Наруто собрав всех вместе просто устраивает прощальную церемонию, ведь экзамены совсем скоро, а богатый папаша, наверняка напел ему, что тот скоро покинет отчий дом и улетит куда-нибудь за границу. Вполне возможно. Смотря на весь этот балаган, я признаться, не понимаю почему я здесь нахожусь. Сакура, что ранее говорила мне о своей безопасности, разом покидает меня как только мы переступили за порог дома. Наруто же, оставив выпитую до дна бутылку на стеклянном столике, ведет меня через толпу на кухню, схватив под локоть. Я шикаю, но руку не убираю. Надеюсь, у него веские причины хватать меня, зная, как никто другой, что я терпеть не могу подобные прикосновения. Блондин поворачивается ко мне, как только закрывается деревянная, массивная дверь из красного дерева кухни. Музыка остаётся играть на заднем фоне. Хозяин дома под лукавую полу улыбочку, обходит небольшой островок и я, признаться, поражаюсь ассортименту алкоголя на нем. Все возможное разнообразие напитков. От четырех ящиков пива, до абсолютки. Наруто протягивает мне бутылку светлого и молча стоит облокотившись на тумбу, наблюдая как я тут же ее открываю. К чему томить? Пару глубоких глотков и пушистая пена, что холодом льется в желудок. Я только надеюсь, что градус не высокий. Не хотелось бы так сразу опьянеть, с учетом того, что я практически не пью. — Извини, я забыл вчера позвонить… — Наруто виновато убирает глаза в пол. Он видимо искал подходящего момента, чтобы сказать мне об этом, всучив пиво как подачку, чтобы я не сердился или не обвинял его. Но правда в том, что я и сам забыл об этом. Все мои мысли целиком и полностью были посвящены гребаному химику. — Как все прошло? Я толком не знаю как ответить. Не могу же я выпалить в серьез, что произошло, обнажив поганую правду и выставив еще раз себя мудаком. Странно думать, что у меня и легенды для такого случая не припасено, так бы мог с легкостью ответить, а не стоять, хлопая глазами, избегая прямого контакта. — Я удостоверился, что он — маньяк. — Я пожимаю плечами, играя на его невинности. Прокатит, мне всегда все сходит с рук. Делаю пару глотков, под непродолжительное молчание и широко раскрытые в безумии глаза. Пшеничный напиток в моих руках медленно покидает стеклянную тару, а каша в моей голове становиться почти сырой и невнятной. — Он поцеловал меня… — Чего?! — Немногословно выпаливает Узумаки, хватая новую бутылку со стола. Красная крышка отскакивает и падает на пол под оглушительную тишину кухни. Я держу спину ровно, почти укоризненно смотрю на то, как Наруто жадно пьет и жмурится с непривычки. — Он че, этот… Наруто не договаривает предложение целиком. Внутри вяжет, мажет неприятной и зловонной копотью. Мерзкие мурашки скатываются по холодным рукам, короткие волоски встают дыбом. Я не вдаюсь в подробности, ни говорю о том, что я сам решил первым его поцеловать. Это все условности, и не имеет отношения к фактам. Наруто не следует знать так много. Если подумать, ему вообще не обязательно что-либо знать. Но я же так не могу, я вбрасываю намеки и словно змея верчусь на собственной горящей сковороде. Отчего-то внутри себя я обвиняю его, потому что, если бы он делал так как я сказал, то возможно, подобного инцидента удалось избежать. Я бы не был таким смелым, чтобы решить, что мой план пройдет успешно. Я не стал бы целовать Итачи, а просто умело подыграл и узнал его намерения и только. Я слишком долго не отвечаю, осушив первую бутылку пива под потрясенный взгляд. У Наруто перехватывает дыхание, а у меня кружится голова от выпитого. Я ощущаю прилив уверенности и расслабленности о которой грезил. Становится легко и одновременно с этим неуютно, под не сводящие с моего силуэта синие глаза Наруто. Он шокирован, а мне уже все равно. — Он не пытался… Я флегматично пожимаю плечами. В такой ситуации я должен быть в оцепенении, но я стою совершенно спокойно, коротко и ровно отвечая: — Не пытался. — Надо все всем рассказать! На твоем месте может быть каждый! Наруто все же остаётся глупым ребенком. Мне обидно, что в данном ситуации он больше беспокоиться за сохранность своей задницы, а не то, что меня поцеловали против моей воли. Его можно понять, все это за гранью его мира. Вся эта чернота никогда не была в его жизни. И мне, становится почти завидно. Я глушу эти чувства с последним глотком алкоголя, выкидывая бутылку в урну. Подхожу к нему ближе, почти вплотную. Беру с островка еще одну идентичную тару. У Наруто бегают глаза, подрагивают пальцы, которыми он сжимает стекло. — Я думаю, если бы он хотел, то давно бы это сделал. Маньяки не каждого выбирают своей жертвой, а вот я ему изрядно насолил, когда послал при тебе. Помнишь? Узумаки нервно кивает головой и внимательно слушает все, что я ему преподношу. Твои друзья ему не нужны, ублюдку нужен только я. Он пришел только за мной. Но я не вдаюсь в подробности. Мне не нужно вести долгих разговоров, переходя на эмоции и убеждая пацана в том, чтобы он держал язык за зубами. Я ведь тоже не идиот и прекрасно понимаю, что распинаюсь тут не просто так. Узумаки Наруто имеет связи, а точнее — его отец, который в случае чего, может предоставить хорошего адвоката. Я ведь на шаг впереди, забыл? Забыл… А я напомню. Его друзья — роли не играют, очередная шайка открытых ртов, которые правду видят только в коротких видосах, принимая все за чистую монету. Конечно, с помощью Наруто может создаться переполох, но не достаточно, чтобы загнать Итачи в угол. Я иду против себя, дотрагиваясь кончиками пальцев до холодной от страха ладони. Смотрю в глаза, делая самую невинную гримасу жалости. — Ты ведь мой друг, правда? — Наруто в очередной раз кивает головой, приоткрывает рот с глухим звуком и рваным дыханием. — Тогда не говори никому, пока я не разберусь и не найду доказательства в его виновности. — Н-но ты ведь можешь пострадать! Почти кричит Узумаки схватив меня за плечи, слегка потрясывая. Я должен разгневаться, во вопреки своим эмоциям я лишь широко улыбаюсь. На душе, внутри меня, становится так тепло и уютно, от осознания, что блондин считает меня другом. Его переживания и звонкий голос отзываются бешенным биением сердца и легким состоянием окрыленности. Я почти произношу «спасибо» за то, что он поверил мне, что не остался в стороне. Слушает каждое мое слово и боится за мою жизнь. Мне становиться почти стыдно за свои убеждения в том, что я важен для Узумаки исключительно как человек, кто дает списывать. Наверно… Я тоже могу назвать его своим другом… — Подожди здесь, я сейчас! Наруто быстро выбегает с кухни, оставляя меня одного со своими мыслями и бутылкой пива в руке. Я открываю ее одним движением и делаю пару хороших, увесистых глотков. Нащупываю рукой пачку сигарет в кармане и решаю не курить без разрешения. Все же, я сейчас нахожусь не в своей квартире, где из всей тусовки максимум поместиться человек двадцать. Интересно, как там Какаши поживает? Что делает? Ой, да, наверняка читает свою лабуду или фильмы на кассетах смотрит. Я достаю мобильник с заднего кармана и читаю входящее от него смс: «Вернись домой. Поговорим.» И все. Никаких тебе тирад, звонков, извинений и прочего. Коротенькое смс это — все на что он способен. Но, однако мне неожиданно приятно, что опекун беспокоится обо мне. Прежде, я никогда не убегал из дома, тем более не ночевал вне дома, или не приходил совсем. О чем Какаши хочет со мной поговорить, понятия не имею. Он разве не все мне уже сказал, или еще остались аргументы в пользу того, что у меня поехала крыша? Я решаю не спрашивать, оставив смс без ответа в прочитанных. Было бы забавно, если бы я вернулся домой, а Какаши пригласил на «званный ужин» господина ублюдка, и они вместе бы мне заливали о том, что мое поведение недопустимо. Представляя всю ситуацию, я думаю, что рассуждал бы в основном Какаши, а Итачи в этот момент испепелял меня жадными глазами и хитро улыбался с надменным прищуром. Выставлял виноватым меня и слушал мои очередные извинения, на которые меня в очередной раз подтолкнул опекун. Обойдешься. Наруто возвращается так же быстро. Становясь около меня, он протягивает мне бензинового цвета складной нож-бабочку. — Отец подарил мне его, — Глубокие, синие глаза Наруто блестят взволнованной угрюмостью. — Я хочу чтобы он был у тебя… Я беру неожиданный подарок в руки, рассматривая как тусклый свет лампы, тонкой линией проходит по острому лезвию. Наруто хлопает себя по бокам, прочищая горло от неловкости. — Так… Для безопасности. Посыл понятен, ему просто жалко, что он не герой, а только создает видимость. Своим подарком намекая мне на то, чтобы я разбирался сам и не впутывал его в свою войну. Ему страшно, а мне ничего не остаётся, кроме как поблагодарить его за маленький жест, который не играет роли. Не нож нужен в данной ситуации, а прямые улики. В любом случае, я принимаю презент и кладу его в карман джинс. — Спасибо. Я воздерживаюсь от рукопожатия, неловких объятий, довольствуясь лишь коротенькой улыбкой благодарности. — Пошли? Наруто что-то говорит в ответ, совсем тихо, так, что я почти не слушаю. Он старается абстрагироваться и не думать об информации, которую я ему преподнёс. Что ж, получается у него отлично, ведь как только мы выходим из помещения, лицо Узумаки внезапно загорается широкой улыбкой. Я не могу понять — это наигранно, или же он так все быстро отпустил, потому что ситуация его никак не касается. Когда ты играешь роль слушателя, так проще, ибо ты не можешь представить какого быть в эпицентре всего пиздеца. Ловишь шокированное состояние, когда читаешь сводки криминальных новостей и даже не можешь представить, что значит быть на месте потерпевших. Так и тут. Я понимаю, он — нет. Мир Наруто ограничивается лишь светлой стороной, в моем же мире большинство красок преобладают серые, невзрачные тона с кровавой корочкой смрада. Он желает откреститься от всего этого, а все что остается мне — это привычно отступить и потерять друга из виду, когда его силуэт исчезает в толпе. Проходит время, бутылки в моей руке меняются со скоростью, но я не позволяю себе перейти на что-то более крепкое. Я итак уже прилично опьянел. Тело ватно обволакивает алкогольный дурман, противоречивые мысли перестали преследовать. Я изрядно расслабился, поплыл, то и дело посмеиваясь над тупыми шутками и нелепыми разговорами. Я не абстрагируюсь максимально, но и не принимаю прямого участия. Сижу в углу на диване и наблюдаю за людьми, большинство из которых покинуло помещение ближе к первому часу ночи. Остались лишь самые стойкие и близкие друзья Наруто. Сакура, что сидит рядом со мной, потягивая амаретто с горла. Она не старается невзначай облокотиться на меня, но сидит достаточно близко, чтобы вызывать у меня долю скупого раздражения. Я проглатываю это чувство с новым глотком холодного напитка. Парочка любовничков, мило приютилась в углу комнаты. Незнакомые мне люди играют в файтинг на приставке. Хьюга Неджи, что медленно потягивает джин и Инузука Киба, что весь вечер не сводит с меня взгляда наполненного неимоверного презрения и нездорового блеска. Пацан зачем-то притащил с собой гитару, словно мы собрались в соседнем падике, а не в доме самого мэра. Бездарность, он играть то хоть умеет? Между нами проскальзывает точечность электрического напряжения; и только слепой не заметит, что мы готовы глотки друг другу перегрызть, но сохраняем стойкую видимость, что каждому плевать, конечно, только ради Наруто. Громкая вечеринка плавно переходит в дружеские посиделки. Не хватает только костра и маршмеллоу. Наруто убавляет басы на колонках и садится напротив меня в белоснежное кресло. По его физиономии видно, что блондин почти не соображает. Роняет голову, встряхивая упавшие пряди с лица и с пьяненьким прищуром, кайфует от собственного состояния. — Пацаны, — протяжно выдает Узумаки. — А у кого уже было? Все внезапно замолкают, думают и оглядываются друг на друга. Киба чешет голову, сидя на полу в обнимку со своей акустикой, потягивая пивас. Коряво улыбается, обнажив клыки, и с напыщенной гордостью произносит: — У меня было с девчонкой из параллели. Я закатываю глаза. Кто ж сомневался, что собачонка первым подаст голос. Не мне свечку держать, но ставлю все свои карманные деньги на то, что ничего у него не было. Хотя, как правило маргинальные ячейки общества, первыми пробуют плоды взрослой жизни. К чему Узумаки завел эту тему? Сам же стоял с открытым ртом, краснея как девица на выдане, когда мы подсматривали как химик ублажает дамочку с огромной грудью. Определенно, будет с чего посмеяться, если Узумаки решит соврать о том, что уже трахался. Главное, что б его пьяное состояние не подтолкнуло к тому, чтобы выдать эту тайну всему классу. Он ведь не скажет, так? Все замялись от довольно щекотливой темы. Девчонки неуверенно, смущенно убирают глаза в пол. Ино тихо хихикает и мямлит о том, что у нее было, но она не будет вдаваться в подробности своей интимной жизни. Да и зачем? Это итак у всей школы на устах. Неджи не заинтересованно смотрит в полупустой граненный стакан с прозрачным джином. Наруто кривит похабную улыбочку и обходит каждого участника компашки цепким взглядом, стараясь уловить заинтересованность. Я не понимаю его энтузиазма, разве наш разговор ранее не должен отдаваться противным послевкусием? Как дешевое, пакетированное вино с прилавка. Видимо, Узумаки прилично разнесло. Да и волей не волей, будешь думать о сексе, когда в твоем организме уже приличное количество выпитого. — И только наш отличник сидит в сторонке, — Киба тихо хихикает, стараясь меня задеть. — Че молчишь, Хатаке? — Я не девственник. Я не знаю толком, что подбило меня на откровения. Количество выпитого, или желание утереть нос поганцу в косухе? Мягкий диван проваливается подомной, становится кованным железом, внутри невероятная, зловонная сырость от пробуждения резкой, воцарившийся тишины в гостевой комнате. Я кажется, слышу каждое судорожное дыхание, улавливаю ошарашенные взгляды и стараюсь избавиться от внезапного внимания к моей персоне. — Никто не сомневался. — Нахально подает голос Неджи Хьюга, бросая на меня ядовитый взгляд, отвечая с сарказмом. — Ты с дома не вылезаешь, откуда у тебя секс? Папочка на шлюху раскошелился? Я понимаю его агрессивное недовольство. Единственный, кто может составить мне здравую конкуренцию в классе, так это Неджи, возомнивший себя пижоном, всего лишь потому что его семья держит какую-то там фирму. У него отличные оценки, но не достаточны для того, чтобы быть со мной на одном уровне. Хьюга позиционирует себя как эстет, которому не место рядом с чернью. Однако, он сидит здесь, вместе с нами и пьет, вздернув мизинец. От его мерзкого снобизма меня выворачивает наизнанку. Показушник чертов. Но ничего, я осведомлен о его маленькой слабости и решаю не оставаться в стороне от подобных, колкий фразочек. — А как насчет Хинаты? Она все еще хранит свою целку? Бездонные, серые глаза Неджи загораются необъятной яростью при упоминании сестры. Я знаю, что он старается как только можно оберегать свое «маленькое сокровище» от похотливых взглядов сперматоксикозников, что смотрят на нее как на кусок мяса. Неудивительно. Ведь его младшая сестричка обладательница, кажется, самой огромной груди, какую только можно представить. Таких старые мужики любят рисовать в хентай-мангах. Сама же она из себя ничего не представляет, кроме пышных форм. Зажатая, от всего краснеющая растяпа, что сидит под железным крылышком старшего брата, который никому не позволяет с ней даже заговорить, не то чтобы пригласить куда-то. Для себя что-ли хранит… Но я не решаюсь так мерзко пошутить, видя как Неджи находится в миллиметре от того, чтобы втащить мне, только от одного упоминания. — Не приплетай мою сестру! Она не станет шляться по ночам и пить алкоголь. У нас образцовая семья, в отличие от твоего папаши, что заделал тебя в шестнадцать и снабжает хорошими оценками. Злостно по слогам проговаривает Хьюга, брызгая ядовитой слюной. Старая песня, я давно привык к таким поверхностным подколкам. Меня этим совсем не задеть. — Не, ты че! — Смеётся Инузука, оборачиваясь на меня. — Он же сосет за оценки. Я видел как он выходил от химика с БДСМ чокером на шее. — Он начинает смеяться неимоверно громко, хлопая себя ладонью по джинсам. Я оторопел, действительно не ожидав такого поворота, таких громких и унизительных слов. Дернулся, но виду не предал, сохраняя внешнее хладнокровие. Это всего лишь слова не более, да и кто поверит этому мудаку, что плавит меня отвратительным взглядом. — У меня и фотка есть. Спокойно… Он просто блефует. Но к моему великому сожалению, Инузука достает телефон с разбитым экраном, с заднего кармана синих джинс и передает его по кругу. Я точно помню, что он не делал никаких фото… Ведь не делал, правда? Вчера я выпил слишком много таблеток и память меня подводит, но момент, когда на тебя наставляют камеру я запомнил бы точно… Я ловлю на себе косые, обескураженные взгляды, прикрытые ладонями открытые рты и тихий, ошарашенный ужас на вытянутом лице Наруто Узумаки. Сдавленный смех облипает каждую клеточку тела, отдается в голове звенящей субстанцией непонятного происхождения. Мажет, травит все мое существование. Тягучий, зловонный и знакомый позор, разливается по венам, скапливаясь под желудочком. Я даже ничего не могу возразить, краем глаза заглядывая в телефон, который дошел до рук Сакуры. Мне нужно оправдаться, отмыть себя от клеветы, но голос внезапно становится таким тихим, что я не помню как он звучит. — Нечего сказать, Хатаке? — Широко, нагло улыбается Киба, — Тогда скажу я. Киба ставит потертую местами гитару на колено, зажимает аккорды и смотрит на меня из-под отросшей высветленной челки. — Кто знает, подпевает! Он ведет рукой по струнам, а я улавливаю знакомый мотивчик дворовой песни. Нет, он не может так завуалированно и при этом открыто, потешаться надо мной. В своеобразном кругу друзей все качают головами, подхватывая старую мелодию. — Если б знала ты, как хочу я тебя! Думал один парень на уроке про себя, на училку химии смотря! У меня все сдавливается внутри под его гнусавое пение. Гнев вперемешку с дикой стыдливостью опускается на лицо, застревает в линиях. Я стараюсь избежать пристального взгляда Наруто. Он, кажется, отрезвел разом, молчит, а я наблюдаю как трясутся его руки с каждой пропетой строчкой. Наруто впитывает каждое слово и в него голове плещется вся та сказанная мной ранее, ложь. Бронзовое лицо моментально бледнеет, а глаза наливаются темной синевой. Песня доходит до припева и Киба улыбается омерзительной улыбкой, подмигивая мне. — Скажи красавица, чего не нравится! Пойми, ведь я всего лишь на всего хочу тебе понравится! Тебе понравится! Тебе понравится! Наруто не выдерживает, подскакивает с кресла и хватает меня за локоть, уводя за собой на кухню. С громким хлопком закрывает деревянные двери и поворачивается ко мне. Громко, судорожно дышит, смотрит расширенными зрачками. — Что это за хрень? Наруто теряет самообладание, кричит, подходит ко мне совсем в плотную и так же резко отходит, схватившись за голову. Я ничего не могу произнести в свое оправдание, потому что не знаю с чего начать. К чему все, Наруто уже итак понял, что я водил его за нос. Но, я просто не могу сказать ему правды… Потому что, она намного отвратительнее моей придуманной истории с вымышленным маньяком. Я теряюсь, сжимаюсь внутри себя, чувствую потерянность, перестав ощущать связь с реальным миром… Почему все так внезапно? Почему сейчас, когда все было так идеально! Разве, я все это заслужил? Я просто хотел как лучше! — Наруто, — К моим глазам подступают слезы, лицо искажается, уголки губ подрагивают. — Поверь мне, пожалуйста… — Чему именно, Саске? То, что Итачи-сан маньяк? Или тому, что он поцеловал тебя? А может, ты и не был против? Звонкий голос надламывается, окрашиваясь в палящую ярость костра. Я впервые вижу его таким серьезным и таким разгневанным. Я впервые, не знаю, что сказать. Все мои карты выскальзывают из рукава и я чувствую себя посмешищем. Все должно было пройти гладко. Я не жаждал его поддержки, мне просто нужны были его связи и только. Я запутался, окончательно. Стою на перекрестке собственного разума, что кричит мне воспользоваться своим же положением. Обыграть и заставить усомниться. — Ты готов поверить Кибе, а не мне? Человеку, что давал тебе списывать все это время! — Я верю фактам. Я верю тому, что мы подсматривали за учителем когда он трахался! Я верю, что такие штуки на шее не носят просто так! Ты говоришь, что ты мой друг, но оказывается, что я вообще о тебе ничего не знаю! Да я даже не знаю, где ты живешь! Наруто говорит так громко, что у меня вытягивается пространство перед собой и трясутся руки. Зубы ходят ходуном и холодит под сердцем. Он берет бутылку пива, резко открывая ее, выпивая половину содержимого. Я ровно стою на месте, не могу пошевелится, пристыженный, не зная, что ответить. Опускаю голову в пол, кусаю губы, подавляя в себе внезапную тревогу и слезный поток. — Ты солгал мне? — Алкоголь возобновил свое действие, и Наруто медленно успокоился. Сейчас я четко могу рассмотреть выражение плотной тоски на его лице. Я никогда не блистал эмпатией, но четко читаю каждую эмоцию на суровом лице. Мне становится жаль. И мне ничего не остаётся, кроме как признаться: — Да. Так нелепо, смешно до одури, что он ухватился за мельчайшую ниточку, словно хотел откреститься от всего этого дерьма, в которое я старательно пытался его утянуть. Ему не нужны факты, как он сказал ранее, Наруто просто не хотел замараться во всем этом. Когда я изменился, стал требовательнее, он внезапно впал в ступор. Потому что, Хатаке Саске — это невидимый помощник, который всегда мог прийти на выручку. А когда пришло время отдавать обратную связь, Наруто, засунул голову в песок, не желая участвовать в моей постанове. Он даже не выпытывает у меня подробности, словно этого достаточно, чтобы снять с себя подаренный мной кулон, и протянуть как знак расторжения нашей дружбы. — В таком случае, тебе лучше уйти. Я не прошу второго шанса, не требую поверить мне, ибо все это пустые, бесполезные разговоры и перегон воздуха. Плевать, так я и поступаю, потеряв последнего друга. Молча ухожу с высоко поднятой головой, понимая, что вот вот расплачусь как сопливая девчонка. Вида не показываю, смиренно держу контроль и не позволяю себе полноценно окунуться в ситуацию. Улица встречает меня густым, наполненным чистотой воздухом, приглушенным светом ночных фонарей. Достаю долгожданную сигарету и тут же закуриваю, глубоко затянувшись. Мне не хватало легкого, сигаретного головокружения весь вечер. Кончики пальцев нащупывают металлическую ручку и я достаю подарок Наруто, разглядывая, как блестит бензинового цвета лезвие при тусклом освещении. Я мог бы вернуться и отдать его, но не делаю этого, положив нож во внутренний карман кожаной куртки. Пусть служит мне маленьким напоминанием о нашей некогда хорошей дружбе. Я иду по каменной дорожке, слегка пошатываясь из стороны в сторону. Я почти уверен, что Наруто сейчас выложит всем весь бред, который я ему наплел. Это и правда бред, отчасти. — Саске-кун! — Кричит мне знакомый голос в след. Я не оборачиваюсь, продолжая путь. Одноклассница догоняет меня, схватив за руку и я, настолько обессиленный морально, что ничего против не говорю, и не пытаюсь скинуть с себя руку в своей привычке. — Боже! Они такие мудаки! Я немного удивлен и сбит с толку, а она лишь пьяненько посмеивается в ладонь. Пожимаю плечами и с печальной усмешкой на губах произношу, делая короткую затяжку. — Наверно… Я хочу спросить, почему она ушла, но девушка меня опережает. — Нести такую фигню… — Она похоже не поверила грязной фотографии, или сделала вид для того, чтобы остаться со мной наедине еще немного. — Не хочу тусить с ними… Можно с тобой уйти? Она все говорит, а я думаю, сколько в такой час будет стоит такси с лакшери района до моего спальника. Хватит ли у меня финансов, или придется плестись до дома пешком. Я говорил, что не вернусь домой, но выбора у меня похоже нет. Не стану же я ночевать на лавочке, в ответ на свою гордыню. Признаться, я все еще боюсь нагоняя от Какаши. Хотя, если так подумать, у меня в руках, а точнее, прижимается ко мне, отличный повод не получить нагоняй. Или отсрочить его на какое-то время… — Сакура. Поехали ко мне?