Испытуемые

(After Dark — Mr. Kitty) Дуайт никогда не думал, что ночное звёздное небо может быть настолько красивым и завораживающим. Только сейчас, когда жмурился от грубых укусов-поцелуев в собственную шею, лёжа на каком-то старом, дырявом покрывале, когда послушно расставил ноги, чувствуя как Дэвид пристраивается между ними. И боялся отчего-то смотреть на того, хотя момент был куда более подходящий — самый интимнейший из возможных. — Красиво. Выдохнул Дуайт, когда сухие губы спустились обжигающей дорожкой ниже, мазанули ключицы и остановились на грубом шраме практически у самого сердца — метке, которая была у каждого из них, и прикосновение к которой лично Фэйрфилд считал одним из высших знаков доверия. Просто… потому что. Дэвид в ответ насмешливо хмыкнул, принимая хриплое слово, сорвавшееся с влажных, искусанных, пухловатых и безумно соблазнительных губ на свой счёт. У очкарика ещё с института был странный вкус, девчачий, из-за чего вполне очевидно, что переломаный несколько раз кинговский нос выглядит привлекательно в его мутноватых глазах. Девчонки же любят всё брутальное. — Скоро ещё и хорошо будет. Дуайт хмурится, закусывая губу, когда грубые, мозолистые руки оглаживают обнажённые бедра. Как красивые звезды могут сделать хорошо? Они ведь где-то далеко, их миллиарды в галактике, они яркие, прекрасные и очень эфемерные. До них десятки тысяч километров, ведь Дуайт здесь, на Земле, в какой бы её части он сейчас не был, лежит и млеет от нетерпеливых, грубоватых ласк того, от кого уж точно их не ожидал. Дэвид ведь… Крутой, раскрепащенный и вспыльчивый, готовый спичкой воспламениться от одного только «не такого» взгляда в свой адрес. Ему нет дела до остальных, потому что он не видит смысла во взаимной поддержке вне испытаний. Он всегда один, у другого костра, пока остальные раз за разом делятся опытом, советами и впечатлениями. Дуайту такое поведение кажется слишком странным, поскольку тот прекрасно помнит, как важно вышагивал Кинг во времена учёбы, как практически каждое появление его и его свиты являлось чуть ли не событием, хоть и имело при этом до ужаса клишированный вид. А сейчас Дэвид один, и борозды правления перешли к Дуайту, который и сам не ожидал, что окажется негласным лидером, что к его мнению будут прислушиваться, а слова его поддержки возымеют чуть ли не физический эффект. Что в этом месте карты поменяются настолько координально, и ему самому будет казаться, что он «снизаходит» до общения с Дэвидом, каждый раз, когда кладёт руку на плечо, принося обед или просто спрашивая, нужны ли медикаменты. Дуйат вскрикивает, выгибаясь, когда Дэвид одним резким движением заполняет его целиком. Вскидывает голову, из-за чего ещё ярче видит огоньки звёзд, и мимолетной мыслью в голове проносится «так вот отчего хорошо будет». — Ты выглядишь так пошло, Фэйрфилд. Шепчет Дэвид, неторопливо толкаясь, поглаживая худые, задротские бедра, нависая сверху над своим камнем приткновения и неотрывно наблюдая за каплей пота, что бежит по шее к выпирающему кадыку, очерчивая его слишком чётко. — Как пидор какой-то. Когда Кинг наваливается всем своим весом сверху, слизнув пот с его шеи, Дуайт неосознанно обнимает его за широкие плечи, прижимая ближе, неосознанно обвивает талию ногами, и мажет, так же неосознанно, губами по колючей щеке, постанывая от удовольствия. Ему очень хорошо, и даже скотская натура Дэвида не в силах помешать моменту — Дуайт привык абстрагироваться и выцеплять нужное из потока поступающей информации. Еле слышные стоны тонут в шелесте травы, но и гуляющий вокруг ветер вскоре заглушается влажным хлюпаньем, хлопками тел друг от друга, нарастающим рычанием, вперемешку с пошлыми всхлипами — всем тем, что сопутствует их сексу у берега реки, вдали от лагеря и других выживших, вдали от Сущности и её жестоких пыток. Вдали от мира и всех его обитателей. Под внимательным взглядом миллиардов сияющих в темноте звёзд и ещё одного, скрытого где-то на том берегу, за широкими стволами деревьев.