Взрослая пора школьной жизни

      Несколько дней наваждение не проходило, намертво засев в голове, словно вместе с сладковатым дымом незнакомец выдохнул в Романа частичку себя, которая расползлась по всему телу, пуская цепкие маленькие корни. Изгибы обнажённого тела, покрытого россыпью капель, искрящихся в свете луны, мокрые волосы, волнами спадающие до подбородка, пронзительно голубые глаза… Было в его образе что-то первобытное, животное, по-звериному притягательное. Роман так часто прокручивал в голове ту мимолётную встречу, что уже не был уверен, произошла ли она в действительности или была лишь сном. Но утром вторника наваждение вдруг стало явью. При свете дня и в обычной школьной форме он выглядел иначе, да и непослушные волосы теперь были собраны в тугой хвост, но сомнений не было: это точно был он. Тот самый незнакомец, чей образ не давал спать ночами.       — Эй, ты знаешь того парня? — спросил Роман, толкнув Дина в плечо.       — Какого? — завертелся Томас.       — Вон того, с хвостом.       — Питер Руманчек, — отозвался Брайан, продолжая жевать свой сэндвич с тунцом. — Перевёлся сюда недели две назад по программе обмена. Вроде как за достижения в спорте.       — Две недели? — удивился Роман. — Не видел его раньше.       — Так он всё время на тренировках, — Брайан дожевал сэндвич и принялся за второй. — На занятиях почти не появляется.       — Вот как, — улыбнулся Роман, не сводя с Питера взгляд.       — А, ты про него, — подал голос Дин. — Тренер от него в восторге, аж бесит. Бегает по лесу, как сумасшедший, ни с кем не разговаривает, только огрызается. Ребята обзывают его волчонком. Не удивлюсь, если и на луну воет ночами.       — Волчонок, значит, — облизнулся Роман, вставая.       — Эй, Годфри, ты что удумал? — крикнул ему вслед Томас.       — Спорим, он его отошьёт?       Но Роман их уже не слушал. Он упорно шёл к своей цели: Питеру Руманчеку, одиноко сидящему за дальним столом. Многочисленные взгляды учеников, жаждущих поразвлечь себя возможным представлением, последовали за ним.       — Свободно? — спросил Годфри для проформы, нагло усаживаясь напротив.       — Нет, но кого интересует моё мнение, — язвительно ответил Питер и поднял взгляд. — А, опять ты.       — Я тоже не сразу узнал тебя, — Роман окинул его взглядом и после короткой паузы добавил: — В одежде.       — Ха-ха, ты такой юморист, не останавливайся. Ну, чего хотел?       — Так, ничего особенного, — Роман взял с тарелки картошку фри и откусил. — Сидел, скучал. Увидел, как ты тут тоже скучаешь.       — О, я вовсе не скучаю, — сказал Питер, наклонившись ближе. — Скучно бывает только скучным людям, — игриво улыбнулся он и был таков.       По залу прокатился смех и задорные присвисты. Когда Роман вернулся к ребятам, Дин радостно пересчитывал выигранные сигареты, пока Томас и Брайан оценивали убытки.       — Увеличим ставки, господа? — в глазах Романа плясали огоньки от предвкушения надвигающегося веселья.       — Оу, кто-то решил серьёзно взяться за дело?       — А парнишка-то тебя зацепил.       С того дня Роман постоянно искал Питера взглядом и предпринимал бесчисленные попытки завязать разговор. Все, как одна, безуспешные. Дин, Брайан и Томас даже соорудили импровизированную турнирную таблицу, на которой отмечали свои ставки, но, когда счёт достиг 7:0 в пользу Питера, они бросили это гиблое дело: выигрывать постоянно было слишком скучно. А Роман всё не унимался. «Милый, ты же знаешь, что повторять одно и то же действие, надеясь на иной результат — признак шизофрении?» — заботливо спросил Томас, после очередного провала. Да, он прекрасно знал, но не хотел прекращать это безумие, а каждое новое поражение лишь распаляло его азарт.       В начале октября проходили ежегодные спортивные игры, и Роман, который обычно пропускал все эти глупые, как он считал, соревнования, впервые занял место в первом ряду. Он никак не мог усидеть спокойно, изнывая от скуки в ожидании спринта на 400 метров. «Надеюсь, ты будешь болеть за Дина», — тихо посоветовал Брайан, когда ученики вышли на старт. «Конечно», — отозвался Роман, но стоило забегу начаться, как он не мог оторвать взгляда от Питера. Теперь он понял, почему его прозвали волчонком: Питер бежал стремительно, но мягко, словно большими грациозными прыжками, казалось, он вот-вот упадёт на четвереньки, обратится зверем и умчится прочь. Роман сидел молча, нетерпеливо покусывая губы, а сердце колотилось всё быстрее, отдаваясь гулким эхом во всём теле. Питер пришёл первым с таким значительным отрывом, что даже не потребовался фоторегистратор.       — Похоже, ему проигрываешь не только ты, — заметил Брайан, махнув в сторону хмурого Дина, который даже не стал возвращаться на скамейку, где сидели участники соревнований, а сразу ушёл с поля.       — Ладно, пойдём, подбодрим его. Ты с нами? — спросил Томас.       — Идите, я догоню, — отозвался Роман.        Он ловко перемахнул через ограждение и направился к Питеру, который уже успел вернуться на скамейку.       — Ты что, сталкер? — спросил Руманчек, прикладывая холодную бутылку к шее. Пот мелкими каплями блестел на его покрасневшем лице.       — Может, мне просто нравится с тобой общаться?       — Да? — ухмыльнулся Питер, и прижал бутылку к артерии на внутренней стороне бедра. — А я думаю, что тебе нравится, как реагируют окружающие на то, что ты говоришь со мной.       — Эй, Годфри, живо проваливай с поля! — гневно скомандовал тренер. — Здесь могут находиться только участники!       — Да, тренер! — салютовал Роман и послушно перелез обратно. — До скорого, волчонок.       Потребовалась пара дней, чтобы узнать, в какой комнате поселился Руманчек. Хвала Брайану, главному собирателю всех сплетен и слухов. Дождавшись полуночи, Роман выскользнул на улицу и обошёл общежитие. «Пятое слева, пятое слева», — повторял он про себя, бредя вдоль здания к нужному окну и нервно покусывая незажжённую сигарету. Внутри горел неяркий тёплый свет. «Значит, не спит», — заключил Роман и прикурил. Он сделал несколько затяжек и постучал по стеклу. Окно находилось чуть выше его головы, и даже встав на носочки, он едва ли мог заглянуть внутрь. Никто не отозвался, и Роман постучал снова, в этот раз настойчивее. Он уже здесь, нет смысла отступать.       — Питер! — громко крикнул он, продолжая стучать. — Эй, Питер!       Послышался щелчок и старая рама со скрежетом открылась.       — Роман?! — удивлённо крикнул Питер, высунувшись в окно.       — А ты не торопился.       — Какого черта?!       — Подвинься, пока мы тут всех не перебудили.       Роман подтянулся и забрался внутрь, не обращая никакого внимания на возмущения хозяина окна.       — Что ты здесь забыл посреди ночи? — спросил опешивший от такой наглости Питер.       — Так... вышел покурить, увидел у тебя свет и решил заглянуть...       — Да ты издеваешься…       — Ну, как видишь, здесь только мы, так что я тут не ради чужой реакции, — Роман затянулся и, выбросив окурок на улицу, закрыл окно.       Питер стоял посреди комнаты, растерянный и недовольный одновременно, скрестив руки на груди. Роман встал напротив и уставился на Руманчека. Что-то явно был не так. Он выглядел слишком взволнованным, каким-то нервным, и щёки налились краской. Роман осмотрелся: на расправленной постели лежал журнал с фотографией обнажённой девушки, а рядом — упаковка салфеток и тюбик смазки. Вот чё-о-орт… Взгляд невольно скользнул ниже пояса: возбуждение ещё не прошло и трусы предательски топорщились. Роман расплылся в самодовольной ухмылке. Этот год точно обещает быть интересным.       — Похоже, я обломал веселье.       — Ага, убил весь настрой.