Взрослая пора школьной жизни

      Он стоял, застыв на месте, не в силах пошевелиться, словно его пригвоздили к земле. Промозглый апрельский ветер продувал тонкую спортивную форму насквозь, но Питер не чувствовал холода — внутри горел пожар, дикий и неистовый.       — Сколько можно, Роман? — раздраженно спросил Дин. — Ещё не наигрался?       — Не начинай…       Питер не хотел подслушивать, и всё же вот он здесь, прячется за голыми ветками кустарника, утопая кедами в снегу, и ловит каждое слово.       — Вот, держи, — Дин взял Романа за руку и положил в неё пачку сигарет. — Считай, что выиграл, и закончим с этим.       — Дин…       — Всё, ты победил! Добился, чего хотел! Не нужно больше бегать за этим безродным щенком! Просто вернись ко мне, — Дин притянул Романа к себе и поцеловал.       Питер почувствовал, как внутри что-то оборвалось и ухнуло вниз, тяжестью отдаваясь внизу живота. Он отступил на шаг назад — под ногой непростительно громко хрустнула ветка. Роман тут же повернулся на звук. Их взгляды встретились. По спине пробежали мурашки, и Питер сделал то, что умел лучше всего — побежал. Рванул со всех ног по мокрой, хлюпающей жиже из снега, воды и грязи, поскальзываясь и запинаясь. «Питер! Стой! Питер!» — раздавались за спиной крики, но он не останавливался, а лишь набирал скорость, желая как можно быстрее оказаться подальше отсюда. Он слышал, как Роман бежит следом, продолжая звать по имени, но вскоре и его голос, и его шаги, растворились в гуще пасмурного леса. Да, бегать Питер умел хорошо. Слишком хорошо.       Мысли в голове перемешались, он тонул в собственных эмоциях, пытаясь понять, что только что видел и почему так остро отреагировал. Они не были друзьями, не были любовниками. Никто никому ничего не обещал. Отношения без обязательств. Питер сам на этом настаивал, так почему же сейчас в груди так невыносимо щемило? Неужели он сам загнал себя ловушку? Совсем как лягушка в медленно закипающей воде не замечает неминуемо надвигающейся смерти? Он был уверен, что держал всё под контролем, что не испытывал никаких чувств, но, очевидно, заблуждался. Он подпустил Годфри слишком близко и доверял ему куда сильнее, чем думал. Незаметно для себя самого он привязался к Роману, к его издевательским ухмылкам, искреннему смеху, блеску зелёных глаз, к его глупым шуткам и пустой болтовне, к длинным изящным пальцам, настойчивым прикосновениям, к его томному шёпоту и тихим стонам, к его блядски пухлым губам, которых он так ни разу и не коснулся своими. Но, может, оно и к лучшему, ведь теперь Питер знал, что для Годфри всё было лишь игрой, дурацким пари. Никто ещё так упорно не пытался влезть в его жизнь и в его трусы на спор. Что ж, хотя бы его дружки, такие же избалованные ублюдки, как и сам Роман, знатно повеселились. «Пачка сигарет, сука, — рассмеялся Питер. — Я стою пачку сигарет».       Он вернулся в свою комнату на закате, опустошённый, раздавленный, словно вывернутый наизнанку. Глаза ужасно щипало, то ли от слёз, то ли от режущего ветра, и Питер, не включая свет, принялся собирать вещи. Утром он первым делом отправился к директору и подписал согласие о переводе. Его пригласили в профессиональную команду соседнего штата ещё на прошлой неделе, но он всё никак не мог решиться. Теперь причин задерживаться в этом чёртовом интернате для золотых мальчиков не было.       — Можешь остаться здесь, пока контракт не будет подписан и тебя официально не примут в команду, — предложил директор, невысокий, худосочный мужчина в возрасте.       — Я бы предпочёл уехать уже сегодня.       — Если ты всё решил, то не буду тебя останавливать. Но с тобой точно всё будет в порядке? Есть где остановиться, пока решаются формальности?       — Да, кузина уже ждёт меня, — нагло соврал Питер.       — Что ж, тогда счастливого пути и удачи.       — Ага, спасибо.       Питер взял большую спортивную сумку, в которую прекрасно уместились все его вещи, и вышел. Чертовски хотелось есть, но он не решился заглянуть в столовую на завтрак: видеть Годфри совершенно не хотелось. Питер был слишком зол для разговоров. А ещё ему было ужасно стыдно за то, что подслушивал, за то, что убежал, так глупо обнажая свои чувства. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то догадался, понял то, что до вчерашнего дня он так успешно скрывал даже от самого себя.       Судьба была благосклонна, и Романа он так и не встретил, зато имел удовольствие наткнуться на его дружков.       — Эй, Руманчек! — раздался голос Дина, и тот, словно ураган, налетел на Питера, чуть не сбив с ног.       — Дин, не надо, — попытался вразумить друга Томас, но тот уже вцепился в куртку цыгана и сверлил его злобным взглядом.       — Полегче, здоровяк, — улыбнулся Питер улыбкой, напоминавшей скорее оскал загнанного зверя.       — Ты, — прошипел Дин, его светлые волосы растрепались, а лицо побагровело от злости, — держись от Романа подальше!       — Боже, — устало вздохнул Питер. Невыносимо хотелось врезать засранцу хоть разок, но ввязываться в драку было слишком глупо: если он, несовершеннолетний, попытается снять номер в отеле с разбитым в кровь лицом, то это точно гарантирует ему лишние проблемы. — Да сдалась мне твоя принцесска. Можешь целовать его в зад, сколько влезет.       — Ублюдок! — Дин с резко приподнял его и ударил спиной о стену. Он был выше почти на полголовы и значительно шире в плечах. — Повтори-ка ещё раз!       — Хватит, Дин, — принялся оттаскивать его Брайан, не на шутку разволновавшись. Низкий и полноватый он казался белой вороной среди товарищей и, конечно, ничего не мог физически противопоставить другу-спортсмену.       — Не лезь! — рыкнул Дин в ответ и уже замахнулся, чтобы ударить Питера.       — Что вы здесь устроили?! — раздался командный голос тренера. — А ну живо на завтрак!       — Повезло тебе, волчонок, — злобно прохрипел Дин, разжимая пальцы.       — Простите, тренер, мы уже уходим! — весело крикнул Томас, утягивая за собой друзей.       — Ты в норме? — спросил тренер, провожая троицу хмурым взглядом.       — Да, спасибо, — кивнул Питер и поднял с пола сумку.       — Всё-таки согласился?       — Ага.       — Ну и правильно, — тренер заботливо похлопал его по плечу. — Буду болеть за тебя на следующих соревнованиях.       Оказавшись наконец в команде профессионалов, Питер с головой погрузился в тренировки, стараясь не думать ни о чём, кроме спорта. Но стоило расслабиться хоть на секунду, мысли снова устремлялись в тот злополучный день. Каждая вещь предательски напоминала о Романе, словно у Питера не осталось ничего, чего бы не коснулся Годфри. Всё, от школьной формы до трусов, которые были на нём, когда Роман завалился к нему в окно, было окутано воспоминаниями. Питер даже стал избегать больших старых библиотек с деревянными стеллажами и высокими потолками, потому что тут же слышал в голове бархатистый шёпот: «Расслабься и получай удовольствие».       Летом он должен был лететь на первые соревнования в составе юношеской сборной штата. Его самолёт разбился через полчаса после взлёта. Трагедия национального масштаба, частью которой он по счастливой случайности не стал, опоздав на посадку. Лишь оказавшись в шаге от смерти, Питер решился окончательно порвать с прошлым, избавиться от всех вещей, напоминавших о Романе, и начать с чистого листа. И ему удалось. Он поставил точку, отпустил ситуацию и прекратил терзать себя глупыми мыслями. Что было, то было, пусть там и остаётся. Пережить предательство всегда непросто, но Питер отлично справлялся последние лет… десять? Так какого чёрта он сейчас стоит посреди тёмного прохода, зажатый между проклятыми книжными полками и самодовольно лыбящимся Годфри?       — Спорим, я заставлю тебя кончить так же быстро, как и в тот раз? — спрашивает он и проводит языком по своим блядски пухлым губам.