Нормальные люди

      Всё, о чём мечтает Цилла по дороге в школу — добраться до шкафчика и выпить таблетку обезболивающего. Виски будто стискивают металлическим ободком, и она прижимается лбом к прохладному стеклу в автобусе, отчитывая минуты до школьной остановки.       И вот, уже идёт по школе и приближается к ровному ряду шкафчиков, выцепляет взглядом свой. Холл пустой — сегодня Цилла решила прийти пораньше — хотела до начала занятий посидеть с текстом песни, чтобы в обед показать Сильвии материал.       Она начинает вводить код, когда слышит голос Дебры, доносящийся из приоткрытого кабинета — первым по расписанию была история, учитель Мартин доверял ученикам брать ключ от кабинета и открывать его заранее. Присцилла не хотела подслушивать, но следующая её реплика пробуждает любопытство:       — Котёнок, мне тоже это всё не нравится. Но без жертв не бывает признания, понимаешь? И популярности тоже не бывает. Думаешь, я очень хочу делать выбор между своими двумя страстями — тобой и музыкой? Приносить тебя в жертву?       — Разве я когда-либо был для тебя обузой? — второй голос принадлежит Кастиэлю. — Я всё понимаю, но расставаться зачем? Мы можем продолжить встречаться, можем видеться не так часто…       — Нет, это не то, что нужно. Ты всё равно будешь меня отвлекать. А я хочу всецело принадлежать музыке и группе. Котик, ну ты чего?..       Цилла мотает головой, слушая слова Дебры. Вот это да! Сначала она говорит всем, что нашла своего парня, что она и Кас созданы друг для друга — две половинки одного целого, в общем, всё то, во что верит романтичная Мелоди и мечтательная Ирис. Любимое блюдо, любимый цвет, любимая группа — куда ни ткни, вкус будет совпадать. Такое возможно только в сказке, а… А сказочницей Дебра была ещё той. Присцилла не верила ни единому слову одноклассницы с тех пор, как услышала, как та называет их всех «идиотами». Попробуй расскажи кому-нибудь ещё — ей не поверят, округлят глаза и скажут, что «милашка Дебра на такое не способна».       Не музыка и группа нужна ей, а слава. И желательно в одиночестве, чтобы ни с кем не пришлось делиться. Цилла не была пророком, но что-то ей слабо верилось в то, что Дебра допустить кого-то (даже Кастиэля) под свет софитов рядом с собой.       Дальше Присцилла слушать не хочет — открывает шкафчик, берёт таблетку с бутылкой воды и направляется в подвал. Но и в подвале покоя ей нет — появляется Дебра.       — Не знала, что тут кто-то есть. Пришла забрать свои вещи.       — Забирай, — пожимает плечами Присцилла, не отрываясь от страницы ежедневника. Дебра что-то забирает в углу, но не уходит. — Что-то хочешь мне сказать?       — Я скоро уйду из школы — решила сосредоточиться на музыкальной карьере, — Дебра, прищурившись, смотрит на невозмутимую Циллу. И, видимо, решает выбесить её следующими словами: — Кастиэль считает, что мы взяли паузу, но для меня мы — всё. Если хочешь, можешь подобрать его — ему нужна будет муза, чтобы писать сопливые песни о любви.       — Вот это да, — Цилла хмыкает и, наконец, поднимает голову, смотря Дебре в глаза. — А как же любовь до гроба? Вы же летом парные татуировки бить собирались?       — Милая, я всегда выбираю себя. Что мне может дать какой-то парень, поющий в школьной группе? Я сколько лет буду ждать, пока он сможет обеспечить мне достойный уровень жизни?       — Это мерзко.       — Это — думать о своём благополучии. Разве твоя мать поступила не также?       — Даже не смей упоминать имя моей матери, — Цилла крепче сжимает ручку, — и сравнивать свою ситуацию с её.       — А то что? Бросишься на меня? Брось, Присцилла, тебе вряд ли нужен очередной выговор от директрисы и отстранение от занятий. Не хочу расставаться врагами.       — Но и друзьями мы тоже не расстанемся.       Не после всего сказанного.       — А ты не промах, — Дебра улыбается и покидает подвал. Цилла закрывает ежедневник — вдохновение пропадает.       Что-то подсказывает ей, что сегодняшний день полон сюрпризов. Финальное выступление Дебры должно быть на бис, с кучей фейерверков и всемирным признанием.       Второй акт случается после обеда. Дебра стоит возле стены и рыдает, пока дерущихся Кастиэля и Натаниэля (Цилле кажется, что ей мерещится, но золотистые волосы старосты ярко сияют в лучах солнца) разнимают Лизандр, Ким, Амбер и Ирис. Присцилла сдерживается, чтобы скептически не изогнуть бровь, когда Дебра после драки, глотая слёзы, рассказывает, как Натаниэль пытался её соблазнить, а это увидел Кастиэль. Долго не думал и полез в драку, отстаивать честь возлюбленной. Судя по лицам Лизандра и Амбер, её рассказу они тоже не верят. Цилла разворачивается и уходит, не в силах смотреть на представление театра одной актрисы.       Цилла находит Ната на ступеньках школы. Он прижимает к скуле бутылку с холодной водой, притащенной из холодильника физрука.       — Хочешь что-то добавить?       — Я тебе верю, Нат, — Цилла садится рядом. — Расскажи мне, пожалуйста, что там случилось в учительской. Ты же знаешь, что я не особо её люблю.       — Дебра и Кас должны были вместе выступать. Я услышал, как она звонила своему менеджеру и придумывала отговорки, по которым он не сможет это сделать. Она заметила меня, видимо, запаниковала, что я могу пойти и всё рассказать Кастиэлю. Она попыталась меня соблазнить должностью менеджера. Когда поняла, что мне это неинтересно, попробовала ещё и собой. Подобралась ближе, положила мои руки к себе на талию.       — И тут появился Кастиэль.       Натаниэль кивает.       — Неопровержимые доказательства — непозволительно близко стоим, мои руки на её теле, крики о том, что я первый полез… Заговорим ли мы вообще теперь друг с другом без попытки подраться?        Цилла кладёт ладонь ему на плечо. Слышит какой-то шум, но кто это, понять не может. Да и не до этого ей сейчас — рядом сидит Натаниэль, который нуждается в добром слове.       — Заговорите. Когда-нибудь он увидит её истинное лицо. Если тебе станет легче, то Лизандр и Амбер не поверили её слезам.       — Спасибо, Цилла.       — Не раскисай — больше она с нами учиться не будет. Ну и, наверное, теперь они точно с Кастиэлем расстались — одной слащавой парочкой меньше.       — Хоть что-то хорошее за день, — говорит Натаниэль и прикладывает к скуле бутылку другой стороной, не успевшей согреться от тепла тела. Цилла встаёт и решает направиться на поиски другого участника драки. Повезло ещё, что мадам Шермански не стала свидетелем потасковки — тогда попало бы им всем, даже тем, кто разнимал. Женщина бы явно не стала разбираться.       Кастиэль обнаруживается на крыше.        — Иди куда шла, Цилла. И без тебя тошно.       — Разве я могу оставить тебя в таком состоянии?       — Да, ты само великодушие.       — Думай так, если тебе легче, — Цилла не обращает внимания на колкость Кастиэля. — Идём, Кастиэль, пока тебя не застала в таком виде Пегги. Она уж с тобой точно церемониться не станет.       — Иди утешай Ната, — огрызается Кастиэль. Цилла приподнимает брови. — Он, наверное, ждёт, когда ты примчишься с носовыми платками. Не всё тебе успел выплакать.       — Так это был ты, — догадывается она. — Я так и знала, что мне не показалось, и там кто-то был. Господи, какой же ты идиот, — девушка сжимает пальцами переносицу, закрывая глаза. — Между мной и Натом ничего нет. Мы друзья.       — Мне всё равно, кто вы там…       — Не тебе одному плохо, — обрывает его Присцилла, смотря на Кастиэля. — Хватит  огрызаться как пятилетний мальчик. Будь мужчиной. Хотя, наверное, в отношении тебя это громкое слово.       — Что ты сказала?       — Что слышал. Сходи к врачу и слух проверь, если не слышишь. Прекрати убиваться из-за Дебры — она этого совершенно не стоит. Лучше заняться поисками платков для Ната — он уж точно оценит.       Цилла разворачивается, но успевает сделать лишь несколько шагов, как на её запястье смыкаются пальцы Кастиэля. Он рывков разворачивает её к себе, и девушка смотрит на его гневное лицо.       — Хочешь, чтобы я был мужчиной? — перебивает её Кастиэль. — Я покажу тебе.       — Только попробуй меня ударить. Я предупреждаю — молчать не…       Остаток фразы Цилла мычит — Кас склоняется к ней и накрывает её губы своими, целуя жадно. Но недолго — второй рукой Присцилла даёт ему пощечину. Он отшатывается.       — Ты что творишь?! Нат в драке последние мозги вышиб?! — рявкает она, пятясь назад.       Нет-нет-нет.       Вот и он, третий акт трагедии.