пойми меня неправильно

      Пластинка флагмофона зашипела затушенным фитилем свечи, и игла, подскочив, мягко опустилась, закружившись в танце по спирали диска. Партия фортепиано в партитуре отзывалась весенней капелью и первым снегом в декабре одновременно — проблески надежды и гнетущие размышления о неизбежном и всегда конечном ходе времени, рука об руку.       Мавуика прикрыла глаза, пальцами перебирая ритм мелодии на деревянной столешнице. — Я уже говорила, что впервые этот инструмент появился в Фонтейне? Оттуда один из торговцев — лет десять назад — привез к нам целый короб пластинок. Их разобрали за день — из Натлана что тогда, что сейчас не уехать на музыкальные выступления. Когда я пришла на ярмарку, уже смеркалось, и торговец сказал, что это — последнее, что осталось. Он дал мне ее прослушать, и хоть я не разобрала ни слова, она запала мне в душу и я спросила, о чем поет эта девушка. — И о чем же? — О мечте. Неудивительно, правда? — Мавуика усмехнулась и любовно провела пальцем по глянцу покрытого лаком корпуса. — О чем еще петь людям, если о не мечте?       Пиро Архонт плавно поднялась со стула и, проскользив ладонями по его спинке, в такт надрывному ритму клавиш обошла стол и приблизилась к Предвестнику. Вначале он не разгадал давно не встречавшийся ему жест — заведенная за спину рука и раскрытая ладонь. — Это и есть твоя часть сделки? — Капитано слегка склонил голову набок, стараясь ничему не удивляться. — Это моя мечта, Предвестник, — уголки губ Мавуики едва заметно дрогнули. — Одна из, если быть точной.       Он мог не соглашаться. Он мог с иронией уточнить, действительно ли великая и непобедимая Пиро Архонт грезила о танцах с Предвестником Фатуи в тесной каморке или так вышло, что это было записано пятьсот тридцать пятой строчкой ради шутки, а все остальные желания она уже выполнила?       Он мог не соглашаться. Никогда ранее ему не представлялась возможность отказать леди в танце — но такое предложение никогда, сколько ни ищи в памяти, и не звучало. Взамен лишь пары движений головы слева направо — шанс насладиться любой из ярких эмоций, которая раскрасит ее спокойное лицо.       Он мог не соглашаться. В конце концов, насколько морально верно без всякого сопротивления поддаваться нетрезвым уговорам? Но по нетерпеливому постукиванию каблука Капитано догадался: все это — часть ее очередного неразгаданного, нелогичного плана, и он задерживал его исполнение своей нерешительностью.       Единственное, с чем бы он справился — это вальс, и Мавуика не постаралась скрыть насмешливую улыбку, распознав знакомый приставной шаг. В духе самых пуританских нравов он не касался ее талии, и держал руку гораздо выше, едва не доходя до лопаток.       Казалось бы — можно надавить сильнее и с легким треском ткани и крошащихся ребер просто вырвать сердце.       Мавуика сжимала его ладонь крепче, чем полагается — достаточно крепко, чтобы подумать, что она нацелилась переломать ему пальцы. Ее левая рука покоилась на его плече, и Пиро Архонт выпустила когти, чтобы наверняка оставить след через атлас мундира.       От нее пахло терпким вином и полевыми цветами, и неизвестно, что из этого пьянило больше. — Ты выбрала неправильное место, — заметил Капитано, вынужденный крепче схватиться за талию чересчур отклонявшейся назад Мавуики, чуть не смахнувшей багрово-рыжими прядями расписную глиняную вазу. Пиро Архонт рассмеялась и ускорила шаг, подражая такту мелодии. Высвободив его плечо, она закружилась вокруг собственной оси, не отпуская его руку, и вернувшись к основным па, еще глубже вонзила ногти. Они ни разу не встретятся взглядом, четко сворачивая шею на девяноста градусов — раз-два, спина к спине — и Мавуика выбросит вперед их сцепленные пальцы с такой силой, будто пытаясь выдернуть, выдрать его руку из суставных сочленений.       Пиро Архонт переступала с носка на пятку легко, будто танцевала не на каблуках, а босиком, забирала у него лидирующий темп, заставляя отступать назад быстрее, чтобы уберечь ботинки от ощутимого нажима — признаться честно, она словно бы специально старалась наступить ему на ноги и смеялась все звонче, когда у нее это не получалось. Три-четыре — она отпускает его и делает полный оборот, он вспоминает, что после этого им нужно будет поменять хват — ее правая рука ляжет в другую ладонь, а левая проскользнет вверх по его предплечью за воротник.       Мавуика расцепила их пальцы и полностью отклонилась назад, словно стараясь кончиками волос достать до пола. Латекс ее костюма заскрипел, зацепившись о металлическую застежку его брони, и, удерживаясь лишь за шею Предвестника, Пиро Архонт точно тщетно пыталась его придушить. Она шагнула вперед слишком далеко, а он притянул ее слишком сильно — они пропустят такт, столкнувшись взглядами, и ее рука дрогнет в его ладони. — Когда я умру, забери Сердце Бога и защити Натлан, пока не появится моя замена.       Капитано не успел ответить — Мавуика, приобняв его за шею, повела его по кругу, и с этого такта они повернулись друг к другу лицами.       Не «если» — «когда». — На это мне не требуется твое разрешение, — Капитано разворачивает ее вправо с силой, и Мавуика даже не успевает переступить в правильном порядке — он держит почти весь ее вес на своей руке и крепче обхватывает за талию. Она задирает подбородок — и смотрит в глаза, и в темных зрачках играет тот самый, ставший таким знакомым и почти что родным, вызов. Ему захочется то ли выдрать ей позвоночник по кусочкам, то ли прижать к себе, сильнее, крепче — но взамен он всего лишь выпустит ее из своих рук, подхватив, когда ее макушка окажется в меньше, чем полуметре от пола.       Мавуика закусывает нижнюю губу до крови, и этой кровью хочется напиться. Первый из Одиннадцати вычеркнет из памяти свои желания, окрестив их бессознательными, безнравственными и безрассудными, и подсознание послушно замолкнет, запечатлев в себе клеймо их отголосков. — Это и есть сделка, Капитано, — он возвращает ее на ноги, и Пиро Архонт стукается лбом о металлический край маски. Они настолько близко, что Предвестник чувствует на скулах ее теплое дыхание. Они настолько близко, что ее волосы распадаются по его запястьям. Они настолько близко, что ее грудь вжимается в него настолько, что ему запрещено — бесповоротно — опускать взгляд вниз, и остается только смотреть ей прямо в глаза.       Догадывается ли она об этом зрительном контакте? Скорее всего — иначе давно бы отступила, растрепала и без того взъерошенную челку и в очередной раз зачаровала бы взмахом пушистых ресниц.       Он смотрит, не отрываясь, как она слегка приоткрывает рот, но, передумав, снова показывает ему скошенную на одну сторону усмешку. Флагмафон прерывает их стрекотанием мембраны и сменяет мелодию тихим шипением. — Она поцарапана, — словно извиняясь, поясняет Мавуика, и пластинка послушно подчиняется воле хозяйки, поспешно крутится, перескакивая на другую песню — стремительную, веселую, которая больше подходит для фламенко, нежели чем для размеренного вальса. И она отпускает руки — его роль подходит к концу, и Капитано задумывается, изменилось ли что-либо, если бы в его репертуаре было больше одного бального танца.       Пиро Архонт, слегка качнувшись, изображает шуточный книксен — неправильный настолько, что даже непросвещенному Предвестнику хочется улыбнуться. Он отплачивает ей официальным полупоклоном, и Мавуика одобрительно кивает. На долю минуты из вынужденных союзников они превратятся в боевых товарищей, но магия развеется, как только замолкнет музыка и они снова столкнутся взглядом, отступая друг от друга. Безопасная дистанция — три, нет, пять метров, как минимум: так можно избежать раздробленных костей и губительной эмпатии.       Ему всегда было и до сих пор это известно, она ни сейчас, ни тогда не заблуждалась по этому поводу. Архонт Натлана, защищающая свой народ, Первый Предвестник, пришедший на ее земли, чтобы разрушить закрепившееся на них хрупкое равновесие.       Не больше, не меньше.       Она опередила его так и не прозвучавший вопрос. — В племени, где я выросла, была традиция, — опустив взгляд, медленно, словно пробираясь через овраги в памяти, начала Мавуика. — Когда девушке даровали древнее имя и первое оружие, сильнейший воин ее народа исполнял вместе с ней ее любимый танец. Символический жест, больше дань канувшим в Царство ночи традициям, нежели чем что-то значимое. Пятьсот лет назад так было принято — сейчас нравы изменились, и я не вижу в этом ничего дурного.       Капитано заметил, как она неосознанно кусает нижнюю губу снова, стараясь отодрать отошедший кусочек тонкой кожи. — Когда настала моя очередь, ни у кого не было для этого времени. Мне пообещали — через неделю, может, через две, но прошли месяцы и рукоять меча в руке стала мне привычной ношей. Было не до танцев — я не обиделась. Отец… — она прервалась, задерживая невысказанную мысль в сознании. — …хотел увидеть, как я танцую.       Она щедро насыпала в копилку загадок еще одну горсть. Слишком большой разброс — от разбавляющего атмосферу «твой отец одобрил бы твой выбор?» до нейтрального «…действительно ценная традиция». — Я понимаю.       В конечном итоге, он сказал то, что хотелось сказать больше всего.       Мавуика улыбнулась — лишь уголками алых губ — и скорчила смешную рожицу. — Это весьма достойная роль, Предвестник, так что тебе лучше оценить проявленную честь по достоинству.       Он тихо рассмеялся. — Разумеется.       Мавуика чуть покачала головой в такт новой мелодии и по ее легким движениям бедер Капитано понял — еще чуть-чуть и снова бросится расчерчивать комнату невесомой поступью, то ли дразнясь, то ли самозабвенно наслаждаясь своей безответственностью. — В наш договор входит не только партнер, но и аплодирующая аудитория? — Так уж и быть, готова согласиться на молчаливое одобрение, — отшутилась Мавуика, постукивая каблуком по деревянным половицам. — Ты уже услышал мои условия, Предвестник.       Ее ладони скрещены на груди, вес смещен на одну ногу, вся она — живое, неприрученное напряжение. Сохранить в памяти, запечатлеть на фотопленку радужки, воссоздавать образ каждый раз, когда заносишь лезвие меча, когда укутываешь руки по локоть в кровь, когда уходишь с поле боя и снова уносишь с собой чью-то душу. — Это невыгодная сделка.       Мавуика встрепенулась и неодобрительно сдвинула брови к переносице. — Ты получишь то, за чем пришел, Предвестник. «Ты получишь то, что заслужил, Предвестник», — слышится ему.       Она не ошибается, но предложение от этого не становится более привлекательным. — Я лишь прошу тебя не заблуждаться в некоторых существенных вопросах. Мне не нужно дожидаться твоей смерти, чтобы забрать твое Сердце, Мавуика. — Попробуй, — шипит она, и Капитано клянется — он обязательно, обязательно попробует.