Ни стыда, ни совести у этих четверых

Обычно у них всё было наоборот: Дима, не успевший стянуть футболку и носки, и Арсений, нагишом разлёгшийся на кровати и выставивший свою шикарную задницу. Бывало, что Позов оставался в худи и спущенных до колен штанах, жутко потея. Но иногда совершенно не хочется отвлекаться на такие мелочи, когда занимаешься любовью с охуенным мужиком. Арсений обожал раздеваться. И для Димы, и в принципе. Но для Димы особенно. Иногда процесс был важен, он был частью секса. Иногда Попов скидывал шмотки со скоростью света, путаясь в штанинах и рукавах. Главное — остаться нагишом. Полностью обнажённым. Открытым. Это действительно важно. Для Арсения это не просто способ покрасоваться перед Димкой, это словно акт доверия, один из способов выразить свою любовь. Разумеется, он понимал, что для Димы всё работает немного иначе и не требовал в ответ того же самого. Даже когда Дима не раздевался полностью, Арс понимал, чувствовал, слышал, видел, что его любят. Просто Позов выражал это немного иначе. Так, как видит любовь и доверие он. Но в этот раз Позов успел раздеться полностью, а Арс всё тянул. Он уже заставил Диму разомлеть от поцелуев, но трусы и толстовку всё никак не снимал. Уселся на чужие колени и принялся сводить Диму с ума — это то, что он мастерски умел делать. Такой поворот событий удивлял, но Дима решил брать от этой ситуации максимум: он прижал свой член к ещё одетой, елозящей на его коленях заднице и начал помогать себе, проводя пальцами по уже крепко стоящему члену. Арсений продолжал самозабвенно зацеловывать Димку. Прикосновение горячего члена даже через ткань боксеров ощущалось ярко. — А ты молодец сегодня, держишься, — прошептал Арс в Димины губы, двигая тазом. Позов в ответ на это лишь тихо простонал и просунул свободную ладонь под такие мешающие сейчас трусы. — Могу сказать тож самое про тебя, — сказав это, Дима прикусил нижнюю губу Арсения и слегка оттянул её. — Ты же любишь голышом. Арсений позволил приспустить трусы, но с коленей пока не слезал, чтобы их полностью снять. Поэтому Диме оставалось лишь капнуть на свой член смазкой с каким-то экзотическим запахом, а потом прижать его между половинками обожаемой задницы. — В этот раз захотелось так, — Арс шептал это Диме прямо в ухо, будоража полустонами и двигался, имитируя соитие, — думал, тебе понравится. И Диме нравилось, конечно. Ещё как. Он обожал раскрывать в Арсе новые грани. И как же было приятно, когда Арсений решался на что-то непривычное для себя, пытался дать ему, Диме, что-то особенное и новое! И, разумеется, Дима всегда платил той же монетой. Такой баланс их вполне устраивал.