Ни стыда, ни совести у этих четверых

До встречи с Антоном Дима ненавидел своё тело. Ненавидел свой живот, огромные бедра, большие щёки. Иногда ему удавалось привести себя в форму, но всегда это сопровождалось жгучим неприятием себя, недовольными вздохами при взгляде в зеркало и неловкостью перед потенциальными возлюбленными. Дима знал, что лишний вес — это нездорово и сулит множество проблем в будущем. И лишь ненависть сможет замотивировать его работать над собой в полной мере. Метафорический пряник тут не работает. Пряник развращает, заставляет наплевать на будущее и жить сегодняшним днём, наслаждаясь ленностью и вкусной едой. Но Дима ведь ответственный. Да ещё и медик к тому же. Он прекрасно понимал, как работает его организм, а ещё он мечтал оказаться в телевизоре. Там ведь место только стройным и красивым: ещё одна мотивация, чтобы истязать своё располневшее тело. Но многое смог поменять Шастун. Этот юноша обожал Позова полностью. Он был без ума от Димы все эти годы. И когда Позов худел, и когда он входил в зону турбулентности и снова полнел. В этом году Диме было особенно не просто — да, он добился многого, но и неприятного навалилось предостаточно, выдерживать это было непросто. От стресса Позов снова поднабрал и был жутко этим недоволен. Но уже далеко не так сильно, как почти десяток лет назад, до того, как он познакомился с Антоном и стал встречаться с ним. Сейчас, в непростое время, Антон был Диминой опорой. Маяком в светлое будущее, в которое иногда переставало вериться. В этот самый момент Дима чувствовал себя любимым и желанным, его целовали и ласкали то страстно, то трепетно. — Ты такой охуенный, Поз, — бормотал Шастун, проталкивая внутрь Димы пальцы, — так хочу тебя. Умелые пальцы знали где ласкать, губы продолжали терзать чужую шею. Дима инстинктивно приподнимал бёдра, совсем забыв о том, что они «бесючие и некрасиво расползаются». Его член напряжённо дёрнулся, когда Антон несколько раз прошёлся по простате. — Шаст, — прошептал Позов, плывя на волнах взаимной любви и страсти, тая, словно воск под горячими ладонями, — Антош… В ответ на это Антон поднял голову и, несмотря на слегка приглушённый свет, попытался всмотреться в Димины потемневшие глаза. Он нашёл там то, что искал — желание большего, влечение и обожание. Антон заёрзал на Диме, чтобы тот шире раздвинул ноги. А потом и вовсе поддел бедром под коленкой, заставляя Диму закинуть ногу повыше. Оба застонали друг другу в губы, когда Шастун толкнулся внутрь. Он тут же взял медленный, размеренный темп, подходящий для того, чтобы не прекращать поцелуи. Мысли об «огромном заде» вылетали из головы Димы, когда этот самый зад так вожделённо лапал Антон. Да и складки на мягком животе не имели значения, ведь Дима чувствовал полное принятие. Он точно знал, что со всем справится. И никак иначе! Ведь Антон любил его. Он заставлял Диму поверить в то, что он действительно прекрасен. Весь и полностью, абсолютно любой.