Меняя минуты

Между ним и Лутаковым всегда было намешано чего-то излишнего: сначала оно бурлило, как полная адреналина юношеская кровь, а потом утихомирилось, оставшись за рёбрами, и продолжало монотонно теплиться. У них с Лутаковым была своя ниша и постоянство на двоих поделенное. Они были друзьями и, в конце концов, партнёрами — не только в известном смысле. Раньше они были очень молоды — то время такое, когда они даже по углам зажиматься от раза к разу стремались. Ловили быстротечные секунды вместе, вырывали друг у друга страсть, оставляя укусы, по-собственнически сиявшие на загривке. А сейчас, когда душевные бури поутихли, затупившись о вырванные из бумажного календаря годы, кровь и железо, им стрематься-то стало и некого почти. Как и было по законам круговорота-жизни принято, их эпоха молодости с годами ушла, а старые тёрки остались. Остались — и чувства, которые за древностью лет не превратились в бесполезную поросль или загнивший вьюн на давно забытом заборе. Они были авторитетными и уважаемыми в широких кругах людьми — поэтому могли позволить себе чуть больше, чем раньше, избавившись от надобности ныкаться по темным закуткам. Архип думал о Лутакове многое — иногда за гранью. Иногда — за гранью приличного, которую они раз за разом стремительно подтирали. В темени всех его проворных дел, для того всегда находился проблеск места — персональный, на целую вечность одним только Лутаковым арендованный. Архип перенял на себя его застилающую взор ярость в отношении треклятой выскочки Литвиновой, не препятствовал тому, чтобы пришить её без свидетелей на парковке и за компанию сетовал по поводу её пресвятой везучести. Архип задумался о том, что его мысли определённо никогда не были материальными, а ещё — понял, что Лутаков определенно не умел их читать. Всё это поразило со снайперской точностью, когда тело его некогда живого «друга и партнёра» грузно завалилось на асфальт, оставив под собой кровавую лужицу: глаза Лутакова раскосо разбежались в стороны, один из белков заполонило красным, а его грудь, испустив последний неполный вздох, провалилась ближе к каменной мостовой. В голове Архипа двигались только картинки пережитых лет, а Лутаков, с которым он разговаривал ещё секунду назад — нет. Он замер, его сердце застыло и потеряло все жизненные силы, способные приводить теперь безвольное тело в движение. И почему-то для попривыкшего к по-всякому искореженным трупам Архипа эта картина стала поражающей — до самых глубоких фибр его сгнившей по краям души. Ему не верилось, что человек перед ним за считанное мгновение оказался мертв — убит. Архип никогда не произносил ванильного и замызганного «я люблю тебя» — Архип выбирал остаться, и это говорило больше всяких слов вместе взятых. Но сейчас, как никогда понял, что именно это он и должен был сказать — ещё тогда, давно, когда они с Лутаковым, оба пропахшие потом и потрепанные потасовкой, целовались до вкуса металла на губах, борясь за первенство в бесконечной истории их общей ничьей. *** Он хотел бы почувствовать хруст шейных позвонков под своими пальцами, увидеть, как пуля раскрошила бы черепушку в щепки — разглядеть перемазанное в страдании ненавистное лицо, но пока он мог только разговаривать и то — лишь со следователем Брагиным и пересыпать в голове камешки ярости и жажды мести. Будь он, этот Радулов вместе с тем, кто себя за него выдает, неладен… — Узнаете этого человека? — задал Брагин наитупейший вопрос, передавая ему в руки фотографию со знакомой и отвратительной рожей. Смять бы её да поджечь — и самого человечка следом. Архип утвердил без доли сомнения, что это был никто иной, как Радулов. — Вы заявили, что ваш друг в ресторане разговаривал с Радуловым по видеосвязи, так? Факт оставался фактом — разговор был, но с кем? Отрицать Архипу было нечего, оставалось только сомневаться, по кругу в голове прокручививая сказанные узнаваемым голосом слова. Он перестал доверять собственным ушам и озвучил то, что сильнее всего волновало: — Вот вы мне скажите: Радулов жив или мертв? — он приблизился к столу, за которым сидел Брагин, всё боясь услышать самый ужасающий ответ. Но следователь был непреклонен и без задней мысли прервал любые опасения: — Мёртв. Архипу бы его уверенность. Подкошенный недавними событиями, он даже в силу «генетической экспертизы», которая являлась фундаментом брагинской убежденности, теперь слабо верил. — И кто же нам тогда звонил по телефону? — Я не знаю, — предсказуемо пожал следователь плечами, — Кто угодно, но только не Радулов. Вам есть что ещё сообщить следствию? Брагин казался ему подозрительно отстраненным, облезлой крысой в мозг Архипа закралась кое какая мерзкая мыслишка. — Вы же меня не подозреваете, что я заказал Лентяя, — едва ли когда-то он называл его именно так, — ну, господина Лутакова. Вряд ли он когда-нибудь смог бы — даже если бы захотел очень сильно: ничто внутри даже в сторону этой идеи не взбрыкнуло бы, а рука бы не поднялась. — Пока вы допрошены мною как свидетель, — однозначно, но: — повторюсь, пока. Архип спешно расписался в протоколе и вместо прощания решил навести Брагину немножко смуты своими словами. Было приятно чувствовать спиной его сбитый с толку взгляд — прямо до безрадостного оскала. Внизу его уже ждали, чтобы обрадовать новостью о том, что его уже нашли и везли прямиком на точку. — Да неужели, — по телу Архипа пронеслась волна ликования, — ну тогда поехали немедленно! *** В тёмных подмостках ему сразу как-то легче, чем в комитете, задышалось. Он представил несколько кроваво-красочных картинок, мысленно ощутил приятную тяжесть пистолета в руке и предвкушал сладость во рту от совершенной мести. Должно быть, Лутаков тоже из своей преисподней — а им обоим только туда дорога и была заказана — залился бы своим тяжелым басиствм хохотом и фантомно хлопнул бы Архипа своей увесистой рукой по плечу пару раз. Игнорируя ударившую по сердцу колючку, он выпорхнул из машины и поинтересовался: — Как вы его нашли? Последовавшие разъяснения оказались ему безынтересны. Архип хоть и начал выслушивать сводку обо всей подноготной этого человека — хотел ли он называть его так, человеком? — вскоре этот бурный поток информации поторопился прервать, хотелось уже перейти ближе к делу: — Да мне плевать чем он там торгует, — пальцы уже зудились, — давайте его сюда. Разочарование окатило холодно, когда мужик, совершенно не похожий на того, кто был нужен, что-то задушевно залопотал своим дрожащим голосом. С черным пакетом на башке ему гораздо больше шло — так он хотя бы надежду не рушил. Если бы Архип мог отмотать время вспять, он не позволил бы подобному фарсу случиться… Зубоскалить на своих людей не было толка. Даже расстреляй он их всех на месте — смысла бы не прибавилось, потому что Радулов снова утекал сквозь даже крепко сжатые пальцы и оставлял Архипа ни с чем. На этот раз с ещё большим ничем — как на душе, так и в жизни: место за плечом теперь печально пустовало. — Уберите его, — прорычал он, возвращаясь к дверям собственной машины, — и чтоб больше я его не видел. Ему было даже немножко жаль, что выстрел, звуки которого донеслись через стекло, предназначался не ему самому…

29.01.2025