Double-edged

      Когда демон-олень начал сражаться на песчаном поле боя, первое слово, пришедшее на ум Люциферу, было "кровожадный". Совсем не соответствует тому робкому и мирному представлению, которое слово "олень" вызывает в голове.       Тот дрался как демон — тени, когти и силы, о которых Люцифер только и мог догадываться, основываясь на короткой кровавой резне, которую ему пришлось наблюдать. От заметных ушей гладиатора до его сверкающих глаз невозможно было скрыть его существа.       Но вот он взглянул вверх, покрытый кровью, победивший, враги повалены к его ногам, эти пронизывающие красные глаза уставились на Люцифера, и у него спёрло дыхание.       Рёв толпы медленно угасал в белый фоновый шум в голове Люцифера, когда демон провёл длинным, когтистым пальцем вдоль своей щеки, смазывая кровь и пятна в тщетной попытке их стереть. Желание вспыхнуло в низу живота Люцифера, о котором он уже годы не вспоминал. С тех самых пор, как Императрица вернулась на родину.       И конечно же именно демон привлёк его внимание после стольких лет. Его можно было назвать мазохистом. — Как его зовут? — Люцифер спросил Паймона, советника, стоявшего позади него. Он не мог оторвать взгляда от демона, облокачиваясь о перила, чтобы получше увидеть, как гладиатор, драматически взмахнув, убрал свой меч в кобуру, наконец разрывая зрительный контакт. Люциферу хотелось, чтобы эти глаза снова смотрели на него — он позаботится об этом. Есть же хоть какие-то плюсы быть Императором. — Этого зовут Аластор, Ваше Высочество. Также нарекаемый "Демон Арены" его фанатами. Многообещающий талант. Аластор.

***

      Каким милым созданием был император. Люцифер, Император Семи Колец — картины явно не могли передать всей его красоты.       Аластора раздражало даже просто смотреть на него.       Он мог представить, насколько мягкими были руки Люцифера под этими золотыми фаланговыми кольцами на его перчатках — он подозревал, что тот ни дня не проработал в своей привилегированной жизни. С волосами цвета солнечного света и кожей такой же белой, как алебастровая статуя, он выглядел божественно, созданный для своей роли. Возможно он и был, учитывая, что ходит слух, будто он благословлён ангелом.       В отличие от него руки Аластора были обнажены под наручнями. Они были покрыты мозолями, потом и кровью.       Ему было всё равно, хотя он бы не отказался от пары кожаных перчаток. Аластору в какой-то степени понравились золотые когти Его Высочества, однако он бы использовал более практичный металл.       Что-то в языке тела Императора — в том, как он облокотился о перила, будто был готов прыгнуть в руки Аластора, говорило, что он произвёл впечатление на деспота-коротышку. Отлично.       Однажды ему придётся его убить, а привлечение его внимания лишь первый шаг его плана.       Аластор, наконец, оборвал зрительный контакт с Императором, прокручивая меч для драматичного эффекта, прежде чем убрать его в кобуру. Толпа взревела; он был их любимчиком с тех пор, как впервые ступил на поле амфитеатра.       Будучи арестантом он был больше жертвой, нежели гладиатором; что было неожиданным сюжетным поворотом, когда его сделка дала плоды прямо перед его неизбежной смертью, проклиная его на демоническую форму перед летальным ударом.       Его взгляд снова вернулся на верх, на возвышение, на котором стоял Император как Бог, его напряжённый взгляд золотых глаз всё ещё направлен только на Аластора. Кто знает, когда в следующий раз Его Высочество соизволит посетить гладиаторские бои? Аластор был обязан выжать из этой возможности максимум, чтобы действительно привлечь его внимание.       Он поднёс два пальца к губам и, изображая воздушный поцелуй, выпрямил руку до тех пор, пока эти же пальцы не указывали на самого Императора.       Всем уже давно было известно, что Император был холостяком с тех пор, как его жена уехала от него семь лет назад. Ходили слухи, это было из-за того, что он... отдавал предпочтение другой части населения, так сказать. Толпа одновременно охнула, и по арене пробежался шёпот. Император прикрыл рот ладонью в шоке, наконец отводя взгляд в сторону, покрываясь золотым румянцем на щеках.       Этот трюк точно заработал Аластору поцелуй — вот только будет он от Императора или топора палача пока неизвестно.       Развернувшись на пятках, Аластор вышел через ворота, где дожидался его сопроводник с ошейником в руке. Толпа неистовствовала при его уходе, смелость его жеста оживляла массы ещё больше, как только шок рассеялся.       Среднестатистическая публика была ужасно предсказуемой. — Самоубийственное настроение сегодня, а, босс?       Крепкий стражник застегнул ошейник на его шее, и Аластор стиснул зубы, когда демоническая сила вытекла из него, как вода через острый, узкий носик кувшина. Никогда не становилось менее неприятным. — Ты даже представить себе не можешь, Хаскер. Ставлю свой ужин, что сегодня один из подчинённых Его Высочества придёт позвать меня — и не для того, чтобы отрубить мне голову. Если я прав, то ты купишь мне свежую пару тех хороших носков. У моих уже дырки на пятках — я от этого чувствую себя неутончённым.       Аластор посмеялся над своей же шуткой. Он прекрасно знал, что сейчас был полуголым и покрыт чужими внутренностями; это скорее было воспоминание о его прошлом как об утончённом, добропорядочном гражданине Пентаграм Сити.       Хаскер фыркнул, уводя его с центра арены, когда рабочие стали утаскивать тела и подготавливать для следующего матча. — Хорошо, босс. Почему бы и нет? Договорились.

***

Эта наглость.       Люцифер был благодарен за столь свободный покрой своей тоги, когда его тело встрепенулось в ответ на смелый жест гладиатора.       К тому времени, когда Люцифер достаточно успокоился, чтобы взглянуть вновь на поле, демона уже уводили.       Боже, у него ещё и хвост есть. Должно быть, они специально подогнали его одеяние, чтобы он мог пролезть, — тем лучше привлекать внимание зрителей.       И сегодня его тоже.       Паймон недовольно хмыкнул в стороне. — Прикажите казнить его, Ваше Величество? — Нет! — ответил Люцифер чересчур быстро, прежде чем откашляться. — Нет нужды, — продолжил он более спокойно. — На самом деле я хочу, чтобы он пришёл ко мне сегодня. — Чтобы... Чтобы что, Ваше Величество?       Люцифер был не уверен, что когда-либо видел, чтобы брови его советника взлетали так высоко, чуть ли не исчезая под его седеющими волосами. Люцифер знал, что именно он был причиной этой седины, но такова была жизнь советника при худшем Императоре Семи Колец.       Хотя, если быть честными, их всего было два.       Чарли охнула позади него. Ах да. — Ничего такого, — Люцифер попытался исправить своё положение нервным смешком. — Я хочу, чтобы он... услужил мне. Принёс мне лакомства, покормил моих уток, удовлетворил мои прихоти и подобное. На несколько часов, посмотреть, понравится ли мне.       Паймон нахмурился. — Это приказ, — тихо добавил Люцифер.       Он решил, что это прозвучало достаточно по-императорски. Все знали, что он был всего лишь номинально главой государства, но это не означало, что они могли ему отказать.       Паймон не выглядел столь довольным этим решением, но не посмел озвучить свои мысли. — Как скажете, Император, — Паймон поклонился, прежде чем спуститься вниз по лестнице, соединяющей Императорский помост с остальной частью здания.       Как только гладиатор полностью пропал из поля зрения, Люцифер плюхнулся обратно в трон. Ксантиа мягко прошипела на его запястье, а затем переползла на его бедро, сворачиваясь в спираль.       Ксантия была такой же потусторонней, как и сам Люцифер. Хотя он и не мог общаться с золотой змеёй в обычном смысле этого слова, её эмоции передавались ему через какую-то божественную — или, возможно, нечестивую — связь, которую они разделяли. Она также понимала его слова, однако не могла сформулировать их сама.       В этот момент она издала что-то в роде понимания. Тие не были известны общественные предубеждения людей. Для неё видеть, как её друг предпринимает шаги по борьбе со своим одиночеством, было хорошим знаком.       И было приятно, что хотя бы одно существо не будет осуждать его сегодня.

***

— Пап, я действительно думаю, что нам стоит прекратить эти бои; они жестокие. Они варварские.       Чарли жаловалась на ужасы боёв на протяжении всего мероприятия, и её решительные протесты продолжались и после, пока они шли по короткой прямой дорожке между ареной и территорией дворца. Со всех сторон маршировала стража, но путь по-прежнему был в основном свободен, благодаря приоритетному выходу, который имела свита Императора. — Я знаю, дорогая, — ответил Люцифер, едва слушая её. Часть его мыслей была сфокусирована на том факте, что проклятый гладиатор скоро будет в его покоях... И ему действительно нужно прибраться.       У Люцифера было минимум слуг во дворце. Люди его напрягали, а стресс слишком утягощал его попытки спрятать свои демонические черты.       Однако одной уборщицы было недостаточно для поддерживания в хорошем состоянии территории таких размеров. Ниффти справлялась как могла, но его дворец всё равно едва ли подходил для компании.       Паймон просто притворился, что не заметил; он был очень умным. Он спрашивал Люцифера, нуждался ли он в бо́льшем количестве слуг, и Люцифер вежливо отказывался, и Паймон не говорил ни слова до следующего месяца, чтобы тактично поинтересоваться ещё раз. — И я думаю, что если мы возьмём на себе инициативу показать, что эти демонопроклятые граждане могут быть исправлены... Пап, ты меня вообще слушаешь? — А, — Люцифер моргнул, возвращаясь в настоящее. — Прости, Чарли, я немного отвлечён сейчас. Я знаю, как это важно для тебя. Я подумаю об этом, обещаю.       Люцифер сам не наслаждался гладиаторскими боями, но было очевидно, что людям это нравилось, и ему не хотелось разжигать возмущения народа. А ещё это было одним из способов держать количество тюремщиков под контролем, когда самых худших можно было просто бросить на арену.       Но Люцифер хотел, чтобы его дочь была счастлива, хотел дать ей всё, что мог, потому что знал, что никогда не сможет дать ей одну самую важную вещь — счастливую семью.       Чарли вздохнула, но затем заметно засияла, когда заметила свою личную охрану и по совместительству партнёра. — Вэгги! — она замахала рукой в восхищении, её длинная коса болталась из стороны в сторону, когда Чарли протискивалась сквозь толпу стражей, сразу же падая в объятия Вэгги.       Паймон уже высказывал свою неприязнь по поводу этих отношений Люциферу — сказал ему, что Чарли могла бы стать очень сильным политическим инструментом, если бы он решил выдать её замуж, но Люцифер уже проинформировал Паймона, куда он может засунуть своё мнение на этот счёт. Вэгги была верным и любящим партнёром и делала Чарли счастливой — и это всё, что имело значение для Люцифера. Не упоминая ещё и тот факт, что его собственная женитьба ради политики поменяла его взгляды.       Люцифер обнял дочь, прежде чем они разошлись на переднем дворе дворца. Она отправилась в свои покои руку за руку с Вэгги. У неё было более скромное, хотя и более ухоженное жилище, чем у Люцифера, и он мог видеть его кирпичный фасад в несколько ненужных садах от главного здания. Как же ему не хотелось, чтобы его дочь находилась так далеко.       Люцифер мысленно прошёлся по всем пунктам касаемо уборки перед приходом гладиатора. Ещё несколько лет назад он начал вырезать из дерева уток, и теперь пол его спальни был застлан ими.       Ксантия лизнула его подбородок, а он в ответ погладил её по головке. Люцифер не мог и вспомнить, когда в последний раз был столь взволнован. Он надеялся, что понравится ему.

***

      Каким приятным было выражение лица Хаскера, когда не менее чем через полчаса после сражения Аластора пара стражей пришли искать его по приказу Императора. Они едва ли вернулись после его медицинского осмотра у главного врача арены, который, конечно же, выдал ему справку о состоянии его здоровья, когда в дверь постучали эти двое.       Аластору не терпелось получить свои заслуженные пару носков.       Ох, и отдельная ванная, которую ему предоставили, — тёплая вода с ароматом лаванды — он наслаждался такой роскошью всего раз или два в свои более благополучные годы жизни. Даже близко не стоит холодный общий душ, который ему приходится принимать последние семь лет.       Даже тога, которую ему дали, была сшита из качественного льна — он никогда не имел чести прикасаться к такому. И она была красной. Этот цвет, казалось, его преследовал, но он был его любимым, поэтому был не против.       Аластор был готов натянуть самую очаровательную улыбку сегодня вечером. Он прекрасно знал, что его навыки в соблазнении были минимальными, но вот навыки манипуляции у него были на высоте — и правда, как сильно они отличались?       Чтобы убить Императора и осуществить месть, которая привела его к этому моменту, ему нужно было приложить все усилия. У него не будет второго шанса, если он проебётся.       Двое вооружённых стражников сопровождали его вместе с советником Императора — Паймоном.       А вот эту сволочь он знал. Люцифер никогда не удостаивал своим присутствием заседания Сената, и Паймон был тем, кто присутствовал вместо него. Аластор запомнил его как мудрого и хитрого политика, но ужасного человека. — Если ты попытаешься хоть как-нибудь навредить Его Величеству, ты будешь казнён. Следи за манерами. Я помню твой острый язык; держи это при себе или я лично прослежу, чтобы его тебе отрезали.       Аластор улыбнулся лишь шире. То есть он всё-таки помнил его. Ох, как же ему нравилось, когда люди помнили его. — Как приятно, что Вы помните меня. Скажите, как маленький Столас нынче поживает?       Паймон нахмурился. — Это который, напомни?       Аластор прищурился от забавы, а Паймон отмахнулся, когда ничего не услышал в ответ. Хитрый политик, ужасный человек.       Войдя через массивные, охраняемые, железные ворота на территорию дворца, первое, о чём подумал Аластор, было... Неухоженный.       Розы были такими дикими и колючими, что кусты казались скорее угрожающими, нежели демонстрировавшими роскошь. Они ему даже нравились. Деревья нужно было подстричь, мощёную дорожку стоило бы прополоть.       Если не смотреть на сомнительный ландшафт, сами здания выглядели восхитительно — длинные колонны и эффектные арки, терассы, с которых точно открывались великолепные виды на город, резные фрески с изображением Богов на подпорных стенах. Архитектурно всё было сделано из камня, и этот камень был таким же белым, как сам Император, живущий в этих стенах. — У Императора... особенные вкусы, когда дело доходит до декора. Ни слова об этом.       Брови Аластор чуть приподнялись, но он держал молчание.       Войдя во дворец, ничего не показалось столь необычным. Если на то пошло, оно, наоборот, казалось безжизненным. Пыльным, возможно.       Больше-чем-в-жизни статуя бывшего Императора была расположена в центре первого пролёта лестничной площадки, которая занимала большую часть в фойе. Он был совершенно не похож на Люцифера — Аластор посчитал это хорошим знаком. Если бы Император выглядел как свой отец, Аластор был не уверен, что смог бы сыграть влечение к нему.       Бывший Император был тем, кто отдал приказ об истреблении в первую очередь. Он непреднамеренно превратил Аластора в монстра, которым он и был, проложив путь к будущему падению собственного сына.       Однако судя по всему, бывший Император особо и не участвовал в жизни Люцифера как отец. Аластор даже не знал своего — возможно, они могли бы сблизиться за счёт совместной травмы детства.       Аластор посмеялся про себя.       Как только они поднялись по лестнице на второй этаж и свернули в Западное Крыло, предупреждения Паймона стали иметь смысл. Граница, на которой стандартный дворцовый декор превращался во чтобыэтоблять ни было, была подобная переходу от нетронутого зимнего пейзажа к яркому осеннему сиянию.       Безвкусно, красочно, совершенно абсурдно — это напоминало о передвижных артистах, которые всегда приезжали в конце весны и начале лета. Они разбивали свои яркие палатки на окраине Пентаграм Сити, предлагая экзотические угощения и драматические представления всем, у кого были деньги, чтобы заплатить.       И вправду особенные вкусы.       Паймон трижды постучал в неброскую деревянную дверь. — Эм... Минутку, минутку! — раздался приглушённый ответ.       Паймон вздохнул, как будто такое поведение было повседневным. Интересно.       Послышалась странная серия лязга и глухих ударов, и примерно через тридцать секунд Император сам распахнул дверь.       Его красные и золотые глаза сразу же сконцентрировались на Аласторе. Аластор же постарался сохранить невозмутимое выражение лица, изобразив двусмысленную усмешку. — Проходи! Проходи, — сказал Его Высочество, прыгая назад и махая руками. Они все вместе зашли, Паймон в самом переди, а Аластор со стражами перед ним и сзади него.       Его взгляд прошёлся по комнате. В ней прослеживались те же мотивы, что и во всём крыле, — чрезмерная драпировка и обилие тёмно-красных тонов.       Люцифер прошёл быстрым шагом до дальней стены, состоящей из двух массивных стеклянных окон с дверью между ними. Она вела на веранду с видом на внутренний двор. Закат просачивался сквозь окна; ярко-оранжевое солнце располагалось так, что казалось, будто у Люцифера был сияющий нимб, подчёркивающий его фигуру тёплым свечением.       Аластор почувствовал, как его уверенность пошатнулась.       Он был красив. Даже безупречен; хотя эти красные круги на его щеках выглядели странно. Одетый только в белую тогу без всякой амуниции, он всё ещё был таким же царственным, как и тогда, когда они встретились взглядами в амфитеатре. Его Величество был невысокого роста, вероятно, доходил Аластору до середины груди, если бы они стояли лицом к лицу, но по ширине его плеч и очертаниям его рук можно было сказать, что у него подтянутая фигура.       Аластор это ненавидел. — Вы намного ниже в жизни. Чёрт.       Он планировал быть очаровательным, но резкие слова всё равно сорвались с языка.       Люцифер моргнул, уставившись на него с широко распахнутыми глазами, как будто не мог поверить, что только что услышал. — Прикажете отрезать ему язык, Ваше Высочество? — спросил Паймон, его глаз дрогнул от раздражения. Стражи подняли оружия. — Нет нужды, — ответил Люцифер с кривой улыбкой на лице, отмахиваясь от них. — Оставьте нас. Стража может стоять за дверьми, я закричу, если вы мне понадобитесь. — Вы уверены, Ваше Высочество? Демон ослепительно быстр — Вы видели, как он сражается.       Он отступил от окна, разрывая иллюзию божественности. — Разве не для этого на него надет ангельский ошейник? Разве его не обыскали на наличие оружия?       Паймон склонил голову в подтверждение. — Я Вас понял. Наслаждайтесь вечером, Ваше Высочество, — Паймон ушёл, двое стражников развернулись и последовали за ним. Аластор остался неподвижным, сцепив руки за спиной.       Аластор заметил перемену в осанке Императора, как только они ушли. Внезапно его плечи осутулились. И он неловко стал переминаться с ноги на ногу.       Тот почесал затылок, издавая нервный смешок. — Эмм... Привет.

***

Блять, блять, блять.       Аластор выглядел потрясающе в наряде гладиатора — и был чуть ли не олицетворением греха в этой простой красной тоге, стоя перед Люцифером, опасно сверкая жёлтыми клыками в оранжево-розовых лучах заката.       Что я вообще должен говорить? Он начал с "привет" и совсем не знал, что делать дальше. Он так-то надеялся, что последует хоть какой-нибудь ответ. — Хорошее сражение сегодня было, — продолжил он, подняв большие пальцы вверх.       Аластор склонил голову, оценивающе глядя багровыми глазами. Ухмылка становилась немного жутковатой.       Одно из его ушей дрогнуло. Боже, как же я хочу их потрогать.       Но Люциферу не хотелось показаться странным. Демон с большой вероятностью сделает всё, что он попросит, однако Люцифер предпочёл бы, чтобы всё было немного... по обоюдному согласию.       Аластор поклонился. — Меня зовут Аластор, славно встретиться с Вами, Ваше Высочество, очень славно. Его голос. Чёрт.       Совершенно не то, чего ожидал Люцифер, — демон выглядел так, будто из его глотки вырвется гортанный низкий рык, будто он изъяснялся бы только односложными словами, составляя предложения с сомнительной грамматической структурой. Вместо этого он был красноречив, и сочетание его суровой внешности с явным скрывающимся под устрашающей поверхностью интеллектом заставляло Люцифера желать его ещё больше. — Да! — ответил он с излишним энтузиазмом, сложив руки вместе. — А я Люцифер, Император Семи Колец и всякое такое. Присаживайся, присаживайся! — тот запаниковал, указывая на диван у стены напротив его кровати. Его спальня выглядела довольно скудно после того, как он убрал всех деревянных уток и разбросанную одежду. Кровать, диван, прикроватные тумбочки, комод. И красивые окна, ведущие на балкон с видом на восхитительный пруд с утками. Почему я не могу быть просто нормальным? — Итак, эм... Хорошая погода для матча сегодня, а? Ты эм... Тебе нравится, чем ты занимаешься?       Блять, так же нельзя говорить. Тебе нравится быть рабом Императора? Почему Люцифер был настолько плох в этом?       Он был рад, что Ксантия купалась в угасающих лучах; он уже достаточно изнывал себя самосудом за них двоих.

***

      Аластор издал громкое ХА!       Люцифер вздрогнул. И таким был Император?       Этот мямлящий, неловкий паренёк, который выглядел, словно он хотел заползти под кровать и спрятаться после своего последнего вопроса? Боги на моей стороне сегодня. — Я, правда, наслаждаюсь хорошим сражением. Жаль, что это редкость здесь, — он ответил, садясь, как ему и предложили. Мягкий диван смялся под его весом, принимая его форму; совсем не та мебель, что украшала его славную камеру.       Люцифер покрутил кольцо на пальце, также садясь рядом с ним на диван, но оставляя достаточно места между ними. — Так значит улыбаться это... твой конёк, или ты действительно рад меня видеть?       Улыбка Аластора стала острее. — С тех пор как меня прокляли, я считаю, что подобное выражение является самым естественным для меня. — А. Да, не думаю, что именно это слово приходит на ум, когда ты так улыбаешься, — он рассмеялся.       Глаза Люцифера сфокусировались на его рте, и он высунул язык, чтобы облизать губы.       Ах. Аластор так и подозревал. Император хочет меня. Как удобно!       Прямо ему на руку. Он просто не мог позволить упустить такую возможность из своих когтей. Аластор привык внушать страх, а не вожделение, но он понимал азы.       Аластор поставил ногу на обивку, приподняв колено, — ткань соскользнула вниз, обнажив его бедро до самого паха. Глаза Люцифера проследили за движением, и чёрные зрачки расширились так сильно, что почти затмили багровые радужки вокруг них.       О да. Не было ни сомнения — Люцифер желал его тело.       Итак, что же он может заполучить с этой информацией, с этой властью? — Почему я здесь, Ваше Величество? — спросил Аластор, слабо склонив голову вбок.       Он наблюдал, как кадык Люцифера дёрнулся, когда тот оторвал взгляд от бедра Аластора. — Не знаю, Аластор, — впервые он услышал, как его имя сорвалось с этих розовых губ, и Аластор смотрел с интересом, как Император вскинул бровь в ответ. — Почему ты отправил мне воздушный поцелуй? Чёрт.       Аластор убеждал себя, что был готов, чтобы его использовали физически, но как только поднялась эта тема, непонятный страх вспыхнул внутри; он вцепился в его кости, когда Аластор начал сомневаться в выборе своей стратегии.       Он это всё спровоцировал, поэтому яйца в руки и напролом. — Потому что я хотел Вас поцеловать, конечно же.       Император склонил голову, издав короткое "ха-ха", обнажая тонкую бледную шею. Он моментально протрезвел. — Я чую здесь подвох, дружок, но я подыграю.       Он придвинулся ближе, и Аластор напрягся, когда его тело прижалось к боку Аластора.

***

      Люцифер знал, как выглядит страсть, и сейчас точно не было таким случаем. Но если Аластор хочет врать, тогда Люцифер подыграет.       Он уместил ладонь на оголённом предплечье Аластора, и тот дрогнул. Блять, какой же он мягкий.       Он представил, как прижимается всем телом к этой бархатистой мягкости, но отогнал эту мысль. Он забегал наперёд. — Столь неправдоподобно? — Аластор стиснул зубы, выпрямляя ногу и поправляя ткань тоги, чтобы спрятать тот соблазнительный вид, который он открыл для Люцифера. Его слова и язык тела не сочетались. То, как Аластор отклонял голову в сторону, как его улыбка дрожала, словно у зажатого в угол зверя — будто ощущение прикосновения Люцифера было ужасно неприятным. Это даже немного расстроило Люцифера. — Люди не хотят меня, Аластор. Люди хотят моей власти. Возможно, кто-то бы трахнул меня за моё красивое личико, я всё-таки неотразимо красивый мужчина, — он подмигнул Аластору и готов был поклясться, что увидел гримасу сквозь улыбку. — Не улавливаю здесь такого. Но, — Люцифер залез на диван, упираясь в поверхность коленями, чтобы избавиться от разницы в росте, затем наклонился ближе, пока их губы не были на расстоянии миллиметра. — Раз ты пришёл сюда меня поцеловать, то я даю тебе разрешение это сделать, Демон Арены.       После того, как он увидел реакцию Аластора на прикосновение, Люцифер уместил ладонь на спинке дивана, а другую — на своём бедре. Он позволит Аластору сократить оставшуюся дистанцию. Тогда Люцифер мог бы хотя бы притвориться, что не он взял верх над тем, кто был ниже его по рангу. Чмок.       Глаза Люцифера распахнулись, когда Аластор запечатлел на его губах самый целомудренный и быстрый поцелуй из возможных — словно лёгкий ветерок, который только что пронёсся мимо. Если бы он моргнул, то, возможно, упустил бы его.       Люцифер не смог сдержать реакции, разрываясь смехом, на что Аластор оскалился сквозь улыбку, его курносый нос сморщился в негодовании. Люцифер согнулся пополам от смеха, отодвигаясь от Аластора, чтобы схватиться за живот. — Вам показалось это смешным?       Люцифер смахнул слезу. — Это едва считается за поцелуй! — Я бы сказал, что очень даже считается. — Ты, скорее всего, едва в жизни целовался, если у тебя такие стандарты.       Впервые с прихода Аластора демон выглядел смущённым. Он отвёл взгляд, его щёки потемнели. — Не понимаю, как количество людей, с которым у меня была интимная связь, каким-либо образом касается Вас.       Люцифер снова рассмеялся. — Я не говорю об интимной связи. Просто о поцелуях, дружок. — Вы несёте чепуху, будучи Императором. — А ты несёшь чепуху будучи— ммх...       Аластор схватил за ткань его воротника и утянул во второй поцелуй. Но несмотря на проявленную инициативу, Аластор был таким же каменным, как одна из садовых статуй Люцифера. — Расслабь челюсть, раскрой губы, — пробормотал он сквозь плотно сжатую улыбку Аластор. Тихо выдохнув, демон расслабился ровно настолько, чтобы Люцифер смог провести языком по его губам, задевая клыки.       Люцифер закинул ногу на бедро Аластора, чтобы облегчить положение; он не хотел полностью садиться на него верхом, чтобы не перепугать его своим пылающим стояком.       Аластор отпустил ткань тоги, его рука поднялась вверх, вцепляясь в волосы Люцифера, а другая уместилась на его талии. Люцифер повторил движение языком по его клыкам, и Аластор раскрыл рот чуть больше, пока его дыхание спёрло.

***

      Нежный язычок Императора, скользящий по его клыкам, был удивительно приятным ощущением.       Как только он чуть приоткрыл рот немного шире, странно доверчивое существо стало проводить языком по его клыкам, будто бы они были сделаны из карамели, а не являлись смертоносным оружием, которое разорвало не одно горло за время его пребывания на арене.       Ладошки Его Величества уместились на его груди, как бледное полотно на фоне красной тоги Аластора. Он схватил ткань в кулак, прежде чем углубить поцелуй; робкое соприкосновение языков, и Аластору пришлось подавить желание куснуть и отодвинуться.       И процесс не был столь отталкивающим, как он себе представлял, и этого было достаточно, чтобы активизировался его реакция "бей или беги" — поэтому он просто сидел, замерев, его рука чересчур сильно сжимала тонкую талию Люцифера. — Знаешь, ты тоже можешь воспользоваться своим языком, — пробормотал Люцифер, прежде чем снова впиться в его губы. Напрягшись всем телом, Аластор сумел просунуть свой язык в рот Люцифера.       На вкус он был сладким, со слабым привкусом яблок. Люцифер простонал, и Аластор прочувствовал это от кончиков своих ушей до кончика его члена. Блять.       Его рога увеличились в размере, и он протолкнул язык глубже, отчего Люцифер издал сдавленный звук, от которого у Аластора мурашки по спине пробежали. Рукой, что вцепилась в шёлковые золотые пряди Люцифера, Аластор наклонил голову Императора для более удобного угла, вызывая у того вздох и стон. "Возможно, быть использованным таким образом было бы не так уж и плохо", — подумал Аластор, когда начал всерьёз чуть ли не поглощать рот Его Величества. Стоны превратились в отчаянные всхлипы, и Аластор заметил, как Император начал нежно тереться об его бедро. — Нам... Нам нужно прекратить, — он выдохнул, отталкиваясь от груди Аластора.       Демон выгнул бровь в непонимании. Он его не отпустил. — Почему? — Потому что, — сказал Император, глядя чётко вниз на заметный бугорок на его тоге. — Я скоро начну думать своим членом, ой, даже не смотри на меня так, если бы я уже им думал сейчас, мы бы продолжили целоваться, а я не хочу заставлять тебя делать что-то, чего ты не хочешь. Если ты не, эээ... не хочешь заняться этим...       Золотые глаза Люцифера сияли смесью страсти и надежды. Аластор хотел засмеяться.       Он? Заставить его?       Это маленькое робкое создание, которое всего несколько мгновений назад что-то шептало у него на коленях? Даже несмотря на то, что ошейник подавлял большую часть его сил, Аластор совершенно не переживал.       Этим вечером он вошёл в эту комнату, полностью ожидая, что его изнасилует тиран, что он унизит себя и опустится до самого дна, чтобы достичь своих целей, а вместо этого увидел возбуждённого маленького твинка, который боялся задеть его чувства.

***

      Люцифер уже готов был взорваться, когда Аластор опустил руку к его голени и начал скользить вверх под его тогу. — А если я разберусь с этим, как Вы говорите... Получится ли у нас, возможно, организовать повторную встречу?       Всё тело Люцифера сводило от желания, его член чуть ли не дрожал, представляя, как Аластор завершит это путешествие под его тогу своими любознательными пальцами. — Ты пытаешься заключить со мной сделку? — задал встречный вопрос Люцифер на издыхании, будто бы он уже не планировал их следующую встречу.       Аластор утвердительно промычал, и его мозолистые пальцы оставили огненный след на бедре Люцифера, когти с лёгким жжением прошлись по коже, поднимаясь дразняще выше. При этом он удерживал зрительный контакт, и Люцифер ощутил зуд в копчике, когда его хвост попытался вырваться на свободу.       Контролируй себя. Глубокий вдох, и зуд прекратился. Лилит ненавидела его демонические черты, и он уже привык сдерживать их во время интимных моментов.       Люцифер не надел нижнего белья сегодня, поэтому длинные пальцы Аластора не встретили никаких преград, обхватывая пальцами его член. Он упёрся им в руку Аластора, издавая короткий всхлип. — Да, да, я согласен на сделку.       В порыве отчаяния он мог согласиться почти на всё, что угодно, — к счастью, это была такая безобидная просьба, и он выполнил бы её как со сделкой, так и без неё.       Люцифер снова громко простонал, когда Аластор начал двигать рукой. — Тише, Ваше Величество. Мы же не хотим, чтобы Ваши стражи подумали о чём-то другом? — Пожалуйста, зови меня Люцифер, пока твоя рука на моём члене.       Аластор ухмыльнулся, двигаясь медленно, слишком медленно. — Быстрее. — Уверен, Вы привыкли всегда получать, что хотите, хмм?       Люцифер оскалился. — У тебя хороший слог для гладиатора, — сказал он, заканчивая ту мысль, которая была прервана губами Аластора. — Я не всегда был гладиатором, Ваше Величество. — Люцифер, — поправил тот, рыкнув.       Аластор наклонился ближе, горячее дыхание обдало его ухо. — Люцифер, — и Люцифер чуть не кончил прям на месте. — Боже, блять, — он прошипел, снова упираясь в ладонь Аластора. — Не двигайся, голубка. Я разговариваю.       Как он меня, блять, только что назвал? — Осмелюсь сказать, что до Колизея те, кто был со мной в хороших отношениях, называли меня джентльменом.       Даже сквозь густой туман страсти интерес Люцифера подскочил. — Чем же ты тогда занимался, если не дрался?       Аластор разомкнул пальцы и отпустил его член, но прежде чем Люцифер успел запротестовать, он подхватил его за талию, словно тот весил не более чем пёрышко, и опустил между своих раздвинутых бедёр, поворачивая к себе спиной. Это... Это что, его эрекция?       Люцифер почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось ему в спину, когда руки Аластора снова задрали его тогу, — одна легла ему на ногу, а другая вернулась на прежнее место на его члене. Люцифер вздрогнул от облегчения, когда Аластор начал стимулировать его под более удобным углом.       После наблюдения за его борьбой на арене Люциферу было сложно представить Аластора в любой другой обстановке, кроме как сражении. Хотя в данный момент много чего было сложно представить, помимо ощущения руки Аластора между его ног. — Ммм, закажи оленину на ужин сегодня. С кровью. И тогда я отвечу а твои вопросы. — Блять. Не думаю, что честно с твоей стороны заключать сделки со мной, когда — блять — ты держишь меня вот так.

***

С этим Аластор мог справиться.       Он всё контролировал, хоть это и заставляло его что-то чувствовать, всяко лучше, чем ощущать изучающий язык Люцифера во рту. — Тот день, когда я заключу честную сделку, будет означать, что я потерял хватку, — ответил он ровно.       Император — Люцифер, мысленно поправил себя он, — разваливался в его руках, вцепившись ладонями в его бёдра, как в спасательный круг, а его отчаянные стоны подталкивали Аластора вперёд.       В комнате не было слышно ничего, кроме шлепков и похотливых звуков Его Высочества. Тело Аластора также отреагировало, и его член болезненно пульсировал, упираясь в спину Люцифера. Каждое движение их тел заставляло его стискивать зубы от трения.       Люцифер вскинул голову кверху, уткнувшись макушкой ему в грудь, и закатил глаза от блаженства. Его лицо было покрыто румянцем, вздохи были частыми и рваными. — Я на грани, — простонал он, и Аластор в ответ надавил посильнее.       Люцифер прикусил губу, его безумные от вожделения глаза сфокусировались на Аласторе, балансируя на краю. — Кончи для меня, Люцифер. Покажи мне, насколько ты развратен для такого низкого демона, как я. — Ох блять, Аластор!       Аластор прижал свободную руку ко рту Люцифера, чтобы заглушить его вопли. Бёдра дёрнулись, тело содрогнулось, и тёплое семя Люцифера стекало по пальцам Аластора, пока тот дрожал в его объятиях.       Спустя некоторое время Люцифер поднял руки, чтобы убрать ладонь Аластора. Освободив свой рот, он испустил долгий выдох. — Ты даже представить не можешь, насколько мне это было нужно, — он провёл пальцами по своим промокшим от пота волосам. — Чёрт.       Аластор вытащил руку из-под грязной ткани тоги Люцифера и с презрением посмотрел на неё. Отвратительно. — Убери это, — всё, что он сказал, поднимая руку перед лицом Люцифера, намекая на беспорядок, который тот натворил.       Люцифер повернулся боком на коленях Аластора, а затем одарил его озорной улыбкой. Он схватил запястье Аластора и засунул его палец себе в рот. Оу. Это совсем не то, что он имел ввиду.       Аластор с мрачным восхищением наблюдал, как Люцифер слизывает вязкую жидкость палец за пальцем. Скольжение его языка по когтям заставило эрекцию Аластора дрогнуть, и дыхание у него перехватило.       Лёгкий стон сорвался с губ, когда Люцифер вылизывал его ладонь. Аластор присмотрелся повнимательнее. — У тебя змеиный язык?       Люцифер замер в процессе, пряча свой язык. — Что? Конечно же нет! Это было бы так странно.       Он высунул совершенно нормальный язык в подтверждение, и Аластор начал сомневаться в своём рассудке. Несмотря на ограниченное поступление крови в голову, его глаза редко обманывали его так очевидно. — Хорошо, — пробормотал тот про себя. Реакция Люцифера на замечание была также странной.       Он это запомнит.

***

Я чёртов идиот.       Люцифер настолько расслабился и забылся в блаженстве, что у него вылетело из головы вернуть прежнюю форму языка. Банальщина.       Он быстро закончил свою импровизированное облизывание ладони, после чего спрыгнул с колен Аластора. Люцифер опустился на свои и одарил Аластора своей самой соблазнительной улыбкой. Несмотря на сексуальное облегчение, он всё ещё хотел забраться под мантию Аластора, чтобы прощупать остальные части тела, которые он видел на арене. — Могу я... отплатить тебе тем же? — спросил он, глядя сквозь ресницы в тёмные глаза демона.       Он заметил, что всякий раз, когда Аластор по-настоящему чем-то увлекался, его склера окрашивалась в чёрный. Это было пиздецки сексуально. — Нет, — ответил тот.       Что ж, не такого ответа он ожидал. — Оу, — сказал Люцифер, сразу же вставая. Он двинулся к своей кровати и уселся на её край. Выпятив губы, он задумался на мгновение. Неловко. — Итак... Хочешь, чтобы я пошёл за ужином? Или... — он вопросительно протянул. — Ужин звучит неплохо, — ответил Аластор, скрещивая ноги. "Может, ему не так уж и понравилось", — задумался Люцифер, расстраиваясь. Иначе почему он захотел остановиться на этом? Может, ситуация с рукой его отвратила. Может, он... — Люцифер, — мягко позвал Аластор, и Император поднял голову. — Не забывай про титулы, пока мы не касаемся, — проинструктировал Люцифер. Ради общего блага. Было бы очень плохой привычкой, если бы они публично встретились.       Аластор поднялся, подошёл к нему и взял за руку. Поднеся её к своему лицу, он, едва касаясь, прошёлся губами по его костяшкам.       Сердцебиение Люцифера скакнуло. — Люцифер, — повторил он.       Эта хитрая сволочь. Технически они соприкасались. — Да, Аластор? — Это не последний раз, когда ты разваливаешься на части в моих руках, постанывая моё имя. Ох блять.       Люцифер обладал превосходной выносливостью во всех смыслах этого слова, и его член за несколько мгновений превратился из мокрой макаронины в стальной стержень. — Япойдузаужином, — протараторил Люцифер на одном дыхании, прежде чем отодвинуться от Аластора и торопливо исчезнуть за дверью.

***

      Аластор не понимал, зачем Императору нужно было идти за собственным ужином или почему Люцифер подумал, что это было хорошей идеей пройти через стражей с таким многозначительным натяжением ткани тоги внизу.       Но вот что он точно знал, так это то, что у него на ладони могло бы быть гораздо больше, чем член Императора, если он правильно сыграет свои карты.       Аластор уселся на освобождённое Люцифером место и плюхнулся спиной на мягкую кровать с бордовыми шёлковыми простынями. Они пахли как он — яблоками и корицей. Приятный запах.       Он мог к этому привыкнуть.       Люцифер не умел хорошо скрывать свои эмоции. Неуверенность, вызванная отказом Аластора, практически отпечаталась в морщинках на лбу Императора, которые Аластор поспешил разгладить. Ему не нужны недопонимания.       Не то что бы Аластор не был заинтересован, так сказать. Недостаток опыта нервировал его, и он переживал, что облажается, — слишком рано допускать ошибки. Была большая вероятность, что ответная реакция вызовет у него отвращение, и он не хотел спугнуть робкого голубка настоящим отказом.       Ох, Люцифера будет так легко убить. Он был уверен. Этот человек отчаянно нуждался в близости — глупое, неуместное доверие неизбежно возникло бы со временем.       Он отомстит Адаму, насладится ужином с олениной и в конце концов убьёт Императора, заполучив обратно свою свободу. Так и произойдёт.