Союз тирана и убийцы

      С момента опасных откровений на балу прошло несколько лет. Горташ и Темный Соблазн все так же поддерживали крепкие отношения и всячески распространяли власть своих богов в роли их верных Избранных. Церковь Бейна росла и укоренялась во Вратах Балдура, словно губительная опухоль — незаметно, но глубоко пробиралась в самые разные социальные круги и институты. Верные Черной Руки были и среди представителей знати, и в армии, и в городской страже, а также в торговых домах… Поклонение Лорду Тьмы пока что оставалось тайным, но Энвер постепенно приближал миг того, когда оно станет явным. Маски будут сорваны, и в момент, когда откроется истинная бейнитская природа правителя и его приближенных, уже весь город будет принадлежать им. С этим ничего нельзя будет сделать. А если кто-то попытается выступить против… Что ж, для таких выскочек Горташ уже готовил почву: его люди постепенно приводили в порядок Железный Трон — подводную тюрьму, где в будущем он планировал содержать всех несогласных с его властью. Из числа особо ценных, разумеется — тех, кого он не мог позволить себе убить.       Храм Баала тоже не бедствовал: обзаводился новыми последователями, что все так же сеяли смуту и страх на улицах Врат Балдура. Баалисты находились в особом положении, так что практически всегда избегали наказания за свои поступки. Священный алтарь Лорда Убийств не просыхал от крови невинных, каменные стены сотрясались от многоголосых ритуальных песнопений и криков жертв. Жестокий отец был как никогда благосклонен к Темному Соблазну и во всеуслышание объявил его своим любимым ребенком, что не могло не подкосить второго его отпрыска — Орин. Она из шкуры вон лезла, лишь бы обратить на себя взор родителя, но тот словно не замечал ее существования… И это разъедало душу девушки изнутри. Она по-черному завидовала брату, ненавидела его, и так сильно ревновала к нему Отца, что была готова убить… Но кому какое дело было до этой обиженной дурочки?       Темные Боги могли гордиться своими Избранными… ни один из которых, тем не менее, не забывал об идее в один день сорвать с себя религиозный поводок и поменяться с хозяином местами. Горташ и Темный Соблазн нечасто говорили об этом, а если и упоминали, то вскользь и очень осторожно, ведь никогда нельзя было точно знать — слышат их покровители или нет. То, что в тот раз они избежали последствий за свои богохульные речи, было просто какой-то фантастической удачей! Словно они оба в трактирной игре выбросили на костях максимальное значение при минимальном шансе это сделать.       Все это время Энвер не отступался от своей идеи: он искал способы, которые могли бы помочь им с Темным Соблазном покорить весь Фаэрун, а впоследствии стать абсолютными властителями как мира, так и собственной судьбы. Делать это было не так-то и просто…       Горташ уйму времени проводил в своем кабинете: изучал древние фолианты, ссохшиеся от старости свитки и книги, в которых могло быть хоть что-то, что привело бы их с драконорожденным к цели. Его люди посещали самые большие магические магазины, рылись в Богами забытых библиотеках, перерывали всякий хлам в книжных лавках. Поиски уводили верных далеко за пределы Врат Балдура, и каждый ценный улов — будь то интересный артефакт или новый свиток — неизменно оказывался на рабочем столе Горташа.       Некоторые из находок были интересны и полезны в практике — как, например, сразу несколько талмудов по механике, что позволило Энверу усовершенствовать свой навык в изготовлении собственных металлических солдат. Пока что неповоротливых, низеньких и не выдерживающих сильных ударов — но он упорно шел к своей детской мечте, желая создать из железных пластин, подшипников и шестеренок собственную несокрушимую армию.       …А в один из дней к нему на стол легла пухленькая красная книга в позолоченной кайме. На обложке аккуратным шрифтом было выведено название: «Анналы Карсуса: Безрассудство нетерийца». На пожелтевших от времени страницах хранились заметки о некой короне, используя которую, можно было получить силу, близкую к божественной. Артефакт был могущественным и очень древним. В первоначальном своем виде был способен нейтрализовать магию в самом ее волшебном основании. Предмет, определенно, любопытный и заслуживающий внимания… да вот беда — корона была утрачена после гибели империи Нетерил.       И, возможно, Энвер отложил бы древний талмуд подальше, как и десятки остальных до него, если бы только из книги не выпал вложенный лист, написанный от руки другим почерком. В нем говорилось, что корона Карсуса изменила свои свойства после трагедии — отныне она не наделяла могуществом своего носителя, а позволяла контролировать его извне, что для Горташа имело гораздо большую ценность.       Водрузи артефакт на нужную голову — и в миг весь Фаэрун… или даже весь Торил преклонит колени! Эта идея так плотно засела в мозгу Энвера, что несколько раз он возвращался к записям, а впоследствии дал своим людям распоряжение: найти больше подробностей как о короне, так и о других артефактах Карсуса.       Помимо книги, в его руки попала еще одна ценность: документ, в котором была описана идеология и возрождение некогда великой империи иллитидов. Сами по себе мозгоеды — отвратительные и жуткие твари, с которыми не следовало связываться без веской на то причины… Однако, Горташ зачитывался текстами о них, упиваясь наслаждением.       Работающее, как часы, общество; беспрекословное подчинение матке; все на своих местах — полный порядок. Энвер, как последователь Бога Тирании, не мог не оценить такого подхода. И вместе с тем уже начал прикидывать: как подобные существа могли бы помочь в осуществлении его планов? Он не строил иллюзий: любой человек для них был просто едой. И ни его личное красноречие, ни его навыки, ни умение держать лицо не сыграли бы никакой роли. В лучшем случае Горташ был бы просто рабом, в худшем — послужил закуской для какого-нибудь голодного иллитида. Но что, если с короной было бы возможно подчинить себе «центр управления» колонией, и тем самым встать во главе могучей армии мозгоедов? С такой мощью ему были бы открыты все дороги…       В исследованиях и поиске информации прошло очень много времени, но в какой-то момент в голове Горташа начали вырисовываться очертания плана, придерживаясь которого, он мог достигнуть тех высот, к которым стремился. Единственное — он включал в себя много переменных, и некоторые из них были сложными: поиск короны Карсуса, подчинение Старшего Мозга, организация собственной колонии иллитидов и самой большой религиозной мистификации, которую только видела эта сторона света.       Замысел пока что не обрел точных черт, но когда на руках Энвера оказалось достаточно материалов, чтобы ими можно было поделиться, он незамедлительно связался с Темным Соблазном. Признаться, в этом крылся и шкурный интерес — к тому моменту они уже давно не виделись, и тоска по приятной компании и не менее привлекательному телу давала о себе знать.       Энвер написал письмо с вполне себе понятным приглашением: «обсудить текущие дела и пропустить чарку-другую хорошего вина», однако через сутки его подручный принес ответное послание, в котором драконорожденный отказывался от встречи, ссылаясь на свою занятость. Горташа это позабавило, но обратив свой взор на последние отчеты Огненных Кулаков, он не заметил особых волнений: никаких мертвых тел в ритуальных кругах не находили, вывернутых наизнанку горожан — тоже. Была лишь какая-то бытовая поножовщина. Что за черт? Чем Темный Соблазн был так занят, если не убийствами?       Спустя еще пару дней Энвер снова пригласил партнера к себе — уже настойчивее, но и на этот раз ответом было лаконичное и твердое: «Нет».       Когда очередное письмо перекочевало в руки гонца, и тот пообещал доставить его прямиком к связному баалисту, Горташ начал подозревать, что, возможно чем-то обидел своего любовника. Иначе он не мог понять причин, по которым тот мог бы избегать его.       Энверу не терпелось поделиться своими мыслями и открытиями… а также просто понежиться в чужих крепких руках и, если повезет, снова испытать нутром все прелести холодного синего языка. Но и на третий раз Темный Соблазн отказался по совершенно надуманной и дурацкой причине.       Горташу это сильно не понравилось, и он, подстегиваемый досадой и раздражением, решил снизойти до самостоятельного визита в Подземный город. Как говорится, если гора не идет к тебе, то сам иди к горе.

✦ ✧ ✦

      Дорога к Храму Баала показалась Энверу короче, когда он преодолевал ее сам, в полном одиночестве. На сей раз мужчина был облачен в практичную одежду: никаких длинных накидок с блестящими рюшами и парадного костюма — только удобный дублет с кожаными штанами, высокие сапоги, в которых была нестрашна стоялая вода, и плащ с капюшоном, надежно скрывающий и от посторонних глаз, и от капель грязи.       Горташ без проблем преодолел подземные туннели, двигаясь то трусцой, то просто быстрым шагом. За это время на его пути не повстречалось ни одной живой души, а вот трупов в округе было предостаточно: как монстров, так и людей. Непонятно, что убивало их — ядовитые испарения, случайные душегубы, или какая-нибудь восставшая нежить… но на случай неприятностей у Энвера было припасено оружие: любимый фабричный арбалет, изготовленный по личному чертежу. Тот болтался за спиной на железных креплениях, а в карманах пряталась пара мелких бомбочек, что шума создавали больше, чем урона. Ему казалось, этого было вполне достаточно, чтобы отстоять себя.       Через некоторое время мужчина очутился на территории служителей Баала — прямо у запертых врат, ведущих прямиком к святилищу. Перед ним на полу поблескивал свежепролитой кровью ритуальный круг, над которым висело все то же самое испещренное стрелами тело без каких-либо отличительных черт. Горташ потянулся к арбалету, намереваясь выпустить стрелу в этот комок плоти и заработать себе право на вход… как вдруг за его спиной раздался незнакомый голос.       — Эй, ты кто?       Горташ моментально обернулся и увидел двух мужчин, очевидно, прислуживающих Лорду Убийств — это легко было понять по их внешнему виду: по испачканным лицам, лохмотьям вместо одежды, и, главное — по окровавленным тесакам в руках. Они неспешно приближались, скалясь, словно дикие животные. Обоим было не больше тридцати: на головах не наблюдалось седины, а подтянутые и поджарые тела пышали жаром и силой… Только вот эти детали не добавляли им красоты. Молодость, видимо, не захотела оставаться с ними надолго, так что уже сейчас рябые лица незнакомцев были испещрены глубокими складками и вызывали исключительно отторжение.       Потрясая в руках оружием, один из них — тот, что повыше, обратился к напарнику, не спуская с Энвера цепкого взгляда: — Это что, новичок? Из Трибунала? Никто не говорил, что сегодня будут новички, Маркус.       Тот, что пониже, с удовольствием сплюнул куда-то вбок и утер немытую щеку рукой, чем лишь сильнее размазал по коже грязь и кровь.       — Да ты глянь, какой ж это новичок? Даже новичок не рискнет соваться к Владыке Баалу без подношения, а этот чистенький, опрятный… подожди-ка… — тут взгляд мужчины устремился куда-то на грудь Горташа и тот понял, что привлекло чужое внимание — блестящий золотом кулон в виде раскрытой ладони. Маркус неприятно и лающе заржал, на сей раз обращаясь напрямую к Энверу,       — Так ты у нас заплутавший черноручка?! Тебе видно совсем инстинкт самосохранения отбило, раз сунулся сюда! Знаешь, что мы делали раньше с такими, как ты? Резали, как ягнят, а потом долго и грубо…       Он не договорил, вместо этого сделал весьма понятные резкие движения бедрами, мерзко ухмыляясь. Горташа от этой демонстрации передернуло, но он быстро взял себя в руки, не позволив и крупинке смятения проявиться на лице.       — То было раньше. Сейчас другое время, мы — союзники, и не нападаем друг на друга, — голос был тверд, в тоне не читалось беспокойства. — Мне нужно к вашему главному. Доложите.       — Ты глянь, Эдвин, мясо думает, что оно в праве приказывать! — усмешка на лице низкого худосочного убийцы стала еще шире и зубастее. — Давай покажем ему неприятную действительность: оприходуем в четыре руки, а после вскроем глотку…       — Крайне не советую, — нахмурившись, вставил Энвер, — если со мной что-то случится, вам не то, что обоим не поздоровиться, на всем этом месте камня на камне не останется.       — Говори-говори, люблю дерзких, — моментально отозвался собеседник, ни капли не впечатленный угрозой, а следом пакостно провел влажным красным языком по искусанным губам, — такие, обычно, потом громче всех воют… Сам напросился, придя сюда.       Пальцы Маркуса крепче стиснули рукоять тесака. Горташ напрягся. Это был плохой знак. Конечно, он мог постоять за себя, и все же не являлся искусным бойцом. А учитывая обстоятельства, положение Энвера вообще оставляло желать лучшего: из серьезного оружия только арбалет, эффективный в дальнем бою, а противники — искусные убийцы, привыкшие сражаться в ближнем. Их было двое, так что, стреляя в одного, он вполне мог подпустить к себе другого.       Баалист сделал шаг вперед, Горташ — шаг назад, не позволяя сократить расстояние. Пока была возможность, он не хотел доводить конфликт до открытой фазы. Судорожно перебирая в голове варианты, искал способ урезонить убийцу, но обстоятельства складывались таким образом, что драки, кажется, было уже не избежать… Как вдруг слово взял доселе молчаливый Эдвин, не торопящийся следовать примеру кровожадного товарища.       — Обожди, Маркус, — приказал он, опустив ладонь на чужое плечо, и его приятель, было готовый сорваться в бой, замер. — Если это не тот, о ком я думаю, то мы можем разложить его прямо здесь: трахнуть одновременно в рот и в задницу, а потом вскрыть брюхо и сожрать внутренности…       От этих речей по загривку бейнита пробежал неприятный холодок, а вспотевшая ладонь сама собой метнулась в карман, стискивая пороховую бомбочку. У Энвера была лишь одна попытка дезориентировать их взрывом, и попытаться… либо сбежать, либо занять более выгодную позицию, чтобы принять поединок.       Низкий баалист задрожал в эротическом предвкушении, едва ли не капая слюной от вспыхнувших в воображении картинок жестокой расправы, однако Эдвин снова остановил его: — …но если это именно тот, о ком я думаю, то все то же самое с нами проделает наш темный принц, если хоть волос упадет с его головы.       Маркус пренебрежительно фыркнул: — Ну-ну, так я и поверил, что этот мужик — и есть та самая расфуфыренная сучка в дорогих шелках!       — Та самая, — огрызнулся Энвер, готовый поступиться достоинством, лишь бы не ставить под угрозу собственную жизнь, — не веришь — спроси у своего господина.       Как бы пренебрежительно последователи Баала ни относились к внезапному гостю, его идея явно показалась им хорошей, даже несмотря на то, что они оба не слишком-то хотели прерывать игру и отказываться от внезапного развлечения… Тем не менее, перспектива понести наказание от рук Темного Соблазна явно пугала их намного больше. И после непродолжительной внутренней борьбы чаша весов здравомыслия все же перевесила.       — А, черт с тобой… Маркус, иди, доложись, а я пока посторожу мясо, — обратился Эдвин к товарищу, а тот недовольно зарычал, ощерившись, как бешеный пес.       — Вечно я делаю всю грязную работу!.. — мужчина раздосадовано пнул треснутый черепок, так кстати оказавшийся под его ногой, однако под красноречивым взглядом друга сдал. — Ладно, хрен с тобой! Но не вздумай начинать все веселье без меня, а то следующем в списке моих жертв будешь ты.       — Я бы не посмел, — плотоядный оскал Эдвина доказывал обратное — посмел бы, еще как. Энверу не нравилось, к чему все шло, тревога неприятно давила грудь… но он держал лицо хмурым и вроде бы даже невозмутимым. Вскоре один баалист ушел, и с ним остался второй — менее разговорчивый. Одно было хорошо: шансы выжить в поединке один на один повышались… Впрочем, тот не спешил нападать. Просто пялился на Горташа, как мясник на тушу быка, примеряясь, как бы лучше разделать… и не проронил ни единого слова.       В тревожном ожидании, показавшемся Энверу вечностью, прошло некоторое время, а потом врата снова открылись, явив не только Маркуса, в страхе склонившего голову, но и Темного Соблазна, облаченного в какую-то… ритуальную робу? Горташ не мог сказать точно, но привычную мантию драконорожденного сменила открытая туника, испещренная сложными узорами. При этом она прикрывала только самое основное, по факту оставляя Избранного полуголым. К тому же он был босым, и чешуя на ногах уже успела окраситься красным. На рогатой голове Темного Соблазна сиял серебряный венец, которого Энвер, определенно, не видел раньше. Но куда важнее было то, что его дорогой партнер был практически взбешен: руки сжались в кулаки, хвост бешено раскачивался из стороны в сторону, а под взглядом алых глаз хотелось провалиться в Аверно, ведь там могло быть даже безопаснее, чем прямо сейчас — рядом с отпрыском Баала.       Только увидев главу культа, Эдвин, подобно своему товарищу, сжался и подобострастно склонился, не смея поднимать глаз. Обидчики Горташа мигом присмирели, но это не значит, что они смогут избежать наказания. Избранный Бейна хорошо их запомнил, и теперь им бы следовало оборачиваться в темных переулках… баалисты были не единственными, кто практиковал убийство. А Бог Тирании грубости не прощает. Так что возмездие — лишь вопрос времени.       Перед устрашающим видом Темного Соблазна Энвер не дрогнул, наоборот — он был очень даже рад видеть любовника… чего нельзя было сказать о самом драконорожденном.       — Последние мозги растерял, Горташ?! — рыкнул он, быстро сократив расстояние и грубо ухватив кулаком ткань одежды на чужой груди, — Какого дьявола ты тут делаешь?!       — Прости, что без приглашения, — спокойно отозвался Избранный Бейна, не спуская с пухлых губ раздражающей улыбочки, — но у меня важный разговор, который не терпит отлагательств.       — Не терпит отлагательств? — от подобной дерзости чешуйчатая морда изумленно вытянулась, но очень скоро снова оскалилась рядом острых зубов, — Ты хоть понимаешь, в каком положении? Я вправе убить тебя прямо сейчас!       На языке Энвера вертелся хлесткий правдивый ответ: «но ты этого не сделаешь», однако ему не хотелось как-то срамить Темного Соблазна перед его подчиненными, так что Горташ просто примирительно поднял ладони, елейно протянув: — Зачем же так горячиться, друг мой? Я буду тебе полезнее, если буду живым.       Драконорожденный шумно выдохнул — из его ноздрей в воздух вырвалось облачко ледяного пара. Он явно был разозлен ровно настолько, чтобы проявлялись его истинно рептилии черты.       — Я собирался делать подношение, — пророкотал Темный Соблазн, прищуривая алые глаза, — я не могу оставить Отца без жертвы.       — Тогда я подожду, когда ты закончишь, — снисходительно кивнул Горташ, словно это было чем-то само собой разумеющимся, и он совсем не нарушал своим визитом религиозные процессы в чужом культе, — а потом мы поговорим и все обсудим.       — Наглый безумный сукин сын, — с рычанием выругался его любовник, но скомканную в кулаке ткань на чужой груди отпустил, — ни на шаг от меня, понял? Иначе вскрою на месте.       А когда Энвер понятливо закивал головой, выражая полную готовность следовать чужим приказам, отпрыск Баала гневно притопнул ногой, прикрикнув на двух послушников, все еще стоящих рядом: — Вы все еще здесь?! А ну пошли прочь!

✦ ✧ ✦

      Сегодня в Храме Баала действительно проходило какое-то торжество: народу было больше, чем в прошлый визит Горташа, и практически каждый из последователей был одет в ритуальную одежду. На ком-то красовались изодранные в клочья мантии, на ком-то наряды, отдаленно напоминающие тот, в который был облачен их Избранный. У других перепачканная в крови ткань прикрывала только чресла, а некоторые предпочитали быть полностью обнаженными, зато разукрашенными с ног до головы символами Баала — черепами и кровавыми всполохами.       Их глаза с любопытством разглядывали неожиданного гостя, которого Темный Соблазн тащил за собой едва ли не силком. По крайней мере, так казалось со стороны — он крепко держал человека за запястье, словно пленника, но Энвер не обманывался на этот счет — это было для его же безопасности. Как успел в трех словах объяснить Темный Соблазн, сегодня каждый, кто не имел отношения к Богу Убийств, считался жертвой.       «Ты выбрал просто идеальный момент для визита — лучше не придумаешь!» — рычал он, а ухватил за руку, потому что последователи уже с порога начали косо поглядывать на бейнита. В сотнях глаз, пьяных от жажды крови, читались дикие желания: убить, растерзать, уничтожить, надругаться… И если до этого момента Горташ не понимал значение фразы «пожирать глазами», то теперь ощутил это на себе практически буквально.       Только оказавшись у личных покоев Избранного, он наконец-то почувствовал себя в относительной безопасности. Темный Соблазн отпустил его и бесцеремонно толкнул за порог.       — Сиди здесь и не высовывайся, — скалясь, наказал он, — за пределами этой комнаты — толпа перевозбужденных убийц. Сейчас даже я не могу гарантировать твою безопасность! Так что послушайся меня, если хочешь жить.       Энвер оглянулся по сторонам, и выдал с кроткой улыбкой. — Обещаю, от меня проблем не будет.       — Поздновато ты спохватился, — фыркнул Темный Соблазн и наконец-то ушел.       Хоть Горташ и пообещал быть тише воды, ниже травы, это не значило, что он был готов прятаться. Поставленные любовником условия были просты: «не покидать покоев», но так уж вышло, что этого и не требовалось для того, чтобы примкнуть к общей атмосфере. Тут не было дверей — лишь арка с резными краями, и стоя в проеме, все равно можно было обозревать все пространство храма. На самом деле, довольно удобно для главы культа — всегда быть в курсе всего, и неудобно в той же степени — никакой уединенности.       Энвер слегка привалился на раму арки и стал следить за ритуалом… или чем бы ни был этот перформанс. Конечно же, все внимание было сконцентрировано на центральной площадке, у главного жертвенника, где прямо перед ликом Баала лежало подношение — бледнокожая девушка-эльфийка. Ее руки были связаны, глаза закрыты черной полоской ткани. Она была жива и в сознании — слезы текли по бледным щекам, пропитывая повязку, бедняжка содрогалась всем телом — елозила на холодном камне, словно пришпиленная иглой гусеница; дергала руками и ногами в бесплотных попытках освободиться, и даже говорила что-то, но вместо слов издавала лишь невнятное мычание, быстро гаснущее в общей какофонии.       Когда Темный Соблазн ступил к ней, голоса баалистов из разрозненных стали едиными — они затянули ритуальное песнопение, сначала тихо, на низких нотах, но с каждым шагом лидера по направлению к жертве голоса становились громче, слова — отрывистей, а ритм — быстрее. Драконорожденный приблизился к камню. Сложил руки в молитве, опустился на колени. Его хвост полукругом уложился за спиной, но самый кончик продолжал беспокойно мотаться из стороны в сторону. Темный Соблазн немного нервничал, но это был контролируемый стресс. Он вознес руки, сжимая в пальцах одной из них гнутый кинжал из красного металла. Венец на его голове сиял в свете лампад и факелов.       Песнопение вдруг оборвалось — словно просто обрубили нить, и ровно в этот момент драконорожденный резким движением сделал надрез на своей ладони — кровь хлынула по белой чешуе, окрашивая ее в грешный цвет, рубиновые капли окропили камень, а от былой благоговейной тишины не осталось и следа. Голоса верующих практически взорвались: они начали петь, кричать, улюлюкать с тройной силой. Темный Соблазн измазал собственной кровью свое же лицо, провел ладонью по практически голой груди, вжал ее в область сердца, оставляя на коже алую пятерню. А следом повторил все то же самое с жертвой, что беспомощно пыталась избежать каждого его горячего и липкого прикосновения.       Алая длань оставила отпечаток на лице девчонки — потянулась ниже — по обнаженной груди, впалому животу, оголенному паху и узким бедрам. Возможно, со стороны это даже выглядело бы эротично… если бы жертву не колотило от страха и уже не сдерживаемой истерики. Все это время Темный Соблазн что-то говорил, может, читал молитву, а может, пел… так или иначе, его губы шевелились, но звуков было не разобрать.       А потом наступила кульминация. Когда Энвер увидел, как Темный Соблазн занес над трепыхающимся человеком длинное лезвие кинжала, а следом стремительно и жестко пронзил им чужую грудь, все в его чреве задрожало от ужаса и истомы.       Это было одно слаженное движение — быстрое, хищное, словно бросок змеи… И вот кончик ножа уже торчал из спины выгнувшейся в агонии жертвы. Он пробил ее насквозь, но этого было мало. Темный Соблазн ударил снова — еще, и еще, и еще раз. Послушники взвыли практически в экстазе. Баал осенял зал алым свечением своих пустых глазниц, по кромкам которых текла горячая кровь. Когда стих предсмертный хрип жертвы, превратившейся к тому моменту в испещренный ранами кусок мяса, Темный Соблазн бережно отложил нож в сторону, и с наслаждением опустил руки в разворошенное женское брюхо. Они закопались в плоть по самый локоть…       Алые глаза были затуманены, словно в этот миг Темный Соблазн не принадлежал себе. В расширенных вертикальных зрачках читалась нега, удовольствие, счастье… Горташ уже видел у него такой взгляд — за секунду до того, как тот достигал оргазма, что сносил его бушующей волной. Тогда в глазах Темного Соблазна тоже не бывало мыслей, лишь всеобъемлющее желание насытиться.       Под непрекращающийся гомон отпрыск Кровавого Бога рывком выдернул из неживой груди сырое сердце и тут же впился в него зубами. Кровь брызнула ему на морду, шею и грудь. На его теле кармина стало больше, чем благородного белого. Баалисты вокруг ревели в унисон на какой-то странной низкой ноте. И это все походило на какое-то безумство… на ад, который обычно рисуют в своих романах писатели, ни разу не ступившие ни на один круг. Энвера от этих зрелищ колотил озноб, на языке становилось горько. Знак Бейна на его груди дрожал и обжигал, но он лишь зажал амулет в ладони и терпел, пока это не прекратится.       …И это прекратилось.       Постепенно голоса начали стихать. Темный Соблазн, насытившись сердцем, отошел от трупа — и тот достался на поругание всем остальным последователям Баала. Они как бешеные звери налетели на него: начали оттяпывать влажные куски мяса, выдирать из чрева склизкие перемолотые органы, пластами сдирать бледную кожу, и тут же запихивать все это себе в пасти. У всех членов паствы были абсолютно безумные глаза — стеклянные, но при этом горящие манией и восторгом. По подбородкам баалистов текла густая кровь, а воздух вокруг так сильно пропитался запахом железа, что у Горташа к горлу подкатила тошнота.       Темный Соблазн тем временем подошел к нему. Энверу казалось, что тот был должен ликовать, но вместо этого драконорожденный выглядел просто… очень уставшим. От вдохновенной эйфории, что была на его лице лишь пару мгновений назад, не осталось и следа. Когда человек было открыл рот, чтобы завязать разговор, то наткнулся на раскрытую чешуйчатую ладонь.       — Дай мне привести себя в порядок, — глухо попросил отпрыск Баала, и, игнорируя гостя, прошел мимо него вглубь своих покоев. Тут, у дальней стены, стояла бочка с чистой водой. Темный Соблазн с нескрываемой охотой нырнул в нее головой, даже не сняв драгоценного венца, а следом тщательно оттер с белоснежной чешуи следы недавнего убийства.       Вода в кадке стала мутной и красноватой, зато лицо, шея и грудь Темного Соблазна очистились, бренчащие украшения отправились в небольшой сундучок на столе.       Через некоторое время он стал выглядеть намного лучше. И только тогда Горташ, до селе просто наблюдающий за чужим туалетом, рискнул задать вопрос: — Что я только что увидел?       — Ритуал священной жертвы, — отозвался драконорожденный, — Послушники верят, что Отец благословляет ее, и если поглотить плоть, то получишь его милость. Я, как отпрыск, должен съесть сердце, остальное делится среди всех. Пока еще жертву не растащили до конца — все мирно, а потом те, кому не досталось, попытаются забрать уже съеденный кусок из животов более удачливых последователей. Так что уже скоро они начнут кромсать друг друга.       Говоря о бойне собственной паствы, Темный Соблазн не выглядел обеспокоенным или даже хотя бы чуточку возбужденным. Слова срывались с его языка невыносимо апатично, а глаза будто были поддернуты мутной пленкой. Горташ сделал несколько шагов ему навстречу, несмело приподнял руку, в намерении прикоснуться.       — С тобой все в порядке? Ты выглядишь каким-то… нездоровым, — осторожно уточнил он.       — У меня линька, — буркнул Темный Соблазн и наконец-то стянул с себя ритуальную робу, оставаясь в одном исподнем. Энвер не замечал проблемы, пока смотрел на руки и лицо любовника, но вот на чужой спине отслаивающиеся чешуйки — крупные и мелкие — проглядывались крайне отчетливо. Алые царапины бороздили ребра с обеих сторон. Видимо, драконорожденный пытался самостоятельно отодрать зудящую кожу, но не дотягивался. Очевидно, процесс уже подходил к концу, но на теле ящера все еще оставались не до конца обновившиеся участки.       Что ж, по крайней мере, теперь было ясно, почему Темный Соблазн так упорно избегал встреч…       Горташ осторожно коснулся кончиками пальцев позвоночника, где чешуйки были особенно крупными и толстыми.       — Позволь мне, — произнес он, но не спрашивал разрешения — тут же поддел ногтями одну из них, и осторожно потянул. Чешуйка отошла, обнажив под собой новую — еще более белую и блестящую. Он повторил это движение снова. И еще, и еще… собирая снятую ороговевшую кожу в ладонях. Не брезгуя, не жалуясь.       Прикосновения человеческих рук были… чертовски приятны. Драконорожденный даже позволил себе зажмуриться, ощущая, как с каждым убранным кусочком отступает невыносимый зуд, с которым невозможно было справиться. Видит Баал — он старался, но лишь ранил себя когтями.       — Как обычно у тебя это проходит? — поинтересовался Горташ, дергая особо крепко приставшую чешуйку, — Местами же надо прикладывать усилия.       — Само отсохнет и упадет, — отозвался совсем разомлевший под чужими прикосновениями отпрыск Баала, — но иногда мне помогала Орин.       — А сейчас она где? — спросил Энвер и мелко осмотрелся по сторонам: в покоях не было никого, кроме них двоих, да и в шумящем зале не наблюдалось ладной девицы в красном доспехе с толстой русой косой на плечах. Что-то подсказывало Горташу, что будь сестрица на месте, вряд ли бы отсиживалась в сторонке, пока ее ненавистный братец угождает их обожаемому Богу. Уж скорее бы поцапалась с родичем за такую честь, или, в крайнем случае, сразу же после него вцепилась зубами в обмякшее тело на жертвеннике. И дальнейшие слова Темного Соблазна только подтвердили это.       — А черт ее знает, я не видел сестру уже несколько дней, — отмахнулся он, — наверняка снова впала в угар и кромсает людей налево и направо. Ее охота бывает затяжной… Кстати, ты-то зачем сюда пришел?       Драконорожденный обернулся, Горташ тут же прекратил «ощипывать» его. Любовники встретились глазами, и на пухлых человеческих губах засияла мягкая улыбка. Надо же… Энвер и не понимал в полной мере, насколько сильно соскучился по этому лицу, пока то наконец-то не оказалось в паре десятков сантиметров от его собственного. В груди запекло желание приблизиться, фривольно соприкоснуться ртами в поцелуе, позволить чужому языку соскользнуть в свою глотку, прижаться всем телом… Но он взял себя в руки. Стряхнул похотливый морок и слегка растеряно опустил взгляд на серые чешуйки в своей руке. Под хмыканье Темного Соблазна выбросил их в одну из наполненных кровью траншей на полу, а следом потянулся к перекинутой через плечо сумке из вываренной кожи. Недолго пошерудил внутри карманов и извлек наружу толстую старую книгу. С благоговением стряхнул с ее обложки невидимые пылинки и передал в руки любовнику.       Тот принял презент. Озадаченно пролистал ветхие страницы, не вчитываясь в мелкий убористый текст. От бумаги исходил слабый запах плесени и пыли.       — Это еще что?       — Легенда о Карсусе, — пояснил Горташ так, словно одно название должно было все прояснить… Но оно не проясняло. Драконорожденный прищурился, не совсем понимая, как реагировать на эту подачку.       — Спасибо, конечно… — выдохнул он с неуверенностью. — Не думал, что ты проделаешь такой путь, чтобы принести мне развлекательное чтиво.       — Да нет же, дорогой мой! — возразил Энвер и, присоединившись к рассматриванию книги, своей рукой быстро долистал до разворота, на котором красовался мастерски выведенный рисунок изящной короны, украшенной сияющими камнями, — посмотри внимательнее.       Темный Соблазн приложил все усилия, чтобы понять, что же такого особого крылось в рисунке остроконечного аксессуара, но так ни к чему и не пришел в собственных умозаключениях. Он помнил в общих чертах историю волшебника из Нетерила, слышал краем уха что-то о его зачарованных артефактах и сокровищах… но этого, видимо, было недостаточно.       — Ну… корона? — тупо брякнул он. Горташ закатил глаза.       — Не просто корона. Это могущественный артефакт — корона Карсуса.       Несмотря на то, что для рядового баалиста Темный Соблазн был очень даже начитан, эта легенда явно затерялась где-то в лабиринтах его памяти. Тем не менее, кое-что все же приходило на ум, и он поделился этим с любовником, терпеливо ожидающим его озарения.       — Кажется, он с ее помощью пытался сместить Мистру и отвергнуть Плетение… или что-то такое, — а следом все-таки плюнул и отмахнулся. — Да какая разница вообще! Я просто не понимаю, к чему сейчас этот разговор. Корона была утеряна при падении Нетерила, Карсус — давным давно сгинул.       — Ты не прав, — с готовностью осадил Горташ, не скрывая самодовольной ухмылки, — местоположение короны документально нигде не регистрировалась — это верно, но есть легенда, согласно которой ее нашел архидьявол Мефистофель и забрал себе. Корона хранится в одном из его склепов уже более тысячи лет. Какое расточительство для подобного магического предмета — пылиться на полке… Не находишь?       Морда Темного Соблазна вытянулась в удивлении. Ему был знаком этот хитрый блеск в чужих глазах; игривые искры, выжигающие бездонные зрачки. Обычно этот взбудораженный и диковатый настрой Энвера не сулил ничего хорошего… для его противников, разумеется. Ведь, это значило, что в гениальной голове человека родилась превосходная идея, достойная воплощения в жизнь.       — Ты что, хочешь выкрасть корону? — с нажимом предположил Темный Соблазн, от шока едва не проглатывая слова. Даже сама догадка казалось вопиющей, но Горташ утвердительно кивнул, тогда драконорожденный возразил, — Но ты даже не знаешь, правдива ли легенда! Действительно ли корона находится у Мефистофеля?       — У меня уши во всех частях света. Есть основания полагать, что это правда, — заверил тот будто бы легкомысленно, но Темный Соблазн знал, в подобных вопросах Энвер необязательности не терпел, и раз говорил, что данные верны, значит, так оно и было. — Если есть хотя бы шанс заполучить ее себе, мы не можем не попробовать. Вернем корону в игру — и доска перевернется. Положение всех игроков серьезно поменяется.       — Пусть так, но как ты собираешься это сделать? — драконорожденный попытался спустить замечтавшегося любовника на землю. — Я не представляю, как можно пробраться домой к архидьяволу незамеченным, да еще и уйти потом, прихватив сокровище!       — Будем решать проблемы по порядку, любимый мой убийца, — покачал головой тот. — У меня уже есть наметки плана, но сейчас важнее спросить: зачем нам это нужно?       — И зачем же? — не ожидая ничего хорошего, поинтересовался Темный Соблазн. Энвер с готовностью ответил, вкрадчиво понизив голос, словно доверял собеседнику страшную тайну.       — Чтобы сыграть свою роль в Великом плане — в возрождении Империи иллитидов.       Драконорожденный поперхнулся воздухом. Слова Горташа были настолько безумными, что не удавалось воспринимать их всерьез, но вместе с этим было очевидно — тот не шутил. Пусть на обветренных губах играла ехидная улыбочка, а глаза насмешливо сверкали озорством… в своем предложении Энвер был не менее серьезен, чем на выступлениях в совете отцов города. Хуже того, эта сумасшедшая идея уже проронила губительное зерно в его разуме, и то начало расти… Было очевидно: Горташ от своей задумки уже не откажется.       Темный Соблазн тяжело выдохнул, уронив слова с языка так, словно те весили тонну: — Я уже говорил сегодня, что ты растерял последние мозги. Не хочу повторяться.       Энвер не обиделся. Он ждал подобного скепсиса и, признаться, прекрасно его понимал. И сам поначалу испугался, когда на ум пришла такая нелепица… Но быстро напомнил себе простую истину, которую и для любовника проговорил вслух.       — Не будь столь критичен, друг мой. В конце концов, практически каждый гений в истории изначально был неправильно понят.       — С иллитидами ты не договоришься, несмотря на подвешенный язык и весь свой шарм, — рыкнул драконорожденный, — сунься в их улей, и твои мозги сожрут. Мы для них как скот… хуже скота! Стал бы ты договариваться с чем-то, что оказалось в твоей тарелке?       — Нам и не нужна праздная болтовня с ними. Они — лишь инструмент, служащий основному плану. Послушные солдаты, которые будут выполнять наши приказы, — Темный Соблазн было раскрыл пасть, чтобы возразить, мол, «такое невозможно», «ты сошел с ума», «это пустая фантазия», но Горташ предупредил его, ткнув пальцем во все еще раскрытую книгу, — и вот как раз для этого нам нужна корона Карсуса. Она управляет тем, кто ее носит, при этом сама контролируется нетерийскими камнями. Мы подчиним Старший мозг. Возьмем «матку» под контроль и заставим «пчел» работать на нас. Завоюем весь Фаэрун, исполним волю наших Богов… а следом — и свою волю, любовь моя.       Намек читался практически открыто: следуя плану, они смогут избавиться от ярма Баала и Бейна, стать полноправными властителями своей судьбы и больше ни перед кем не склонять колени. Даже сказанная полунамеком эта мысль вселила ужас в сердце Темного Соблазна. Он поспешно приблизился к человеку, накрыв его своей тенью.       — Не здесь, — произнес сквозь зубы на грани слышимости, — давай не здесь.       Горташ понятливо кивнул, прикусив язык. Но эта услужливость была мнимой, ведь уже в следующий миг он позволил себе дерзость: ухватился руками за бедра драконорожденного и настойчиво потянул на себя, вынудив того вжаться в свои собственные. От вспыхнувшего внизу жара стало практически дурно. Энвера повело, он слишком сильно соскучился по этому ладному драконьему телу… Произнесенные вслух дерзкие планы и вовсе заставили его испытать возбуждение, схожее с сексуальным. Невыносимо хотелось ощутить чужой напор, чтобы как в моменты близости: припечатали к любой твердой поверхности, сорвали лишнюю одежду и настойчиво погрузились внутрь, преодолевая сопротивление тугих мышц… И в момент этой слабости Темный Соблазн опрометчиво подошел слишком близко — так что сам виноват.       — Ну, что думаешь? — промурлыкал Горташ, сильнее стискивая пальцы на твердой белой чешуе.       — Думаю, что ты в край обнаглел, — рыкнул драконорожденный и все-таки выбрался из занимательного положения, сбросив с бедер настырные руки любовника, — я не собираюсь трахать тебя на глазах всего культа и моего Отца в частности! Особенно сразу после совершения священного обряда!       — Жаль, — бросил Энвер совсем без жалости. — А что по поводу плана?       — Я считаю твоя идея — чистой воды безумие! — без обиняков заявил Темный Соблазн, вскинув голову, но уже через мгновение добавил, значительно смягчив тон. — Однако ты более чем достаточное количество раз доказывал мне, что твои даже самые больные и чудные идеи осуществимы. И у меня нет поводов не верить в это.       — О, — было нахмурившееся лицо Горташа снова просияло, вернув в его черные глаза нахальные искры, — значит, ты готов помогать мне?       — Будто у меня есть выбор, — фыркнул отпрыск Баала словно пренебрежительно… но в этот миг его хвост доверительно обхватил кольцом чужую лодыжку в жесте бесконечного доверия. — Мы вместе в этом. Куда ты — туда и я.       Энвер обнажил зубы, не сдерживая довольной ухмылки.       — О большем я и не смею просить, мой любимый убийца.

✦ ✧ ✦

      Покинуть Храм Баала оказалось даже чуточку проблематичнее, чем проникнуть внутрь, за его величественные фасады. Изначально Энвер не планировал потратить на свой поход больше пары часов, однако посиделки в гостях затянулись, ибо, как и прогнозировал Темный Соблазн, между послушниками то тут то там разгорались кровавые стычки. В эти моменты благоразумнее было не высовываться, ибо в адреналиновом запале убийцы уже не различали друзей и врагов — кромсали каждого, кто попадался под горячую руку, и остановить их было нельзя — не позволяли догмы Кровавого Бога.       Так что основную бучу Избранные Бейна и Баала провели в покоях последнего. За это время Горташ в одиночку опустошил полбутылки красного вина из чужих закромов. Темный Соблазн пить отказался, сославшись на свою подходящую к концу линьку, однако все же составил компанию в роли замечательного собеседника: развлекал приятеля повседневными рассказами обо всем, что произошло за то время, пока они не виделись. Как выяснилось: ничего особенно важного. Разве что Горташ наконец-то узнал, куда же делся пропавший более недели назад пытливый следователь из Верхнего города, что занимался делом об одном из ритуальных убийств. Его оскальпированная голова взирала пустыми глазницами прямо на Энвера со стола Темного Соблазна.       — Ты в курсе, что этого мужика весь город ищет? — спросил Горташ со скабрезной усмешкой, указывая пальцем на обезображенную физиономию, — мне на стол пачками ложатся отчеты кулаков. Вы хоть труп куда-нибудь выбросите, чтобы его нашли, наконец, и успокоились.       Драконорожденный совсем без энтузиазма взглянул на оторванную голову и пожал плечами. — Можешь забрать ее с собой. От остального уже ничего не осталось.       — И куда делось? Съел? — засмеялся Энвер, но на очевидную безобидную подначку собеседник вполне серьезно кивнул.       — Да.       …Порой Энвер непростительно сильно расслаблялся в обществе отпрыска Баала и забывал обо всей этой кровавой специфике чужого служения. Иногда Горташу было полезно спуститься с небес на землю и припомнить, что пусть в его обществе Темный Соблазн и казался мирным, покладистым и даже безобидным, все это не умаляло его дикой разрушительной природы. Личная приязнь и незыблемый договор между их культами — вот и все, что отделяло Энвера от участи несчастного разорванного на куски следователя. Но ему безумно нравилось ходить по этой тонкой грани, подставлять свою шею под укусы раскрытой пасти, прекрасно зная, что лишь одно несдержанное движение, один неконтролируемый порыв… и он — труп. Темный Соблазн всегда оправдывал его доверие — ни разу не ранил больше, чем было приемлемо.       И прямо сейчас, расположившись в чужом кресле с бокалом Марсемберского ледяного вина, Горташ жаждал в очередной раз рискнуть: распалить чужое желание, подтолкнуть принципиального отпрыска Баала к греху, сцепиться с ним в дикой страсти на алых простынях, прямо под взором его обожаемого Отца, и заполучить себе полностью: мыслями, телом, душой… Выжать до последней капли, присвоить так, как может только настоящий тиран!.. Но он не мог. И, к сожалению, несмотря на относительное уединение, потратить свободное время так, как жаждало естество Горташа, не удалось. Драконорожденный был непреклонен в своем решении не переступать установленную черту, так что желаемой близости не случилось. Впрочем, даже просто побыть со своим любовником в одном помещении было приятно обоим.       Спустя некоторое время шум в зале унялся. Все, кто хотел кровавой жатвы — получили ее, так что взор Баала удовлетворенно померк. В этот день многие присоединились к его мрачному царству: и среди верных послушников, и среди обычных горожан. Горташ понял, что теперь позволено уйти, и Темный Соблазн вызвался проводить его до ворот храма. Следуя по уже знакомому пути, Энвер отметил, что трупов вокруг стало значительно больше: перекрученными сгустками плоти и переломанных костей они лежали то тут, то там, а в воздухе висел такой тяжелый металлический смрад, что было трудно дышать. Паства послушно расступалась перед ними, благоговейно склоняя головы пред отпрыском Баала. Тот игнорировал их, лишь чутко следил, чтобы гость не отставал и на полшага. Эту заботу можно было бы даже назвать трогательной…       Очень скоро мужчины оказались там же, где и встретились — у ритуального круга, над которым висели обезображенные тела.       — Дальше я сам, — улыбнулся Энвер, остановившись. Пусть ему и была приятна компания Темного Соблазна, он давным-давно заметил, что тот неважно себя чувствует. Может из-за линьки, а может дело было в каких-то специфических последствиях ритуала… В любом случае, Горташ не испытывал ни малейшего желания мучить его еще дольше. Пусть лучше вернется в свои покои и отдохнет.       Драконорожденный обернулся. На его морде застыло искреннее недоумение.              — Ты уверен?       — Более чем, ты и так уделил мне достаточно вре… — Горташ осекся, когда откуда-то сбоку, из тени, раздался неясный шум. Темный Соблазн мгновенно напрягся, метнув когтистую лапу к верному кинжалу… однако тревога оказалась ложной — уже через мгновение в пятно света от керосиновой лампы выплыл послушник.       Это был совсем еще юный белолицый эльф, который не выдавал свою причастность к храму Баала ничем, кроме как одиноким амулетом с символом черепа на хрупкой шее. Внешне его ни за что бы не удалось принять за мясника — слишком тонкие ручки, вопиюще чистые одежды. Огромные синие глаза хлопали в испуге, а длинные белокурые волосы, собранные в высокий хвост, взметнулись, когда он рывком склонил голову в жесте абсолютного почтения.       На вид это был один из тех нежных мальчиков, которых обычно желали видеть в своей постели старые обрюзгшие аристократы из Верхнего города. Единственное, что могло насторожить — длинный фехтовальный меч в деревянных ножнах.       — Химо? — воскликнул Темный Соблазн, а парень, услышав свое имя, крупно вздрогнул. Он склонился еще глубже, едва ли не зачерпнув носом землю.       — Господин, рад вас видеть! — звонко выдал он, не поднимая глаз. — Простите, я не успел на церемонию… моя жертва оказалась слишком буйной, я не хотел оставлять следы… Я искуплю грех! Жертвами. Дюжиной жизней, дюжиной!.. Пролью их кровь во имя Лорда Баала, господин!       Он проглатывал слова от волнения и трясся, как лихорадочный… Но правда в том, что на самом деле Темному Соблазну было плевать был этот несчастный эльф на ритуале священной жертвы или нет. Не было никаких законов, регламентирующих это, да и Отцу вряд ли было дело до одного несчастного послушника… Ему ни до чего не было дела, на самом деле, лишь бы проливалось достаточно крови. Тем не менее, положение обязывало Избранного сказать хоть что-то, и он совсем без энтузиазма проурчал: — Вознеси молитвы, и да будет Лорд Убийств милостив к тебе… — а следом бросив взгляд на молчаливого Горташа, добавил. — А, и проводи нашего гостя до выхода из подземелья.       Паренек вскинул голову, глянув на Энвера снизу вверх с неподдельным испугом, и того это даже немного позабавило.       — Как прикажете, господин! — с готовностью отрапортовал Химо. — Я глаз не спущу. Обещаю, со мной безопасно…       Проглатывая звуки, он распалялся в красивых словах и дальше, но никто из присутствующих в них не вслушивался, воспринимая голос эльфа просто как фоновый шум. Горташ обратился к любовнику: — Мне не требуется эскорт, но раз ты так настаиваешь…       — Так мне будет спокойнее, — ответил тот, — хотя, я мог бы и сам…       — Нет, у тебя еще есть дела, а мне пора вернуться к моим. Мы обязательно увидимся в ближайшее время, обещаю, — с намеком произнес Энвер, и не удержался от прикосновения: с нежностью провел ладонью по чужому предплечью, оторвав от кожи крохотную засохшую чешуйку. Под взглядом алых глаз стряхнул ее с пальцев, и с самодовольной улыбкой проследовал вперед. Остроухий мальчишка тут же посеменил за ним следом, а нагнав, прибавил шаг, чтобы держать гостя чуть позади и в случае беды принять удар на себя.       Темный Соблазн проводил их      взглядом, а когда две фигуры скрылись во мраке подземелья, вернулся к себе. У него было еще много дел…

✦ ✧ ✦

      — Лорд Горташ, а можно вопрос?       Паренек подал голос спустя десяток минут совместного пути. За это время Горташ так погрузился в свои мысли, что даже забыл о том, что был не один, а потому вздрогнул от неожиданности. Впрочем, быстро натянул на лицо маску пренебрежения и недовольно поджал губы. Кто вообще давал слово этой падали? По меркам бейнитов это казалось дерзостью — вот так просто заговорить с человеком, чей чин намного выше твоего. И ладно бы дело касалось чего-то важного, но этот светловолосый пацан явно просто желал лясы поточить.       Химо воровато огляделся, сложив на губах неловкую улыбку. Не дождавшись разрешения на вопрос, он все равно заговорил:       — А почему в покровители вы выбрали именно бога тирании? — и, предупредив ответ Энвера, уже подумывающего посоветовать мальцу заткнуться, елейно выдал, — просто для служителя Бейна вы как-то слишком много времени ошиваетесь в храме Баала. Неужели Черной Руке настолько плевать на своего Избранного, что он закрывает на это глаза?       Горташ едва не задохнулся от возмущения! Что за дерзость позволял себе этот несчастный эльф! Если он думал, что достаточно склонить голову лишь перед Темным Соблазном, дабы избежать праведного гнева, то он жестоко ошибался — все темные боги и их непосредственные представители заслуживали особого обращения и абсолютного почтения. Энвер было раскрыл рот, чтобы поставить дерзкого мальца на место, однако осекся, когда прямо на его глазах фигурка мальчишки начала неумолимо меняться: искажаться, перекручиваться и распадаться искрами… Жуткая метаморфоза явила за собой деву в красных одеждах. Конечно же, это была Орин — все такая же эффектная и все такая же докучливая. Она обернулась, поигрывая в руке гнутым кинжалом, на лице ее застыло глумливое выражение.       Что ж, если она считала, что этого было достаточно, чтобы выбить Избранного Бейна из колеи она ошибалась. Его секундное замешательство сменилось на такую же елейную маску.       — Нравится мне у вас, вот и прихожу, — ответил Горташ на заданный вопрос, — на самом деле тут довольно миленько, если не обращать внимание на трупы, запах разложения и замызганные кровью и прочими жидкостями стены.       — Ну-ну, в покоях моего братца такого нет, — усмехнулась Орин, явно намекая на природу их отношений. А следом направилась навстречу размеренным шагом, плавно покачивая бедрами. Она была похожа на огромную хищную кошку, который нужен был лишь повод, чтобы выпустить наружу смертоносные коготки… Энвер не позволил себе отступить ни на шаг, пусть этого и отчаянно желал его инстинкт самосохранения. Дочь Баала могла психологически давить и красоваться своими угрозами, но все же не пошла бы наперекор брату, так что оппоненту ничего не угрожало. Наверное.       — Хотя, как по мне, это — позор. Чтобы чистейшая кровь Баала и якшалась с кем-то вроде тебя… — продолжила она, надув губки, а оказавшись рядом, вдруг выдернула из-за пазухи острый клинок. Приблизив лезвие к чужому лицу, с отвращением провела его кончиком вдоль линии челюсти, покрытой трехдневной щетиной, не касаясь. Цокнула языком, когда на Горташа это не произвело никакого впечатления — он продолжал в упор смотреть в ее глаза, не дрогнув ни единой мышцей. — Ни кожи ни рожи. И что он только в тебе нашел, а? Неужели эта глотка настолько хороша, чтобы терпеть присутствие грязной черноручки во владениях Отца?       Кинжал опасно спустился к шее, но Энвер остался непреклонен. С непоколебимым стальным спокойствием он выдал:       — Может, он нашел равного себе. Того, кто готов прислушиваться и помогать, дабы культы мертвых богов процветали. Того, кто приведет и церковь Бейна и храм Баала к рассвету. Если бы ты видела дальше собственного носа, смогла бы это понять.       Девушка хищно оскалилась, и это сделало ее приятное личико практически уродливым.       — Я знаю, что вы что-то замышляете… Не знаю только, к благу или к худу. Но что могу сказать наверняка: мой недалекий родич зря притащил тебя в храм. Годами его положение сохранялось в тайне и то, что это знание просочилось было роковой ошибкой, — пророкотала она, изнемогая от желания пустить в ход оружие, но все же сдерживаясь. — И я хочу предупредить тебя, лордишка: посмеешь воспользоваться этим знанием против Баала — я стяну с тебя шкуру. И делать это буду медленно, смакуя каждый миг твоей агонии…       Горташ поднял руку и мягко отвел ее клинок от своей шеи, смотря в глаза прямо, уверенно, но без вызова. Так, как и следовало в случае контакта с агрессивным животным.       — Нет нужды в угрозах, Орин. Если бы я хотел навредить вам, я бы это уже сделал.       Очевидно, она не могла просто успокоиться. И злобно прищурившись, прошептала:       — Имей в виду: я знаю, где ты живешь. Знаю, как выглядят твои слуги. Дай повод — и я нанесу сокрушительный удар в момент, когда ты будешь ожидать этого меньше всего.       Орин не лгала, пусть ее слова и были полны излишнего бахвальства. Как известно, бешеная псина продолжала оставаться бешеной, даже будучи на поводке, а потому Энвер не спешил дразнить и подзадоривать ее. С этой безумной суки сталось бы учинить расправу прямо тут.       — Я понял тебя. И повторюсь снова: у церкви Бейна и храма Баала союз. Нам незачем втыкать ножи друг в друга, — а на ее скептичный взгляд добавил. — По крайней мере, сейчас.       Этот ответ показался ей уже более искренним. Несмотря на сахарную дружбу Избранного Черной Руки с Темным Соблазном и их усиленное лобызание в десны, для нее было очевидно: не сейчас, но однажды они все же вырвут друг другу глотки. Это было в их природе, таков был уклад и воля Темных Богов. Баал и Бейн не могли сосуществовать мирно, один всегда пытался задавить другого, и задачей Орин было проследить, чтобы к этому моменту ее мягкотелый братец не растаял в своей привязанности настолько, чтобы поставить их храм в уязвимое положение. Она не могла этого допустить.       — Отсюда пойдешь самостоятельно, — пренебрежительно фыркнула, отступая. — Постарайся не угодить в лапы к вампирам или в желудок к канализационному монстру. Хотя я бы такому исходу лишь порадовалась.       — Тогда, боюсь, тебе придется огорчиться. Я в состоянии за себя постоять, — парировал Горташ и наконец-то пошел дальше. Спиной он еще некоторое время ощущал взгляд белесых глаз, но обернувшись через несколько мгновений, уже никого не застал. Орин исчезла, и черт бы с ней.       Эта дура даже не представляла, насколько масштабные планы были у Энвера с ее братом. Насколько широко они мыслили и как постепенно продвигались к желаемому будущему, в котором ей — завистливой язве — не было места.

✦ ✧ ✦

      После незапланированного визита в Храм Баала прошло пару недель. За это время Темный Соблазн полностью восстановился после линьки и наконец-то начал показываться на людях. Убийства в городе стали происходить чаще, ведь, как гласила догма Отца: «Если несчастливые обстоятельства мешают совершать убийства — убей двоих за каждую пропущенную смерть», — и Темный Соблазн неукоснительно соблюдал эту заповедь. Враги Горташа в этот период погибали пачками, и в какой-то момент все настолько вышло из-под контроля, что тому даже пришлось попросить любовника переключиться на обычных горожан, дабы не навлечь ненужных подозрений.       Что касается самого Избранного Бейна, он потонул в канцелярщине и рутине. Не покладая рук трудился на свое доброе имя защитника и благодетеля Врат Балдура, при этом не забывая и о «теневых» делишках, касающихся работорговли, сбыта оружия и планирования грандиозной религиозной мистификации.       …Не оставил Энвер и идею мести двум баалистам, что встретились ему на пороге храма Баала в подземелье и посмели вести себя крайне неучтиво. А потому он вовсе не удивился, когда в один из дней в его кабинет влетел разъяренный Темный Соблазн с небольшим вещевым мешком в руках. Его хвост ходил из стороны в сторону, а клыки были обнажены в оскале.       — Ты думал, я не узнаю о твоей попытке убить моих людей? — прорычал драконорожденный сразу же от дверей, стремительно шагая в сторону человека. Энвер, сидящий в тот момент за столом, не испугался. Лишь оторвал взгляд от бумаг и слегка нахмурился. Признаться, он хотел, чтобы его маленькое дельце осталось тайной…       — Судя по тому, что ты здесь, мои люди не выполнили порученного им задания, — спокойно произнес он.       — Все так, — рыкнул Темный Соблазн, — сейчас их тела либо трахают, либо доедают — зависит от настроения у паствы. Меня больше интересует другое: зачем тебе вздумалось тратить ресурсы на двух мелких сошек? Маркус и Эдвин — обычные убийцы. Насколько помню, это именно они позвали меня, когда ты нарисовался у входа в храм без приглашения в день священного жертвоприношения. А ведь за такое тебя могли бы и убить…       — Верно, это они, — кивнул Энвер не выражая особых эмоций.       — И нахера тогда?..       Горташ вздохнул, отложив подальше писчее перо. С документами придется повременить, сейчас было важно полностью включиться в диалог. Он не жаждал что-то объяснять любовнику, но вместе с тем понимал, что без этого было не обойтись, ведь его действия действительно выглядели со стороны вопиющими в своей наглости. Они вполне могли стать причиной нежелательного разлада… а этим союзом Энвер очень дорожил, хотя и не стремился выражать этого открыто.       — По мне и не скажешь, но на самом деле я на многое могу закрыть глаза, — начал Горташ не спуская внимательного взгляда с нахмуренной морды драконорожденного. — Однако, когда речь идет об уважении к тому, чье положение выше, никаких поблажек быть не может. А твои люди говорили со мной невежливо, угрожали расправой, изнасилованием… Такое не прощается. Это даже не вопрос личной обиды, это вопрос имиджа. Ты, как глава Культа, должен понять.       — Я и понимаю, просто хотелось убедиться, что убил их не зря, — с этими словами Темный Соблазн внезапно швырнул свой мешок к ногам Энвера. Ткань была завязана не туго, так что спокойно раскрылась, выпуская наружу содержимое. Парочка измазанных в крови оторванных голов с глухим стуком покатилась по полу, оставляя за собой бурые следы.       На долгую секунду Горташ застыл, проглотив язык от изумления… но следом испытал глубокое удовлетворение от вида перекошенных в агонии застывших лиц. На его пухлых, слегка растрескавшихся губах даже расцвела улыбка, а в глазах блеснули живые искры.       — Ты сам? — обратился он к любовнику, и тот утвердительно кивнул.       — Когда твои люди провалились, Маркус и Эдвин пришли ко мне. Плакались на счет злых бейнитов, заподозрили, что это ты их прислал. А потом рассказали примерно то же самое… что, якобы, «пошутили», будто хотели разделать и поиметь тебя на месте, — протянул драконорожденный, а следом многозначительно кивнул. — Верно было подмечено: некоторые вещи прощать нельзя, а злые языки лучше сразу же отсечь.       Признаться, для Горташа подобное здравомыслие и беспристрастность со стороны Избранного Баала стали сюрпризом. Не то чтобы он ставил под сомнения его умственные способности или сомневался в его интеллекте… Конечно, нет! Просто все баалисты отличались бездумной, фанатичной преданностью своему культу. Для них порой было неважно, за дело ли пострадал их собрат по вере — они просто жаждали убить как можно больше людей, и не чурались грязной мести. Будь на месте Темного Соблазна Орин — уже наверняка наделала бы в теле Энвера сотню дыр в качестве пустого возмездия. Ее брат же не рубил с плеча, а пытался разобраться и не боялся замарать собственные руки кровью тех, кто взаправду был виноват… Это подкупало.       — О, выходит ты защитил мою честь? — кокетливо заулыбался Горташ. — Я польщен…       — Двое моих — двое твоих. Считай, никто и не пострадал, — сказал Темный Соблазн, игнорируя заигрывание, и пытливо уточнил волнующую его деталь. — Это же не нарушает договор?       — Такая мелочь? Разумеется, нет, — покачал головой человек, с удовольствием отметив, как на чужом лице просквозило облегчение, — наш союз в силе. Забудем об этом недоразумении.       С этим Темный Соблазн был согласен. Не стоило держать в голове произошедшее слишком долго. В любом случае, головы Маркуса и Эдвина уже пачкали отполированные полы в чужом кабинете, а с трупами неудачливых наемников Энвера резвились где-то в подземелье…       — В следующий раз лучше сразу обратись ко мне, не надо махинаций за спиной, — тем не менее, доверительно попросил драконорожденный, — если мои люди доставят тебе неудобства, то я сам их накажу.       — Ты меня балуешь, — причмокнул губами Горташ, а следом жестом подозвал к себе любовника ближе, — раз уж ты здесь, то у меня есть кое-какие подвижки относительно короны Карсуса.       — О? — выдал ящер, тяжело ступая по деревянному полу, — ты наконец-то выяснил, реальна ли она?       — Да, и даже есть на примете кое-кто, кто может знать, где она находится, — с удовольствием поделился человек. Темный Соблазн остановился прямо напротив его стола. Уложил когтистые лапы на гладкую поверхность, склонился чуть ближе, пытливо вглядываясь в чужие глаза своими — блестящими, манящими…       — Мне его разговорить? — спросил он, уже прикидывая, как будет проводить пытку… Пожалуй, в этот раз это могла быть вивисекция, но такая, чтобы жертва была в состоянии говорить. — Могу прижать как следует, только скажи, нужно ли потом оставлять в живых…       Энвера всегда распаляли подобные разговоры и чужая готовность следовать его приказам. Он протянул руку и фривольно провел пальцами под подбородком драконорожденного, слегка царапая нежную чешую короткострижеными ногтями. Темный Соблазн от удовольствия прикрыл глаза и сам потянулся навстречу, подставляясь незатейливой ласке.       — На сей раз используем дипломатический подход, мой дорогой, — промурлыкал Горташ в ответ. — Я сам этим займусь, но тебя попрошу составить мне компанию в качестве негласной поддержки. Если, конечно, изволишь…       — Изволю, — моментально отозвался тот, и Избранный Бейна улыбнулся еще шире. До чего же прекрасный партнер и ценный союзник… Ему не терпелось поощрить Темного Соблазна за хорошее поведение, и Энвер не стал себе отказывать: рывком поднялся из-за стола, практически грубо притягивая того к себе… А дальше все заботы и тревоги смылись волной знойного жара, которой не помешали даже мертвые взгляды двух изувеченных голов. Дела могли чуточку подождать.