Ангел Преисподней

Когда со всех сторон к штаб-квартире стали подбираться сумерки, процессия из трёх повозок и пары десятков всадников выдвинулась в путь. Жан, Эрен, Микаса и Армин скрывали свои личности под капюшонами плащей, только офицеры не скрывались. Отдав последние указания Майку Захариасу, Эрвин Смит сел в экипаж и скомандовал отправлятся. Под покровом ночи часть разведчиков направилась прямо на восток к Стохесу, тогда как оставшиеся той же ночью отбыли на северо-запад. В первом экипаже ехал командующий и капитан Аккерман. Долгие совместные уговоры Дэниель и Ханджи поспособствовали тому, что Леви согласился обследоваться у штатного врача. После короткого осмотра, доктор обнаружил у него серьёзную травму лодыжки, игнорировать которую было нельзя. Заработанный во время защиты Микасы вывих Леви кое-как вправил сам ещё во время экспедиции, чем выиграл себе время, и не хромал примерно сутки, но без медицинского вмешательства смещение всё же произошло. Доктор вправил ему ногу, но болеть она не перестала. Напротив, болезненная пульсация возобновилась с новой неистовой силой, и хромота капитана стала в разы заметнее. Обычно Леви предпочитал передвигаться верхом вместе со своим отрядом, но лишившись товарищей никак не возражал, когда Эрвин приказал ему сопровождать его. — Твоё присутствие будет незаменимо, — сказал капитану командующий. «Ну разумеется, как иначе» — мысленно ответил Леви. Ему откровенно не понравилась новость, сообщившая об отсутствии Дэниель под боком, но он успокоился, узнав, что она будет ехать во втором экипаже сразу за ним. Стараясь никак не выказывать своих переживаний окружающим людям, внутри он ненавидел себя за то, что так много думал о ней. «То, что вас с Дэни разделили – отличный шанс для неё проявить себя» — сказала Ханджи перед отъездом и конечно же была права. Для Дэниель в этой ситуации сплошные плюсы, но Леви всё равно не мог избавиться от навязчивых мыслей каждый раз, когда она надолго пропадала из его поля зрения. С отрядом было также, он упустил их, не уследил. Потерял. Сначала из виду, а затем с концами. Изабель и Фарлан погибли аналогично – он не видел момент их смерти, только чудовищные последствия. Леви боялся, что в один из дней Дэниель пропадет таким же образом, и найдет он её, когда будет уже слишком поздно. Мертвую. Оторванная голова с копной рыжих волос, прибитых каплями дождя, смотрит на него пустым взглядом. «Вы проиграете, капитан». Прочь. Уходи прочь из моей головы. Наваждение, кошмар. Ты мой кошмар, Риверс. Леви глубоко вздохнул, глядя в окно на лениво ползущий ночной пейзаж под тёмным куполом, усеянном россыпью бледных звёзд. Дэниель в профессиональном смысле он доверял безгранично, но доверить её жестоким обстоятельствам права не имел. Его терзали смутные сомнения, отголоски воспоминаний прошедших дней, что шептали на ухо: «смотри, вот та черта, переступив через которую пути назад уже не будет». Леви переступал её столько раз, терял стольких людей. Не только близких духом, но и просто верных солдат, преданных делу подчинённых. Но в душевных муках кроме себя винить было некого, путь продолжался в тишине. Во втором экипаже было также темно и тихо. В арсенале пассажиров имелась керосинка, но ни Дэниель, ни Жан не спешили её зажигать. Молча тряслись в карете по ухабам сельской дороги, сидя в противоположных углах и думая каждый о своем. Дэниель вполне устраивала такая обстановка, она полностью абстрагировалась от присутствия Жана. В её восприятии существовали только собственные мысли, ночь, звезды и долины, что лоскутками полей и кромками лесов тянулись вдоль дороги. Обильный простор для воображения, размышлениям есть куда податься. Большего не надо. Жан её уединенное настроение не разделял. От природы он был человеком общительным, не мог часами сидеть без дела. А сейчас ко всему прочему бездействию добавился уродливый парик, под которым потела голова. Хоть к вечеру температура воздуха значительно снизилась, Жан все равно чувствовал предательские капельки пота на лбу, что стекали на подкрашенные брови. Риверс постаралась на славу, впервые взглянув на себя в зеркало после «преображения» Жан испугался. Сам невольно углядел некое подобие с Йегером, что поразило его до глубины души и ужаснуло одновременно. В своей изначальной версии внешнее сходство между ними было малоприметным, существующим на грани с невозможностью, но умелые руки девушки сделали всё, чтобы приблизить Жана к лику того, кого он должен был изображать весь последующий день. Выгодно подчеркнулись брови, с помощью теней визуально увеличились глаза. Жан удивленно рассматривал свой нос, тот словно стал короче, ноздри шире. Губы тоже изменились, в них появилось нечто такое, что всегда просматривалось в Эрене, когда он зыркал на всех вокруг волчьим взглядом. В общем, работа была выполнена хорошо. Настолько, что Жан, засмотревшись в зеркало, захотел подраться со своим отражением. Сообщив это Дэниель, он стал свидетелем скромной улыбки, что не предназначалась ни для кого конкретно, а просто существовала, потому что была уместна здесь, сейчас, в данный отрезок времени. Сержант сочла слова Жана неплохим отзывом, и он с удовольствием отметил про себя, что чувство юмора у неё атрофировано не полностью. Иметь дело с человеком, который не понимает шуток хуже, чем заводить диалог с мертвецом. Труп хотя бы ничего не скажет, а живой ещё скривится недовольно может, кому оно надо терпеть такое неуважение. За столом на совместном ужине перед пятьдесят седьмой экспедицией Жан увидел в Дэниель искру жизни, огонь, горящий в её глазах когда она пересказывала старые легенды, притягивал взоры. Но после гибели элитного отряда девушка отстранилась от всех, неестественно светлые глаза видели, но не замечали, а все движения стали механическими. Тем не менее она продолжала безукоризненно выполнять все возложенные на неё обязанности. «До сих пор не верится, что между нами год разницы. Такое ощущение, что она старше меня на пять лет, не меньше». О возрасте сержанта растрепался Эрен. Не нарочно, разумеется, но в мальчишеском коллективе слухи разлетаются со скоростью сквозняка по коридорам. Эрен поделился интересным фактом с Армином, кто-то из парней подслушал. Сам Жан узнал новость от Конни буквально этим утром, и очень сильно удивился. Думал, девушке, что вхожа в круг приближённых к командующему есть хотя бы двадцать. Но восемнадцать... Поразительно. Тишина начинала действовать на Жана угнетающе, он захотел её прервать. — Сержант, чем вы любите заниматься в свободное время? — поинтересовался он самым непринужденным тоном. Пауза затянулась, Жан уже решил, что Дэниель нарочно хотела его проигнорировать, но ошибся. — Учебой. Не знала что ответить, сказала первое, что в голову пришло. «Мне из вас слова по одному вытягивать придётся, что ли?». Жан был рад, что в темноте она не заметила, как закатились его глаза. — Почему же вы не взяли книгу в дорогу? — продолжил спрашивать Жан. — Читать неудобно, освещение плохое. — И тряска. — Что? — никакой живой интонации. Механический ответ. Механическая девушка. — Я имел в виду, что экипаж трясет. Глазам неудобно следить за словами на строчках, мозг путается, — объяснил Жан, чувствуя неловкость за то, что не смог дать сразу тот ответ, который бы не вызывал у Дэниель лишних вопросов. — Вы правы. Сказать, что диалог не клеился это ничего не сказать. Он распадался на слова, на слоги и буквы. Чтобы не скатится до нечленораздельного мычания, Жан предпочёл прикрыть рот и довольствоваться обществом девушки в тишине. Завтра им придется работать сообща, поэтому он хотел наладить с ней контакт заранее. Парни, оставшиеся в штабе завидовали такой возможности. Жану, как и всем остальным, запретили разглашать план операции, но примерный состав участников был известен многим. После прозрачного намека с его стороны друзья поняли, с кем ему придется иметь дело и догадки вызвали у них неоднозначную реакцию. Конни моментально натянул на лицо одну из своих излюбленных дурацких улыбочек, потер ладони. — Теперь твоя очередь её спасать, — заверил он. — Сержант Риверс не дама в беде, чтобы её спасать, — фыркнул Жан. — Согласен, взрослая девочка, сама может за себя постоять, — усмехнулся Райнер. — Твоя же задача просто не ударить в грязь лицом. Промахнешься, подставишь под удар бесславия честь всего нашего отряда, так что будь на стрёме. — Буду, куда деваться, — пожал плечами Жан. В глубине души он понимал, что Дэниель вряд ли обратит внимание на него или на кого-либо из славного сто четвертого кадетского корпуса, хотя бы потому что её окружают настоящие мужчины, совершающие боевые подвиги чуть ли не каждый день и отнюдь не с целью впечатлить её девическое воображение. На фоне одного только капитана Захариаса все несовершеннолетние мальчишки блекли, как цветы с наступлением морозов, а с авторитетом капитана Аккермана вообще невозможно было тягаться. Но Жан тактично промолчал, не лишать же друзей надежды на счастливую личную жизнь. Учитывая, что большинство в принципе рисковали умереть девственниками, отнимать у них эти подростковые фантазии было бы чересчур жестоко. И вот Жан остался с ней наедине, с девушкой, которая никак не поддавалась его пониманию. С одной стороны Жан откровенно наслаждался её выговором, сильным столичным акцентом, который выдавал в ней частное образование. Ему нравилось слушать её голос, когда она простыми словами объясняла те предметы, которые он бы в жизни не понял, прочитав параграф в учебнике. Смягчение твёрдых звуков, некий трепет чувствовался в каждом произнесеном слове, в журчащем потоке монолога, что медовой рекой плыл по воздуху, беря начало из её уст. Жана без лишних оговорок подкупала её обходительность, такая похожая на ту, что он всегда идеализировал в своём воображении. Осанка Риверс, тонкие длинные пальцы, лежащие на коленях, волосы крупными волнами струятся ниже плеч. Ни единой веснушки на матовой, слегка розоватой коже. Только едва заметная родинка под нижней губой. Настоящая леди, сдержанная, образованная, немногословная. Именно этот образ никак не вязался с должностью офицера, пусть и младшего, но являющегося важной боевой единицей. Словно одна сторона её личности не должна существовать на равне со второй. Леди, что сейчас ехала с ним в одном экипаже впору было бы пить чай с молодыми господами, выпускниками Академии, учёными, философами, докторами, банкирами. Леди никак не сочиталась с солдатом, что завтра отправится с ним в бой. Молчаливая рассеянность уже завтра уступит место концентрации, расфокусированный взгляд прояснится, красивые пальцы, – пальцы пианистки, не иначе, – сожмут орудия убийства. Солдат оживет на поле боя, леди отойдет в его тень. — Под сидениями для вас имеется подушка и припасенный плед, — тихо сообщила Дэниель, приподнимаясь с места, чтобы достать вышеупомянутые вещи. — Ехать нам ещё долго, будет разумно потратить время на сон. «А вы когда-нибудь делали что-либо неразумное, сержант?» — подумал Жан. — Как скажете, — вслух пробормотал он, слушая шорохи материй в темноте. По ощущениям Жана прошло ещё полчаса прежде чем он вновь предпринял попытку заговорить, но уже на другую тему. На ту, которая его волновала, а не являлась частью скучной светской беседы. — От титанической давки в Тросте меня спасло только ваше вмешательство, сержант, — сказал он тихо, серьезно, без единого намёка на что-то помимо безусловного почтения. — Но меня не отпускает мысль, что вы могли не делать этого. Прошли бы мимо, одним мёртвым солдатом больше, одним меньше, не велика потеря. Вы ведь меня даже не знали, и всё равно рискнули жизнью. Выходит, я ваш должник. Тишина продлилась недолго. Шорох, Дэниель перевернулась набок к нему лицом, и Жану вдруг представились её глаза, глядящие на него сквозь темноту. К тому моменту он тоже лёг, укрывшись шерстяным пледом. — Я не могла пройти мимо вас, на присяге я клялась защищать тех, кто идет со мной в бой плечом к плечу, — проговорила Дэни. — Какая из меня разведчица, если я не могу спасти жизни своих товарищей? Неважная. Я признаю, что не самый блестящий солдат полка, но сострадания мне не чуждо. Мы все живы лишь благодаря тому, что есть друг у друга. Если кто-то падает – помогаем поднятся, подставляем плечо, позволяем опереться и поддерживаем, пока нужно. Взаимосвязь держит нас в этом мире. Мне плевать, кто вы, кадет, солдат гарнизона или полицейский. Если мы на поле боя и вам угрожает опасность, я помогу. — Даже ценой собственной жизни? — слова вырвались против его воли. Он не хотел, правда. Сам всей душой ненавидел слышать этот вопрос, и никак не собирался задавать его, но после реплики Риверс вышло это непроизвольно. Словно мозг в одно мгновение потерял контроль над речевым аппаратом. Дэниель могла скривить душой, могла просто ответить «да» и солгать, но с этим парнем, в этот момент ей почему-то захотелось быть откровенной. — Смотря кому понадобится помощь, — уклончиво ответила она, — но если ради незнакомца, то нет. В случае с вами я была уверена, что выживу. — Риски были неоправданно высоки. — Видали и выше. Дэниель шумно выдохнула и Жан уловил в её голосе знакомую ему самому дрожь. — Сержант, вам холодно? Она не ожидала от него таких вопросов. — Я в порядке. Голос не терпел дальнейших возражений. Жан не пытался выйти победителем из очередной словесной перебранки, подождал, пока девушка уснёт, и только тогда осторожно укрыл её своим пледом. Ему достаточно будет и одежды, а она дрожит вся даже во сне. Жан отчётливо увидел её руки на своих запястьях, в тот день, когда они отрабатывали приёмы под крышей тренировочного зала. Длинные пальцы, изящные кисти. Холод. Ладони Дэниель всегда были ледяными. Сержант Риверс и правда не дама в беде, но Жана воспитала достойная женщина. Позволить ей мерзнуть, когда есть способ исправить это, было бы верхом неприличия.

***

Проснулся Жан среди ночи, проснулся и удивился. Во-первых, прекратилась нещадная тряска, из-за которой в последствии ломило все тело. Во-вторых, в карете он был один. Риверс куда-то исчезла. Два пледа лежали аккуратно сложенные на том месте, где покоилась её голова. Жан продрог. Приподнявшись на сидении с чумным видом, он потер лоб. По привычке хотел убрать назад волосы, но вовремя вспомнил, что на голове парик, и нужно быть аккуратнее. Чертова скоромошина. Вот бы побыстрее стащить с себя всю маскировочную дрянь, умыть как следует лицо да выспаться на постели, которую не качает из стороны в сторону каждую гребаную секунду. Ишь чего удумал, удобной городской жизни захотел. Нужно было идти в полицию, а не в разведку, болван. Теперь терпи и смиряйся с любой прелестью полевой жизни молча. Жан так и сделал. Начал адаптироваться. Первым делом осторожно высунулся из стоящей кареты, огляделся в поисках места, где можно было бы отлить. Процессия остановилась посреди дороги, по обе стороны которой стенами поднимался лес. Вокруг тихо, ни души. Только отдалённое уханье совы, безмолвно мигающие звезды в невообразимой вышине и изредка звенела збруя на сонных лошадях. Жан сошёл по ступеням и нырнул под тень деревьев. Далеко заходить не хотел, судя по местности, лес был не маленьким. В таком и волки как пить дать водится могли, а переживать опыт свидания с ними Жану не хотелось. Даже несмотря на неоднократные встречи с титанами, Жан по прежнему боялся диких зверей. Особенно волков. Этими хищниками мать пугала его с детства. Сделав своё дело и наспех застегивая ширинку, Жан вдруг замер, прислушался. Голоса слышались из лесу, а на стволах деревьев то тут, то там мелькали отблески костра. Жан затаил дыхание, но слова из леса всё ещё витали в воздухе нечленораздельными звуками. Он подкрался ближе, различая очертания небольшой поляны, посреди которой полыхал огонь. — Первым делом, Эрвин, нужно организовать эвакуацию местных жителей, — женский голос звенел с явным раздражением. — Мало тебе жертв среди вояк, и цивильных положить захотел? Говорила Ханджи Зоэ. Недавно ее убрали с должности боевого офицера и назначили руководителем исследовательской группы, хотя она по прежнему была ценным солдатом в полку. Жан осторожно высунулся из-за ствола. Помимо Ханджи около костра должен был сидеть как минимум командующий, к которому она непосредственно обращалась, как максимум кто-то ещё из приближённого состава, или даже все вместе. Яркий свет пламени ослепил Жана, и он на миг едва не потерял равновесие, вцепившись длинными пальцами в шершавую кору. В воздухе витал едкий запах горящих еловых иголок, смешиваясь с треском хвороста. Жан слышал, как кто-то ритмично ломал ветки и бросал их в огонь. Пламя взмывало в ночное небо, выбрасывая снопы красно-золотых искр. — Густонаселенный город вроде Стохеса невозможно эвакуировать в столь короткие сроки. А предупредить Найла заранее мы не можем — без секретности весь план рухнет, — сказал усталым голосом Эрвин Смит. — Не будь подозреваемая в рядах полицейских ублюдков нам бы ничего не стоило объяснить Доку наличие Лже-Йегера, — капитан Леви Аккерман. — Понял бы он или нет, другой вопрос. — Командующий, я могу говорить? — Дэниель Риверс. Жан снова высунулся из-за дерева — голос сержанта подстегнул его любопытство. Вся компания сидела на бревнах вокруг костра: капитан — спиной к нему, напротив него — Ханджи. Командующий и сержант расположились так же, Жан видел их выразительные профили. Длинные тени плясали на стволах деревьев. — Слушаю, Риверс, — ответил Эрвин. Дэниель поднялась, подобрала с травы тонкую веточку и подошла к командующему. Присев на корточки, она начала чертить что-то на земле. — Взгляните, это Стохес. Она нарисовала вытянутый полукруг и подчеркнула его снизу прямой линией. — Корявенький Стохес, — заметил Леви. — Вот тут пролегает основной тракт, главная улица, процессия в сопровождении полицейских будет двигаться здесь, по прямой дороге к стене. Троица, что по плану должна будет завлечь Леонхарт в туннели отойдет недалёко, то есть эпицентр опасности в первые минуты будет здесь. Дэниель продолжала выводить контуры на черной влажной земле. Эрвин подался вперед — за ним последовали Леви и Ханджи. Жан не мог разглядеть выражение их глаз, но в позах и на лицах читался явный интерес. — Если мы вовремя сообщим полицейским, будет шанс, что они успеют разогнать людей по обе стороны ближе к стенам, подальше от места сражения. — Если Женская особь явит себя разрушений не избежать, — изрек Эрвин. — Поэтому нужен такой сигнал, которые услышат все горожане. Набат. Тревога. Уделом полицейских станет снижения уровня растущей паники среди мирного населения. Те, кто захотят выжить должны будут проявить сноровку, но нельзя ни в коем случае прибегать к помощи подземных укрытий, — вела дальше Дэниель. — Всё верно. Под весом титанов туннели могут обвалится в два счета, — согласился Эрвин. — Главное выманить людей из домов и заставить разойтись к стенам, — кивнула Дэниель. — Таким образом мы расчистим местность для боя, которого, как мне кажется, не избежать, и сведем количество жертв к минимуму. Она закончила чертить, бросила веточку в пламя, что сразу вспыхнуло, пожирая новое подношение, и оглядела собравшихся. — Понимаю, план не выглядит надежным, но в этой ситуации это все, что мы можем сделать, — произнесла Риверс с извиняющимся тоном. — Твое предположение разумно, оно имеет право на существование, — кивнул Эрвин. — Всё лучше, чем полное пренебрежение людьми, — колко заметила Ханджи. Капитан хотел что-то добавить, но Дэниель внезапно подняла руку, призывая всех к молчанию. Она по-прежнему сидела на корточках, но теперь её взгляд был устремлён прямо на Жана. — Я слышала шаги, — тихо произнесла она, не отрывая глаз от темноты. Ханджи хмурилась: её очки спасали от близорукости, но всё равно не позволяли нормально рассмотреть происходящее. Леви театрально вздохнул. — Эй, ты, отродье за моей спиной. Выходи, уже всё заметили, — утомленно проговорил он, не оборачиваясь. Скрываться больше не имело смысла. Жан неуверенно шагнул из-за тени большого дерева и опустил глаза, всем своим видом демонстрируя смирение. "Я раскаиваюсь, что подслушал ваши чрезвычайно секретные разговоры. Видите, как мне стыдно?" — Садись, раз пришёл, — дружелюбно отозвалась Ханджи, и Жан понял, что с обсуждением серьёзных тем они закончили. Его раскрытие послужило тому веской причиной. — Чай будешь? Дэниель вернулась на своё место на бревне, опустилась с таким видом, будто тело каждое мгновение сводило от сотни судорог. Увидев его растерянность, кивнула, мол, садись рядом. Жан тотчас воспользовался этим немым приглашением. — Да, пожалуйста, — с готовностью кивнул он. В горле пересохло, мысль о чае казалась настоящим спасением. Правда, присутствие командующего и капитана немного смущало. Невозмутимый взгляд серых глаз Дэниель остановился на Жане, и она спросила: — Выспался, рядовой? — Да. Спать и впрямь не хотелось, но бодрости от отдыха Жан не ощущал. Тело дрожало от холода, бока болели, шея затекла, плечи ныли. С благодарностью он принял из рук Ханджи раскалённую кружку с кипятком и сделал глоток. Кипяток едва ли можно было назвать чаем в привычном смысле слова. Вкус был почти неуловимым, как и редкие мгновения спокойствия в бурной жизни. Он не присутствовал по-настоящему, а был лишь поверхностной иллюзией, за которой скрывалась пустота. Пустая жизнь. Пустой вкус кипятка. Но разведчику не подобало жаловаться на такие мелкие невзгоды. — Могу я узнать почему мы остановились? — спросил Жан, обведя взглядом присутствующих. — У первой кареты сломалось колесо, — объяснила Ханджи. — Мы отправили четырёх ребят в ближайшую деревню за новым. Можно было подождать и до утра, но в Стохес нужно успеть строго в назначенное время, если мы не хотим, чтобы наш план сорвался. «Не «наш», госпожа. Ваш». — Я понял, спасибо, — Жан склонил голову в знак почтения. — И благодарю за чай. — Если устал, возвращайся в экипаж, колесо скоро починят, и мы продолжим путь, — сказала Дэниель, заметив, что Жан явно не чувствовал себя на своём месте. Командующий Эрвин и капитан Леви не произнесли ни слова с момента его появления. Это не могло не насторожить. — Хорошо, — с нескрываемым облегчением кивнул Жан, передавая пустую чашку обратно Ханджи и вставая с нагретого места. Его лицо полыхало от жара огня, взгляд на секунду задержался на глазах Дэниель. Умные серые глаза. Уникальные. Она не покраснела, хотя сидела на том же расстоянии от костра. Почему? Нарушено кровообращение? Или Дэниель Риверс — ледяная королева, несмотря на то что выглядит как человеческое воплощение пламени? — Как долго ты подслушивал разговор? — спросил напоследок капитан. Жан остановился в полоборота. — Хотите знать, много ли я услышал? — с непонятно откуда взявшейся дерзостью переспросил он. — Мне безразлично, сколько ты услышал. Просто держи язык за зубами, иначе мне придётся замарать руки и укоротить его, — голос капитана угрожал ничуть не меньше ножа, приставленного к горлу. Холодное, острое, как бритва, лезвие. Одно неверное движение — и ты труп, парень. — Не беспокойтесь, капитан, я ещё не настолько лишился рассудка. Голова на плечах имеется. — Насчёт головы — это поправимо. Но Риверс права, иди уже. Если посмеешь открыть рот где не следует, не сносить тебе головы. Жан кивнул и в последний раз посмотрел на командующего, на равнодушный, пустой взгляд мужчины, осознавая, что тот пропустил мимо ушей весь разговор с участием рядового Кирштейна. Эрвину было безразлично всё вокруг, в его голове строились мосты через бездны, а потом эти мосты рушились в пропасти, сгорая дотла. Человек внутри Эрвина Смита давно исчез, командующий полностью завладел его сущностью, вытеснив прежнюю личность. Или всё-таки две сущности слились в одну? Жан не знал, мог лишь строить догадки по дороге обратно в экипаж, бесконечно коря себя за проявленную дерзость. И с чего ему вздумалось храбриться перед капитаном? "Позоришься — позорься до конца", — эти слова были девизом по жизни Конни, а не его. Так какого черта он ведет себя как идиот? В лесу было холодно. Жан ощутил резкий контраст, пока шёл от костра до экипажа. Забравшись внутрь, он укутался в свой плащ, стараясь унять дрожь. Но как назло, именно в этот момент его охватила тревога — паника, словно тошнота, подступала к горлу. Его самый главный враг проявил себя во всей красе. Страх. Жан согнулся, опёрся локтями в колени и сжал руками виски. Парик — этот ужасный чёрный клок волос, нацепленный поверх его светло-каштановых, зачесанных и прилизанных, — хотелось содрать и выбросить куда подальше. Сердце билось как молот в груди, в горле, в ушах. Стены кареты, казалось, высасывали весь воздух. Жан потянулся к ближайшей двери и толкнул её. Холодный воздух ворвался внутрь, отрезвил, немного успокоил дыхание. Щёки пылали, а руки лихорадочно дрожали. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Жан подумал было о матери, но мысли о ней лишь усилили тревогу — как она там, чем живёт после потери дома в Тросте? Нет, нет, надо сосредоточиться на чём-то другом. Конни. Саша. Хорошо, вот это правильное русло. Сердце понемногу начинало входить в свой привычный ритм, и Жан постепенно успокаивался, вспоминая о друзьях. Интересно, какая бы была их реакция, узнай они, что такой эгоистичной натуре, как Жан, удаётся справляться с паническим страхом, бессовестно пользуясь их общими моментами радости. Кулинарное соревнование в Тросте, где он победил Сашу, благодаря маминому фирменному рецепту омлета. Соревнование, которое, казалось бы, должно было внести ещё больший разлад в их отношения, неожиданно положило начало крепкой дружбе. Вечера с Райнером и Бертольдом, проведённые за игрой в шахматы. Оба парня были отличными стратегами на шахматной доске, но и Жан им не уступал. Когда ставки касались ужина или добавки к нему, Жан никогда не подпускал Конни к партиям. При всём своём уважении к его умению играть, Жан не доверял другу, когда дело касалось логики. Вспоминая о чем-то приятном, Жан не мог не затронуть образ Микасы. Эта зыбкая идеализированная картина занимала особое место в его сознании, и как любой преданный поклонник, он очень гордился собственноручно возведённым алтарём. Любил его. Возвращался к нему в моменты невзгод и печалей, чтобы что? Жан понятия не имел. Эта девушка находилась не так далеко от него, он мог бы проведать её, просто взглянуть, хотя бы на мгновение. Мысль о том, чтобы увидеть Микасу зажглась в нём огоньком надежды, и он бы запросто пошёл у него на поводу, если бы не появление Риверс. Дэниель отворила дверцу экипажа и легко взобралась по ступенькам, освещая внутренний салон с помощью керосинки. — Колесо починили, с минуты на минуту мы отправляемся, — сообщила она. Жан смутился от этого прямого взгляда, опустил взор на дрожащие руки. Разочарование от того, что не успел исполнить задуманное перебило даже устойчивое паническое послевкусие. — Рядовой Кирштейн? — раздался голос Риверс. — Вы в порядке? — Более чем, — солгал Жан, поднимая на неё глаза. — Скажите, сто четвертый корпус, мои друзья, они ведь не остались в штабе, правда? Жан думал сыграть на эффекте внезапности, но Дэниель невозмутимо кивнула. — И об этом тоже, будьте добры, не распространяйтесь. Последствия вам известны. — Конечно, сержант. Экипаж тронулся через считанные минуты. Жан прилёг отдохнуть, до рассвета было ещё долго, а путь им предстоял неблизкий. Раскачиваясь на грани сна и реальности он вдруг почувствовал, как чьи-то заботливые руки накрывают его тёплым пледом. Одним, затем вторым сверху. Сержант Риверс проявила акт взаимной заботы, а может быть просто не хотела оставаться в долгу перед ним, кто знает. Она не поблагодарила его вслух, плевать. Жан уснул в тепле. Той холодной тревожной ночью это было единственным, что по-настоящему имело для него значение. Серьезные философские размышления стоило отложить до утра.

***

Стохес, полдень. Процессия разведотряда проехала под аркой в стене, прошла контроль на границе. Жан весьма удачно изображал из себя Эрена Йегера, пока тот вместе с Армином и Микасой улизнули в город. Искать Энни. Исполнять свою часть плана. Пройдя документальный контроль, разведчики ленивой вереницей потянулись по главной улице, ожидая того, что будет дальше. Жан сидел в экипаже, раздражённо поёрзывая. Маскировка душила: кожа головы под париком прела и зудела, воротник натирал шею, а форма казалась неудобно узкой. Рядом с ним невозмутимо сосредоточенная Дэниель Риверс. Её тонкие пальцы ловко поправляли воротник его рубашки, скрывая мелкие недочёты в его образе, мимолетно касаясь его шеи. — Должна признать, не так уж вы и похожи на Йегера, — пробормотала она, оценивающе сощурив лисьи глаза. — Даже с его прической. Жан недовольно хмыкнул. — Это его проблема, а не моя. Я родился на год раньше. Он пытался не смотреть на Дэниель слишком долго, чтобы не смущать её и не позорить себяно взгляд всё равно цеплялся за её точёные черты, за мягкий рыжий локон, выбившийся из низкого хвоста. Внезапно экипаж резко дёрнуло, колёса скрипнули, и лошади тревожно заржали. Дэниель удержала равновесие, не упала, но качнулась в сторону и повалилась на Жана. Он успел обвить руку вокруг её талии, прежде чем его затылок встретили поперечные балки кареты. — Прошу прощения, вы не ушиблись? — участливо спросила Дэниель, поднимаясь и испытывая неловкость за своё положение. Жан не мог скрыть той самодовольной улыбки, с которой промолвил: — Не волнуйтесь, сержант, я крепкий парень. Если бы Жана спросили какой момент за всё время поездки был самым приятным, он бы не задумываясь ответил: этот. При падении Дэниель уперлась ладонями ему в грудь, зажмурилась, когда экипаж тряхнуло. Прижимая девушку к себе Жан почувствовал тепло её тела даже сквозь ткань одежды. Это было изумительно, почти интимно, несмотря на боль в затылке и всю посредственность ситуации в целом. Ну, с кем не бывает, мало ли людей падают друг на другах в картех? Немало, Жан был уверен, но волнительные ощущения, которые у него вызвала близость Дэниель он запомнил надолго. Снаружи, со стороны боковых улиц, раздался грохот – тяжёлый, приглушённый, но определённо угрожающий. Жан сцепил зубы. — Чёрт… — процедил он. — Это не к добру. Дэниель, уже откинув занавеску, впилась взглядом в улицу. Ладонь её машинально легла на пояс, где обычно была рукоять клинка. — Началось, — объявила она с каким-то мрачным удовлетворением в голосе. Жан подумал, что знает причину этой интонации. Предположения командования оказались верны. Энни Леонхарт проявила себя. Было принято решение покинуть экипаж. Жан шагнул вслед за Дэниель, спрыгивая на пыльную мостовую. Громкие звуки на боковых улицах стихли теперь сопровождались криками испуганных людей, общая тревога лишь усилилась. Дэниель и Жан едва успели сделать несколько шагов, как путь им преградили несколько полицейских во всеоружии. — Стоять, ни с места! — резко бросил один из них. — Немедленно поднимите руки и... — Не двигаться, — перебила Дэниель, её голос был холодным и властным. Она указала на Жана кивком головы. — Этот солдат — моя прерогатива. Полицейские замерли, переглянувшись. В их глазах читалось замешательство: не каждый день сержанты разведотряда так уверенно берут командование в свои руки. Жан молчал, сохраняя серьёзное выражение лица, но сердце с каждой минутой билось быстрее. Он знал — любая лишняя эмоция может выдать его, но пока приказа раскрытия не поступала, он предпочитал действовать в соответствии с планом. Его взгляд одновременно со взглядом Риверс устремились дальше, к центру улицы. Там, среди напряжённого круга полицейских стоял Эрвин Смит — спокойный, несмотря на направленные на него клинки и мушкеты. Из экипажа невдалеке неспешно вышел капитан Леви. Его движения были ленивыми, как у хищника, которому лень показывать когти, но Жан знал — это лишь обманчивое впечатление. Как и перевязанная рука, как и хромота. Жан не сомневался, капитану больно. Но когда дело дойдет до битвы, он не станет щадить себя. Отринув гадкий характер капитана, Жан признавал его как самого лучшего солдата из всех, кого он когда-либо знал. Очень жаль, что капитан в силу травм не будет брать участия в предстоящем сражении. В воздухе повисло напряжение. Тонкий баланс между порядкои и хаосом, между контролем и вспышкой насилия. Жан сглотнул, крепче сжав кулаки. Новый грохот сломил все существующие грани, плотину прорвало. Река ужаса хлынула на Стохес. На расстоянии десятка метров от Эрвина Смита стоял начальник военной полиции, Найл Док. На вытянутом лице застыло напряжение, но он всё ещё владел собой. Жан заметил, что тот чуть прищурился, внимательно изучая каждого из них. Особенно задержался на Эрвине и... Дэниель? Из боковых улиц к начальнику полицейских прибежали его подчинённые. Их дыхание было сбитым, лица переполнены страхом. — В городе титан! — выкрикнул один из них, едва не спотыкаясь на ровном месте. Тишина повисла на мгновение, а затем взорвалась шумом. Жан увидел, как взгляд Найла вспыхнул яростью. Он резко повернулся к Эрвину, тот в одно мгновение стал главным подозреваемым. — Что это значит, Смит? — голос Найла был полон злости и подозрения. Жан почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Всё шло по плану — но в любой момент ситуация могла вырваться из-под контроля. Это пугало. Эрвин стоял неподвижно, выдерживая гневный взгляд Найла. Его лицо оставалось непроницаемым, только голубые глаза искрились сталью. — Это значит, что мы явились за Женской особью и устроили облаву в стенах этого города, — спокойно произнёс он. Воздух накалился до такой степени, что стало трудно дышать. Полицейские направили на разведчиков дула огнестрелов, признавая их как главную угрозу. Они готовы были беспрекословно подчинится и выстрелить, если бы поступил такой приказ свыше. Жан видел это в их глазах. Но они не двигались, а челюсть Найла несколько раз дернулась от гнева. — Ты что, с ума сошёл, Смит?! — процедил он. — Ты притащил титана прямо в Стохес?! — Нет, титан уже был в Стохесе. Мы лишь пришли, чтобы захватить её, — Эрвин говорил ровным голосом, но в нём слышалась железная уверенность. — Если мы позволим Женской особи уйти, человечество может лишиться важнейшей информации. — Да плевать мне на твою информацию, это же военное преступление! — рявкнул Найл, теряя терпение. Жан поежился от мысли, что этот разгневанный мужчина может прямо сейчас махнуть рукой и в разведчиков полетят пули. Но тут, не дожидаясь дальнейших споров, из-за спины Эрвина вперёд вышел Леви. Он заметно прихрамывал. Жан проследил за взглядом Дэниель, и хоть её лицо оставалось невозмутимым, серые глаза подернулись состраданием. — Не сотрясай зря воздух, Найл, — резкий неприятный голос Леви сочился презрением, как сердце, вырванное из груди, обильно изливается кровью. — Вместо того чтобы тратить время на крики, займись-ка лучше эвакуацией драгоценных мирных жителей. Или всё-таки хочешь подождать, пока титан размажет их и всех твоих людей по мостовой в одну кровавую кашу? Найл сжал кулаки, явно сдерживая желание выругаться по-черному. Жан интуитивно понимал, начальник полицейских борется с рвением арестовать сейчас же всех разведчиков, и в тоже время осознаёт, что если в городе оказался титан, они – единственные, кто могут с ним сладить. — Чёрт вас подери… — выдохнул он и, резко обернувшись, обратился ближайшим офицерам: — Срочно начать эвакуацию! Цивильным приказ двигаться к боковым стенам, по городу объявить боевую тревогу, оповестить всех! Полицейские рванулись выполнять приказ, а Эрвин чуть склонил голову, будто признавая этот маленький, но важный компромисс. — А с тобой, Смит, будет разговаривать трибунал, — процедил Найл. Снарядив один отряд для конвоя командующего, Найл Док позволил всем разведчикам и боеспособным солдатам начать операцию по задержанию Женской особи. Всё только начиналось. Дэниель наплевала на полицейских, двинулась к Эрвину. — Командующий, — голос Риверс был твёрдым, но в нём не было ни капли дерзости, лишь хладнокровная решимость. — Разрешите сейчас же вступить в бой. Эрвин задержал на ней взгляд. Ещё мгновение назад он спорил с Найлом, но теперь, как только перед ним стоял солдат с просьбой сражаться, он без колебаний кивнул. — Берите снаряжение. Действуйте по обстановке. Не теряя времени, Жан и Дэниель схватили предоставленные ящики с УПМ и клинками, тут же бросились обратно к экипажу. Жан лихорадочно застёгивал ремни, чувствуя, как холодный металл застежек прилегает к его телу. Дэниель натягивала снаряжение быстро, знала досконально, где что должно сидеть, и уже через несколько мгновений оба солдата были готовы к бою. Последним штрихом Жан сдернул с себя парик и бросил его в угол кареты, расстрепав свои волосы так, что они упали ему на лоб. — За мной, Кирштейн. По надобности переходим на привод, — бросила Риверс. Они выскочили из экипажа и рванули вглубь города. Толпа вокруг них была хаотичной, паника разгоралась, как лесной пожар. Люди кричали, пытались бежать, сбивали друг друга с ног. Жан едва увернулся от врезавшегося в него торговца, а Дэниель, напротив, уверенно проталкивалась вперёд, прокладывая себе путь. Грохот становился всё громче, Женская особь была уже совсем близко.

***

Взлетев над крышами красивых домов, Дэниель без труда различила вперед очертания тела Женской особи. Её белобрысая шевелюра отлично выделялась на фоне коричневой и красно-бордовой черепицы, но почему рядом с ней не видно Эрена? Неужели он не превратился? Худо дело, отпор титану может дать только другой титан. Или Аккерман. Но один ранен, а другой неопытен. Дэниель обернулась на Жана. — Умеешь работать в связке? — бросила она, не прекращая бежать по направлению к Женской особи. Жан попробовал уловить момент, когда сержант перешла с ним на «ты», но понял, что это не суть важно. Он не отставал от Дэниель, мчался следом, используя УПМ, чтобы преодолевать пропасти между крыш. — Маневрирование – мой профиль! — без лишней скромности ответил Жан. — Тогда готовься, — кивнула Дэниель, обнажая клинки и прыгая вниз, чтобы потом взмыть в высоту. Когда Жан и Дэниель приблизились к Женской особи, вокруг неё уже летали разведчики. Приказ был задерживать титана, но не вступать в прямое сражение, ибо Энни Леонхарт хорошо известно о принципе работы УПМ, ей ничего не стоит предугадывать следующие манёвры солдат, что делает её опасной противницей. На её стороне не только грубая физическая сила, но и интеллект. Где-то вдали, на высокой колокольне забил набат. Дэниель быстро оценила ситуацию. Разлом в центре улицы свидетельствовал об обвале подземных тунелей, она сразу заметила возле него Армина и заподозрила неладное. — Кирштейн! — Да, сержант, — парень возник совсем рядом. — Помоги мне добраться до Женской особи, и не медли, не рискуй почем зря, беги к Арлерту, помогай ему растормошить Йегера. Без его силы нам с этой тварью не сладить! Дэниель было хорошо известно про так называемый план «Б», предложенный Ханджи накануне. Она не сомневалась, майор со своим отрядом уже подготовили всё для исполнения этого запасного плана, но даже он не внушал уверенности. Для победы над Женской особью нужен титан Эрена. — Так точно! — с готовностью кивнула Жан. — Тогда вперёд. Они сорвались с крыши одновременно, двигаясь параллельно друг другу. Подлетая к Женской особи, Жан намеренно вырвался вперёд. Того требовал приём. Жан протянул Дэниель руку, она ухватилась за его запястье, он скрепил захватом её кисть и раскрутил девушку, отпуская, подбрасывая на ту высоту, которой не достичь самостоятельно. Дэниель ещё несколько раз крутнулась в воздухе, а затем замерла и пустила сверкнувшие в полуденном солнце гарпуны прямо в шею Женской особи. Механизм рванул её вперёд, и она исчезла с того места, где Жан видел её секунду назад. Замахнулась клинками, идя вразрез с приказом, собираясь атаковать Женскую особь, но не успела толком осознать случившееся, как та развернулась и схватила её мёртвой хваткой. Жан уже видел подобное несколько дней назад, в день вылазки за стены эта мразь хотела тем же способна сломать Райнера. Тому чудом удалось вырваться. Сможет ли Дэниель? «Мы живы благодаря взаимосвязи». Её слова всплыли в памяти, решая внутренний конфликт. Жан взлетел следом, набирая высоту. Совсем недавно она рискнула жизнью, спасая его. Будет неправильно бросить её сейчас, когда сами боги велят вмешаться. Приблизившись к Женской особи, Жан не стал целится в затылок, знал, что в любой удобный момент она может заслониться рукой или того хуже схватить его также, как Дэниель. Совершая опасный манёвр, он промелькнул прямо перед её глазами, рассекая клинками водянистые глаза, давая Дэниель воспользоваться минутным замешательством противницы. И она воспользовалась. Оба её клинка трещали от перенапряжения, когда она уперла их в противоположные стороны смыкающейся вокруг неё ладони. Места, где лезвия вошли в плоть Женской особи кровоточили, Дэниель чуть ли не стонала от натуги, не позволяя чудовищу раздавить себя. Она сглупила, решив напасть на титана, пренебрегла священным приказом, но что-то подсказывало ей, что Женская особь схватила бы её в любом случае. Даже если бы она безобидно кружила над ней в воздухе. По лбу стекал пот, волосы взмокли, прилипли к лицу и затылку, сдерживать силу титана становилось всё сложнее, и сложнее, но тут появившийся откуда ни возьмись Кирштейн спас ситуацию. Дэниель извернулась, массивные пальцы схлопнулись на месте, где только что было её тело, а сама она рванула вперёд по изгибу руки Женской особи, на ходу меняя лезвия затупишихся клинков. — Давай, каланча, поймай меня! — воскликнула она, спрыгнув с плеча титана и направившись дальше по улице. Эрен по всей видимости не спешил обращаться в титана, а это значит, что в силу вступал план «Б». Глаза Женской особи были повреждены, на восстановление требовалось время, но вот слух у неё был отличным, и конечно же, она последовала за Дэниель. Под ногами титана соброгалась земля, ломалась брусчатка. Иногда её заносило в стороны, она сбивала стены, сминала дома, как игрушечный домики. По ходу дела к Риверс присоединилось ещё несколько солдат. Не увидев среди них Кирштейна, она решила, что тот остался с Арлертом, приводить Йегера в чувства и мысленно пожелала ему удачи. — Отстаешь, дамочка, — усмехнулась Дэниель, оборачиваясь через плечо на бегущую за ней Женскую особь. — Глазки слезятся? Ну ничего, скоро пройдет, подлечим. Шевелись, уродина. Ты же так хотела меня убить, не упускай возможность, вот она я, лови, если кишка не тонка. Ещё тридцать метров, двадцать, десять, пять, один, Дэниель и все следующие за ней солдаты бросились врассыпную, преодолев опасный участок, но Женская особь, не подозревая о засаде, мчалась за ними, глядя вперёд невидящими глазами. Тысячи тросов с заточенными кольями пронзили её с двух противоположных сторон, останавливая уничтожительный бег. Она вздрогнула всем телом, и словно повисла на тросах, прежде чем рухнуть посреди мостовой. Её лежачее положение закрепили новой порцией колий. — Бинго! — завопила Ханджи, подскочив от радости. Дэниель присоединилась к ней и её отряду на крыше, восстанавливая дыхание и оглядывая труды исследовательской команды. Тросов было больше, чем во время задержания в лесу Гигантских деревьев, Дэниель мысленно похвалила товарищей за старение. — Моблит, Дэни, спускаемся, — скомандовала Ханджи. — Всем остальным во имя безопасности приказываю оставаться она крышах, и быть готовыми к нападению в любой момент. — Есть, майор! — послышалось со всех сторон. Ноги Дэниель уже ныли от нагрузки, но она без лишних слов и эмоций спрыгнула вниз, следом за Ханджи. Рядом с ней на мостовую опустился Моблит. — Будь хорошей девочкой, не дергайся, — проговорила Ханджи, подходя к Женской особи вплотную, заглядывая в её широко распахнутый глаз. — Ты же не хочешь, чтобы мы снова прокололи тебе эту очаровательную слизистую оболочку? А мы ведь можем. Разрезать тебя по частям, вынуть из этого огромного тела и пытать до помрачения сознания, пока не узнаем ответы на все интересующие нас вопросы. Понимаешь это? Вижу, понимаешь. А поэтому лежи смирно и тогда не придется тебя разделывать. Дэниель нахмурилась, заметив как сузился зрачок в глазу Женской особи. Она вся лежала распластаная посреди не очень широкой улицы, и дома стесняли её с двух сторон. Рассказы Ханджи определенно не радовали её, не обнадеживали, её взгляд метался из стороны в сторону, в поисках выхода. Когда он зацепился за Дэниель, та невольно схватилась за рукояти клинков. — Ханджи, — предупредительно начала она. — Что ещё? — недовольно проворчала учёная. — Берегитесь! — воскликнул Моблит, хватая Ханджи под руку и взлетая с ней обратно на крышу, в зону безопасной недосягаемости. Женская особь дернулась, Дэниель попятилась. Она шагала спиной вперёд по улице наблюдая как титан освобождает сначала одну руку, хватается ей за ближайший дом, с ужасающим кряхтением подтягивает себя дальше, разрывая связки и мышечные ткани. Кто-то сверху кричал о новом залпе колий, но его не последовало. Женская особь сделала ещё один рывок, встала на колено, выровнялась, подставила другую ногу и рванула опять к Дэниель, опять желая заполучить её, раздавить, убить. Та ринулась было в сторону, но Женская особь оказалась быстрее. Дэниель приготовилась защищаться снова, по старой схеме, надеясь, что в этот раз она тоже сработает, но вдруг её сбил удар. Порыв, чёрной молнией мелькнувший перед глазами, был сильным, стремительным, принадлежащим только одному человеку из всех, кого она знала. Аккерман. Открыв глаза, Дэниель поняла, что лежит на пологой черепице, а рядом с ней тяжело дышит Микаса. Девушка положила руку на плечо Дэниель, нахмурилась, но сказать ничего не успела. Недоуменную Женскую особь сбил с ног уже знакомый разведчикам титан. И удар его сопровождался воплем, от которого кровь стыла в жилах.