Ангел Преисподней

Дэни и Ханджи выехали из Гермины в четыре часа пополудни, когда солнце клонилось к закату. Ханджи, верхом на своей гнедой кобыле и Дэни на вороном Полуночнике двинулись по дороге на юг не спеша. Время от времени они останавливались, чтобы напоить лошадей у водоемов и пополнить запас воды в флягах на случай собственной жажды. — Считай, это такая милая конная прогулка в обществе лучшей из твоих опекунов, — весело сказала Ханджи, протирая стекольца очков, на которые брызнула дорожная грязь. — Теперь ты мой сослуживец, не забывай, — ответила Дэни, расчесывая пальцами гриву коня. В ту первую миссию, когда Дэни чуть не умерла, подвернув ногу во время падения, она уже почти поверила, что потеряла Полуночника навсегда. Но он вернулся в ту же ночь, прибежав в укромное место их ночлега в скалах. Дэни не стала скрывать, что обрадовалась его возвращению больше, чем собственному спасению. Мысль об утерянной лошади угнетала её весь вечер, проведённый у костра под уханье сов и треск хвороста. — Старший по званию сослуживец, — с напускной суровостью поправила Ханджи. — Не вижу покорности на твоем лице, солдат. — А что видишь? — Следы бессонных ночей, — ответила Ханджи, запрыгивая в седло. — Сколько часов ты спала в перерывах между дополнением своего реферата? Дэни уцепилась за седло, поставила ногу в стремя, вторую перебросила на другой бок коня и дернула за узду, поворачиваясь к собеседнице. — Часов? — вслух изумилась Дэни. — Будет славно, если там набралось от силы десять минут. Надеюсь ты планировала ускорить темп передвижения, потому что если мы продолжим тащится как черепахи, я гарантирую, что усну в седле, упаду и размозжу себе череп об эту дорогу. — Бесславная смерть, о такой песни слагать не станут, — прицокнула языком Ханджи и приударила пятками по бокам своей лошади, ускоряя её с ходьбы до расслабленной рыси. Леви вместе с Эреном, в сопровождении всего его отряда за исключением разве что Дэниель, отбыли на место назначения ещё три дня назад. Дэни задержалась в Гермине, чтобы спокойно окончить курсовую работу, Ханджи улаживала бумажные дела, помогая Эрвину. Он вернулся обратно, к стене Роза, вчерашним вечером, чтобы привести выживших кадетов к присяге. «Неужели ты думаешь, что после всего увиденного в Тросте они согласятся?» — не поверила Ханджи. «Безумцы найдутся в каждом поколении, даже в самом безнадежном. А самоубийц и без того хватает, так что этот год не станет исключением. В разведкорпусе всегда будут солдаты» — ответил ей Эрвин, трогаясь в путь. Ханджи не стала с ним спорить. Дэни смотрела на заходящее солнце, на деревья, что своими кронами образовали над дорогой настоящий зелёный коридор. Весенняя природа была в самом цвету, воздух напоен ароматами полевых трав и древесных цветов. Созерцания местности, далекой от скудных городских пейзажей, вносило приятное разнообразие в жизнь Дэни, что последние несколько дней была сосредоточена вокруг стола городской библиотеки. Её одолело чувство опустошения, как случалось всегда, стоило ей закончить серьёзную работу. Чтобы испытать заслуженное удовлетворение нужно было дождаться оценки из Академии, которые обычно запечатывались лично каким-то из директорских секретарей в конверты из плотной кремовой бумаги и отправлялись на адрес разведкорпуса, а оттуда уже посыльный приносил его и отдавал Дэни, лично в руки. Удовольствие от проделанного исследования Дэни тоже пока не испытывала, но пение птиц, ленивые лучи солнца, что скользили по листьям деревьев, её лицу, отражались в очках Ханджи, приносили в душу покой. Воссоединение с природой – занятие воистину удивительное, и Дэни отдавалась ему целиком и полностью, пока представлялась такая возможность. — Когда к штаб-квартире присоединится Моблит? — поинтересовалась Дэни, но не чтобы разбавить повисшую между ними тишину, а из искреннего любопытства. — О, как только, так сразу. Обещает отбыть из Гермины в воскресенье, а оно наступит через четыре дня, — пожала плечами Ханджи. — У него гибкий график. — И прогибается он под тебя, — усмехнулась Дэни. Ханджи не могла пропустить мимо ушей такой явный подкол и не стала этого делать. — Ты же сейчас не про график? — Не зря тебя называют самой умной женщиной в разведке, — ответила Дэни, раскачиваясь в седле. Их взгляды встретились. До этого они никогда не затрагивали данную тему хотя бы потому что Дэни была не из тех людей, кто лезет в чужую личную жизнь. Она в принципе была так сосредоточена на своих делах, что редко оглядывалась по сторонам и смотрела на окружающих. Хотя иногда это было полезным занятием, помогало отвлечься от собственных навязчивых мыслей, и вот в один из таких моментов Дэни вдруг заметила, что взаимоотношения Ханджи и Моблита потерпели некую метаморфозу. Практически незаметную, неуловимую, но каждый, кто посмотрел бы на них дольше десяти минут, сделал бы один и тот же вывод – они друг другу не безразличны. Теперь уже не как солдаты, и не как друзья, они были связаны стремлением, которое избрали сами. Оно не тяготило их, а давало отдушину. Дэни в сердцах радовалась, что хотя бы кто-то в эти нелегкие времена может находить время для благодатных чувств, но не представляла до чего больно жить с постонными мыслями о том, что в любой момент кого-нибудь из васможет не стать. — Мы не обязаны это обсуждать, я вижу, что ты не хочешь, — поспешила сказать Дэни. — Не в том дело, — сказала Ханджи. — Всю жизнь я искала человека, с которым бы не чувствовала постоянного осуждения, с которым могла бы быть собой, вести себя, не отдавая постоянного отчета своим действиям. Леви никогда не мог ужиться с моим характером, я тебе больше скажу. Если бы не его покойный друг, что зарекомендовал меня как хорошую возможность адаптироваться среди разведчиков, Леви никогда не отнесся бы ко мне серьёзно. Дэни слушала, не перебивая. — Сколько лет я не обращала внимание на Моблита. Вернее, обращала, конечно, он был моим верным помощником, – куда он, туда и я, – но не не верилось, будто он искренне заинтересован всем, чем я себя окружаю. Пока не поняла, что он действительно заинтересован. Что всё делает настолько хорошо оттого, что имеет ко всему честный подход. Любит свою работу также, как я её люблю. — Это вас объединяет? Трудоголизм? — подвела итоги Дэни. — Трудоголизм в научной сфере, — поправила Ханджи. Обе знали, что объединяет их нечто большее, но также понимали, что нет смысла об этом распространятся. Личное порой лучше оставить за закрытыми дверями без каких-либо вариантов оглашения. К штаб-квартире разведкорпуса Ханджи и Дэни прибыли уже глубокой ночью. Старая каменная усадьба была построена на поляне, расчищенной от леса много лет назад. Природа и время затянули раны, нанесенные человеческой рукой, трава проросла между плитами, древовидный плющ обвил крепостные стены, на башенках осыпалась глиняная черепица. Пройдя контроль у ночного дозора, путницы завели лошадей в конюшню, где уже несколько дней отдыхали другие животные. Дозорные обещали позаботится о лошадях, Дэни и Ханджи направились к остальным. — Душу дьяволу бы отдала сейчас за тарелку горячего грибного супа, — протянула Ханджи, её голос эхом отозвался в пустом каменном коридоре. Ночи под открытым небом были теплыми, но здесь, в могущественных стенах крепости стыл вековой холод. Он пробирал до костей. Дэни поежилась. — Я бы тоже не отказалась от горячего ужина. Ненавижу холод. Шли они долго, Дэни показалось, что уже должны были дойти, но их путь в темноте не думал заканчиваться. — Либо я неправильно оценила масштаб постройки, либо твои навигационные данные слегка устарели, — сказала она Ханджи после очередного поворота. — Ты когда последний раз здесь была? — Примерно за три года до твоего рождения, — ответила та. — Давненько. — А то. Остановившись перед массивными дверями, Ханджи передала Дэни лампу. — Подержи. Дэни догадывалась какое действие последует за этими словами, и оказалась права сразу по двум пунктам. Второй был убеждением в полной безнадежности желания Ханджи выбить ногой дверь, запертую изнутри на массивный засов. — Эй, придурь! Откройте! — воскликнула Ханджи, забив кулаками. Шорох, минута возни, приглушенная ругань. Кто-то отодвинул деревянный засов, и приоткрыл дверь, впуская заблудившихся. Гюнтер встретил вошедших приветственными кивками, Петра, помогавшая ему с дверью, ласково улыбнулась, обрадовавшись появлению других женщин в невыносимой мужской компании. — Вы задержались, — голос капитана Леви звучал ледянее, чем обычно. Дэни промолчала, ибо когда рядом находился человек, старший по званию, она автоматически теряла дар речи до того момента, пока вышепоставленная личность не обратиться непосредственно к ней. — Мы не спешили, — беспечно отмахнулась Ханджи. Дэни, оставив лампу на заколоченный ящик у двери, пошла следом за ней, сцепив руки в замок за спиной. Её излюбленная поза, что не нарушала этикет, добавляла уверенность осанке, расправляя плечи. Сплошные положительные стороны. Дэни думала, что была готова встретится с взглядом капитана, но ошиблась, оказавшись перед ним. До их прихода весь отряд пил чай, давно распрощавшись с ужином. Сделав последний глоток, Леви отставил чашку на стол и посмотрел на вошедших. «Усталость и бессоница измотали его», подумала Дэни, ощущая призрачное сочувствие. Даже сильнейшие имеют свои слабости. — Сэр, — вытянув руки со швам, Дэни слегка поклонилась, отдавая ему честь, как своему командиру. — Вольно, — скомандовал он. — Садитесь. Петра, отправляйся на кухню и скажи Элдо, чтобы приготовил две порции рагу, поджарил хлеб. Про чай тоже не забудьте. — Рагу? — усмехнулась Ханджи. — Охота удалась? — Эти леса стоят нетронутые, дичи здесь полно, — когда Петра, а за ней и Гюнтер, покинули обеденную комнату, Леви позволил себе откинуться на спинку стула и вальяжно закинуть ногу на ногу. — Мы также нашли овощные подвалы глубоко под землей, где до сих пор храниться лук, репа и картошка. Солонину в бочках трогать не стали, пусть те запасы остаются на черный день, себя прокормить у нас силенок хватит. В здешних реках полно рыбы и раков, на полянах растут ягоды. Если мы задержимся в этих местах подольше, то с голоду точно не помрем. — Хорошее место, — Ханджи вытянула под столом длинные ноги и немного сползла вниз. — От свежего воздуха меня клонит в сон. Дэни сидела с видом прилежной ученицы – идеально-спокойная, до жути невозмутимая. Если бы позади неё сейчас произошёл масштабный взрыв, она бы даже не моргнула. Воспитание в доме лорда с возрастом всё же окончательно взяло над ней верх, и единственная, кто мог заглядывать за кулисы занавеса под названием «сержант Дэниель Риверс» была Ханджи. В обществе Леви она сохраняла маску, изредка разбавляя нейтральное выражение лица какими-то незначительными эмоциями. Он не мог этого не чувствовать, – возможно поэтому изначально не хотел видеть её в рядах разведчиков? Но если так, Дэни совершенно не понимала логику его стремлений, ибо в последний год он стал настаивать на повышении Риверс, чтобы иметь все законные основания для её перевода в свой уже сформированный отряд. Дэни откровенно недоумевала, ибо после повышения в звании она планировала идти в отряд к Майку Захариасу сразу по нескольким причинам. Первое: он был её последним учителем, она много почерпнула из его знаний, и сработаться с ним на поле боя не составляло труда. Второе: принадлежность к отряду Майка, который не так давно потерпел огромные потери, означало бы доказать свою компетентность и независимость. Рядовые солдаты пускали про неё мерзкие слухи, подтверждающие все те способы, благодаря которым Дэни попала в войско. Будто это была такая большая привелегия – стать кормом для титанов. Лишь у одного хватило смелости высказать ей всё в лицо. Дэни отлично помнила, как выслушала все оскорбления, вздохнула, развернулась, и ушла. С её точки зрения не было смысла раздувать конфликт, оправдываться, приводить аргументы своей непричастности ко всем низостям, что на неё вешали другие люди. Дэни имела четкое представление о своих врагах, и знала, что они не носят форму разведкорпуса. Кулаками же ничего, к сожалению, не докажешь. Она могла бы ударить того парня, могла бы ввязаться в драку, но уважать больше её бы от этого не стали. Дэни планировала доказать свою способность иным способом, и пойти под командование Майка было прекрасной возможностью начать свой собственный путь. Вместо этого одним чудесным солнечным утром она узнала, что документы о её переводе в отряд Леви Аккермана были подписаны командующим Смитом. С королевским оттиском внизу бумаги спорить было бесполезно, Дэни покорилась судьбе. Видимо, расстаться с капитаном ей не удастся до конца жизни. — Риверс, ты закончила свою курсовую работу? — спросил Леви. — Да, капитан. Он сидел во главе стола, и Дэни специально отсела подальше, предоставив Ханджи возможность быть по левую руку от него. Дэни прекрасно понимала, что капитан плевал с высокой колокольни на все её курсовые работы вместе взятые – ему просто нужен был повод с ней заговорить. — Как тебе этот домик, кстати говоря? — поинтересовалась Ханджи, видимо желая поддержать Леви в его стремлении разговорить Дэни. — Твоя благородная голубая кровь чувствует родственное притяжение к этой величественной архитектуре? — Если позволите говорить, мой благородный нос чувствует только отвратительный запах плесени и старости, который, к сожалению, пропитал все это здание, — Дэни могла бы поморщится, выдать своё искреннее ощущение, но вместо этого учтиво улыбнулась одними кончиками губ. Ханджи от её мимики передернуло. — Да простят меня великие боги, но когда ты так улыбаешься меня жуть берёт, — сообщила она. — Прошу прощения, — машинально произнесла Дэни. — Да перестань ты манерничать, — не выдержала Ханджи. — По крайней мере, когда мы втроём. Мы же почти что семья, а ты превращаешься в льдышку, стоит... — Стоит капитану Аккерману появится в поле моего зрения? — закончила Дэни. — Вы правы, майор. Наши межличностные отношения никак не касаются профессиональных, а находясь здесь, в соответствующей форме и негласном присутствии остальных товарищей мы обязаны поддерживать сугубо рабочую обстановку. Если не с вами, так хотя бы с капитаном. Разве я не права? Ханджи устало опустила голову на руки, уперев локти в стол. «Безнадёжно!» – хотелось крикнуть ей. Дэни сидела по прежнему ровно, сложив руки на коленях и слегка повернув голову. Свет ламп отбрасывал зыбкие тени на её бледное лицо, рыжие волосы отливали металлическим блеском, а глаза смотрели в тихом ожидании ответа. — Ты права, Риверс, — произнёс Леви. Знал, что жёсткое соблюдение субординации – единственный способом спасения для её репутации. Быть безупречной в глазах других людей для неё важнее всего, но не потому что она хотела добится любви окружающих. Нет, совсем не поэтому. Чем больше Дэни старалась превзойти себя, тем больше сталкивалась со всяческим проявлением негатива в свою сторону. Она намеревалась стать идеальной, чтобы никто не смог к ней придраться, чтобы никто не смел предъявлять ей претензии. Дэни не хвасталась своими знаниями, почти никогда не козыряла ими, даже в подходящих ситуациях, но Леви видел, как порой её тешит мысль о интеллектуальном превосходстве, в котором она уступает только Ханджи и Эрвину. Дэни не любила, когда её привселюдно хвалили, но ей доставляло удовольствие осознание своей исключительности. Скрытое самодовольство неизбежно отталкивало от неё людей. Леви думал, что она догадывалась об этом, но все равно не принимала никаких мер, чтобы исправить ситуацию. Мнение окружающих о ней постепенно теряло для неё всякую ценность. Петра и Гюнтер принесли рагу, ломти горячего хлеба с хрустящей корочкой и прибывшие с аппетитом принялись за еду. После плотного ужина, что окончился травяным чаем и десертом в виде лесных ягод, облитых соусом из дикого мёда, который умяли в нескольких минут с оставшимися кусками хлеба, полагалась баня. Первыми шли женщины, так как они были в меньшинстве. Зайдя в жарко натопленную парилку, Дэни стянула с себя простыню, что до этого скрывала абсолютную наготу, и залезла на верхнюю ступень, растянувшись там на спине. Ровная твердая поверхность сначала доставляла легкий дискомфорт, но вскоре тело расслабилось под воздействием тепла и пара. От запаха эфирных масел стали слипаться глаза. «Терморегуляция моего тела была нарушена после травмирующего сожжения матки... Поэтому я плохо переношу холод и люблю понежится в тепле». Будь её воля, она бы и спала в бане. — Так где, говоришь, разместили Йегера? — спросила Ханджи. Войдя в баню она оставила очки на входе, и сейчас её видение ограничилось оранжевым пятном лампы под глиняным потолком, что отбрасывал жёлтый свет на все предметы, включая печь, бочки с водой, и дубовые веники. — В подвале, как и было указано в протоколе, — ответила Петра, тяжело дыша. Она к высоким температурам относилась с большой чувствительностью, и в восторге от такого жара точно не была. — Бедный парень, из одного подвала переместился в другой. Более мрачный. — И вонючий, — добавила Петра. — Мы пытались его проветрить, но легче надушить дохлого скунса, чем пустить туда поток свежего воздуха. — Поэтому мой отец никогда покупал старые дома, — сказала вдруг Дэни. — Предпочитал брать пустые участки земли, а если там стоял дом прежних хозяев, то он возводил новый. Иногда даже сам брал кирку в руки и делал первый удар, разрушая старое творение. Всю оставшуюся работу доделывали наёмные рабочие. Петра и Ханджи замолкли, удивленные. Позврослев, Дэни редко находилась в разговорчивом настроении. — Да, отец ненавидел запах старых домов, потому что чаще всего он оказывался сильнее его собственного. Дэни повернула голову к женщинам. Между ними не было стеснения, они сидели нагишом на две ступени ниже Дэни, где воздух был попрохладнее и внимательно слушали её. Дэни шумно выдохнула. — Может, поддать пару? Капли пота блестели, стекая по полупрозрачной розовой коже. С годами она становилась всё чувствительнее, теперь синяки и царапины появлялись будто из ниоткуда и нужно было выждать очень долгое время прежде чем они заживали окончательно. Дэни знала, что это один из признаков её хронической болезни, которая с каждым днем все ближе подталкивает её к пропасти. А там что? А там смерть. — Извиняюсь, но буду вам очень признательна, если продолжите кипятится здесь без меня, я уже не выдерживаю, — сообщила Петра, вставая со своего места и направляясь к бочкам с водой, чтобы обмыть пот. — Что, даже до веников не дотерпишь? — изогнула бровь Ханджи. — Обойдусь как-нибудь, — сказала Петра, выливая на себя ковш ледяной воды. — Как знаешь, — пожала плечами Ханджи. — Нам с Дэни больше достанется. Дэни усмехнулась. При таком тусклом освещении, да еще и без очков Ханджи видела хуже новорожденного котёнка. Дэни провела тыльной стороной ладони по лбу, стирая пот. Печи топились действительно на славу, и только их огненный жар заставлял её щеки гореть. Волосы красными прядями прилипли к упругой груди, Дэни убрала их за спину и взглянула на Ханджи. — Ты не обязана сидеть здесь и жарится со мной, — сказала она на всякий случай. — Ты так говоришь, как будто я не главная поклонница свободного времяпрепровождения при экстремально-высоких температурах, — произнесла Ханджи, по привычке потирая переносицу, на которой сейчас не было очков. — Одна эта формулировка говорит сама за себя, — промолвила Дэни, лениво укладываясь на бок. — Ты можешь уйти в любой момент. — Я не хочу, — протянула Ханджи, поворачивая к ней голову и силясь рассмотреть черты её лица. — Ладно, уговаривать не стану. Вдвоем лучше, чем одной, но только если со мной ты. Других бы я не вынесла, — прошептала Дэни, прикрывая глаза. — Другие бы не вынесли меня, — тихо рассмеялась Ханджи. — И это тоже. Дэни слушала треск дров в печи, считывала каждый вдох и выдох Ханджи. Её слух был исключительным, она нашла ему достойное применение в своём разведотряде, но сейчас её мысли невольно уносились в детство. Давно это было – когда летом отец снаряжал экипаж и отправлял их с Фионой на загородную дачу к югу от столицы. В обществе считалось показателем хорошего финансового благосостояния иметь участок земли в тех местах, и как только строительство особняка было окончено, Оливер повёз туда своих дочерей. Дом с трёх сторон обступали могучие деревья, а впереди него сверкало озеро. Достаточно глубокое и холодное. Там Дэни научилась плавать. Оливер никогда особенно не задерживался в своей загородной резиденции, приезжал изредка, даже не на каждые выходные. Девочки были предоставлены заботам Эллен Хоуп – няни, которую Дэни с детства называла Нелли, – и другой прислуге. Но если говорить откровенно, то Эллен никогда не могла угнаться за своими подопечными. Несмотря на свою молодость, она была девушкой болезненной. Повитуха повредила её ещё при родах, и бедная девочка родилась калекой. Дэни никогда не замечала изъянов во внешности любимой няни, но Фиона в моменты исключительной злости любила бросить в Эллен какое-то язвительное замечание, если та отказывалась поступать как хотела маленькая госпожа. Эллен, надо отдать ей должное, все злые шутки старшей дочери Эджертона сносила безропотно, терпеливо. Дэни никогда не видела её слез. Хрупкая девушка, всегда ходила с костылём, порой не могла сама заплести свои волосы из-за искривлённой спины, но никогда не плакала и не роптала на судьбу. Была очень умной. Именно поэтому лорд Эджертон взял её на должность гувернантки. Хотя и с обязанностями няни она справлялась превосходно. Днём. Фиа, зная, что Эллен принимает специальные обезболивающие препараты для сна, будила Дэни среди ночи и тащила её «искать незабываемые приключения». Одно из таких Дэни правда не могла забыть до сих пор. В ту ночь Фиона захотела поплавать на лодке. Сама стащила плоскодонку на воду, установила вёсла. Дэни поневоле пришлось присоединиться, выслушивая укоры о своей бесполезности. Фиона села за весла, лодка сначала поползла по воде неуверенными рывками, но после траектория её движения выровнялась, и Дэни даже начала наслаждаться этой запретной прогулкой, несмотря на холод, идущий от воды. Наслаждалась до тех пор, пока не оказалась там, в воде, мокрая и беспомощная. Длинная ночнушка облепила тело, стесняя движения, холод стискивал грудь. Дэни хватала ртом воздух, а чьи-то невидимые руки утаскивали её на глубину. Где-то вверху, голосом жестокого божества смеялась старшая сестра. — Вот умора, Дэн, ты выглядишь ужаснее обычного! Дэни попыталась схватиться руками за борт лодки, но Фиа ударила веслом и мокрые ладони соскользнули сами собой. — Так не честно, Дэн. Тебе нужно доплыть до берега! Если сестра сказала, что нужно, значит Дэни будет плыть. Даже если она понятия не имеет, как это делать. Сколько ей было? Восемь? Девять? Нет, меньше. Семь. Фионе как раз накануне исполнилось четырнадцать, она уже считалась девушкой и готовилась выступить на балу дебютанток. Её слово было для Дэни неоспоримым авторитетом, поэтому она, конечно же, послушалась. — Плыви туда, — сказала Фиа, указывая рукой на тот берег, с которого они отплыли. Дэни поплыла. Барахтаясь, захлебываясь. В какие-то моменты вода накрывала её с головой, Дэни казалось, что она умирает от нехватки воздуха, но потом она всплывала и снова плыла. Сзади послышался негромкий всплеск. Фиа, заливисто смеясь, вынырнула совсем рядом. — Цепляйся, доходяга, — фыркнула она, позволяя Дэни обхватить её за плечи. Остаток пути Дэни преодолела держась за сестру и бездумно молотя ногами по воде. Вряд ли она сильно помогла, но если ничего не делать в обществе Фионы можно нарваться на неприятности. Этого Дэни хотелось меньше всего. Из воспоминаний её вырвал стук в дверь. — Эй, вы обе. Живы там? Капитан Леви. — Да, — одновременно отозвались Ханджи и Дэни. Привычка реагировать в одну секунду одинаково у них сохранилась со времен совместной жизни в Тросте. Дэни приподнялась на локтях, машинально прикрыла рукой грудь. Женщины не вызывали у неё никаких посторонних мыслей, но вот один голос капитана заставил разом вспомнить о наготе. Их разделяла дверь. А что если он войдет? Что если увидит меня? Кровь ударила в лицо, ярче покраснели даже кончики ушей. — Тогда выходите скорее, — приказал Леви. — Мужчины, и я в их числе, планировали покончить с водными процедурами до полуночи. — Мало ли, что вы там планировали, — хмыкнула Ханджи. — Я всё слышу, четырехглазая, — мрачно отозвался из-за двери капитан. — И в моей власти сейчас два твоих глаза, так что слезай с нагретого местечка поскорее. — Брать в заложники очки нечестно! — возмутилась Ханджи. — Мы выйдем через пару минут, сэр, — перебила её Дэни, спускаясь к бочкам с водой. Секунда тишины. — Хорошо. Переодевшись в банные халаты, которые лежали в шкафах штаб-квартиры очень много лет, Дэни под руку с Ханджи вышла из бани. Леви до сих пор был там в сопровождении Оруо Бозарда. Взяв руку Ханджи, он перевернул её тыльной стороной вниз и положил на ладонь очки. — Надень. Ханджи нацепила их со скоростью света. — О, никогда не думала, что скажу это, но спасибо тебе, доброй души человек. Надо признаться, я уже привыкла видеть Дэни как красно-белое пятно, но сквозь линзы на неё смотреть гораздо приятнее. «Да уж» — подумал Леви. Его взгляд скользнул по разгоряченным щекам Дэни, по ореолу растрепанных волос. Задержался на слегка приоткрытых губах, а затем устремился прямо в глаза. — Ступайте обе наверх, в свои комнаты. Петра ждет вас, чтобы проводить. О делах поговорим завтра. Лучше этой фразы могло звучать только объявление о скорой получке. Дэни радовалась мысли об окончании этого дня. Простыни, по словам Петры, проветривались с первого дня и у лучшего военного отряда, который с лёгкой руки капитана Леви превращался в команду непревзойденных уборщиков, получилось изгнать из материи запах сырости. Скинув с себя халат, Дэни натянула кофту с широким овальным вырезом, запрыгнула в свободные штаны. Предварительно захватив из кухни кружку воды, Дэни запила вечернюю капсулу. Расчесала спутанные волосы, выглянула из окна. Из таких каменных крепостей на луну смотрели томные красавицы, заточенные там в ожидании своего принца. Дэни ненавидела каждую из них. Она всегда представляла себя на их месте, и думала, что быстрее бы нашла способ оседлать огнедышащего дракона, чем ждать унизительного избавления. Окна её спальни выходили как раз на западную часть. На ту сторону двора, где размещалась в некоем отдалении от основного строения, баня. Дэни пора было бы уже отойти от окна, сделать расслабляющую разминку и ложится спать, но что-то не позволяло ей двинутся. Она ждала, чтобы в последний раз увидеть его. Но первым вышел не Леви, а Эрен. Металлические наручники с него временно сняли, но вместо этого повязали на запястья несколько узлов толстой веревки. Леви толкнул парня в спину, а затем крепко схватил за локоть и повел к усадьбе. «Обратно в подвал» — подумала Дэни, но без тени сочувствия к Эрену. Не до того было. Её глаза впились в Леви, в то, как небрежно был затянут пояс банного халата, открывающий полоску бледной кожи, рельеф мыщц. Непривычно было видеть капитана не в форме, когда вместо солдатских сапог на нём сандалии, волосы мокрыми прядями спадают на лоб и можно вдоволь любоваться его естественностью. Леви остановился, развернулся, обращаясь к Гюнтеру, и Дэни враз почувствовала себя преступницей. Резко шарахнулась от окна, задев ногой одинокий стул у пустого стола. Он дернулся с неприятным скрипом, и Дэни готова была поклясться, что кто-то из мужчин обязательно его услышал. Хорошо, что её не увидели. Щеки заалели вновь. Поделом. На воре и шапка горит. Пристыдив саму себя, Дэни забралась под одеяло, затихла и уснула.

***

Жан ненавидел себя. Знал, что поступил правильно, но всё равно ненавидел, потому что это была правильность не в его духе, а в духе Эрена Йегера. Эрвин Смит, главнокомандующий, дал ему выбор. Останься или уйди. Останься, положи свою жизнь, свои мечты, свою волю ради неясного будущего. Или уйди, сохранив всё, как есть. В глубине души Жан понимал, что уже ничего не будет как прежде. Не после ужасов Троста, встречи с той разведчицей, не после смерти Марко и погребальных костров. Что-то изменилось и надломалось в нём самом. Он не мог сдержать слез, пока главнокомандующий зачитывал присягу. «Что я делаю? Где моя жажда жизни? Я должен бежать, должен спасти себя!» — но Жан стоял неподвижно. Кулак правой руки дрожал на вздымающейся груди. Мир плыл перед глазами, а в голове звучали слова клятвы. «Клянусь... Я клянусь» — шептал он вместе со теми немногими безумцами, кто остался стоять на построении. Впереди маячили силуэты Армина и Микасы. Где-то слева были Имир и Криста. Позади возвышались Райнер и Бертольд. Жан долго не мог сосредоточиться, чтобы рассмотреть Энни в полумраке, а когда всё-таки огляделся, то понял, что её среди оставшихся нет. Она была умнее их всех. Она присягала военной полиции. — Подтверждаете ли вы, что готовы отдать свои сердца за будущее человечества? — вопросил с возвышения голос Эрвина Смита. — Да! — в один голос ответили присутсвующие, разом переступив грань от «кадета» до «разведчика». Остались формальности. Жану пришлось отойти в сторону и долго дышать свежим воздухом, чтобы вернуть власть рукам. Может сказать секретарям, что он ошибся, задержавшись на построении? Может он не мог двинуться из-за судороги? Это хорошее оправдание? Нет, Кирштейн, так дела не делаются. Все видели, как ты пищал в такт главнокомандующему, словесно подверждая готовность отдать своё сердце. Если сейчас ты струсишь, позору не оберешься до конца жизни. Ты сделал выбор. Иди до конца. — Рядовой! — позвала его секретарша. — Заполните форму, вы у меня на очереди последний. Как? Жан удивился. Неужели он так долго метался из стороны в сторону, что все уже закончили заполнять документы? В качестве примера ему подсунули образец Конни, и Жан почувствовал себя намного лучше, увидев, как скачет почерк товарища. Прекрасно. Значит он не один в штаны наложил. Сжимая перо холодными пальцами, Жан поставил свой росчерк и отдал документ секретарше. Сердце его болезненно сжалось. Как же он сообщит матери обо всём? Придурок! За последние дни в его голову пришло так много мыслей, и всё же он ни разу не подумал о ней. Как на ней отразится его импульсивное решение записаться в ряды разведотряда? Жан так боялся её подвести. Разочаровал он её, наверняка, давно, но чтобы сделать такую подлость... Что уж говорить, Жан сам от себя такого не ожидал. А по поводу формулировки письма, нужно посоветоваться с Конни. Его родители тоже ожидали, что в следующие отпускные к ним приедет солдат гарнизона, а судя по выбору карьерного направления с большей вероятностью к ним приедет кучка обглоданных костей. В лучшем случае. Жан вздрогнул, осознавая, что его матушка теперь тоже может получить подобный подарок. Это её убьёт... — Да за что мне все это? Боги, почему я согласился? Почему просто взял и не ушёл, как все нормальные люди? В какой момент моя жизнь свернула не туда?! — завопил Жан, останавливаясь посреди луга. — Куда делись мои чертовы мозги, почему я стал похож на смертника?! — Эй, — прикрикнула на него Имир, выходя из темноты. Её пальцы туго затягивали пояс штанов. — Чего разорался так? Жан подскочил на месте. Страшная женщина эта Имир. Жан всегда инстинктивно её побаивался и сочувствовал Райнеру. Весь кадетский корпус знал о его нежнейших чувствах к Кристе, но обыграть такую соперницу как Имир не под силу даже самому популярному парню в учебке. Жан не был уверен, что всего его природного обаяния хватит, чтобы противостоять притягательности Имир, и радовался, что Криста не его типаж девушек. Хотя моментами он ей умилялся. — Ты здесь чего забыла, веснушчатая? — вопросом на вопрос ответил он, успокаиваясь после испуга. Фамилия у Имир в документах не значилась, поэтому все кому не лень называли её Веснушками. Имир Веснушки. Слишком мило для девушки такого телосложения и характера, но привыкнуть оказалось несложно. Наверняка к её прозвищу руку приложила Криста, чувствуется её розово-цветочное влияние. — Отлить вышла, — буркнула Имир, закладывая руки в карманы. — Не думала, что идиоту вроде тебя придет в голову мысль поорать среди поля в небеса. — Ты ведь тоже присягнула разведкорпусу, тогда какого черта спокойная ходишь? — недоумевал Жан. — А смысл психовать? Вот всегда она такая. Слишком расслабленная, слишком беспечная. Жан не мог её понять, но однозначно завидовал этому бесподобному умению сохранять самообладание. — Ты ведь сегодня не ужинал? — спросила Имир. — Разведчики угощают. Грех не пожрать, раз теперь мы сражаемся вместе с ними на одной стороне. Может с набитым ртом и желудком ты будешь поспокойнее. Если б эта женщина только знала, как Жану вновь захотелось поорать. От абсурдности или безысходности, непонятно. Он решил, что вне зависимости от ситуации, людям иногда просто нужно таким образом выпустить пар.

***

— Тяжёлый был день, — невзначай бросил Леви. — Да, сэр, — отозвалась Дэни. Они ехали верхом, Леви впереди, Дэни чуть поодаль, отставая на несколько метров. В повозке позади трясся Эрен, измученный испытаниями, Петра поддерживала его состояние с помощью компрессов. Ханджи не унималась с расспросами, а когда Моблит посмел вставить ей замечание в духе «Йегеру даже дышать трудно, не то что отвечать», она отослала его в конец колонны. Леви подозвал к себе Гюнтера и Оруо, а Дэниель, чтобы не мешать им, отвела Полуночника в сторону и подождала, пока повозка проедет вперед, чтобы поравнятся с Моблитом. Как для человека, которого только что отослали куда подальше, он выглядел довольно-таки жизнерадостным. — Ты выглядишь усталой, — с доброй улыбкой проговорил он, глядя на Дэни. — Я немного утомилась, защищая Йегера от своих товарищей по отряду, — вымучено усмехнулась та. — Вот что значит, работать с профессионалами. Сегодня Эрена засунули в глубокий колодец, чтобы проконтролировать процесс обращения человека в титана. Подготовились. Пустили сигнальную ракету. Но никакого обращения не последовало. Когда Дэни, Леви и Ханджи с опаской заглянули в колодец, то увидили лишь большие испуганные глаза, окровавленный рот и руку с множественными следами от зубов. «Не выходит... Не получается» — шептал Эрен тихо. Эхо отбивалось от стенок колодца. Дэни и Леви посмотрели на Ханджи. Она нахмурилась. «Вытаскивайте его оттуда» — таков был её приказ. За обеденным чаепитием, перекусив сэндвичами, Дэни отошла вслед за Леви. Он спросил её, что она думает по поводу происходящего. Дэни поднесла чашку с губам, сделала глоток, задумалась. Но не успела открыть рот, чтобы высказать назревшую мысль, как со спины прогремел громовой раскат, вспышка молнии озарила всё вокруг, а ударная волна чуть не сбила с ног. Могла ли Дэни вообразить, что её синхронизация с капитаном дойдет до такого уровня, что в моменте они одновременно поперхнутся чаем? Конечно не могла. Но воображение тут было не при чём, сегодня ситуацией всецело властвовала реальность. И именно реальность принудила Дэни обнажить клинки, вставая на защиту Эрена, что застрял в недоразвитом теле титана, пытаясь отодрать свою руку. Её боевые товарищи, наученные многолетним горьким опытом были готовы растерзать мальчишку. Удерживал их от этого только приказ Леви и мечи Дэниель. Последнее вообще не имело никакой силы без первого, так что Дэни чувствовала себя максимально нелепо в данной ситуации, столкнувшись с осуждающими взглядами солдат, что не единожды прикрывали её спину. — Хвала небесам, всё завершилось благополучно, — сказал Моблит. Когда подоспели они с Ханджи ситуация окончательно разрешилась, и Дэни спрятала клинки обратно в ножны. — Благодаря вашему появлению, не иначе, — кивнула она. — А как ты сама считаешь, Эрен опасен? — поинтересовался Моблит. — Он очень громкий, эмоциональный, чувствительный. Подросток в самом ярком проявлении этого слова, и он больше меня раздражает, нежели пугает, — вздохнула Дэни. — А еще мне его жаль. Никто не заслуживает такую судьбу. «Экспериментами дело не окончится» — подумала Дэни. «Его удивительная способность сломала ему жизнь. В будущем всё станет только хуже, о нормальной ординарности Эрен Йегер забудет навсегда». — Он неплохой парень, — согласился Моблит. — По крайней мере уж точно не демон, каким его пытались выставить полицейские. — Да, — сказала Дэни, чувствуя напряжение в воздухе оттого, что Моблит решил сменить тему. Он продолжает говорить об Эрене, делая своеобразный манёвр, чтобы застать её врасплох. Но она решила бить наопережение. — В чем дело? — Ты про что? — удивился Моблит. — Твои глаза, — Дэни ткнула двумя растопыренными пальцами на свои, а затем перевела на его. — Они не лгут. Ты хочешь что-то мне сказать. — Я не знаю, какие слова подобрать для этого, — признался Моблит. — Тема щекотливая. Дэни поерзала в седле, почувствовав неясную тревогу. Что это за тема такая щекотливая? Она уже пожалела, что спросила, нужно было продолжать строить из себя дурочку, пока её из неё не сделал Моблит. А он собирался. Таким заискивающим тоном говорят с малыми детьми, Дэни нахмурилась. Она уважала чужой жизненный опыт, но разговоры, в которой ей давали советы с высоты прожитых лет вызывали лишь раздражение, ни капли благодарности. — Понимаешь, в твоем возрасте очень легко совершить ошибку. Тебе едва исполнилось восемнадцать, и на твои плечи взвалилось немало всего... — На мою долю выпало несчастий достаточно, но не больше, чем я смогла бы вынести, — перебила Дэни. — Да и по сравнению с вами всеми, то, что было в моем детстве вообще нельзя считать потрясением. — Тем не менее, ты рано лишилась родительской опеки, — продолжал Моблит, явно нервничая. — Это могло сказаться на твоём восприятии мира, но я хочу тебе сказать одно. Считай это дружеским советом. Не стоит заводить отношения с мужчинами, что старше тебя. Ничем хорошим это не закончится. Дэни словно кипятком облили. На мгновение она онемела от услышанного, а потом вся кожа зашлась невыносимым зудом, Дэни передернуло. — Особенно нехорошо, когда мужчина старше тебя не только по возрасту, но и по званию, это может влечь за собой целый ряд проблем, — продолжал Моблит. — Остановись, это невыносимо, — взмолилась Дэни. Западный ветер, который всю дорогу дул им в спину, стал вдруг слишком холодным. УПМ чересчур оттягивало правую сторону, поясница ныла тянущей болью. Волосы липли к обкусаным губам, пыль летела в глаза. В один момент будто целый мир ополчился против неё. — Я переживаю за тебя, Дэни, ты же мне как младшая сестра, — Моблит старался говорить как можно мягче. — Я знал тебя ребенком. — Мне было четырнадцать, — отказала Дэни. — Поэтому ты и была ребёнком, маленькой девочкой, — улыбнулся Моблит. — И в моих глазах ты до сих пор ею осталась, даже несмотря на все твои навыки, на новую прическу и довольно высокий рост. Ты все ещё девочка. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за взрослых мужчин. Оставь их взрослым женщинам, они-то на них управу найдут, поверь. — Моблит, ты ведь на капитана намекаешь? — прямо спросила Дэни. — Да, — честно ответил тот. — Не то, чтобы твоя симпатия к нему была чем-то удивительным, у него много поклонниц среди самых разных женщин. Однажды ему писала молодая герцогиня, но он её отвергнул, как и всех дам до этого. Я отлично знаю Леви, он бы не стал... совращать несовершеннолетних, поэтому хочу предупредить тебя, чтобы уберечь от разбитого сердца. — Успокойся, — вздохнула Дэни, — и отставь свои братские рефлексы в покое. Сейчас я сосредоточена исключительно на своей работе, поэтому ничто иное не представляет для меня особого интереса. Все чувства, которые я питаю к своему командиру основаны исключительно на уважении и почитании, а также на подчинении в известном смысле. Ничего более к нему я не испытываю. Привязанность тоже. «Испытываю. Ещё как испытываю, но тебе об этом знать необязательно, как ему самому, и всем остальным». Дэни постаралась сделать всё, чтобы её слова звучали самым убедительным образом. Моблит, судя по тому, как расслабилось его лицо, поверил ей. Прекрасно. Дэни почувствовал легкий укор совести, скрывая свои истинные эмоции, но привычка не выдавать свои переживания настолько сильно въелась в её нутро, что избавиться от не представлялось возможным. В разговоре с капитаном Дэниель не имела права допустить ложь даже в свои мысли, потому что поклялась говорить ему правду, только правду, и ничего кроме правды. Как свидетель, дающий показания в зале суда. Но пока была возможность уклонится от священной обязанности, Дэни ей пользовалась без зазрения совести. Убеждая всех вокруг в непоколебимости своих эмоций, она сама невольно начинала в них верить. И чувствовать себя увереннее в этой своеобразной броне из чужого ложного мнения, которое строилось на одностороннем доверии.

***

Жан ехал верхом почти десять часов подряд, практически без остановок, и поездка начала ощущаться настоящей пыткой. Седло натирало внутреннюю сторону бедер, особенно там, где швы брюк упирались в кожу. Каждый шаг лошади отзывался тупой болью в пояснице, которая от долгого сидения затекла так, что казалось, будто она чужая. Ладони от ремней поводьев стали шершавыми, а пальцы с полопавшимися мозолями зябли от сырого апрельского воздуха. Боги их ненавидели, именно поэтому послали непрекращающийся дождь и ветер. Лошадь Жана, серая кобыла с упрямым характером, периодически замедлялась или пыталась свернуть в сторону. Разбалованное животное явно не было привыкшим к боевым нагрузкам. Она вскидывала голову, норовила укусить Жана за ногу, будто упрекала за то, что он гнал её так долго. В ответ Жан раздражённо подёргивал поводья, хотя понимал, что лошадь ни в чем не виновата. Ей не посчастливилось попасть в руки разведчиков, как и большинству тех лошадей, на которых сейчас восседали сонные новобранцы. Ветер хлестал в лицо, впиваясь холодом в щеки и оставляя чувство неприятной сухости на губах. Иногда дорога превращалась в вязкую грязь, и лошади утопали копытами, фыркая и сбиваясь с ритма. Это только усугубляло коллективную усталость. Время от времени Жан пытался размять плечи или поудобнее устроиться в седле, но всё было напрасно: спина болела, будто её выворачивали, а руки занемели от однообразной позы. Колонна двигалась молча. Каждый был погружён в свои мысли. Жан краем глаза замечал, как его товарищи вытирали рукавами лбы или клали ладони на затылок, чтобы хоть немного расслабить шею. Но никто не жаловался. Не время было жаловаться. Когда впереди, среди расступившихся деревьев показалась штаб-квартира, Жан почувствовал слабое облегчение. Ещё немного, и они смогут поспать. Каменные стены крепости были суровыми и не обещали уюта, но в этот момент даже твёрдая земля под ногами казалась роскошью. Следуя за командиром, Жан натянул поводья, спешился и ощутил, как колени подгибаются. Ноги словно не хотели слушаться, и он покачнулся, прежде чем обрёл равновесие. Сделав пару шагов, почувствовал, как натёртые места на бёдрах отозвались резкой болью. Нужно будет попросить медиков одолжить немного мази. Его и ещё трёх человек послали отвести лошадей в конюшню, а когда он вернулся, то увидел, что Эрен Йегер стоял у стены вместе с Армином и Микасой, но от них он сразу же отделился, шагнув навстречу Жану. Ещё до того, как они встретились взглядами, Жан ощутил привычный всплеск раздражения. Не то чтобы он специально искал конфликта с Эреном, но их взаимная неприязнь казалась неустранимой, вечной. — Смертник, — коротко бросил Жан, чуть стиснув зубы. Эрен посмотрел прямо на него, его взгляд был напряжённым, но не агрессивным. — Жан, — ответил он, голос звучал хрипловато, словно он сам устал не меньше его. Жан остановился напротив. На фоне общей усталости и глухой боли от потери Марко, он чувствовал, что слова вот-вот сорвутся с языка. Ему хотелось выплеснуть хоть что-то, но он понимал: это не поможет. Ни ему, ни Эрену, ни тем более Марко. — Ты знаешь, что от тебя теперь зависит больше, чем когда-либо, — наконец проговорил он, стиснув челюсть, чтобы не перейти на крик. Эрен чуть напрягся, но в его голосе не было злости: — Знаю. И я не подведу. Никогда. Жан смотрел на него несколько секунд, стараясь подавить внутренний спор. В конце концов, он лишь бросил: — Заруби эти слова себе на носу. — После чего отвернулся и направился к остальным, оставив Эрена позади. По дороге к другим новобранцам, он пытался не думать о том, что Марко наверняка нашёл бы слова получше. У Марко всегда получалось уладить конфликты, увести разговор в другое русло, смягчить обстановку. Но у Жана получалось только шагать вперед, дальше, глотая собственное раздражение и боль. Всей компанией бывших кадетов, а ныне солдат разведотряда, новобранцы собрались уже после ужина. В помещении, где хранились телеги, было холодно и полутемно. Эрен поставил лампу, и осмотрел присутствующих. Несмотря на все тяжёлые обстоятельства, на последние дни, которые он сам провёл в вечной борьбе с собой, он был рад видеть тех, кого мог смело назвать друзьями. Каменные стены едва отражали тусклый свет лампы, стоявшей на бочке в центре. Запах дерева, масла и едва уловимый аромат сена смешивались с странной металлической горечью, которая шла не пойми откуда. Жан стоял, облокотившись на одну из телег. Он смотрел на своих товарищей, которые постепенно заполнили собой это большое пространство. Конни уселся прямо на краю ящика, болтая ногами в воздухе. Саша, не особо стесняясь, жевала кусок украденного хлеба, с таким видом, будто для неё это было самым естественным занятием на свете (так оно и было). Микаса и Армин держались рядом с Эреном, как всегда. Криста стояла чуть в стороне, пытаясь не привлекать к себе лишнее внимание, но Имир, по обыкновению своей натуры, то и дело наклонялась к ней, что-то шепча на ухо. Райнер и Бертольд стояли плечом к плечу, их высокие массивные фигуры заслоняли дальнюю стену. — Ну и что? — вдруг произнёс Жан, выпрямившись. Его голос прозвучал резко, разрезая тишину. — Мы все здесь, хотя собирались разойтись разными дорогами. Куда нас привела эта чёртова клятва? Мы все дружно сказали: «Да, мы будем спасать человечество». А кто нас спасёт? Конни прекратил раскачивать ногами, а Саша замерла с набитым ртом. Все взгляды обратились к Жану. — Ты же знал, на что подписываешься, — подал голос Райнер. Его голос был спокойным, но тяжёлым, как груз, который он много лет нёс на своих плечах. — Мы все знали. — Знали? — переспросил Жан, глядя на него с вызовом. — Мы потеряли тысячи в одной лишь схватке, я потерял близкого друга. А кто из нас следующий? Ты? Я? Или, может, Криста? — Если и так, — отозвалась Криста, но её голос звучал уверенно, — это не имеет значения. Мы здесь ради тех, кто живёт внутри стен. Ради них. — А что, если ради них мы все просто в один момент умрём? — бросил Жан. Его взгляд скользнул по лицам каждого. — Я знаю, мы поклялись их защищать. Но разве наши жизни больше не имеют значения? Имир усмехнулась, оттолкнувшись от стены. — Если ты ищешь смысл в том, что делаешь, то, может, ты не на том месте, Кирштейн. Можешь не тратить время на глупые философские размышления. Здесь не будет «спасения», не будет великих наград. Если ты до сих пор это не понял, то глупее тебя я мужика ещё не встречала. — Хватит, — перебил её Эрен, шагнув вперёд. Его голос был резким, но не громким. — Мы здесь не ради себя. Не для смысла. Мы здесь потому, что должны. Ты потерял Марко? А я потерял мать. Потерял дом, но теперь это нас объединяет. Думаешь, у меня не было причин уйти? Но я не ушёл. Я остался, и продолжаю бороться. Потому что человечество – это больше, чем каждый из нас по отдельности. Жан медлил с ответом. Он посмотрел на Эрена, и впервые в этом взгляде не было злобы, раздражения, только усталость. — А ты? — спросил он вдруг, глядя на Микасу. — Армин? Конни? Вы правда готовы умереть ради этой пресловутой великой цели? Микаса молча кивнула, её лицо осталось непроницаемым. Жан вспомнил, какой чувственной она была, стоило ему выразить вслух надежду, буду смертник жив. Это было временной слабостью с её стороны, рядом с Эреном она становилась непреклонной, как скала. — Мы уже отдали свои жизни, когда надели эту форму, — сказал Армин. — Власти над ними больше не имеем. Конни присоединился к Армину, пожав плечами. — Все мы боимся. Но если не мы, то кто? — Да кто угодно, — Жан закатил глаза. — Какой смысл в том, чтобы умирать? Будто мертвые мы много чего сможем. — Смысл не в нас, — подал голос Райнер. — А в том, что мы оставим после себя. На какое-то время в комнате повисло молчание. Жан снова облокотился на телегу, закрыв глаза. Он знал, что ни один из них не отступит. Никто не скажет: «Я сдаюсь». Он находился в обществе тех, от кого невозможно было ожидать подобного. И, так или иначе, был одним из них. Но легче от этого не становилось. Каждый из новобранцев стоял на краю пропасти. Вопрос был только в том, кто прыгнет первым. И Жану думалось, что он давно знает ответ. Его взгляд был устремлён на Эрена. Тяжёлая дверь в склад скрипнула, и в комнату вошла девушка. Дэниель Риверс двигалась бесшумно, но её присутствие мгновенно привлекло внимание всех. Высокая, с густыми красно-рыжими волосами, она выглядела так, будто только что вернулась с вечернего патруля. Свет лампы отразился от её волос, придавая им медный оттенок. Выражение лица невозмутимо, но блестящие серебром глаза выдавали живой интерес. Жан первым заметил её. Узнал сразу, хоть ему и казалось, будто он забыл это лицо. — Чего вам, Риверс? — пробурчал Эрен, в его голосе не было злобы, присутствовало лишь легкое раздражение от внезапного вмешательства. Дэни слегка приподняла бровь, ей было забавно наблюдать за этим сборищем юных новобранцев. — Ничего, — ответила она, голос у неё был ровный, глубокий, но без намёка на высокомерие. — Просто слышала ваши голоса. Решила зайти, проверить, мало ли вы кого-нибудь здесь расчленяете. Она остановилась в дверях, скрестив руки на груди, её взгляд скользнул по каждому из присутствующих. Её лицо оставалось спокойным, но что-то в позе говорило, что она уловила суть их спора. — Интересный разговор, — произнесла Дэни спустя мгновение, насмешливо, но не обидно. — Размышляете о смысле жизни? — Скорее о смысле смерти, — сухо бросил Жан, отвернувшись. «Она узнала меня?». Дэни наклонила голову, чуть прищурив глаза. — И что решили? — спросила она. Райнер ответил первым, его голос звучал твёрдо: — Что это не имеет значения. Дэни чуть заметно кивнула, будто подтверждая его слова. Затем её взгляд задержался на Жане. — Ты не согласен? Жан посмотрел на неё, его губы сжались в тонкую линию. Он колебался, но потом выдохнул: — Я устал слышать, что наши жизни ничего не значат. Дэни изучила его взглядом. Её собственное спокойствие словно вступило в яркий контраст с эмоциональной аурой, которой так и разило от Жана. — Ты думаешь, что если найти смысл, станет легче? — спросила она, её голос стал чуть мягче. — А вы так не думаете? — огрызнулся он. Дэни грустно улыбнулась. — Думаю, что смыслы мы придумываем себе сами. Ты можешь умереть за то, во что веришь. Или жить ради этого. Вопрос только в том, что для тебя важнее. Эти слова заставили комнату снова погрузиться в тревожное молчание. Даже Саша отложила хлеб, спрятав его в карман, а Микаса, казалось, смотрела на Дэни с долей уважения. — Значит, это выбор? — наконец спросил Армин. — Всегда выбор, — ответила Дэни и обратилась лично к Жану. — Но если ты здесь, если стоишь среди нас, значит, ты уже выбрал. Жан хотел что-то ответить, но не смог. Вместо этого он лишь снова облокотился на телегу, прикрыв глаза. Дэниель не стала больше ничего говорить и докучать компании своим присутствием. Она ещё раз обвела всех взглядом, потом кивнула самой себе и развернулась, чтобы уйти. — Удачи с поиском ответов, — бросила она напоследок, прежде чем дверь за ней закрылась. Как только Дэниель Риверс покинула помещение, наступила тишина. Все, кто находился внутри, будто по очереди переваривали её слова, а заодно и саму девушку. Её появление было неожиданным, но она оставила след — не спором, не командным тоном, а той тихой уверенностью, которая редко встречается даже среди старших по званию. — Второй раз вижу её и второй раз меня не оставляет странное предчувствие, — Конни первым нарушил молчание, всё ещё глядя на дверь, за которой скрылась Дэни. Жан определил его тон ещё той ночью, после спасения из Троста. — Настоящая леди, — добавила Саша, задумчиво пережёвывая кусок хлеба, хотя обычно таких слов от неё никто не ожидал. — У неё даже голос такой... как у благородной дамы. Я таких один раз видела, на рынке. Заблудились там в мясном отделе, но эта дама явно не стала бы воротить нос от запаха сырого мяса. Армин кивнул. — Она действительно говорит так, будто знает ответы на все вопросы. Не как кто-то, кто просто повторяет то, что слышал. — Она спокойная, — пробормотала Криста, и её взгляд стал мечтательным. — Как будто её ничего не может сломать. Имир, стоявшая рядом с ней, скептически фыркнула, но в её глазах тоже мелькнуло уважение. — Спокойная? Она скорее хитрая. Умная. Впрочем, таким здесь только и выживать, — добавила она, но без привычной издёвки. Микаса молча скрестила руки на груди, её взгляд был прикован к Эрену, словно она ждала, как отреагирует он. Жан, заметив это, нахмурился, но ничего не сказал, возможно, потому что не нашёл слов. Райнер тихо улыбнулся. — Не каждый день встретишь такую женщину, — сказал он. — Она говорит так, что начинаешь верить ей, даже если не понимаешь до конца смысл сказанного. — Она будто знает что-то, чего не знаем мы, — добавил Бертольд, заговорив впервые за всю беседу. Его голос был тихим, но проникновенным. И неожиданно испуганным, словно произнесенны факт нес для них угрозу. Жан, который всё это время сидел, хмуро глядя в пол, наконец выпрямился. — Леди? — повторил он с лёгкой насмешкой, но в его голосе слышалась странная напряжённость. — Леди, может, и впечатляет, но ничего не меняет. Красивые слова не спасут, к великому сожалению. Несмотря на его протест, даже он не смог скрыть, что был задет её появлением. Риверс пришла и ушла, но её спокойствие, её уверенность — всё это оставило ощущение, что она знала нечто большее. Каждый из них в тот момент почувствовал что-то. Возможно, кто-то захотел стать таким же стойким, как она. Возможно, кто-то задумался, каково это — жить с такой ясностью мыслей. А возможно, они просто поняли, что среди них есть ещё те, кто может вдохновить. Даже не на бой, а просто на то, чтобы жить. — Риверс отличный солдат, вы скоро в этом убедитесь, — заверил всех Эрен. — К тому же она близка к капитану Леви. Микаса фыркнула, эта характеристика в её глазах не добавляла Риверс чести. — В каком это смысле, близка? — заинтересованно вскинула брови Имир. — Да ей же ещё двадцати нет. — У тебя в глазах устройство по исчислению возраста, что ли? — усмехнулся Райнер. — Откуда знаешь? — У меня в глазах устройство по исчислению неудачников, и оно подсказывает мне, что у этой женщины ты тоже будешь в пролёте, — сказав это, Имир демонстративно забросила руку на плечо Кристы, подтягивая девушку себе под бок. Та не сопротивлялась. — Феноменальная грубость, — прицокнул языком Райнер, качая головой. Но было заметно, что его задел этот собственнический жест Имир по отношению к предмету его воздыханий.

***

В следующие дни в штаб-квартиру разведкорпуса заполонили отряды самых разных командиров. Они стекались с разных районов, собираясь в единую сплоченную силу. Постепенно пустынный двор наполнился звуками шагов, ржанием лошадей и звоном снаряжения. Люди приезжали группами: кто-то пешком, кто-то верхом, посыпанные дорожной пылью, с обветренными лицами и усталыми глазами. Некоторые выглядели так, будто вернулись прямо с поля боя, с порванной формой и наложенными наспех повязками. Жан, как и остальные новобранцы, часто наблюдал за прибытием новых групп. Он стоял у стены двора или смотрел из окон верхнего этажа, изучая прибывших. В основном это были взрослые, опытные разведчики, но даже среди них не все выглядели уверенно. Усталость читалась в каждом шаге, в каждом жесте. Усталостью был пропитан воздух. — Смотри, это же отряд капитана Линдхольма, — сказал как-то Конни, указав на небольшую группу, пересекающую двор. — Они потеряли половину людей на прошлой неделе, — мрачно добавила Саша, держа в руках варенную картошку. — Им повезло хотя бы вернутся, — бросил Жан. Его голос был жёстким, хотя внутри он чувствовал нечто вроде угрызений совести. Он понимал, что они, новобранцы, ещё не знают настоящей войны. Она лишь слегка коснулась их своим крылом в стенах Троста. Каждое прибытие приносило с собой что-то новое: рассказы о сражениях, о потерях, иногда — тихие улыбки тех, кто всё-таки выжил и вернулся. Райнер и Бертольд часто помогали разгружать телеги с припасами. Криста старалась подбадривать тех, кто выглядел совсем потерянным, иногда вместе с Имир. Девушка умело оказывала им медицинскую помощь. — Эти люди... они выглядят, как тени, — тихо сказала Криста однажды, глядя на группу, что сидела у стены, молча пережёвывая сухари. — Это нормально, — ответила Имир, усмехнувшись. — Скоро ты будешь выглядеть так же, поверь. Один-два боя, и от твоего прелестного личика останется только гримаса боли. Жан заметил, что Микаса стоит рядом с Эреном. В последнее время их разлучали довольно часто, так как Эрен был под командованием капитана Леви Аккермана, а Микаса, как и все новобранцы, подчинялась старшему сержанту. Она не говорила ничего, но по лицу было понятно, что напряжение в её теле присутствует. Одним из самых запоминающихся моментов было прибытие разведчиков из центральных районов. Они выглядели иначе: более чистая форма, уверенная осанка. Они прошли через двор быстрыми, точными шагами, словно несли на себе вес особой ответственности. Новобранцы невольно смотрели на них с интересом и тревогой. — Командующий созвал их для следующей экспедиции, — сообщил Эрен. — Я слышал от Риверс. Жану было страшно. Чем больше людей прибывало, чем больше они рассказывали о том, что видели за стенами, тем сильнее становилось осознание того, куда они все ввязались. И к чему это может привести. Разговоры о великой цели и смысле самопожертвования становились тише. Теперь в воздухе витали не слова, а ожидание. Вскоре штаб-квартира оказалась забитой до отказа. Люди спали на полу, в конюшнях, даже в складских помещениях. Но каждый понимал: это лишь затишье перед бурей.

***

Шум тренировочного двора наполнился криками команд, стуком деревянных мечей и ритмичным топотом бегущих ног. Разведчики готовились к следующей масштабной экспедиции за стены, и атмосфера была напряжённой. Старшие офицеры проверяли снаряжение, тщательно ухаживали за лошадьми, а новобранцев тем временем погрузили в жёсткие тренировки, чтобы укрепить их тела перед миссией за стены. Жан стоял в строю с остальными, нервно переступая с ноги на ногу. Он знал, что сегодняшнее занятие будет не просто очередной физической подготовкой. Говорили, что их лично возьмётся натаскивать Майк Захариас, капитан разведкорпуса, о котором ходили легенды. — Говорят, у него обоняние, как у хищника, — шепнул Конни, стоявший рядом. — Лучше не вонять страхом, — пробормотала Саша, глядя на двор, откуда с грозностью стихийного бедствия надвигалась фигура Захариаса. Конни рассмеялся против воли. Жан хмыкнул, но сам чувствовал напряжение. Майк выглядел внушительно — высокий, широкоплечий, с диким блеском в глазах, как у человека, привыкшего к опасности. Его голос, низкий и хрипловатый, звучал громко и уверенно, он явно привык отдавать тяжелые приказы. — Стройтесь! — прорычал Майк, не оставляя места для колебаний. Новобранцы поспешили занять свои места, но внимание Жана ненадолго переключилось, когда он заметил ещё одну фигуру рядом с капитаном. Дэниель. Она стояла немного позади, руки за спиной, а спокойное выражение лица снова выделялось на фоне всеобщей напряжённости. Жан замер на мгновение, чувствуя, как внутри поднимается странное чувство — смесь раздражения и лёгкого смущения. — Чего она тут делает? — пробормотал он, слегка повернувшись к Конни. — Видимо, ассистирует, — шепнул тот в ответ. — Думаешь, это плохо? Жан не успел ответить. — Так, внимание! — прогремел Майк. — Сегодня мы будем работать над выносливостью. Вы должны быть готовы двигаться быстрее и дольше, чем ваши лошади. Риверс будет помогать мне следить за вами. Если кто-то упадёт — ей же придётся вас поднимать, так что не позорьтесь! Дэни едва заметно улыбнулась, услышав последние слова, и обвела взглядом строй. Когда её глаза задержались на Жане, он почувствовал, как кровь прилила к лицу. Она, казалось, изучала его чуть дольше, чем остальных, прежде чем спокойно отвернуться. Или ему только так казалось? — Отлично, начнём с разминки! Бегом по кругу! — крикнул Майк, и группа, друг за другом, тут же сорвалась с места. Первые минуты Жан пытался сосредоточиться на беге, но периодически замечал, как Дэни идёт вдоль круга, наблюдая за ними. Ее пристальный взгляд внушал тревогу. Время от времени она останавливала кого-то, поправляя стойку или делая замечания. — Грудь выше, солдат, иначе дышать станет нечем, — сказала она спокойно, и Конни покраснел, выпрямившись. Когда Жан сбавил темп, чувствуя, как затекают ноги, он услышал её голос рядом: — Ты можешь больше, рядовой. Хватит жалеть себя. Её слова не были злыми, но они больно кольнули его. Он и так чувствовал себя виноватым перед ней за своё спасение. Жан стиснул зубы и прибавил ходу, чувствуя, как внутри закипает смесь раздражения и желания доказать ей, что он не слабак. К концу тренировки у него ноги дрожали, а рубашка насквозь пропиталась потом. Дэниель снова прошла мимо, чуть прищурив глаза, но на этот раз ничего не сказала, только коротко кивнула. Жан, пытаясь отдышаться, мельком посмотрел ей вслед. — Она вообще человек? — пробормотал он тихо. — Как ты думаешь, она понимает, где заканчивается предел человеческих способностей? Конни рассмеялся. — Может, она просто лучше нас. Привыкай, Жан. Кирштейн поморщился. Его недалекий друг в последнее время выдавал чересчур много умных мыслей. Жан эгоистично решил, что в этом заслуга его благотворного влияния. День выдался солнечным, но лёгкий ветерок, проскальзывая сквозь окна тренировочного зала разведкорпуса, слегка охлаждал раскалённый воздух. Майк стоял в центре помещения, обводя взглядом новобранцев, чьи лица излучали смесь ожидания и напряжения. Его громкий голос эхом разносился по залу, отдавая приказы и разъясняя детали предстоящих спаррингов. – Сегодня, – начал он, – вы узнаете, что значит быть готовым защищать свою жизнь и жизнь своих товарищей. Мы начнём с базовых захватов, а затем перейдём к более сложным приёмам. Риверс, – он повернулся к своей ассистентке, которая тотчас спокойно вышла вперёд, глядя на Майка с непроницаемым выражением лица. Жан стоял чуть поодаль, наблюдая за разворачивающимся действием. Несмотря на лёгкое раздражение от длительных тренировок, его взгляд неотрывно следил за Риверс. Ему интересно было узреть продолжение. Когда Майк схватил её за запястье, показывая новобранцам, как вывести соперника из равновесия, Жан невольно залюбовался грацией её бледной руки. Дэниель не сопротивлялась, позволяя Майку двигать её, как ему заблагорассудится, словно это было частью танца, которому она всецело отдавалась. Её гибкость и лёгкость создавали впечатление, будто она предугадывала каждое его движение, а сила чувствовалась даже в этой притворной податливости. – Смотрите внимательно, – бросил Майк, резким рывком поворачивая Дэни в сторону и демонстрируя, как правильно выполнять бросок. Её тело изящно скользнуло вниз, но она тут же поднялась, не теряя ни капли достоинства. Жан почувствовал, как по его коже пробежал легкий холодок, обдавая мысли восхищением. Дэни управляла своим телом с точностью дикой кошки: гибкая, но при этом наполненная внутренним стержнем, который не позволял ей сломаться даже под давлением. – Хорошо, хватит стоять столбом, – рявкнул Майк Захариас, скрестив руки на груди. Его взгляд прошелся по рядам новобранцев, и ни у кого не осталось сомнений, что этот человек был готов убить каждого, кто осмелится лениться. – Работаем в парах! Найдите себе партнёра и начнём с захватов, как я только что показал. Риверс стояла у него за спиной, выражая почтение. Точно леди. Жан быстро заметил, что Микаса, как всегда, потянула Эрена к себе, не дав ему ни малейшего шанса выбрать кого-то другого. Армин неуверенно подошёл к Райнеру, явно чувствуя себя маленьким рядом с таким громилой. Конни и Саша переглянулись и, хихикнув, встали друг напротив друга. Бертольд, не дожидаясь приглашения, двинулся к Кристе, но Имир тут же встала между ними, бросив на него недовольный взгляд. Жан выдохнул. Ему, конечно, оставалось немного вариантов. – Кирштейн, ты что, забыл, что мы тут делаем? – раздался голос Майка, который тут же заставил Жана вздрогнуть. – Не хочешь подойти, или ждёшь, пока я сам тебя поставлю в пару? Не желая привлекать к себе больше внимания, Жан быстро шагнул вперёд. К его облегчению, Дэни вышла из-за спины Майка и жестом подозвала его к себе. – Давайте я помогу, – спокойно сказала она, вставая напротив него. Жан сглотнул. Потренироваться с ней? Он был не уверен, радоваться этому или уже начинать волноваться. Её движения были настолько уверенными и точными, что он чувствовал себя неуклюжим рядом с ней. Майк обошёл зал, внимательно наблюдая за тем, как новобранцы выполняли упражнения. – Арлерт, держи запястье крепче! Ты не на экзамене по теории, тут важно ощущение силы. Браун, не дави на парня, ты же не собираешься его сломать. Аккерман! Йегеру нужно больше инициативы, дай ему хоть раз попытаться тебя перехитрить. Его голос разносился по залу, создавая напряжённую, но рабочую атмосферу. Жан старался повторить захват, который Майк показывал на Дэни, но чувствовал, что что-то идёт не так. Она слегка склонила голову набок, улыбнувшись. – Слишком много силы. Здесь важен угол, а не грубое давление. Попробуйте ещё раз, – её голос был мягким, но уверенным. Он попытался снова, и на этот раз угол был выбран более удачно. Вытеснив Риверс из её центральной точки, Жан в сердцах порадовался своей маленькой победе. – Лучше, но не расслабляйтесь, – добавила Дэни, глядя ему прямо в глаза. Жан только кивнул, стараясь скрыть, то как сильно его поражают её навыки. Отработанные до мелочей. Где-то рядом Конни рухнул на мат, громко хохоча, а Саша радостно кричала, что её приём сработал. – Тихо! – рявкнул Майк. – Если вам весело, значит, вы работаете недостаточно усердно. Жан мельком посмотрел на остальных: Микаса, как всегда, была на шаг впереди Эрена, а Армин старался не показывать, насколько тяжело ему тягаться с Райнером. Криста, явно чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Имир, старалась не упасть. В бою веснушчатая чувствовала себя гораздо привольнее. Майк Захариас, сверкая глазами, хлопнул ладонями, привлекая внимание. – Ладно, хватит разминаться! – прогремел он. – Теперь переходим к следующему элементу – бросок через бедро. Судя по тому, как плохо вы сегодня работаете, мне придётся показать это медленно. Кадеты переглянулись. Кто-то пытался скрыть раздражение, кто-то явно чувствовал себя неловко. – Риверс, – коротко позвал он. Дэниель появилась будто из ниоткуда. Её шаги были выверенными, словно она оставила человеческий облик и превратилась в механизм, настроенный на идеальную точность. Рыжие волосы аккуратным низким хвостом свисали за спиной, форма без единой складки. Она была из тех, кто следит за своим внешним видом. – Смотрите внимательно. Этот приём может спасти вашу жизнь, если вы столкнётесь с противником, превосходящим вас по силе или росту. Главное – правильная постановка ног и использование инерции. Он схватил Дэни за руку и плечо, демонстрируя исходное положение. – Кирштейн! – громко окликнул он. Жан вздрогнул, но на этот раз сумел скрыть свою растерянность. Майк посмотрел прямо на него. – Следи внимательно, рядовой. У тебя пока нет ни силы, ни координации, чтобы делать это правильно, но я хочу, чтобы ты хотя бы запомнил, как это должно выглядеть. Жан молча кивнул, стиснув зубы, а Майк тем временем повернул Дэни так, чтобы всем было видно. – Ставите бедро вот сюда, – объяснил он, показав, как правильно заблокировать противника, – наклоняете корпус и... В следующую секунду ноги Дэни легко взмыли в воздух, а тело приземлилась на мат с глухим звуком. Она тут же поднялась, без суеты и лишних движений. – Поняли? – спросил Майк, оглядывая ряды. Жан снова задержал взгляд на Дэни. Её устойчивость после каждого броска была настолько естественной, что казалось, она сделана из гибкой стали. – Теперь в парах! И не думайте филонить, – добавил Майк, грозно указывая пальцем. – Я подойду к каждому. Новобранцы с видимым колебанием начали распределяться по парам. Микаса с лёгкостью подняла Эрена, не скрывая своего превосходства. Райнер и Бертольд, словно два медведя, осторожно проверяли, кто из них более ловок. Армин, явно чувствуя себя неуверенно, пытался хотя бы изобразить правильный захват с помощью Конни, который негромко смеялся над каждой его ошибкой. Жан, оставшись снова с Дэни, попытался следовать указаниям Майка. – Не задирайте локоть, – спокойно подсказала она, глядя на его попытки ухватить её за плечо. Звучание её голоса направило его, заставило сконцентрироваться. Снова и снова Жан пробовал повторить движение, но казалось, что его тело не слушается так, как должно. – Вы слишком напряжены, – добавила Дэни, шагнув чуть ближе. – Расслабьтесь. Ваши ноги – опора, бедро – рычаг. Когда она вновь позволила ему выполнить бросок, Жан ощутил, что её податливый наклон превратилось в плавный поток, и в один момент их тела стали двигаться с такой уверенностью, будто они тренировались вместе годами. – Лучше, – кивнула Риверс, поднимаясь после довольно удачного броска. Жан едва сдержал ухмылку, но был слишком поглощён тренировкой, чтобы дать волю эмоциям. Он украдкой бросил взгляд на Майка, который, кажется, не мог найти в его исполнении критических замечаний. «Может, в этот раз я неплохо справляюсь?» – подумал он, и вместе с этим в его голову пришла другая мысль. Всё получается у него настолько хорошо только благодаря Риверс. Дэни, поднимаясь с мата, отряхнула руки от пыли и спокойно посмотрела на Жана. – Теперь я покажу вам, как это делается, – спокойно сказала она. Жан почувствовал, как его напряжённость мгновенно выросла. Ему предстояло не просто наблюдать за приёмом, но испытать его на себе. – Встаньте напротив, – скомандовала она, принимая исходное положение. Жан, стараясь выглядеть намного увереннее, чем чувствовал себя на самом деле, занял нужную позицию. Дэни сделала шаг вперёд, двигаясь с той самой пугающей хищной точностью. Её руки мягко, но уверенно захватили его за плечо и руку. Жан не успел даже осознать, как оказался наклонён в сторону, его равновесие мгновенно пошатнулось. – Главное – не оставлять противнику времени на реакцию, – спокойно сказала она, будто читая лекцию. Её бедро оказалось под его центром тяжести, и прежде чем Жан успел найти опору, он почувствовал, как его тело буквально вылетело из точки равновесия. Мгновение – и земля под ногами исчезла. Дэни перебросила его через своё бедро с такой лёгкостью, будто он весил не больше перышка. Всё произошло настолько быстро, что Жан успел осознать только момент падения. Он глухо приземлился на мат, ощущая, как воздух выбивается из лёгких. Лёжа на спине, он глядел вверх, а Дэни уже протягивала ему руку. Её лицо оставалось спокойным, даже чуть отстранённым, как будто для неё это была просто рутина. – Успеваете следить? – спросила она, помогая ему подняться. – Да уж, – выдавил Жан, хватая воздух и пытаясь скрыть, что его самолюбие только что сильно пострадало. – Вы упали неважно, нужно научится группироваться как следует, – добавила она с лёгкой, едва заметной улыбкой. В этот момент Майк подошёл ближе, наблюдая за сценой с прищуром. – Хорошо, Риверс. Кирштейн, теперь ты знаешь, как это чувствуется. Если не будешь достаточно быстрым, твой настоящий противник когда-нибудь сделает что похуже. Жан молча кивнул, переводя дух. Он чувствовал лёгкую дрожь в мышцах, но, к его удивлению, в этом не было ни злости, ни обиды – только желание стать лучше. Глядя на Дэни, которая уже снова готовилась к следующему упражнению, он осознал, что в её рефлексах была не только сила, но и бесконечное терпение. А всё потому, что она точно знала – время и практика могут научить любого, кто готов работать над собой. Солнце уже клонилось к закату, золотя высокие окна тренировочного зала. Пот на лицах новобранцев блестел, а дыхание стало тяжёлым. После бесконечных упражнений на броски, захваты и уклоны, Майк Захариас наконец хлопнул в ладони, привлекая к себе внимание. – Ладно, хватит играться, – прогремел его голос, прорезая усталую тишину. – Сейчас проверим, чему вы научились за этот день. Вольный бой. Всё, что я показывал, можете применять. Посмотрим, кто что усвоил. Новобранцы заметно оживились. Усталость на мгновение отступила, уступая место волнению. Кто-то обрадовался возможности испытать себя, кто-то явно задумался о том, как избежать позора. – Работаете парами, – продолжил Майк, медленно обходя зал, – но на этот раз я не буду подсказывать. Считайте, что вы за стеной и должны выжить. Риверс, следи за тем, чтобы никто из них не халтурил. Дэни, всё так же собранная и спокойная, кивнула, делая шаг вперёд. Её взгляд окинул новобранцев, и Жан заметил, как те невольно напряглись под её вниманием. – Хорошо, – коротко бросила она. Бои начались. Микаса с лёгкостью одолевала Эрена, практически играя с ним, как кошка с мышью. Армин, напротив, едва удерживался против Конни, который не упускал шанса лишний раз подколоть его. Райнер и Бертольд устроили настоящий поединок титанов, их удары гулко раздавались по залу. Саша же, со своим обычным энтузиазмом, пыталась перехитрить Имир, но та, словно угадывая каждый её ход, неизменно одерживала верх. Жан оказался в паре с одним из новобранцев, и его бой шёл не слишком гладко. Упражнения, казавшиеся простыми, внезапно стали сложными, когда пришлось применять их в движении. Его партнёр несколько раз сбивал его с ног, но Жан упрямо поднимался снова и снова, стараясь вспомнить советы Дэниель. Тем временем Майк шагал между парами, пристально наблюдая за каждой парой. – Йегер! Да что это такое? Ты просто пытаешься давить силой! Аккерман, беру свои слова назад, не жалей его. Пусть знает, как это – проиграть. – Спрингер, хватит прыгать, как кузнечик. Держи устойчивость! – Кирштейн! Если ещё раз так уронишь локоть, я сам тебя брошу. Эти замечания подстёгивали новобранцев, заставляя их стараться ещё больше. Атмосфера благодаря колоритному офицеру до боли напоминала учебку. Жан наконец сделал успешный захват, заставив своего партнёра упасть на мат. Едва успев перевести дух, он заметил, что Дэниель смотрит на него. – Лучше, – коротко сказала она, проходя мимо. Когда бои в зале подошли к своему пику, и новобранцы, разгорячённые и взмокшие, начали выкладываться на полную, в центре зала возникло неожиданное напряжение. Микаса, только что в очередной раз без особого труда уложившая Эрена на мат, встала и, тяжело дыша, направила свой острый взгляд на Дэни, которая стояла в стороне, наблюдая за кадетами. – Риверс, – с вызовом начала Микаса, убирая прядь волос за ухо. – Почему ты не участвуешь в бою? Дэни слегка приподняла бровь. – Я здесь, чтобы помогать капитану Захариасу и следить за тренировкой, – ответила она ровным голосом. – Значит, ты думаешь, что лучше нас? – не унималась Микаса, её тон стал холоднее. Эрен пытался унять подругу, мол, Риверс действительно лучше, но тщетно. – Ты даже не показываешь, что умеешь на деле. В зале повисла тишина. Остальные кадеты притихли, чувствуя, что сейчас произойдёт что-то неминуемое. Майк, заметив это, лишь хмыкнул, решив не вмешиваться. – Я здесь, чтобы помочь вам, а не соревноваться, – ответила Дэни, её светлый взгляд встретился с тёмными глазами Микасы. – Но если это так важно для тебя, я готова. Микаса кивнула, её движения стали собраннее, и она заняла позицию. – Хорошо. Тогда покажи, на что ты способна. Дэни вышла в центр зала, её рыжие волосы блеснули в лучах закатного солнца. Она заняла стойку, спокойную и уверенную, её тело было расслаблено, но в глазах светилась скрытая сила. Майк поднял руку, привлекая внимание. – Ладно, раз уж вам не терпится, – сказал он. – Правила стандартные. Никто не выбегает за пределы зоны, борьба до чистого победного захвата. Начали. — В статических упражнениях я тебе не соперница, да и в силовых тоже, — признала Дэни. — Но в рукопашном бою без оружия ты меня никогда не одолеешь. — Правда? — усмехнулась Микаса. — Сейчас проверим. — Нападай, Аккерман, — Дэниель поманила её рукой. Микаса двинулась первой, её атака была быстрой и стремительной, удары молниеносными, но Дэни уклонялась с хладнокровной точностью, едва двигаясь с места. – Ты слишком торопишься, – спокойно заметила Риверс, блокируя удар, который должен был попасть ей в плечо. Микаса сузила глаза и усилила напор. Её движения стали более агрессивными, но Дэниель, предугадывая каждый ход, плавно перехватывала её удары и уворачивалась. – Неужели ты можешь только защищаться? – бросила Микаса, пытаясь ухватить её за руку. – Нападение без плана – это дурость, – ответила Дэни, наконец сделав движение, от которого Микаса едва не потеряла равновесие. — А я не дура. Это выглядело, как танец – напряжённый и точный. Дэни прилагала минимальные усилия, но каждое её действие выбивало Микасу из боевого ритма. Остальные новобранцы наблюдали за поединком с замиранием сердца. Жан невольно сжал кулаки, поражённый тем, как умело Дэни контролировала ситуацию, не позволяя Микасе взять верх. — Ты ведь не думаешь, что твой интеллект сильнее моих мускулов? — бросила Микаса. — Сильнее? Нет, — мягко ответила Дэни. — Ум — это не сила. Это нож, и я буду резать им, пока ты не истечёшь кровью. Улыбка Микасы исчезла, она вновь пошла в наступление. Её атака была стремительной, почти неуловимой: два резких шага вперёд, удар ногой, который был рассчитан, чтобы сокрушать кости. Но удар прошёл мимо. Дэни отступила с грацией танцора, нога противницы просвистела в каких-то паре сантиметров, уйдя в никуда. — Быстро, — заметила она, увернувшись от следующего удара. — Но предсказуемо. Микаса не слушала. Её руки были размытыми тенями, каждая атака шла в уязвимые точки — шею, солнечное сплетение, колени. Дэниель не пыталась сопротивляться опасной силе Микасы, только мастерски направляла её мимо себя. С каждой минутой лицо Аккерман темнело. Гнев поднимался в ней, как прилив, затмевая хладнокровие. Это и было частью плана Дэни. Она не пыталась победить силой; вместо этого она превращала бой в шахматную партию, в которой Микаса делала ходы слишком прямолинейно. Слишком очевидно. Загоняя себя в ловушку. Когда Микаса бросилась в лобовую атаку, Дэни чуть-чуть повернула тело. Этого хватило, чтобы Микаса потеряла равновесие, не успев ударить. Ловко обогнув её, Дэни выставила ногу, и Микаса с грохотом растянулась по полу, споткнувшись о неё. Новобранцы охнули. До чего бесславный проигрыш! — Грубая сила иногда приводит к падению, — заметила Дэни, отступая на несколько шагов, давая противнице подняться. Но Микаса была не из тех, кто сдаётся, особенно после такого привселюдного унижения. Она поднялась, сжав челюсти, поклявшись быть более осмотрительной. Анализировала каждую попытку уклониться. Однако Дэни не просто уклонялась. Она направляла бой туда, куда хотела. Пару раз её нога едва не вышла за обозначенную черту, но она не показала виду, будто это тревожит её. Когда Микаса наконец попыталась опрокинуть её, Дэни сделала то, что даже наблюдатели не успели сразу понять. Она резко шагнула вбок, тотчас скользнула вниз, и в то же мгновение её нога коснулась колена Микасы. Это был не удар, а точный толчок, который заставил Микасу пошатнуться. Именно тогда Дэниель перехватила инициативу. Ловко заблокировала руки Микасы, её тактика напоминала сплетение липкой паутины вокруг мухи. Три секунды спустя Микаса оказалась прижата к полу, пока Дэни сидела на ней сверху, выламывая рукой плечевой сустав, придавливая девушку к полу. — Вот видишь, — выдохнула Дэни, удерживая её. — Сила ничего не значит, если не знаешь, куда её направить. Микаса лежала, тяжело дыша, её глаза горели. Это не было унижением, скорее осознанием. Она могла бы разрушить любое препятствие, но только если заведомо знала, как. — Хороший бой начинается в голове, а не в мускулах, — назидательно проговорила Дэни, отпуская руку Микасы.

***

Несколько дней спустя Дэни и Ханджи двигались по каменным улочкам военного городка, утопая в тенях высоких зданий. Утро выдалось тихим, но вокруг было тревожно. По голубому небу плыли пушистые облака, и тёплый ветер, проникающий в воротники их униформы, напоминал о приближающемся лете. Ханджи, в своей обычной манере, едва сдерживала энтузиазм от предвкушения. Её шаги были быстрыми, руки энергично размахивали в воздухе, а глаза горели неподдельным восторгом. – Ты не представляешь, Дэни, это просто невероятно! – говорила она, чуть ли не подпрыгивая на ходу. – Сонни и Бин – это прорыв! Настоящие титаны, живые! Мы столько всего узнали с тех пор, как привезли их сюда. Дэни следовала за ней с более сдержанным выражением лица, её руки были спрятаны за спиной, а взгляд — сосредоточен. – Надеюсь, ты уверена, что всё безопасно, – заметила она. – О, не волнуйся! Их надёжно закрепили, у них нет шансов вырваться, – беззаботно отмахнулась Ханджи. – Ты должна это увидеть, Дэни. Я просто уверена, что тебе будет интересно. Когда они подошли к большому укреплённому складу, у входа их встретили несколько солдат. Один из них коротко кивнул, пропуская Ханджи и её спутницу. Внутри всё было пропитано тяжёлым запахом железа и масла. Вдоль стен стояли массивные металлические конструкции, к которым были прикованы два обездвиженных титана. Их огромные тела были плотно стянуты цепями, а лица — лишённые выражения, только тихое шипение из их ртов свидетельствовало о жизни. – Вот они! – воскликнула Ханджи, сделав широкий жест в сторону чудовищ. – Сонни и Бин. Разве они не прекрасны? Дэни остановилась перед одним из титанов, её взгляд внимательно изучал его массивные, неестественные формы. – Прекрасны — не то слово, – сухо сказала она. – Это чудовища, Ханджи. – Чудовища, да, – согласилась Ханджи, но её голос был полон восхищения. – Но посмотри, как они устроены. Как они двигаются, как функционируют. Это просто невероятно! Мы столько открыли за эти недели. Например, их регенерация. Она гораздо сложнее, чем мы думали. Она подошла ближе к Сонни, показывая на глубокий разрез на его руке, который постепенно затягивался. – Видишь? Им не нужны ресурсы, чтобы регенерировать. Они восстанавливаются просто так, как будто из ничего! Так мы думали сначала, но всё дело в солнечном свете. Они питаются им. Дэни чуть нахмурилась, глядя на это зрелище. – А если они вырвутся? – задала она прямой вопрос, оборачиваясь к Ханджи. Ханджи на мгновение остановилась, её энтузиазм слегка угас. – Мы сделали всё, чтобы этого не произошло, – серьёзно ответила она. – Эти цепи способны удержать даже очень сильного титана. К тому же, посмотри на колья. Они даже двинутся не могут. Я понимаю, твои сомнения. Это риск, но ради науки он оправдан. Дэни не ответила. Её взгляд задержался на лице Бина, бездумном и мёртвом, несмотря на его движение. – Как ты можешь видеть в этом что-то большее, чем угрозу? – наконец спросила она. – Потому что только поняв их, мы сможем найти способ победить, – ответила Ханджи, её глаза снова вспыхнули азартом. – Дэни, это шанс. Мы на пороге открытия, которое изменит всё. Дэни лишь кивнула, не сводя взгляда с титанов. У неё было странное ощущение, будто эти существа понимают больше, чем кажется.

***

Тёмная ночь окутала военный городок, лишь слабое мерцание факелов и луны освещало дорогу к палатам, где содержались титаны. Ханджи шагала вперёд с привычным энтузиазмом, держа в руках блокнот и карандаш. Она едва сдерживала восторг от новой идеи. – Дэни, ты понимаешь, насколько это важно? – говорила она, почти бегом подходя ко входу в палатку Сонни. – Если титаны действительно настолько зависят от солнечного света, это может дать нам огромное неоспоримое преимущество! Дэни молчала, следуя за Ханджи. Её взгляд был сосредоточенным, в груди странно тяжело. Ещё днём в глазах титанов она видела что-то тревожное. Ханджи решительно откинула полог палатки, и их встретила огромная тень Сонни. Титан сидел прикованным к массивным цепям, его голова чуть склонена, как будто он дремал. Слабое дыхание сопровождалось влажным хрипом, похожим на звук утонувшего колокола. – Вот ты, мой маленький, – восторженно прошептала Ханджи, направляясь ближе. Она осторожно подсела к титану, внимательно изучая его лицо, её блокнот уже был раскрыт. – Интересно, как он будет реагировать на погружение в беспрерывный ночной цикл... – пробормотала она, почти забыв о присутствии Дэни. Дэни осталась стоять у входа, её рука легла на рукоять ручного кинжала, хотя она прекрасно знала, что против титана он был бы бесполезен. Пальцы пробежали по холодной стали, даруя покой. Ханджи подошла совсем близко, её глаза горели любопытством. Она медленно подняла руку, словно собиралась прикоснуться к щеке Сонни. И тогда титан зашевелился. Его глаза, до этого пустые и безжизненные, вдруг приобрели фокус. В глубине мутных зрачков мелькнуло нечто странное, неприемлемое для безмозглого титана – сознание. – Ханджи, отойди, – резко сказала Дэни, но её голос надломился. Ханджи замерла, её взгляд был прикован к титану. Сонни слегка приоткрыл огромный рот, и из него вырвался резкий, гнилостный запах. Комната наполнилась тухлым зловонием, заставляя обеих невольно поморщиться. А затем из его рта начали раздаваться звуки. Это был не рёв, не стон – что-то гораздо более жуткое. Глубокое, гортанное бульканье, напоминающее раскаты грома под водой: – Хрур... нахш'таа... гхор... Риивэ-ерс. Слово «Риверс» прозвучало чётко и страшно. Голос был низким и глухим, будто исходил из самого нутра титана, его эхо отражалось от стен палатки. Дэни застыла на месте, её тело окоченело, а пальцы сжали рукоять кинжала до побеления в костяшках пальцев. – Что... что он только что сказал? – Ханджи медленно обернулась, её лицо впервые лишилось обычного энтузиазма, сменившись удивлением и ужасом. Дэни не могла ответить. Её горло сдавили невидимые руки. Титан сказал её фамилию. Она не понимала, как это возможно, но холодный страх сковал её сердце. Сонни снова закрыл рот, его глаза потухли, и он вернулся к своему прежнему безсознательному состоянию. – Он сказал твоё имя, – прошептала Ханджи, её голос дрожал. – Как он мог его знать? Дэни не ответила. Она стояла неподвижно, пытаясь осознать происходящее, но внутри всё переворачивалось раз за разом. От масштаба навалившегося кошмара становилось трудно дышать.