Ангел Преисподней

Дэни должна была прекратить употреблять капсулы, когда закончатся обильные кровотечения. Инъекции после стабилизации состояния придётся делать несмотря ни на что, теперь Дэни зависела от них, как наркоман от своей дозы. Капли нужно было принимать ещё месяц после окончания кровотечений. Дэни не жаловалась. Она сама избрала эту участь, осознанно и обосновано. Дети ей ни к чему, от парочки спиногрызов жизнь явно не улучшится. Не хватало ещё умереть в процессе родов. Дэни вздрогнула, вспомнив, какие истошные крики доносились из спальни старшей Анджелы Эджертон в ту ночь, когда она рожала своего первенца, которого после назвали в её честь. Мать своей третьей дочери Оливер Эджертон никогда не называл уменьшительно-ласкательной формой имени, тогда как новорождённую малышку иначе как Энджи не величал. «Он любил её больше нас с Фионой», — подумала Дэни. Это было слишком очевидной правдой, чтобы на неё обижаться. В конце концов, Дэни никогда по-настоящему не нуждалась в отце. С ней всегда были Нелли и Фиа, а когда их двоих не стало рядом, Дэни уж в полной мере вкусила горечь одиночества. Проснувшись утром в пустой квартире днём после своего заселения, Дэни заспанно села на кровати, чуть ли не машинально сунув руку себе под зад. Сухо. Дэни с облегчением выдохнула. За последние несколько недель кровь протекала на белые простыни слишком часто, не хватало ещё наследить на чужой постели. Но грязи в этой комнате хватало и без вмешательства Дэни. Переброшенная ночью стопка книг была далеко не единственной возведённой Ханджи башней, что высилась над пыльными деревянными половицами. Некоторые конструкции по высоте превышали Дэни, и держали равновесие только благодаря близкому соседству со стенами. По полу были разбросаны листы с чертежами, формулами и жуткими зарисовками из разряда патологической анатомии. Дэни не сомневалась в том, чья безумная рука приложилась к сотворению этих художеств. Осторожно собрав все исписанные листы в одну кучу, Дэни поняла, что их некуда сложить. Подоконник был завален микроскопами, колбами, пробирками, баночками и скляночками. Частично вся эта компания переместилась на рабочий стол, сосуществуя там с бумагами и чернилами в поразительно хаотичной гармонии. Дэни расчихалась при первой попытке навести порядок в этой комнате — всё, включая постельное бельё, покрывал толстый слой пушистой бурой пыли. Здоровье у неё шло на поправку, поэтому весь следующий день после переезда Дэни потратила на уборку комнаты Ханджи. Она выгребла оттуда весь мусор, рассортировала бумаги по содержанию и стадии разработки, перевязала их бечёвками и аккуратными стопками сложила на подоконнике. Предварительно она протёрла все поверхности, чуть не задохнувшись от поднявшихся облаков пыли. Наведя порядок с писаниной, Дэни приступила к организации книг. Их было чудовищно много, и практически все они валялись на полу. Разбирая завалы, она даже выбрала, что почитать вечером. После уборки Дэни приступила к стирке. Сдёрнула постельное бельё с кровати, достала из комода несколько скомканных рубашек и одну пару штанов. Бросила всё в корзину, понесла в ванную комнату. Изначально уборная предназначалась для всех жителей этажа, но поскольку соседей у безумной пары противоположностей не было, пользовались ею только они. Дэни без проблем разобралась с водой, но когда достирала всё бельё, готова была умереть от усталости. Руки ныли как после тренировок с УПМ. Кто бы мог подумать, что вести домашнее хозяйство так трудно! Дэни и раньше, во время жизни в кадетской казарме, догадывалась, что не умеет как следует выжимать воду из материи, но пододеяльник Ханджи её просто добил. С горем пополам, держась за живот, Дэни снесла тяжеленное мокрое бельё в тазу и стала развешивать его во внутреннем дворе. Она не собиралась просить кого-то о помощи, а желающих добровольно поразвешивать бельё в военном городке не нашлось, поэтому занятие затянулось до темноты. Вернувшись в квартиру, Дэни поужинала подсохшим хлебом с двумя ломтиками копчёной курицы и уснула на диване, утомлённая уборкой. Проснулась среди ночи от режущих болей в животе, вспомнила, что забыла выпить лекарство. Спустя двадцать минут невидимая мясорубка исчезла из её внутренностей, и Дэни расслабилась, стирая испарину со лба. Спать не хотелось. Вопреки запретам Ханджи Дэни решила заглянуть в комнату капитана Леви. То, насколько она контрастировала со спальней Ханджи, словами было описать сложно — комната капитана была просто-таки тошнотворно чистой. Ни пылинки на столе, ни единой складки на заправленной кровати. При входе в комнату казалось, что здесь фильтровался даже воздух — иначе Дэни не могла объяснить эту вылизанную чистоту. Комната отдавала неестественностью, словно там никто никогда не жил. Она вспомнила, как отец однажды взял её на подписание документов о наследовании, когда умерла его старшая сестра. Дэни бродила по пустому дому тётушки, где уже побывали сотни людей со дня её смерти, и чувствовала себя так, словно покойница наблюдает за ней отовсюду. Из-за белых простыней, которыми были занавешены зеркала, она видела её взгляд. Он преследовал её из-под кресел и диванов, сверлил спину, когда та отворачивалась. Дэни стало так жутко, что она сбежала по лестнице на первый этаж и вцепилась в руку отца. «Что такое, ангел мой? Тебя испугал дух моей сестрицы?» — спросил он тогда. «Ты тоже его чувствуешь?» — изумлённо воскликнула Дэни. «Нет, но я помню свою любимую Рэйчел. Обратись я духом вместо неё, точно витал бы где-то здесь ближайшие сто лет». В тот день Дэни не выпустила руки отца вплоть до того момента, как оказалась под крышей родного дома, в окружении Нелли и служанок. От детских воспоминаний в пустой квартире стало холодно, несмотря на тёплую августовскую ночь. Она укутала плечи в шерстяной плед и легла на диван в гостиной. Эта общая комната, вмещающая в себя кухню, столовую и зону отдыха у камина, была словно центром сосредоточения баланса между крайними полюсами двух разных спален. Хаос здесь межевал с идеальным порядком, как океанские волны вечно плещутся, соприкасаясь с песчаным берегом. Как могут уживаться на такой небольшой жилплощади столь разные личности? Какую гармонию создаёт динамика их отношений? Или никакой гармонии не существует вовсе, и они не подходят друг другу, как две детали из разных головоломок, которые, как ни крути, нельзя соединить вместе. Но нет, они определённо как-то сочетаются, а как именно — это ей уже предстоит узнать самой.

***

— Почему ты такой хмурый, Леви, радоваться надо! — весело воскликнула Ханджи, энергично вбегая по лестнице на второй этаж дома. — Чему радоваться, дурила? — нахмурился Леви. — Если в этот раз никто не сдох, это не значит, что тактика Эрвина сработает в следующий раз. — О какой тактике идёт речь? — фыркнула Ханджи. — Мы выжили лишь благодаря случаю. — И что здесь радостного? — Леви стал ещё мрачнее. — Мы выжили! — рассмеялась Ханджи, проводя в воздухе две горизонтальные линии, как бы подчёркивая заветные слова. Леви степенно поднимался по лестнице. Половицы скрипели под его весом протяжно, словно он был мучителем, что подолгу вытягивал из них звуки, тогда как Ханджи взлетела наверх, гремя берцами так оглушительно, что дерево не издало ни единого звука. Теперь она стояла на лестничной площадке и смотрела на него с неприкрытым торжеством. — И я первая! — Мы не соревновались, — хмыкнул Леви. — Так говорят все проигравшие, — подмигнула ему Ханджи и пошла вглубь коридора, к дверям квартиры. — Как там наша подопечная? — Если отбросила коньки, я, так уж и быть, помогу тебе спрятать труп, — нехотя отозвался Леви и добавил. — Молодость вспомню. — Может, детство? — усмехнулась Ханджи. — Может, детство, — подтвердил Леви. Они отпёрли дверь в квартиру, стараясь не загадывать никаких картин в своём воображении. Дэни сидела за столом в кухне-столовой и читала книгу. Перед ней на столе стояла тарелка с хлебными крошками и чашка горячего чёрного чая. Леви передёрнуло от увиденного. Он терпеть не мог, когда кто-то ест во время чтения, но книга в руках Риверс принадлежала не ему, а Ханджи, поэтому он промолчал. Хозяйка литературы сама нередко оставляла следы ужина на страницах своих книг. — Ой, добрый вечер, — спохватилась Дэни, закрыв книгу и встав со стула, вытягиваясь чуть ли не по стойке смирно. Эти люди были её официальными опекунами, как говорилось в документах, но они также были старшими по званию военными, а Дэни слишком долго пробыла в кадетах. Одного года в училище хватило для выработки привычки оказывать должное уважение людям из действующих войск. — Как ты здесь, дорогая? Не умерла от скуки? — спросила Ханджи, делая несколько шагов ей навстречу и заключая девочку в крепкие объятия. — Всё в порядке, спасибо вам. А вы тоже не умерли, — заметила Дэни и прикусила язык. — Верно подмечено, в этот раз никто из нас не умер, — кивнула Ханджи. — Мы общим счётом встретили всего девять титанов, и я бы хотела увидеть больше, но это часто сопровождается слишком большими потерями, так что моё разочарование раздавлено радостью от благополучного завершения вылазки. — Я в душ, четырёхглазая, постарайся не врываться ко мне, а не то в следующий раз сама будешь вызывать мастера для починки дверных петель, — сказал Леви. Он на ходу сбросил пояс с тяжёлым УПМ на диван, и, облегчившись, пошёл к себе в комнату. Ханджи сделала тоже самое, расстегнула зелёный плащ с эмблемой разведчиков и улыбнулась Дэни. — Не хочешь перекусить чего-нибудь вкусненького и горячего? — спросила она. — На одном хлебе с ветчиной сыт не будешь. Дэни в последние дни готова была душу продать за тарелку горячей каши с мясной подливой. Естественно, она согласилась.

***

Ханджи не хотела идти в душ, а Леви не хотел идти в таверну, поэтому он недолго думая поставил сожительнице условие, которое звучало так: «Я пойду с тобой жрать, если ты соизволишь помыться». Пришлось Ханджи согласиться. Дэни ждала их, коротая время за книгой про сказки и легенды северных народов, поражаясь разнообразию верований и различных ритуалов, которые проводят северяне чуть ли не по любому поводу. После душа разведчики переоделись в непримечательное штатское и направились по улицам Троста, освещённым жёлтым светом газовых фонарей. Дэни семенила вслед за ними, не смея идти наравне или обгонять их. По дороге в таверну они встретили человек двадцать пилигримов с бородатым проповедником во главе, которые шли в сторону внутренних ворот. — Кто эти люди? — спросила Дэни. — Религиозная организация, известная в народе как Церковь Стен, которая почитает стены как священные, — объяснила Ханджи. — Так как они защищают остатки человечества от титанов, культ верит, что они являются божественным даром, что был дан людям во имя великодушного спасения. Члены культа также верят, что стены были созданы могущественными богами для покровительства над людьми. Для них стены являются чем-то священным и неприкосновенным, вроде алтаря. — Ещё, если я не ошибаюсь, культ проповедует отказ от всех технологий, которые могут угрожать стенам, и сопротивляется всем научным исследованиям или экспериментам, которые могут повредить стены или их структуру, — вставил Леви. — С недавних пор в их руках даже инфильтрация власти. Церковь Стен стала обладать большим влиянием в обществе после падения Сигансины, — продолжала Ханджи, — и тесно сотрудничать с правительством. Многие чиновники вступили в ряды поклонников культа и поддерживают его идеалы. Поговаривают, будто сам король теперь заделался великим праведником. Слухи слухами, но всё вышеперечисленное как никак обеспечивает церкви значительную политическую власть и контроль над информацией. В будущем они смогут проворачивать нехилые манипуляции сознанием верующих людей. — Ещё два года назад этих крикунов никто не воспринимал всерьёз, а тут,гляньте на них, сыскались праведники великие, — Леви нарочито громко произнёс эти слова, когда они проходили аккурат мимо сосредоточения мужчин в подрясниках. — Их первыми нужно пустить на эшафот. Всем известно, что любая церковь участвует в политических интригах, стремясь сохранить своё влияние в условиях нарастающего хаоса внутри стен. А в этом суетном желании очень мало святости. — Культ возглавляется группой высокопоставленных священников, — говорила Ханджи. — Они часто ведут проповеди своим паствам, убеждая людей в неприкосновенности стен и необходимости безусловного подчинения правилам, продиктованным церковью. Некоторые слушатели, особенно из беднейших слоев общества, искренне верят в учение церкви. — Они просто невежественные идиоты, — Леви надменно посмотрел на жалкое сборище верующих под стенами какой-то гостиницы. — Кучка дураков, которые по скудости своего ума полагаются на помощь воображаемого друга, обладающего волшебной силой. Дэни поняла, что Леви по неведомым ей пока причинам крайне недолюбливал религиозных фанатиков. Ханджи же, наоборот, забавлялась, наблюдая за этими людьми, и всячески поддавала анализу их слова и действия. — Взгляните на них, они ведь действительно напоминают стадо овец в окружении волков, — усмехалась Ханджи. — Шарахаются от прохожих, словно те прокажённые, хватаются за свои подвески и шепчут слова молитвы. Они считают себя выше нас всех, думают, что обладают какой-то особенной тайной. Это делает их особенными. Так они думают, но не знают, что секты испокон веков строились на человеческой уверенности в своей уникальности. Я никогда не понимала этого. Неужели так сложно признать, что ты ничем по факту не отличаешься от остальных. — Болтай меньше, четырёхглазая, — проворчал Леви, вталкивая её в двери таверны. — Сделаю небольшое дружеское напоминание: у окружающих уже уши вянут от твоих разглагольствований. — Но чаще всего рядом со мной только ты, — возразила Ханджи. — Я про себя и говорю, дубина неотёсанная. Дэни повела бровями и тяжело вздохнула. Тяжело ей придётся, если такое общение у них на постоянной основе. Больше всего на свете она ненавидела напряжение в воздухе, когда оно, словно ледяные волны, шныряет от одного человека к другому. Ей хотелось спрятаться, забиться в угол, чтобы её никто и никогда больше не нашёл. Но вместо этого приходилось оставаться немой свидетельницей конфликта, осознавая, что как бы громко она ни кричала, для двух враждующих сторон её попытки утихомирить атмосферу останутся пустым звуком. Был субботний вечер, таверна заполнена под завязку, но хозяин по имени Ханс быстро расчистил для них столик в укромном уголке. Недовольное фырканье испарилось разом при виде Ханджи и Леви. Дэни поняла, что здесь они представляют местный авторитет, несмотря на то, что в общем к разведчикам народ относится не слишком радушно. В вечернем меню красовалось овощное рагу с бараниной. Трое заказали одно и то же блюдо. — Нам нужно поговорить с тобой о твоём будущем, — сказала Ханджи, когда официант ушёл с листом заказа на кухню. — Понимаю, было бы гораздо уместнее начать разговор с отвлечённой темы, но пока ты не стала частью королевских разведывательных отрядов, нам под страхом трибунала запрещено рассказывать о всём происходящем за стенами. — Что вы хотите обсудить? — с замиранием сердца спросила Дэни. Ханджи подалась вперёд, подпирая подбородок рукой. Её взгляд бродил по Дэни, подмечая длину рыжих отросших корней, пышную шапку чёрных волос, серый, словно невидящий взгляд и приоткрытые розовые губы. "Ей четырнадцать, - напомнила себе Ханджи. - Она совсем ещё ребенок". — Мы не можем быть уверены, что в возрасте шестнадцати лет ты будешь в силах присягнуть разведкорпусу, — без обиняков заявила Ханджи. Глаза Дэни распахнулись. — Почему? Я буду стараться учиться усерднее, если всё дело в моей успеваемости. — Нет, дорогая, твоя успеваемость - далеко не всё, что на тебя влияет, — Ханджи многозначительно скосила на низ живота Дэни, где под складками одежды и слоем кожи кровоточил выжженный орган. — Я использую все свои знания, чтобы создавать лекарства, которые поддерживали бы твой организм на разных этапах регенерации, но будем честны: заменить набором модуляторов природный источник гормонов невероятно сложно. Может случиться так, что ты физически не сможешь подвергать своё тело нагрузкам, это может привести к летальному исходу. Не пугайся так, я всего лишь строю предположения. Бери пример с Леви, он уже на них даже не реагирует. Дэни бросила взгляд на капитана. Тот сидел с привычным угрюмым лицом, вперившись взглядом в пустоту. Руки скрещены на груди, каблук ботинка отбивает нервный ритм на деревянных половицах. — И что вы предлагаете как альтернативное развитие событий? — спросила Дэни, снова переводя взгляд на Ханджи. Та откинулась на спинку стула и улыбнулась. — Детка, тебе что-нибудь известно про Королевский экзамен? Дэни ушам своим не поверила. Такое знакомое словосочетание стало практически неузнаваемым за год, проведённый в совершенно другой среде. — Вы про тот Королевский экзамен, который нужен для вступления в Высшую Академию? — уточнила Дэни. Ханджи и Леви переглянулись. — Видишь, карлик, девчушка на лету схватывает, — усмехнулась Ханджи и повернулась к Дэни. — Да, дорогая, ты права. Вижу, ты осведомлена в этой теме. — Разумеется! — воскликнула Дэни и испуганно оглянулась, боясь, что вышло слишком громко. — Я готовилась к этому экзамену с шести лет. Мне оставалось три года обучения, если бы отец не организовал моё замужество, я бы поступила в Академию. Тогда у меня был бы шанс стать образованной молодой леди, а не просто плотью для мужниных утех. Ханджи усмехнулась этим словам. Высшая Академия была сосредоточена исключительно на науках, без военного компонента, экзамены включали предметы, направленные на всестороннее развитие научных и академических знаний. Обычно туда поступали дети богачей, которые, подобно Дэни, с детства находились на домашнем обучении. Подготовка к экзамену была многолетней и очень кропотливой, но вступить туда было лишь малой частью той работы, что приходилось делать студентам последующие пять лет учёбы. Ежегодно Академию заканчивали около пятидесяти человек, тогда как поступали туда тысячи с разных сторон стены Сина. Специалисты с дипломом об окончании Академии ценились на вес золота. — Вы хотите направить меня учиться туда, — догадалась Дэни и осела от этого предположения. За последний год она перекроила своё мышление, заставила себя смотреть только в сторону развития навыков, пригодных в бою, но сейчас перед глазами вновь замаячила до боли знакомая перспектива. Отучиться. Стать независимой. Мечта. Дэни взглянула на Ханджи. — Если вы позволите, я попытаюсь пройти Королевский экзамен, — сказала она и подняла руку в предупреждающем жесте, чтобы не перебить Ханджи. — Но я ни в коем случае не собираюсь оставлять военное дело. — Ну, допустим, ты справишься с нагрузкой умственной и физической, — задумчиво промолвила Ханджи. — В свободное время я помогу подтянуть твои недостающие знания по экзаменационным предметам, но военное дело… Когда Ханджи замолкла, они с Дэни одновременно уставились на Леви. — Исключено, — возразил Леви. — Я категорически против. У Дэни сердце ушло в пятки, но она решила не сдаваться. — В кадетском училище только и разговоров было, что о Вашей доблести, Вы ведь сильнейший солдат человечества! — с жаром проговорила она. — Лестью меня не подкупишь, Риверс, — качнул головой Леви. — Разве я льщу? Я констатирую факт. И я была бы законченной дурой, если бы упустила возможность навязаться Вам в ученицы, — продолжала Дэни, её глаза сверкали. — Будто у меня дел других нет, кроме как нянчиться с тобой, — фыркнул Леви. — Я не претендую на всё Ваше время, я прошу уделить мне лишь какой-нибудь жалкий час, — взмолилась Дэни. — В документах о моём опекунстве стоит и Ваша подпись тоже. Вы равноценный опекун наравне с госпожой Зоэ. — Детка, не называй меня так, я начинаю чувствовать себя настоящей старухой, — рассмеялась Ханджи, поправляя очки на переносице. — А что до тебя, Леви, то будет неплохо, если зимой ты вместо того, чтобы разлагаться за книгой, займешься чем-нибудь полезным. Не отказывайся от девочки так предвзято, возьми её на пробную тренировку, посмотри, правду ли написал нам сержант Фэрроу в отчёте. Леви задумался: он молча смотрел Дэни в лицо глазами, полными холодного стального блеска. Она чувствовала себя словно под дулом револьвера. После долгой паузы он подался вперёд и заговорил. — Если я возьмусь за твои тренировки, то ты ночью глаз не сможешь сомкнуть от боли. Новый день — новые синяки. Они будут накладываться на старые и ныть, а ладони покроются мозолями. Это не кадетское училище, я жалеть тебя не стану. Оно тебе надо? — Надо, — упорствовала Дэни. — К синякам я с детства привыкла, лопающихся волдырей не боюсь. Мне нужно Ваше наставничество, как воздух. — Какое красноречие, — восхитилась Ханджи и тотчас сделала вывод. — Это влияние сержанта Фэрроу. — Я подумаю, — нехотя промолвил Леви, глядя Дэни в глаза. Ханджи громко рассмеялась, хлопнула его по плечу и грубо приобняла. — В переводе на человеческий язык слова «я подумаю» означают «я согласен, но хочу помучить вас ожиданием, чтобы напомнить, какой я несговорчивый тип», — объяснила Ханджи. Леви от её объятий отбрыкнулся с отчаянием нетактильной кошки, и Дэни едва удержалась от смеха. Сильнейший солдат человечества фыркает и пытается отвязаться от своей настойчивой подруги на глазах у цивильных работяг. Все они знали, что если бы Леви хотел по-настоящему применить силу, то живым бы отсюда никто не вышел, но, похоже, Ханджи чуть ли не единственный человек, которому он позволяет такие вольности. Рагу слопали с удовольствием. Пока Ханджи и Дэни, изголодавшись, вымачивали хлеб в остатках овощной подливки со дна тарелок, Леви брезгливо отодвинул от себя свою порцию. — Ну и дурень, — пожала плечами Ханджи, быстро распределив одну половину рагу в свою тарелку и другую в тарелку Дэни. — Не пропадать же добру. Дэни уплела добавку за обе щёки. В желудке словно образовалась огромная дыра: она ела и не могла почувствовать сытости. В голове звенело от предвкушения следующего года, о, он обещает быть насыщенным. Многое суждено ей выучить, многое понять, многому научиться. Но это необходимый этап в её жизни, и если она хочет стать сильной, нужно выложиться на полную. Главное, чтобы новоиспечённые учителя не подкачали. Когда официант унёс грязную посуду и спросил, будут ли они что-нибудь к чаю, Дэни робко поинтересовалась: — А что есть? — Свежий яблочный пирог, — ответил ей парень, улыбнувшись. Дэни опустила глаза, чтобы скрыть внезапный румянец. Что это с ней такое? Парень симпатичный, но она никогда не замечала за собой раньше краснений по поводу улыбки симпатичного мальчика. А может, просто симпатичных мальчиков не встречала. В кадетском отряде все были, как на подбор, уроды. Не в физическом плане. Джентльменов среди военных точно не будет, по крайней мере, в этом поколении. Дэни с этим фактом смирилась давно. — Давайте два пирога, два чая и один отвар цикория. Передай это хозяину, он знает, как я люблю, — сказала Ханджи, привлекая к себе взгляд официанта. — У вас ещё остался майский мёд? — Хозяин оставил баночку специально для вас, майор, — учтиво ответил официант. — И её тащи тоже. Вскоре на столе красовалось всё, что заказывала Ханджи. Дэни не ожидала, что пирог, приготовленный в таверне, может иметь настолько аппетитный и привлекательный вид. Она тут же взялась за свой кусочек, но получила предупреждение. — Осторожно, дорогая, начинка горячая, можешь обжечься, — доброжелательно сказала Ханджи, и Дэни ненадолго отложила пирог. — А теперь пришло время для главного вопроса, — серьёзно сказал Леви, закидывая ногу на ногу под столом. — Как ты пьёшь чай? — Мне не совсем ясна суть вопроса. Вы имеете в виду, в каком количестве я употребляю чай? — осторожно переспросила Дэни. — И это тоже. Сладишь ли ты чай? Не дай бог, разбавляешь его молоком? Дэни нахмурилась. — Отец любил это делать, — ответила она, твёрдо и без обиняков. — Он выпивал много сладкого чая с молоком, и, признаться, меня с детства приучили к таким же вкусам. Я жить не могла без сладкого чая по утрам и перед сном, но потом моя сестра… Старшая сестра. Она стала бунтовать против отца всеми возможными способами, а я начала ей подражать. Мы научились пить горький крепко заваренный чай без сахара и мёда, даже если к нему не прилагалось ничего из десертов. — Ваша борьба, — скептически усмехнулся Леви. Дэни густо покраснела уже от стыда. Лучше бы ей вообще не вдаваться в подробности. Почему она не могла сказать, что её уже давно тошнит от вкуса сладкого чая, и всё? Это было бы куда более информативно. И в таком случае Леви точно не смотрел бы на неё, как сейчас. Он до сих пор не может развидеть в ней дочку богача, этот образ, вшитый в Дэни на уровне ДНК, вызывает в нём отторжение. Дэн Риверс, сирота из южных земель стены Мария, не вызывал бы у него таких негативных эмоций. Дэни опять почувствовала жгучую потребность спрятаться в знакомую раковину от настоящей себя. Ситуацию спасла Ханджи. — Будет тебе, Леви, свою желчь расплёскивать, — хмыкнула она, пнув боевого товарища под столом. — Рассказ очень интересный, Дэни, и объясняет некоторые мои суждения по поводу твоей особы. В будущем, я надеюсь, ты расскажешь мне больше. Может, тогда пазлы в голове окончательно сойдутся. Дэни благодарно улыбнулась ей. — Ладно, — сказала она, предприняв вторую попытку взяться за пирог. На этот раз она увенчалась успехом. К её удивлению, платил за всё Леви. Он задержался у барной стойки, когда Ханджи, приобняв за талию, выводила её из таверны. — У нас так всегда, — пояснила Ханджи. — Я заправляю всем, навожу суету, а заканчивает всё Леви. Хоть какая-то польза от этого заносчивого карлика. У Дэни не было смелости согласиться с ней, поэтому она неопределённо повела бровями и издала какое-то нечленораздельное мычание, вызвав у Ханджи искренний смех. — Ты знала, что они подняли цены на всё меню? — с негодованием в голосе спросил Леви, пряча кошелёк во внутренний карман пиджака. — Спекулянты. Пусть научатся сначала правильно обрабатывать мясо перед готовкой, а потом уже завышают планку. Как Дэни узнала позже, Леви был не из числа жадных людей, лихорадочно трясущихся над своими копейками. Просто он слишком ценил чистоту, а несправедливое потребление, которое он встречал в тавернах, приводило его в бешенство.

***

Через две недели Дэни впервые вышла на тренировку с Леви Аккерманом. Накануне вечером они втроём с Ханджи составили ей расписание, следуя которому достичь желаемого результата можно было к концу года. Это расписание также обговаривалось с учётом загруженности Леви и Ханджи, ведь их рабочие обязанности никто не отменял. Упомянули также и то, что до наступления холодов Аккерман и Зоэ остаются действующими офицерами разведкорпуса, а это значит, что их могут выдернуть на задание в любой момент. Дэни ценила то, на какие жертвы идут её опекуны, выделяя время на обучение из своего личного отдыха. Она мысленно поклялась быть лучшей ученицей. — Для начала проверим твою балансировку, — сказал Леви после тщательной разминки. Он привёл Дэни в центр реабилитации для разведчиков, которым удалось оправиться от тяжёлых травм. Здесь был имитатор УПМ, на котором они все учились в первые годы кадетства, были ринги и тренажёры, а также инвентарь для отработок разных тактик ведения боя. Закрепляя карабины, Дэни чувствовала, как у неё слегка дрожат руки. Хоть бы не облажаться. У сержанта она была в почёте из-за своего упрямства и трудолюбия, но, право слово, послушав, как он нахваливает её в ответе, Дэни стало неловко. Она не считала себя такой искусницей по части досконального выполнения задач и сейчас не чувствовала уверенности в теле, которое за такой краткий срок, казалось, утратило всю свою прыть. — Готово, — дрогнувшим голосом сказала Дэни, клацнув последним карабином. Леви не подал ей сигнал, не сказал ни слова. Он просто стал крутить рычаг, натягивая тросы. Дэни мгновенно вспомнила всё, чему её учили. Спина напряжена, но не ровная, как палка. Колени слегка присогнуты. Руки разведены по разные стороны и контролируют равновесие. Леви поднимал её всё выше и выше, в тренировочном зале с высоким потолком кроме них двоих не было ни души. — Чего замерла, как белка, что сокола увидела? Подвигайся немного, — отозвался снизу Леви. Дэни бросила на него испуганный взгляд. Он поднял её на четыре метра. Тренировочные установки в кадетском училище были не выше двух метров, а ребят поднимали едва на метр от земли. Здесь же совершенно другой уровень. Дэни вряд ли была к нему готова, но решила не сдаваться. Слегка качнула бедрами и развернула корпус сначала влево, затем вправо. Пасмурное сентябрьское утро не изобиловало солнечными лучами, поэтому в окне под потолком она увидела лишь затянутое тучами небо. Пыль на потолочных перекладинах. Паутина. — Раскачайся, — приказал Леви. Дэни послушно кивнула, сглотнув слюну и крепко сцепив зубы, чтобы ненароком не прикусить язык. Она повела бёдрами вперёд, отклоняясь корпусом назад, и качнулась. Сердце ухнуло в груди. Благо, ремни, опоясывающие всё тело от плечей до пяток, помогали сохранять спокойствие и уверенность. Дэни сделала ещё пару раскачиваний, вперёд-назад, словно маятник на высоких часах в доме её отца. С каждым раскачиванием она чувствовала все большую власть и контроль над своим телом. Напряжение, сковавшее её в начале постепенно улетучилось. Дэни почувствовала такой восторг, что могла бы сделать сальто, если бы ей позволили. — Довольно, — сказал снизу Леви и пошёл к рычагу, чтобы спустить её на землю. — Ну как, капитан? Я неплохо справилась? — спросила Дэни, касаясь носками сапог дощатых половиц. — Можно было лучше, — сказал Леви, подходя к ней спереди. — Но впредь следи за ремнями. Задний на пояснице у тебя перекрутился. Дэни сразу коснулась руками того самого ремня и почувствовала, что его срез больно упирается в ткань рубашки. Надо же, она была так увлечена, что даже не заметила. Быстро исправив положение, Дэни с готовностью взглянула на Леви. — И не называй меня капитаном. Я не твой командир. — Но рано или поздно Вы им станете, — возразила Дэни. — Это определённо будет худшим днём в моей жизни, — проворчал Леви на выходе из тренировочного зала. В дальнейшем для тренировочных полётов на УПМ Дэни под кураторством Леви выезжала во внутренние земли за стену Роза. Разведчики давно облюбовали там целые посадки с деревьями, по которым можно было лихо передвигаться с помощью аппаратов пространственного маневрирования. Когда Леви привел её туда впервые, Дэни восхитилась. — Этот лес больше того, в который нас выпускали сержанты кадетского, — сказала она. — Разумеется, они же не хотели вашей преждевременной смерти, — кивнул Леви. — Если ты убьёшься где-нибудь среди этих деревьев, я даже не стану искать твой труп. — Очень мило с Вашей стороны, капитан. Дэни мгновенно прикусила язык. Позволять себе такую дерзость нельзя, в дальнейшем ей стоит быть сдержанней. — Да, я само очарование, — сказал Леви, не обратив внимание на её смущение. УПМ с самого начала своего создания символизировало технологическое превосходство людей в борьбе против огромных и мощных титанов, позволяя им компенсировать физическую слабость засчёт скорости и манёвренности. Устройство пространственного маневрирования — это сложное механическое приспособление, предназначенное для того, чтобы позволить солдатам перемещаться в трёхмерном пространстве, используя скорость и ловкость для борьбы с титанами. К созданию этого оружия приложил руку человек по имени Анхель Аалтонен около семидесяти лет назад. Анхель — легендарный мастер оружейного дела, чьи гениальные изобретения стали оплотом надежды для человечества в их борьбе против титанов. Ему приписывают создание УПМ, которое позволяет отважным воинам взмывать в воздух и добираться до единственного уязвимого места титана — его затылка. Этот инструмент стал воплощением мастерства и отчаянной воли к выживанию. Пушки, венчающие стены, подобно грозным хранителям, способны поражать титанов на расстоянии, обрушивая на врага смертоносный огонь с высоты, — тоже заслуга его ума. Стальные тросы, выкованные из уникального упругого железа, настолько прочны, что способны захватить любого титана, пленив его движение. Каждое из этих изобретений стало не просто оружием, но символом упорства и инженерного гения, которым Анхель оставил свой след в истории человечества. Всё это Дэни помнила из учебной программы для кадетов. Леви заставил её вызубрить все составляющие детали устройства. Основные компоненты, такие как, например, гарпуны и тросы. Устройство имеет два гарпуна, которые выстреливают в цель. Эти гарпуны, прикреплённые к длинным тросам, стреляют из механических пусковых устройств, расположенных на боках пользователя на кожаных ремнях. Гарпуны врезаются в твёрдые поверхности (стены, деревья и т.д.), а затем тросы начинают втягиваться, подтягивая человека к точке закрепления. Устройство использует сжатый газ, который хранится в баллонах на спине солдата. Этот газ необходим для выстрела гарпунов и создания тяги, которая помогает маневрировать в трехмерном пространстве. Количество газа ограничено, и его правильное распределение является критически важным навыком, так как от этого зависит время пребывания в воздухе и эффективность использования устройства. Механизм управления Дэни знала лучше инженера, который сконструировал окончательную модель. Поручни управления расположены в руках солдата и связаны с пусковыми устройствами. Пользователь может контролировать направление выстрела гарпунов, выбирая, в какую сторону нужно выпустить трос. Управление также включает в себя спусковые механизмы для выпуска газа, позволяя регулировать скорость и направление движения. В УПМ встроена система шестерён и приводов, которая помогает солдату скользить по воздуху. После выстрела троса и его закрепления на поверхности втягивание троса с помощью приводов создаёт движение вперед. Принцип работы УПМ был прост и логичен. Солдат прицеливается и стреляет гарпунами в цель. Гарпуны врезаются в поверхность и закрепляются. Как только гарпуны закреплены, приводные механизмы начинают втягивать тросы, поднимая солдата в воздух и направляя его к цели. Пользователь может использовать газовые выбросы для изменения направления или ускорения движения. Важно комбинировать движение тросов и выпуск газа, чтобы эффективно маневрировать в воздухе. УПМ позволяет солдату быстро добраться до титана и нанести удар по уязвимому месту, — традиционно расположенному на задней стороне шеи. Но если хочешь выжить в этой опасной игре с гравитацией нельзя забывать про ограничения. Газ в баллонах имеет лимит, и при неправильном использовании может быстро закончиться, оставив пользователя без возможности маневрировать. Устройство само по себе очень зависит от наличия окружающих объектов для зацепления гарпунов. На открытой местности без деревьев или зданий его использование становится затруднительным. Само эффективное использование УПМ требует значительного опыта и многочасовых тренировок. Неправильные манёвры часто приводят к травмам на вылазках за стенами, и, следовательно, к смерти. Первые пять минут всё шло отлично. Дэни зацепила сразу два гарпуна за стволы деревьев-близнецов и дала мощный старт, взвив в вышину. Желтеющие осенние листья сверкнули пламенем где-то внизу, Дэни на секунду ощутила себя птицей, парящей в потоках воздуха под самими облаками. — Не трать газ в пустую, ты должна пройти дистанцию, — строго напомнил Леви, когда Дэни пошла на спуск. — Есть! — отозвалась она, поставив себе задачу держаться одной высоты. Гарпуны мелькали среди стволов и листьев, тросы выстреливали и втягивались с пронзительным металлическим скрежетом. Нижняя дуга, затем верхняя. Дэни ловко обходила встречающиеся на пути преграды, сохраняя ровное дыхание и стараясь смотреть в оба. Это было очень важным навыком: во время полёта не терять обзор. И тут она задалась вопросом: а где капитан Леви? Зашли на дистанцию они одновременно, но когда она дала первый спуск в высоту, он устремился прямо в длину со скоростью молнии в человеческом обличье. Вдруг ей показалось, что он мелькнул справа. Дэни обернулась на хруст ветки и не заметила, как влетела лбом в жесткую кору дерева. Сдавленно охнув, она попробовала схватиться за ближайшие ветки, но ушибленные пальцы соскользнули, и она полетела вниз. Спасли её вовремя выпущенные гарпуны. Цели они вряд ли достигли, но тросы подтянулись, и Дэни повисла, запутавшись в ветках где-то в кроне небольшого, подозрительно скрипящего дерева. Она висела, покачиваясь на ветру в горизонтальном положении. Сухие листья шелестели над головой, солнечные лучи пробирались сквозь них, отбрасывая кружево бликов на её прищуренное лицо. Капитан Леви нашел Дэни, когда вернулся по уже пройденному пути. Оглядев положение с соседнего дерева, он скрестил руки на груди и сказал: — Тебе ещё учиться и учиться, Риверс. Она обратила к нему свои серые глаза. — Тогда учите меня, капитан… Но для начала, буду очень признательна, если поможете мне выбраться. Как видите, я та ещё бездарность. — Рад, что у тебя хватает ума это признавать.