Selfish Waltz

Давным-давно жила большая семья. И всё в ней было прекрасно: множество родственников, которые не чаяли друг в друге души, богатство и уют, мир и покой. Банальное счастье, от которого сводит рот, как от сладкой карамели. Только вот нашёлся тот, кто захотел разгрызть конфету в пух и прах ради собственных идеалов. Опьянённый жаждой власти и личностной недостаточности сын решил, что может вершить судьбы своих родных. Он выбрал не ту дорожку, не тех людей. Почему посчитал, что если он предал своих, то не предадут его? Медленно, но верно редела счастливая семья. Убивали одного за другим, выворачивая всё так, словно это были несчастные случаи: машины, самолёты, отравления, болезни… водоворот горечи, который не планировал останавливаться вплоть до последнего человека. Конфета превратилась в противное и вязкое лекарство, приём которого длился очень долго. Двадцать лет, может больше, опьянённый властью сын выслеживал каждого члена семьи. Он думал, что на аварии всё закончилось, когда мужчина стёр самых старших с лица земли. Долго они прятались. Но нет. Нашлась ещё одна часть, спрятавшаяся ото всех под другим именем. Молодые и свежие. И как он мог забыть? Семья с горячо любимым сыном, в котором все не чаяли души с момента его рождения. Светлый мальчик с яркой улыбкой и заразным смехом. За что пренебрегали его сыном и во всём выбирали младшего? Его не волновал тот факт, что ребёнок был маленьким и ему нужно больше внимания, чем остальным. Зверская расправа. Вторглись монстры на территорию уютного дома и перевернули всё вверх дном. Кровь и слёзы. Мучения и агония. Он думал, что справился со всеми и остался лишь он с сыном. Они могут начать снова и стать сильнее. Им никто не нужен. Только вот и его судьбой игрались. Человек, которому он доверился, был ещё более сумасшедшим и диким. Предал и ударил его в спину. Забрал всю власть себе и даже не подавился, выпив его кровь. — Ебать, ты закончил свою сказку? — Уён дернул головой и закряхтел от нового импульса боли. — Ты меня вообще не слушал? — Хаджун выгнул бровь. — Слышал я, слышал… семья, война, власть, — Чон закатил глаза, — бла, бла, бла. — Это серьезная тема, а ты так неуважительно реагируешь, — дядя вздохнул. У него подкипало от злости и того, что он не понимал для кого сейчас распинался вообще, — понял что-то? Хотя я и не закончил даже ещё. — Это был твой батя, который предал свою семью? Я то тут при чем, блять, еб его в рот? Уён облокотился на спинку стула и запрокинул шею. Уже было невозможно терпеть. Перед глазами темнело от голода и усталости. Хотелось прилечь в кровать, потому что он ничего не чувствовал из-за твердой поверхности стула. И эти долбанные раны, которые напоминали ему о том, что пришлось пережить до этого. Останутся ли на каждом месте раны? Будет ли он ненавидеть себя после этого? Что станет с его идеальным телом, которое было тронуто лишь татуировками? А лицом? Сможет ли Уён спокойно смотреть на себя в зеркало, когда пересечется взглядами с отражением? — Ты реально тупой или только притворяешься? Мы с тобой родственники, забыл? — Да, забыл и лучше бы не вспоминал. — Чон выдохнул, молясь, чтобы этот человек свалил в закат нахуй. — Как же с тобой сложно разговаривать… — Так заткнись и всё, — Уён дернул руками и по телу пробежался импульс, — это очень просто. — Как из милого ребёнка выросло такое дерьмо? Лучше бы тебя нашли и пристрелили, как и твоих ебучих мамочку с папочкой, — на лице Хаджуна возникла дикая улыбка, а у Уёна земля ушла из-под ног и он перестал дышать, — что с лицом? Дошло наконец? — Не смей упоминать моих родителей. — Голос Чона сквозил холодом. — Я так надеялся, что ты сдох где-то от холода и голода, когда сказали, что не смогли тебя найти, — мужчина тряхнул темной головой и затем провел по своим волосам длинными пальцами, — но вот, спустя некоторое время я вижу свое отражение на одном из мероприятий и понимаю, что, сука, ты все ещё жив. — Тебя действительно не волнует, что твоего батю обманул Чхве? — Уён не удержался и сплюнул горькую слюну в сторону. Уже долгое время терпел эту слизь в своей глотке и ждал момента, чтобы избавиться. — Я получил гораздо больше после смерти этого старика. С ним бы не получилось того, что есть у меня сейчас, — мужчина облокотился на стул и развалился на нем, — я ни о чём не жалею. — Ты настоящий ублюдок. — Уён задумался о том, как можно быть настолько больным. — О, поверь я знаю, что во мне сидят демоны. — Хаджун усмехнулся и распустил хвост на своем затылке. — Слишком много чести, — Уён хрипло посмеялся, чувствуя, что раны снова натягиваются, — я бы дал не больше болотного чёрта или кого-то в этом роде. — Ещё поговорим или ты дашь мне закончить рассказ? Блять. Уёну хотелось убиться об стенку. Этот парень был не сильно старше его самого, Чон постоянно себе об этом напоминал, но, блять, Хаджун вёл себя как настоящий дед, которому не хватает внимания внуков. Но его было не остановить и он продолжил свой рассказ. Вместе с пропажей семьи ещё в далёком конце 20 века пропала и реликвия семьи, хранящая огромный секрет. Был в ней камень, способный руководить волей людей. Возможно, их власть была заслугой драгоценности, найденной много лет назад простым рыбаком. Повезло или это была судьба? Спустя годы всем стало плевать. Никто и не знал о ней. Может быть, семья была главным злодеем в стране? Казалось вполне возможным и логичным. Годы шли, но поиски никак не заканчивались. Пропали часы безвозвратно. Затерялись среди времени. Как прозаично. Тем временем мальчик, оставленный отцом и переданный в руки новой семье, которая взяла всё управление на себя, взращивал в себе гнев и желание владеть всем. Мечты, как у отца. Он работал из тени и помогал в поисках реликвии собственной семьи. Его руки были по локоть в крови, но парня это не волновало. Делал всё, чтобы дойти до желаемого. Но оно становилось всё дальше и дальше, как бы он ни старался. Спустя долгое время реликвия была найдена, но затем украдена, и снова мечты посыпались, как песок из-под пальцев. Как хорошо, что человек, заменивший ему отца и ставший наставником, имел похожий склад ума и не любил марать руки сам. Использовал для этого своего родного ребёнка. Ох, уж этот невезучий мальчик. Недолюбленный и оставленный. Но ещё больше доставалось младшей дочери, которая являлась куклой, над которой можно было измываться всеми способами. Ведь она так бесила отца. Какая к чёрту любовь? Что это вообще такое? Круговорот событий вертелся, беспорядочно разваливался и собирался вновь. Ровно до настоящего момента, когда они были так близки к тому, чтобы получить что-то свое. Один — думал, что ему достанется хоть часть обещанной власти, а второй — хотел больше, чем аристократия и думал, что ему это удастся. Мания величия? Определенно. С каких пор они считали, что именно им все должно достаться? — Погоди, погоди, — Уён свел брови, — что-то я запутался. — Блять. — Хаджун вздохнул и шлепнул себя по лбу. — Не ругайся, но я правда не понял, ты хочешь сказать, что наша фамилия Мун? — Чон открыл рот от удивления. Кажется от его мозга все еще оставался прок. Как тогда, он помог ему вспомнить недавние воспоминания, так и сейчас — сложить два плюс два. — Только дошло? — Парень облегченно улыбнулся. — Допустим. Но чё тебе надо от меня и моих близких? — Уён хотел убивать, хоть у него и не было на это сил. — Мне? Нужна лишь твоя смерть, чтобы закончить то, что начал отец… Господину Чхве, тоже, хочется избавиться от тебя, ведь Мун Уён все еще считается, по бумагам, наследником и теперь, зная это, ты можешь претендовать на место во главе. — Нихуя себе. — Чон проморгался. И зачем тогда ему это все рассказывали? Так надеялись, что он умрет и не выйдет из подвала живым… или что? — Но не волнуйся, у тебя не будет на это шанса, — Хаджун подмигнул и наклонился вперед, опираясь на свои колени локтями, — сначала… мы спустим тебя как собаку на твоих новых близких, а затем. — Брюнет повел плечом, — ты сам себя убьешь, потому что не захочешь после такого жить. — Очень сильное заявление. Ты с чего решил, что я захочу навредить им? Кажется ты это уже говорил. — У Уёна уже давно закипел чайник внутри. Ему хотелось долбануть парня перед собой чем-нибудь. — В этом самое интересное! — Он фирменно закатил глаза. — Я же не закончил рассказ… ты захочешь и очень сильно. — Блять? — Ай, не понимаешь? — Хаджун усмехнулся. Нет, Уён не понимал и не особо хотел. Потому что, во первых, какого хуя он продолжал свой монолог, а, во-вторых, уже заебал. — Что я должен понять? — Чон… или Мун, Уён уже не знал как себя звать вообще. Кем себя идентифицировать? Блять. Хуёво прозвучало. Извините. — Ты уже встретился с нашей прекрасной Даён, — мужчина расплылся в довольной улыбке, — она наш невероятный гений и за время, что мы провели здесь, общаясь с местными врачами и умами… Даён придумала способ, как заставить людей не держать камень и не дышать над ним для того, чтобы повиноваться. Уён перебил его: — Ебанись. — Помолчи, — мужчина закатил глаза, — и дай закончить. — Ладно, ладно. Мне не впервой. — Опять ему говорили заткнуться. Уён понял, что его бесит больше всего на свете. — Возможно, тебе непонятно и это звучит странно, но… вещь рабочая, но как именно это происходит, — Хаджун мечтательно вздохнул и обернулся на окно под потолком, — я тебе не расскажу. Мало ли что? — Да мне похуй, к чему это все? — Ты наша подопытная мышка. — Хаджун подмигнул. — Че бля? — В одном из твоих боков спрятана крошка из камней, а в венах течет концентрат, который запускает его действие. — Мужчина цокнул языком и поднялся с места. Он спрятал ладони в карманы. — Вы ебнулись? — Уён слабо верил в сказанное и пока даже не верил. Типо… он видел, как камень влиял на Соён, но чтобы так? — Это типо удаленное управление? — Что? — Ну, как машинка на управлении? — Уён усмехнулся. — Блять, ты такой тупой. — Мужчину пугало, что Чон так реагировал на то, что внутри него спрятан камень, способный влиять на его сознание. — Нет, я просто оптимист и уверен в том, что со мной всё будет в порядке, — Уён промычал себе под нос и поправил руки, связанные веревкой. Так затекли пальцы и кисти, — в той или иной мере. — Надо же… Хаджун не договорил. Над их головами раздались выстрелы, и затем крики. Кто-то вторгся на территорию и разносил всё вокруг. Уён резко поднял голову и посмотрел в маленькое окошко. Надежда заколола где-то внутри него с новой силой. Он сразу же вернулся вниманием к Минги и Сану… да и ко всем остальным. Особенно к Ёсану, которого Уён оставил в лесу. Что с ним было? Были ли это его близкие? Мужчина дёрнул головой и коснулся своего уха, отворачиваясь к окну и вглядываясь в него. Сквозь небольшое и грязное стеклышко было мало что видно. Лишь один сугроб и часть дерева, да немного света. Чон понял, что тот слушает что-то через наушник, потому что в следующий момент дядя снова повернулся к нему и хлопнул в ладоши. Уён непонимающе изогнул бровь. Что на этот раз? Но надеялся, что за ним, наконец, пришли. Сколько времени прошло с того момента, как он сюда попал? Чон понятия не имел. Или забыл? Может ему говорили? Ну и хуй с ним. — Готовься к выходу! — Хаджун махнул кому-то рукой, и снова открылась железная дверь. — Сейчас мы тебя приоденем и выпустим на свободу. Какой цвет предпочитаешь. Уён задумался: — Черный. — Понятно, будет белый. — Что? — Нет. Ладно, похуй на цвет, но… этот идиот реально верил, что его байка про влияние камня через кровь с какой-то жижей для дудки может повлиять на сознание Уёна? — Коли быстрей, он меня заебал. — Брюнет отошёл в сторону и наклонил голову к левому плечу. Донельзя сильно сейчас похож на самого Уёна. Парня пробрала дрожь от их сходства. Снова. Неожиданно возле правого плеча показалось лицо. Дикая и знакомая улыбка. Та самая блондинка, которую Хаджун назвал Даён. На её лице были брызги крови, явно чужой. Она незаметно занесла шприц и всадила его в шею Уёна. Брюнет пискнул от неожиданности и на мгновение зажмурился. Девушка отбросила пластик и вальяжно обошла стул, на котором сидел Чон. Она подошла к Хаджуну и аккуратно провела по груди мужчины. Они сумасшедше улыбнулись друг другу и рассмеялись, словно произошло что-то весёлое. Затем мужчина поцеловал её, несмотря на то, что прямо перед ними сидел Уён. Ахуенно. Парень закатил глаза и отвернулся в сторону, но боковым зрением продолжал их видеть. Блять. Чон сплюнул на пол и привлёк этим внимание. — Ещё не отключился? — Даён отстранилась от своего мужчины и посмотрела на Уёна. Девушка слабо простонала, когда Хаджун поцеловал её в шею. Фу, бля. Снимите комнату. Но… почему голова так кружится? — Посмотри на него, — Хаджун обнимал девушку в белом халате и сжимал её талию. Крепко и по-собственнически, — он уже не может говорить. — О! Тогда… мальчик готов! — Девушка засмеялась и тряхнула головой. В смысле готов? Он им горячий бутерброд или кура-гриль, блять? Уён закатил глаза, желая что-то сказать в ответ, но язык плёлся. Где-то на затворах сознания он слышал выстрелы и громкий шум, но он становился всё тише и тише. А в какой-то момент исчез совсем.