Selfish Waltz

Уён очень сильно нервничал. У него даже не было сил, чтобы самостоятельно собрать свои вещи, поэтому в его комнате было двое — он и девочка-подросток. Сам Уён просто сидел и наблюдал, пока Союн собирала его сумку. Было ли ему неудобно? Нет. Наоборот, он был рад, что нашёлся человек, желающий сделать это за него. Чон бы тянул до последнего момента и потом просто кинул бы пару футболок и брюк. В этот раз такое не прокатит, потому что погода не позволит. Да кого он обманывал, даже дома она такого не позволяла. В этом году был такой холод, что Уён был вынужден наряжаться в тёплую куртку, шапку и шарф. Он походил на капусту или снеговика, слепленного во дворе. Почему-то внутри него не было осознания, что это не отпуск, а важная поездка, которая может стоить кому-то жизни. Желательно, чтобы не ему или кому-то из близких. Всё было серьёзно, но сердце не тревожилось и не колотилось от страха. Будто бы оно забыло, что это такое. Хотя, может быть, его спасали мысли о Сане… Его образ отпечатался на обратной стороне век и никак не хотел стираться оттуда. Что прикажете делать с таким? блять. У него чесался язык, чтобы высказаться Сану в лицо. Почему он молчал и вёл себя так? Хотя Уён сам поставил ему условия, но не он же всё это начал. Так какого хуя? — Как так получилось, что вас семеро в семье? — Союн аккуратно складывала очередную черную водолазку. Как у нее получалось это делать так компактно? В сумке было ещё столько пространства, что Уён был уверен — влезет весь гардероб. Ну, или почти, потому что вещей у него много. — На самом деле все просто, — Уён подогнул ноги и обнял их руками, — Хонджун родной сын мамы. В один день, как она говорила, он начал умолять завести младшего брата. Будто ребенок животное какое-то… — Умолять? — Она посмеялась и посмотрела на Уёна. Аккуратно раскрыла сумку и спрятала водолазку внутри. — Да, — Уён наиграно закатил глаза, — и, так как, отец Хонджуна не участвовал в их жизни, то… она могла только усыновить ребенка. Но, честно говоря, мама всегда хотела большую семью. Поэтому, она привела Юнхо, затем появился Ёсан… Девочка задумчиво уставилась на сумку и подергала золотой замочек туда-сюда. Конечно, ей было интереснее всего узнать о нем, а не об остальных. Как бы они ей не нравились. — А что насчет тебя? — Союн тут же повернулась к шкафу и поднялась на ноги. Ей стало неловко и неудобно от заданного вопроса. Полезла за футболками, но нашла свитер. Снова черный. — Меня и Минги она встретила случайно… — Уён усмехнулся. — Наша семья спонсирует один детский дом. У неё была встреча с директором в тот день. Я выбежал на неё, когда она заходила в холл. Убегал от воспитательницы, которая хотела наказать меня за пролитый на одежду йогурт. Сбил её с ног и измазал ей всё платье. Как же я тогда испугался… — Чон почесал затылок и поднял глаза на Союн, которая внимательно его рассматривала. — Но она не стала ругаться. Мама начала громко смеяться и потом защитила меня, не позволила наказать. Она мне так понравилась, что я начал просить забрать меня. Мама согласилась, но… я привел Минги и сказал, что мы один человек, поэтому надо забирать обоих. Был борзым уже тогда. — Вот это да! — Союн засмеялась и коснулась плеча Уёна. — Не считаю, что это была борзость. Маленькие дети очень чуткие и ты почувствовал, что она сможет позаботиться о тебе и твоем друге. — Спасибо, — Уён усмехнулся, — ты сама ещё ребенок, а такие вещи говоришь. Я тебя боюсь. Девочка закатила глаза, — мне шестнадцать, а не десять. — А что насчет Чонхо и Сонхва? — Союн пересчитала вещи в сумке и посмотрела чего не хватает. Уён не смог сдержать смешка от ее серьезного лица. Так усердно и расчетливо подходила к этому делу. Она будто собирала его на месяц. Хотя, кто знает насколько это все затянется. — Сонхва единственный, кто официально не усыновлен, так что мы, по сути, даже не братья, но всем говорим, что у мамы нас семеро. Ведь так и есть, он вырос в этом доме, — Уён посмотрел на девочку, у которой произошел программный сбой, — его родители не самые приятные люди. Они нашли на кого скинуть ответственность, но не отказались от него, чтобы фамилия рода Пак продолжалась. — Просто скинули, как балласт? Ребенка? — Союн перестала собирать вещи и присела поближе к Уёну. Она оперлась на кровать спиной и повернулась к нему в пол-оборота. — Да, он им мешался, — Уён покосился на девочку, — но подробности не расскажу, потому что он не любит эту тему. Может когда-нибудь узнаешь. — Хорошо, — Союн опустила глаза и подтянула к себе кофту на замке. Задумчиво застегнула ее. — А Чонхо, попал совсем крохой. Почти в то же время, что и мы с Минги, — Уён задумался. Он совсем не помнил того, как это произошло, — в один день, просто из ниоткуда взялся. Я был мелким, не особо этого помню. — У вас замечательная семья. Видно, как вы любите друг друга, даже когда ругаетесь, — девочка грустно поджала губы, — я же люблю считать, что нас с Саном всего двое. Мама сбежала от отца и оставила нас. Это было не так давно, и от того ещё неприятнее, но… — Вас больше не двое, — Уён толкнул Союн в плечо и девочка усмехнулся, — смотри сколько вокруг старших. Они все с ума сходят от того, что в нашем доме девочка, о которой можно заботиться. — Мне так неудобно от того, сколько всего вы делаете для меня, — Союн опустила глаза вниз. — Почему ты так считаешь, — Уён нахмурился. Не особо знал, как поступить. Вроде бы понимал, как подбирать слова, но боятся сделать что-то не то. — Так всегда было. Лишняя и требующая внимания. Несмотря на мой твердый характер, я хочу быть нужной и не нести все на себе и в себе, понимаешь? — Теперь не нужно, — Чон вздохнул и забрал у девочки толстовку, которую она сминала в руках, — можешь быть собой и начать делать то, что тебе по душе. Есть что-то, чем бы ты хотела заняться? — Я очень хочу научиться играть на фортепиано и… начать писать картины. Прямо такие, как висят на ваших стенах! — Союн увлеченно развела руками. Уён смотрел в её горящие глаза и не мог сдержать улыбки. Союн была невероятно сильной, хотя сама этого не понимала. Удивительно, как пережитое не сломало её. Она могла улыбаться, смеяться и мечтать. Чем-то Чхве напоминала ему себя. Чон не мог перестать думать об этом. О том Уёне, который был ещё совсем зелёным и видел окружающее сквозь розовые очки. Он считал, что в будущем весь мир будет ему по колено. Чон верил, что добьётся всех своих мечтаний уже к 25 годам, но он уже здесь, и что-то до сих пор толком не исполнилось. Только хуже стало. Но рушить её воздушные замки Уён не хотел. Они так долго спасали её. До этого он пытался сделать это, но не получилось. Оказалось, что Чон был неправ, а её бесконечная вера позволила сохранить огонёк в глазах. Союн верила в брата и в лучшее будущее. Доверяла миру даже в самые тёмные времена. Он только сейчас понял, как сильно Союн повлияла на него. Изменила его видение на многие вещи, которые происходили вокруг. Её стойкость и уверенность позволили ему заметить больше, чем Уён видел до этого. Чон был старше всего на девять лет, но разница ощущалась во многом. Союн будто бы была мудрее. Прожила в разы больше жизней, чем он. Фраза о том, что дети способны научить взрослых, приобрела новые краски после встречи с ней. Да, чего греха таить, когда Союн и Сан вошли в их жизнь, изменилось очень многое. Уён знал это как никто другой. Союн сидела и рассказывала о том, что хотела бы увидеть и изучить. Поделилась желанием поступить в академию и найти друзей, но знала, что сейчас это невозможно. Её экспрессия была забавной и немного взрывной, но этим, ещё более особенной. Потому что чаще всего её не было видно. Союн сидела тихо и изредка подавала голос, когда они были все вместе. Занималась своими делами. Рылась в телефоне, читала или пропадала где-то. В этом она была похожа на Ёсана. Он тоже казался тихоней, но стоило ему захотеть, и он вёл себя ещё взбалмошнее, чем Уён. — Пообещай, как вернусь ты сыграешь мне свою первую песню, — Уён протянул вперед мизинец, — и покажешь картину, которую напишешь сама. — Мне можно нанять учителей? — Союн подпрыгнула на месте и протянула руку в ответ. — Конечно, — Чон сжал маленький мизинец своим, — у тебя уже есть гувернантка, с которой ты учишься. Ты о чем вообще? — Мне никогда не разрешали выбирать… — Союн посмотрела на их с Уёном скрепленные руки и слабо улыбнулась. — Сначала я только танцевала, потому что этого хотел отец, а потом он запретил и это. Из-за того, что я привлекла слишком много внимания на себя, но я научусь принимать заботу и внимание от вас, обещаю. — Договорились, — Уён широко улыбнулся. Союн улыбнулась в ответ и Чон смог заметить такие же ямочки, как и у Сана. Впервые смог увидеть их. Почувствовал себя победителем в этот момент. Сан вышел из кабинета Хонджуна и тихо прикрыл за собой дверь. Ким уснул за столом, пока они разгребали дела. Чхве вызвался помочь, потому что хотелось сделать что-то ради дома, в котором приютили его сестру. Ну, и его, конечно. Благо, пришел Сонхва и заменил его. Сказал, что Чхве может идти отдохнуть, а он займется остальным и присмотрит за Кимом. Зачем? Он заметил, что Пак был частым гостем и мог порой просто молча сидеть рядом с Хонджуном, словно моральная поддержка или что-то вроде того. Конечно, их отношения вызывали у Сана вопросы, но кто он такой, чтобы осуждать? Но как остальные этого не видели? Он видел любовь и заботу, взгляды, которые отражали нечто большее, чем просто волнение о близком человеке, с которым ты вырос. Это было так забавно наблюдать. Сан был уверен, что они и сами не понимали того, что чувствовали на самом деле. Хотя, Чхве и сам многого не знал. Но ведь со стороны виднее, да? Наверное, поэтому, в первую очередь, он и сбежал из кабинета при первой возможности, потому что было неловко. Черт! Это так тупо, но Сан будто был школьником, который отворачивался от влюблённой парочки, потому что его тошнило от них, но на самом деле хотелось того же. Чхве завернул за угол и вышел в длинный коридор, который простирался почти вдоль всего дома. Здесь находятся все спальни, в которых живут хозяева. Сан чувствовал себя неуютно, и иногда казалось, что стены следят за ним, осуждают и шепчутся. Чувствуют, кто он такой. Чужак. Часто хотелось скрыться и не показываться людям на глаза. Даже прислуге, которая пряталась в тени и почти никогда не показывала носа. Именно поэтому Сан пропадал в зале, который был продуман в дальнем крыле особняка. Там его никто не трогал, и он тоже никому не мешал. Это позволяло унять ноющее чувство внутри груди, которое мешало дышать. Было ли ему хоть когда-то просто? Нет. Никогда. Парню приходилось выбирать то, что хотели другие: «Будь самым сильным, умным и красивым. Никогда не позорь семью и держи имя». Вскоре появилась Союн. Она не оправдала надежд отца. Здоровье было слабым, и поэтому он возненавидел её. К тому же, она была девочкой, не вторым сыном, как он того желал. Впервые Чхве Сокджин сказал: «Не моё». Сан полюбил Союн с первых секунд её жизни. Надеялся, что жизнь станет лучше после её появления, но оказалось иначе. С годами пришлось начать защищать её и выбирать путь таким, чтобы она была в безопасности. Сан начал забывать себя и погряз во второй личности, которая позволяла вести иной образ жизни. Он мог поступать так, как ему хочется, и не думать о том, к чему это может привести. Какие последствия могут ждать. Это превратило его в монстра, которому люди дали имя — Selfish Waltz. Тот, кого никто не знал в лицо и боялся. Потому что каждый знал, что он зовёт жертву на танец. Своеобразная русская рулетка — кому повезет, а кому нет. Аристократические психи, которые будто бы даже наслаждались этим и делали ставки. Когда же всё начало меняться? Сан клялся сестре, что не забыл о том, кто он. Включал настоящего себя, когда был рядом с ней, но забывал, стоило ему выйти за пределы её комнаты. Так было проще. Так его вырастили и научили. Сильный, гордый, уверенный и безжалостный. Настоящий Чхве. Наверное, всё началось тогда, когда отец поставил новую цель, и Сан увидел его. Уёна. Совершенно случайно наткнулся и понял, что не сможет лишить его жизни. Внутри что-то перевернулось. Сразу же захотелось защитить, во что бы то ни стало. Сан всё больше начинал принимать собственные решения и слышать голос внутри него. Было стыдно, что катализатором не стала Союн, которая постоянно молила его о побеге, потому что устала терпеть. Но потом Сан понял, что нельзя сравнивать. Возможно, ему нужен был совершенно другой толчок, чтобы найти правильное решение. Уён стал штормом и штилем для него. В один момент он чуть не совершил непоправимое. Действительно думал решиться убить их всех, даже несмотря на то, что уже имел связи с Хонджуном, о которых никто не знал. Отец так сильно обидел Союн, что хотелось уничтожить каждого, на кого покажут пальцем, лишь бы она смогла дышать. Нормально. Без синяков и сломанных костей. Так комично, что он не мог её защитить, даже имея силу для этого. Что бы стало с ним и Союн, если бы он принял неправильное решение? Сан мог не думать об этом, потому что теперь узел на шее стал свободнее. Это позволило ему выпустить больше чувств на свободу. Необдуманных. Дерзких и смелых. Не в роли человека, убивающего налево и направо, а настоящего Сана. Его переклинило, и он просто отдался зову, который кричал внутри. Внутри разлилось приятное тепло, когда его не отвергли, а приняли. Уён был таким тёплым и нежным. Рядом с ним хотелось жить, а не существовать. В какой-то момент всё окрасилось яркими красками, но они потухли, когда внутри заговорил голос. Он сказал Сану о том, что он не достоин того, что получил. И правда. Их всегда было двое. Так и должно остаться. Как иначе? Но каждый следующий день показывал ему из раза в раз, что он принял неверное решение. Кому он врал? Пожалел в тот же момент, когда увидел взгляд Уёна. Того, кто наконец решился принять его и забыть обо всем. — Меня и Минги она встретила случайно… Сан резко остановился, услышав знакомый голос, исходящий из комнаты, которая была у него на пути. Из небольшой щели открытой двери сочился мягкий свет. Он прислушался к голосам. Знал, что это было неправильно, но ему было безумно интересно. — Она мне так понравилась, что я начал просить забрать меня. Мама согласилась, но… я привел Минги и сказал, что мы один человек, поэтому надо забирать обоих. Был борзым уже тогда. Он встал к стенке возле двери, чтобы не отбрасывать теней и не привлекать внимания. Повернулся в сторону света и чуть наклонился вперёд. Уён и Союн говорили не так громко, чтобы можно было легко расслышать. По итогу, Сан даже не заметил, как заслушался, и просто стоял там, как дурак. — Пообещай, как вернусь ты сыграешь мне свою первую песню и покажешь картину, которую напишешь сама. Его сердце дрогнуло. Слышать, как заботятся о Союн, было чем-то волшебным. Сан знал, что девочка сейчас была вне себя от счастья, хоть и не показывала этого. Слова, которые говорила Союн, не приводили его в замешательство, но заставляли душу содрогаться — не разрешали, не позволяли. Да, ей перекрывали кислород всеми возможными способами, лишь бы избавиться от балласта семьи. Сан знал об этом как никто другой. Отец хотел, чтобы Союн лишила себя жизни сама из-за Ада, в который он ее поселил. — Но я научусь принимать заботу и внимание от вас, обещаю. Сан дёрнулся вперёд, но вдруг почувствовал, что кто-то схватил его за плечо. Обернувшись, он увидел Минги. Блондин смотрел на него сверху вниз, и на его лице читались смешанные эмоции. Минги то ли улыбался, то ли скалился на него. Брови были приподняты, а на переносице красовались очки в светлой оправе. — Подслушиваешь? — Он сжал руку на плече Чхве. — Не хорошо, ой, как не хорошо. — Чего тебе? — Сан закатил глаза. — Я к Уёну шел, — Минги отпустил плечо Сана и убрал руки в карманы спортивных брюк, — а, тебе, что? — Мы так и будем вопросами разговаривать? — Чхве усмехнулся. — А ты всегда такой деловой? — Блондин поправил очки и выглянул из-за плеча Сана. Ничего не было видно. — А ты всегда такой приставучий? — Сан не собирался ему уступать. — Если я щелбан тебе в лоб дам, ты заткнешься? — Минги направил руку в сторону лица Сана и сощурился. Дверь резко отворилась, и в дверном проёме появилась Союн. Минги и Сан тут же раскрыли рты. Уён выглянул со стороны и заинтересованно посмотрел сначала на одного, а потом на другого. Минги воспользовался моментом и отвесил Сану обещанный щелбан. Чхве удивлённо взглянул на блондина и коснулся места, куда его ударили. Уён начал смеяться и качать головой, а Союн только прищурилась. У Минги начало складываться ощущение, что она читает их мысли. — Оба, марш отсюда, — она показала им пальцем в сторону, — разорались тут. — Я молча стоял! Это все он начал, — Сан ткнул пальцем в Минги. — Пошел в жопу, предатель! — Минги показал пальцем на Сана в ответ. — Он подслушивал вас! — Я ждал правильного момента, чтобы постучаться! — Чхве закатил глаза. — Да? И зачем? — Блондин сжал губы и наклонился вперед к Сану. — Не твоего ума дела, — брюнет показал ему язык. — Не было у него повода, ты посмотри, врет и не краснеет! — Минги ткнул Сана в бок и тот дернулся в сторону. Боялся щекотки. — Вы можете оба заткнуться? — Союн сложила руки на груди. — Как маленькие. Но из было не остановить. Продолжали и продолжали препираться. Походили на настоящих братьев, которые не поделили конфету. Все препирания резко прекратились на моменте, когда вдалеке послышались голоса. Это были Сонхва и Хонджун. Троица замолчала и уставилась на парочку, которая вышла в коридор. Уён выполз наружу из-за воцарившейся тишины. Так и замер — на четвереньках. Сонхва обнимал Хонджуна за плечи, а Ким что-то бурчал сквозь сонливость и опирался на Хва. Пак резко остановился, увидев столпотворение. — Вы чего все здесь? Собрание? — Он похлопал Хонджуна по плечу, но тот, ещё не очнувшись, только плотнее вжался в Пака. Сан перевел взгляд на Минги и Уёна, который был у них в ногах и не вставал. — Он подслушивал Уёна и Союн, — Минги указал пальцем на Сана и ткнул брюнету в лицо. — Да отвали ты, со своим подслушивал! — Чхве закатил глаза. Хонджун вздрогнул от криков и расправил плечи. Увидел взгляд Уёна снизу вверх и окончательно очнулся. — Поднимите его с пола, — Хонджун кивнул на Уёна. Минги опустил глаза и ругнулся себе под нос. Тут же подхватил Чона под руки и поставил рядом с собой, — это выглядело жутко, Уён. Не делай так больше. Но Уён продолжал молчать. — Ладно, оставим ваш шабаш. Я кое-как заставил Хонджуна оставить работу. Он сейчас и здесь разбирать все начнет, — Пак дернул головой назад и откинул челку с глаз. — Ничего я не начну. Просто надо со всем разобраться до отъезда, — Ким фыркнул себе под нос, — я разве похож на трудоголика и человека, желающего разобраться во всех проблемах? Все хором ответили — да. Хонджуну стало от этого неловко. Даже обидно. — Заткнитесь, я иду спать, — он зевнул и убрал руку Сонхва со своих плеч. Ким сделал несколько шагов вперед и тут у Уёна закончилась загрузка. Он посмотрел на Сонхва и Хонджуна, затем мельком на Сана и внимательно на Минги. — Какого хуя между вами происходит, хён? И тут, неожиданно, Хонджун молча ускорил шаг и скрылся за дверью своей комнаты. Уён повернулся к Сонхва, но и того след простыл. Скрылись без следа. Он оглянулся на группу, которая все еще стояла рядом и удивленно проморгался. Никто ничего не понял, либо все притворялись, что не осознали или не почувствовали. Но у Уёна сложился пазл. И он узнает подробности.