Отступники / High Fidelity

      13 августа 1998 года       Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия       Джинни снова просыпается в холодном поту. Каждое утро с того дня, как она получила метку, начинается одинаково. Ее мутит несколько часов, и она отказывается от завтрака, позволяя себе притронуться к еде только в обед. Лотти готовит для нее куриный суп и сухарики.       Сейчас, спустя двое суток, ей уже удается вставать с кровати и практиковать бытовую магию. Она даже отвлекается на пару часов чтения и почти не чувствует метку. Но к вечеру боль возвращается, и ее снова пробирает до самых костей.       Мерзкий озноб.        Тело покрывается ледяным потом, ночнушка отвратительно липнет к коже и простыням. Ее тошнит по несколько раз за ночь: живот скручивает так сильно, что она сгибается пополам, лежа на холодной плитке в огромной ванной.       Джинни кажется, что у нее передоз темной магией. Иначе это объяснить невозможно.       Она везде. В душе, в голове, в руках и даже в клеточках кожи.       Уизли постоянно тянет пальцы к шее и дерет метку ногтями. Это не помогает от боли и, кажется, только ухудшает озноб. Но это настолько противно — то, что змея ползет где-то там, где Джинни не может ее разглядеть, что ей постоянно хочется поймать ее. Вцепиться в нее тонкими пальцами.       Иногда она думает написать Тео. Предложить ему встретиться в мэноре или напроситься в гости. Потому что проходить через это дерьмо в одиночку — невыносимо. Она слишком привыкла к тому, что все беды можно разделить с друзьями. С союзниками. С наставниками.       А сейчас — никого.       Даже блядского Снейпа, который обещал ей быть рядом.       15 августа 1998 года       Косой переулок, Лондон, Англия       Звонкий сигнал колокольчика предупреждает о прибытии посетителей: Уизли переступает порог «Твилфитт и Таттинг» под руку с Теодором.        — Monsieur Nott, mlle Guenièvre, — Флер приветствует их с лучезарной улыбкой в обличии мадемуазель Бернар. — Чем я могу вам помочь сегодня?       — Мы хотели бы поработать над некоторыми костюмами, — улыбается Уизли. — Тео рассказывал, что вы адаптируете модели под амуницию?       Глаза француженки округляются, но она тут же берет себя в руки:       — Все верно, — кивает модистка. — Эта услуга пользуется популярностью в последние пару месяцев. Месье Нотт, не желаете пройти в наш бар? Месье Забини уже ожидает там нашу другую клиентку.       — Неужели? — удивляется Тео. — Гринграсс?       — Oui, mlle Daphné Greengrass, — подтверждает Флер. — С ней работает мадам Милле. Желаете, чтобы я сообщила ей о вашем визите?       — Не стоит, — качает головой Нотт. — Я пойду к Блейзу. Ты же справишься тут без меня? — обращается он к Уизли.       — Буду считать минуты до твоего возвращения, — театрально закатывает глаза Джинни.        Нотт учтиво кивает девушкам и проходит в сторону роскошной винтовой лестницы, ведущей на нижний этаж помещения.       — Мерлин, что еще есть в этом магазине? — фыркает Уизли. — Салон красоты? Номера для вип-клиентов?       Флер хихикает голосом мадемуазель Бернар и уводит Джинни в дальний зал, где они снимали мерки в прошлую встречу. Как только дверь за ними закрывается, она бросается ей на шею, крепко прижимая к себе.       — Я уже думала, что не дождусь тебя, — радостно шепчет Делакур и целует ее в обе щеки. — Тебя не было все лето! Думала, Билл убьет меня, за то, что я тебя отпустила…       — Прости, мне довольно тяжело выбраться из поместья, — с сожалением произносит Уизли. — К тому же, меня не выпускают без сопровождения, да и нарядов я в прошлый раз набрала на две жизни вперед… Я пришла, как только смогла.       — Ох, это неважно! Главное, что теперь ты здесь! — восклицает Флер, запирая дверь несколькими заклинаниями. — Постой, мне нужно проверить тебя. Что было первым, что ты сказала, когда Билл сообщил вам о нашей помолвке?       — Я серьезно должна это помнить? — смеется Джинни. — Нет, правда это могло бы быть что угодно. Наверное, я сказала какую-то пакость.       Делакур смотрит на нее испытывающим взглядом, заставляя Уизли тяжело вздохнуть.       — Хорошо, хорошо, — соглашается с проверкой она, напрягая извилины. — Что-то вроде «Я приду в черном»?       — Именно! — радостно подтверждает Флер, будто в тех словах не было никакой едкости, и подпрыгивает на месте. — Билл с минуты на минуту появится здесь.        — Когда ты успела ему сообщить?       — Как только ты вошла в дверь, — говорит она, принимаясь осматривать Джинни с ног до головы. — С тобой все хорошо? Тебя никто не обижает?..       — Все в порядке, Флер, — улыбается Уизли. — Меня никто не пытает, если ты это хочешь спросить.       Лицо Делакур на секунду мрачнеет, но уже в следующее мгновение она тянет золовку в сторону чайной комнаты. Стоит им пройти внутрь, как в воздухе раздается хлопок. Чьи-то сильные руки тут же привлекают Джинни в крепкие объятия. Она издает сдавленный вздох.       — Билл! — возмущается Флер. — Ты задушишь ее!       — Черт, — он тут же ослабляет хватку, делая шаг назад. — Прости. Ты в порядке? Джинни, черт возьми!.. Где ты была?       Сердце бешено стучит от взрыва эмоций. Флер, Билл, эта радость в глазах… Джинни просто не может справиться с этим. Она дрожит всем телом, не в силах удержаться на ватных ногах, и просто бросается брату обратно на шею. Судорожно втягивает ноздрями воздух, растворяясь в знакомом запахе.        Так пахнет дом.        Так пахнет свобода.       Джинни осторожно выпускает брата из крепких объятий. Усаживается за стол и пытается собраться с мыслями.       — Я… Это неважно, — бормочет она. — Лучше скажи, ты слышал что-то о Гарри? Он вернулся к своему заданию? Вам известно что-то о том, где он сейчас?       Лицо Билла становится мрачно-серьезным. Он пронизывает сестру внимательным взглядом и делает еще один шаг назад.       — Серьезно? Мы месяцами сходим с ума, потому что не можем найти тебя, и это ты задаешь мне вопросы? — возмущается Билл. — Мы уходим отсюда. Сейчас же.       Джинни резко хватает его за предплечье.       — Я не могу.       Билл смотрит на нее в полном недоумении. Тень сомнения скользит в его взгляде, но вскоре сменяется паникой.        — Что они с тобой сделали, Джинни? — недоверие в его голосе режет по самому сердцу.       Она не отвечает. Только молча поворачивается, собирая вперед волосы, и оголяет спину.       Звонкий треск разлетается по комнате: кажется, Флер уронила чашку.       — Джинни… — задыхается Билл.       — Он пометил меня, — холодно говорит она, поворачиваясь к брату лицом. — Это значит, что он найдет меня где угодно. Поэтому я не могу пойти с тобой. И поэтому я не смогу задерживаться с вами дольше, чем на несколько часов. Чары определения требуют времени, но они работают безотказно. Если я вернусь домой, я подвергну всех вас опасности. Вы не сможете задействовать меня ни в одном задании, потому что я буду компрометировать каждую безопасную локацию своим присутствием. Мое место — рядом с ним, Билл. Это единственный выход.       — Нет, — не верит он. — Нет, это какая-то чушь. Мы найдем способ избавиться от его метки. Мы…       — Билл, — перебивает его Джинни. — Это не вопрос. Это утверждение. Думаешь, я не испробовала все способы, чтобы избавиться от нее? — врет она. — Это бессмысленный спор, потому что я никуда с тобой не пойду. Вы принесли кольцо?       Флер, выходя из-за спины мужа, протягивает ей украшение.       — Оно зачаровано по тому же принципу, что и галлеоны, — объясняет невестка, — но с маленькими дополнениями: оно связано кровью Билла, поэтому доступ к нему только у вас двоих. К тому же, оно позволяет отслеживать твои жизненные показатели — это новые чары диагностики, которые мы применяем в Сопро…       — Флер, — резко останавливает ее Билл. — Ничего лишнего.       Делакур виновато опускает глаза и прикусывает язык. Говорить со своими, словно с чужими — явно не то, что приходится ей по вкусу.       — Все хорошо, — слабо улыбается Джинни. — Билл прав. Я достигла определенных успехов в окклюменции, но осторожность не помешает.       Лицо брата смягчается. Он делает глубокий вдох и опускается на стул.       — Расскажи все по порядку. Что произошло? Кто похитил тебя из Хогвартса? — без остановки задает вопросы Билл, пока Флер разливает им травяной чай подрагивающими руками. — Мы знаем, что тебя не было в школе с начала каникул, но никто не выдвигал никаких требований… И у нас не было никаких зацепок… Черт, Джинни, мы думали, что мы тебя потеряли.       Настает ее звездный час. Главное представление в ее жизни.        На протяжении долгих пятнадцати минут она выдает заранее подготовленную речь. Рассказывает о том, что Темному Лорду давно нужен был ключевой козырь. Что-то, что позволит ему держать Гарри в узде. Говорит, как с ней перед смертью обсуждал это Дамблдор: как предупреждал ее о цене отношений с Избранным, как готовил ее ко всем возможным вариантам событий. Как делал из нее универсального бойца и шпиона.        Другими словами, она гнусно врет, вкратце пересказывая им историю, которую они тщательно продумали с Северусом еще несколько месяцев назад. Выдает несколько секретов и сплетен из рядов Пожирателей, подкрепляя свой фарс.       И они верят ей. Смотрят на нее с полными сочувствия глазами и верят в каждое лживое слово. Обещают четко следовать ее указаниям и не подрывать операцию. Обещают продолжать следить за тем, чтобы Гарри не сбивался со своего пути. Обещают сделать все, чтобы никто не искал ее.       Джинни никогда не думала, что она будет радоваться этому обещанию.       — Ваша очередь, — говорит она, отпивая из чашки. — Что происходит дома? И что, Мерлина ради, происходит здесь?       Флер с Биллом загадочно переглядываются.       — Когда ты не приехала на каникулы, — тихо начинает он, — мы, конечно, нехило удивились, но не стали трубить тревогу. Решили, что ты осталась в школе, чтобы присматривать за теми ребятами, кому некуда было идти. Ну, знаешь, сироты, что потеряли родителей. Но когда ребята в школе заметили, что ты не вернулась из дома, Невилл поставил всех на уши. Потребовалось время, чтобы мы смогли сопоставить все факты — понять, что ты пропала со всех радаров еще в начале каникул. Мы подключили радио, все наши связи. Слухи дошли даже до Гарри.        Джинни тяжело сглатывает, отгоняя мелкую дрожь в пальцах. — Он заявился в «Ракушку» с Роном и Гермионой в середине апреля, — продолжает Билл. — Жутко перепуганный и взволнованный. Честное слово, если бы не мама с папой, Гарри с Роном ринулись бы искать тебя в ту же минуту. Но… В общем, тут мы были бессильны, так как ни к Малфоям, ни к Лестрейнджам, ни к другим просто не подобраться. Ты даже не представляешь, насколько они закручивают гайки. Следят за всеми, отлавливают каждого неугодного. Поэтому мы решили взять небольшую паузу. Дождаться каких-то требований, шантажа. Как было с Луной. Но их не последовало, — он тяжело вздыхает, проводя руками по игреневым волосам. — Когда спустя пару недель Флер рассказала о твоем появлении в магазине, я просто понятия не имел, что со всем этим делать. Знаю, ты сказала держать это между нами, но мне нужен был кто-то, кто сможет повлиять на Гарри, так что я поговорил с Кингсли. Он убедил остальных, что мы не можем позволить себе действовать безрассудно. Что мы должны использовать связь с тобой в свое преимущество.       — Ты поступил правильно, — успокаивает его Джинни. — Задание, которое Дамблдор оставил для Гарри — это первостепенная задача Ордена. Нет ничего важнее, чем это.       — Что тебе известно об этом задании? — хмурясь, спрашивает Билл. — Ни у кого в Ордене нет никакой информации, даже у Кингсли, Люпина или МакГонагалл. Гарри напрочь отказывается кому-либо рассказывать. Так откуда можешь знать ты?       — Дамблдор… описывал его в общих чертах, — снова врет Джинни. — И это единственный способ для меня освободиться от… ты знаешь, кого. Если Гарри снова загорится идеей броситься на мои поиски, ты можешь передать ему мои слова. Думаю, он поймет.       — Но я не понимаю, с чего бы Дамблдору доверять тайны такого значения двум подросткам? — возмущается Билл. — Прости, Джинни, но я не могу понять, почему вы принимаете решения такого масштаба. Мы… Мы из кожи вон лезем, чтобы привлекать союзников и наладить работу Сопротивления. Авроры, Ликвидаторы, Заклинатели… Лучшие в своем деле волшебники продумывают военные стратегии, пока ты говоришь, что главная задача Ордена известна лишь вам? Тебе, Гарри, Рону и Гермионе?        — Билл, — пытается успокоить его Делакур, опуская ладонь ему на плечо.        — Нет, Флер, я не закончил, — упрямо продолжает он. — Вы не можете держать это в тайне. Не можете ожидать, что мы слепо будем соглашаться с вашими поступками, не подвергая их никакому сомнению. Всем нам нужно согласовывать свои действия. Мы проводим собрания, обсуждаем лучшие варианты, а вы… Вы ведь просто дети, и я не понимаю, какого хрена Дамблдор навесил на вас такую ответственность…       — Ты прав, — соглашается Джинни, заметив его пылкую реакцию: видимо, в штабе Ордена давно ходят недовольства касательно миссии Гарри. — Ты прав, и я тоже не понимаю всего этого. Думаешь, я не хотела бы сейчас быть дома со всеми? Не хотела бы находиться с семьей и друзьями? Меня просто поставили перед фактом, Билл, и мне пришлось смириться с тем, что происходит. Я не могу убежать от этого. Я не могу просто взять и переложить эту ответственность на кого-то еще. Все слишком сложно. К тому же, Дамблдор оставил кое-кого приглядывать за мной. За нами обоими, пожалуй, но Гарри не стоит знать об этом.        — Кого? — удивляется он. — Это кто-то из Ордена? Как мы можем связаться с ним?       — Я не могу сказать. Прости, я правда не могу. Я связана магической клятвой, — с сожалением признается она.       — Непреложный обет? — вспыхивает Билл. — С несовершеннолетней?! Да какой адекватный волшебник пойдет на такое?       — Я уже совершеннолетняя, и… Мерлин, хватит смотреть на меня так, будто я сама все это придумала! — недовольствует Джинни. — Да, я дала Обет. Что еще мне оставалось делать?       — Прийти ко мне! Прийти к маме с папой! — кричит он. — Ты не можешь принимать такие решения в одиночку. Серьезно, какого черта, Джинни?       — У меня не было выбора, — повторяет она. — Поверь, если бы он у меня был, я бы сразу пришла к тебе. Я знаю, что ты считаешь меня глупой…       — Глупой?! Джинни, я считаю тебя блистательной волшебницей. Возможно, самой талантливой из всех Уизли, — с блеском в глазах говорит Билл. — Я просто… Я не понимаю. Так не должно быть. Ты не должна быть там, совсем одна, среди Пожирателей…       С его глаз падают слезы, и он быстрым движением смахивает их. Флер, сидящая подле него, сильнее прижимается к его плечу, поглаживая мужа по широкой спине.       Джинни тяжело сглатывает. Она никогда не видела брата таким разбитым. Видеть его в таком состоянии, причинять ему эту боль — невыносимо. Но она сдерживает свои собственные слезы и заставляет себя улыбнуться.       — Все не так плохо, Билл, — успокаивает брата она, беря его за руку. — Я не одна, и со мной хорошо обращаются. Человек, который присматривает за мной… Дамблдор ему доверяет. То есть, доверял. Он… Он сделает все, чтобы я была в безопасности. Обещаю.       Билл нервно кивает, не в силах собраться с эмоциями. Крепко сжимает ее руку в своей и отворачивается.       — Мы можем как-то тебе помочь? — спешит вступить в разговор Флер, чтобы заполнить неловкую паузу. — Что-то сделать, чтобы помочь твоему… заданию?       Джинни благодарна ей. Так, черт возьми, благодарна, что не понимает, как она раньше не разглядела в невестке подругу.       — Просто будьте осторожными, — устало выдыхает Уизли. — Здесь, в магазине, и особенно с тем, что вы пишите мне. Кольцо — надежная система связи, если вы зачаровали его кровью. Сообщайте через него главные новости, а то до меня они почти не доходят. Но галлеон… Он, скорее всего, уже скомпрометирован. По крайней мере, я на это рассчитываю. Вам не следует совсем отказываться от него, чтобы не вызывать ко мне подозрений, но и передавать через него что-то важное тоже не стоит. Думаю, Темный Лорд понимал, что рано или поздно вам удастся на меня выйти. Скорее всего, он даже ждал этого. Хотел использовать наши сообщения в свою пользу. Имейте это в виду.       Флер серьезно кивает, переваривая новую информацию. Затем спрашивает:       — Что нам сказать семье? Молли и Артур, и особенно Фред… Они требуют ответов. Смотрят на нас так, будто мы от них что-то скрываем.       — Ничего лишнего, — твердо заявляет Джинни. — Можете рассказать им о метке на шее и о том, что мне удается выходить с вами на связь. Что со мной все в порядке. Что лучший способ помочь мне — это поддерживать Сопротивление. Направьте всю их злость, все их желание найти меня в нужное русло. Объясните, что пока Он жив, я не смогу быть свободной. И… скажите, что я люблю их.       — Они это знают, — тепло улыбается Флер. — Конечно, они это знают, Джинни. Что-то еще?       — Нам стоит найти какое-то место для встреч. Что-то недалеко от Уилтшира или Лондона, наверное... Видеться в магазине небезопасно, мы можем раскрыть твое прикрытие, — она обводит взглядом чайную комнату. — Кстати, как ты здесь оказалась?       — Не знаю, слышала ли ты, но в Лондоне произошел большой взрыв, — мрачно сообщает ей Делакур. — Было очень много погибших. Маггловское правительство как-то замяло эту историю, списали все на террористов, но среди пострадавших оказалось и много волшебников. В том числе миссис Твилфитт. Они с модисткой были на встрече с маггловскими дизайнерами одежды, планировали новую коллекцию…       — Я думала, «Твилфитт и Таттинг» брезгливо относятся к магглам, — удивляется Джинни. — Они ведь отказывали в обслуживании магглорожденым еще до смерти Дамблдора.       — Да, ну, видимо, деньги не пахнут. Как мы поняли, они иногда заимствовали какие-то тенденции у элитных модельеров Лондона, — пожимает плечами Флер. — Моя группа работала там с пострадавшими: мы оказывали медицинскую помощь, составляли списки погибших. Когда Падма узнала в одной из женщин мадемуазель Бернар, идея сама пришла мне в голову… Никто ведь не знал, что «Твилфитт и Таттинг» работали с магглами. Мне показалось, это идеальная возможность, чтобы внедриться в чистокровное общество. И это сработало, — радостно говорит она.       — А что насчет совладельцев магазина? — уточняет Джинни. — Они ничего не заподозрили? Таттинги?       — О, миссис Таттинг погибла еще несколько лет назад, а ее муж и того раньше. Их дети сейчас в Словении, прячутся от всего этого ужаса, — объясняет Флер. — Так что теперь у нас есть не только отличный способ следить за Пожирателями (ты даже не представляешь, сколько сплетен тут можно услышать), но и финансировать Сопротивление. Малфоевские деньги, которые ты тут потратила, обеспечили нам амуницию и ингредиенты для зелий на несколько месяцев вперед!       — В таком случае, я постараюсь приходить сюда чаще, — смеется Джинни, поглядывая на часы. — Боюсь, мне пора бежать. Еще чуть-чуть, и Нотт меня хватится, — говорит она, поднимаясь из-за стола.       Крепкая рука Билла сжимается на ее запястье.       — Пиши каждый день, — строго говорит он. — Особенно, если что-то изменится в условиях твоего содержания. Ты понимаешь, о чем я?       Джинни понимает. С учетом того, как со студентами обращались в Хогвартсе, поверить в то, что Пожиратели не станут измываться над одной из мятежниц в заключении довольно сложно. Она быстро кивает, но брат повторяет:       — Я узнаю, если твои жизненные показатели будут падать.       — Они могут падать не только под Круциатусом, Билл, — предупреждает она. Его лицо озаряется ужасом, и она тут же спешит добавить: — Я имею в виду магию метки. Она… тяжелая. Иногда мне бывает не по себе от нее.        — Ох, — расслабляется он. — Понимаю. Хочешь, чтобы я поискал какие-то зелья для этого?       — Нет, — уверенно качает головой Джинни. — Это может вызвать лишние подозрения. Я вернусь сюда, как только смогу, хорошо?       Он кивает, все еще не решаясь выпустить ее руку.       — Мы вытащим тебя оттуда, — говорит Билл, в очередной раз привлекая сестру в объятия.       Джинни проводит кончиками пальцев по его щеке и молится всем магическим силам, чтобы он не смог сдержать обещания.       17 августа 1998 года       Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия       С понедельника все возвращаются к своему расписанию. Когда Уизли приходит в тренировочный зал, она обнаруживает Тео у тренажеров. Напротив него, в спортивной одежде, стоит Малфой. Они о чем-то переговариваются, прежде чем Джинни случайно скрипит по полу ботинком.        Драко бросает резкий взгляд в ее сторону. Хмурится, распрямляет плечи. Кивает Нотту и отходит к Мальсиберу-младшему. Тот с нескрываемым интересом поглядывает в сторону Тео и Джинни. Кажется, он действительно считает дни до совершеннолетия, чтобы получить метку.       Чертов идиот.       С этого дня все их тренировки проходят совместно. Видимо, Малфой наконец-то смирился с тем, что Уизли задержится в мэноре — даже перестал избегать ее в коридорах.       Джинни искренне удивляется его подготовке. Она никогда не могла подумать, что он будет настолько хорош. Почему-то ей с детства казалось, что такие, как он — отпрыски чистокровных семей, горделиво ссылающиеся на«Священные двадцать восемь»— не марают руки чем-то настолько маггловским, настолько первобытным, как рукопашный бой. Квиддич, танцы, дуэли — вот, что она представляла, когда думала о его внешкольном образовании.       Но Малфой был лучшим на тренировках Розье, даже когда не старался. И это пугало.       Теперь, когда они занимаются вчетвером, они чаще фокусируются на групповых тактиках и стратегиях. Изучают стили боевых техник, совмещают их с магией. Джинни приходится постоянно сдерживать себя, чтобы не навредить кому-то случайно: в конце концов, свой полный магический потенциал она может раскрыть только на занятиях с Реддлом и Северусом.       И все же, это не ускользает от внимания остальных. Она замечает, как порой они смотрят на нее. В замешательстве. В страхе.       Никто из них не задает ей лишних вопросов. Не спрашивает об аудиенциях с их Господином или о странной, выбивающейся из круга Пожирателей метке. Словно все они слишком хорошо видят, насколько важно ее присутствие здесь. И не понимают, откуда в ней столько преданности Волдеморту.       Метка многое изменила. Расставила их по игральной доске. Даже Тео теперь смотрит на Уизли немного иначе. Кажется, он старается не проявлять при ней хоть какую-нибудь слабость — будто боится, что она побежит сообщать о ней Темному Лорду.       Это забавно: в доме, полном Пожирателей смерти, она становится чужаком, потому что слишком предана их хозяину.       26 августа 1998 года       Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия       Тело бьет пульсирующей тревогой. Джинни судорожно пытается поймать ртом воздух, но его словно выкачали из комнаты, и легкие начинают гореть от острой нехватки кислорода.        Ей хочется кричать, но не удается выдавить даже звука.       Спутанное сознание проясняется от накатывающего адреналина, и мысль о том, что она заперта в собственном сне, пробирается сквозь панику в голову.       Это не по-настоящему.       Но Джинни все еще против логики поддается агонии: извивается в беззвучном крике, пока в легкие не ударяет первый, рваный глоток воздуха. С дрожащих губ срывается испуганный стон, тело пробивает судорогой. Голодная до кислорода, она подскакивает на кровати и шумно дышит сквозь пересохшее горло.       И только спустя долю секунды замечает величественную тень у камина.       Настоящую.       Осознание палит током по коже.        Это он.       — Что вы здесь делаете? — Джинни впивается пальцами в прижатое к груди одеяло, ее голос сдавлен парализующим страхом.       Волдеморт не оборачивается, только слегка ведет головой в ее сторону; пламя камина очерчивает его нечеловеческий профиль.       — Одевайся, — грозно шипит он, не заботясь о каких-либо приличиях.       Амуниция с громким шумом падает на кровать, и Джинни чувствует, как лицо обдает жаром. В глазах покалывает от странной смеси испуга, стыда и обиды. Ей хочется по-детски расплакаться, но она лишь прикусывает губу.       Он над ней издевается. Нарочно вторгается в ее пространство, нарочно застает ее — раздетую, спящую, уязвимую — врасплох.        Чтобы показать, что не считает ее за человека — лишь за игрушку, которой можно помыкать по своим извращенным желаниям.       Это так сильно злит, что она резким движением скидывает одеяло и смело встает на ноги, подавляя ноющее желание прикрыться. Уверенно огибает кровать и, повернувшись к своему личному демону спиной, снимает с себя ночную сорочку.        Кожа тут же покрывается мурашками: то ли от палящего стыда, то ли от пронизывающего холода.        Черт бы побрал этих Малфоев с их вычурными маньеризмами. Мало того, что Джинни вынуждена мириться с тем, что кто угодно может настолько варварски ворваться в ее спальню, так она еще и выглядит при этом самым неподобающим образом. Жизнь в «Норе» давно приучила ее спать во фланелевом костюме: понятие личного пространства стирается, когда ты делишь небольшой домик с родителями и шестью братьями, каждый из которых может в любой момент нагрянуть с поручением или за советом в твою комнату. Но, очевидно, в высшем обществе фланель вышла из моды, потому что ее гардероб для сна включал в себя лишь шелковые халаты и комбинации. Поэтому здесь, в мэноре, где спальня — ее единственное укрытие от чужаков, подобное вторжение ощущается особенно остро.       Джинни заставляет себя расправить плечи. Не сдавливается под напором гнетущей в отравленном его присутствием воздухе магии, не позволяет себе дерганности в движениях. Медленно и методично, она облачается в форменное платье, не произнося ни слова. Цепляет к плечам мантию и обдает волосы темной дымкой, прикрывая их капюшоном. Проделывает ту же работу с ментальными стенами, слой за слоем покрывая свой разум броней.       — Я готова, — вскоре сообщает она, сохраняя дистанцию.       — Что?       Его тон отдает вызовом: властным, пугающим. Джинни тут же осознает, что он указывает на оплошность.       — Я готова, — повторяет она сквозь хрипоту в голосе; несмотря на очищающее заклинание во рту все еще сухо, — мой Лорд.       — Славно, — едко заключает он. — Подойди.       Она нехотя идет в его сторону, останавливаясь, когда между ними остается всего пару футов. Волдеморт, наконец, оборачивается, и она встречается с его взглядом — уничижительным и безжалостным.       Он не предлагает ей руку и не велит дать свою. Просто хватает ее за запястье, утягивая за собой в аппарацию.       Палящее солнце резко обдает кожу теплом. В отсутствии опоры Джинни неожиданно борется с равновесием, едва удерживаясь на ногах. Она инстинктивно тянется к мужской руке, но тут же одергивает себя и находит баланс самостоятельно.       Темный Лорд приходит в движение, и она следует за ним. Щурится, оглядывая бескрайние зеленые поля, раскинувшиеся перед их взором.       — Тебе приходилось бывать раньше в Суррее? — оставив раннюю строгость интересуется Волдеморт. Когда она не отвечает, он с нажимом к ней обращается: — Джиневра?       — Нет, — запоздало находится с ответом она. — Не считая школы, я редко выбиралась дальше юго-запада Англии.       — Привыкай, — с довольной ухмылкой наказывает он. — Скоро ты будешь проводить здесь много времени.       Гарри когда-то жил в Суррее — эта мысль проскальзывает в сознании прежде, чем Джинни удается ее заглушить.        Она тут же усиливает ментальную хватку.       Воздух озаряется мягким сиянием, когда они проходят барьер, и перед ними, скрытое ранее защитными чарами, предстает большое поместье — она концентрируется на нем, стараясь не пускать лишние мысли в голову.        Это здание разительно отличается от уже привычного Малфой-мэнора: мягкий, классический силуэт лишен остроты и грубой геометричности. Башни круглые, а не квадратные; светлый камень фасада отдает теплым зеленым оттенком. Даже сад — и тот отличается от угрюмого сада Малфоев: трава яркая и живая, кустарники не выстрижены по линейке.        Джинни нравится это место.        И ее пугает, что оно каким-то образом может омрачится вмешательством Волдеморта.       — По всей видимости, ты заметно преуспеваешь в обучении, — снисходительно произносит он, пока она пытается поспевать за ним на широкой тропинке. — Феликс и Северус тобой очень довольны.       — Я делаю все, чтобы оправдывать ваше доверие.       — Разумеется, — усмехается Реддл. — Но мы здесь не для твоего пустословия. Программа, в которой ты участвовала последние несколько месяцев, будет доступной для всех молодых волшебников, и Торнхилл станет официальным штабом нашего лагеря спецподготовки, — делится он, указывая жестом на простирающиеся территории.        Джинни чувствует, как ее кожу покрывают ледяные мурашки. Это место — такое светлое, такое лучистое — не может стать новой академией смерти. Это просто не укладывается в голове.       — Я хочу, чтобы после завершения программы ты стала частью этого штаба, — строго констатирует Волдеморт, когда они проходят в просторный, величественный вестибюль. — Если тебе удастся достаточно продвинуться в своих навыках, через пару лет ты присоединишься к Феликсу и будешь тренировать следующее поколение наших бойцов.        — Я приложу все усилия, чтобы заслужить ваше довольство, — заверяет его Джинни, осторожно исследуя обстановку. Ее глаза метко цепляются за каждую деталь интерьера, каждый вход, каждый выход.        И за пост каждого Пожирателя, которыми кишит здание.       — Это в твоих интересах, — с явной угрозой напоминает он. — Уже осенью вы с другими рекрутами приступите к своим занятиям в Торнхилле. Считай это заменой твоему выпускному курсу, — продолжает объяснять Волдеморт, показывая ей тренировочные комнаты замка. — Здесь, в отличие от Хогвартса, тебя ждет подготовка от настоящих мастеров своего дела. Дамблдору такое даже не снилось, — со злорадством добавляет он.       Это страшно. То, как он гордится своей новой игрушкой. Видимо, отказ Альбуса задел Тома настолько, что лишенный возможности преподавать в одной школе, он решил создать свою.       — Ты все еще будешь базироваться в Малфой-мэноре, — информирует он. — Торнхилл не предполагает полный пансионат. Вы с Драко будете перемещаться по каминной сети каждое утро и возвращаться в Уилтшир под вечер. Надеюсь, ты достаточно привыкла к его компании, потому что у него есть все шансы, чтобы закрепиться в качестве твоего напарника.       Джинни тяжело сглатывает. Ей совсем не хочется работать с Малфоем-младшим.       — Он хорош, — сухо отвечает она. — Как и Теодор.       — Нотт умен, — соглашается Волдеморт. — Но ему не хватает выдержки. Его магия не настолько стабильна, и физическая подготовка не так точна. Я выберу финального кандидата на основе результатов спецподготовки.        — Вы очень щедры, мой Лорд, — давится фальшивой благодарностью Джинни.       Кажется, ей придется смириться с тем, что Малфой задержится в ее короткой жизни надолго.       29 августа 1998 года       Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия       Джинни безучастно смотрит в окно, наблюдая за рутинным маршрутом павлина. Прямо, налево, направо, еще раз направо и снова налево. Поворот. Важная, горделивая птица имеет тупую привычку расхаживать по тисовой изгороди. Уизли не понимает, зачем кому-то держать дома это создание, но от Лотти знает, что его зовут Принц.       Принц.       Гребанные аристократы. С учетом того, что их пару гранианских коней зовут Лорд и Леди, Джинни кажется, что вместе с чистой кровью вымывается всякая способность к фантазии.       — Он так и сказал? — из-за ее спины раздается глухой голос Снейпа.       — Да, — тяжело выдыхает она и устало опускается в широкое кресло. — Хочет, чтобы через пару лет я присоединилась к преподавательскому составу Торнхилла. Говорит, что чертовски доволен моими успехами.       — Могу вас поздравить, Джиневра, — едко ухмыляется Северус, сверкая угольными глазами. — Вы добились того, что теперь он заставит делиться знаниями нас обоих.       — Я-то что для этого сделала? — недоумевает Уизли, вытягивая руку к столу, чтобы достать склянку с зельем. — Это вы с Феликсом передали ему свои наилучшие рекомендации.       — Вы действительно умудряетесь задавать мне этот вопрос? — возмущается он, и его брови изгибаются в выразительную дугу. — Я говорил вам не прыгать выше своей головы. Говорил быть осторожной. И что вы сделали? Устроили шоу-программу из своих навыков. Теперь пожинайте плоды.       — Вы говорите это так, будто в сложившихся обстоятельствах в преподавании есть что-то плохое, — хмурится Джинни, вытирая рот тыльной стороной руки. Спустя полгода она должна была бы уже привыкнуть к мерзкому привкусу зелья, но все равно каждый раз морщит лицо. — Разве не лучше, если я буду держать свою магию в Торнхилле, а не разбрасываться ею на поле боя?       — А как, по-вашему, вы докажете свою профпригодность? Будете сдавать экзамены мне и Розье по чертовой методичке? — шипит Снейп. — Нет, вы будете демонстрировать ее именно на поле боя. Уже успели соскучиться по друзьям? Уверен, вы увидите их совсем скоро.       Джинни чувствует, как магия начинает искриться в ее руках. Нервно поджимает губы и переводит дыхание.       — Я действовала по обстоятельствам, — с обидой говорит она. — Хватит наказывать меня за этот выбор. Жизнь делает это достаточно и без вас.       — Перестаньте разыгрывать карточку жертвы, — пренебрежительно заявляет он. — Все мы что-то теряем в этой войне. И всем нам однажды выставят счет. Чем быстрее вы это поймете, тем для вас будет лучше.       — Мне не нужны ваши напоминания. Я прекрасно понимаю, чем я плачу, — хмуро отвечает Уизли. — Давайте перейдем к делу. Расскажите подробнее о поместье.        Северус смотрит на нее несколько долгих секунд, прежде чем недовольно закатить глаза. Откидывается в своем кресле и вытягивает ноги.       — Торнхилл на протяжении последнего века принадлежал Гринграссам, — безразлично объясняет ей он. — Но когда Рольф и Агата отказались делать взносы для армии, попытавшись уйти в подполье, Темный Лорд пришел в ярость. Их поместье, как и другие активы, были недавно захвачены. Рольфа убили на месте. За Агату поручился Люциус, так что ее вместе с дочерьми оставили в живых.        — Это…       — Чудовищно, да, но таковы новые правила, — пожимает плечами Снейп. — Теперь каждой влиятельной семье придется определиться со своей стороной.       — Вообще-то, я хотела сказать интересно, — поправляет его Джинни. — Никогда не думала, что у Гринграссов хватит духу пойти против системы. Их дочери всегда казались мне вполне… безразличными к надвигающимся переменам. Из всей компании Малфоя только Дэвис выделялась каким-то подобием нормальной позиции.       — Вы прощаетесь с эмпатией слишком быстро, — подмечает Северус.       — Кто сказал, что она когда-то у меня к ним была? — отрезает Уизли. — Простите, но я не намерена оправдывать друзей террористов. Может, под конец своей жизни Гринграсс и решился на какой-то достойный поступок, хоть я и не думаю, что он делал это из большой заботы о магглорожденных, но он и его друзья много лет пособничали чистокровной элите. Он сам вырыл могилу, в которую его закопали. Я не испытываю к нему большой жалости.       — Вы радикалка, — усмехается Снейп. — И мало чем отличаетесь этим от чистокровной элиты, которую так ненавидите. К слову, я не припомню, чтобы в вашем роду были магглы или магглорожденные. Не думаете, что экстремизм у вас просто в крови?       — Я думаю, что мой экстремизм играет вам вполне на руку, Северус, — мрачно улыбается Джинни. — Кто еще согласился бы стать вашей отчаянной смертницей, если не такая радикалка, как я?       Он задумчиво поджимает губы, складывая руки в замок.       — На самом деле, любой заносчивый идиот с вашего факультета отлично бы справился с этой ролью, — с насмешкой отвечает Снейп, потирая ладони. — Мое везение только в том, что вы, хотя бы, слегка отличаетесь сообразительностью, когда не пытаетесь переиграть меня на скорую руку, — заключает он, буравя ее надменным взглядом.        Джинни настолько привыкла к его едким манерам, что даже не реагирует на эти мелкие выпады. Все это — просто пыль в мрачном воздухе, которым она теперь дышит. Слегка саднит легкие и щекочет нос, но хотя бы не мозолит глаза — и на том спасибо.       — Что-то я не вижу, чтобы вы спешили продумывать план, — легко говорит она, закидывая ногу на ногу. — Разве мы не можем как-то помочь Гарри в его поисках? У нас больше времени, больше доступа, больше ресурсов. Мы ведь можем искать крестражи параллельно с ним. Или вы все ждете, пока я снова начну бездарно вас переигрывать?       — А чем, по вашему, я занимаюсь в свободное время? Прохлаждаюсь в своем доме на отшибе Паучьего тупика? — холодно передергивает ее Снейп. — Темный Лорд на протяжении десятилетий продумывал, как спрятать свои крестражи. Неужели вы правда решили, что со всей моей занятостью я нашел бы их за пару месяцев?       — Вы могли бы доверить часть этих поисков мне, — неуверенно предлагает Уизли. — Я же… Я же чувствую темную магию. Я могла бы помочь.       — Лучше сосредоточьтесь на роли доносчицы и сориентируйтесь в том, как будет работать ваша двойная работа на Лорда и Орден, — сурово осаживает ее Северус. — Ходят слухи, что скоро закроют границы. Сопротивлению стоит об этом узнать.       — Что?! — вспыхивает Джинни, резко вскакивая со своего места. Побочные эффекты от зелий резко дают ей в голову, и она оседает назад. — Какое еще закрытие?       — Быстрое и эффективное, — Снейп тяжело вздыхает, откидывая черные пряди со лба. — Не могу назвать дату, но по всему периметру уже устанавливают антиаппарационные блокировки. Совсем скоро перемещения через границу будут строго регулироваться Министерством. Портключи, каминная сеть, перелеты, аппарация. Даже маггловские транспортные пути будут подвергаться проверкам. Никто и шагу не сможет сделать из Великобритании без специального разрешения.       — Это, — задыхается от возмущения Джинни, — это немыслимо!       — Это новый порядок, — снова пожимает плечами он, поднимаясь со своего кресла. — Забавно, что вашего цинизма хватает только на то, чтобы легко относиться к смерти кого-то вроде Рольфа Гринграсса. Пора бы начать использовать его и для того, чтобы без лишних надежд анализировать систему, в которой мы с вами завязаны.        Между ними обрывается пауза.       Северус уходит до того, как она придумывает ему достойный ответ. Но до этого теперь вовсе нет дела — как только дверь за ним закрывается, Джинни тут же крутит рубиновое кольцо на пальце и записывает Биллу короткое сообщение.       Этой ночью она впервые сомневается в том, что их маленький мир когда-то будет свободным.       31 августа 1998 года       Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия       Тучи сгущаются.       Джинни не видит никого за пределами мэнора, но чувствует: общество наконец-то осознает масштабы надвигающейся бури. Это проскальзывает в пестрящими агитационными статьями в газетах и бурно обсуждается в «Поттеровском дозоре». Папино радио — ее единственный способ услышать голоса друзей и родных.       С тех пор, как она сообщила Биллу о возможном закрытии аппарационных границ, от него не слышно ни строчки. Джинни понимает, что у брата, наверное, просто нет свободного времени в такой суматохе, но все равно постоянно проверяет кольцо. Теребит его, крутя вокруг пальца, то и дело впиваясь подушечками в рубиновый бугорок.       Тренировки и занятия временно приостановились. Кажется, штаб слишком активно готовится к открытию Торнхилла: Розье не видно уже неделю, а без него и Тео с Мальсибером-младшим перестали появляться в поместье. Это злит Джинни больше всего. Может, они с Ноттом и не были настоящими друзьями, но его присутствие по крайней мере неплохо скрашивало ее мрачные будни. Теперь же она заперта в доме с чертовым Малфоем, чаще всего — в одиночку.        Люциус постоянно находится в каких-то отлучках — как с Волдемортом, так и без него. Джинни старательно отмечает в дневнике все дни, в которые они отсутствуют: во сколько уехали, когда прибыли, был ли с ними кто-то еще. В этом почти нет смыла, но это помогает хоть как-то держаться за иллюзорный контроль.       В целом, опустевший мэнор идет ей только на руку — теперь она может с большим пристрастием изучать поместье в попытке найти заключенных. Это кропотливая, неблагодарная работа: замок кишит охранными чарами и барьерами, запрограммированными на оповещения хозяев о любых нарушениях, и Уизли приходится изрядно трудиться, чтобы не попадаться Малфою на каждом шагу.        Драко по большей части безразличен к ее прогулкам по дому, но даже у него порой возникают вопросы. Джинни тщательно продумывает свои отговорки, стараясь не скатываться в оправдания: чем меньше она демонстрирует страх, тем меньше к ней лезет Малфой.        Это несложно. Она достаточно быстро подобрала нужный ключ.       Главная уловка состоит в том, чтобы вести себя максимально уверенно. Нагло, фривольно — как у себя дома. Для убедительности она теперь спускается на завтраки, обеды и ужины в вычурную столовую. Когда Малфой впервые увидел ее, легко покачивающую ногой, за длинным столом, он сжал газету в руках до побелевших костяшек и молча ушел в свою комнату.        Уизли вспоминает тот день с довольной ухмылкой: мысль о том, что она отвоевала у Драко еще одну маленькую часть его территории, заставляет ее сиять от восторга.       Джинни откладывает книгу в сторону и вытягивает ноги на длинном диване. Ей все еще сложно привыкнуть к оглушительной тишине, что всегда окутывает поместье. Она пытается представить, каково это — расти в таком мрачном молчании, в нехватке задорного смеха, бурных споров братьев и запаха маминой готовки с кухни.        Одиноко — первое что ей приходит в голову.       Не удивительно, что Малфой вырос таким холодным и замкнутым. Каким еще он мог быть, если все, что он видел — это стерильные поверхности голых, пустующих комнат?       Джинни медленно поднимается с дивана, настороженно прислушиваясь к какому-то шороху. Глухой стук ботинок. Одна, вторая, третья пара — она слышит как минимум трех человек, что спешат мимо комнаты. Резко хватается за палочку и беззвучно выходит из библиотеки.        В коридоре непривычно темно — солнце уже давно село, но обычно поместье освещается магией, когда кто-то ступает в ту или иную комнату.       Не в этот раз.       Джинни не верит в случайности. Если свечи не зажигаются — значит, это кому-то нужно. Она осторожно идет следом за звуком шагов, сливаясь с тенью.       — Я не… Мы не можем оставить ее, — женские всхлипы доносятся откуда-то из-за поворота.       — Дафна, — предупредительно шипит другой голос, принадлежащий Малфою.       — Но…       — Не здесь, — снова прерывает ее Драко.       Разумеется, это он. Это было ясно с самого начала, но Джинни зачем-то решила не спешить с выводами — глупая попытка угодить Снейпу с его сухим анализом. К черту! Ей следует прислушиваться к своему чутью.        Она скользит вдоль стены и задерживается у поворота. Медленно наклоняется и выглядывает из-за угла. У раскрытой двери три фигуры: одна — высокая и легко узнаваемая, принадлежащая Драко; вторая — тоже мужская, немного ниже и крепче, но уже в плечах; третья — женская, утонченная. Дафна.       Уизли щурит глаза, пытаясь разглядеть Малфоя. Его лицо замкнутое, почти встревоженное. Он странно оглядывается по сторонам, пока пропускает двух других людей в комнату. Джинни резко отступает назад, прячась за поворотом. Ее пульс бьет с бешеной скоростью, но она не выпускает лишнего вздоха.       То, как ведет себя Драко… Это не похоже на него. По крайней мере, на того Драко, которого теперь она знает. Может, еще год назад он и бывал нервным, взвинченным, но не сейчас: Малфой, с которым она живет в поместье, сдержан и скуп на эмоции. Он не допускает оплошностей, почти не ведется на ее уловки, и точно не оглядывается в страхе по сторонам.       Что он скрывает? И главное — от кого?       Джинни не может упустить возможность узнать. Если у нее есть шанс получить над младшим Малфоем хоть какое-то преимущество — она обязана им воспользоваться, и сделать это предельно уверенно. Может, этот ублюдок и не боится ее, но он точно боится раскрыть свою тайну. Особенно, перед ней.       Но почему?       Джинни заставляет себя вспомнить, кем именно она теперь является. Крестражем. Любимой игрушкой Волдеморта. Его преданной чаровницей.       Малфою стоит ее бояться.       Когда дверь за ним закрывается, Джинни спокойно двигается вдоль коридора. Ненадолго задерживается у тонкой линии света на полу, следя за движущимися тенями. Ждет, пока они успокоятся и шепчет несколько отпирающих заклинаний.       Тихий щелчок.       Сработало!       Из-за двери доносится оживленный спор, но Джинни уже не слушает. Она принимает свою самую мощную стойку и резко распахивает дверь, пряча в широком рукаве платья палочку.       Лицо Дафны озаряется искренним шоком:       — Уизли?       Двое волшебников, стоящие к ней спиной, стремительно оборачиваются. Забини — теперь Джинни узнает его — тут же вскидывает свою палочку, метя ею в нежданную гостью. Малфой делает выпад вперед, зачем-то вставая между ними, но ей не нужна его помощь — легким взмахом руки она призывает палочку Блейза, хитро выгибая бровь.       Следом в ее руке оказывается палочка Дафны.       Джинни кажется, что она слышит скрежет давящего напряжения в воздухе.       Она медленно обводит всех пристальным взглядом и останавливается на Малфое. Его губы сомкнуты в тугую линию, брови нахмурены. Он тяжело дышит, но не спешит предпринимать никаких действий, несмотря на то, что не безоружен.        Потому что он медлит. Понимает, что не может пересечь черту. Серые глаза темнеют, когда встречаются с ее — карими.       — Малфой? — лишь произносит Джинни, вопросительно склоняя голову вбок.       Она требует ответа именно у него, потому что они должны быть напарниками. Это — простое напоминание, что она имеет право спрашивать с него объяснения. Напоминание, какие у них теперь роли.       Он это знает, поэтому крепче сжимает челюсти, после чего отвечает:       — Это не то, что ты думаешь.       Джинни сдерживает улыбку в уголках губ.       — И что же, по-твоему, я думаю?        — Они ничего не значат. Они не нужны Лорду, — игнорируя ее вопрос, говорит он, делая шаг вперед. — Они будут всего лишь пешками, и ты это знаешь.       Он нервничает. Неуверенно поджимает губы, когда не дожидается ее ответа. И просто… смотрит. Так, словно пытается донести до нее сообщение между строк. Так, будто они должны понимать друг друга без слов.       В его глазах читается немая просьба. Отпусти их.       Осознание приходит мгновенно. Закрытие границ, убийство Рольфа Гринграсса, Блейз, ожидающий Дафну в баре ателье «Твилфитт и Таттинг»…       Они пытаются сбежать из страны, и Малфой помогает им в этом.        Джинни хищно щурит глаза, оглядывая Забини и Гринграсс. Они стоят за спиной Драко, не двигаясь; рука Блейза на ее запястье, ее — на его плече. В их касаниях — до боли знакомая нежность, в лицах — мольба, страх и надежда.       Малфой осторожно делает шаг вперед, не предпринимая попыток потянуться к кобуре.       — Уизл…       — Джиневра, — резко осаживает его она.        Он кивает, выставляя руки вперед. Показывает, что не спешит доставать палочку.       — Ты никогда больше их не увидишь, — с необычной мягкостью говорит Драко, не отрывая от нее серьезного взгляда. — Никто не узнает.       Джинни нервно постукивает ногой по ковру, оценивая варианты. Они хотят сбежать. Люди, что смотрели на нее свысока все эти годы. Люди, что смеялись над Гарри, когда он говорил о том, что Волдеморт вернулся. Люди, что любят друг друга настолько, что готовы бежать вместе, оставив позади свои жизни и состояния.       Предатели режима. Возлюбленные.       Те, кем должны были быть они с Гарри — как она представляла.       Джинни прикусывает губу, снова возвращаясь взглядом к Малфою. Он хочет сделать еще один шаг вперед, но Джинни опережает его, сделав два в его сторону.       — Не заставляй меня пожалеть об этом, — яростно шипит она и бросает Забини палочки.       Тот резко вскидывает руки, ловко ухватываясь за них пальцами, и изумленно кивает. Берет Дафну за талию и тянет ее за собой. Она сопротивляется. Смотрит молящими глазами то на Блейза, то на Драко, поджимая дрожащие губы.       — Чего вы ждете? — рявкает Джинни.       Малфой смотрит на нее с осторожностью, после чего оглядывается на Забини:       — Блейз, это ваш последний шанс.       — Мы не можем, — глухим от слез голосом шепчет Гринграсс, противясь хватке Забини. — Астория… Мы не можем оставить ее…       — Блейз, — предупредительно цедит Малфой, все еще находясь в паре дюймов от Джинни.        Словно боится, что она может передумать в любой момент.        — В чем проблема? — холодно интересуется Уизли. — Почему твоя сестра не с вами?       Зеленые глаза Дафна блестят надеждой, и она давится всхлипами, пытаясь выговорить ответ.       — Где она? — требовательно переспрашивает Джинни, теряя терпение. Забини нервно поглядывает на Малфоя.       — Торнхилл, — выдыхает Гринграсс. — Через несколько часов она отправится на Кингс-Кросс.       В воздухе звенит напряженная пауза. Джинни тяжело сжимает челюсти и прикрывает глаза. Торнхилл — поместье Гринграссов, которое передали под руководство армии Волдеморта. Сейчас — это одна из самых охраняемых его территорий.        Сейчас — это худшее место, чтобы совершать побег.       Драко знает это. Поэтому склоняет голову в ее сторону и тихо произносит:       — Уизли…       — Сколько у вас есть? — игнорируя его, она выглядывает из-за его плеча, чтобы посмотреть на Дафну. — Час? Два?       — Двадцать семь минут, — мрачно констатирует Забини, проверив часы.       Что-то в напряжении обрывается, когда она молча кивает. Дафна смотрит на нее с искрящейся радостью. Забини — с искренним изумлением. И только Малфой — с явной, неприкрытой злостью.       Джинни собирается шагнуть в сторону, но он крепко хватает ее за руку:       — Ты не успеешь, — его дыхание опаляет ей скулу.       Она смотрит на него с ледяным выражением — тем, что подсмотрела у него самого. Снова вскидывает подбородок и резко одергивает руку.       Считает до трех и выходит из комнаты.

***

      Джинни не знает, откуда у нее взялась эта смелость. Не то чтобы раньше ей не приходилось ввязываться в авантюры: в конце концов, она Уизли, а значит, авантюризм у нее в крови. Но с тех пор, как по ее спине ползет Темная метка, а на кону стоит не только ее жизнь, но и судьба всей, чтоб ее, магической Англии, она не может позволить себе неоправданные риски.       Не может позволить себе ввязываться в битву за бывших врагов.       Она запирает дверь несколькими заклинаниями и принимается нервно ходить перед камином. Сеть в ее комнате настроили еще два дня назад — видимо, Лорд заранее позаботился о том, чтобы она беспрепятственно могла попасть в Торнхилл. Забавно, что Малфою доступ к сети он не доверил, иначе тот бы и сам мог попробовать отправиться за Асторией.       Но стал бы он рисковать?       Еще полгода назад Джинни бы рассмеялась, настолько был очевиден ответ. Драко Малфой, рискующий собственной шкурой ради своих недодрузей? Это действительно искрометная шутка. Но теперь перед ее глазами маячит его уверенный взгляд, его отказ направлять в ее сторону палочку.        Он ставил свою жизнь на кон, чтобы спасти Забини и Гринграсс. Он бы отправился в Торнхилл, если бы мог.       Уизли грязно ругается и трансформирует мантию в амуницию Пожирательницы, хватая с полки горстку летучего пороха. Бросает ее в камин и шепчет единственный возможный для сети пункт назначения: Торнхилл.       Пламя уносит ее в головокружительном водовороте красок и резко стихает, когда интерьер пространства меняется. Джинни хорошо знает эту комнату, как и все близлежащие блокпосты Пожирателей — она выучила их наизусть с тех пор, как была в поместье в последний раз.       В кои-то веки ее параноидальное желание приносить хоть какую-то пользу играет ей на руку.       Сейчас, во мраке ночи, Торнхилл вовсе не кажется ей таким уж приветливым. Финальные приготовления, предполагающие полную трансформацию интерьера поместья под тренировочный центр, закончены. Стерильные поверхности, отсутствие всяких элементов декора. Только голые стены и бесконечное количество разных ходов.       Джинни прячется в узкой нише, прислушиваясь к звукам в дальнем конце холла. Если память ее не подводит, у лестницы, что ведет к спальням, должен быть один Пожиратель. Один — это хорошо. Она достаточно тренировалась с Томом, чтобы суметь сделать проекцию на одного.       Закрыв глаза, Джинни выстраивает в своем воображении комнату. Пазл за пазлом, она собирает иллюзию, воспроизводя интерьер холла с удивительной точностью. Делает глубокий вдох, концентрируя потоки магии в пальцах.       И выпускает ее.       Жгучие искры шпарят ладони, но Джинни лишь крепче прикусывает губу. Открывает глаза и медленно двигается в сторону лестницы. Задерживает дыхание, когда оказывается рядом с ничего не подозревающим Пожирателем и скользит вверх по ступеням. Всего пара секунд, и она обрывает проекцию.       Кажется, волшебник даже не повел бровью. Бестолковый придурок. Как он может так игнорировать темную магию? Она ведь сочится из воздуха! Луна бы точно почувствовала что-то неладное. И Гарри. И Гермиона.       Мысль о близких резко саднит где-то под ребрами, и Джинни тут же отметает ее, пряча в самом отдаленном уголке своего воображаемого квиддичного стадиона. Оглядывается по сторонам в поисках нужной комнаты и методично обыскивает каждую.       Девятнадцать минут. Ей следует поторопиться.       Джинни переводит дыхание, стирая капельки пота со лба, когда неожиданно замечает, что из дальней спальни льется призрачная нить света.        Астория. Это должна быть она.        Крепче сжимая в руке палочку, Уизли продолжает свой путь. Тихо, маневренно шагает вдоль коридора, избегая лишних движений. Ненадолго задерживается у двери и быстро проскальзывает внутрь, тут же запечатывая комнату заклинанием.       Темноволосая девушка с покрасневшими от слез глазами резко вскакивает с кровати с громким писком. Пятится к окну и тут же спотыкается, падая на пол.       — Нет, — давится всхлипами Гринграсс, не бросая попыток отползти назад. — Прошу вас, не надо!       Джинни запоздало понимает, что на ней все еще маска и мантия Пожирательницы. Она быстро ведет рукой, рассеивая магию с лица, и делает несколько быстрых шагов в сторону Астории.       — Меня отправила Дафна, — сурово шепчет она, хватая Асторию за руку. — И ты пойдешь со мной.       Лицо брюнетки резко меняется: она раскрывает губы в немом возгласе, принимаясь дотошно осматривать Джинни. Кажется, пытается узнать ее в новом обличии, но лишь неудовлетворенно хмурит брови.       — Откуда мне знать, что это Дафна тебя отправила? — брезгливо шипит Астория. — Кто ты такая?       — У нас есть ровно пятнадцать минут, чтобы устроить ваше фееричное воссоединение с сестрой. Либо ты идешь со мной, либо отправляешься гнить в Хогвартс, — сквозь зубы шипит Джинни, впиваясь пальцами в запястье брюнетки. — Я считаю до трех. Раз… — Астория в ужасе оглядывается по сторонам. — Два…        — Хорошо, хорошо! — соглашается Гринграсс. — Что мне нужно сделать?       Уизли недовольно цокает языком и помогает Астории подняться на ноги. Наспех трансформирует ее одежду в черный цвет и наводит магию масок на их бледные лица.       — Следуй за мной.