Живое оружие

🩸

      Стены небольшой комнаты покрыты старыми, выцветшим от времени обоями с детскими мотивами в виде цветов и зверюшек. Они отошли в некоторых местах и теперь неровно свисают в углах, обнажая потрескавшуюся штукатурку.       Мягкие игрушки с облезлым мехом и пустыми пластиковыми глазами рассажены в ряд на одной единственной полке. Застывшие в ледяном безразличии, они словно немые невольные свидетели, обречённые наблюдать за всем, что здесь происходит.       Бледный свет, исходящий от ночника в форме собачки, падает на постель, где лежит девочка лет четырнадцати. Её короткие тёмные волосы растрёпаны, отдельные пряди касаются лица, наполовину скрытого полосой серого скотча. Глаза широко открыты, наполнены страхом и слезами. Она смотрит в потолок, замерев и боясь пошевелиться. Худощавое тело натянуто. Её руки грубо связаны за спиной толстой джутовой верёвкой, что при каждом движении оставляет глубокие следы на запястьях. Тонкие ноги девочки слегка согнуты в коленях, а босые ступни почти касаются краев кровати.       Грузный мужчина с ярко-красной шевелюрой стоит совсем рядом. Его массивное тело нависает сверху, словно неотёсанный валун. Живот выпирает вперёд, грудь равномерно поднимается и опускается с каждым медленным, размеренным вдохом. На руках, груди и ногах жесткие волосы переплетаются между собой, образуя густой волосяной покров, придающую его облику нечто звериное.       Тяжелый, прожигающий взгляд с жадностью впивается в обнаженное хрупкое тело перед ним. Его глаза наполненные хищным блеском, неотрывно следят за «своей добычей», что сжалась от страха, едва дыша. Слегка наклонив голову, мужчина медленно проводит языком по пересохшим губам, смачивая их слюной, наслаждаясь своим превосходством и властью.       Массивными, шершавыми ладонями он обхватывает тонкую талию девочки, лежащей на боку, и грубо переворачивает, ставя на колени. Она замирает на долю секунды, прежде чем осознание ситуации заставляет её мотать головой из стороны в сторону. Паника нарастает. Слабость, беспомощность и страх делают жалкие попытки сопротивления нелепыми и тщетными, как у раненой лани, загнанной в угол. Жалобное хныканье перерастает в пронзительный писк, когда мужчина проводит крупной головкой члена по её клитору и резко входит.       Монотонный скрип старой кровати и сдавленные стоны заполняют пространство, создавая мучительный ритм. Этот зловещий звук внезапно прерывает скрип приоткрывшейся двери. Мужчина прекращает вбиваться в измождённое тело, молниеносно реагируя. Он хватает пистолет, лежащий на тумбочке рядом, сжимая его в руке, готовый к любой угрозе.       Пристально блуждая взглядом в полумраке комнаты, мужчина останавливает взгляд на неподвижной фигуре, сидящей в кресле. Хван с безмятежным и холодным выражением лица молча наблюдает за происходящим. Свет, проникающий сквозь небольшую щель приоткрытой двери, лишь вскользь касается его лица, подчеркивая равнодушие в глазах.       Мужчина выдыхает, задерживая взгляд на наблюдателе ещё несколько секунд, прежде чем медленно опускает пистолет обратно на тумбочку. Звук скрипа кровати вновь возвращается, сплетаясь с глухими стонами, пока он продолжает своё гнусное занятие.       — Хван, вы давно здесь? — хрипло произносит красноволосый мужчина.       — Твоей подружке придется подождать, — холодно отвечает Хван, откидываясь на спинку кресла. — Или ты думаешь, что я пришёл сюда просто посмотреть на то, как ты трахаешься, Ги-ён?       — Что случилось? — извлекая член из девушки, между прочим интересуется мужчина.       — Пришло время убрать Чонгука.

🩸

       Чимин застывает на месте, едва распахнув дверь. На пороге, словно призрак, стоит Чонгук. Его одежда вымокла насквозь и покрыта грязью и тёмными пятнами крови. В некоторых местах Чимин замечает оборванные клочья ткани, обнажающие глубокие раны. Вода стекает с кончиков мокрых волос, прилипших к бледной коже, скатываясь по щекам и падая на пол. В больших, чёрных глазах читается усталость и немая просьба о помощи.       Чимин понимает всё без слов. Он выглядывает наружу, пробегая взглядом по улице, настороженно высматривая любое движение. Убедившись, что вокруг никого нет, он хватает Чонгука за руку и затягивает внутрь дома. После чего быстро захлопывает дверь и уверенно поворачивает замок, закрывая.       — Садись, — коротко бросает Чимин, указывая кивком на маленький кожаный диванчик в прихожей.       Чонгук послушно опускается на самый край, словно боясь испачкать или занять слишком много места. Его тело напряжено, плечи сгорблены, ладони крепко сжаты в кулаки до побелевшие костяшек, а взгляд устремлён в пол под ногами.       Чимин присаживается перед ним на колени, принимаясь стаскивать с него мокрую, холодную одежду, начиная с куртки. Не обращая внимания на грязь и запах, он действует быстро, но в то же время крайне осторожно. Развязав шнурки на кроссовках, Пак снимает их и оставляет в сторону. Затем расправляется с пропитанной насквозь кровью футболкой и брюками, не трогая лишь нижнее бельё. Чимин изо всех сил старается сохранять спокойствие. Сейчас им движет намерение освободить Чонгука хотя бы от малой части груза, что тот принёс с собой.       — Что произошло? — голос Чимина срывается, когда он лихорадочно скользит взглядом по обнажённому телу парня, покрытому гематомами, ссадинами и глубокими ранами. Кажется, на коже не осталось ни одного участка, не тронутого синяками или ссадинами. Тёмно-фиолетовые пятна, местами переходящие в угольно-чёрные, выглядят устрашающе. Кое-где кровь всё ещё продолжает сочиться, медленно стекая вниз и образуя бордовые подтёки.       Чимин протягивает руку, но останавливается в сантиметре от парня, не решаясь прикоснуться. Пальцы дрожат от страха причинить ещё больше боли. Внутри его переполняет шквал эмоций. Но он знает, слишком хорошо знает, что синяки, раны — это ещё не худшее, что могло произойти с Чонгуком.       — Чонгук… — выдавливает из себя Чимин, голос ломается, а слова застревают в горле.       Парень продолжает хранить молчание, тяжело дыша, глядя куда-то в сторону.       — Ладно, ничего не говори сейчас. Потом расскажешь, — тихо бормочет под нос Чимин. Он сжимает зубы, сдерживая себя, чтобы не потерять самообладание. Резко поднявшись, Пак разворачивается и быстрым шагом направляется за полотенцем и аптечкой, оставляя мокрую одежду Чонгука валяться на полу.       Вернувшись, Чимин ставит аптечку на диванчик рядом с парнем. Мягкой тканью он принимается бережно, почти трепетно, очищать раны, стараясь, насколько это возможно, сделать всё быстро и аккуратно. Пак прикусывает нижнюю губу в надежде хоть немного унять свою тревогу, однако дрожь в руках выдаёт его с потрохами.       Внезапно Чонгук берёт его за руку, прерывая. Чимин замирает, медленно поднимая взгляд. В темно-карих радужках вспыхивает что-то, отчего Пак непроизвольно задерживает дыхание. Тяжесть. Боль. Благодарность. И то, что заставляет сердце в груди болезненно сжаться. В глазах напротив теперь читается слишком много эмоций, слишком много немых слов. Тишина вокруг становится оглушающей.       — Тебе больно? — еле слышно шепчет Чимин, пытаясь хоть немного разрядить обстановку. Он понимает, насколько глупо звучит этот вопрос, когда перед ним Чонгук, весь в ранах и синяках, но в голову ничего путного не приходит.       Чонгук не отвечает сразу, только едва уловимо мотает головой, не разжимая пальцев. Его хватка слабеет, но он всё ещё держит Чимина за запястье, словно боясь отпустить.       — Чимин… — хрипло произносит Чон, видно, что каждое слово даётся ему с большим трудом. — Я пришёл к тебе… потому что знал, что только ты сможешь…       Глаза Чонгука блестят, но не от слёз. Это отражение света заставляет их мерцать. Смотря в них, Чимин ощущает, как что-то внутри него переворачивается.       — Смогу что? — осторожно спрашивает Пак, цепляясь взглядом за каждую черту лица напротив.       — Сможешь дать мне покой, — выдыхает Чонгук.       — Я, — Чимин сглатывает и замолкает. Слова ранят, словно нож. Он осторожно сжимает пальцы парня, накрывая его ладонь своей. Ещё мгновение смотрит на Чонгука, а после мягко и почти нежно убирает его руку со своей.       — Тебе нужно промыть раны. Идём, — говорит Чимин, стараясь звучать спокойно и непринуждённо.

🩸

      Поддерживая Чонгука под руку, Чимин осторожно заводит его в ванную комнату. Добравшись до душевой, он свободной рукой поворачивает кран, включая воду и проводит ладонью под потоком, проверяя температуру. Вода должна быть достаточно тёплой, чтобы согреть, но не настолько горячей, чтобы обжечь раны. Убедившись, что она идеальная, он оборачивается к парню.       — Всё в порядке, — шепчет Чимин, подцепив пальцами широкую резинку боксеров, медленно стаскивая их, стараясь не смотреть ни на что, кроме мокрой ткани. Он чувствует, как тело Чонгука напрягается под его руками. Чтобы хоть как-то отвлечься, Чимин заставляет себя говорить: — Это необходимо. Я помогу тебе, — он подводит парня к душу и встаёт рядом с ним.       Тёплая вода струится по рельефному телу Чонгука, смывая с него кровь и грязь. Чимин молча наблюдает, как струи окрашиваются в алый, стекая вниз и скапливаясь в мелких лужицах у их ног.       Чонгук вздрагивает, когда вода касается самых глубоких порезов, но ни звука не вырывается из сжатых губ. Его плечи напряжены, он борется с болью, стараясь казаться сильным. Чимин, заметив это, мягко касается его плеча в попытке поддержать.       — Скоро тебе станет легче, — с трепетом и заботой произносит Пак. Взяв с полки бутылку с гелем для душа, он выдавливает немного жидкости на ладони и растирает, пока не образуется лёгкая пена. Медленными, размеренными движениями Чимин осторожно касается кожи Чонгука, покрывая мягкой пеной плечи, грудь и руки парня.       — Скажи, если нужно остановиться, — шепчет он, не поднимая глаз, напряжённо следя за собственными действиями.       Чонгук не отвечает, только слегка наклоняет голову, давая понять, что можно продолжать. Он прикрывает веки, позволяя себе расслабиться, доверяя себя полностью Чимину.       Пак продолжает двигаться медленно, почти ритуально. Он осторожно проводит пальцами по изгибам спины Чонгука, ощущая под кожей рельеф мускулов.       Внезапно Чонгук хватает его, и прежде чем Чимин успевает хоть что-то понять, он оказывается прижатым спиной к кафельной плитке. Дыхание перехватывает от неожиданности. Чонгук сжимает его запястья в своих ладонях и поднимает, фиксируя их над головой.       Вода продолжает стекать по их телам, создавая контраст между холодной стеной и жарким прикосновением.       Чонгук внимательно смотрит в широко раскрытые глаза Чимина, будто пытаясь найти ответы на вопросы, которые не решается задать. Затем его взгляд опускается ниже, фокусируется на пухлых искусанных губах.              Поцелуй резкий, требовательный, застающий врасплох. Чимин теряется в своих ощущениях, он не отвечает, но и не отстраняется. Постепенно его тело расслабляется под натиском Чона, и спустя несколько секунд он сдается.       Чонгук нехотя отрывается от его губ, чтобы вдохнуть. Их лица всё ещё находятся на слишком близком расстоянии друг от друга. Он опускает взгляд ниже — на мокрую одежду парня, что прилипла к телу, обрисовывая каждый изгиб идеальной фигуры. Чонгук хмурится. Одной рукой он всё ещё держит запястья Чимина, а другой медленно тянет за край мокрой ткани.       — Позволь мне, — еле слышно шепчет Чон. Он медленно разжимает пальцы, словно проверяя, будет ли тот сопротивляться.       Выждав, Чонгук принимается расстегивать пуговицы на рубашке парня. Одну за другой, неловкими, но настойчивыми движениями он расправляется с каждой по очереди, пока полы не распахиваются, обнажая под собой белоснежную гладкую кожу. Чонгук проводит ладонью по заострённым ключицам, его взгляд становится мягче, как будто он пытается запомнить каждую деталь.       — Я не причиню тебе боли, — шепчет он, обжигая горячим дыханием.       Рубашка падает на пол мокрой тряпкой, но Чимин всё ещё остаётся неподвижно стоять, только его дыхание становится более глубоким и напряжённым. Чонгук вновь заглядывает в его глаза, следя за реакцией. Он касается мокрой ткани шорт, намереваясь избавиться и от них, но замедляется, ожидая хоть какого-то знака со стороны Пака.       Чонгук делает ещё одно осторожное движение, приспуская резинку вниз, но теперь Чимин проявляет инициативу. Он снимает с себя оставшуюся одежду вместе с нижним бельём.       Чонгук завороженно рассматривает худощавое, но стройное тело. В его глазах оно выглядит таким же хрупким, как и момент, что они сейчас разделяют. Он проводит рукой по боку Чимина дрожащими пальцами, как будто сам жест вызывает у него трепет. Он наклоняется ближе, касаясь губами нежной кожи на шее парня, оставляя лёгкий, едва ощутимый поцелуй. А затем чуть отстраняется, скользя ладонью вверх, снова касаясь лица Чимина.       — Ты так сильно меняешь всё, — хрипло произносит он, смотря на парня опьянённым взглядом.       Чимин тянется пальцами к паху Чонгука, и, едва коснувшись, тут же получает ответную реакцию в виде глубокое томного вздоха. Он сползает вниз по стене, вставая на колени. Это уже не первый раз за сегодня, но при других обстоятельствах. Затем аккуратно берёт в руку стоящий пульсирующий член парня и проводит по головке кончиком языка. Немного отстранившись, Чимин закусывает нижнюю губу и поднимает взгляд на Чонгука, смотрящего на него сверху.       — Чимин, пожалуйста, делай это только в том случае, если хочешь сам, — выдыхает Чон.       К горлу подступает ком, слова теряют всякий смысл, а глаза наполняются влагой. Пак делает глубокий вдох и, широко открыв рот, насаживается на сочащийся смазкой орган.       — Ты… сведёшь меня с ума, — рвано выдыхает парень, вцепившись в белокурые волосы.       Чимин кладёт ладони на бёдра Чонгука, заглатывая член глубже. Он давно умеет делать отличный минет без использования рук… и чувств. Так было до сегодняшнего дня.       Пак никак не может освободиться от мыслей, что роятся в его голове. Он старается отвлечься, переводя всё своё внимание на Чонгука.

🩸

Ранее утром.       Чимин сидит на кровати, накинув на себя мятое белое покрывало, что небрежно соскальзывает с плеч, обнажая изящную ключицу. Он выглядит задумчивым, почти отстранённым. На противоположной стороне комнаты сидит Хван. Широко расставив ноги, слегка сутулясь, он затягивается сигаретой, выпуская белый дым в приоткрытое окно.       — Ты помнишь своё задание, Чимин? — спрашивает мужчина, сканируя тяжелым взглядом парня.       — Да, — еле слышно отвечает Чимин, не поднимая глаз.       — Я надеюсь, ты как дурак не поддался глупым человеческим чувствам? — смахивая пепел на пол, уточняет Хван.       — Это не имеет значения, — все так же тихо отвечает парень.       — Нет, имеет. Если ты не вложишься полностью, он тебя раскусит. Чонгук не дурак, он нюхом чует фальшь, — Хван встаёт, подходит ближе, нависая над ним.       — Я сделаю всё, что потребуется, — глухо отвечает Чимин.       — Слова ничего не стоят, тебе ли этого не знать? — наклоняясь ещё ближе, цедит Хван. — Мне нужны действия, Чимин. Заполучи его доверие. Убедись, что он не просто тебе верит, что хочет идти за тобой.       — Ты уверен, что этого достаточно? — сжимая край простыни в кулаке, Чимин наконец поднимает взгляд на мужчину.       — Достаточно, чтобы он перестал думать своей головой и начал думать твоей, — тут же отвечает Хван.       — Почему? — быстро слетает с губ парня, его голос звучит слишком искренне.       — Что? — Хван на миг замирает, удивлённый вопросом. Затем его лицо расплывается в усмешке. — Так он всё же имеет для тебя значение?       — Нет! — тут же отвечает Пак. — Вовсе нет. Это же глупо, — Чимин меняет свой порыв на полностью равнодушный. — Но не кажется ли вам, что это слишком высокая цена?       — Цена? — Хван смотрит на него долгим, холодным взглядом. — Чонгук — оружие, инструмент. Средство, — он наклоняется ближе так, что сигаретный дым щекочет лицо Чимина. — Но всё меняется, когда вещь перестаёт исправно выполнять свою функцию. Чонгук облажался, убив заказчика.       Чимин тяжело сглатывает, чувствуя, как энергетика Хвана давит на него тяжёлым грузом.       — Я всё сделаю, — наконец тихо произносит парень, бесстрашно смотря в глаза напротив.       — Вот это другой разговор, — усмехается Хван. — И помни, Чимин: провалишь задание — потеряешь всё.