Львица и ее маленький львенок

      Покупка целых двух этажей и объединение четырех квартир в одну было весьма выгодным и разумным решением, за которое Мэри не переставала себя хвалить. Лишь благодаря этому сейчас у них хватало места для всех гостей: Жана, Уильяма и Николь — и членов семьи. Однако определенно точно необходимо было озаботиться поиском дополнительного жилья на короткие промежутки времени, ведь если в следующий раз прилетит вся семья Веллингтонов, или их решат навестить дети Мартино, комнат на всех не хватит, а заставлять кого-то делиться комнатами было обременительно. Все они слишком ценили личное пространство для подобного поведения в этом возрасте, в результате чего Хэтфорд начала задумываться о том, чтобы связаться с владельцами других квартир этажами ниже. Сидя за обеденным столом с ноутбуком, она добавила этот пункт в конец списка своих дел, который был выстроен по Матрице Эйзенхауэра, что сильно упрощало жизнь. Правда, к сожалению, ничего в разделе «срочно и важно» приятного не было. — Время завтрака, — Мартино обнял ее со спины, поцеловав в висок и осторожно закрыл ноутбук. — Никакой работы вне кабинета. — Ну можно хотя бы не при мне? — кисло застонал Нат, спускавшийся вместе с Кейтлин, все еще в своих штанах для сна, соизволив натянуть помятую футболку, поверх которой покачивался уже знакомый всем кулон, который он таки забрал вчера с рабочего стола матери. — Аппетит и так отвратный. — У тебя просто нет настроения, и ты хочешь испортить его остальным, — закатил глаза Ломбарди, отмахнувшись от пустой критики и снова поцеловав Мэри, но на этот раз в макушку: — Никакой работы, пока не поешь, mia fede. — Выглядишь лучше, чем вчера, — заметил Александр, который в честь собственного дня рождения был освобожден от приготовления завтрака. — Лжец, — Нат завалился за стол, уложив голову на скрещенные руки. — Молю, дайте кофе. — Нет, — бросил через плечо Стюарт. — Врач запретил. И ты, кажется, должен кое-что сделать. — Алекс, с днем рождения, — простонал парень, а потом поднял голову, глянув на брата, который весело посматривал на него поверх страниц своей книги по праву, которую читал, чтобы подготовиться к учебе, которая должна была начаться в октябре. — Правда. С днем рождения. Я рад, что твои родители восемнадцать лет и девять месяцев назад решили пересп… — С днем рождения! — Кейтлин, подскочив к Нату, вовремя успела зажать ему рот ладонью, натянув на лицо широкую улыбку, стараясь не поддаться на грохнувший хохот остальных, которые прекрасно поняли, что собирался выдать рыжий. Николь и вовсе покраснела, прикрыв рот кончиками пальцев, издав не самый тактичный почти хрюкающий звук, подавившись капучино. — Алекс, ты самый замечательный! Я очень тебя люблю! Поздравляю! Всего тебе самого замечательного! Я очень рада, что у меня есть такой прекрасный старший брат, как ты! — Ага, сказка просто, — все еще посмеиваясь, отозвался Александр, с нежностью глядя на обоих. — Ничего не придумал? — Ни фыфь мфе фофь на фану, — пробубнил в руку сестре Нат и, поняв, что звучит это весьма нечленораздельно, оторвал ее ладонь от лица, нахмурившись. — Я могу сказать? — Нет, — усмехнулся Уильям. — Просто поразительно, как вы гениальны по отдельности, но вместе превращаетесь в настоящих идиотов, — крикнула с лестницы Хоуп, одетая в солнечное желтое с белым кружевным воротничком и манжетами. — Они и в Гнезде были такими? — спросила она Жана, что шел за ней следом, старательно пряча непрошенную улыбку. — Затрудняюсь оценить, — расплывчато ответил он, поджав губы. — Чего и следовало ожидать, — фыркнула девочка, а потом с радостью бросилась к Александру, повиснув на его шее с объятиями и крепко целуя в щеку. — С днем рождения! — Учитесь, — хмыкнул на Ната с Кейт тот, а потом с легкостью поднялся на ноги, подхватывая на руки Хоуп и подбрасывая ее в воздух, хотя девочка уже доходила ему до середины груди. Принцесса пискнула от неожиданности, а потом расхохоталась, тогда как на лицах остальных расплылись нежные улыбки. — Кстати, — в очередной раз поймав сестру и бережно опустив ее на пол, но продолжив обнимать за плечи, Алекс обернулся к отцу, — я получу свой подарок? — Не такой, о каком мечтаешь, но, да, ты поедешь с нами. Нат, Кейт, вы остаетесь дома с Хоуп, Жаном, Мартино и Николь, а мы с Мэри и Алексом поедем навестим одного нашего японского приятеля с тросточкой. — Стоп, а мы? — тут же посерьезнел Натаниэль. — Это же наше дело. Мам! — Вы восстанавливаетесь, — безапелляционно возразила она, и ни от кого не укрылось то, как всем телом вздрогнул Александр, а потом удивленно посмотрел на тетю. — Будь вы в лучшем состоянии, тогда, разумеется, поехали бы вы. — Нам не так плохо, — не собиралась сдаваться Кейтлин. — И разве мы не должны показать, что, несмотря ни на что, мы сильные? Пап, вы забрали нас рано утром в четверг, а сегодня понедельник! — Мы сделали все это лишь для того, чтобы потом отсиживаться дома? — поддержал ее Нат, вскочив со своего места и уперев руки в стол. — Мам… дядя, мы же… мы сделали это! Кейт и я! — Я знаю, — терпеливо кивнул Стюарт повернувшись к ним лицом, оставив готовку на Уильяма и Мартино. — Но вам лучше остаться дома. Все должно пройти без происшествий. Ровно. Второго шанса у нас не будет. — Постой… — Нат выпрямился и отступил на полшага назад. — Ты… ты не доверяешь нам? — Львенок, не в этом…       Мэри попыталась поймать его за руку и объяснить. Что они оба достаточно эмоциональны, а из-за того, что сделал Вейдун, стали нестабильны. Что Кейтлин была эмоционально вымотана вчерашним днем, а Натаниэль чувством вины и непониманием, что делать дальше. Они оба едва спали. Им и правда сейчас лучше было остаться дома и в покое, а уже потом… Но Натаниэль отшатнулся от ее прикосновения, затравленно глядя то на дядю, то на старшего брата, уперевшего взгляд в пол, то на мать, тогда как все остальные молчали, не вмешиваясь, не принимая сторону кого бы то ни было. Жан, до этого севший на уже почти привычное место, низко опустил голову, словно стараясь спрятаться, тогда как Николь рядом с ним встревоженно наблюдала за происходящим, не представляя, что делать. Это была обычная семейная ссора, но… у нее по спине бежали мурашки. — Это не то, о чем ты думаешь, — как можно спокойнее сказал Стюарт, глядя племяннику прямо в глаза. — Посмотри на собственную реакцию. Что, если подобное произойдет в Гнезде? Если тебя попытаются спровоцировать? — Да плевать мне на слова остальных! — всплеснул руками Нат, а потом вперил взгляд в брата. — Ты того же мнения? — Нет, — Александр вскинул голову, упрямо глядя на отца, прекрасно зная, кто принимает решения. — Я считаю, что они также должны поехать, потому что не думаю, что они сорвутся. — Если Тетсуи или Рико узнали о том, что… — Тем более они должны поехать, — процедил молодой человек, чуть отводя Хоуп в сторону, чтобы она не чувствовала себя между двух огней. — Пап, Нат и Кейт правы. Они начали это. Это их проект. Какой тогда во всем этом смысл, если чуть что, мы сразу прячем их за своими спинами? — Потому что вы дети! — почти крикнул Стюарт и, поняв, что сорвался, ущипнул себя за переносицу, успокаиваясь. — Вы дети, — уже тише и куда спокойнее повторил он. — Вы вообще не должны были… — Как вовремя ты об этом вспомнил, — зашипел Нат. Быстро обогнув стол, он подлетел вплотную к дяде, не столкнувшись с ним носом только потому, что все еще был Стюарту по губы. — Как-то вы не думали о том, что мы дети, когда у нас все получалось, — зашептал он на китайском, чтобы уж точно не понял никто другой. — И не останавливали. Почему ты вспоминаешь об этом только когда что-то идет не так, а? — Нат… — Нет, я скажу, — не дал ему перебить себя парень. — Я знаю, что ошибся. Крупно. И знаю, что будут последствия. Я мог бы сказать тебе подумать, как я оказался в такой ситуации, но не собираюсь перекладывать на тебя вину или ответственность, потому что они только мои, — Стюарт шумно сглотнул, но не позволил себе отвести взгляд. — О чем я тебя прошу, посмотри мне в глаза и скажи, что не сомневаешься во мне. Давай, — челюсть старшего Хэтфорда щелкнула от того, с какой силой он ее стиснул. — Посмотри мне в лицо и скажи, что веришь, — на английском прошептал Нат, а его глаза влажно заблестели, всматриваясь во всегда гладко выбритое лицо дяди. — Ну! — Натаниэль, — Стюарт положил руку племяннику на щеку, наклонившись к самому лицу. — Я верю тебе. Но сейчас у тебя историка. У тебя нервы сдают, понимаешь? Поэтому я не хочу, чтобы вы с Кейт ехали. А не потому что не доверяю, сомневаюсь в ваших способностях и навыках. Ты меня слышишь? — Да, — Нат потупил взгляд и отступил на шаг, выскользнув из слабой хватки. — Простите, что испортил утро, — хрипло прошептал он, невидящими глазами глядя в пол. — Я… Я потом поем. Извините. Я пойду. Простите. — Нат… — Мэри попыталась остановить, перехватить его, но парень с легкостью увернулся, определенно начав приходить в норму. — Я схожу за ним, — выпалила Хоуп, но Алекс успел удержать принцессу за руку, отрицательно покачав головой.       Встревоженно он смотрел на удаляющуюся спину брата, заметив то, что не видел, казалось, никогда прежде. У Натаниэля тряслись руки, а в глазах стояла пелена слез, словно он снова был тем маленьким ребенком, который только приехал со своей матерью в Англию и боялся грозы. Теперь он увидел то, что Мэри и Стюарт смогли рассмотреть заранее. Нат и правда был на грани взрыва, какого они не видели никогда раньше. Если раньше все ситуации, в которых рыжий оказывался, были подстроены им самим; если раньше он всегда, пусть и допускал ошибки, но прикрывал свои тылы и подтягивал доверенных людей, которые страховали его: маму, дядю, старшего брата, Мартино, Вейдуна, да даже Ичиро, если подумать — то теперь он впервые оказался в чужой игре. И прикрывать его было некому. Потому что в этот раз ответить по-настоящему, решить конфликт мог только он сам. И Натаниэль сходил с ума, не видя выхода. Как маленький ребенок, впервые получивший отказ, он не мог справиться с этими эмоциями. Возможно, все прошло бы проще, но, видя его состояние, Мэри и Стюарт запретили ему пока что и дальше принимать участие в судьбе Гнезда, и на мгновение Нат усомнился в том, что они доверяют ему. Пустил Вейдуна в собственную голову, которая и так по сути никогда была не стабильна, а наоборот, совершенно хаотична. Лю поджег фитиль и теперь ждал, сможет ли Натаниэль преодолеть это, стабилизировав себя, взяв под контроль, или… — Нужно что-то сделать, — выдохнул Александр, чувствуя, как ком встает в горле. — Нет, — неожиданно для остальных сказала Кейтлин. Вот кто на самом деле должен был броситься следом за Натом, так это она. — Мышонок сейчас скорее кого-нибудь убьет, так что дай ему время, — мертвым голосом сказала она, рухнув за стол. — Что он сказал тебе? — Мэри посмотрела на Стюарта, но тот лишь отрицательно качнул головой, вернувшись обратно к плите, стараясь не думать. Не прокручивать в голове… — Он правда подумал, что вы с Мэри не доверяете ему? — на китайском шепнул ему Мартино, подойдя под предлогом перевернуть бекон. Хэтфорд только кивнул. — Бред какой-то… — Это его самый большой страх, — так же тихо заговорил Стюарт. — Если в нас старик просто пытался посеять сомнения, то для Ната… это худший кошмар. Может быть, даже страшнее наших смертей. Я знаю, что не имею права просить тебя об этом, но… — Я присмотрю за ним, — тут же понял Ломбарди и сжал плечо друга, заглянув в глаза. — Обещаю. Пацан будет в порядке. Может, мы с ним и цапаемся, но глупостей ему натворить я не дам. И… Стюарт, он крепкий. — В этом и проблема. Боюсь, он недостаточно гибкий.       Натаниэль влетел в свою комнату, захлопнув дверь и, сорвав с шеи проклятый кулон, швырнул его в стену. Тонкая пластинка со звоном отскочила от бетона и, звякнув, упала на паркет, издевательски поблескивая в свете солнечных лучей. Сердце бешенно заходилось в груди, а голова раскалывалась от боли. Ему казалось, что он сходил с ума. Это жужжание мыслей, что сталкивались и взрывались, как фейерверки, оставляя после себя белые точки перед глазами, которые и так горели и слезились. Что он творил?! Сегодня ведь был день рождения Алекса, а он устроил эту сцену, как истерящий ребенок! Как он посмел даже предположить что мама или дядя не доверяли ему? Они ведь всегда заботились о нем. О них. Всегда были внимательны и помогали. Почему он подумал, что это их решение продиктовано именно недоверием?! Почему он не мог думать, как обычно?! Почему?! Это ведь правда. Это ведь логично. Он ведь понимал, что не стабилен, как и Кейтлин. Они оба и правда все еще плохо себя чувствовали. Им обоим все еще нужно было заботиться о своем пошатнувшемся здоровье, так почему он начал этот спор? Он ведь знал, что эта провокация подожжет бунтарский дух сестры. Он ведь понимал, что, если он начнет, она всегда поддержит. Так почему?!..       Осев у стены и притянув колени к груди, он схватился за голову, стараясь успокоиться. Ему нужно было дышать. Нужно было прийти в себя. Это все одна большая игра, в которой он был главным актером. Это все не по-настоящему. Его семья никогда бы не отвернулась от него, как и он от них. Даже если были моменты, когда они недоговаривали и умалчивали, то никогда не были настроены друг против друга. Кейтлин ведь сказала ему, что… Тогда почему сейчас… Он ударился затылком о стену. Не думать. Еще один удар. Ему нельзя было думать ни о чем. Снова и снова. Обхватив себя руками, он начал покачиваться, даже не чувствуя слез, что побежали по его щекам. Успокоиться. Зацепиться за какое-то воспоминание, которое успокоит и… Но в голову не шло ничего хорошего. Только самые темные моменты: ужас в том проклятом музее; чувство вины за травму Алекса в далеком прошлом; дни на улицах Пекина, когда он думал, что его и правда никогда оттуда не заберут; отчаяние от боли во всем теле после тренировок; слезы, когда он скучал по маме, но должен был оставаться в Китае; дни, когда смотрел на брата и сестер вместе и все равно необоснованно чувствовал себя лишним, пусть и просто подошел чуть позже, чем они встретились в школьных коридорах; осознание того, что, пусть он и носил фамилию дяди, пусть к нему и обращались так же, настоящим Хэтфордом мир никогда его не признает, что бы он ни сделал; ужас в глазах мамы, когда он впервые причинил боль человеку перед ней; чувство оторванности при разговоре после похорон Натана; отчужденность, когда он видел, что люди не понимали ход его мыслей. Один. На самом деле он всегда будет… — Убирайся из моей головы, сраный ты мудак, — прошипел Нат, снова ударившись затылком о стену, тяжело и хрипло дыша. — Блять… Блять, блять, блять, да почему… Меня любят. И я люблю их. Я бы доверил им свою жизнь, а они мне. Я Хэтфорд. Я, блять, Натаниэль Абрам Хэтфорд.       Против воли он вспомнил почти позабытые слова Александра: «Знаешь, почему у меня, Кейт и Хоуп нет второго имени, как это принято у многих других? Потому что у нас нет однофамильцев. У нас только одно имя. Во всем этом мире есть только один Александр Хэтфорд, одна Кейтлин Хэтфорд, одна Хоуп Хэтфорд» — И только один Натаниэль Хэтфорд, — прохрипел парень. — Мама дала мне второе имя, сделав исключение и наплевав на традиции семьи… — какое-то время он слышал только свое слабое дыхание, а потом рассмеялся, прикрыв горящие глаза ладонью. — Я, наверное, и правда псих… Эгоистичный, безрассудный, самоуверенный выродок, который… Блять, — он снова рассмеялся, качая головой. — Веду себя, как истеричное ничтожество…       Не этому мама и дядя учили его. Не этому его учил Вейдун, будь старик проклят. С трудом подняв свое шатающееся и задеревеневшее тело на ноги, которые кололо миллиардом невидимых глазу иголок, так долго он, видимо, сидел на полу, что они успели затечь, Натаниэль доковылял до другой стены, у которой на полу валялся кулон. Все еще дрожащими пальцами он с четвертой попытки все же смог взять цепочку и поднять на уровень глаз. Сколько раз за последние тридцать с чем-то часов он смотрел на этого дракона? Сколько времени думал? А теперь разрушался и ломался. Из-за одного жалкого решения, на которое даже не мог повлиять. Просто потому, что мастер… что? Хотел развлечься? О, Натаниэль не был настолько наивен, чтобы не знать и не видеть налет одержимости. Он не знал, почему именно он, но Лю вцепился в него мертвой хваткой уже много лет назад. По какой-то причине впился своими когтями в Натаниэля. И он бы не отпустил его, не уничтожил бы то, на создание чего потратил годы. Только если… Хотел разрушить все до основания и выстроить заново по своему усмотрению? Могло бы быть правдой, если бы изначально Вейдун уже не сделал этого. — Хер тебе, — прошипел скалящемуся дракону Нат.

***

      После ухода Натаниэля все постарались сгладить ситуацию и позавтракать так же, как и всегда, но выходило из рук вон плохо. Единственными, кто не знал полной картины, были Жан и Николь, но им обоим хватало остроты ума понять, что произошло что-то выходящее за рамки. Темы для разговоров не находились, а приборы ударялись о тарелки слишком громко, хотя все присутствующие владели этикетом едва ли не в совершенстве. Закончив все в той же гнетущей тишине, Мэри сложила любимую еду для Натаниэля, чтобы тот все же смог позавтракать, когда хоть немного придет в себя, тогда как Алекс отошел с сестрами в сторону, тихо о чем-то переговариваясь. — Я могу попробовать подняться наверх, если хочешь, — осторожно предложила Николь, донеся до посудомоечной свою грязную посуду, используя это как предлог. — Не стоит, — Мэри натянуто улыбнулась, а потом закрыла холодильник. — Себе же хуже сделаешь, поверь. — Я сейчас, возможно, задам бестактный вопрос, но… — Уайт поджала губы ненадолго, явно обдумывая формулировку. — Часто такое происходит? — Я бы сказала, что это впервые, — качнула головой Мэри, заправив прядь волос за ухо. — Натаниэль экспрессивный как в силу возраста, так и по сути своей, любит играть с огнем, но обычно… — она махнула рукой, явно стараясь подобрать слова. — Но обычно он не взрывается, — подсказал проходивший мимо с грязной посудой Мартино. — Простите, девочки, не хотел подслушивать. — Я могу спросить, как он обычно справляется со стрессом? — Он… много тренируется. Пробежки, медитации и упражнения утром, экси днем, спарринги с Уиллом, Кейт и Алексом, иногда с Тино… — Да, когда он злится, мечет ножи в мишень до посинения, — усмехнулся Ломбарди, вспомнив день, когда Нат узнал о том, что они с Мэри были в отношениях. — А последнее время у него была возможность выпустить эмоции? — осторожно продолжила спрашивать Николь. — Я не знаю всего и, признаться, не хочу, но, как я поняла, последние пару месяцев были напряженными. — Мягко говоря, — кивнула Мэри, поощряя продолжить тему. — Я не могу сказать, что хорошо знаю Натаниэля, и сейчас я говорю не как врач, а просто сторонний наблюдатель, — заранее предупредила Уайт, — но, то, что я видела… Это банальный нервный срыв. Ты говорила про медитации, но… они не помогают прожить эмоции. Скорее, успокаивают мысли, способствуя дальнейшей работе. Если, как ты говоришь, по сути своей Натаниэль вспыльчив, но при этом всегда сдерживал себя, после выплескивая свою агрессию во время многочисленных физических упражнений, что достаточно здоровый подход, учитывая другие варианты, то сейчас… У него есть такая возможность? Не утопить в себе это, а выплеснуть? — Нет, — тяжело и судорожно вздохнув, покачала головой Мэри, прикрыв глаза. — Ему нужно восстановиться после почти месяца едва ли не голодания. Любые тренировки, спарринги… Все это сейчас ему запрещено. — Понимаю. Но… — Но? — Мэр, мы знакомы десять лет. Я помню, что Натаниэль начал тренироваться с холодным оружием в семь. Опять-таки, я могу быть не права. Пожалуйста, учитывай это. Но из твоих слов… я смею предположить, что это его механизм преодоления кризисных ситуаций в эмоциональном плане. Он всю жизнь справлялся с чувствами и агрессией так. Представь… шлюзы. Когда он не мог выплеснуть эмоции, то держал их в себе. Но не больше, скажем, суток. После он выплескивал их в спаррингах, тренировках — во всем этом. А сейчас… — Эмоции и в особенности гнев накопились за длительный срок, и выхода им нет, к чему он не привык, поэтому не знает, что делать, и его разрывает, — уловила мысль Мэри. — Поэтому он мечется. Его психика просто не понимает, что происходит. — Я не могу с уверенностью это утверждать, — упрямо повторила Николь. — Это лишь предположение. Я никогда не работала с ним и знаю очень плохо. Но это может быть объяснением. — Ему нужна помощь? — решительно спросила Хэтфорд. — Ты же знаешь, нам всем никогда не помешает психолог, — мягко улыбнулась женщина. — Даже я регулярно хожу к специалисту и на супервизии. — Ты понимаешь мой вопрос. — Мэр… — Николь отвела взгляд и неодобрительно скривила губы, — поддержка нужна всем и всегда. Нужен ли Натаниэлю врач, чтобы справиться с кризисом сейчас? Возможно, да. А, может, он переступит через это, найдя другой метод. Я не знаю. Это должно быть только его решение, понимаешь? Я завела этот разговор не для того, чтобы потом за ручку отвести Натаниэля к психологу, а чтобы ты подумала об этом и, возможно, если ситуация не изменится, а обстановка будет располагать, поговорила с сыном. То, что я делаю, это — уже верх непрофессионализма. — Да, ты права. Прости. И спасибо, — Мэри тряхнула головой и натянуто улыбнулась. — Я просто привыкла командовать, ты же знаешь. — Знаю, — брюнетка ободряюще сжала ее ладонь. — Но я уверена, что все будет хорошо. Если что, Натаниэль знает, что я здесь, и в простом разговоре не откажу.       Засыпав порошок в посудомоечную машину и выбрав нужный режим, Мартино закрыл дверцу, задумчиво глядя на желтые цифры духовки, показывавшей время. Он не хотел подслушивать, выходило скорее инстинктивно, но мужчина должен был признать, что слова Николь не были лишены смысла. Каждый из них и правда жил с большим количеством стресса и справлялся с ним по-разному. Насколько он знал, Джулиано предпочитал тир, выпуская столько пуль, что можно было бы снарядить маленькую армию. Джузеппе успокаивала быстрая езда и дрифт с громкой музыкой. Александр, вероятно, не просто так каждую свободную минуту проводил на конюшнях и до сих пор был так привязан к Буцефалу. Стюарт уходил от реальности в книги или так же, как племянник, в спорт, правда, предпочитал кардио. Сам Мартино раньше выпускал накопленное напряжение через секс, но с появлением Мэри ему пришлось искать другие альтернативы. Так он куда больше внимания в зале начал уделять боксерской груше. Очевидно, у каждого был свой метод, как справляться со стрессом, при этом не проецируя его на окружающих и не причиняя боль близким. Раньше Натаниэль справлялся. В этот раз не вышло. А значит, или агрессии было слишком много, или… Николь была права. С профдеформацией ничего не поделаешь.       Мэри нередко не могла понять, почему Мартино с Натаниэлем не могли мирно сосуществовать, пусть и не говорила об этом вслух, но сам Ломбарди прекрасно знал ответ — они были слишком похожи в сути своей, поэтому и отталкивались друг от друга. Это не была вражда или неприязнь. Просто иногда, когда встречались два слишком схожих человека, они попросту не могли сосуществовать без конфликтов. Поэтому они с Натом и огрызались при каждой удобной возможности, как два дворовых кота, пусть никогда и не выпускали когти по-настоящему. И поэтому Мартино кое-как, но все же мог понять парня. Он помнил себя, когда прочитал письмо от своего отца после похорон, когда правда его рождения вскрылась. Тогда все тоже полетело в пекло. Ситуации, разумеется, были совершенно разными, но и Нату не сорок с копейками. Он все еще был подростком, который только учился жить. Поэтому первый настоящий кризис ударил по нему так сильно, эмоции ощущались так ярко и сводили с ума. Еще и справиться со своими чувствами так, как он привык, парень не мог из-за своего состояния. Поэтому он и растерял свой хваленый извращенный ум. Да и задачка в этот раз была не простой…       На какое-то время Мартино решил оставить эту проблему в стороне, но сделал в голове пометку — если ситуация не изменится в лучшую сторону, он пренебрежет запретом врача и вывезет маленького языкастого придурка за город, чтобы тот избил его, насколько позволяло состояние тела. Мэри, если узнает, конечно, довольна не будет, но это Ломбарди как-нибудь переживет. В конце концов, иногда слишком сильная материнская любовь могла и навредить. А уж за тем, чтобы малолетний головорез не навредил себе, мужчина проследит.       На сборы у Хэтфордов не ушло много времени, как и на прощание, ведь уже к ужину они должны были вернуться, а то и раньше. Больше они потратят на дорогу от Балтимора до Гнезда и обратно. Внизу уже ждали их люди во главе с Уильямом, который после завтрака успел подготовить для них необходимые бумаги, а так же маленькую новость: — Тот тренер, к которому я летал вчера, написал и хочет обсудить все с вами, — уведомил он, открыв для Мэри дверь и подав ей руку. — Отлично. Пусть приезжает. — Он в Мемфисе, в Миссисипи. На машине часов пятнадцать ехать. Может отказаться. — Так купи ему билеты туда и обратно, — пожал плечами Стюарт. — Да, и найди ему неплохой отель, чтобы переночевал, — поддержала идею брата Мэри. — Нам нужен именно он. И звонок тут не подойдет. Я хочу смотреть ему в глаза. — Алекс, лучше займись ты, — Стюарт глянул на сына, севшего на переднем сидении. — Нам ехать два с копейками часа. — Хорошо. Мэри, давить на алчность? — Скорее, наоборот. Он альтруист. Работает в спортивном центре с трудными подростками за копейки, старается дать им шанс на лучшую жизнь и прочее. — Серьезно? — Уильям тронулся с места, но это не помешало Александру обернуться на сто восемьдесят градусов. — Его Нат выбирал? — Да. — Я могу спросить почему? — Потому что у нас есть поводок крепче простых денег, который сможем на него накинуть, чтобы лишних вопросов не задавал, — усмехнулась женщина, открыв папку и ознакамливаясь с распечатками текста утренних новостей. — Он не только бывший профессиональный спортсмен, которого обучала сама Кейли Дэй, но и биологический отец Кевина Дэя, которому на самом деле принадлежит экси. И никто и никогда не сможет предложить ему такие условия, какие дам я. Плюс ко всему, у него уже есть опыт работы с непростыми детьми, что будет нам на руку в первые годы, пока мы будем вычищать все, что наворотил Тетсуи. — Аргументированно… — кивнул Алекс, повернувшись обратно к лобовому стеклу и доставая из своей сумки ноутбук, чтобы приступить к работе.       Пока они ехали до университета Эдгара Аллена, Мэри успела проверить и ознакомиться со всеми сводками и содержанием как репортажей в утренних новостях, так и с оценкой того, что происходило в сети. Как и говорила Кейтлин — интернет творил чудеса и был лучшим сарафанным радио двадцать первого века. Именно в сети куда больший вес имела взорванная бомба. Люди так любили быть умнее других и получать что-то уникальное, что вцепились даже в те крохи, приукрашенные теориями разнообразных блогеров, которые Мэри скормила им в анонимных письмах. А главное, какие красивые были заголовки: «Стадион олимпийской сборной США по экси называется «замком», потому что скрывает страшные тайны», «Почему звезды университета Эдгара Аллена По гаснут так быстро?», «Тетсуи Морияма что-то скрывает. Почему в окнах общежитии Воронов никогда не горит свет?», «Статистика экси в США подтасована, чтобы скрыть от людей правду», «Тайна непогрешимого основателя экси Тетсуи Мориямы» — и все в таким духе.       Разумеется, большая часть всего, что там излагалось, было лишь предположениями, логическими теориями, основанными на крупицах информации, но и этого оказалось более чем достаточно, чтобы всколыхнуть общественность. Нужно было лишь задать несколько наводящих вопросов, и спортивные фанаты тут же обратили свое внимание на нужные вещи. Почему информации об университете Эдгара Аллена было так мало? Почему были репортажи только с матчей? Почему практически ни у кого из Воронов не было живых, не искусственных социальных сетей с фотографиями с матчей, когда игроки остальных команд выкладывают настоящие посты со своей студенческой жизнью? Почему в США в среднем игроки уходили на пенсию после двадцати девяти, тогда как во всем мире в среднем играли до тридцати четырех? И еще тысячи больших и маленьких вопросов, на которые не было ответов, из-за чего толпу охватила резкая, а от того куда более сильная тревога и недовольство.       С самого утра об этом гудели во всех социальных сетях, подогревая все больший интерес, разжигая огонь, а менеджер команды лишь отвечал, что все это слухи и чьи-то злонамеренные атаки на команду — по сути даже не ошибаясь — нацеленные на разрушение их авторитета и имиджа. И все это было так. Только вот вопросы были слишком животрепещущими. Толпа требовала ясности и правды. А скомпрометировать ее быстро было проблематично, особенно когда к обсуждению подключились обычные студенты университета, рассказывавшие о том, что видят Воронов редко, что те ни с кем особенно не контактируют и далее по списку, лишь подливая масла в огонь. Кейтлин, предложившая такую стратегию, была права. Это самый бережливый с точки зрения затраченного лично с их стороны времени и энергии способ разрушить чужую репутацию. Конечно, до того, как младшие уехали в Гнездо, они думали, что им понадобится куда больше времени на раскачку, возможно, некоторая ложь, но Тетсуи сам вырыл себе могилу. Они лишь направили на него софиты в прямом эфире, тогда как толпа уже скандировала: «прыгай».       Они уже подъезжали, когда телефон Уильяма позвонил. Нажав кнопку на руле, Веллингтон взяв трубку и разговор вышел на громкую связь, наполняя весь салон машины голосом молодой женщины: — Добрый день, мы все у стадиона. Мы можем заходить?       Уильям бросил взгляд на Мэри через зеркало заднего вида, и та кивнула. — Да, — подтвердил мужчина, включая поворотник и сворачивая с трассы. — Пробудьте там минимум пятнадцать минут. — Хорошо. — Мы будем на месте через восемь минут, — сбросив звонок, оповестил Веллингтон.       Машины Хэтфордов остановились, и люди в бежевых костюмах заполнили пространство просторной парковки у стадиона, где до этого стояло лишь несколько автомобилей и фургоны телевизионных каналов. Солнце, несмотря на то, что была уже почти середина сентября, приятно грело кожу, а черно-красные знамена университеты Эдгара Аллена По развивались на высоких флагштоках, из-за чего казалось, что ворон на них и правда едва заметно шевелит своими крыльями. Сколько пафоса было в этом здании, сколько величия на себя напустили… — С днем рождения, Алекс, — усмехнулся Стюарт, сжав плечо сына. — Вот разреши ты мне снести Тетсуи, тогда бы это считалось, — фыркнул парень, а потом посмотрел на тетю. — Начинаем? — Третий звонок прозвучал, — подтвердила она. — Занавес поднимается, а нам пора на сцену. Публику уже разогрели и подготовили.       Река из мужчин в бежево-песочных костюмах, возглавляемая женщиной в темно-зеленом платье-футляре, вошла в здание, прорезая мрачные коридоры, стены и пол которого были выкрашены в черный и красные цвета. Уверенно они продвигались вперед, не так давно уже побывав здесь и теперь зная дорогу. С каждым шагом знакомый Хэтфордам шум тренировки был слышен все отчетливее, как и рой голосов репортеров, напоминавший пчелиный улей.       Когда они вышли к полю, перед их глазами предстала прекрасная картина. Вороны, уже выигравшие свою первую игру в сезоне, отрабатывали упражнения, сбивая конусы, однако их взгляды то и дело косились в сторону Тетсуи Морияма, Луиса Андрича и Фредерико Росси, старавшихся утихомирить журналистов, что нагрянули к ним с десятками неудобных вопросов, сыпавшихся, как из рога изобилия вперемешку с почти не завуалированными обвинениями. Вероятно, не будь эти репортеры на прикорме у Мэри, у троих ответственных за команду это даже могло бы выйти, но, увы и ах. Эти люди были здесь не для того, чтобы получить отговорки, которые могли сработать, и уйти. Они тянули время и теперь должны были засвидетельствовать, а позже и распространить первую фатальную признанную миром ошибку создателя экси. Ну а уж если быть точнее, вора, присвоившего себе чужие идеи и заслуги. Тетсуи только вложился. Сам спорт принадлежал исключительно Кейли Дэй, которую позднее Морияма безжалостно убил, подстроив ту автомобильную аварию. — Как вы объясните это? — не унималась одна из журналисток. — Это не может быть простым совпадением! — Но именно им это и… — Добрый день, — звонкий голос Мэри эхом прокатился по огромному стадиону олимпийской сборной, заставив все камеры тут же обратиться в ее сторону… как и было обговорено. — Могу я узнать, что здесь происходит? Насколько мне известно, на сегодня не было запланировано никаких интервью, — во всяком случае официально. Охрана кампуса оказалась чертовски жадной до денег, но Мэри не собиралась на них экономить, тем самым ставя весь план под угрозу. — Тренер Морияма, что здесь делают все эти люди? — У меня к вам точно такой же вопрос, — процедил Тетсуи, стиснув набалдашник своей трости, которая принесла боль стольким людям. — Что вы здесь делаете, мисс Хэтфорд? — В связи с последними событиями попечительским советом университета и советом директоров компании было экстренно принято решение о вашем отстранении, — Александр вышел вперед и с довольной улыбкой передал пораженному Морияма документ с подписью Ичиро. — До окончания разбирательства вы обязаны сложить ваши полномочия. — Что? — Тетсуи схватил бумагу, лихорадочно вчитываясь в текст, тогда как журналисты зашептались между собой. — Вы?.. — С данного момента я отвечаю за управление командой университета Вирджинии, а также перенимаю ваши обязанности, — проинформировала Мэри. — Тренер Морияма, тренер Росси, мистер Андрич, надеюсь на ваше содействие до окончания расследования и разбирательства. — Это абсурд! — взвился Тетсуи. — Вы не имеете на это права, мисс Хэтфорд! — Заверенные доверенности и подписанные документы с решениями советов говорят об обратном, — пожал плечами Александр. — Так слухи не врали? — тут же подорвались журналисты, прекрасно зная, какие именно вопросы задавать. Как же было приятно и спокойно, когда все шло по заранее прописанному сценарию. — Я не могу подтвердить данную информацию, так как расследование только началось, однако у нас есть поводы для волнения, да, — кивнула Хэтфорд. — С этого момента администрация будет делать все возможное, чтобы вести самую публичную и открытую политику из возможных, разумеется, с уважением относясь к личной жизни игроков. Их физическое и ментальное здоровье для нас в приоритете. — Какие именно подозрения у вас есть?! — По какой причине расследование началось только сейчас?! — Мисс Хэтфорд!.. — начал было Тетсуи, но Стюарт махнул рукой, и их люди тут же оказались рядом с Морияма, положив руки на оба его плеча, настоятельно рекомендуя покинуть стадион. — Не стоит, — холодно улыбнулся Джордж, которого тренер Воронов тут же узнал. — Вы уже сказали и сделали достаточно. — Я вынуждена ответить очень расплывчато, дабы сохранить анонимность доложившего, — не обращая внимания на Тетстсуи, продолжила говорить Мэри, — но как только была получена информация о нарушениях, сразу были предприняты меры. Могу гарантировать, что все будет изучено с особой тщательностью, а после мы передадим всю информацию общественности. Больше ничто не будет скрываться и держаться в тайне, — журналисты загудели, но Хэтфорд и бровью не повела. — Уверена, у вас есть много вопросов, но я настоятельно прошу вас дать мне и моим людям работать. От мистера О’Мелли, — она указала на Кайла рядом с собой, — вы можете получить мою визитку для связи. Я буду рада поговорить с каждым и ответить на все интересующие вас вопросы по порядку, однако сейчас вынуждена попросить вас покинуть здание. На данный момент нашим приоритетом являются расследование и защита всех пострадавших. Я искренне надеюсь на ваше понимание и терпение. — Прошу, следуйте за мной, — услужливо указал им рукой дорогу Веллингтон, и все, «словно» по команде, подчинились. — Ты… — Тетсуи с ненавистью смотрел на совершенно невозмутимую женщину, которая кивком отпустила Кайла с Уильямом, чтобы те вывели любопытных репортеров, получивших долю добычи, и дали необходимые визитки и дальнейшие «рекомендации». — Ты не имеешь на это права. — Уважительнее, — процедил Стюарт. — Ты не с одним из своих псов говоришь. — Все в порядке, — улыбнулась брату Мэри. — Его можно понять. Однако… — она подошла к Морияма, глядя, как удав на кролика, — тебе и правда стоит следить за своим языком, ведь ты еще жив только потому, что я дала на то свое разрешение. Так что, если хочешь продолжить дышать, замолкни и делай то, что тебе говорят. — У вас нет права отстранить меня, — прошипел Тетсуи. — Здание, команда, экси — все это принадлежит мне. Мне одному! — Правда? — Хэтфорд удивленно приподняла брови, а потом посмотрела на своего племянника. — Алекс, разве это так? — Насколько я могу судить, нет, — молодой человек по-акульи улыбнулся, а потом начал подавать Морияма один документ за другим. — Стадион принадлежит холдингу Морияма, а не Тетсуи Морияма в частности. Команда находится под его руководством, но закреплена за государственным университетом Вирджинии, тогда как экси, — он выдержал эффектную паузу, делая вид, что вчитывается в документ, а потом театрально вздохнул, — простите, не вижу имени Тетсуи Морияма в оригинальном завещании Кейли Дэй. И это если говорить очень грубо, ведь проценты акций компании… — Что? Откуда?!.. — Какой ужас, — покачала головой Мэри. — Так тут, оказывается, вообще нет ничего твоего. — Я построил экси! Я! — Ты заплатил, — поправил его Стюарт. — И не сам, а взяв в долг деньги у семьи. Так что… пусть семья и не вмешивалась какое-то время в твои дела, пусть на словах это и было твоим, нужно было быть внимательнее к деталям. — Ты зря прикоснулся к нашим детям, — хмыкнула Мэри. — Готов сотрудничать? Может, тогда что-то тебе и останется. — Тренер Росси, будьте так добры, — обратился к коренастому мужчине с черными волосами Александр, — завершите тренировку и отправьте команду в душ. Мы бы хотели поговорить с ними, как можно быстрее. — Я… — Федерико неуверенно посмотрел на Тетсуи, явно разрываясь между двумя решениями. — Не стоит смотреть на него, — все тем же спокойным и размеренным голосом продолжил говорить младший Хэтфорд. — Тренер Морияма отстранен, и его слова больше не имеют значения. Вы можете посмотреть копию приказа, — осторожно Александр вложил в руки мужчины документы. — Прошу вас, помогите нам, и тогда все пройдет куда спокойнее как для вас, так и для игроков. — Да, — на удивление быстро сдался он, и широким шагом двинулся прочь. Как и ожидалось, верность, построенная на подавлении, унижении и страхе, не продержалась долго. — Мистер Андрич, — обратился на этот раз к менеджеру команды Алекс, — не могли бы вы провести мистера Хэтфорда и его людей в кабинет тренера Тетсуи, а также медицинский кабинет, чтобы они могли собрать все необходимые расследованию документы? — Это все из-за Натаниэля и Кейтлин, верно? — едва громче шепота спросил Луис. — Вы так думаете? — вопросительно вскинул брови Александр. — Разве это единственная причина для начала расследования? — Нет, — Андрич метнул холодный взгляд в Морияму, а потом на удивление спокойно и уверенно посмотрел на молодого человека перед собой. — Далеко не единственная. Прошу, следуйте за мной. Я покажу вам все. — Благодарю, мистер Андрич, — кивнул мужчине Стюарт и пошел следом за менеджером команды, как и добрая половина людей Хэтфордов, оставляя остальное на сестру и сына. — Одна ошибка, — выдохнул Тетсуи, злость которого отступила, сменившись на отчаяние. — Одна ошибка за десятки лет. Оставь мое Гнездо в покое, Мэри. Я сделаю все, что захочешь. — Все? — Хэтфорд заинтересованно посмотрела на него, а потом коротко рассмеялась. — Ты правда думаешь, что сможешь откупиться? За то, что морил моих детей голодом? За то, что делал с другими детьми? — Не делай вид, что тебя это интересует, — прошипел Морияма. — Мы оба знаем правду. Вам плевать на других. Вы все разрушите, а потом оставите после себя лишь выжженное поле. — А тебе не плевать? — серо-голубые глаза Мэри превратились в сталь. — Тебе разве есть до них дело? Тетсуи, не притворяйся, будто ты лишь оступился, совершив одну маленькую ошибку. Ты брал под свою опеку детей, заманивал в Гнездо громкими блестящими обещаниями, а потом ломал и использовал, медленно убивая, лишь бы закрыть свои гештальты и самоутвердиться, не думая о том, что с ними будет, когда они перестанут быть тебе полезны. Пришло время платить за грехи.       Вороны заметили новых «гостей» почти сразу, привыкшие полагаться на свое периферическое зрение во время игр. И они не могли не узнать женщину в темно-зеленом платье, перехватившую внимание репортеров, которые до этого как-то смогли ворваться на стадион, обойдя охрану. Это была Мэри Хэтфорд. Пользуясь тем, что за ними никто не следил, игроки приостановили тренировку, внимательно наблюдая за развитием событий, хоть и не могли слышать слов из-за стекла, окружавшего поле. Кевин, который все эти дни не мог найти себе места из-за того, что произошло в четверг, тревожно смотрел то на мастера, то на Рико, но лицо его брата было холодным и непроницаемым. Казалось, он едва дышал, наблюдая за происходящим, но не в силах сделать и шага. Репортеров увели, лицо Тетсуи исказилось от ярости, когда он говорил о чем-то с Мэри, то и дело глядя на документы в своих руках, а потом… тренер Росси вышел на поле и объявил, что тренировка завершена, а они должны как можно быстрее привести себя в порядок, чтобы потом собраться в общей гостиной.       Вороны опешили, не в силах сдвинуться с места, не веря в услышанное. Едва ли подобное происходило хоть раз прежде. Чтобы кто-то извне пришел и… Часть людей в одинаковых, словно форменных, бежевых костюмах ушли вглубь стадиона с их менеджером, а следом за Федерико на поле вышел молодой человек в классическом костюме цвета влажного песка примерно их возраста, если не моложе, пусть и выглядел совершенно иначе. Плечи расправлены, золотистые волосы уложены, хоть и не залиты лаком, а в светлых ясных зеленых глазах только решимость. Он окинул всех игроков взглядом, пока не нашел Рико, и губы молодого человека дернулись в эмоции, которую никто не успел разобрать. Медленно его глаза заскользили по Морияма, без труда найдя нашивку капитана на джерси с цифрой один. Коротко усмехнувшись, он покачал головой, а потом обратился к Федерико: — Какие-то проблемы? — Для нас не свойственно не заканчивать тренировки. — Вот как. Что ж, полагаю, сегодня повод есть, — он снова посмотрел на команду и заговорил куда громче, чтобы его услышал каждый. — Добрый день. Меня зовут Александр. Доношу до вашего сведения, что тренер Морияма был отстранен от своих обязанностей, — Вороны ахнули, и по их рядам прошел ропот. — С сегодняшнего дня начинается масштабное расследование. Мы будем рады любому содействию. А теперь прошу всех покинуть поле, принять душ и подождать дальнейшей информации в общей гостиной. — Вы не можете отстранить его! — выпалил Рико, ринувшись на Александра. — Экси принадлежит!.. — Закрой рот, ублюдок, — едва громче шепота прорычал Хэтфорд, нависнув над младшим Морияма, как скала. Пусть у них и было всего десять месяцев разницы, блондин был выше на полголовы, тогда как Рико к своим семнадцати годам едва доставал ста семидесяти пяти сантиметров. — Снимай свою картонную корону, Луи XIX, и иди в душ, пока я не свернул тебе шею за то, что ты сделал с моими сестрой и братом, — процедил Александр, а потом поднял взгляд на игроков, словно потеряв всякий интерес к Морияме. — Тренировка окончена. Покиньте поле.       Рико отступил на полшага назад, чувствуя, как волоски на его руках встали дыбом. Хэтфорд. Это был Хэтфорд. Брат Натаниэля и Кейтлин, вне всяких сомнений. И от одного этого тихого рокота в лицо, от одного взгляда зеленых глаз, в котором плескалась животная холодная клятва убийства, Морияме стало жутко. Теперь он понимал, о чем говорил его дядя. От этого человека веяло неоспоримой силой. То, как этот Александр смотрел на них; как громкий, но не надрывный голос затоплял все пространство, проникая в сознание, заставляя слушать и подчиняться; какой естественной была его осанка и расправленные плечи; как с уважением, но в то же время с превосходством, он тихо заговорил о чем-то с Росси, когда Вороны зашевелились, неуверенно двинувшись в сторону выхода с поля… Лицо этого Александра было молодым, но по какой-то причине Рико хотелось отступить и съежиться. Едва ли Морияма мог поверить, что этот человек и правда был братом Натаниэля и Кейтлин. Они не производили такого впечатления, когда пришли и были здесь. Они… в памяти всплыл их недавний с дядей разговор о Хэтфордах и обманчивости первого впечатления. Если задуматься, то… что Рико вообще на самом деле знал об этих двоих? Какими они были на самом деле? Почему-то он мог вспомнить только взгляд Натаниэля, когда его держали на коленях и били. В сине-голубых глазах не было страха или боли. Только спокойствие и мрачное веселье, обещавшее… что-то. — Пойдем, — рука Кевина, что легла новоиспеченному капитану Воронов на плечо, заставила Рико вздрогнул всем телом. — Отцепись от меня, — шикнул тот. — Я не уйду, пока не получу ответы! Это наш стадион! Наша команда! Я!.. — он запнулся на полуслове, вновь встретившись взглядом с Александром, которому, казалось, приходилось сдерживаться, чтобы не убить его на месте одними глазами. — Это я говорю, что тренировка окончена, — процедил Морияма. — Пока дядя не вернется, мы клюшки в руки не возьмем!       Александр усмехнулся и… отвернулся, уделяя все внимание тренеру Росси, слушая его с рабочей располагающей улыбкой на губах.

***

      Жан задумчиво смотрел на запись первой игры сезона Воронов, но никак не находил в себе сил открыть ее. Рико и Кевин должны были впервые выйти на поле в основном составе, по документам поступив на первый курс, на плече Морияма должна была появиться нашивка капитана, но… Моро было плевать. Неожиданно для самого себя он понял, что ему было совершенно безразлично, как прошла игра, с каким счетом она завершилась и как двое сыновей Тетсуи выступили в большом спорте. Он видел в строке рядом с рекомендованными видео громкие заголовки о заговорах и тайнах Гнезда, но не смотрел и на них. Очевидно, что это было результатом трудов Хэтфордов. Жан слышал, как они пару раз вскользь упоминали об этом за столом, обсуждая насущные новости. Но ему было плевать. Абсолютно. Казалось, узнай он, что Замок Эвермор сгорел, просто посмотрел бы на фотографию пожара и лишь хмыкнул, перелистнув на следующую новость. Ему должно было быть не все равно. Его должно было это волновать. Он играл в экси с восьми лет, а потом больше года промучался в Гнезде. Он должен был ловить каждую крупицу информации, как изголодавшийся птенец, но… почему-то перспектива включить музыку, взять в руки скетчбук, подаренный Мэри, и сесть за очередной рисунок казалась ему куда более заманчивой, чем это. Ему было безразлично, какие проблемы рушатся на головы Мориямв, как дебютировал Кевин, старавшийся изо всех сил поладить с ним все эти месяцы, но получавший холодный отказ, как много внимания от репортеров получил Рико… Почему-то это не имело никакого значения. Моро знал — Хэтфорды не просто обрушат крыши на их головы, не просто похоронят заживо, а сделают так больно, уничтожат их жизни и психику так виртуозно и извращенно, что мучители Жана будут молить о смерти. И пусть он и понимал, что делалось все это далеко не ради него… по какой-то причине на душе было спокойно. Все еще мрачно, все еще тяжело, но огромные панорамные окна его комнаты всегда были распахнуты, а в середине сентября солнце в Балтиморе светило достаточно ярко, чтобы согреть его и напомнить, что теперь он не глубоко под землей.       Закрыв вкладку, на которую он пялился уже добрые пятнадцать минут, Жан открыл приложение с музыкой и начал искать какую-нибудь готовую спокойную подборку, которая убаюкала бы его ноющие мысли, когда из-за закрытой на замок двери раздалась едва слышная далекая мелодия. «Скрипка» — с запозданием понял он, в неверии глядя в стену. И это была не запись, а самый настоящий живой звук. Кто-то играл на скрипке. Секунда, другая… Это было знаменитое произведение Антонио Вивальди «Времена года. Весна», которое бы Жан при всем желании не спутал бы ни с одним других. Звучные звонкие мажорные ноты, переходившие в затяжную мелодию, походившую на жужжание пчел, проснувшихся ото сна с приходом тепла.       Поднявшись с кровати, Моро повернул замок и вышел из комнаты, вслушиваясь в мелодию, что стала куда громче. Она доносилась с первого этажа. Кто-то играл и играл без остановки, видимо, решив не просто отрепетировать одну часть, а исполнить все произведение. Беззвучно Жан ступал по паркету, спускался по лестнице… пока не увидел Хоуп. Девочка стояла посередине гостиной, пользуясь прекрасной акустикой просторного помещения с высокими потолками, и играла на скрипке с закрытыми глазами. Инструмент был зажат между ее плечом и подбородком, волосы распущены, смычок изящно двигался в руке, а маленькие пальцы скользили и подрагивали на струнах. Мелодия звенела и переливалась, как брызги водопада в солнечный день, заставляя Моро остановиться и слушать с замиранием сердца. Николь и Мартино сидели за обеденным столом на разных концах, каждый занимавшийся своими делами, Кейтлин закуталась в плед на диване и все они даже не смотрели на музицировавшую девочку, словно не было ничего особенного в том, что десятилетний ребенок был способен играть подобное произведение с закрытыми глазами, даже не глядя на ноты, но… Жан сел на ступени, заворожённый. Его мать с детства прививала ему любовь к классической музыке, считая знания в этой сфере такими же необходимыми, как чтение и математика, но за последние долгие четырнадцать месяцев Моро ни разу не слышал скрипку, виолончель, арфу или фортепиано вживую. В Гнезде не было место подобному. И теперь… он не мог оторваться. Смотря, слушая, впитывая в себя все эти ощущения и образ девочки в платье цвета игристого шампанского с распущенными длинными золотистыми волосами, с закрытыми игравшей посередине гостиной для себя.       Десять минут, казалось, пролетели за мгновение. Закончив, Хоуп замерла с приподнятым смычком, а потом открыла глаза, широко улыбнувшись, тогда как Кейтлин, оторвавшись от ноутбука, похлопала в ладоши, выдавив из себя немного кривую, но искреннюю улыбку: — Это было очень красиво, принцесса, — похвалила ее сестра, явно старавшаяся отогнать от себя тяжелые мысли о Натаниэле, который после завтрака так и не показал носа из своей комнаты. — Спасибо. Я точно вам не мешаю? — спросила девочка, глянув на старших. — Ни в коем случае, — заверила ее Николь, оторвавшись от документов, тогда как Мартино только поднял большой палец вверх, слишком сосредоточенный на работе. — Пожелания к следующему произведению? — спросила Хоуп, а потом… повернула голову и посмотрела прямо на Моро, которого до этого никто не замечал. — Жан? — Что угодно. — И все же? — Паганини? — О-о-о, — протянула Кейтлин, а потом фыркнула. — Кажется, у тебя непростая задача. Паганини — скрипач дьявола. — Cantabile, — вдруг выдал Мартино, печатая при этом какое-то сообщение на телефоне. — Вы с Мэри разучивали его зимой. — С каких пор ты разбираешься в музыке? — резко повернувшись к Ломбарди и нахмурив брови, строго спросила Кейтлин. — Загуглил только что? — Я итальянец, — словно это все объясняло, хмыкнул Мартино, поднимаясь из-за стола, однако, поймав на себе два непонимающих взгляда Хэтфордов, картинно закатил глаза. — Может, я и вырос на улицах Неаполя, но получил прекрасное образование, ничуть не уступающее вашему, — он залез в холодильник и взял контейнер с едой, предназначенный Натаниэлю. — Если услышите грохот и крики, не обращайте внимание. — Ты куда пошел? — тут же встрепенулась Кейтлин. — Вот кого Мышонок сейчас не станет слушать, так это тебя! — Опять недооцениваешь, — ухмыльнулся Ломбарди, ступая на лестницу. — Хоуп, ты за старшую! — крикнул он через плечо, обойдя Жана и поднимаясь на второй этаж. — Он же знает, что я здесь самая младшая? — неуверенно уточнила девочка. — Думаю, Мартино понимает, что пусть ты и младшая, в тебе достаточно спокойствия и рассудительности, чтобы в случае чего остановить Кейтлин от поспешных решений, — улыбнулась девочке Николь, а потом перевела взгляд на Моро. — Жан, не хочешь спуститься к нам? Помню, Мэри говорила, что вам с Натаниэлем и Кейтлин нельзя кофе, но я думала сделать горячий шоколад, — предложила Уайт, поднимаясь со своего места. — Или, может, все-таки дашь шанс чаю? — Можешь найти мне ноты Cantabile Паганини? — подойдя к сестре, попросила Хоуп, опустив скрипку и смычок.       Жан помедлил, после чего все же спустился вниз, не совсем уверенный в том, чего хочет и что именно собирается делать. Ему было комфортно в своей комнате, которая теперь пахла морем и лавандой, словно он снова оказался дома, однако общение со всеми этими людьми… Только Натаниэля и Кейтлин он знал хоть немного, с сыном Мэри они больше месяца жили в одной комнате, но едва ли обмолвились хоть парой слов за прошедшие дни. Проблемы наваливались одна за другой, и происходило слишком много всего. Нату было попросту не до Жана, а судя по сцене утром, он едва ли не разваливался на куски.       Подойдя к Николь, он увидел в ее руках плитку шоколада и… что ж, если это была не порошковая гадость, то Моро с радостью согласился бы. Когда он был маленьким, мама зимой каждое утро сама топила темный шоколад в горячем молоке и добавляла немного сливок, на тарелочке рядом ставя свежую выпечку. — Не знал, что англичане умеют готовить настоящий горячий шоколад, — заметил он, следя за плавными движениями Уайт на кухне. — Я с детства его люблю. Когда была в Париже, попробовала «L'Africain» в кафе Angelina на Рю-де-Риволи у сада Тюильри и попросила рассказать мне рецепт. — А, это хорошее место, — одобрительно кивнул Жан. — Вы правильно поступили, посетив его. — Ты бывал там? — удивленно вскинула брови Николь. — Это легендарное и историческое место, — несколько снисходительно улыбнулся Моро, пусть и ненамеренно, мягко глядя на женщину с высоты своего немалого роста. — Каждый уважающий себя парижанин заходил туда, а моя семья управляла Францией. Разумеется, я не раз бывал там. Наши друзья, Юсуповы, тоже очень любят это кафе. — Юсуповы? — услышав громкую историческую фамилию, Уайт замерла, в неверии глядя на юношу. — Ты имеешь ввиду?..       Жан улыбнулся чуть шире, словно это и должно было стать ответом, а в уголках его серых глаз появились хитрые морщинки, выдававшие его живую натуру. — Разумеется, — тихо рассмеялась Николь, покачав головой. — Юсуповы, разумеется. Прости. Я, вероятно, никогда не привыкну. — Могу я… задать вам немного странный вопрос? — вдруг спросил Моро. — Личный, — уточнил он, прежде чем женщина дала ответ. — Конечно. — Вы ведь… — он замолчал ненадолго, не то подбирая слова, не то и вовсе пытаясь найти верные на английском. — Будничная? — Уайт чуть склонила голову в легком недоумении. — Эм… обычный человек, не из семьи. — А, да, я понимаю, о чем ты, — молоко в кастрюльке начало медленно закипать, и она убавила огонь, чтобы не образовалась пленка, начав мелко нарезать шоколад. — Да, это так. Я просто психолог. — Тогда как вы оказались здесь? — Думаю, ты знаешь, что я была врачом Мэри, — Жан кивнул, внимательно следя за ней, словно стараясь уличить во лжи. — Так вышло, что из-за этого… меня чуть не убили. Я чудом выжила. И Хэтфорды взяли меня под свою… скажем так, опеку. Позднее мы стали друзьями, если таковое понятие в вашем мире вообще существует. — Это… странно, — признался он. — Это точно. Никогда не думала, что моя жизнь окажется такой. А ты? — она осторожно глянула на молодого человека, чьи плечи тут же рефлекторно напряглись. — Я не знаю всего, но, полагаю, тебе сейчас очень непросто. — Мне нужно время привыкнуть. Хэтфорды не моя родная семья, только дальние родственники, но они позаботятся обо мне. — Дальние родственники? — от изумления, Уайт чуть не задела ножом собственные пальцы. — Ох, прости, это совершенно бестактно и не мое дело… — Все малые семьи связаны между собой и с верховной семьей через браки, — повел плечом Жан, опустив взгляд в пол. — Моро с Хэтфордами тоже. — Я не знала об этом… — Вы не из семьи, мадемуазель Уайт, — слабо улыбнулся он, снова подняв на психолога глаза. — Это нормально. Могу я помочь вам?       Женщина кивнула, разрешая Жану взять процесс под контроль, хоть и могла справиться сама. Так или иначе, это была искренняя инициатива со стороны юноши. Отшвыривать подобное отказом было нельзя, даже если помощь была и не нужна. Осталось всего ничего — измельчить шоколад, растопить в молоке и хорошо перемешать — но Николь отошла в сторону, уступив свое место Моро, который с радостью взялся за работу… в какой-то момент начав едва слышно напевать себе что-то под нос.       Пока внизу продолжилось тихое сосуществование, Мартино поднялся на второй этаж и решительно двинулся в сторону комнаты Натаниэля, дверь которой, разумеется, была захлопнута. Подняв руку, он коротко постучал костяшками пальцев, но ответа, предсказуемо, не последовало. Три с половиной часа прошло с отъезда Мэри, Стюарта и Александра, а этот идиот так и не спустился позавтракать, видимо, совсем позабыв о том, что после почти голода ему нужно было питаться даже лучше, чем обычно. Вздохнув и призвав все свое терпение, Мартино постучал снова, но на этот раз добавил маленький комментарий: — Я нашел решение.       Несколько секунд не было слышно ничего, но потом дверь распахнулась и на Ломбарди уставился разъяренный бледный Натаниэль с испачканными в чернилах пальцы. Хмыкнув, Мартино впихнул парню в руки контейнер с едой и приборы, а потом легко протолкнулся в комнату. Если на то, чтобы терпеть переполненного эмоциями и переживаниями подростка у него силы еще были, то уговаривать Ната впустить его мужчина не собирался. Окинув взглядом комнату, он удивленно приподнял брови. Весь пол был завален бумагой, исписанной цветными ручками, фломастерами и даже чернилами, которые обычно использовалась для каллиграфии. Рисунки, какие-то схемы, слова на разных языках, просто кляксы… чистый хаос, в котором Мартино не мог уловить и капли логики. — Ты сходишь с ума? — хмыкнул мужчина, присев на корточки и взяв в руки один из листов. — Ты сказал, что нашел решение. Или говори, или уходи. — Сначала поешь, — Ломбарди опустил бумагу на прошлое место, а потом повернулся к ошалевшему подростку. — Голод тебе не поможет, — Натаниэль нахмурился еще сильнее, его губы скривились и злые слова уже хотели были сорваться с его языка, но Мартино был быстрее. — Мне переходить на дешевый шантаж? — Пошел ты, — рыкнул на него Нат, а потом плюхнулся прямо на пол и чуть подрагивающими руками начал открывать контейнер, очевидно, страшно проголодавшийся. — Вместе сходим, — кивнул Мартино, следя за тем, как торопливо рыжий набивал себе рот холодной едой. — Николь считает, что у тебя случился нервный срыв из-за того, что сейчас ты не в состоянии справиться со своими эмоциями, потому что лишился своего механизма преодоления или как там еще это называется на умном языке. — Очевидно, я не справляюсь, — скривившись выплюнул Нат, не подняв головы. — Хочешь спарринг? — Мне нельзя. — Натана тебе тоже убивать было так-то не очень можно, — усмехнулся мужчина, сев на пол напротив и привалившись спиной к каркасу кровати. — Так и? Альтернатива — загород и огнестрельное оружие. — Оно меня раздражает, — удивил Нат, спустя несколько секунд раздумий. — Слишком громкое и обманчиво контролируемое, хотя на самом деле ненадежное. Я ем. Решение. Ты обещал. — Пара уточняющих вопросов. Я ситуацию знаю только извне, поэтому снизойди до объяснения. — Ну? — Ты не собираешься разрывать отношения с Вейдунами с концами и объявлять их своими врагами? — парень отрицательно качнул головой, хотя кулон, что все еще был на его шее, и так говорил громче любых слов. — Твоя главная проблема — как доказать свою верность семье? — согласный кивок. — Так, хорошо… Ты же понимаешь, что произошедшее — не просто необычно, а… — Завались! — сглотнув не до конца пережеванную еду, рявкнул на мужчину Натаниэль. — Я и без тебя все это знаю! Мне не нужен разговор по душам. И уж тем более с тобой. У меня жизнь рушится, если ты не заметил. Если меня будут считать!.. — Ты дурак? — Мартино уставился на подростка, как на идиота. — Жизнь рушилась бы, если бы твоя семья поверила в этот бред. А это не так. Они за тебя переживают. Чуешь разницу? — несколько секунд он смотрел на озлобленного подростка, а потом закатил глаза. — Так, ладно. Мозги тебе пусть остальные вправляют. Ты знаешь традицию татуировок? — ярость на лице Натаниэля сменилась легким замешательством. — У меня руки не для красоты до локтей забиты. Так знаешь эту культуру? — Китайскую и японскую, — уже куда спокойнее отозвался Нат. — У якудзы это символ ухода от других людей, проявление верности, отдача своего тела клану, ведь их даже в общественные бани и другие публичные места не впускали. Плюс традиционный метод очень болезненный и кровавый, — Ломбарди одобрительно кивнул, подтверждая верность размышлений. — Все рисунки имели очень глубокое и сложное, сакральное значение, а на груди наносились иероглифы с именем главы или покровителя. Это все — знаки… — Натаниэль запнулся, а его взгляд прояснился, — преданности и верности. — Именно, — улыбнулся Мартино. — Мои татуировки — переплетение гербов, символов, имен семей в моем подчинении, а тогда в управлении деда, — он демонстративно приподнял свои обнаженные предплечья, ведь Ломбарди… всегда, если не был в пиджаке, закатывал рукава рубашек до локтей. — В свое время мне это помогло. Когда перенял от деда власть и все улеглось, набил на ребрах под сердцем герб семьи. Твоя мама попросила меня узнать, как можно убрать татуировку Жана на щеке, и я нашел, как избавиться от клейма, причисляющего его к Мориямам. Лазер. Технологии идут вперед. Но, думаю, татуировки еще долго будут означать что-то вечное и нерушимое. Вейдун буквально повесил на тебя табличку «мое», так что теперь единственное, что ты можешь сделать, чтобы изменить общественное мнение — доказать обратное на деле, ведь словам никто верить не станет. Что, на самом деле, верно, если абстрагироваться от ситуации. Не знай я тебя, подумал бы так же. — Предлагаешь… — Натаниэль прожевал еду и сглотнул, отставив контейнер с едой, уделяя все внимание Ломбарди, — пометить самого себя? — Метят скот и рабов, — скривился в отвращении к подобной формулировке Мартино. — Сболтнешь такое, и нам твоя мать обоим головы оторвет. Я предлагаю тебе придать себе окрас, форму, контролируемую только тобой. — Ха… Если все правильно сделать… — подорвавшись с места, быстро, немного по-звериному, Натаниэль дополз на четвереньках до бумаг на полу и начал копошиться, разбрасывая их и складывая в новом порядке. — Тогда… и тут… а здесь… Это… Это может сработать! Лазейка! — Точно спятил, — хмыкнул Мартино, но на его губах появилась легкая улыбка. — Что скажешь? — Это и правда может сработать! Поехали!.. — Попридержи коней, — тут же осадил его Ломбарди. — Пока что никто ничего не будет тебе делать. — У меня нет на это времени, — процедил Натаниэль, тут же снова разозлившись. Его настроение плясало и качалось, как лодка в шторм. — Послушай меня. Первое — ни один нормальный мастер не возьмется бить тебе большую татуировку, пока тебе не исполнится шестнадцать. И деньги вопрос для них не решат. Это как психологи не работают с детьми и родителями, если это не семейная терапия, — Натаниэль уже открыл было рот, чтобы возразить, но Мартино не дал ему такого шанса. — Татуировки нужно вписывать в анатомию тела. А ты еще не только можешь расти вверх, но и будешь активно восстанавливать и набирать мышечную массу. Кожа растянется. Сильно. Рисунок поплывет. Понимаешь ты это? И я уже не говорю о том, что ты можешь потерять сознание и даже довести себя до крайности, потому что твой организм все еще не восстановился после голода. — Тогда какое это к черту решение?! У меня нет на это времени! — Нет, нужно срочно что-то делать. Ты тупеешь на глазах, — цокнул языком Мартино, с коротким кряхтением поднявшись на ноги. — Важны намерения и действия, дубина. Никто никогда не делает татуировка, а тем более такие, за один день. Иди в душ и приведи себя в порядок. Потом спустишься вниз, и я помогу тебе найти мастера, стиль работ которого тебе подойдут. После мы с ним свяжемся и сделаем эскизы. Примеришь их. Внесешь правки. И фото выложишь в сеть. Как это все преподнести, тебе Кейтлин скажет. Уж это она умеет. А пока не сделаешь тату, нанеси второй рисунок на другую сторону кулона. На одной дракон, так пусть на другой будет лев. Это ты думаешь, что тебе нужно куда-то бежать. Но это не так. За твоей спиной единым фронтом стоят Хэтфорды и Ломбарди, ни на секунду не сомневающиеся в тебе. Времени у тебя вагон. Пользуйся, идиот, а не взваливай все на себя одного. — Это не поможет. Все это не… — Так… — подойдя к подростку, Мартино схватил его за шиворот, а потом одной рукой поднял на ноги и встряхнул. — Окстись! — рявкнул он ему в лицо, заставив вздрогнуть и захлопать глазами. — Слышишь меня? — Нат неуверенно кивнул, и Ломбарди осторожно отпустил его, вместо этого чуть сжав плечо, заглядывая в лицо. — Ситуация дерьмо, но бывает куда хуже. Посмотри на Ичиро. Он и то барахтается, хотя один. А ты не один. Так что прими душ, встрепенись и спускайся ко мне. Когда Мэри, Стюарт и Алекс вернуться вечером, обсудим с ними эту идею… — Я сделаю это, — Натаниэль шумно выдохнул прикрыв глаза, чуть пошатнувшись. — Я просто… Голова кругом. — Я заметил. Давай парень, — Мартино крепко хлопнул подростка по плечу, а потом подтолкнул в сторону двери в ванную. — Приводи себя в порядок и спускайся. Я расскажу все Кейтлин, и мы будем ждать тебя внизу. — Я… да. Спасибо.       Ломбарди кивнул, глазами следя за тем, как подросток, шаркая ногами, поплелся в сторону ванной комнаты, с тихим щелчком закрывая за собой дверь. Еще какое-то время Мартино стоял в чужой спальне, глядя в пустоту, чувствуя какую-то странную эмоцию, которая появилась словно из ниоткуда. Ах да, чувство вины. Не перед Натаниэлем, а… перед собственными сыновьями. Мальчишками, которые были его кровью и плотью, но с которыми он никогда не разговаривал вот так. Потому что не знал, как. Потому что не было в их жизни такого кризиса, с которым Мартино мог бы помочь им справиться. Но разве это было оправданием? У них были неплохие отношения, но… куда больше времени Мартино проводил с Хэтфордами из-за Мэри и, следовательно, с Натаниэлем, хотя у него были и собственные дети. Пришли бы Джулиано и Джузеппе к нему за помощью или до последнего, как этот рыжий идиот, барахтались сами, выкарабкиваясь, как могли? Почему он был рядом с Натом, который был лишь сыном его любимой женщины, а собственные сыновья…       Тряхнув головой, Мартино вышел из спальни парня, закрыв за собой дверь, на ходу доставая телефон из кармана и набирая номер. — Да? — отозвался бодрый голос Джулиано спустя всего пару гудков. — Привет, — мужчина остановился посередине лестницы, глядя на то, как Хоуп играет на скрипке, Кейтлин работает за своим ноутбуком, а Жан тихо разговаривает с Николь о чем-то, устроившись за обеденным столом. — Я скоро вернусь домой. Один. Подумайте с Джузеппе и Лети… Я… — Ты в норме? — встревоженно спросил Джулиано, едва ли узнавая в этих неуверенных и слишком тихих словах своего отца. — Что-то случилось? — Понял свою ошибку, которую раньше не мог исправить, — с тихим смехом выдохнул Мартино, покачав головой. — У тебя кризис среднего возраста? — Возможно, — открыто расхохотался старший Ломбарди. — Но мне явно стоит больше внимания уделять своей семье. — Оу. Ясно… Сильно. Хорошо, я скажу убрать твои комнаты, — Джулиано помолчал немного, после чего осторожно добавил: — Мы будем рады тебя видеть, знаешь? — Я по вам соскучился. Простите, что меня так долго не было. За пару дней разберусь здесь и прилечу. Вы не против? — Это наш дом. Мы будем тебя ждать.