Львица и ее маленький львенок

      Ничто не предвещало того, что эта ночь станет особенной. Совершенно. Мартино по своему обыкновению обошел дом, проверяя, каждый ли опекаемый им человек находится в безопасности в своей кровати и спит. Эту привычку он перенял от деда. Сначала уже немолодой и болеющий Август, терявший телесную силу, просил об этом внука, а потом Мартино и сам понял, зачем это делается. Успокоение души. После такого маленького обхода спалось всегда крепче, а сердце билось размереннее. После полуночи все уже давно легли спать, и только из-под двери комнаты Мэри виднелся свет. Не то чтобы это было неожиданностью. Она, как и сам Ломбарди, ложилась одной из последних.       Ничто не предвещало того, что эта ночь станет особенной. Абсолютно. Но вот он сидит в кресле в ее комнате, Мэри Хэтфорд на его коленях до восторга близко, обнимает его за шею и едва ли не прикасается своим носом к его, спрашивая, чего он хочет. Будто это вопрос, на который легко ответить. Мартино был жадным. Он никогда этого и не скрывал. Он собрал в себе, вероятно, все семь смертных грехов. А сейчас… Он хотел слишком много, чтобы сказать об этом. Он хотел всего и сразу. Эти желания — большие и маленькие — накапливались в сознании Ломбарди в отдельной папке последние несколько лет. Одни были совсем глупыми, нелепыми и детскими, а другие… Он хотел спросить, узнать, сделать, услышать, попробовать… Слишком много всего.       Он не знал, сколько сидел так, обнимая эту женщину, дыша ее запахом, греясь в ее тепле, стараясь сказать хоть что-то, пока наконец не нашел настоящий, искренний и правильный ответ, который будет самой что ни на есть настоящей истинной. Без преувеличений и преуменьшений, без шуток и лишнего пафоса. Тот, что объединит всё и будет конкретным и точным. — Тебя. — Я итак вроде как тут, — улыбнулась Мэри, расчесывая пальцами его густые черные волосы. Ломбарди прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как ее ногти проходятся по коже головы, массируя и едва царапая, наслаждаясь весельем в ее голосе, тем, как расслабилась поясница и спина Хэтфорд под его ладонями. — Список моих желаний слишком длинный. А еще я не хочу испортить этот вечер, — признался он, поглаживая талию Мэри поверх платья. — Вдруг на утро ты снова улетишь? — Ты обижен из-за того, что я тогда уехала? — удивилась она. — Нет, — Мартино мазанул поцелуем по ее щеке, задевая уголок губ. — Это было бы мелочным и глупым с моей стороны, не находишь? Поэтому… мне будет достаточно даже если мы просто посидим вот так еще немного. — Ты дурак, Ломбарди.       Он уже хотел было наигранно возмутиться или хотя бы возразить, но не успел. Мэри поцеловала его быстрее, чем он смог высказаться. Прошло два с половиной года с их первого и последнего поцелуя в Неаполе. Но Мартино прекрасно помнил его. Тот голод, желание и спешку, что они разделяли. В этот раз не было ничего из этого. Ни напряжения, ни требовательности. Поцелуй Мэри был мягким, зазывающим и приглашающим, неспешным и нежным. Приторно сладким и с привкусом кофе. Не запретным и не отчаянным, как в тот раз. В них обоих не было того надрыва. Лишь покой Тосканы в ночи и песня цикад, что всё не замолкали и переговаривались с кузнечиками в саду за окном. В их телах не было ни напряжения, ни скованности. Они льнули друг к другу, понимая друг друга по прикосновениям и тягучим движениям, в которых было лишь наслаждение.       Мартино отстранился на мгновенье, не в силах сдержать смех. Он даже не знал толком, чем тот был вызван. Вероятно, это был просто необходимый выпуск эмоций, что щекотали его грудную клетку изнутри. Может, это было счастье от того, что они наконец закончили свой поход по кривой дорожке осознания своих истинных желаний, а может, все дело в его удивлении от того, что именно Мэри первой его поцеловала. Снова. Это было не так важно. Потому что эта женщина все еще обнимала его за шею, сидя на его коленях, и улыбалась, ощущая его смех всем своим телом. — Я дурак, но везучий, — выдохнул Мартино, прежде чем поймать ее губы своими, не собираясь вот так просто отдавать инициативу.       Он знал, что улыбается в поцелуе, как дурак, но все было в порядке, потому что Мэри тоже улыбалась. Ее тяжелые из-за влажности пряди волос щекотали ему щеки и ресницы, но Ломбарди даже не пытался их убрать. Его окружал цветочный аромат ее духов, что смешивался с его запахом лимона и моря. Он не прижимал ее к себе, лишь придерживал, чтобы Мэри было удобно сидеть на его коленях, ведь она сама полностью облокотилась на его грудь, даря это замечательное ощущение заземленности и реальности. Они правда были здесь. В этом моменте. Где могли позволить себе неспешно, почти лениво целоваться, переплетаясь руками. И Мартино и правда чувствовал себя дураком. Опьяненным, счастливым дураком, который не хотел ничего, кроме как находиться в этом моменте.

***

      Проснувшись утром в своей кровати в одиночестве, Мэри не удивилась. Она была слишком уставшей и уснула слишком поздно, чтобы проснуться как обычно. Да и будильник не заводила. Солнце уже давно было в зените, но окно предусмотрительно закрыто, вероятно, Мартино, после ухода… Постельное белье еще сохранило остатки его запаха. Прикрыв глаза, Хэтфорд позволила себе окунуться в воспоминания и осознать, что произошло, потому что ночью… Она не думала от слова совсем. Ее голова отключилась еще когда она сидела на коленях Мартино, и он собрал пятерней ее волосы, чтобы те не вставали меж ними жалкой преградой.       Мэри не помнила, в какой момент ее подняли на руки, и как именно они перебрались на стоявшую неподалеку кровать. Вот под ней крепкие мужские бёдра, а вот она уже мягко уложена на пахнущие свежестью простыни. Как незнакомцы, они изучали друг друга заново, не спеша, не желая комкать эту ночь. Время замедлилось, превращаясь в стороннюю, ничего не значащую величину, растягивалось почти до бесконечности.       Неожиданно для самой себя Хэтфорд поняла, что ей мало, потянулась к чужой рубашке, жадно желая большего. Видеть, чувствовать, обладать. Ей хотелось проследить пальцами за линиями витиеватых рисунков на предплечьях и тех, что на груди, на ребрах, что обычно скрывал дорогой хлопок, прочитать их, понять, попутно наслаждаясь шероховатостью кожи. Шершавая повязка на плече, скрывающая еще незажившую рану от прошедшей по касательной пули привлекла ее внимание, заставив на мгновенье заволноваться, но Мартино легко увел руку Мэри дальше, себе за спину, и отвлек дорожкой невесомых нежных поцелуев вниз по шее, к плечу… — Жулик, — выдохнула Мэри, выгибаясь навстречу его настойчивым губам и притягивая ближе, не позволяя отстраниться ни на сантиметр. — Ты знала, с кем связываешься, — усмехнулся куда-то ей в плечо Ломбарди, поддаваясь требовательным женским рукам и щекоча чувствительную разгорячённую кожу своим дыханием.       И ей совершенно нечем было крыть. Игра, которая заранее проиграна, ведь Мэри действительно знала, с кем связывалась. Мартино никогда не был белым и пушистым, он ничего не скрывал и не притворялся, пытаясь понравиться. Пусть и обращался с ней, как с самым дорогим в его жизни сокровищем, хрустальной утончённой вазой, пусть и целовал каждый сантиметр кожи с таким благоговением, словно она божество, не меньше, если не больше, пусть и заставлял забыть о суровой реальности и довериться его рукам, он был, есть и всегда будет Ломбарди. Главой одной из старейших и самых жестоких семей этого мира, что проложил свою дорогу к власти потом, порохом, кровью и трупами. Если раньше, два с половиной года назад, это могло заставить ее опомниться, собраться, оттолкнуть и остановиться, то больше подобное, увы, не работало. Не с ним. И не с ней настоящей. Больше она не убегала от реальности и жестокой правды своей жизни, принимая демонов, что пригрелись в глубинах её тёмной души. Сейчас хотелось только ближе, ярче, всё, что могли ей дать, и гораздо больше. Этот мужчина умудрился забраться в ее сознание, смешаться с кровью и проникнуть в самое сердце, что с каждым ударом шептало лишь: «Еще, еще, еще»… И Мартино чувствовал это так же хорошо, как и она сама.       Если от рубашки мужчины избавиться было проще простого, то вот платье Мэри оказалось куда более стойким, капризным, как и его хозяйка, но и его победили хитрость и упрямство Ломбарди, который вновь легко усадил женщину к себе на колени, притягивая вплотную, не оставляя ни сантиметра дистанции, и Мэри отчётливо ощутила, насколько Мартино возбужден.       Все шансы Хэтфорд закончились, когда она дала зелёный свет, передавая бразды правления рукам мужчины. Мартино не соврал, сказав, что хочет «её». Всю. Целиком и без остатка. Его мягкие и лёгкие поцелуи контрастировали с прикосновениями крепких мозолистых ладоней, кажущийся теперь прохладным слабый ветерок из распахнутого окна с разгорячённой влажной кожей. Казалось, Ломбарди поставил перед собой цель извести ее одними лишь касаниями и поцелуями. Он целовал всё её тело, всё, куда мог дотянуться, и Мэри оставалось только, проглатывая стоны, вплетать пальцы в густые черные волосы, цепляться за его плечи и спину, то и дело сталкиваясь со старыми шрамами на горячей коже, что на фоне ее светлых ладоней казалась такой темной.              Платье давно стало лишним, но Ломбарди, забавляясь, не изменяя себе, играл с ним, нарочито медленно поднимая выше, оголяя кожу миллиметр за миллиметром, словно распаковывал желаемый подарок, смакуя, как мазохист, каждый слой обёртки, продлевая себе сладкую интригу. Красивые женщины — как вино, так почему бы не наслаждаться им медленно? Молния на спине расстёгнута, одно движение, и… но мужчине будто доставляло отдельное удовольствие изводить Мэри, заставляя елозить на его бедрах и искать контакта кожи с кожей. Мартино не учел лишь одного — он был не единственным, кто томился в ожидании. Потянув одежду через голову и лишь каким-то чудом не запутавшись в широком подоле, Мэри отбросила определенно ненужную часть гардероба в сторону, даже не думая о том, где та окажется. — Ты все-таки решила меня убить? — побеждено выдохнул Ломбарди, заскользив взглядом по ее обнаженному телу, с трудом отрываясь, чтобы найти затуманенные пеленой желания серо-голубые глаза напротив. — А ты планировал сопротивляться? — вопросом на вопрос ответила Мэри, с удовольствием впитывая его восхищение, обволакивающее ее, как волны прилива.       Мартино не выдал что-то остроумное или искрометное. Полумрак комнаты и возбуждённо расширенные зрачки превратили глаза в опасно чёрные, глянцевые. Он почти не моргал, глядя куда-то на ее ребра, а его руки, до этого легко, без сопротивления блуждавшие по ее телу, замерли на мягких бедрах, слегка сжимая. Контроль явно давался ему с трудом. — Что? — возбуждение не до конца отпустило, но здравый смысл устремился на свое законное место, принося с собой каплю осознания. — Как это произошло? — правая рука Мартино оторвалась от ее кожи, но лишь для того, чтобы накрыть бок чуть выше талии, бережно поглаживая… длинный тонкий шрам, о существовании которого Хэтфорд совсем забыла, потому что отметина всегда была скрыта одеждой, а привычки красоваться голой или в одном белье перед зеркалом Мэри не имела. — Уверена, ты догадываешься, откуда он.       Она мягко, поглаживая пальцами, накрыла его запястье и повела руку мужчины выше по своему телу, пока та не оказалась на шее. Мартино, следивший за этим действием поднял взгляд заострившихся глаз на нее. От заворожённости остался только лёгкий шлейф. Мэри не могла дать точного определения того урагана эмоций, что плескались в глазах Ломбарди, как в бушующем море, ни одна из них не была мирной. А главное, женщина не знала, что с этим сделать. Если бы она предприняла попытку смягчить ситуацию или назвала бы шрам мелочью, Мартино, вероятно, взбесился бы лишь больше. Мэри ожидала от него хоть какого-то проявления эмоций, что могла видеть во взгляде — слов, действий, но вместо этого мужчина снова притянул ее к себе, целуя напористо и жадно, словно доказывая что-то, вероятно, самому себе, забирая из легких Мэри весь воздух, словно заверяя, что она в безопасности. С ним. Здесь. Сейчас.       Свободной рукой он ещё ближе прижал ее к себе, собственнически вдавливая в свою грудь, хотя казалось, ближе некуда, а потом перевернул их обоих так, чтобы она опять оказалась на мягких подушках, под ним, так, чтобы он мог дотянуться до любой части ее тела. Однако следующее его действие заставило Хэтфорд обескуражено замереть. Казалось, даже сердце остановилось. Не важно было то, что она лежала на кровати в одном простом повседневном тонком белом белье, не важно было то, что Мартино Ломбарди нависал над ней, оставшись в одних брюках, сквозь которые отчетливо была видна его эрекция. Мужчина словно позабыл о собственном удовольствии. Он прильнул губами к тому самому шраму на боку, мягко и трепетно, будто боясь спугнуть. Снова и снова по всей длине, отчаянно желая стереть проклятый след со светлой кожи Мэри, что покрылась мурашками от его поцелуев. — И это человек, которого боится добрая половина Европы? — выдавила из себя Хэтфорд, заставляя себя заново учиться дышать и дрогнувшей рукой потянула Мартино за волосы обратно к себе, наверх. — На тебя это не похоже. — Кому расскажешь, тебе все равно не поверят, — хмыкнул Ломбарди, прежде чем накрыть ее губы своими.       Если первые поцелуи на несчастном кресле были размеренными, неторопливыми, то теперь им словно подрезали тормоза. Жадные, уверенные, они без зазрения совести пробовали друг друга на вкус, сплетаясь в единое целое, не желая в данную минуту существовать по отдельности. Ловкие руки Мартино за пару незаметных движений избавили ее от нижнего белья, последнего слоя упаковки, оставляя на смятых простынях совершенно обнаженной во всех смыслах. Хэтфорд же без труда расправилась с пуговицей его брюк и молнией, мысленно благодаря за то, что не пришлось возиться с ремнем. Об остальном заботиться не пришлось, потому что Ломбарди справился со всем сам, ненавязчиво направляя руки Мэри к своим плечам и волосам, где им, по его мнению, было самое место.       Войдя, Мартино замедлил их темп, давая привыкнуть, нашёптывая комплименты на ухо, мешал английский с итальянским, вцеловывал их в изгиб плеча, шею, везде, куда дотягивался, пока Хэтфорд усилием воли заставляла лёгкие работать. Который раз за ночь. Ощущение наполненности, близости и… тепла от горячего тела мужчины, что укутывал её с головы до пят, ошеломляли. Медленно и тягуче Мартино плавно двинулся, срывая с губ первый, тихий, но такой сладкий стон. Стон, ставший спусковым крючком. Мартино явно был из мужчин, понимающих слово «глубоко», потому что именно так он погружался в тело и душу Мэри, снова и снова заставляя их тела вспыхивать наслаждением и пуская ток по их нервным окончаниям.       Тяжелое дыхание, смазанные поцелуи, слабо справляющиеся с задачей заглушить стоны, шелест простыней — их музыка, мелодия их чувств. Мэри сама оплела ногами талию Мартино, но мысль отпустить даже не промелькнула. Женское тело выгибалось в руках Ломбарди, пело, как скрипка в умелых руках талантливого музыканта, подавалось навстречу снова и снова. Мужчина осыпал поцелуями ее лицо, шею и плечи, на которых не осталось не тронутого его губами места, поглаживал пальцами каждый изгиб тела, щекотал чувствительную разгоряченную кожу мозолистыми ладонями…       Секс с Мартино Ломбарди — полное безумие, в которое раньше Хэтфорд не поверила бы, даже если услышала от самой себя. Однако теперь это то, чего она страстно желала. И получила.       Когда удовольствие затопило ее тело, Мэри едва осознала, что тот высокий звонкий стон принадлежит именно ей. Но разве эьо имело значение? На место возбуждению пришло успокоение, и Мартино, кончивший почти сразу после нее, мягко перевернул их обоих, сгребая женщину в своих объятиях, устраивая на себе, чтобы ненароком не придавить своим немалым весом. Его грудь тяжело и неровно вздымалась, руки крепко оплели тело Мэри, а горячее дыхание опаляло щёку, о которую он едва ли не потирался своим носом, напоминая большого прирученного кота. Хотя, учитывая обстоятельство… она скорее была его добычей, чем укротителем.       Мэри открыла глаза, упираясь взглядом в потолок, стараясь сосредоточиться и не тонуть в воспоминаниях, которые заканчивались далеко не на этом моменте. Получалось плохо. Если раньше Ломбарди лишь регулярно маячил на периферии ее сознания, то теперь… он затопил весь ее разум, не оставив ничего, ни единого угла без своей тени. Прикрыв лицо ладонями, Мэри заставила себя не думать ни о чем. Не вспоминать. Не чувствовать все снова, хоть само ее тело все еще ощущало последствия их совместной ночи… Ей нужно было встать, сходить в душ и, бога ради, одеться. Наверняка она знала три вещи. Первое — эта ночь не была ошибкой. Второе — им обоим это понравилось. Третье — это точно не «первый и последний раз», ведь когда они оба лежали уставшие и насытившиеся, прикрывшись простыней скорее из приличия, чем из стеснения, а Мэри пальцем очерчивала контуры татуировку с, как оказалось, гербом Ломбарди под сердцем Мартино, этот наглец продолжил отвечать на ее вопрос: «Чего ты хочешь, Мартино?» — предлагая парочку весьма любопытных идей совместного времяпрепровождения. Она была слишком жадной, чтобы отказываться от того, что ей подавали, едва ли не на одном колене с заговорщической улыбкой на губах и искрящимися золотыми искрами карими глазами.

***

— Quest'estate è stata sicuramente da ricordare, — хохотнул Джузеппе, стоя рядом со старшим братом и провожая Хэтфордов. — Il mio italiano è pessimo, ma ho capito, — с мягким акцентом, заметил Александр. — Просто надо было больше времени проводить с нами, а не на конюшне, — закатил глаза Натаниэль, чуть подтолкнув старшего брата плечом и перенастраивая разговор на английский язык. — Может быть, в следующий раз ты и правда уделишь нам побольше внимания, — кивнул старшему Хэтфорду Джулиано. — Лето — время для отдыха, — невинно пожал плечами парень. — А мне этих двух гиперактивных фанатиков и так круглый год хватает. — Эй! — тут же взвилась Кейтлин. — Обидно вообще-то! — Я любя, — заверил сестру Алекс, обнимая, но так же подмигивая двойняшкам Ломбарди поверх ее головы.       Эти фырканья, подколки и смех стали привычными для детей к концу второго месяца, когда в середине лета жара стало попросту невыносимой и Александр больше не мог проводить целые дни под палящим солнцем. В связи с этим он и начал проводить внушительную часть времени с остальной бандой, нередко останавливая их от безумных поступков, за что практически сразу был записан в любимчики у прислуги, что нередко наблюдала за приключениями, как их прозвали, двойняшек Ломбарди и Хэтфордов — то, что Кейтлин и Натаниэль кузены, а не родные брат с сестрой, никого не волновало. Они были слишком похоже внешне и в поведении, но, что еще более важно — неразлучны и понимали друг друга не то что с полуслова, с одного взгляда, словно могли читать мысли. Александр же все равно был для этой парочки нерушимым авторитетом еще со времен захвата музея. Они могли ослушаться кого угодно, но не его. — Ребята прямо-таки ожили здесь, — заметил Уильям, стоя рядом с Мэри, что просматривала переданные им отчеты. — Это ты еще не видел, какие привычки и замашки они переняли от Джулиано и Джузеппе, — не отрываясь от текста, хмыкнула Хэтфорд, убирая золотистую прядь волос, что выбилась из прически, обратно за ухо. — Через сколько вас ждать в Лондоне? — с налетом интереса осведомился Веллингтон. — М-м-м… Мартино? — Не думаю, что наша поездка займет больше недели, — вступил в разговор молчавший до этого Ломбарди.       Конечно, он так же пришел «проводить» младших Хэтфордов, но вот разум его и руки были заняты отчетами из банка, которые нужно было подать еще два дня назад. Хорошо, что они жили в Италии, где просроченные дедлайны не были редкостью и катастрофой. И все же Ломбарди не нравился факт того, что он не сделал что бы то ни было вовремя, пусть даже для их страны это было чем-то вроде традиции, а ему в банке всегда были готовы простить такие маленькие оплошности. — Ко дню рождения Александра ты точно освободишься, — Мартино поднял взгляд на Веллингтона, что только дыру в нем не прожигал. — Нам нужно решить несколько дел касательно Золотого полумесяца, а также я обещал передать кое-что мисс Хэтфорд лично. — Не примите это за оскорбление, мистер Ломбарди, — улыбнулся одними губами Уильям. — Я лишь хочу удостовериться в том, что мисс Хэтфорд будет в безопасности. — Можешь не сомневаться в этом, — заверил итальянец, складывая бумагу пополам и убирая во внутренний карман пиджака. — Я прекрасно осведомлен о том, какие опасности могут угрожать мисс Хэтфорд. Я глаз с нее не спущу. Могу даже с ней полететь потом в Лондон и передать прямо тебе в руки. — Это явно лишнее, — прервала их наимилейший разговор Мэри, наконец отдавая Уильяму отчет, замечая про себя, что Веллингтон сейчас вел себя скорее как старший брат, чем просто подчиненный, которому бы хватило простых фактов и дат. — Все прекрасно. Будем надеяться, что эти сведения ложь, и у Филиппа и дальше все будет идти по нашему плану. Отправляйте анонимную жалобу, составленную юристами и бухгалтерами. Сейчас идеальное время. Посмотрим на реакцию. — Она в любом случае будет. Доказательства железные. Просто проигнорировать и замять дело не выйдет. — Я считаю Натана вспыльчивым, агрессивным эмоциональным инвалидом, чье психологическое развитие остановилось где-то в тринадцать лет, но круглым идиотом, способным разве что ножом размахивать, его называть нельзя, — отчеканила Хэтфорд, скрестив руки на груди. — Он не просто так занимает свой пост. Не будем об этом забывать. Уверена, его паранойя сейчас достигла своего пика. Так что не стоит надеяться на то, что все пройдет так гладко, как нам бы того хотелось. Что касается моего прибывания в Италии еще некоторое время, Уилл, тебе не о чем переживать. Мартино прав. Рядом с ним мне ничто не будет угрожать. А с перелетом домой я уж как-нибудь справлюсь. — Как скажете, мисс Хэтфорд, — Веллингтон покорно чуть склонил голову, подчиняясь. — Я отдам распоряжения, и все будет сделано согласно вашим указаниям. — Ни секунды не сомневаюсь. — И… кое-что пришло по почте на ваше имя полторы недели назад в офис, — Уильям скосил глаза на Мартино, явно не уверенный в том, что это можно говорить при итальянце. — Как вы и говорили, он прислал ответ. Я не вскрывал сам конверт, но на внешней стороне было сказано, что он составил, как ему кажется, самый мягкий для обеих сторон договор. — Подождет, — холодно отчеканила Мэри, гордо вскинув подбородок. — Пусть никто даже не прикасается к документам. Я просмотрю все, когда вернусь, и отвечу, когда посчитаю нужным. — Разумеется.       Попрощавшись с каждым из детей и крепко обняв всех троих, Мэри проследила за тем, как они, помахав на прощание Джулиано и Джузеппе, которых уже посадили в машину, под опекой Уильяма, поднимаются на борт самолета. В памяти всплыло воспоминание о том, как она сама последний раз улетала из Италии и… что ж, теперь все было иначе. Мэри не только не улетала, но и отправила своего сына и племянников вперед себя.       За последний месяц они с Мартино нашли свою динамику, в которой было комфортно обоим. Не то чтобы что-то сильно изменилось, однако они были несколько скованы присутствием посторонних глаз рядом. Теперь же, когда Алекс, Кейт и Нат улетали, а Джулиано и Джузеппе отправлялись вместе с бабушкой обустраиваться в новом доме в Неаполе… Они могли остаться ненадолго вдвоем и провести время без оглядки на других. В Риме. Шуток про выбранный город было слишком много, чтобы запомнить каждую, однако сути это не меняло. Как и много лет назад, они снова сбегали ото всех в столицу, пусть на этот раз с ними не было Стюарта, да и причины сильно отличались. Тогда Мартино подготавливал почву для своего восхождения и регулярно забывался в алкоголе, не справляясь с давлением, что душило его со всех сторон, а Мэри… она и вовсе была глупой маленькой девчонкой. — Я только сейчас понял, что, по сути являюсь твоим любовником, с которым ты изменяешь в браке, — хмыкнул Мартино, наблюдая за тем, как джет выруливает на взлетную полосу. — Что?.. — Ты только что говорила про Натана, вот мне в голову и пришло, — пожал плечами он. — Проклятье, я и правда совсем об этом не задумывалась, — протянула Хэтфорд, следя за тем, как самолет набирает скорость, чтобы вскоре оторваться от земли. Машина с двойняшками Ломбарди за их спиной тронулась с места, зашелестев своими колесами. — Я слишком давно не считаю его своим мужем, чтобы думать о подобном, если честно. А так я вообще ужасная жена. — Да? — Мартино повернул голову в ее сторону, вслепую ловя ладонь и переплетая их пальцы. — И почему же? — Ну, если забыть о том, что я буквально изменяю своему просто святому мужу, я, вообще-то, забыла поздравить его с десятилетием нашего брака. — Насколько я помню, это как раз оловянная или розовая свадьба, — усмехнулся Ломбарди. — И что бы ты ему подарила, если бы не забыла? — Оловянный гроб, в котором закопала бы его заживо, если бы могла, — обворожительно улыбнулась Хэтфорд, наконец отпуская из взгляда самолет, что уже поднимался в яркое синее небо. — Может, еще розовой краской сверху поздравление написала. — Романтично, но совсем не в твоем стиле, — напущенно разочарованно покачал головой Мартино. — Где твоя изысканность, изящество, изобретательность? — Первое, что пришло в голову, — отмахнулась она. — Я не собираюсь забивать свою голову настолько бесполезными мыслями. В конце концов, уже конец августа, а я так ничего и не подарила тебе на твой день рождения, что был одиннадцатого числа. — Не прибедняйся, — они побрели в сторону одинокой машины, что ожидала только их одних. — То, как ты меня поздравила, было весьма… запоминающимся. — Это был просто секс. — Это был прекрасный секс! — возразил Мартино. — Но если это не весь подарок… я не буду против. — Еще бы ты был против! — звонко рассмеялась Мэри, садясь на пассажирское место и поправляя солнцезащитные очки. Да, та ночь в середине лета точно не была ошибкой, как и все последующие.

***

      Особняк Хэтфордов как никогда наполнился смехом детей двенадцатого сентября в день рождения Александра, который в этот раз позвал друзей к себе с разрешения Стюарта. Были и некоторые школьные друзья Ната и Кейтлин. В сумме набралось детей двадцать. Их родители также присутствовали и безмерно благодарили Мэри и Стюарта за расставленные по периметру лужайки кованные стульчики и столики, за которыми те могли отдохнуть, параллельно приглядывая за своими детьми и выпить чаю или чего покрепче. Сюрпризом же для всех стал двойной громкий низкий гудок автомобиля. Все начали переглядываться и шептать, дети засуетились, поспешив на звук, даже Мэри не знала, что происходит, и только Стюарт расплылся в широкой довольной улыбке. Каково было удивление всех, когда, выйдя к подъездной дорожке у дома, они увидели, как статный высокий мужчина за поводья выводит из прицепа батман фыркающего и разве что не бьющего копытом черного жеребца, которого все Хэтфорды тут же узнали. Это был Буцефал. Тот самый конь, с которым Александр был неразлучен в Тоскане. И если сам именинник тут же бросился к своему любимцу, по которому, конечно, уже успел заскучать и даже не думал увидеть снова, если все взрослые и дети восхищались красоте животного, то Мэри смотрела лишь на мужчину, что передал наследнику Хэтфордов поводья, поздравляя с двенадцатым днем рождения. Мартино Ломбарди явился собственнолично, доказав, что его слова не были брошены на ветер: «Я бы прилетал к тебе, когда ты соскучишься, или когда я почувствую нужду в твоей улыбке». — Ты опоздал, — усмехнулся Стюарт, подходя к другу, пожимая ему руку и приобнимая за плечи. — Буцефал проявлял характер, вот и задержался. С днем рождения сына. — Спасибо. — Зачем ты вообще так заморочился? — включилась в разговор Мэри, тут же привлекая к себе внимание обоих мужчин.       Она чувствовала, видела, как карие глаза Мартино скользят по ее фигуре, задерживаясь на бедрах, груди и руках, сейчас не так подчеркнутых белыми широкими брюками и изумрудной рубашкой. — Решил, что Буцефал должен быть со своим Александром, — ответил наконец Ломбарди. — И, кстати, привет. — Здравствуй, — усмехнулась уголками губ Мэри. — Стю, напомни, каково наказание для глав других семей, когда они являются на нашу землю без приглашения? — Женщина, ты слишком жестока, — театрально вздохнул итальянец, прижав руку к сердцу. — Я же просто привез подарок ребенку! — воскликнул он, делая самое невинное лицо, будто Мэри не знала, почему он явился собственной персоной, а не как все остальные, отправил посыльного. — Он все обговорил со мной еще в конце августа, — успокоил сестру Стюарт. — Просто об этом знал только я. — Не рады видеть меня, мисс Хэтфорд? — не унимался Ломбарди и, что ж, Мэри не собиралась оставаться в долгу: — Ты, как и всегда, невыносим в лучшем смысле этого слова, Тино.       Мужчина замер и едва не споткнулся о собственные ноги, услышав сокращение своего имени, Стюарт рассмеялся, видя такую реакцию другу, тогда как Мэри, совершенно довольная собой, пошла к племяннику, что гладил бархатный нос Буцефала, чтобы посоветовать вернуться вместе со всеми гостями на лужайку, а жеребца отправить на конюшню, где тот теперь будет жить. В конце концов, не одному же Ломбарди регулярно сбивать ее с толку?

***

— То есть сначала вы испортили… этим мое одиннадцатилетие, а теперь собираетесь разрушить и дни рождения Кейт и Ната? — в лоб спросил Алекс, строго глядя на отца и тетю, скрестив руки на груди. — У нас, вроде, уже состоялся этот разговор больше года назад, — вздохнул Стюарт, глядя на возмужавшего сына, что так возмужал за последние полгода. Хэтфорд даже и не заметил, как это произошло. — Да, прекрасный был разговор, — хмыкнул Александр, а потом гордо вздернул подбородок. — Это окончательное ваше решение? — подросток посмотрел на отца, а потом и на тетю Мэри, что смотрела куда-то в сторону. — «Приглашаете» его к нам на декабрь и январь? — Да. И ты прекрасно знаешь, что так надо, — Стюарт шагнул к сыну, но тот отзеркалил его движение, отстраняясь и не давая прикоснуться. — Очень умно с вашей стороны испортить день рождения каждого из своих детей по очереди, чтобы все точно было честно, — губы мальчишки искривились в подобии улыбки. — Я вас услышал и передам Нату и Кейт. Уверен, они будут просто в восторге, что свои дни рождения, Рождество и Новый год им придется терпеть рядом с собой еще и Морияму. Я не собираюсь терпеть это. Вы просто ставите нас перед фактом. Словно наше мнение не играет роли, — Стюарт уже открыл было рот, чтобы возразить, но, к удивлению мужчины, Алекс ему этого не позволил. — Знаю, ваша работа и планы. Только вот вы ничего нам не объясняете. Просто говорите, что так надо. Ладно. Значит, надо, верно? — парень хмыкнул, откидывая с лица упавшие пряди светлых волос. — Но кое-что лучше запомните. Если мы с Натом и Кейт еще потерпим… Приведете этого выродка к нам домой на день рождения Хоуп и, клянусь тебе, пап, возвращать Кенго сына тебе придется в гробу! — голос Алекса сорвался на крик, но он тут же одернул себя, беря чувства и тело под контроль. — Надеюсь, мое мнение в этом вопросе учтется в дальнейшем.       Подросток не дал Стюарту сказать что-то, возразить или согласиться. Кивком головы попрощавшись с отцом и тетей, Александр покинул кабинет, оставив после себя распахнутую дверь в коридор. Глупо было ожидать иной реакции, учитывая то, что в этот раз старшие решили схитрить и позвать Ичиро на последний месяц этого года и первый следующего. Также на всех мероприятиях он будет появляться с ними, что о многом скажет окружающим. И все же… Эта ярость, что была в глазах Алекса. Однажды Стюарт уже видел подобное выражение в глазах сына. Тогда, после музея, когда его мальчик закричал: «Я имею право знать, кто хотел меня убить!». Тогда эти слова кувалдой ударили его по грудной клетке, однако теперь… Александр взрослел, его плечи становились шире и крепче, он все больше и больше узнавал о своей силе, содержащейся в каждом слове, все сильнее опекал младших, чувствуя свою ответственность и, конечно, познавал этот мир. Настоящий. Жестокий. И поэтому он грубел. Его улыбки стали сдержаннее, оставаясь широкими и искренними только для семьи, а яркие зеленые глаза поменяли свой блеск с цвета яркой травы на холод изумрудов. Александр взрослел, и Стюарт, кажется, начинал этого бояться, потому что совершенно не знал, что с этим делать, как и нужно ли вообще. — Он станет восхитительным главой, — вырвала мужчину из размышлений Мэри. — Прости? — Ему двенадцать, но то, как он говорит, то, как предупреждает, — она усмехнулась, поднимаясь из кресла, — Александр станет прекрасным главой Хэтфордов. Я уверена.       Шаги гулким эхом отдавались в коридорах особняка. Почему-то именно сегодня здание казалось пустым и мертвым. Может, дело было в том, что на улице шел дождь, что было частым явлением в Англии в конце ноября, и все обитатели разбрелись по своим комнатам, а, может, Александру просто казалось. Он не знал, но, остановившись у одного из портретов на стене, посмотрел прямо в глаза мужчины с внушительными усами с подвернутыми уголками. Табличка на золотой раме гласила: «Арчибальд Хэтфорд, глава семьи Хэтфорд, 1815 год» — но подросток знал это и без вытесанных букв. Он смотрел на своего предка с такими же, как у него, зелеными глазами, что потускнели от возраста полотна, и чувствовал лишь холодную ярость от бессилия. Был ли он единственным Хэтфордом столь жалким, что чувствовал подобное? На вряд ли. Они все были в первую очередь людьми. И все же… Александра это безумно злило. Он как сегодня помнил ту боль от падения, свою скованность и невозможность ходить, слезы любимой сестры от головных болей, загнанность Натаниэля, что тогда только-только расцвел таки, забыв прошлое, приняв себя, как часть их семьи… — Мистер Хэтфорд, — голос Вивиан вывел подростка из размышлений, — все хорошо?       Александр прищурился, всматриваясь в лицо женщины, что была с ним с самого рождения. Мысли зашевелились, сплетаясь и расходясь, а в голове появилась идея, растянувшая его губы в улыбке. — Да. Вивиан, уделишь мне немного времени? — Конечно, — явно заметив изменения в настроении молодого Хэтфорда, женщина приосанилась. — Полагаю, нам лучше присесть где-то? — Да. Принеси, пожалуйста, в мою комнату чай, я буду ждать тебя там. — Сию минуту, мистер Хэтфорд, — Вивиан чуть поклонилась, следуя этикету, а потом двинулась прочь, словно по своим обычным делам.       Проводив гувернантку взглядом, Александр почувствовал шевеление предвкушения в груди. Он не был бессилен. Никогда. Он просто был не так силен и высок, умен и опытен, как взрослые. Но совершенно бессильным он не был. И никогда не будет. Сложив руки в карманах, брюк, подросток побрел в сторону своей комнаты, в голове продумывая предстоящий разговор, выстраивая вопросы и чувствуя, как тяжесть, что до этого сковывала его грудь, отступает. Он сможет защитить и себя, и своих сестер с братом.       Когда Вивиан пришла в его комнату с подносом чая, Александр уже сидел в одном из кресел, едва сдерживая хитрую улыбку, что так и рвалась наружу. — Вы хотели поговорить со мной, — разлив чай по чашкам, Вивиан грациозно, слишком изящно для обычной прислуги, опустилась напротив него. — Да. Расскажи мне, все в доме ведь обязаны исполнять приказы любого, в ком течет кровь Хэтфордов, я прав? — Именно так, — элегантно женщина отпила чая. — Однако приказы вашего отца всегда в приоритете, так как он глава. Следующей по иерархии идет мисс Хэтфорд, как его официальная правая рука, после вы, как наследник, за вами ваши сестры, а потом Натаниэль. — Слово Натаниэля слабее, чем слова Хоуп и Кейт? — удивился парень. — Да. Несмотря на то, что ваш отец принял его, хоть Натаниэль и не относится напрямую к семье, пусть и признал, он не родной сын мистера Хэтфорда. Поэтому… — Вивиан сделала еще один глоток чая, словно разъяснения были и не нужны. — Уверен, Ната это никогда не остановит, — позволил себе усмешку Александр, так же делая глоток чая. — Но я позвал тебя не совсем для этого. У меня есть… поручение. — Я внимательно вас слушаю. — Полагаю, отец и тетя Мэри уже отдали поручения подготовить гостевую комнату для Ичиро Мориямы, что приедет через неделю, — улыбка Вивиан стала жестче, а взгляд острее, но она не перебила его, продолжая слушать так же внимательно, как если бы перед ней сидел сам Стюарт. — Я хочу, чтобы ты и другие работники особняка каждые выходные, когда я буду возвращаться домой, рассказывали мне все. Что он делает, когда, где и с кем. Как себя ведет. Что любит, что не любит. Я должен знать все и в кратчайшие сроки, — Вивиан приподняла левую бровь и опустила взгляд на свою чашку чая, что стояла на круглом столике. — С этим будут какие-то проблемы, так как мой отец или тетя Мэри запретили это? — Нет, мистер Хэтфорд, — она все смотрела на карамельную жидкость в костяном фарфоре. — Могу я задать вопрос? — Конечно. — Зачем вам эта информация? — Зачем она мне? — Александр хмыкнул, а его лицо на мгновение скривилось в отвращении. — Ты помнишь, каким я был после падения с лестницы? — Это сложно забыть. — Я ненавидел весь этот мир. Себя, тебя, Алиссию, Ната, Кейт, отца… Я хотел умереть, но не жить так. А теперь сын Мориямы живет под одной со мной крышей, прикасается к любимым книжкам Хоуп и жрет последнее любимое пирожное Кейтлин, — подросток поднял тяжелый взгляд на Вивиан, на лице которой не осталось и следа от улыбки. — Он приедет и будет здесь на днях рождения Кейт и Ната, на Рождество и Новый год. Пусть отец и тетя Мэри и позвали его, я хочу, чтобы он знал, что ему здесь не рады. А также я не хочу, чтобы он хоть пальцем прикоснулся к жизни моей семьи. — Я услышала вас, мистер Хэтфорд, однако, вынуждена предупредить, что убивать Ичиро Морияму — не лучшее решение, — вздохнула Вивиан, поднимаясь. — Кто говорил об убийстве? — удивился Александр, беря в руки блюдце с чашкой и с невинным лицом отпивая чай. — В конце концов, у меня, возможно, и рука не поднимется, — он поднял взгляд на женщину, что знала его с рождения и внимательно всматривалась в его глаза. — Пока я лежал в кровати и не мог ходить я много читал. Знаешь, какой урок я вынес? — она склонила голову к плечу, не желая перебивать. — Смерть — это милосердие. Нередко именно жизнь — наказание.       По спине женщины побежали мурашки холода. Совсем недавно мальчик, тот самый, чьи первые шаги она видела, что любил цукаты и кислые мармеладки, которому несколько месяцев назад исполнилось двенадцать, сейчас смотрел на нее своими ясными зелеными глазами и говорил нечто подобное. Мальчик… Нет, больше он им не был. Язык больше не поворачивался так его называть. Александр стал юношей и собирался защищать то, что любил и чем дорожил. — Так ты выполнишь мою просьбу? — Да, мистер Хэтфорд, — Вивиан расправила плечи, а потом присела в поклоне, при этом не опуская головы. — Надеюсь, этот разговор останется между нами и не дойдет до ушей моего отца и тети. — Только если они спросят меня напрямую и мне придется ответить. — Конечно. Хорошего дня, Вивиан.       Александр проводил женщину взглядом, чувствуя себя хоть немного успокоенным. Если что-то произойдет… он тут же об этом узнает. Да и в этот раз, будучи старше, он будет готов к приезду отпрыска Мориямы. И в лучших традициях, как наследник и старший брат, он свой львиной лапой даст японскому выродку по морде, навсегда оставляя шрам, чтобы тот помнил — приближаться к территории Хэтфордов опасно.

***

      Англия ничуть не изменилась с прошлого раза, что Ичиро был здесь. Только погода стала холоднее, небо словно опустилось ниже, а ветер пробирал до костей. Но Морияма не смог не усмехнуться, подставляя лицо мокрому снегу, что сыпал на его плечи. В прошлый раз было страшно. В прошлый раз он опасливо косился на всех и вся вокруг. В прошлый раз он не знал. В этот раз Ичиро кивнул Веллингтону, что ждал его у трапа самолета, и без каких-либо опасений сел в машину, зная, что дорога до его дома на следующие пару месяцев займет больше часа. Если бы когда-нибудь ему сказали, что он будет радоваться принудительной поездке к Хэтфордам в одиночестве, отшатнулся бы. Но не теперь.       Сейчас, сидя в теплой машине и слушая классическую музыку, что доносилась из динамиков, Ичиро прикрыл глаза, расслабляясь на кожаных сидениях. Штаты душили его, а отец последние месяцы словно сходил с ума. И все из-за Веснински. Конечно. Кто-то — будто никто не понимал, чьих рук это дело — подал анонимную жалобу в налоговую службу. И не просто жалобу. Кое-кто очень умный разгадал всю схему, расставил все по полочкам, привел доказательства с подлинными отчетами… Это нельзя было замять или закинуть в дальний ящик. И пока отцу все это докладывали, Ичиро едва сдерживался от того, чтобы расхохотаться. Нет, он прекрасно понимал, что это и его проблемы тоже, что поводов для веселья мало, и все же… То, как все вокруг реагировали, будто не ожидали ничего подобного. Они ведь знали, кто такие Хэтфорды, кто такая Мэри. А даже если нет, должны были понять после празднования Нового года в Китае. То, как она держалась, как остановила самого Мартино Ломбарди, едва прикоснувшись к его локтю… И ведь он подчинился, галантно подав ей руку и согласившись сопровождать. Даже не попытался взбрыкнуть. Ичиро не сомневался, что этот доклад в налоговую систему — ее рук, а, главное, ума дело.       Прошлая поездка к Хэтфордам была ссылкой, тогда как эта… каникулами, отдыхом и благословением. Он знал, что никто не будет трогать его лишний раз, знал всю прислугу в доме, знал, что самое страшное, что его может ждать — проделки младших, но даже в прошлый раз все, что произошло — не самое приятное рукопожатие и угроза Александра на день рождения, которую не так уж и сложно было понять. В конце концов, скоро ему исполнялось шестнадцать, тогда как старшему из детей было лишь двенадцать. Редкие разговоры с Мэри и Стюартом — мелочь по сравнению с целыми двумя месяцами без давления со стороны отца. Да и день рождения двадцать шестого декабря, что неизменно шло сразу после Рождества, он наконец-то сможет отпраздновать так, как захочет, пусть и лишь наедине с самим собой.       Как и в прошлый раз, его встречала Мэри, правда, в этот раз одета она была куда теплее. Все та же комната, в которой не изменились ни обои, ни шторы, ни постельное белье, ни расстановка мебели… даже книги, что остались тогда в его спальне, были на тех же местах. Словно он и не уходил. И никакой пыли или паутины. Его, разумеется, ждали. Но, почему-то, коснувшись закладки в одном из томов Вольтера, что он начал читать в прошлый раз, Ичиро не смог сдержать дернувшийся вверх уголок губ. Что бы Хэтфорды не хотели доказать на мировой политической арене, призывая его к себе на месяц каждый год, Морияма собирался пользоваться этим иначе. Здесь, в холодной и промозглой Англии он мог дышать, пусть ему и приходилось натягивать на себя лишний слой одежды.       Тишина библиотеки, редкий смех Хоуп с другого конца коридора или откуда-то из глубины дома, приемы пищи со старшими Хэтфордами, которые разговаривали на какие-то сторонние темы, не принуждая Ичиро присоединиться — все это успокаивало. Помешивая суп, Морияма даже толком не следил за ходом беседы. От него этого никто не требовал, а желания беседовать ни о чем у молодого человека не было. — Да, жаль, что Алекс, Кейт и Нат решили остаться на ее день рождения в школе, — одна эта фраза, сказанная Мэри, что сидела рядом с ним, вырвала Ичиро из того спокойного и почти дурманенного состояния, в котором он прибывал. — Что? — вопрос вылетел из его рта раньше, чем он успел его обдумать. — Они будут с друзьями, — вклинилась в разговор Хоуп, стараясь как можно аккуратнее есть свой суп ложкой, держа прибор «как взрослые», хоть капли то и дело попадали на плотную белую салфетку на ее груди. — Да, день рождения Кейтлин выпал на выходные, и она захотела отпраздновать его со своими школьными друзьями, поэтому они все трое решили остаться в школе и на выходные, — сдержанно улыбнулся Стюарт. — Полагаю, они не рады тому, что я приехал не только на даты дней рождения Кейтлин и Натаниэля, но и на Рождество и Новый год, — хмыкнул Ичиро, чувствуя, как резко начинает пропадать аппетит. — Они дети, их эмоциональность можно понять, — повела плечом Мэри, словно в этом и правда не было ничего подобного. — Так или иначе, в какой-то момент они должны понять, что ты не виноват в том, что твой отец не уследил за действиями Натана. — Но он виноват, разве не так? — поняв, что больше кусок в горло не полезет, Ичиро отложил ложку и откинулся на спинку кресло. — Если бы это было не так, меня бы здесь не было. — Только вот ты тут гость, — напомнил Стюарт. — Не пленник. И наказание несет твой отец, а не ты. Ты не вступил в свои права, а, значит, ответственности за произошедшее не несешь, — Хэтфорд пристально посмотрел Морияме в глаза, а потом, смягчившись, улыбнулся. — Со временем они все правильно поймут. — Papa, je veux aller voir des chevaux comme Alex! — вдруг на французском воскликнула девочка. — Милая, у нас гость, который не понимает этот язык, так что лучше говорить на английском, — тактично поправила ее Мэри. — Mais tu le dis! Qui s'en soucie? Je veux aller chez les chevaux! — не унималась Хоуп, грозно нахмурив свои бровки. — Можем сходить на конюшни после обеда, но только если при нашем госте ты будешь говорить на английском, — тут же сдался перед обаянием дочери Стюарт. — Я знаю, что иногда тебе комфортнее говорить на французском, но, к сожалению, не все так умны как ты, принцесса. — Не честно, — с легким французским акцентом буркнула малышка, вперив обиженный взгляд в Ичиро. — Умница, — наклонившись к дочери, Стюарт поцеловал ее в макушку. — А теперь доедай свой суп. Ичиро, не хочешь присоединиться к нам? — Я явно буду лишним, — Морияма сдержано улыбнулся, слегка кося глаза на все еще пыхтящую обидой девчушку. — Я никогда не был в седле, мистер Хэтфорд. — Вот и попробуешь, — пожала плечами Мэри. — Когда у тебя еще будет такая возможность? Тем более, полагаю, в Нью-Йорке нет полей, по которым можно было бы свободно скакать.       Ичиро не подписывался на это. Скорее его подписали. Но соблазн увидеть лошадь не на картинке, да еще и сесть в седло все же победил. Он и правда не думал, что когда-нибудь попробует нечто подобное. Поэтому уже через два часа он вместе с Мэри и Стюартом, которому, казалось, было в одно удовольствие носить везде Хоуп на руках, шел вдоль стойл. Морияме казалось, что здесь будет от силы пять или семь лошадей, но, нет, их было куда больше. Десятки сильных животных, ржание которых слышалось то тут, то там. А потом он увидел его — жеребца словно с картинки. С безудержным ржанием, конь в ярости встал на дыбы, молотя воздух передними копытами, тогда как конюх старался удержать его за уздцы и завести в стойло. Черный от ушей до кончика хвоста, без единого вкрапления другого цвета, явно крупнее сородичей, этот жеребец походил на настоящее произведение искусства. Ударив копытами по земляному полу, он еще немного помотал головой, словно возмущаясь, попытался вырваться из рук человека, пока наконец… перед его мордой не показали кусок чего-то, что Морияма не смог распознать, за которым жеребец и пошел в стойло. — Буцефал все бунтует? — с усмешкой спросила Мэри, подходя ближе к стойлу, но даже не протягивая руку к животному, хотя пару лошадей по пути сюда она погладила в приветствии. — Как всегда, бушует, — улыбнулся ей мужчина средних лет с гладковыбритым лицом и каштановыми волосами. — Мистер Хэтфорд, мисс Хэтфорд, — он склонил голову в уважении перед обоими, а потом солнечно улыбнулся Хоуп: — Маленькая мисс Хэтфорд, рад снова вас видеть у нас. И… — взгляд светлых глаз конюха переметнулся к Ичиро, — простите, но, боюсь, вас я не знаю, поэтому не могу поприветствовать. — Это Ичиро Морияма, наш гость, — представила его Мэри. — Добрый день, мистер Морияма, — кивком поздоровался конюх, вероятно, даже не зная, на чьей на самом деле конюшне работает. — Чем могу помочь? — Дилан, Буцефал все еще со всеми такой буйный? — поинтересовался Стюарт. — Почти, — пожал плечами конюх. — Уж не знаю, как ваш сын его укротил, но этот парень и правда не из простых, — мужчина с искренней любовью посмотрел в сторону стойла, из которого доносилось постоянное ворчливое фырканье. — Нас он слушается только когда в хорошем настроении, или если мы подкупаем его арбузными корками. — Арбузными корками? — Мэри удивленно приподняла брови. — Яблоки и морковь тоже любит, но к арбузным коркам питает особую слабость, — прыснув со смеху, подтвердил Дилан. — Так почему не продадите, если он такой капризный и не купите спокойного коня? — решил полюбопытствовать Ичиро. — Потому что Алекс любит именно Буцефала, — Стюарт взял из ведерка, что стояло на полу одну из арбузных корок и подошел к стойлу, приманивая коня угощением. — Он привязался к нему еще летом, когда мы гостили у Ломбарди. Оседлал и сам выездил. А потом Мартино подарил Буцефала Алексу на день рождения. Сказал мне, что после отъезда Александра этот парень совсем взбесился, — конь подошел к Стюарту и нагло вырвал угощение из рук, даже не дав себя погладить. — Можно было бы сломать, укротить и подчинить, но Мартино решил, что лучше уж Буцефал будет со своим Александром. Вот и привез его к нам. — Он только мистеру Хэтфорду и дает себя оседлать, — с гордой улыбкой заявил Дилан. — Ты хвастаешься так, будто он твой сын, а не мой, — усмехнулся Стюарт. — Подготовишь двух лошадей? — Для вас и маленькой мисс? — все не переставая разве что светиться изнутри, уточнил конюх. — Нет, я сегодня не сяду в седло, — покачал головой Хэтфорд. — Дай Хоуп Незабудку, а Ичиро… кого-нибудь поспокойнее и попокладистей. Он в первый раз сядет на лошадь. — Бриз подойдет? — предложил Дилан, а Морияма про себя отметил, что конюх говорил так, будто Стюарт и правда знал каждую лошадь в конюшне поголовно. Хотя, учитывая то, как тот задумался, так оно и было. — Он покладистый, спокойный. Кейтлин начинала именно на нем семь лет назад. Этот парень с тех пор ничуть не изменился, может только чуть подрос. Да и с Незабудкой они хорошо ладят. — Да, давай его, — решил Хэтфорд. — Позови Кристофера, пусть он покажет и расскажет все Ичиро, — Стюарт повернулся к Морияме, что все еще смотрел на успокоившегося в стойле Буцефала. — Не переживай, не все лошади такие, как он. Бриз легкий и приятный. Уверен, вы поладите. — Я не представляю, как ваш сын мог оседлать… это, — признался Ичиро, наконец отрывая глаза от коня. — Он кажется больше, чем другие лошади. — Это так, — подтвердила Мэри. — Буцефал — ахалтекинец и весьма крупный для своей породы, которой уже больше пяти тысяч лет. У этих лошадей весьма необычная внешность. Думаю, ты уже заметил какая у него внушительная и сухая мускулатура, — Ичиро смог только кивнуть. — Алекс обожает быструю скачку, а ахалтекинец для этого идеален. Что до характера… они вообще по природе своей весьма темпераментны, но Буцефал — один из самых строптивых жеребцов, что я видела. Уж не знаю, как Алекс смог его приручить и практически привязать к себе, но конюхи в Тоскане сказали, что он несколько дней просто сидел в одном с Буцефалом стойле, чтобы тот привык к его присутствию. — На земле? — удивился Ичиро. — Уж не знаю, на земле или на сене, но результат на лицо, — Мэри улыбнулась Буцефалу, что в ответ заржал на нее. — Как-то он все же смог заработать расположение, а потом и преданность этого красавца.       Вопросов у Ичиро от этого короткого рассказа только прибавилось. Конечно, за этот год Александр должен был подрасти, но даже так он доставал бы этому коню едва ли до плеча. Как мальчишка мог приручить это беснующееся создание, да еще и без страха ездить верхом, Морияма не представлял.       Конь, которого привели ему, даже отдаленно не походил на Буцефала. Бриз был ниже, у него была достаточно длинная темная грива и круглые, а не раскосые, добрые глаза. Погладив животное по плюшевому коричневому носу, а потом и лбу, Ичиро улыбнулся, когда Бриз боднул его ладонь головой в ответ, приветливо фыркая. Кристофер — конюх, который в дальнейшем должен был учить его — объяснил, что этот конь породы морган, которые известны своей добротой и смелостью. Они отзывчивы и старательны в работе, и стремятся сделать все, о чем их попросит всадник. А так же, как оказалось, это одна из первых пород выведенных в Штатах.       Объяснив основные правила и принципы, Кристофер поставил небольшую лесенку, чтобы Ичиро было удобнее, а потом помог забраться на спину Бриза, который даже не двинулся с места, несмотря на то, что получилось перекинуть ногу у Мориямы не с первого раза. И… что ж, это и правда был любопытный опыт. Сначала, конечно, они ездили лишь по кругу и Ичиро привыкал к самому факту того, что он ездит верхом, работал над положением рек, ног, спины, осанкой, а после Кристофер, придерживая Бриза за уздцы и готовый в любой момент вмешаться, вывел их на поле, где уже шагом бродила Незабудка с Хоуп на спине. Девочка о чем-то активно разговаривала с Диланом, что был рядом и страховал девочку, но Морияму это не волновало. Он смотрел на бескрайнее поле, чувствовал тепло, исходившее от лошади под ним, ощущал, как перекатываются мышцы сильного животного, как размеренно вздымаются бока и… хотел научиться держаться в седле так, чтобы можно было на скорости скакать по этому простору.

***

      Вернувшись домой спустя две недели, Александр, Кейтлин и Натаниэль хотели поскорее сходить в душ и увидеться с Хоуп, по которой так соскучились. Это было очевидно всем. Однако не успел Алекс даже снять носки, как в его дверь тихо постучали. После разрешения войти в комнату проскользнула Вивиан, приветствуя его легким поклоном. Неприятные подозрения зашевелились в груди парня, но он решил не делать поспешных выводов. — Что-то случилось? — Я помню о том, что вы поручили мне, мистер Хэтфорд, и, думаю, есть то, что вы бы хотели узнать без промедления. — Что случилось? — Александр подошел к гувернантке ближе, чувствуя неладное. — Еще в первый свой день Ичиро Морияма вместе с Хоуп, мистером Хэтфордом и мисс Хэтфорд отправился на конюшни, после чего пристрастился к верховой езде. — Хоуп в порядке? — первым делом спросил он. — Разумеется. Дилан всегда был рядом, — Александр удовлетворенно кивнул на это. — Однако, думаю, вам стоит знать, на каком коне мистер Морияма учится. — Он бы не смог даже приблизиться к Буцефалу, не то что прикоснуться к нему и уж тем более оседлать — фыркнул Хэтфорд. — Как мне рассказала ваша младшая сестра, он однажды попытался покормить его, однако, был укушен, — позволила себе улыбку Вивиан, зная, что это маленькая выходка любимца порадует Александра. — Так на каком коне он ездит? — На Бризе. — Бризе? — переспросил Александр, словно не веря своим ушам. — Подожди, ему дали первого коня Кейт? — Как мне сказали, Дилан предложил, и ваш отец одобрил. — Ха, — он провел пятерней по своим волосам. — Кейт будет в ярости. Что-то еще? — Большую часть времени он проводит у себя в комнате, много читает, — она пожала плечами. — Чувствует себя комфортнее, чем в прошлый раз, полагаю, но не то чтобы общителен. Его поведение с прошлого раза не сильно изменилось. Возможно, ушла часть нервозности и напряжения. — Хорошо. Спасибо, что выполнила мою просьбу. Как только он снова соберется на конюшни, скажи мне. — Мне стоит предупредить еще кого-то о чем-то? — Нет. Спасибо, Вивиан. — Конечно, мистер Хэтфорд, — она снова присела в поклоне и уже почти ушла, но остановилась у самой двери. — Не думаю, что имею права это говорить, но… — женщина обернулась. — Я рада видеть, как вы растете и взрослеете. Уверена, ваша мать гордилась бы вами, — Александр замер, а его глаза распахнулись. Несколько секунд он смотрел на ласковую улыбку Вивиан, а потом благодарно кивнул. Слова застряли в его горле вместе с давящим комом.       В дальнейшем план на день не претерпел изменений. Как и сказала гувернантка, Ичиро тихо сидел в своей спальне, тогда как младшие Хэтфорды дружно завалились в игровую комнату к Хоуп и развлекали сестренку, которая безумно по ним соскучилась и носилась от одного к другому. Жертвой ее игр стали отросшие волосы Натаниэля — она сделала ему три мальвинки и запретила снимать — а так же платье Кейтлин, на которое была опрокинута баночка с синей краской, когда все четверо рисовали за детским столиком младшей сестры. Не то чтобы это кого-то волновало.       Вивиан, бесшумно вошедшая в игровую, смогла привлечь внимание лишь двух людей: Алиссии, что сидела в углу комнаты, приглядывая за всеми краем глаза и читая книгу, и Александра. Женщина не сказала ничего. Лишь поймала взгляд наследника Хэтфордов и медленно кивнула. К ее легкому удивлению, разъяснять ничего не пришлось. Александр понял ее по одному жесту, а его зеленые глаза потемнели. Дернув Кейтлин и Ната, он шепнул им что-то на ухо, а потом начал объяснять Хоуп, что им троим уже пора идти, но они обязательно вернутся и еще поиграют с ней. Девочка начала немного капризничать и канючить, но, стоило старшему брату пообещать, что он почитает ей сказку перед сном, как та тут же воспряла духом и заулыбалась, будто ничего и не произошло. — Мы поедем на машине, а не велосипедах, — предупредил Вивиан Александр, говоря едва ли громче шепота, выходя из игровой.       Как и ожидалось, в конюшнях их встретил вечно улыбчивый Дилан, однако его губы дрогнули, стоило ему увидеть угрюмые лица детей. Как и всегда, поприветствовав их, он через плечо крикнул одному из конюхов, чтобы тот седлал Буцефала, прекрасно зная, что с тех пор, как был подарен этот жеребец, на других Александр даже не смотрел. — Мистер Хэтфорд, мисс Хэтфорд, кого мне подготовить для вас? — уточнил он, глядя на мрачных Натаниэля и Кейтлин. — Бриза, — с вызовом ответила девочка. — Я по нему соскучилась. — Оу, — взгляд Дилана метнулся к Александру, что стоял привалившись плечом к одному из стоил, даже не обращая внимание на лошадь над своим плечом, что надеялась получить от него какое-нибудь угощение. — Боюсь, сейчас это невозможно. — Почему? — будто не зная правды, спросила Кейтлин, удивленно вскинув брови. — Бриз сейчас в поле. Ваш отец дал Ичиро Морияме разрешение учиться верховой езде именно на Бризе, посчитав его одним из самых покладистых. — Папа? — девочка вздрогнула всем телом, словно ее ударили, а оба брата перевели на нее обеспокоенный взгляды. Это было плохо. Зная эмоциональность Кейтлин… — Вот как, — она поджала губы, глядя себе под ноги. — Ну раз папа так решил… Приведи нам с Натом Ареса и Марса. — Китти… — Натаниэль шагнул к сестре, а потом перевел обеспокоенный взгляд на Александра.       Арес и Марс были братьями. А назвали их именами двух богов войны далеко не за покладистый характер. Оба были дерзкими, яростными, не особо любили чью-либо еще компанию и по резвости могли бы даже попытаться приблизиться к Буцефалу. — Хочу их, — безаппеляционно заявила девочка, вперив в братьев упрямый взгляд, словно проверяя, рискнут ли те пойти против ее желания. — Хорошо, — решил Алекс, заговорив впервые с момента, как они вышли из дома, оттолкнувшись от стены. — Приведи их. — Я не уверен, что это будет безопасно для… — Мы хотим Ареса и Марса, — перебил конюха Натаниэль. — Раз уж ее любимого Бриза нет, — чуть погодя добавил он.       Дилан поочередно посмотрел на детей, после чего кивнул, подчиняясь. Не то что бы у него был выбор, ведь еще при получении этой должности ему было весьма доходчиво объяснено, что какими бы ни были приказы кого-либо из членов семьи, их нужно выполнять. Вот и сейчас мужчина мог лишь отдать распоряжения своим подчиненным и проследить за тем, чтобы ни один ремень не болтался.       Без лесенки, уже давно привычным движением, все трое вставили левые ноги в стремена, а потом, оттолкнувшись, подтянувшись и перекинув через спины животных правые, они оказались в седлах. Кони требовательно били копытами, радуясь скорой свободе, тогда как Хэтфорды обменялись близнецовыми ухмылками. Зря Стюарт решил дать Морияме именно Бриза…              Стоило конюхам открыть ворота, отделявшие манеж от просторов, а Хэтфордам едва коснуться пятками боков животных, как все три жеребца сорвались с места, взбивая влажную от постоянных дождей землю. Александр несся первым, изредка придерживая Буцефала, чтобы Натаниэль и Кейтлин, что скакали чуть позади по обеим сторонам от него, образуя клин, не отставали так сильно. Холодный ветер кусал щеки и путал волосы, но ни одного из них это не волновало. Они мчались вперед по родным полям, чувствуя каждый перекат могучих мышц под собой, пока не увидели вдалеке двух коней с всадниками. Бриз и… Ария, лошадь, которую обычно брал Натаниэль. Эти двое хорошо ладили между собой именно потому, что нередко отправлялись в прогулки вместе с младшими Хэтфордами на спинах уже много лет.       Укол ревности, что был раньше в груди Александра, обида за сестру, злость на отца, что позволил Морияме ступить даже на конюшни — все это превратилось в настоящий пожар ярости. Натаниэль всегда был так бережен с тем, что принадлежало именно ему, он так любил Арию, всегда принося ей кубики сахара с кухни… В самом начале, одним из первых разов, когда он искренне и звонко рассмеялся, был именно случай на конюшнях, когда ласковая Ария щекотала ладошку тогда еще крохотного Ната своими бархатными губами. Конюшни, Бриз, Ария, конные прогулки, семейные праздники — казалось, Ичиро отбирает у них все это. С почти рычащим: «Вперед, Буцефал!» — Александр начал подгонять своего любимца, и тот был только рад подчиниться, ведя за собой и Марса с Аресом.       На скорости ураганом они едва ли не врезались в Бриза с Ичиро на спине, почти задевая боками, пользуясь тем, что Кристофер с Арией были чуть поодаль, проходя совсем близко. Предсказуемо испугавшийся столь неожиданного нападения, Бриз заржал, отшатываясь, вставая на дыбы и начиная пританцовывать на задних ногах, стараясь избежать столкновения. Ичиро, не ожидавший подобного, вскрикнул, выпустил поводья и, как и любой начинающий, скатился по крупе коня, не удержавшись в седле, сжав бока животного коленями. Рухнув в холодную грязь, он хотел было застонать от боли, в ушибленной руке и бедре, но успел лишь загнанно вздохнуть, откатываясь в сторону, подальше от чьих-то копыт. А Буцефал с Марсом и Аресом даже не думали помогать или упрощать ситуацию. Не чувствуя тугого натяжения поводьев своих наездников, не слыша команды прекратить, они зафыркали, кружа вокруг, как стервятники, своим яростным поведением лишь еще больше пугая как спокойного по природе своей Бриза, так и Ичиро, что был совершенно дезориентирован. Спас Морияму лишь Кристофер, что поспешил соскочить на землю и встать перед конями, не позволяя затоптать человека, что сжался в комок, прикрыв голову руками. — Что вы творите?! — взревел мужчина, грозно глядя на младших Хэтфордов, что наконец взяли своих лошадей под контроль и начали успокаивать их, поглаживая и похлопывая по мускулистым шеям, отводя в сторону. — Ичиро, — конюх присел рядом с парнем, помогая тому подняться, — эй, ты в порядке? На тебя не наступили? — Прости, мы вас не заметили, а потом не успели затормозить, — без тени вины сказал Алекс, ровно садясь в седле, удерживая поводья лишь одной рукой, тогда как вторая была занята тем, что забирала уздцы Марса, с которого уже спрыгивала Кейтлин. — Привет, красавец, — девочка легко поймала Бриза и начала гладить по морде, успокаивая. — Прости, что напугали тебя, — залепетала она, доставая из кармана куртки кусочек яблока и угощая животное. — Мы не хотели. — Он в порядке? — осведомился Нат, что подъехал к Арии и потрепал ее по холке. — Привет, девочка… — Да, все хорошо, — солнечно улыбнулась Кейтлин, отрываясь от Бриза, которого едва ли не обнимала за крупную морду.       Стоя, прижав ушибленную руку к груди, Ичиро неожиданно осознал, что ни один из младших Хэтфордов даже не посмотрел на него. И спрашивал Натаниэль не про его здоровье и состояние, а… про коня. Вот что их интересовало. Ни в порядке ли Ичиро, ни сломал ли он что-то из-за их оплошности, ни повредил ли… Нет. Их интересовали лишь их драгоценные зверюшки. Будто только что они не… Мысли Мориямы замерли, а холод пробежал по позвоночнику. Только что эти трое чуть ни убили его. Если бы ему не повезло, копыта одной из этих тварей могли раскроить ему череп. Вот так просто. А он думал, что то, что он старше и физически сильнее играет роль. Как же. Хэтфорды были иного мнения. — Ты как? — вернул в реальность Морияму Кристофер. — Покажи руку, — потребовал он. — Он просто упал с лошади, — хмыкнул Натаниэль, медленно возвращаясь к ним. — Мы все с них падали. — Но не когда в вас врезалось три крупных коня, что крупнее твоего! — Падения — часть обучения, — хмыкнул Алекс, краем глаза следя за тем, как его сестра легко впрыгивает обратно на спину Марса. И без какой-либо помощи или лесенки, как Ичиро, что явно был выше и сильнее нее. — Разве не так? — Мистер Хэтфорд, это недопустимо! — взвился Кристофер, убедившись в том, что рука Ичиро не сломана. — Недопустимо забирать лошадей моих брата с сестрой без их разрешения, — даже не поведя бровью, вздернул подбородок Александр, вслепую отдавая Кейтлин, что уже вновь была в седле, поводья. — А это лишь маленькое недоразумение, — Хэтфорд перевел взгляд на Морияму, а потом улыбнулся одними губами. — Прости нас, Ичиро. Наша вина. Ты ведь не обижаешься? — Конечно, нет, — процедил Морияма, глядя мальчишке, что так развязно сидел верхом на черном чудовище, в глаза. — Со всеми бывает. — Видишь, Кристофер, — Кейтлин буквально легла в седле, за шею обнимая Марса, что недовольно хлестал хвостом, — все в порядке. Поможешь Ичиро вернуться на конюшни? А то он упал, промок, наверное. — Да, Китти права, — подхватил Натаниэль. — Мы не хотим, чтобы из-за нас ты заболел. — Непременно, — прошипел Ичиро, чувствуя, как руки начинают трястись от злости. — Спасибо за заботу. — Ты же гость папы и тети Мэри, — благосклонно улыбнулся Александр. — Разве может быть иначе? — зеленые глаза Хэтфорд сверкнули, а он сам приосанился. — Хорошо добраться обратно. Давай, Буцефал! — парень пришпорил коня пятками, дважды щелкнув языком, видимо, отдавая команду. — Вперед! — Эй, подожди! — крикнула Кейтлин, что поспешила вставить ноги в стремена и догнать брата, так же щелкая языком и подгоняя Марса. — Увидимся! — на прощание махнул рукой Натаниэль, срываясь с места, оставляя Ичиро, дрожащего не то от холода и грязи, стекающей за шиворотом, не то от злости, позади вместе с Кристофером.       Морияма смотрел, как с поразительной скоростью три силуэта мчатся к горизонту, скрываясь из вида, слышал звонкий смех и вторившее ему ржание трех лошадей. Неужели они правда хотели, чтобы он поверил, что это была случайность? Может, Ичиро и не был опытным наездником, но все же видел, понимал, как расслабленно Хэтфорды чувствуют себя верхом. Они умели ездить. Особенно Александр. Морияма еще помнил, как это беснующееся животное вставало на дыбы тогда в конюшнях. Хэтфорд же… Они сделали это намеренно. Просто потому, что Кейтлин и Натаниэль ездили верхом на Бризе и Арии. Будто это было так важно. Они могли оседлать этих зверюг! Зачем тогда устраивать подобное лишь из-за?.. — В одном они правы — ты можешь заболеть, — обреченно вздохнул Кристофер, щелчками пальцев, подзывая к себе Арию. — Поехали обратно. — Я пройдусь пешком, — выдохнул Ичиро, все еще глядя туда, где вдали бесновались три коня с всадниками на спине. — Ехать больше километра, — попытался вразумить конюх. — Я буду вести Бриза под уздцы. Ты не упадешь. — Я уже упал.