Львица и ее маленький львенок

      Мальчик в защите перехватил мяч и тут же отдал пас Кейтлин в нападении. Девочка тут же сорвалась с места, как и Натаниэль, что всегда был в связке с ней. Они перекидывали мяч друг другу, преодолевая расстояние до ворот, пока наконец не оказались достаточно близко. Натаниэль нырнул к защитнику, что пытался предотвратить бросок Кейтлин, и она, воспользовавшись этим, сделала сильный мах ракеткой. Мяч сорвался с клюшки, понесся к воротам и… лампочки вспыхнули красным. Маленькие трибуны, забитые родителями, взорвались радостными криками и аплодисментами.       Хоуп, сидевшая на коленях у Стюарта, радостно хлопала в ладоши, то и делая показывая пальчиком на брата и сестру, тогда как Алекс просто широко улыбался, позволяя Мэри прижимать себя к ее боку и обнимая в ответ.       Это была очередная школьная игра, и никто из Хэтфордов не собирался ее пропускать, пусть ни Нат, ни Кейт и не просили их приходить. Просто в выходные после того, как было объявлено расписание матчей, Алекс принес его домой и оставил на столе у Стюарта. Большего было и не нужно. Поэтому все семья сейчас была здесь. Чтобы поддержать своих подрастающих нападающих.       Когда сирена прогремела над спортивным залом, Хэтфорды одними из первых двинулись к выходу с поля, чтобы там обнять взмокших от пота, растрепанных, как воробьи, но таких счастливых Натаниэля и Кейтлин. Они наперебой спрашивали, видели ли родители тот или иной трюк, повторяли, как здорово это было, как они рады победе, а Стюарт и Мэри только и могли, что с улыбками слушать их, обнимая. — Идите уже в душ, — фыркнул Алекс, глядя на слипшиеся волосы обоих. — По дороге домой снова все расскажете. — Нам придется ехать на двух машинах, — напомнил Нат. — И? — Ты страшный зануда, ты это знаешь? — с кислой миной поинтересовалась Кейтлин, скрестив руки на груди. — Ага, — старший усмехнулся, глядя на сестру сверху вниз, благодаря росту. — Иди уже в душ, маленькая вонючка. — У меня страшное чувство дежавю, — пробормотала Мэри, глядя на то, как Алекс толкает обоих младших в сторону раздевалки, тогда как Натаниэль и Кейтлин не переставали вертеться вокруг него и хохотать. — И не говори… — кивнул Стюарт. — Видимо, старший брат зануда — это семейное. — Пап, пап, — словно птенец запищала Хоуп на руках отца. — Да, принцесса? — Почему братик зануда? — Он не зануда, — рассмеялся Стюарт, чуть подбрасывая дочь, чтобы поудобнее устроить на руках, — просто Кейтлин назвала его так из-за того, что он говорил ей, что и как делать. — Тогда ты тоже зануда? — наивно хлопая глазками, поинтересовалась она. — Ты тоже говоришь, как делать. — Я не смеюсь, — прошептала Мэри, закрывая свою широкую неконтролируемую улыбку ладонью. — Честно-честно. — Нет, принцесса, — Стюарт тяжело вздохнул и сам еле сдерживая смех, — ни я, ни Алекс не зануды. — Но Кейт так сказала. — Потому что… — Зануда! Зануда! Зануда! — хлопая в ладоши и хихикая, начала дразнить Хоуп. — Папа зануда! — Принцесса, я понимаю, что тебе весело наблюдать за моей реакцией на твои слова, — не теряя ни грамма терпения, заговорил Стюарт, — но мне неприятно слышать, как ты называешь меня занудой. — Почему? — девочка тут же прекратила и обняла отца за шею. — Потому что это не очень приятное слово, которое описывает надоедливого человека, навязывающего свое мнение и не слушающего никого, кроме себя, — объяснил он. — Звучит плохо, — пробормотала Хоуп. — Но я не понимаю. — Я объясню, — Стюарт помахал рукой Алексу, что вернулся из раздевалок, проводив Кейт и Ната. — Зануда — это человек, который говорит тебе, что и как делать. А когда ты говоришь, что хочешь по-другому и объясняешь почему, такой человек не слушает тебя. — Но папа и Алекс не такие! — обиженно воскликнула девочка, кажется, уже позабыв о том, что сама только что дразнила этим словом Стюарта. — Спасибо, принцесса, — Хэтфорд улыбнулся девочке, бегло поцеловав ее в лобик. — Больше не будешь называть меня занудой? — Нет! Папа не зануда! Папа самый лучший! — Что я пропустил? — встрял Алекс, непонимающе глядя то на пыхтящую на руках отца Хоуп, то на явно забавляющуюся Мэри. — Ничего такого, — улыбнулась мисс Хэтфорд, — просто твой папа учит нашу принцессу новым словам. — И Алекс не зануда! Алекс, не слушай Кейт! Ты не зануда! — затараторила малышка, протянув ручки к старшему брату. — Приятно знать, — улыбнулся он, ловя ладошку сестренки. — Спасибо. Кейт и Нат еще минут двадцать будут плескаться и собираться. Может, пойдем на улицу? — Конечно, — кивнул Стюарт, первым направляясь на выход из спортивного зала. — У кого-то из твоих друзей есть братья или сестры в команде по экси? — Да, у Лукаса младший брат играет, — подтвердил Алекс, с благодарным кивком принимая от Мэри куртку. — Вон они! — он указал в сторону женщины, что стояла с подростком лет двенадцати. — Пап, я пойду к нему? — Конечно, только не уходите далеко. — У школы закрытая территория, — скептически выгнув бровь, напомнил мальчик. — Знаю, мы с Мэри тоже учились в этой школе. Как и твой дедушка. И прадедушка. Но это не отменяет моего волнения. Просто не уходите с площади. — Да, пап, — протянул Алекс, запрокинув голову, плетясь в сторону друга. — Он твоя копия, — не сдержавшись, прыснула Мэри, глядя на то, как мальчик тут же ускорился и побежал к другу, первым делом воспитанно здороваясь с матерью Лукаса, а уже потом подпрыгивая к однокласснику. — Ты как-то уже говорила мне это… — задумчиво протянул Хэтфорд. — Так это комплимент или все же издевка? — Папа, а что значит «издедка»? — встряла в разговор Хоуп. — Правильно говорить издевка. Это шутка, которая может быть немного обидной. — Тогда почему мама сказала издевку? — Она определенно окончательно вошла в возраст почемучки, — рассмеялась Мэри, даже не скрывая своего веселья. — Мама, а что такое почемутька? — не дождавшись предыдущего объяснения, резко крутанув головой, спросила Хоуп. — Почемучка — это ты. — Почему? — Ох… — Стюарт уронил голову на крохотное плечо дочери, тихо посмеиваясь. — Теперь дома станет еще громче…       В поместье и правда стало куда более шумно, особенно к ноябрю, когда началась подготовка к Рождественскому приему, часть организации которого Мэри с радостью взяла на себя, так как в здании, которое в дальнейшем превратится в аукционный дом и картинную галерею, сейчас проводился ремонт, и все задачи были делегированы. Она с особым искрящимся энтузиазмом, как в старые добрые времена, занималась всем, составляя списки и продумывая украшения. Список гостей, пошив костюмов для мальчишек и платья для Кейтлин, планирование вечера, заказ всего необходимого… Кто-то мог сказать, что Мэри перетягивала на себя одеяло, но Стюарту было плевать. Он никогда не был хорош в организации мероприятий. Раньше этим всегда занималась Анастáсия, а после ее смерти… все слишком закрутилось. Было не до официальных мероприятий торжеств. Стюарт хотел как можно больше времени проводить с семьей. Но теперь… как он и сказал Мартино, Хэтфордам пора было вновь показать себя миру. Так, как умели только они. С благородством.       Иногда, глядя на то, как Мэри в задумчивости ходит по дому, делая пометки и мелкие зарисовки на бумаге, Стюарт не мог не подумать, как бы все было, если бы Анастáсия пережила те роды. Глупые мысли о несбыточном и невозможном будущем. Хоуп было уже три с половиной года, Александр превращался из мальчика в юношу, Кейтлин с каждым днем все больше и больше показывала свой характер, взрослела, превращаясь из крохи в девочку, к ним присоединились Натаниэль и Мэри… Стюарт бы так хотел, чтобы Анастáсия все это увидела, чтобы смогла хотя бы посмотреть, какими красивыми растут их девочки, каким сильным стал Александр, какой замечательный у них племянник. Наверное, она с улыбкой наблюдала бы за тем, как старшие учатся танцевать, а Хоуп рядышком кружится со своим плюшевым зайчонком, смеясь. Все эти мысли были той сладкой горечью, что больше не разрывала сердце в клочья, но все же пускала по нему ток.       Отдав Вивиан список необходимых декораций с номерами компаний, в которые нужно позвонить, чтобы заказать все необходимое, Мэри двинулась было в сторону своей спальни, чтобы переодеться и поехать в город, но ее остановила Алиссия, протянувшая подозрительно знакомую черную коробку, перевязанную атласной лентой. На темной крышке была выведена завивающаяся золотая буква «L» клана Ломбарди на щите, над которым зависла императорская корона. Не хватало только белых каллов. К сожалению. Мэри была достаточно честна с собой, чтобы признать, что была бы рада увидеть и их. Войдя спальню, она поставила коробку на комод и без промедлений потянула за кончик банта. Каково было ее удивление, когда первое что она увидела, сняв крышку, стали цветы. Белые каллы. И не три одиноких бутона на длинных стеблях, а… десятки. И все они мерцали и переливались в свете лампочек, благодаря эпоксидной смоле, что уже сковала природу в оковы безвременья.       Памятуя о том, что и прошлый подарок был «многослойным», Мэри начала осторожно доставать цветы, боясь ненароком их разбить, и не прогадала. Внутри она увидела еще одну коробочку — тонкую и вытянутую — что накрывала какие-то бумаги. Даже если бы захотела, Хэтфорд не смогла бы добраться до документов, не перебрав все остальное. Покачав головой, Мэри взяла в руки следующий подарок, которым оказалось изящное бриллиантовое колье. Не было ни крупных камней, не тяжелого металла. Как и с теми заколками, казалось, что на черный бархат просто рассыпали чистые искры света, сложившиеся в замысловатый узор. В чем Ломбарди нельзя было отказать — так это во вкусе.       На самом же дне лежали не просто документы, а отчет от людей Мартино, в котором в мельчайших подробностях описывалось, в каком состоянии Филипп прибыл в Неаполь, в какой конкретно контейнер его завели и где именно тот располагался на судне, а также все мелочи, подготовленные для его «побега» к старому хозяину.       Усмехнувшись, Мэри покачала головой, откладывая бумаги в сторону и глядя на дно пустой черной коробки. Сейчас в Лондоне было одиннадцать утра, поэтому звонить Мартино, у которого в Индианаполисе часы едва показали шесть, было сродни жестокости, однако… Он первый нарушил ее просьбу об отсутствии подарков. — Ты позвонила мне, чтобы поблагодарить за такой подробный отчет, я прав? — сняв трубку буквально через несколько секунд, словно ждал ее звонка, спросил Ломбарди. — Не угадал, — не скрывая улыбку в голосе, покачала головой Мэри. — Что это, Мартино? — Я разве не должен был отправить отчет? — удивился мужчина, а где-то на фоне закричали чайки. — Не прикидывайся дураком. Я же просила. — Ты говорила не делать тебе беспочвенные подарки, — уточнил Мартино. — Это не беспочвенный подарок, а сопутствующие мелочи, которые должны были поднять тебе настроение. Знаешь, как бискотти на блюдечке кофе. — Это теперь так называется? — она была готова рассмеяться. — Я слышу улыбку в твоем голосе, значит, своей цели я добился, — беспечно отозвался Ломбарди. — Как ты узнал про каллы? — смирившись со своей судьбой, спросила Мэри, присаживаясь на край кровати и глядя на поблескивавшие цветы на комоде. — Сама же говорила, что мужчины страшные сплетники, — весело фыркнув, Мартино повернулся в кресле, устремляя взгляд на порт. — И я не такой дурак, каким хочу казаться, чтобы не провести параллель. Пусть и эти цветы тебя радуют. — И, полагаю, мой отказ принят не будет? — Нет, ты не права. Я услышал тебя. Просто нашел лазейку. Как я уже сказал раньше, это не подарок, а мелочь, которой я хотел поднять тебе настроение. Не больше. — Не больше, — хмыкнула Мэри, пробуя слова на вкус. — И колье тоже? — Эта безделушка мне приглянулась, а в моем окружении, кроме тебя, не нашлось ни одной женщине, кому бы она подошла, — самым невинным голосом отозвался Мартино. — Вообще, я ждал твой звонок ближе к вечеру. — Я не буду извиняться за то, что разбудила тебя. — Ты и не будила. У меня давно уже день. — Ты вернулся в Неаполь, — тут же поняла Мэри, откидываясь на кровать и глядя в потолок. — С возвращением. — Спасибо, — улыбнулся Мартино, подкидывая в воздух кусочек хлеба и наблюдая за тем, как чайки с радостью ловят его прямо в воздухе. — Не пригласишь на ваш рождественский прием? — Ты же и без него явишься. — Ну что ты из меня какого-то варвара делаешь, — поморщился он. — Я воспитанный мужчина. — Получишь приглашение с датой и временем, как и все остальные, — фыркнула Мэри. — И не присылай мне больше ничего, что, по твоему мнению, поднимет мне настроение. — Черт, что же тогда делать с головой Натана?.. — С чем?! — Мэри резко села кровати, хватая ртом воздух. — Это того стоило! — расхохотался Ломбарди на том конце звонка. — Не будь так строга. Я лишь жалкий мужчина, что хочет услышать твою улыбку. Заметь, даже не увидеть. Увидимся на Рождество, мисс Хэтфорд, — послышались долгие гудки. — Он сейчас сбросил трубку? — опешила она, глядя на собственный телефон. — Боже, за что мне это… — ненадолго Мэри прикрыла глаза, восстанавливая дыхание, а потом снова посмотрела на комод, на котором лежали цветы в смоле. — Ну что за мужчина?..       Какое-то время она еще смотрела в пустоту перед собой, после чего тряхнула головой и, встав на ноги, начала собирать каллы обратно в подарочную коробку, чтобы все-таки поехать в город и заодно отвезти букет на законное место. Сейчас она не хотела думать об этом. У нее было слишком много дел, чтобы еще и забивать голову причудами Мартино. Во всяком случае, не сейчас. Предстоящий рождественский прием, помощь детям в подготовке к приему и ремонт в здании в центре были куда важнее.

***

      Подъехав к вилле, Мартино заглушил двигатель и вышел из феррари 250 GT California Spyder, чувствуя, как все еще теплое солнце согревает его изнутри. За это он любил свою страну, поэтому был рад, чтобы его родители и дети жили неподалеку от Палермо. Круглый год здесь было тепло, природа никогда не увядала, а виды поражали своей красотой. Настоящий райский уголок на острове в Средиземном море, где даже летом было приятно жить. Послышались детские крики, а потом из-за угла дома выбежали Джулиано, Джузеппе и старавшаяся угнаться за ними Лети. Все трое замерли, завидев мужчину, словно тот был чужаком, а потом радостно замахали руками и двинулись навстречу. Слегка прохладный прием отдался уколом боли в груди, но Мартино не позволил себе на этом сосредоточиться. Он не имел права требовать чего-то большего, а того, что все трое были живы, здоровы и счастливы, Ломбарди хватало. — Привет, пап, — первым поздоровался Джулиано, смахивая со лба набежавшие капельки пота. — Какими судьбами? — Мне теперь и просто так приехать нельзя? — поинтересовался Мартино, присев на теплый капот машины. — Где бабушка с дедушкой? — В беседке во дворе, — отозвался Джузеппе. — Так что стряслось? — Тише, я с миром, — вскинул руки мужчина, направляясь в сторону дома, чтобы пройти его насквозь и потом выйти к бассейну, саду и той самой беседке, увитой плющом. — Не сильно треплете бабушке с дедушкой нервы? — Поздновато для воспитания, не находишь? — хмыкнул Джузеппе, идя по правую руку от отца. — Эй, — шикнул Джулиано, ткнув брата локтем под ребра. — Ты прав, — как можно более безмятежно признал Мартино, уже представляя, как тяжело родителям будет с этими сорванцами через несколько лет, когда им будет шестнадцать, а не тринадцать, — но я уже объяснял вам, почему принял именно такое решение. Отец из меня вышел бы паршивым. — Ты даже не попытался, — не обращая внимание на недовольство Джулиано, продолжил разговор Джузеппе. — Да, — все так же не отпираясь, продолжил соглашаться Ломбарди, — как ваш отец, я решил дать вам гарантированно счастливое, а главное, безопасное детство с бабушкой и дедушкой, вместо того, чтобы надеяться на мизерную вероятность того, что я стану хорошим папой для вас. — Ты хороший папа, — попытался Джулиано. — Вовсе нет, — грустно рассмеялся Мартино, растрепав и без того взъерошенные темно-каштановые волосы сына. — У вас хотя бы есть папа, — хмыкнула молчавшая до этого Лети, окинув мальчишек презрительным взглядом. — У меня вообще родителей убили.       Ломбарди удивленно посмотрел на невозмутимую девочку, чувствуя, как холодок бежит по позвоночнику. Да уж, эта звонко смеющаяся малышка и правда имела и другую, куда более темную сторону. Хотя… в конце концов, она все равно была Ломбарди, пусть и не прямой внучкой деда Мартино.       Из-за слов Летиции двойняшки переглянулись и притихли, и между ними четырьмя повисла неловкая тишина. Этот сложный разговор между Мартино и мальчишками состоялся два года назад, когда им было одиннадцать. Самыми простыми и понятными словами, после того, как двойняшки спросили, почему он опять так быстро уезжает, Ломбарди постарался объяснить причины своих действий и поступков, однако, вероятно, он выбрал не то время. Ему определенно стоило подождать. Потому что вместо разговора получилась ссора. Они ушли с криками и хлопнув дверью, а сам Мартино тогда еле нашел в себе силы, чтобы сдержаться и не пойти следом. Джулиано после того разговора вскоре остыл, но вот Джузеппе всегда был более конфликтным. Он злился до сих пор, а мужчина не собирался пытаться переубедить его. Парень имел полное право на него злиться. — Вот вы куда делись, — улыбнулась Виктория, завидев детей, что шли вместе с Мартино к беседке. — И только посмотрите, кого нелегкая принесла. — Я тоже рад тебя видеть, мам, — усмехнулся Мартино, первым делом обнимая мать и целуя ее в щеку. — Ты прекрасно выглядишь. — Кажется, это моя фраза, а не твоя, сынок. — И тебе привет, пап, — рассмеялся Ломбарди поворачиваясь к отцу.       За последние несколько лет Густаво начал все же сдаваться перед беспощадным временем. Его черная грива окрасилась в седину, оливковую кожу живого лица испещрили морщины, особенно вокруг еще не потерявших блеск, жизнь и доброту карих глаз. С горечью Мартино осознал, что его отец начинает стареть и терять прежнюю силу. Кажется, даже его плечи стали чуть уже, но объятия оставались все такими же крепкими, как и прежде. Иногда, глядя на своих миролюбивых родителей, что вели такой размеренный образ жизни здесь, в Сицилии, мужчина задавался вопросом, как он родился у них, но потом сразу вспоминался дед, и любые вопросы отпадали. Моментами он жалел, что не взял от них больше. Может, тогда ему было бы проще понять собственных сыновей и племянницу. — У тебя все хорошо? — спросил Густаво, беря лицо сына в руки и вглядываясь в глаза. — Выглядишь бледным. — Я несколько месяцев провел в дыре под названием Соединенные Штаты Америки, — вывернувшись из хватки отца и упав в одно из плетеных кресел, усмехнулся Ломбарди. — Странно, что еще не посерел с концами. — Надолго к нам? — поинтересовалась Виктория, наливая сыну лимонад из графина. — Нет, — признался тот, с благодарным кивком принимая холодный стакан. — Может, на пару дней. Хэтфорды устраивают рождественский прием, а на китайский Новый Год пришло приглашение от Вейдуна, так что нужно разобраться с делами, чтобы с конца декабря и по середину февраля быть мобильным. — О, кажется мне, зима обещает быть веселой, — хохотнул Густаво. — Как там английские котята? — Они львы, — закатил глаза Мартино. — Знаю, ты никогда не хотел быть частью этого мира, но так неуважительно отзываться о Хэтфордах… — Ты называешь Мориям вонючими крысами и ублюдками, — напомнила Лети, отпивая лимонада из своего стакана. — Летиция Ломбарди! — тут же возмутилась Виктория. — Следи за языком. Сеньорите не пристало так выражаться. — Мартино всегда так говорит, — пожала плечами девочка, явно ничуть не впечатленная нотациями. — Хэтфорды в порядке, — решив поскорее прекратить перебранку, снова взял слово Мартино. — То, что они устраивают этот прием, уже о многом говорит. Они снова выходят в свет, да еще и с детьми. — Так вот оно что, — вздохнул Густаво, откидываясь в своем кресле. — Ты поэтому приехал. — Пап, не начинай… — Я и не начинай. Просто говорю то же, что и всегда. — Мальчики, не ссорьтесь, — остановила их Виктория, заметив то, как навострили слух дети. — Будете решать свои разногласия в другом месте. Мартино, дорогой, ты хочешь что-то предложить? — Да, — он перевел взгляд на детей, что были только рады погреть уши и послушать взрослые разговоры. — Не хотите поехать со мной в маленькое приключение? Мои друзья в Англии, Хэтфорды, на Рождество устраивают праздник. Нас пригласили. — Те самые Хэтфорды? — тут же загорелся Джулиано. — Которые управляют частью Европы и Англией? — Те самые, — подтвердил Мартино. — Это не обязательно, но думаю, вам будет интересно познакомиться с их детьми. Они примерно вашего возраста. — У них есть дети? — все же показал свою заинтересованность Джузеппе. — Да. Четверо. Старшему мальчику, Александру, в сентябре исполнилось одиннадцать. Старшей девочке, Кейтлин, в начале декабря будет девять. Натаниэлю пока восемь, но в начале следующего года тоже исполнится девять. — Ты сказал их четверо, — подозрительно прищурившись, напомнил Джулиано. — Да, у Стюарта есть еще младшая дочь, Хоуп, но она еще совсем маленькая, так что, думаю, если она и появится, то ненадолго. Так что? — А вы поедете с нами? — спросила Лети, повернувшись к Густаво и Виктории. — Нет, — покачал головой пожилой мужчина, положив свою шершавую ладонь внучке на макушку. — Мы с бабушкой не ходим на такие мероприятия. — Почему? — Потому что… — Густаво поднял тяжелый взгляд на сына, от чего улыбка Мартино чуть дрогнула, — мы с бабушкой выбрали другую жизнь. — А что мы там будем делать? — поинтересовался Джулиано. — Это же, вроде, праздник для взрослых, нет?       Джузеппе тут же поддержал брата, Лети начала сыпать вопросами, и, отвлекшись на их расспросы, Мартино сделал все возможное, чтобы проигнорировать тяжелый взгляд Густаво и слегка печальный вид матери. Этот их с отцом конфликт начался слишком давно, еще до рождения мальчишек. Тогда они кое-как, не без помощи Виктории, смогли прийти к мирному решению, но вопрос вставал ребром при каждой встрече. Как сегодня Мартино помнил ту их ссору, когда летали стаканы, а стены дрожали от криков. Они были слишком разными, но при этом оба до невозможности темпераментными. Горячая итальянская кровь вскипала в их жилах, а золотая середина или разумное решение не находилось. И, вероятно, никогда не найдется. Они слишком по-разному видели будущее Мартино, тогда как он сам, тогда еще почти мальчишка, не собирался уступать.       Вопросы у младших иссякли только через полтора часа рассказов про Англию и Хэтфордов. К тому времени было уже пора начинать готовить ужин, так что Виктория благоразумно забрала детей с собой, тогда как Мартино, не собираясь выслушивать все, что на него хочет вывалить отец, пошел прочь. Этот разговор так или иначе кончится криками, а двойняшкам и Летиции ни к чему было это слышать. Он все шел и шел, пока не оказался на краю сада - смотровой, откуда открывался прекрасный вид на Палермо и море, благодаря тому, что вилла находилась на горе. Сегодня было не очень ветрено, так что белые барашки волн были не такими частыми, но у скал была вечная пена. — Говори, — вздохнул Мартино, оперевшись руками об ограждение. — Знаю, тебе есть что сказать. — А разве мое мнение для тебя важно? — усмехнулся Густаво. — Пап, мы обсуждали это уже сотни раз с того момента, как мне исполнилось шестнадцать. — И ты никогда меня не слушал! — всплеснул руками мужчина. — Я сделал все, чтобы уйти как можно дальше от этой проклятой семьи, пропитанной кровью. Я хотел дать тебе счастливую жизнь без этого насилия и злобы. А что сделал ты?! — Я не ты! — рявкнул Мартино, резко оборачиваясь. — Не приписывай мне свои желания. — Тогда не приписывай мальчишкам и Лети свои! Зачем тащишь их с собой к этим английским змеям?! — Ты, кажется, кое-что забыл, — зашипел мужчина, медленно подходя к отцу. — Они были рождены, чтобы стать наследниками. Они не я, что был результатом вашей с мамой, — он злобно усмехнулся, — любви. Их зачали, чтобы стать следующим поколением. — Бесполезно, — устало вздохнул Густаво. — Все равно не услышишь. — Как и ты меня. — Мы никогда не сможем понять друг друга? — спросил мужчина, заглянув в лицо сыну, словно стараясь что-то понять. — Нет, не думаю, — честно ответил Мартино. — Может быть, нам не хватает желания. — Нет, просто мы слеплены из разного теста, — вздохнул старший Ломбарди, как и сын ранее, опираясь на перила. — Мы с твоим дедом тоже никогда друг друга не понимали… Можешь пообещать мне кое-что? — Будь конкретнее. — Если Джулиано, Джузеппе или Летиция захотят уйти… отпусти их, Мартино. Прошу тебя, — ослабевающая рука Густаво легла на ладонь сына, но тот не спешил отвечать. — Я могу дать тебе слово, что Лети будет вольна делать все, что захочет, — сказал Мартино наконец. — Но не Джулиано и Джузеппе. — Один из них когда-то займет мое место. Мы знали это еще до их рождения. — И как выбирать будешь? — криво усмехнулся мужчина. — Монетку кинешь? — У меня еще есть время. — Оно пролетит незаметно. Никогда не думал, что скажу это, но… лучше забери мальчишек к себе и как можно раньше, — посоветовал Густаво, похлопав Мартино по тыльной стороне ладони. — Тут они как в теплице. Это и хорошо, и плохо. Но если ты собираешься продолжать в том же духе… Тогда им не будет места в этом райском уголке, Мартино. Если хочешь, чтобы твои сыновья выросли такими же, как ты, значит они должны расти в Неаполе. — Но ты, конечно, не поедешь, — вздохнул младший Ломбарди, закусив нижнюю губу и стиснув кулаки. — Не поеду. Неаполь мне чужой. — И я тоже? — Густаво не ответил. Лишь стоял и смотрел на разбивающиеся о скалы волны. — Правда? — Я люблю тебя, как отец всегда будет любить свое дитя. — Ясно… Спасибо за честность. Я прислушаюсь к твоим словам.

***

      Особняк Хэтфордов утопал в огнях, лентах и украшениях, преобразившись, как любая рождественская ель в праздник. Тут и там сновали незнакомые люди, наводя последние штрихи, тенями передвигались скучные мужчины в костюмах, что должны были следить за безопасностью, голоса не затихали ни на секунду… Александр стоял в неприметном углу зала, наблюдая за всем этим со стороны. Смутно он помнил последний прием, организованный мамой. Тогда тоже было Рождество, ее живот уже был весьма заметен, но при этом она энергично ходила по всему дому, отдавая указания, чтобы подготовить все к празднику. В тот вечер мальчик появился на мероприятии лишь ненадолго, а потом мама отправила его спать, чтобы он не нарушал режим, и даже сама уложила в кровать. Теперь всем занималась тетя Мэри. Против собственной воли Алекс чувствовал горечь обиды, хоть головой и понимал, что все именно так, как должно быть. Его мамы нет уже несколько лет, однако… В отличие Кейтлин, что отпустила легче, вероятно, из-за возраста, Хоуп, что видела Анастáсию лишь на фотографиях… Алекс помнил. Ее нежную улыбку, ласковые руки, тепло, запах и длинные волнистые карамельные волосы, которые он неумело заплетал в косы, когда Кейтлин хотела сделать прическу маме и призывала его помочь.       Весь этот прием, подготовка, украшения почему-то всколыхнули в его голове старые воспоминания и вызвали далеко не самые приятные чувства. Как когда Мэри впервые села за фортепьяно. Словно она занимает чужое место, словно старается заставить забыть, хоть никогда и не делала ничего подобного. В другой ситуации, раньше, Александр пошел бы к отцу или самой тете Мэри, но сейчас… он лишь смотрел на то, как преображаются комнаты вокруг, готовя себя к долгому вечеру, словно наслаждаясь теми терзаниями внутри груди, что причинял сам себе. Мальчик ненавидел себя за то, что чувствовал к тете Мэри, которая открыла для него свое сердце и была рядом. Он полюбил ее всей душой, но иногда… иногда он не мог не ненавидеть это. Не ее саму. А как все сложилось. Ведь Мэри не пыталась украсть место его матери, не требовала называть «мамой», с Хоуп это вышло случайно, но… он просто ничего не мог с собой поделать, как бы ни старался. И сейчас, в канун Рождества, глядя на все эти шарики, ленточки и огоньки, он не восхищался красотой, а тосковал. Словно мама только умерла этой весной. Если раньше он думал, что от раны на сердце остался только белесый шрам, теперь мальчик понимал, что болеть будет всегда. Все, что он мог — почаще смотреть фотографии и бережно хранить их, чтобы не забывать родное лицо.       Отлипнув от стены, Александр заставил себя двигаться. Было уже пять, а гости, как сказали папа и тетя Мэри, начнут прибывать к семи. Нужно было сходить в душ и привести себя в порядок, а потом попросить Уильяма или отца завязать ему галстук-бабочку, что у него все еще не получалось, сколько бы он ни старался.       Оставив последние штрихи приготовлений на Вивиан, Мэри позволила себе закрыть дверь спальни и уделить время только себе. Давно сшитое платье было разложено на кровати, украшения выставлены на туалетном столике, волосы уже уложены не без помощи Джулии, макияж нанесен, но женщина так и продолжала сидеть напротив зеркала, глядя на свое отражение. Когда она последний раз собиралась на рождественский прием Хэтфордов, то была куда моложе. Сейчас, видя собственное отражение, Мэри неожиданно резко осознала, как сильно изменилась. У нее все не было времени взглянуть на себя, но теперь… Она с трудом узнавала себя. И не знала, было ли это связано с внешностью или взглядом. Он стал холодным, резким и внимательным.       Прикрыв глаза, Хэтфорд опустила голову на скрещенные руки. Слишком много неспокойных мыслей не давали ей подготовится, а сомнения успокоиться. Мориямы не были приглашены. Ни Кенго с Ичиро, ни Натан не посмеют сюда заявиться, а остальные семьи… они не могли испугать ее. Резко встав, Мэри отвернулась от зеркала, решительно идя к белоснежному платью на своей кровати. У нее были задачи и цели, которые не собирались ждать, когда она разберется с собственными противоречиями. Об этом она сможет позаботиться в следующие полтора месяца.       Стюарт помог сыну завязать галстук-бабочку, стоя за его спиной перед зеркалом, вновь показывая каждый шаг. Обычно Алекс старался повторить или развязывал и пробовал сам, но не в этот раз. Мальчик стоял и смотрел на свое отражение. Они оба были одеты в классические черные костюмы, а внешнее сходство было до нельзя выраженным. — Что-то случилось? — спросил Стюарт, заглядывая сыну в глаза через отражение. — Нет, — Алекс потупил взгляд, а потом выдавил из себя улыбку, поднимая голову, — просто задумался. — Уверен? — Хэтфорд обошел сына, обеспокоенно вглядываясь и стараясь найти ответы. — Что бы ни произошло, ты можешь со мной поговорить. — Все хорошо, — неправдоподобно заверил его мальчик. — Я просто думал, как все пройдет. Тебе не о чем переживать. — Ладно… Просто я хочу, чтобы ты помнил, что я здесь для тебя, — Стюарт чуть поправил волосы сына. — Тогда пойдем проверим твоих сестер и брата?

***

— Мистер Хэтфорд, у нас все готово, — оповестил Уильям, встречая семью Хэтфордов, что в полном составе спускалась по лестнице со второго жилого этажа. — Мисс Хэтфорд, Кейтлин, вы прекрасно выглядите. — Спасибо, Уилл, — сдержано улыбнулась Мэри. — Амелия с детьми скоро приедут? — уточнил Стюарт, поправляя запонки в виде львов на своих манжетах. — Да, уже в пути. — А кто это? — влезла в разговор Кейтлин. — Это моя жена, — приглушенно рассмеялся Веллингтон. — У тебя есть жена и дети?! — едва ли не взвизгнула девочка, в ужасе глядя на Уильяма. — Да, давно, — стараясь успокоиться, ответил мужчина. — У меня есть сын, Артур, которому сейчас тринадцать, и дочь Давина, которой недавно исполнилось десять. — Дай им время это переварить, — весело бросил Стюарт, глядя на то, как шок растекается по лицам всех детей. — Как думаешь, Амелия будет отчитывать меня? — спросил он, отходя с Уильямом в сторону от семьи. — Нет, все недовольство касательно трудоголизма достаются только мне одному, — с яркой улыбкой ответил Веллингтон. — Наши люди доложили, что Ломбарди и Лю уже выехали и направляются сюда, — вернулся к рабочим вопросам мужчина. — Так же Дэвид Кэмерон, Марк Такер, Пол Мандука и другие уже в пути, однако Бернар Кушнер так и не ответил на приглашение и не появился на территории Великобритании. — Вот как, — криво усмехнулся Стюарт, глядя на золотой узор вышивки в виде льва с короной над головой, что украшал пиджак Веллингтона. — Вероятно, министр и семья Моро не смогли оставить свои семьи в Рождество, — задумчиво протянул мужчина, а потом уверенно кивнул. — Не будем думать об этом сейчас. Для всех - у них неотложные дела во Франции, связанные с внутренней политикой. У нас же прекрасный праздник. Так насладимся моментом. Просто отправим им завтра запоздалый подарок. — Как скажете, сэр, — сыто улыбнувшись, чуть склонил голову Уильям. — Отправить стандартный набор или?.. — Нет, что ты? — наигранно возмутился Хэфторд. — Как я могу отправить нашим французским друзьям банальную заготовку? Я соберу их подарки сам и даже открытку подпишу. — Мисс Хэтфорд?.. — Не стоит, — Стюарт обернулся, глядя на то, как сестра поправляет розовое велюровое платье Кейтлин и отвлекается на кружащую вокруг Хоуп. — У нее и так много забот. В конце концов, глава этой семьи я. Не пристало переваливать свою головную боль на семью. — Если она спросит? — Скажи, что ситуация под контролем, и я уже обо всем позаботился, — отчеканил Стюарт. — Кто подменяет тебя сегодня? — Я всегда на работе. Но глава безопасности сегодня старший О’Мелли. Его младший брат был тогда со мной в музее. — Пусть я и глава, я знаю всех членов семей, находящихся в моем подчинении. Но, спасибо, что напомнил. — Простите, — уголки губ Уильяма чуть дернулись вверх. — Все заметят, что Мориям не будет. — Конечно, заметят, — хохотнул Хэтфорд. — Поэтому тогда в сентябре мы и не сдерживали слухи о том, что Мэри пришла с Ичиро в офис. Чтобы все точно заметили, а самые любопытные и неопытные спросили. Дворец? — Больше не донимает, — подтвердил Веллингтон. — Но прислала рождественский подарок. — Порази меня. — Борис Джонсон, мэр Лондона, может быть в числе пришедших. — Вот же ж… — Стюарт поджал губы, сдерживая ругательство. — Обязательно приглашение для короны. Неужели ей так не понравился мой тон в нашу последнюю встречу? — Отправить Ее Величеству ответный подарок? — Отправь ей скакуна с окрасом, напоминающим корги. Зачем портить и себе и ей настроение. Будем считать это легким дружеским подтруниванием. В конце концов, нам и правда стоит поладить с мэром. А учитывая его амбиции… может, кем еще станет.

***

— Вау! — восторженно выдохнула Летиция, глядя на сияющее огнями здание поместья Хэтфордов. — Похоже на дворец. — По сути это он и есть, — пожал плечами Джузеппе. — Я думал, будет меньше людей, — заметил он, глядя на десятки машин, что ровным рядом выстроились вдоль одной из стен поместья. — Думаю, это даже не половина, — позволил себе ухмылку Мартино. — Все готовы?       Нестройным хором дети угукнули, и Ломбарди двинулись к главному входу. Как и ожидалось, все поместье сверкало праздничными украшениями, в воздухе висел запах пряностей, елей, и можно было различить нотки вина, вероятно, доносившиеся с кухни из-за приготовления глинтвейна. А может, это было сделано нарочно. Внутри, несмотря на все прибывающих гостей, уже стоял гул голосов и играла размеренная симфоническая музыка. Настоящий бал. Отдав верхнюю одежду и проследив, чтобы дети поспевали за ним, Мартино вслед за провожающим двинулся к главному залу. Помещение блистало, но при этом не было перегружено. Вероятно, помогали высокие потолки и искусственный свет за окнами.       Женщины в вечерних платьях и семейных драгоценностях, мужчины в строгих смокингах и… кучка детей, что занимались чем-то своим, в отдалении, у самой рождественской ели, чья звезда доставала до самых люстр. Только вот если младшие Ломбарди, стараясь не крутить головами, рассматривали все вокруг, то сам Мартино смотрел лишь в одну сторону, где стояли старшие Хэтфорды вместе с четой Веллингтонов. Пока другие дамы надевали дорогие платья, переливавшиеся в свете гирлянд, и опускали головы под тяжестью драгоценных камней, Мэри не изменяла себе. Ничего вычурного. Белое платье подчеркивало ее стройную фигуру, становясь свободнее ниже бедер, а косой вырез от левого плеча под руку правой открывал острые ключицы, однако, как и положено этикету, плечи были прикрыты, благодаря накидке, что по подчеркнутым формой плечам напоминала мужской пиджак, однако на деле была шлейфом. Ее не отягощали ни тяжелые серьги, ни какое-либо колье, что могло походить на золотые кандалы. Лишь заколки, напоминавшие звезды или снежинки, поддерживали пшеничные волосы, убранные в строгий, но при этом объемный, низкий пучок. Стюарт так же, несмотря на статус, из аксессуаров выбрал лишь небольшие запонки, которые сверкнули в момент, когда он пожимал подошедшему поздороваться мужчине. Ничего лишнего. Их сдержанность, благородство и осанка были лучшим украшением. — Пойдем поприветствуем хозяев, а потом познакомимся и с остальными детьми здесь. — Мы не настолько маленькие, чтобы нас нужно было представлять, — фыркнул Джузеппе, следуя за отцом к старшим Хэтфордам. — Он имел ввиду, что мы справимся сами, — бросив на брата неодобрительный взгляд, сказал Джулиано. — Ты же здесь не только для того, чтобы пожать пару рук и выпить бокал шампанского. — Уж эту кислятину я точно пить не буду. Кстати, если замечу что-то крепче сока в ваших руках… — Мартино строго посмотрел на мальчишек. — По сути, вино — это тоже виноградный сок, — пробормотала Летиция, глядя куда-то в сторону. — Видимо, ваша поездка в Тоскану прошла весьма познавательно, — усмехнулся Мартино, качая головой. — Я прошу вас этого не делать, иначе нам всем достанется от бабушки.       На этот аргумент все трое детей тут же кивнули, посчитав его весьма приемлемым. В конце концов, Виктория Ломбарди, пусть и была прекрасной женщиной, в гневе не уступала настоящей мегере. Рисковать не хотел никто.       Хэтфорды заметили Мартино, когда тот уже преодолел две трети пути. Веллингтоны, проследив за взглядами брата и сестры, тут же перетянули разговор с какой-то супружеской парой на себя, тем самым позволяя Стюарту и Мэри уделить внимание Ломбарди. Краем глаза Мартино заметил, как напряглись плечи двойняшек и как Лети, не привыкшая к столь повышенному к своей персоне вниманию, начала прятаться за спинами братьев. Это, вероятно, должно быть милым, однако в голове мужчины эхом прогремели слова отца: «Зачем тащишь их с собой к этим английским змеям?!». Мужчина прекрасно понимал причины всех своих действий и, несмотря на вспыльчивость, всегда старался думать головой, но иногда… были моменты слабости, когда он ощущал вину перед этими тремя детьми, которые не выбирали рождаться и оказываться под его опекой. — Стюарт, — запретив себе углубляться в чувства, Мартино пожал крепкую ладонь британца, — я рад, что оказался в списке гостей. — Как мы могли не позвать наших старых друзей Ломбарди? — показательно широко улыбнулся Хэтфорд, прекрасно зная, сколько глаз сейчас за ними наблюдают. — Мэри, — карие глаза нашли серо-голубые неподалеку, — ты еще красивее, чем обычно. — Как всегда льстишь, — хмыкнула она, удерживая на лице вежливую маску. — Ох уж эти правила, — на мандаринском вздохнула Мэри, но все же подала руку, позволяя мужчине поцеловать тыльную сторону ладони. — Мы рады, что в этот раз ты появился в свете без лишних украшений, — вставил себе насмешку Стюарт. — Раньше, увы, у меня не было возможности представить вам моих сыновей и племянницу, — пропустив колкость мимо ушей, продолжил вежливую беседу Ломбарди. — Это мои сыновья Джулиано, — мальчик, как его и учили бабушка с дедушкой, ненадолго склонил голову в уважении, — и Джузеппе, — второй скосил глаза на брата, но, в отличии от него, лишь горделиво приподнял подбородок. — И, конечно, моя племянница Летиция, — девочка заставила себя выйти из-за спин братьев, чуть шурша своим синим платьем с достаточно пышной юбкой, подчеркивавший цвет ее голубых глаз и черные, цвета вороного крыла, волосы. — Джулиано, Джузеппе, Летиция, это Стюарт Хэтфорд, глава семьи, и его сестра Мэри Хэтфорд. — Мы очень рады личной встрече, — понимая, что брат не снизойдет до вежливого разговора, взял слово Джулиано, мысленно отмечая, что в отличие от Мартино, у него слышится весьма выраженный итальянский акцент, когда он говорит на английском. — Спасибо, что пригласили не только отца, но и нас. — Ломбарди давние и верные друзья нашей семьи, — улыбнувшись уже куда искреннее, заговорила Мэри на итальянском, заставив всех троих детей вскинуть головы. — Мы всегда рады членам вашей семьи в нашем доме. Вы желанные гости. Не стесняйте себя ничем. Если вам что-то понадобится, обязательно говорите об этом как работникам, так и лично нам. Мы хотим, чтобы вы, как и все другие молодые гости сегодняшнего вечера, помнили, что это взрослые собрались здесь по работе, а вы можете просто повеселиться со сверстниками. — Спасибо, — намеренно на английском ответил Джулиано, благодаря далеко не только за слова, но и за то, что они были сказаны на его родном языке. Говори Мэри все это на английском, мальчик не был уверен, что смог бы понять каждое слово, учитывая то, какие сложные конструкции предложений использовала мисс Хэтфорд. — Давайте я провожу вас к остальным нашим юным гостям, — предложила женщина, что стояла неподалеку, но до этого вела другой диалог. — Меня зовут Амелия Веллингтон, я жена правой руки мистера Хэтфорда. — Я буду вам очень признателен, — благодарно кивнул ей Мартино. — Помните, что вам сказала мисс Хэтфорд, — уже тише на итальянском заговорил он с детьми. — Когда устанете, скажите. И я все время буду неподалеку, так что не пугайтесь. — Ты же в курсе, что нам уже не шесть? — скептически выгнул бровь Джузеппе, которому словно из принципа надо было возразить хоть в чем-то.       Сказав это, мальчик круто развернулся на пятках, и пошел в сторону рождественской ели, где до этого видел остальных детей. Джулиано бросил на отца виноватый взгляд, а потом, взяв Лети за руку, с готовностью посмотрел на Амелию, что сразу же завела с ним разговор о том, как будет проходить вечер, намеренно говоря простыми словами. — Сразу видно, кто из мальчишек унаследовал твой темперамент, — усмехнулась Мэри, слышавшая каждое слово. — Кровь не водица. — Он злится с тех пор, как я попытался объяснить им с Джулиано, почему они растут с бабушкой и дедушкой, а не со мной, — ответил Мартино, глазами следя за тем, как жена Уильяма знакомит всех детей друг с другом. — Кто эти мальчик и девочка с каштановыми волосами? — поинтересовался он. — Младшие Веллингтоны, — Мэри подошла ближе, вставая с мужчиной плечом к плечу и говоря как можно тише, почти шепотом, чтобы их не услышали лишние уши. — Алексу уже одиннадцать, а Артуру, сыну Уильяма, четырнадцать. Мальчикам пора привыкать друг к другу. — Не вижу детей Белова, хотя он сам уже тут. У него же трое мальчишек, а старшему уже лет семнадцать. Неужели не привел с собой своего наследника? — Кто сказал, что ему была позволено это сделать? — Мартино заметил, как вежливая улыбка Мэри превратилась в коварную усмешку. — Мы не собираемся нести ответственность за чужих детей. — Но мне вы разрешили. — Как уже было сказано, Ломбарди наши старые и верные друзья, которым всегда рады в этом доме.       Мартино хмыкнул, решив не вспоминать, как Стюарт после трагедии в музее угрожал ему черной меткой, а Мэри чуть не загрызла словами. Это было дело минувших дней. Хорошо, что хорошо кончается, а сейчас Ломбарди и Хэтфорды буквально стояли плечом к плечу, что было главным. Они двое уже собирали на себе редкие любопытные взгляды, но Мартино это не интересовало, как, видимо, и Мэри. — Жаль, что то колье не подошло к этому платью так хорошо, как заколки, — резко сменил тему разговора мужчина. — Они достаточно универсальные, так что я достаточно часто их надеваю, — без стеснения сказала Хэтфорд, пожав плечами. — А ты на похороны собрался в тотал-блэке? — После этого приема моим нервам они точно понадобятся. Потанцуешь со мной сегодня? — Я танцую только со своей семьей, — тактично улыбнулась Мэри. — Хорошего вечера, синьор Ломбарди. — Никогда не думал, что буду завидовать Веллингтону… — пробормотал Мартино, качая головой. — Спасибо за гостеприимство, мисс Хэтфорд. Уверен, мы еще пересечемся с вами.

***

      Хоуп начала капризничать через час после начала вечера, так что Алекс поспешил отвести младшую сестру наверх и передать Вивиан или Алиссии, чтобы они уложили девочку спать, тогда как остальные дети остались внизу. Несмотря на легкий языковой барьер, они все легко нашли общие темя для разговоров, а благодаря большой численности, рассказы о том, кто чем увлекается, занимали достаточно времени, чтобы ребята не замечали его течения. К счастью, им не приходилось, как взрослым, все время стоять, благодаря тому, что Мэри рассудительно организовала детскую зону, раскидав там подушки. Лети и Давина и вовсе прилипли друг к другу, рассуждая о танцах. Ломбарди не понимала пристрастия новой знакомой к такой скуке, как балет, тогда как младшая Веллингтон до последнего защищала свою страсть к искусству. Девочки чуть не поссорились, пока в их разговор ненадолго не вмешался Джулиано, сказав, что так или иначе сегодня они обе будут танцевать и наслаждаться этим. Алекс заинтересовался рассказами Артура о увлечении фехтованием, тогда как Натаниэль и Кейтлин с разинутыми ртами слушали о приключениях двойняшек Ломбарди на мото-треке. Чтобы не оставаться в долгу, Хэтфорды рассказали об экси и, к глубочайшему разочарованию Александра, Джулиано и Джузеппе внимательно слушали и задавали уточняющие вопросы. Старший сын Стюарта уже видел такое, когда Кейтлин только начинала проявлять интерес к стикболу. Ненадолго мальчику даже стало жаль Мартино, которому, вероятно, в скором времени придется искать корт и для своих детей.       Когда пришло время танцев, первыми в центр вышли Мэри со Стюартом. После к ним присоединились старшие Веллингтоны. Помня наставления родителей, дети так же засуетились. Алекс вышел с Кейтлин, а Артур с Давиной. Это выглядело мило и несколько наивно, пару раз Кейтлин оступалась, но старший брат не давал ей упасть или окончательно сбиться, ободряюще улыбаясь. — Эм… Натаниэль? — чуть дернув мальчика за край черного пиджака позвала Летиция. — Станцуешь со мной? — Я? — Хэтфорд удивленно вскинул брови. — А как же твои братья? — Они… — девочка обернулась, метнув гневный взгляд в исчезающие в толпе спины Джулиано и Джузеппе. — Не очень хорошо танцуют и сбежали. Трусы трусами. А я хочу потанцевать. Станцуешь со мной? — Ну, я тоже не очень хорош в этом, — неловко рассмеялся Нат, почесав затылок. — Но хоть как-то ты умеешь? — Не хочу случайно сделать что-то не так, — признался он, старательно отрицая неловкость, что сковывала его тело от одной только мысли танца с Летицией. — Давай ты лучше повальсируешь с Алексом, а я с Китти? — Китти? — девочка непонимающе склонила голову к плечу. — А, то есть Кейтлин. — Ну… ладно?       Поймав Летицию за руку, Натаниэль двинулся в толпу, искусно лавируя среди взрослых, пока они не добрались до танцующих Алекса и Кейтлин. Младшему хватило двух слов, чтобы старший все понял и легко передал сестру Нату, тогда как сам приветливо улыбнулся Ломбарди.       Правда, долго серьезными они оставаться не могли, как бы ни старались, особенно когда младшие Хэтфорды случайно столкнулись с Артуром и Давиной Веллингтон. Если бы старшие начали паниковать и извиняться, то дети просто рассмеялись неловкой ситуации, а потом начали танцевать все вместе, встав в небольшой кружок. Конечно, скоро к ним присоединились и Александр с Летицией. Хохоча и кружась, они менялись местами, ныряли под руки друг друга и путались, будучи в восторге от того, как мир вокруг слегка плывет, все сияет и мерцает, наполненное вкусными запахами и красивой музыкой. Дорогие ткани, сверкающие украшения, незнакомые лица людей вокруг… дети делали то, что им посоветовали родители — просто веселились, прекрасно зная, что никто их не остановит и не осудит.       Чувствуя, что еще немного, и он свалится без сил, Нат выскользнул из круга танцующих. Несколько секунд ему понадобилось на то, чтобы сориентироваться. Мир вокруг все еще кружился, а в горле поднималась легкая тошнота. Ему срочно нужен был отдых. Поэтому, как никогда раньше, мальчик был рад видеть двери в соседнюю гостиную, где определенно точно не должно быть так шумно и ярко. Не привлекая к себе внимания, Натаниэль пробрался к комнате, а потом юркнул внутрь, по памяти доходя до дивана и падая ничком. Прохладная ткань приятно остужала кожу, разгоряченную от долгих танцев с новыми друзьями, а отдалившийся гул праздника позволял отдохнуть. — Вам нездоровится, молодой человек?       Низкий, чуть скрипящий незнакомый мужской голос заставил мальчика подпрыгнуть на собственном месте от испуга. Он даже чуть не скатился на пол, но вовремя вцепился в диван и смог встать ровно. В кресле рядом сидел старик азиатской внешности в классическом черном костюме с галстуком-бабочкой, как и многие мужчины на сегодняшнем празднике. Его лицо испещряла паутина морщин, а отбеленные временем волосы и борода аккуратно уложены. Что пугало Натаниэля — внимательный взгляд из-под тяжелых век, который он чувствовал собственной кожей, словно тот разрезал его на части. — Я не знал, что тут кто-то есть, — выдавил из себя он. — Уже лучше себя чувствуешь? Мне показалось, что тебе нужна помощь. — Нет. Просто зашел отдохнуть. — Хорошо, — кивнул старик. — Не хочешь чаю, Натаниэль? — Откуда вы знаете, как меня зовут? — опешил ребенок, чувствуя, как холодок страха поднимается по спине. — Поверь, лишь глупые невежды в этом доме не знают, как тебя зовут, — хрипло рассмеялся он. — Меня зовут Лю, — представился он. — Лю Вейдун. — Вы глава Китайского дракона, — тут же понял Натаниэль, замечая и вышитых ящеров на рукавах пиджака мужчины. — О, вижу, твоя мать хорошо тебя обучает, — одобрительно закивал старик. — Присаживайся, не бойся. Я тоже здесь, чтобы отдохнуть. Мой возраст уже не позволяет мне наслаждаться приемами, как другие, а тебе еще. Мы очень похожи, не находишь? — Другие не сказали бы, что это так, — помедлив, ответил мальчик, все же садясь на диван. — Но в ваших словах есть смысл. — Ты его видишь? — Вы же сами сказали. — А ты веришь всему, что говорят? — Лю потянулся к чашке и беззвучно отпил немного ароматного чая. — Нет, — поразмыслив над вопросом, отрицательно покачал головой Натаниэль. — Но если человек объяснил, почему он так считает, а ты согласен с его размышлениями, то почему ты не должен согласиться? — Разумно, разумно, — признал Вейдун, задумчиво глядя на мальчика перед собой. — Как думаешь, можно ли переубедить человека? Даже если он прав, можно ли заставить его думать иначе? — Мама говорит, что нет ничего невозможного, — пожал плечами мальчик, беря из вазочки на столе печенье. — Если повторять что-то очень долго, ты начинаешь в это верить, разве нет? — Сила самовнушения и правда необъятна. Но знаешь, что я понял за свою долгую жизнь? Слово куда сильнее, чем кажется. Оно, как домино, толкает мысли и чувства человека, меняя курс движения его судьбы, — Натаниэль нахмурился, но не перебил. Куда больше сил у него сейчас уходило на осознание и понимание сказанного. — Слова — те же песчинки. Их недооценивают, но они могут стать фатальными, если не уделять им должного внимания. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Думаю… — мальчик закусил губу, — пока что не совсем. Если слова… — договорить он не смог из-за резко распахнувшихся дверей. — Натаниэль, — в комнату влетел Александр, а следом за ним и Артур, — вот ты где. Все хорошо? — зеленые глаза обоих старших мальчишек метнулись к невозмутимому старику, что попивал свой чай, словно и не было никакого разговора. — Да, я просто устал и там было шумно — улыбнувшись, ответил Натаниэль. — Я не хотел вас пугать. — Пойдем обратно, — безаппеляционно сказал Алекс, протянув младшему брату руку, при этом смотря только на Вейдуна. — Хорошо… — заметив явно не дружелюбное отношение, Нат с подозрением посмотрел на приятного старика, говорившего странные, но интересные слова, а потом поднялся со своего места. — Спасибо за разговор, мистер Вейдун. — О, мне тоже было очень приятно поговорить, — улыбнулся Лю. — Еще увидимся, Натаниэль. Обязательно увидимся и поговорим.

***

      Детей было решено не везти час до Лондона, а положить спать у Хэтфордов. К счастью, кроватей и гостевых комнат хватало. Это еще и давало их родителям возможность оставаться на ногах до утра, а, главное, после ухода гостей, засесть в одной из гостиных и обсудить дела очно, а не, как обычно, по телефону.       Закрыв двери за всеми гостями и отдав распоряжение об уборке всего, что может биться или помешать в будничной жизни, Мэри пошла в сторону веранды, чтобы немного отдохнуть. От голосов и музыке в ушах шумело, усталость давала о себе знать, а морозный ночной воздух помогал взбодриться лучше, чем кофе. Облака заволокли небо, падали редкие, но крупные снежинки… Поежившись, Мэри вышла на веранду, чувствуя, как холод кусает ее голые ноги. Только вот, кажется, она была не единственной, кто решил воспользоваться возможностью. Мартино стоял у перил, вертя в руках что-то маленькое. При приближении Мэри узнала в предмете игрушечную машинку, которая когда-то принадлежала Натаниэлю. Сейчас он уже начал вырастать из подобного, пусть горы маленьких спорт-каров, динозавров, ракет и лего все еще заполняли комнату мальчика. — Очень похожа на ту, что я водил когда-то, — сказал Мартино, все еще разглядывая игрушку в своих руках. — Чуть не раздавил, когда сел в то кресло, — мужчина кивнул на плетеную мебель. — Не замечала за тобой любви к холоду, — устало улыбнулась Мэри, вставая неподалеку и глядя на ровное небо, на котором из-за темноты нельзя было рассмотреть даже облаков. — Мне мама позвонила, вот и вышел на улицу, чтобы поговорить в тишине, — Мартино осторожно положил машинку на припорошенные снегом перила веранды. — Дашь мне совет, как хороший родитель ужасному? — Какой? — Когда я уезжал, отец сказал мне забрать мальчишек и Лети в Неаполь. Сказал, что так будет лучше, если я хочу, чтобы они пошли по моим стопам, а не выросли тепличными растениями, — чуть надавив на крышу машинки, он прокатил ее вперед, потом назад… — Как это лучше сделать? Как перевезти их в Неаполь? — Поговори с ними, подумай, как бы ты себя чувствовал на их месте, — осторожно, взвешивая каждое слово, заговорила она, опираясь на перила и глядя на тени сада. Тонкий слой снега, соприкоснувшись с ее горячей кожей, тут же растаял, а по предплечьям побежали мурашки. — Не обесценивай их чувства. Дети чаще всего живут не головой, как мы, взрослые, а сердцем. И их души очень нежные. Одно неловкое движение, и оставишь шрам навсегда. Подумай, как объяснить им это не рационально, а искренне. И попытайся быть для них папой, а не главой семьи. Это не одно и то же. — А если я не умею? — Мы все ошибаемся. И таким образом учимся. Ты ведь переживаешь, что они отвернутся от тебя и возненавидят, верно? — Мартино отвел взгляд, вновь глядя на маленькую поцарапанную машинку. — Дети ненавидят, когда их не слышат и обращаются с ними, как с детьми, когда их заставляют и поучают, — сказала Мэри, вспомнив, как Александр, Натаниэль и Кейтлин заставили Уильяма отвезти их на корт. — Как ты сделал так, чтобы они поехали с тобой сюда? — Предложил приключение, — болезненно усмехнулся Ломбарди. — Так предложи еще одно. В конце концов, поэты и писатели не уставали веками повторять нам, что жизнь — это одно большое приключение. — Вы англичане те еще мудреные философы, — фыркнул он. — Философия пришла к нам на острова куда позже, чем к вам в Италию, если так подумать, — усмехнулась Мэри, а потом покачала головой. — Боюсь, я правда больше ничем не могу тебе помочь. Я не знаю тебя так хорошо, чтобы залезть в голову, а детей встретила впервые сегодня вечером, — Хэтфорд поежилась от холода и хотела было уже вернуться внутрь и приготовить себе кофе, когда тихий шепот приковал ее к месту, не дав сделать и шагу: — Ошибаешься. — Что? — она резко повернула голову к Ломбарди, не веря, что ей не послышалось. — Ты ошибаешься, — чуть громче повторил Мартино, глядя на нее с мягкой уставшей улыбкой. — Ты знаешь, кто такой Аурелио и почему они растут с родителями на самом деле. — Не надо, — остановила его Мэри, интуитивно напрягаясь. — Это так страшно? — заметив то, как она вжала голову в плечи, спросил Ломбарди. — Открыться кому-то? Мне? — До дрожи в коленях, — спустя десяток секунд молчания, шепотом ответила Мэри, поднимая не него блестящие серо-голубые глаза. — А я устала бояться. Так что не надо. Не решай свою дилемму за мой счет. — Я упрощу тебе задачу, — пообещал он. — Чтобы ты больше не испытывала это чувство. Тебе не нужно заставлять себя и открываться мне, если это доставляет тебе дискомфорт. То, о чем говорил я — мое доверие и открытость по отношению к тебе. Это не обязательно должно быть взаимно, — Мартино снял с плеч пиджак и укутал хрупкие плечи. — Просто мне нравится искренне говорить с тобой и не только о грандиозных планах. Но и об истории, литературе и даже вашей противной английской погоде, если это то, что тебе интересно. Прими это как то, что небо голубое, — неспешно он застегнул все пуговицы, стараясь сохранить в ткани тепло от собственного тела хоть ненадолго. — Конечно, изменить что-то с щелчком пальцев нельзя, но это должно помочь. — Мартино, — она поймала его руку, поправляющую лацкан пиджака, — мы взрослые люди с кучей обязанностей. Нет никакого развития у этого притяжения между нами. — А если я придумаю? — Ты и правда не собираешься сдаваться, — неожиданно поняла Мэри, пораженно глядя на заметно уставшего мужчину напротив. — Конечно, нет, — Ломбарди слабо улыбнулся. — Отказавшись танцевать со мной сегодня и ворча на мое желание вызвать твою улыбку парой безделушек, ты меня не оттолкнешь, — свободной ладонью он накрыл ее пальцы, сжимавшие его запястье, погладив уже успевшую покраснеть на холоде нежную кожу. — Пойдем внутрь, — предложил он. — Ты начинаешь замерзать в этом красивом платье. Сварим кофе и присоединимся к сплетницам круглого стола в виде Стюарта и Веллингтонов.

***

      Окна в особняке балтиморского Мясника были почти наглухо зашторены. В коридорах царила гробовая тишина, прерываемая лишь тяжелыми шагами пятерых человек, шедших по темному паркету. Филипп никогда не был здесь прежде, не видел Натана Веснински, но, стоило ему вместе с конвоем зайти в кабинет, как он тут же понял, что за мужчина сидит за огромным массивным рабочим столом. Кто-то из сопровождающих ударил Филиппа под колени, и тот, не удерживая собственное тело, рухнул на пол, не поднимаясь. Первое чудо — удачный побег из поезда, что вез его и других людей в Индианаполис — произошло без каких-либо проблем. Второе чудо — найти нужных людей в Балтиморе, учитывая ослабшее и истощенное тело — тоже. Теперь была очередь третьего чуда. Попасть под крыло Натана Веснински, как ему и поручила мисс Хэтфорд. — И как же так вышло, что человек, который пропал на территории львов не месяц и даже не год назад, провалив миссию и будучи схваченным в плен, вернулся? — прогремел по кабинету голос Натана.