Львица и ее маленький львенок

      Когда во вторую пятницу Хэтфорды вновь вернулись домой, Ичиро и не подумал спуститься вниз. Это не имело для него никакого смысла. Его ничто не связывало ни с Александром, ни с Кейтлин, ни с Натаниэлем. Эти дети… пусть Морияма и наблюдал за ними всего несколько дней неделю назад, они все равно казались ему слишком… вольными. Ни Мэри, ни Стюарт ни к чему их не принуждали, несколько раз Ичиро находил их бездельничающими или играющими с Хоуп в бессмысленные игры, понятные только крохе. Страшное расточительство времени. Могли ли дети, которые не тратили все свое свободное ото сна время на учебу, стать кем-то выдающимся? И ладно еще Кейтлин и Натаниэль, но уж Александр, как наследник, должен ведь осознавать, какая это ответственность?! Ичиро этого не понимал. Поэтому исправно сидел за своими книгами и учился, чтобы по возвращении в США не отставать по составленной отцом программе. Это было куда полезнее и продуктивнее, чем что бы то ни было. В конце концов…       Мысли подростка были прерваны тактичным стуком в дверь. Резко обернувшись, Ичиро подавился собственным вздохом, потому что на пороге стоял не кто иной, как Александр. Мальчишка как-то умудрился совершенно беззвучно открыть дверь, и теперь стоял там, прислонившись плечом к косяку, задумчиво рассматривая все внутри комнаты, словно никогда прежде ее не видел. В сознании Мориямы вспыхнули воспоминания о «крепком рукопожатии» при их первой встрече и леденящих душу взглядах, что на него кидали Хэтфорды. Могло ли быть так, что эта тройка… Подросток отогнал от себя пугающие и глупые мысли, однако сделал в голове пометку закрывать ночью дверь на ключ. — Меня кто-то искал? — сухо спросил Ичиро. — Нет, — Алекс перевел взгляд своих внимательных зеленых глаз на Морияму. — Не знал, что к твоему приезду папа и тетя Мэри сделали ремонт. Забавно. — Если я никому не нужен, то зачем ты пришел? — пропустив комментарии о комнате мимо ушей, в лоб спросил Ичиро, начиная чувствовать неладное. — Может я захотел подружиться? — Здесь нет твоего отца, — встав на ноги, Морияма подошел ближе к дверному проему и Хэтфорду, — так что незачем устраивать это шоу. Вы отчетливо дали понять, что не рады мне. Одно лишь жаль — я ничего не могу сделать и вынужден здесь находится. Лучше нам просто не пересекаться. — Не пересекаться… — протянул Алекс, словно пробуя слова на вкус. — Ты знаешь, что когда отец объявил о твоем приезде, мы рассорились? И не из-за самого факта, что ты будешь жить под нашей крышей. Все из-за моего дня рождения. Из-за того, — Алекс усмехнулся, — происшествия в музее у нас давно не было праздников. И я хотел праздник. Но вот приехал ты. Сын человека, который виноват в том, что я чуть не умер… — Отец не отдавал этот приказ, — перебил его Ичиро. — И ты это знаешь. Он тут не при чем. Натан Веснински… — Надо было лучше отбирать себе псов, а если те заразились бешенством, то вовремя отстреливать, — рявкнул Хэтфорд, шагая внутрь комнаты и вплотную подходя к Морияме. — Я знаю, кто отдал приказ. Знаю, каким он был. Знаю, почему его отдали. Но это не снимает с твоего отца ответственности. Он знал, каков Натан. Много лет знал. И ничего не сделал. — Я не мой отец. — Правда? — Алекс удивленно приподнял брови, а потом удрученно покачал головой. — Нет, это Нат не такой, как его отец. А ты защищаешь Кенго, хотя знаешь, что он не прав. Вот в чем разница. — Зачем ты пришел? Раскидываться обвинениями? Говори, что хотел, и уходи. Пусть я и гость здесь, но такого отношения к себе не потерплю. — О как ты осмелел, — восхищенно разве что не присвистнул Хэтфорд. — Что-то я не помню, чтобы при папе или тете Мэри ты так разговаривал… Не смей завтра даже на глаза мне попадаться. — Что? — опешил Ичиро. — Не выходи из комнаты, Морияма, — посоветовал Алекс. — Моя семья только начинает вновь становится счастливой. Не смей рушить это.       Сказав это, подросток развернулся на пятках и неспешно двинулся прочь, оставляя после себя лишь приглушенный звук шагов, тогда как пораженный Ичиро так и остался стоять неподалеку от двери в свою комнату. Он думал, что Александр пришел угрожать и бахвалиться. Он думал, что мальчишка решил выместить на нем свою обиду и бессилие. Только вот последние его слова говорили о другом. Александр лишь заботился о своей семье. Об их счастье. Ведь верно, когда Ичиро всё-таки пересекался с Хэтфордами, Алекс всегда приглядывал за младшими. То говорил быть осторожнее, то приносил плед с дивана, то, просто сидя в стороне, следил за всем краем глаза… И этот раз не стал исключением. Дело было не в том, что Александр не хотел видеть Ичиро на своем дне рождении, пусть это, наверное, всё же было одним из факторов. Основной задачей Хэтфорда было сделать этот день счастливым для своей семьи. Для всех. А Морияме в их счастье места не было. Он оказался здесь из-за стечения обстоятельств. На самом деле его здесь никто не ждал, никто не звал. И от этого мягкие улыбки Мэри и разговоры со всеми вокруг становились все противнее. Вряд ли только Александр думал, что Ичиро лишний и помеха. У старших, вероятно, просто было чувство такта, чтобы молчать об этом…

***

      После почти недели проливных дождей, погода словно решила смилостивиться в честь дня рождения Александра, и выглянуло солнце. Яркое, теплое и искрящееся, из-за чего мир словно вспыхнул, из мрачно-серого превращаясь в насыщенную радугу. Как и посоветовал Хэтфорд, Ичиро остался в своей комнате, не спустившись на завтрак. Он забрался на широкий подоконник и смотрел на сад, сквозь закрытое окно слышался отдаленный смех, доносившийся с веранды под ним. Вся семья внизу пела песню «с днем рождения», за которой последовали радостные восклицания и нестройные аплодисменты. Видимо, Александр задул свечи… Ичиро притянул колено поплотнее к груди и горько усмехнулся. Он сам никогда не задувал свечи. И не праздновал день рождения. Может, все дело в том, что он родился сразу после Рождества, а может, отец просто считал это бессмысленным — каждый год устраивать какую-то клоунаду, когда это время можно было провести с пользой. И на самом деле, Ичиро даже никогда этого не хотелось. Теперь же… он задумывался, было ли это связано с тем, что он ни разу не праздновал и не присутствовал на таких праздниках.       Вся его жизнь, сколько Морияма себя помнил, казалась какой-то искусственной. Он словно существовал в вакууме той реальности, которую для него создал Кенго. У него не было друзей среди сверстников, он не ходил в школу, находясь всегда подле отца или с его подчиненными… Ему всегда говорили, что это ради него: ради его безопасности, ради его будущего, ради всего лучшего — но вот они Хэтфорды. Такая же главная семья, как и Мориямы, но при этом… все в них отличалось. Было ли так всегда, или Стюарт первый, кто воспитывает своих детей подобным образом? А если всё же это было и раньше, то как они удерживали власть, ведь отец всегда говорил, что…       Размышления Ичиро прервал тактичный стук в закрытую на замок дверь. Соскользнув с подоконника, он почувствовал, как же сильно за это время затекло все его тело. Провернув в замочной скважине ключ, парень выглянул в коридор. Он даже не знал, кого ожидал там увидеть, но почему-то осознание того, что это лишь гувернантка Вивиан, его успокоило. — Мистер Морияма, доброе утро. — Доброе… — Мисс Хэтфорд послала меня узнать, все ли у вас хорошо. Вы не спустились на завтрак. Вам нездоровится? — уважительно спросила молодая женщина. — Нет, просто хочу побыть один, — Ичиро открыл дверь пошире, чтобы не шептаться через щелку. — Хотите, я скажу приготовить и принести завтрак в комнату? — Да, спасибо… — Чего бы вам хотелось? — То же, что и остальным, — махнул рукой он. — Не утруждайте ни себя, ни людей на кухне. — А… — Вивиан мягко улыбнулась. — Поэтому я и спрашиваю. Сегодня завтрак готовил мистер Хэтфорд, поэтому… Он приготовил и для вас, но вы не спустились, еда уже остыла. Поэтому я и спрашиваю, чего бы вам хотелось.       Ичиро только и смог, что бросить: «омлет и кофе» — после чего тут же скрылся в своей комнате. Значит, Александр не договаривался с остальными? Стюарт и Мэри были уверены, что он, как и всегда, спустится к завтраку и примет участие в праздновании дня рождения парня? Как они себе это представляли вообще?! Даже идиоту было бы ясно, что младшие Хэтфорды его ненавидят! Голова Ичиро уже начинала болеть. Он хотел, чтобы этот странный день, который только начался, поскорее закончился, и Морияма мог вернуться к своему обычному расписанию. Вся эта поездка к Хэтфордам, все разговоры, события и происшествия — все это не имело к нему никакого отношения. Это все старшие, что наворотили дел, и теперь… Он просто сосредоточится на учебе, будет делать то, что должен достойный наследник. Остальное просто не имеет значения.

***

— Ты не поедешь с нами? — удивленно спросила Кейтлин. — Нет, я не слишком хорошо переживаю качку, — Мэри поправила ветровку девочки и убрала выбившуюся прядку едва отдающих рыжиной волос за ухо. — Уверена, вы отлично проведете время. — Ты точно не хочешь поехать с нами? — уточнил Алекс. — Я… это же не из-за меня? — Нет, милый, ни в коем случае, — заверила племянника она. — Я правда с радостью бы поехала, но, боюсь, моя тошнота испортит вам все веселье. Я и прогулки на яхте не совместимы. — Надо было сказать об этом раньше, — буркнул Алекс, а потом крепко обнял Мэри. — В следующий раз мы придумаем что-нибудь другое, чтобы провести время всем вместе. — Договорились, — она поцеловала его в макушку, а потом подтолкнула к Стюарту, который держал Хоуп на руках. — Я буду очень рада, если вы просто отлично проведете время вместе на яхте, как и хотели. — Мам, — тихо позвал Натаниэль, вставая рядом. — Да, львенок? — Почему ты не поедешь с нами? — почти шепотом спросил он, пока Кейт и Алекс ушли со Стюартом и Хоуп на руках. — Тогда, когда в Балтиморе был банкет на той плавучей штуке… Тебя не укачивало. — Ты слишком умный и внимательный, мой львенок, — мягко улыбнулась Мэри, обнимая сына за плечи. — Давай оставим это нашим маленьким секретом, хорошо? — Мам, что происходит? — Натаниэль запрокинул голову, чтобы посмотреть матери в лицо. Его яркие пронзительные сапфировые глаза подрагивали от сменявшихся эмоций. — Все хорошо, просто мне нужно кое-что сделать именно сегодня, и я, как бы ни хотела, не могу поехать с вами. — Тогда почему ты не сказала Алексу так? — Потому что сегодня у него день рождения. Не хочу, чтобы он забивал себе этим голову, ведь у него праздник. Его праздник, когда он может быть счастлив со своей семьей. — Но ты же тоже наша семья… — Да. Это так, — Мэри ласково расчесала огненные волосы Натаниэля, которые, как и всегда, не поддавались укрощению. — Но кто-то же должен делать работу, чтобы мы и дальше могли праздновать дни рождения, Рождество, Новый Год и другие праздники, верно? — А Уилл не может этим заняться? — Увы, не в этот раз, львенок. Просто поезжай с дядей Стюартом и остальными, хорошо?       Мэри повернула мальчика к себе лицом и, присев на корточки, посмотрела снизу вверх. Ее красивый и храбрый, умный и внимательный львенок. Невольно она вспомнила, как по приезде сюда не могла отделаться от мыслей о том, как сильно он похож на Натана, но теперь, глядя на своего сына… Он взял только лучшее от Веснински, пусть до этого Мэри и не подозревала, что у того чудовища такие стороны есть. И все же. Натаниэль сделал невозможное. Он взял от Натана яркую внешность, которая делала его по-настоящему уникальным, унаследовал великолепные рефлексы и ловкость, но в остальном… Глядя сейчас на сына, Мэри не видела в нем то чудовище, что убивало их обоих изо дня в день. Ее мальчик был прекрасен таким, какой он есть. Замечательный, самый лучший из всех. И каждый раз, глядя на него, она отбрасывала любые сомнения, любые размышления о верности своих выборов и путей достижения целей. Ради Натаниэля, ради его улыбки и счастливых глаз, она была готова разорвать этот мир в клочья. Пусть лучше он никогда не узнает об этом, пусть будет жить в неведении, пусть считает все это удачным стечением обстоятельств, пусть живет счастливой и яркой жизнью, а Мэри будет следовать за ним, оберегать и наставлять. Делать то, что должна. — Повеселись с сестрами и братом, а вечером все вместе почитаем на французском «Трех мушкетеров», давай? — она погладила сына по щеке, а потом поцеловала в висок. — Иди. Не стоит заставлять остальных ждать, верно? — Мам, мне очень нравится дома, — поджав губы, зашептал Нат обхватив руками, запястья матери. — И очень нравится, когда мы все вместе и у нас все хорошо. Я хочу, чтобы так и оставалось. Но почему-то мне кажется… что сейчас что-то не так. Ты точно ничего не умалчиваешь? — Честное слово. Ничего, — Мэри снова поцеловала его, а потом поднялась на ноги и искренне открыто улыбнулась. — Вот увидишь, вы вернетесь из вашего маленького путешествия, а я буду здесь. Я понимаю, что ты чувствуешь неладное, потому что раньше уже были не лучшие события, но это не тот случай. У меня просто появилась неожиданная работа. Повеселишься за нас обоих? — Да, мам, — Натаниэль ответственно кивнул, передернув плечами, словно стряхивая напряжение.       Мэри проводила сына до гаража, посмотрела, как он залезает в машину, как та трогается с места, увозя прочь от дома… Ехать до яхт-клуба достаточно далеко, но у них впереди был целый день. Машина уже исчезла из вида, а Мэри все стояла и смотрела вслед. Стоило шепчущим мыслям забраться ей в голову, как Хэтфорд тут же остановила их и заменила воспоминаниями о Натаниэле, что вместе с Кейтлин прыгал на поле, празднуя их победу в очередном экси матче. Именно об этом Мэри и будет думать, ведь таких побед будет еще много, а она будет сидеть на лучшем месте.       По пути на кухню Хэтфорд поймала Вивиан и позвала за собой, будучи еще не до конца уверенной в том, что будет делать дальше. План уже начал созревать у нее в голове, но нужно было сделать все идеально. Зайдя на кухню, Мэри бросила взгляд на полусъеденный торт с фигурками шоколадных лошадок. Подплавленные свечи все еще были воткнуты в глазурь, а пять из них лежали на большой тарелке рядом. — Вивиан, отрежь для меня кусок, да покрасивее. — Какую-то конкретную часть или?.. — Да, чтобы попала часть надписи с «Birth» и… — Мэри окинула взглядом кухню, словно выискивая что-то. — У нас ведь нет японского чайного сервиза? — Как и китайского, — подтвердила Вивиан. — Такого богохульства себе никто не позволил, — спрятала улыбку она, беря в руки нож и примеряясь. — Мне распорядиться заказать? — Нет. Нечего прививать детям плохие привычки и вкус. — Мне убрать свечи? — Нет, не утруждай себя, оставь так. — Одна или две десертные вилки? — Одна, — Мэри забрала из рук Вивиан тарелку и задумчиво посмотрела на слои коржей и крема. — Он съел завтрак? — Он был не очень разговорчив утром, весьма зажат, и попросил не беспокоить. Почему, не знаю. — Хорошо. Спасибо.       Как и говорила Вивиан, дверь в комнату Ичиро была закрыта, а ключ, судя по отсутствию проблеска света в замочной скважине, был на месте, поэтому Мэри поспешила постучать. Все-таки было бы подозрительно, если бы мальчик услышал шаги, остановившиеся у самой его комнаты, а потом наступила тишина. Ответ не заставил себя долго ждать. Послышался щелчок, дверь распахнулась, и пред ней предстал Ичиро в совершенно не характерном для себя виде. Жесткие черные волосы растрепаны и помяты, как и белая рубашка, рукава неряшливо закатаны. Складывалось ощущение, что подросток был в панике или же спешке, однако, увидев на пороге комнаты Мэри, он так и замер, как крольчонок в свете фар. — Я помешала тебе? — тактично спросила Хэтфорд, намеренно глядя не за спину Морияме, а только в лицо. — Н-нет, я… — Ичиро растер брови, словно стараясь сосредоточиться. — Простите. Вам что-то нужно? — Изначально я хотела принести тебе это, — она приподняла руку с тарелкой с тортом, — но, видимо, я не вовремя. У тебя что-то случилось? — Нет, просто… Голова совсем не слушается. Спасибо за волнение, но… и я не ем сладкое, — парень покачал головой, убирая пряди с лица. — Не ешь или не любишь? — мягко спросила Мэри, не собираясь сдаваться так просто. — Знаешь, мой сын, когда мы только сбежали от Натана, тоже не ел сладкое. Натаниэль даже не знал, что это такое. До сих пор помню, как он переспросил, а потом предположил, что сладкое — это яблоки, — женщина горько улыбнулась, глядя на глупый торт в своих руках. — Помню, как тогда с ужасом осознала, что он даже никогда не пробовал сладости толком. А теперь он его очень даже любит. Знаешь, не чистый сахар, не шоколад, а мармелад, фруктовый лед. Что-то с кислинкой. — Видимо, многое изменилось с того момента, как вы покинули США, — сухо бросил Ичиро, глядя на тонкие пальцы, обхватывавшие бортики фарфоровой тарелки с тортом.       Тортом — с шоколадными лошадками и надписью, которую определенно точно не сложно продолжить в голове. Этот торт — часть того счастья, что Александр не хотел, чтобы Морияма разрушил. Часть того смеха, что Ичиро слышал утром. Часть этой семьи, в которой он оказался заперт из-за стечения обстоятельств. И если Алекс делал все, чтобы огородить, защитить это хрупкое счастье от Мориямы, то Мэри… буквально принесла его ему на тарелочке. — Вы зря проявляете ко мне доброту, — сказал наконец он. — Никто не рад тому, что я здесь. Ни ваша семья, ни моя. — Разве не ты сделал выбор? — Что? — Могу я войти? Не думаю, что нам будет удобно вести разговор на пороге.       Смутившись, Ичиро тут же уступил, открывая дверь и пропуская Мэри вперед. Как она успела заметить, весь стол был завален бумагой, тетрадями и учебниками, несколько листов даже упали на пол, что сильно отличалось от привычного идеального порядка. Подумав, Мэри поставила тарелку на пустой подоконник, а сама села в кресло неподалеку, тогда как Ичиро вернулся за рабочий стол. — Вы сказали, что я сам сделал выбор. Что вы имели ввиду? — А разве я не права? Ичиро, Стюарт рассказывал мне, что он спрашивал твое мнение, когда приехал тогда в США, чтобы разобраться с произошедшим. Это не так? — Так, но… Я не мог отказаться. — Почему же? — Мэри склонила голову к плечу, терпеливо ожидая ответа. — Хотите сказать, что я должен был просто сказать «нет»? — Если не хотел, ты мог отказаться, верно? Неужели ты думаешь, что твои слова бы просто проигнорировали? — Это так не работает, — устало вздохнул Ичиро. — Точнее, нет. Знаете, может у вас это так и работает, но не у меня. Я не такой, как вы, — он с каким-то отчаянием посмотрел на совершенно спокойную и невозмутимую женщину напротив. — Все это ваше счастье, любовь, радуги и единороги… Я живу в реальности, а не сказке! — выпалил подросток, а потом повесил голову, закрывая лицо руками. — Я правда не очень хорошо себя чувствую, мисс Хэтфорд. Давайте поговорим в другой раз? — Ты считаешь, что мы живем в сказке? Забавно… — Простите, это не то, что… — Ты должен кое-что запомнить. Пусть это и первый твой приезд к нам, но, уверена, не последний. Мы все здесь пережили далеко не самые приятные события, Ичиро, а в будущем нас могут ждать еще куда более плохие вещи. Я знаю, что каждый день для меня, для Стюарта… да для любого из нас может стать последним. Тогда в музее нам просто повезло. Повезло, что и Натаниэль, и Кейтлин, и Александр выжили. Упади они с той лестницы чуть иначе, и я лишилась бы сына, а Стюарт потерял бы двух детей в одну секунду, — Мэри встала со своего места и окинула взглядом комнату, словно никогда в ней прежде не бывала. — Знаешь, ненавидеть тебя было бы куда проще. Мы могли бы посадить тебя под замок или изводить, — острые серо-голубые глаза опустились к растерянному и побледневшему лицу Ичиро. — Только вот мы не такие. Мы сами творим мир вокруг себя. Наша работа полна жестокости, крови и боли. Поэтому мы делаем все возможное, чтобы не нести этот мрак домой. Не знаю, почему ты так сильно хочешь, чтобы тебя ненавидели, — Ичиро дернулся, как от пощечины и отвел взгляд, находя в себе силы только слушать размеренный спокойный голос. — Возможно, для тебя так было бы проще. Но я ненавидеть тебя не буду, — честно сказала она, ни секунды не лукавя. — Я буду заботиться о тебе. И это нормально, если ты не знаешь, как ответить на мои действия, или не можешь. Этого от тебя и не требуется. Если уж быть честной, то от тебя вообще ничего не требуется. Ты наследник, и когда-нибудь все происходящее коснется тебя напрямую, но сейчас… Позволь себе побыть просто ребенком, которым ты и являешься. Ссорься с Александром, Натаниэлем и Кейтлин, капризничай, влипай в неприятности. Что бы ты ни делал, знай, что и я, и Стюарт — все в этом доме и этой стране стоят за твоей спиной. И пока ты находишься под нашей ответственностью, именно мы будем разбираться со всем, что бы ни произошло. — Вы поэтому никогда не ругаете своих детей и не заставляете их ничего делать? — хрипло спросил Ичиро, уперев взгляд в паркет. — Отчасти, — признала Мэри. — Криками дело не решишь, как и наказаниями. Мы предпочитаем говорить со своими детьми и выяснять причины их поступков, объяснять, что хорошо, а что плохо, и почему. Мы даем им свободу выбора, и тогда они раскрываются лучше всего, без давления и указки. Так они становятся собой, а не тем, что мы хотим из них слепить. — А если вас не устроит результат? Если они будут слишком глупыми? Или несамостоятельными? Или не будут знать рамок дозволенного? Или… — Это невозможно. — Что? — Видишь ли, дети по природе своей очень любопытные. Все в этом мире для них ново, неизведанно. С самого рождения они стремятся изучать окружающий их мир. Поэтому мы никогда ничего им и не запрещаем. Лишь стоим за спиной, подстраховывая. С возрастом они узнают, что их интересует больше, а что меньше, — пожала плечами Хэтфорд. — Ребенок может вырасти глупым взрослым, только если не говорить с ним и игнорировать. А таких роковых ошибок мы стараемся не допускать. Самостоятельность… — она ненадолго задумалась, а потом сдержанно улыбнулась. — Опять-таки, детям очень нравится чувствовать себя взрослыми и все делать самим. Нужно лишь позволять им это, направлять. Если контролировать каждый вздох ребенка, он вырастет тепличным растением, не готовым к реальной жизни. Что посеешь, то и пожнешь. Мы не перестаем говорить своим детям, что они гениальны, что им все по плечу, если они будут усердно работать. Они растут с этой верой, этим знанием. И ничто не разрушит эту основу в них. — Вы очень странная, — честно сказал Ичиро, переводя взгляд с паркета на свои колени. — Говорите так, будто все само как-нибудь сложится. Это же так не работает! — Ичиро, как ты думаешь, что самое важное для ребенка? Для человека вообще? — Морияма молчал. Долго, пока наконец не покачал головой. Он не знал. Не мог выбрать. — Чувство безопасности, — ответила за него Мэри, когда поняла, что мальчик так и не заговорит. — Это очень широкое понятие, включающее в себя безмерное множество факторов. Это и знание, что тебя не будут ругать за ошибки, — Ичиро шумно сглотнул, — и возможность поговорить с ближним о своей проблеме в любое время, зная, что тебя выслушают и ты не получишь осуждения, — он шумно втянул носом воздух, продолжая слушать, — и понимание, что за просьбу о помощи тебя не отругают, — эмаль на зубах заскрипела от того, с какой силой он сжал челюсти. — И все это лишь малая часть. Я говорю это не как взрослый с высоты своих лет, а как женщина, которая годами жила с ужасным мужчиной. Это лишь понятный тебе пример, так как ты сам знаком с Веснински. С ним я никогда не была в безопасности. Не был и Натаниэль. Но здесь, спустя время, он преобразился, почувствовав, что никто и ничто ему не угрожает, — Мэри ощутила укол вины, вспоминая, как первое время ее львенок цеплялся за нее, едва слышал резкий звук, и не отходил ни на шаг. — Так или иначе, я объясняю это тебе не поучая, а лишь надеясь, что ты сможешь понять нас чуть лучше. — Зачем? — выдавил из себя Ичиро, чувствуя, как горят его глаза и лицо. — Зачем вы вообще тратите на меня время?! — Чтобы в следующий раз, — Мэри подошла к нему, присела на корточки и взяла один из упавших на пол листов, исписанных рваным почерком, а потом положила на колени подростку, — когда у тебя будут проблемы с испанским, ты пришел ко мне за помощью, а не запирался в комнате и изводил себя.       Ичиро резко вскинул голову, едва не отшатываясь от того, как близко было лицо Мэри. Он даже не помнил, когда кто-то живой оказывался в его пространстве. Кто-то, чье лицо не пылало яростью или разочарованием. Морияма чувствовал себя таким глупым и никчемным… Он — взрослый, наследник клана, сидит сейчас в таком ужасном состоянии перед Мэри Хэтфорд, чуть ли не плача из-за каких-то слов, а она сидит перед ним на корточках и улыбается, так мягко улыбается, глядя с таким пониманием, словно и правда знает, что за мысли крутятся у него голове и от чего так тяжело на душе. Интересно, насколько жалким и посредственным он выглядел в ее глазах? Только вот ничего из этого на ее лице не было. Лишь принятие и такая манящая мягкость и готовность услышать, что угодно, что Ичиро так и хотелось наклониться и уткнуться лицом в ее хрупкое плечо. Эта женщина, что по сути была его врагом, к которой он не должен был испытывать никаких теплых чувств, казалась ему самым понимающим человеком из всех, кого он встречал. Честная, моментами острая, но при этом терпеливая и такая нежная со своими детьми…       Глядя в блестящие серо-голубые глаза мисс Хэтфорд, вспоминая все те дни, что он провел здесь, Ичиро понял, что завидует. Он даже толком не мог понять чему, ведь сам никогда не был окружен такой любовью и заботой, как эти дети, но почему-то ему так этого хотелось… Как можно хотеть того, что ты никогда не пробовал? Ичиро не знал. Но он очень хотел, чтобы сейчас кто-то его обнял и спрятал в своих руках от всех проблем, тягот и обязательств. Это не стало бы решением, но хоть ненадолго он бы почувствовал себя защищенным и… не одиноким.       Мэри терпеливо сидела на корточках, глядя Ичиро в глаза, игнорируя боль в ногах из-за неудобной позы. Куда проще было бы встать, но Хэтфорд не хотела, чтобы мальчик смотрел на нее снизу вверх. Она видела, как черные глаза подростка мечутся по ее лицу, как они блестят от накопленных за годы невыплаканных слез, и как калейдоскопом сменяются эмоции и мысли. Сегодняшний разговор мог изменить многое. Она должна была лишь быть достаточно терпеливой, а Ичиро открыть, наконец, свой рот и сказать то, что он чувствует, а не думает. Однако, для этого нужно было время. Еще чуть-чуть и…       Подросток отвел взгляд, разрывая зрительный контакт. Конец. Сдержав разочарованный вздох, Мэри понимающе кивнула, с трудом встала, чувствуя, как тысячами иголок колет затекшие ноги, и двинулась было уже на выход, чтобы оставить мальчика наедине со своими мыслями, как вдруг он окликнул ее: — Мисс Хэтфорд? — Да? — Вы… как вы поняли, что у меня проблемы с испанским? — Перевернутый вопросительный знак, — она кивнула на исписанные листы. — Весьма характерная черта испанского языка. Плюс, в США это второй по популярности язык. Было бы логично предположить, что ты изучаешь именно его. — И… вы знаете этот язык? — Не в совершенстве, — призналась она. — Как тебе, думаю, известно, Испания принадлежит Ломбарди, а не нам. Тебе нужна помощь? — Я… да. Если вас не затруднит. — Не затруднит, — Мэри открыто улыбнулась ему. — Но как ты отнесешься к смене дислокации? — Вы предлагаете выйти на веранду? — Нет. Я предлагаю тебе поехать в город. У меня как раз появились неотложные дела в офисе, заодно посмотришь Лондон, как следует. А если у тебя появятся проблемы с испанским, в которых я окажусь бессильна, в офисе как раз найдутся те, кто тебе поможет. — Это лишнее. Думаю… — Поехали. Не сидеть же тебе и правда весь месяц в этой комнате. Поверь, никого от работы ты не оторвешь. — Хорошо, — сдался Ичиро, стараясь подавить маленькую улыбку, что сама собой поползла по губам от всепоглощающего чувства облегчения. — Вот и молодец. Я переоденусь и буду ждать тебя внизу. Советую и тебе. Лучше прихвати какую-нибудь теплую куртку. После заката становится прохладно.

***

      Проходя по коридорам, шествуя среди работников на верхнем этаже, Мэри еле сдерживала усмешку, чувствуя на себе взгляды. Хэтфорд, что вела за собой Морияму. Вероятно, в их кругах это могло стать неплохим началом для анекдота. Только вот это была реальность, которую они со Стюартом создали собственными руками. Войдя в свой кабинет, Мэри указала Ичиро на стул напротив ее рабочего стола и сказала устраиваться. — Мисс Хэтфорд, — мужчина в строгом костюме вошел в незакрытую дверь, — мы ждали вас только в понедельник. — Новости были настолько воодушевляющими, что я не могла удержаться. Где отчет? — Но… — мужчина скосил глаза на Ичиро, что неловко устраивался за столом прямо посередине комнаты, куда лишь сама фигура Мэри смела отбрасывать тени. — Хоук, отчет, — потребовала Хэтфорд. — Или тебя что-то смущает? — Уверен, это не входит в мою компетенцию… — Если у кого-то есть возражения касательно присутствия здесь Ичиро Мориямы, а так же сомнения в верности наших решений, люди могут идти с жалобами… Точно, ко мне или моему брату. Есть желающие? — Нет, — Хоук вскинул подбородок, шумно втянув носом воздух. — Простите. — Тебе не за что извиняться. Твоя реакция разумна и объяснима. Но Ичиро наш гость. Мы разве не знаем что такое гостеприимство? — Ох, конечно, — плечи мужчины тут же расслабились, а на губах появилась понимающая улыбка. — Я сейчас же принесу документы. — Спасибо.       Ичиро обернулся, чтобы посмотреть, как Хоук уходит из кабинета, после чего разложил тетрадь и учебник на краешке стола, без вопросов и каких-либо еще слов принимаясь за учебу. Мэри окинула подростка задумчивым взглядом. Казалось, он сидел не на удобном стуле со спинкой, поддерживающим поясницу, а на иголках. Было ли это связано со словами Хоука, с тем, что сейчас они находились в центре империи Хэтфордов, или же просто в незнакомом Морияме месте, она не знала. Все, что она могла сделать — максимально обезопасить мальчика, подарить ему желанное ощущение защищенности. — Не хочешь выпить чего-нибудь? — Нет, спасибо. — Как хочешь. Я в любом случае попрошу принести вторую чашку для чая.       Отдав распоряжение по телефону, Мэри уже хотела было достать последний отчет от Мартино по тому, как продвигаются его дела в Индианаполисе, когда во всё еще открытую дверь вновь вошел Хоук, но на этот раз с массивной папкой, от одного вида которой Мэри почувствовала легкий прилив эйфории. С несдерживаемой улыбкой она приняла документы, а потом кивнула на выход, не тонко намекая оставить ее. Раскладывать налоговые декларации перед Ичиро было бы верхом безрассудства, пусть тот навряд ли мог понять всю суть их содержания, однако сам факт того, что она смотрит бумаги по Натану, мог навести далеко не глупого подростка на верные мысли, которые были не нужны. Именно поэтому она решила начать с более масштабной задачи — выписать все точки доходов, все компании — все, что могло приносить Натану прибыль, чтобы уже потом понять пути по отмыванию средств. Это была муторная и кропотливая работа, однако результат, что маячил на горизонте, был слишком соблазнительным, чтобы Мэри забрасывала дело.       Она как раз переходила на вторую страницу, как вдруг дверь в кабинет открылась, и явно спешащая девушка с подносом с чаем летним ветерком влетела внутрь с подносом, на котором дымился чай. Мэри даже не обратила на нее внимания — все-таки сейчас, даже если бы та попыталась подсмотреть, то ничего бы не увидела, хотя, потом придется напомнить ей о нормах приличиях и научить стучать — тогда как Ичиро… Его реакция оказалась куда занимательнее. Услышав за спиной спешные шаги, парень подпрыгнул на месте, тут же резко оборачиваясь, в спешке желая поскорее закрыть руками то, что он писал. Не то из-за испуга, не то из-за незнакомого места, движения Мориямы оказались слишком нескоординированными и размашистыми. Правой рукой, не выпустившей ручку, он задел вазу с белыми каллами, что неизменно стояли на столе Мэри, и те полетели на пол, через мгновенье разбившись с оглушительным звоном. Хэтфорд вздрогнула от неожиданности, Ичиро снова дернулся на своем месте, чуть не свалившись со стула, а чашки жалобно звякнули, подпрыгнув на серебряном подносе. — Ох, простите, — воскликнула девушка, спеша поставить сервиз на стол и чуть ли не падая на колени, чтобы собрать разбившуюся на мелкие брызги хрустальную вазу и то, что осталось от цветов. — Оставь, — одним словом остановила ее Мэри, медленно поднимаясь со своего места и глядя на когда-то прекрасные цветы, что неизменно радовали ее глаз. Она так любила их… — В следующий раз непременно стучи, прежде чем войти. — Простите, мисс Хэтфорд! Хоук сказал… — Я сказала «оставь», — вновь оборвала ее Мэри. — Это мелочь. Оставь нас. — Простите, — девушка вскочила на ноги и, склонив голову, поспешила сбежать. — Мисс Хэтфорд, я… — заикаясь начал Ичиро, но она остановила его, лишь подняв ладонь: — Все в порядке. Ты в этом не виноват. Это случайность. И лишь ваза с цветами, — Морияма краем глаза окинул кабинет, где не было никаких украшений. Ни других ваз с цветами, ни картин, ни фоторамок. Голые стены. — Это мелочь. Продолжай учиться, а я соберу осколки. — Давайте я помогу, — подросток потянулся было опуститься на корточки, чтобы сделать хоть что-то, но на его плечо легла легкая женская рука. — Ты можешь пораниться, — объяснила Мэри. — Учись. Я уже сказала, это не важно.       Опустившись на корточки, даже не глядя на мальчишку, она осторожно взяла в руки самый большой осколок того. Это и правда лишь мелочь, однако почему-то ей было безмерно грустно и обидно смотреть на то, что осталось от нежного букета, что когда-то ей в подарок прислал Мартино. Николь на сессиях учила ее, что чувства никогда не берутся из пустоты. И, что ж, Мэри была готова признать, для нее это были не просто красивые цветы от знакомого. Встав, она бросила осколок обратно на пол, а потом несколькими движениями ноги оттеснила в сторону, чтобы ни она, ни Ичиро не поранились. — Жаль, я не сохранила те пионы, — пробормотала она себе под нос на итальянском, насмешливо глядя на осколки. — Придется ждать следующего раза.

***

— Ты привела Ичиро в офис? — весело поинтересовался Стюарт, после того, как отправил детей переодеваться к ужину. — Это было весьма забавно, — признала Мэри, улыбнувшись брату. — Правда, он разбил мои любимые каллы. — Какая жалость… Купить тебе новые? — Не стоит, — отмахнулась она. — И, возможно, я нашла что-то на Натана, но для этого нужно все тщательно проверить и без балласта рядом. — Я весь в предвкушении, — кивнул Стюарт, падая на диван и закидывая ноги в пушистых тапочках на подлокотник. — Порадуй меня еще. — Ему очень интересна история, понравился центр Лондона и парк у Букингемского дворца, — продолжила женщина, переставляя ладью. — Он умный не по годам, но невозможно шуганный. Как прошло ваше празднование на яхте? — Я научил Алекса, Кейт и Ната вязать узлы, а Хоуп очень понравились чайки. В следующий раз обязательно выберемся куда-нибудь все вместе. Мне не нравится, что тебе приходится пропускать семейное время из-за работы. — Мне тоже, но кто-то должен это делать. И я на эту роль, уж извини, подхожу куда больше тебя. Плюс, я добилась большого прогресса. — Не считай цыплят, что еще не вылупились, — напомнил Стюарт, строго глядя на сестру. — И у белых шах и мат через два хода. — Я лишь говорю о нынешнем прогрессе, — цокнула языком она. — И нет, это будет только мат и лишь при условии, если я не закрою короля слоном. Кстати, он не спустится к ужину. — Хорошо, — Стюарт потянулся на диване, как сытый кот. — Мне тридцать четыре, а я уже чувствую себя стариком. — Даже будь тебе двадцать, трое детей все равно вымотали бы тебя до изнеможения за десять часов, — тихо рассмеялась Мэри. — Проклятье, шах. — Тебе все еще тридцать, — обиженно бросил Хэтфорд, садясь на диване, — ты не имеешь права шутить на эту тему. — Не говори, что у тебя раньше времени начался кризис среднего возраста, — расхохоталась Мэри, подняв таки взгляд на брата. — Если это так, масштабам твоих хотелок будет сложно угодить. — Я тебя умоляю, — Стюарт закатил глаза, падая обратно на диван, — если бы он у меня начался, я бы даже этого не заметил. Мне банально некогда.       Несколько секунд Хэтфорды смотрели друг на друга, а потом рассмеялись, вновь ненадолго чувствуя себя подростками. Казалось, это было не так давно, но в то же время прошли словно сотни лет. Они оба так изменились за эти годы, столькое успело произойти… — Я рад, что ты вернулась домой, Мэр, — отсмеявшись, ласково сказал Хэтфорд, прищурив один глаз. — Спасибо, что ты есть, Стю.

***

      Мэри смотрела на стену, завешанную бумагами, выписками и собственными заметками, и не могла поверить, что у нее и правда получилось. На это ушло четыре дня. Четыре чертовых дня, и одна ночь, которую она провела на диване в кабинете у Стюарта, не находя в себе силы оторваться от работы больше, чем на время сна. Все ради этого момента и осознания. Подрагивающими руками, не отрывая глаз от стены, словно боясь, что та вот-вот исчезнет, Мэри набрала второй номер на быстром наборе и, поставив на громкую, принялась ждать. Уильям взял на четвертый гудок: — Мисс Хэтфорд? — Зайди ко мне. Один. Это важно.       Ответа не последовало. Веллингтон сбросил трубку и, вероятно, уже спешил сюда, но Мэри это и не волновало. Она смотрела на линии связей, на документы, на списки компаний и цифры и чувствовала привкус малой победы, витавшей в воздухе. Нет, она еще не смочила ею губы, не попробовала, не впилась зубами мертвой хваткой, но это прекрасное блюдо уже внесли в ее столовую. То, что она искала так давно. Что выглядывала каждый квартал и год. Что жаждала найти в этих горах бумажек.       Когда раздался тактичный стук в дверь, Мэри смогла бросить лишь торопливое: «входи». Наверное, Уильям хотел задать вопрос, но, стоило его шагам остановиться рядом, как в кабинете вновь повисла тишина. Веллингтон пораженно смотрел на стену, впитывая обрывки информации то тут, то там, а его зеленые глаза не могли задержаться на одном месте надолго. — Мне нужны наши старые каналы связи в США, — еле слышно заговорила Мэри, продолжая смотреть на результат своих трудов. — Мы наконец-то можем спустить на него собак. Я нашла след. И он свежий. — Как… вы это сделали? — хрипло прошептал мужчина, ближе подходя к стене и кончиками пальцев прикасаясь к одной из бумаг, словно то была святыня. — Оказывается, мои глубокие познания в математике весьма полезны в бухгалтерии, — усмехнулась Хэтфорд. — Это отмывание средств в особо крупном размере, Уилл. И я нашла его. Благодаря тому, что слышала тогда в Балтиморе, благодаря тому, что вы накопали. Я нашла. — Я займусь этим, — с готовностью пообещал он, отходя на шаг назад. — Мне нужно будет забрать все это, не меняя мест. Разрешите? — Делай все, что посчитаешь нужным, только загони эту мразь в угол, — процедила Мэри, поворачиваясь к Веллингтону лицом. — Спусти на эту тварь всех своих псов, Уилл. Я верю тебе. — Я сделаю все, — пообещал мужчина, сгибаясь в низком поклоне. — Он не уйдет. — Поэтому я позвонила тебе, — когда Уильям поднял голову, его уже ждали холодные серо-голубые глаза Мэри, в которых застыла жажда возмездия. — Мы сможем это сделать? — Не прошло и пятидесяти лет, как Мориямы захватили Штаты, — криво усмехнулся мужчина. — Еще меньше времени прошло с окончательной зачистки. Да и здесь дело пахнет международным скандалом, что значительно упростит нам задачу. Я свяжусь с нужными людьми. Спасибо за проделанную работу. — Когда я могу ждать отчет? — К концу месяца я подберу нужных людей. Процесс запустим через два. К Новому Году Натан погрязнет в проблемах, как древности в зыбучих песках. — Боже, — Мэри пошатнулась, а потом упала на Веллингтона, который тут же обнял ее, крепко прижимая к своей груди. — Повтори. Уилл, повтори это. — Мисс Хэтфорд, вы смогли, — улыбаясь, зашептал ей на ухо мужчина, чуть покачивая в объятьях, как когда успокаивал маленьких Натаниэля, Кейтлин или Александра. — Вы сделали это, — он почувствовал, как пальцы впились в его спину и поясницу, но не шевельнулся, становясь той самой опорой для Хэтфордов, коей Веллингтоны являлись многие века. — Мы начнем контрнаступление уже в этом году. Он поплатится. Наступает ваша весна.       Мэри вздрогнула в его руках, но ее колени не подкосились. Она лишь сильнее вжалась в мужчину, за закрытыми дверями давая себе минуту побыть слабой и показать то истинное лицо, что, возможно, не показывала даже Стюарту. И Уильям был там для нее. Был ее другом и товарищем, братом и союзником, нерушимой стеной, что была готова вынести любые тяготы, защитить от любой угрозы. Он был там для нее безмолвной поддержкой. Да чем угодно, если Мэри это было нужно. И он сделает все, что возможно, и даже больше, чтобы их план сработал.       Когда-то давно, в Балтиморе, когда Веллингтон впервые увидел Натаниэля, он был готов проклясть себя за то, что не смог защитить членов семьи, что пришел слишком поздно. Он помнил, словно это произошло сегодня, как пришел домой, разбитый на тысячи осколков; как Амелия обняла его и остановила от похода в комнату к уже спящим детям; как выслушала всю историю, а потом просто обняла; как сказала: «Ты не виноват в этом. Все, что ты можешь сделать — впредь защищать их в будущем и сделать все, чтобы подобное не повторилось». Теперь он мог, по возвращении домой, с гордостью посмотреть жене в глаза и сказать, что он справился, что наконец дошел до лестницы, что вела к отмщению. — Вам стоит отдохнуть, — прошептал Уильям, чувствуя, что хватка Мэри ослабла, а ее дыхание уже выровнялось. — Я позабочусь об остальном. — Ты прав, — она отпустила его и отступила на шаг, тогда как на ее губах мерцала дрожащая улыбка. — Спасибо, что ты всегда здесь для нас, Уилл. — Это мой долг, как Веллингтона, — заверил ее он. — Мне дать распоряжение, чтобы вас отвезли домой? — Нет, — Мэри с гордостью посмотрела на стену, расправляя плечи. — Теперь я могу заняться тем, что отложила. Из-за меня у всех тут прибавится работы. — Звучит многообещающе. У вас есть для меня какие-то поручения? — Не сейчас, — Мэри взяла со стола телефон и начала набирать сообщение. — Это лишь мой маленький проект, над которым я раздумывала некоторое время.

***

      Когда Николь вышла из кэба, Мэри уже стояла у здания со стаканчиком чего-то горячего и дымящегося. Судя по ее расслабленной позе, дела обстояли хорошо, и Уайт на мгновение даже почувствовала вину за то, что так резко отдалилась от Хэтфордов, однако молодая женщина вовремя напомнила себе, что у нее на то были свои и весьма весомые причины. Глянув на потяжелевшее за последние несколько часов небо, Николь пожалела о том, что утром, выходя из дома, не прихватила с собой зонт, однако сейчас это было второстепенным. Куда любопытнее ей было узнать, что такого ей хотела показать Мэри. Слишком уж загадочно звучало ее сообщение. — Ты ведь позвала меня не просто для прогулки, верно? — отбросив все формальности, напрямую спросила Уайт. — И я тебя рада видеть, — весело фыркнула Хэтфорд, слегка приобняв подругу. — У меня все хорошо, спасибо, что спросила. Я тоже скучала. — Ауч, — хмыкнула Николь. — Неужели это было настолько неприятно? — Слегка, — призналась Мэри. — Прости, но когда видишь извержение вулкана, ты не остаешься на месте, веря в то, что тебя каким-то чудом не заденет, а бежишь прочь, зная, что ты по сравнению со стихийным бедствием ничто. — Не знала, что это так выглядело со стороны. И мой брат даже больше не заманивал тебя на совместную прогулку с горячим шоколадом? — Я же сказала. Бежать, даже если вкусно пахнет барбекю, — ответом Николь был звонкий смех Мэри. — Так зачем я тут? — Извержение отменяется. Вулкан снова уснул. А я хочу похвастаться. Это, кстати, тебе, — Хэтфорд передала своему бывшему психологу горячий стаканчик, от которого доносился приятный аромат шоколада. — Всегда рада, — Николь сделала глоток и позволила себе блаженно зажмурить глаза на несколько секунд. — И куда мы идем? — Сюда.       Мэри развернулась и двинулась вверх по потертой столетиями лестнице. Позволив себе секундное удивление, Уайт поспешила следом. Тяжелые створчатые двери с толстым пыльным стеклом с трудом поддались, однако внутри… их ждали тишина и разруха заброшенного строительства. Это было старое здание начала девятнадцатого века. Все тут было выполнено из камня, огромные потолки подпирали стройные колонны, уходившие куда-то ввысь, а из просторного зала наверх уходила лестница, что у противоположной стены разделялась на две и вела, вероятно, к галерее на втором этаже. Отсюда понять было сложно из-за свисающего всюду пластика и тряпок. Однако многоярусная хрустальная люстра, пусть и частично обмотанная тряпьем, производила неизгладимое впечатление, как и замысловатая мозаика на полу. — Что это за место? — тихо спросила Николь, продолжая осматриваться и находя все больше невероятных деталей. — Пока что ничто.       Мэри подошла к одной из огромных тряпок и резко дернула. Поднялось облако пыли, Хэтфорд отступила назад, прикрывая глаза ладонью, но когда она снова подняла взгляд, перед ней предстал дверной проем, куда женщина без сомнений вошла. — Господи, какие огромные потолки! — восхищенно воскликнула Николь, входя в следующий зал и осторожно переступая через какие-то старые доски. — Я думала, они будут ниже, — призналась Мэри. — Так ты объяснишь, что мы здесь делаем? — Решаем, покупать ли это здание. — Что?! — Николь чуть не оступилась. — Я хочу купить это здание и превратить его в выставочную галерею и аукционный дом, — Хэтфорд повернулась к ней, глядя восторженными глазами. — Шутишь? — Офис стал для меня тесноват, — хитро улыбаясь, пожала плечами Мэри. — Что думаешь? — Это место… — Николь неверяще осмотрела помещение, покрытое пылью и паутиной. — Я даже представить не могу, как оно будет выглядеть после ремонта. Похоже на дворец. — В этом и суть, — кивнула Хэтфорд. — Я хочу отреставрировать все здание, максимально сохранив его исторический облик. Просто представь. Все оттерто до блеска. Никаких трещин. Колонны, сотни огней, переливающиеся хрустальные люстры, блестящие мраморные полы, мозаика, высокие окна, ковровые дорожки, позолота, произведения искусства со всего мира… — Уточним один момент, — подняла руку, как отличница в школе, Уайт. — Зачем я здесь? И не говори мне, что ты не могла сама принять решение. Мое мнение — явно не то, чем тебе следует руководствоваться. — Ты права, — вздохнула Мэри. — Здание уже мое. — Оно… твое? — Да, — Мэри прикоснулась к одной из пыльных каменных стен, ничуть не боясь запачкаться. — Строители придут в понедельник. Я просто… хотела показать тебе это, потому что без тебя подобное никогда бы не произошло. — Мэри… — Я помню, что мы больше не психолог и клиент. Но это не значит, что я не могу показать тебе это и поблагодарить. Ты помогла мне, Николь. Так, как никто бы не смог. — Мне приятно, правда. Но… наверное, сейчас я поступлю не очень профессионально… — Мне плевать. — Мэри, я посмею сказать, что весьма неплохо тебя знаю и понимаю твое поведение. Ты не тот человек, что легко и просто благодарит словами. Ничего не хочешь мне рассказать? — Хах, — Женщина запрокинула голову к потолку, глядя на потрескавшуюся лепнину. — Полагаю, твоя внимательность — часть профдеформации. Если быть честной, то мне кажется, что что-то меняется. Словно завершается какой-то этап моей жизни и начинается новый. И я чувствую отчаянное желание поблагодарить всех тех важных людей, что помогли мне прийти к этому моменту. Мне кажется… — она повернулась к Николь и открыто улыбнулось, — я выздоравливаю. — Тогда, может, отпразднуем это чаем? — чувствуя, как искренняя радость переполняет ее изнутри, спросила Уайт. — Шесть часов вечера, — нахмурилась Мэри. — Да и это событие заслуживает чего-то получше, чем чай, тебе не кажется? — Еще даже не пятница, не пытайся, — рассмеялась Николь, подходя к подруге. — Я знаю неплохое кафе неподалеку. Идем? — Что, вулкан больше не дымит и все в порядке? — лукаво спросила Хэтфорд, беря Николь под руку. — Что уж тут поделать, — пожала плечами брюнетка, — инстинкт самосохранения — базовый инстинкт, а я лишь простая смертная, — совместными усилиями они заставили главные двери вновь отвориться и выпустить их на свежий воздух. — Ты же понимаешь, что мое любопытство не даст мне отпустить тебя без подробностей? Как это будет? Выставки? Аукцион? Как это будет существовать? — Именно на эти вопросы я и рассчитывала с самого начала! Смотри, главный зал, в который ведут первые двери…

***

      Дождь лил уже четвертый день подряд, оттесняя лето все дальше в памяти, давая понять, что осень уже пришла. Листья деревьев начинали терять свой яркий насыщенный зеленый цвет, а ветер из бодрящего превратился в леденящий и колючий. Хотелось укутаться в десяток слоёв одежды, разжечь камин и свернуться клубочком на диване, что, учитывая погоду, было бы лучшим решением.       На самом деле, так Хэтфорды и поступили в выходные два дня назад, когда всей семьей разместились, кто где, в большом зале, устроив маленькую перестановку мебели. Алекс читал Хоуп книжку на французском — правда, девочка быстро потеряла интерес к слишком взрослой для нее литературе и переметнулась к Алиссии, что с радостью была готова поиграть с ней в куклы — Нат изучал со Стюартом шахматы, а Кейт училась играть на фортепьяно с Мэри. Это было то спокойное времяпрепровождение для всех, когда они видели друг друга, были рядом, но при этом каждый занимался тем, чем хотел. Правда, к удивлению Хэтфордов, к ним присоединился еще один человек, что тенью жил в особняке. К счастью Мориямы, он не привлек своим появлением всеобщее внимание, как это бывало обычно, и просто устроился в свободном кресле, что успело остыть, с тех пор, как Мэри села за инструмент с племянницей. Александр полностью игнорировал присутствие второго подростка, делая вид, что увлечен чтением, а игру Натаниэля и Стюарта Ичиро понять не мог. Он ни разу в жизни не прикасался к шахматам и с трудом мог вспомнить, когда вообще в последний раз видел доску. Кенго предпочитал карты, и то, парень знал это лишь потому, что отец несколько раз упоминал, что вечером будет поздно, потому что идет в свое казино. Сына с собой он никогда не брал, поэтому знать наверняка он не мог.       Каково было удивление Мориямы, когда Алиссия ненадолго отвлеклась от их с Хоуп игры и, взяв одну из книг, что была в стопке на столике, протянула ему. На непонимающий взгляд молодая женщина лишь улыбнулась: «Мисс Хэтфорд попросила меня принести эту книгу из библиотеки на случай, если вы присоединитесь к нам». Глаза Ичиро тогда сами собой метнулись к Мэри, но та не заметила этого, будучи слишком увлеченной пока что неловкой и неумелой игрой Кейтлин. Взяв книгу, парень прочитал название… на испанском. Это был роман «Дон Кихот». В это воскресенье Натаниэль делал большие успехи в освоении «Греческого Дара». Он был невероятно горд, когда Александр, что сидел рядом с братом и краем глаза следил за игрой, заметил ошибку младшего и исправил, объяснив. А потом и Натаниэль поразил его, самостоятельно сменив тактику и найдя отличное решение.       Передернув плечами, Стюарт стряхнул с себя воспоминания и, сев за стол, набрал номер, поворачивая кресло лицом к окнам, чтобы смотреть на размывающийся из-за льющейся по окнам воды Лондон. Мартино взял трубку почти сразу, ответив весьма бодрым для девяти утра по Индионаполису голосом: — В такое прекрасное утро, надеюсь, и ты меня порадуешь хорошими новостями! — Вообще-то, это мои слова, — позабавился Стюарт. — Чем так хорошо это утро? — В этой дыре наконец-то солнце, — Хэтфорд был готов поклясться, что Мартино закатил глаза. — Как там ваш японский змееныш? — Наконец-то перестал шипеть. — Мэри и правда оказалась укротительницей? — присвистнул Ломбарди. — Оперативно. Не прошло и месяца. — Ей пришлось пропустить нашу поездку в честь дня рождения Алекса и жертвой пала ее любимая ваза с цветами, но в остальном без жертв. — А ваза тут при чем? — прыснул итальянец. — Ичиро случайно разбил вазу в кабинете Мэри, — объяснил Стюарт. — Она очень любила эти белые каллы, даже залила эпоксидной смолой, а Ичиро случайно разбил. — Белые каллы? — неожиданно тихо переспросил Мартино. — Да, а что? — Нет, ничего, — весело отозвался Ломбарди, напевая себе что-то под нос. — Вечно Мориямы все портят… Ладно, не важно. Давай лучше к делам. С планом касательно вашего сюрприза Веснински пришлось попотеть, но я построил идеальный маршрут. Придется ему помучиться, пока будут переправлять товар по морю, а оттуда уже побежит зайцем в Балтимор. — Разве поставка по морю пойдет не к Веснински? — напрягся Стюарт. — Я же говорил, что работать теперь приходится с этим Бубаксом. Завалил меня бумажной волокитой, — пожаловался Мартино, тогда как на фоне послышалось ворчание кофемашины. — Старые контакты, конечно, проводят через Балтимор, но вот все новенькое уже через Хьюстон. Оттуда уже по железной дороге. Аукцион будет проходить с тридцатого ноября по третье декабря, так что начинайте готовить своего парня к отбытию. Из Неаполя отплывают в начале ноября. — Мои люди доставят мальчика к тебе, — пообещал Стюарт, делая пометку на бумаге с напоминанием. — Что у нас с «Золотым полумесяцем»? — Ты хотел сказать, у меня, — напомнил Ломбарди. — Мартино, давай честно, — вздохнул Стюарт, потирая виски. — Мы преследуем общие цели. Эта земля следующие лет двадцать будет нестабильной. Пытаться загнать ее под твой или наш каблук — глупость. Лишь зря потратим ресурсы. Именно поэтому мы с тобой обсуждали, как поиметь больше выгоды, не испачкавшись в дерьме, условившись отдать впоследствии земли Ломбарди, так как вы территориально ближе, но при всем при этом Хэтфорды будут иметь свои проценты от производств за содействие. — Тебе говорили, что ты страшный зануда? — кисло поинтересовался Мартино, отпивая кофе. — Ты повторял мне это, сколько мы знакомы, так же как и Мэри, Уильям и дети. Еще вопросы? — Никаких, — цокнув языком, с уставшим звуком итальянец опустился в поскрипывающее кожаное кресло. — В любом случае. Я добился разрешения на организацию подсадной утки, чтобы доказать, что Мориямы хотят захватить их территорию. Теперь «полумесяц» верит, что лучше принять помощь Хэтфордов и Ломбарди в данном вопросе, ведь мы успешно оттесняем Мориям уже не одно десятилетие. Пришлось, правда, повертеться, как ужу на сковороде, чтобы доказать, что отступление из США тогда было лишь тактическим ходом, но пока что они согласны сотрудничать. Главное, чтобы ваш мальчишка все правильно донес, а то у нас будут неприятности. — Какого рода «неприятности»? — Стюарт прищурился, найдя глазами Биг-Бен. Лондонский Глаз который день стоял неподвижно из-за штормового ветра. — Просто сказали, что мы поплатимся. — Если мы поплатимся перед богом — это одно, а вот если они решат устроить терракт — это совсем другое. — Не думаю, что до такого дойдет. Они слишком часто переходят на личности, чтобы пытаться мстить нам через наши страны. — Тогда ладно, — облегченно вздохнул Стюарт. — В любом случае посмотрим, что будет, и подготовим меры предосторожности. Сколько же головной боли… — Ты о чем? Тут вся головная боль на мне. — Мы думаем в этом году устроить прием на Рождество, — признался Стюарт. — Пора заканчивать с этой затворнической жизнью и возвращаться на поле. — Ну наконец-то! — восторженно хлопнул в ладоши Мартино, радуясь, словно ребенок. — Надеюсь, на мое имя приглашение найдется? — Вечный ребенок. — Часть моего очарования, — небрежно фыркнул Ломбарди. — Так что? — Куда я денусь… Ладно, спасибо за информацию. Все документы Уильяму. Если кто-то понадобится, дай знать. Тут же пришлем своих специалистов. — Я это запомню, — кивнул Мартино и, не прощаясь, скинул вызов.       Утро в Индианаполисе и правда выдалось солнечным, а новые кофейные зерна были на вкус нежнее и мягче предыдущих. Мартино прикрыл глаза, подставляя лицо теплым лучам, позволяя своим мыслям структурировать прошедший разговор. Как никогда, Ломбарди был рад, что решил тогда принять участие в предложенной Мэри авантюре по воровству поставок Веснински. Кто бы знал, что вот так обернется? Такими темпами Джулиано и Джузеппе будут управлять не только Европой, но еще и Средним Востоком, который уже десятки лет оставался без хозяина. Изначально он думал двинуться на Африку, но подобные перспективы… Заполучить столь ценные страны с огромным потенциалом, так еще и с минимальными вложениями и потерями. Разумеется, придется провести большую работу по реорганизации, создать новые семьи, которые будут лучше понимать людей этих стран, их менталитет и образ жизни, ведь, в конце концов, жестокая захватническая агрессия еще не приводила ни к чему хорошему, однако, если все сложится, все стороны останутся в плюсе. А ведь все начиналось так невинно. Хорошо, что тогда он поговорил с Мэри, а после согласился на встречу в ресторане.       Мысли в сознании мужчины дернулись и сменили свое направление. Белые каллы… Мартино отправил такие же цветы вместе с подарком Мэри тогда. Были ли эти цветы в смоле теми самыми? Или это лишь совпадение? Ломбарди не знал. Но одна идея у него уже появилась. Ох, он ненавидел быть терпеливым, но, как показывала практика, эта благодетель и правда приносила свои плоды.

***

      Возвращение домой должно было стать долгожданным глотком свежего воздуха. Так думал Ичиро. Но когда он с людьми отца поднялся наверх и вошел в отчий дом… Кенго лишь окинул его взглядом, словно проверяя на целостность, а потом вернул внимание к документам, разложенным на кухонном столе. Он даже ничего не сказал. Не спросил. А Ичиро все так же стоял на месте, глядя на отца, чувствуя всепоглощающую обиду. Тот страх, то оцепенение, то напряжение, что он испытывал, когда ехал к Хэтфордам, все те чувства, что сводили его с ума, пока он жил под чужой крышей… Впервые Ичиро на стол долгий срок покинул дом. И ничего. — Я дома, — попытался он, подходя ближе к отцу. — Я вижу, — не отрываясь от работы, кивнул Кенго. — Еда, приготовленная поваром, в холодильнике. Ты поздно вернулся. — Были пробки, — хрипло проговорил Ичиро, чувствуя, как невидимая рука сдавливает горло. — Ты ничего не скажешь? — Ты вернулся в целости и сохранности, как Хэтфорд и обещал. Это главное. — Но!..       Подросток запнулся, стоило Кенго поднять взгляд. Пустота. Там была лишь холодная пустота. Старший Морияма не соврал. Целость и сохранность Ичиро — все, что его интересовало. Не более того. Если так подумать, парню и не стоило ожидать чего-то другого. Отец никогда не был щедр на эмоции. Он лишь иногда любил прогуливаться по оранжерее, что когда-то принадлежала матери, но и та сгорела несколько лет назад. А вместе с ней, казалось, сгорели и остатки души Кенго. Ичиро зря надеялся хоть на что-то. Его отец не был Стюартом, что даже будучи уставшим, все равно слушал лепет Хоуп о том, как девочка провела день, пусть эти рассказы повторяли друг друга. Кенго никогда не обучал Ичиро шахматам, не играл с ним на музыкальных инструментах… Они Мориямы, а не Хэтфорды. Они другие во всем. Однако… почему-то, вернувшись в свою комнату, так и не поев, мальчик чувствовал себя еще более одиноким, брошенным и потерянным, чем когда приехал в Англию или слушал звуки празднования дня рождения Александра. Сжавшись в комок на кровати, он поплотнее закутался в одеяла и зажмурил глаза. Все пройдет. Это просто… смена часовых поясов и усталость. Так было всегда. Откуда тогда взяться этим новым эмоциям и какому-то странному чувству потери, верно?