Львица и ее маленький львенок

— Полагаю, тебе нужно продолжать учебу, — Мэри осталась стоять на пороге комнаты, глядя на то, как Ичиро осматривается вокруг. Они уже обошли весь дом, и временная спальня Мориямы была конечной точкой назначения. — Мы подготовили все, что тебе может понадобиться, но если чего-то не хватает, обязательно скажи мне или любому взрослому в доме. Тебе доставят все необходимое в кратчайшие сроки, — мысленно она горько усмехнулась, вспоминая, как буквально за пару дней они превратили обычную детскую спальню Алекса в самую оснащенную палату. — Можешь делать, что хочешь. Как я уже говорила, у тебя нет ограничений. Захочешь в город, скажи. Также неподалеку есть конюшня. Если появится желание прокатиться, также… — Мама! — звонкий радостный клич заставил Мэри тут же замолчать и повернуться на зов.       Хоуп бежала по коридору, топая своими пухлыми ножками, а колечки волос нежного цвета, напоминавшего капучино, прыгали при каждом шажке. Следом за малышкой неспешно шла улыбающаяся Вивиан, которая обожала свою маленькую хозяйку, как и все в доме. Хоуп была их сокровищем, чей каприз, каким бы он ни был, исполнялся. Она — самое чистое, прекрасное и радостное, что у них было. Опустившись на корточки, молодая женщина с готовностью поймала девочку в белом платье с рюшами, наслаждаясь звонким смехом и тем, как крохотные ручки обнимают ее за шею. С легким «ух» Мэри подняла девочку на руки, поражаясь тому, как быстро малышка росла. Она до сих пор помнила, как первый раз взяла ее на руки, когда Хоуп было всего пару месяцев. А теперь эта красавица уже бегала, говорила, пусть нередко слова и было непросто разгадать, и весила почти тринадцать килограммов. Что-то подсказывало Хэтфорд, что еще через пару лет ей будет уже сложно носить девочку на руках, как сейчас. — Мама! Мама! — Да, моя принцесса? — Мэри поцеловала пухлую щеку племянницы, уже давно приняв то, что она зовет ее «мамой». Они со Стюартом обсуждали это и приняли единогласное решение объяснить девочке, что ее настоящая мама Анастáсия, показывали фото, но ребенок ничего не понимал. Или не хотел. Им оставалось только смириться и поговорить с малышкой, когда она немного подрастет. — Что такое? — Tu me manques! — Хоуп потянула на себя и неуклюже поцеловала Мэри в ответ. — Va jouer! — Я по тебе тоже соскучилась, моя красавица, — поудобнее подхватив племянницу, Мэри начала ее чуть покачивать скорее интуитивно, чем намеренно.       Мысленно она не переставала забавляться тому, как девочка снова и снова мешала английский и французский, к которым так привыкла. Случалось так, что Хоуп мешала языки прямо внутри предложений, но чаще всего говорила то на одном, то на другом, подстраиваясь под ситуацию или то, на каком языке говорили вокруг. Иногда это занимало у нее время, но, как говорили книги и врач, которого Мэри посетила, чтобы разузнать побольше о том, как правильно воспитывать билингва, все было в полном порядке. Чего она не ожидала, так это услышать, что по сути все их дети были билингвами, учитывая то, в каком возрасте начали изучать французский. Как оказалось, специалисты различают билингвизм врожденный и приобретенный. Способность осваивать два языка одновременно сохраняется до возраста 7-8 лет, а значит, и старшие дети подходили под это описание, ведь Алекс начал учить язык в семь и сейчас владел им практически свободно, насколько, конечно, позволял его возраст. — Давай я сейчас закончу с наши гостем, а потом мы с тобой пойдем играть на улицу, хорошо? — продолжила говорить на английском Мэри. — А пока ты побудешь с Вивиан, договорились? — гувернантка подошла ближе, готовая забрать ребенка. — Je ne veux pas! — малышка вцепилась своими пальчиками в одежду Мэри мертвой хваткой. — Frères! — Я понимаю, милая, но они в школе, как и Кейтлин, — спокойно объясняла Хэтфорд, которую переполняла радость от того, что кроха не боится говорить о своих желаниях и идти против взрослых. Наверное, другие родители были бы раздражены, но Мэри слишком ярко помнила своего мальчика, который перестал громко плакать и кричать, кажется, раньше, чем выговорил первое предложение. — Они вернутся на выходных и вместе поиграете. — Хочу сейчас! — наконец переключилась на английский Хоуп. — Знаю. Но они взрослые, и им нужно ходить в школу. Когда ты вырастешь, вы будете ходить в школу вместе, а пока давай вы с Вивиан вместе выберете, во что мы поиграем на улице. Может, запустим воздушного змея? Того, что Алекс, Кейт и Нат сделали для тебя сами. — С котиками? — шмыгнув носом, уточнила девочка, вылупив свои огромные блестящие от слез глазки, в которых перемешались, кажется, все цвета сразу. Такие красивые, сине-зеленые с карими крапинками и лучами… — Точно, с котиками. — С котиками! — восторженно закричала Хоуп, а потом тут же засуетилась, ерзая и протягивая ручки к гувернантке. — Виви, змей с котиками! — Конечно, — Вивиан тут же забрала девочку и, опустив на пол, взяла ее за руку. — Пойдемте переоденемся в более подходящую для игр на улице одежду и соберем все необходимое. Может быть, даже сделаем фотографии, чтобы потом показать вашим братьям и сестре. — Да! — воодушевленно закивала Хоуп. — Мам, бу… — девочка запнулась, явно не вспоминая нужное слово, а потом ткнула пальчиком в окно. — Там! — Хорошо, — рассмеялась Мэри, ласково улыбаясь. — Я скоро приду, — проследив за тем, как тараторящая племянница скрывается за поворотом, Хэтфорд вернула свое внимание к Ичиро. — Прости за это. Хоуп та еще непоседа, и ей сложно отказать. Надеюсь, она не доставит тебе неприятностей. — Не думаю, что доставит, — заторможенно отозвался Ичиро, все еще глядя в пустоту рядом с Мэри, туда, где до этого была девочка.       Казалось, Морияма находился в какой-то прострации. Он смотрел туда, где был ребенок, яркая, звонко смеющаяся и возмущающаяся девочка, лепетавшая моментами какие-то непонятные слова, и его мозг просто отказывался функционировать. Еще ни разу в жизни он не видел ничего подобного. Не то чтобы Ичиро видел много детей и их взаимодействие с родителями. Но отец точно никогда не был таким. Кенго был строгим и резким, тяжелым, как гранитная стена, и таким же холодным. И уж точно он никогда не поднимал сына на руки и не целовал. Может, так делала мама? Ичиро ее не помнил. Она умерла слишком давно. И все из-за его младшего брата Рико. Хорошо, что отец отослал его к дяде Кенго. Но все же… Может, будь она жива, он бы тоже смог получить что-то подобное? Каково бы это было? — И все же, если Хоуп… — Не знал, что у вас есть дочь, — перебил Мэри мальчик, кажется, не заметивший, что она говорила, все так же, не моргая, глядя в пустоту. Осознав, что он только что сделал, Ичиро тут же опустил голову. — Извините. Это не мое дело. — Ничего страшного. Как я уже и сказала, здесь тебе не нужно извиняться за все подряд и так измываться над собой. Хоуп моя племянница, а не дочь, но называет мамой. Как я уже говорила, на выходных приедут Александр и Кейтлин, старшие дети Стюарта, и мой сын Натаниэль. Думаю, пару раз ты видел его на приемах в Балтиморе. Надеюсь, вы поладите. Обед будет в час дня. А пока что отдыхай. Ну, или, если хочешь, можешь пойти со мной на улицу. Или заниматься своими делами. Ограничений у тебя нет. — Я лучше отдохну, спасибо, — сдавленно ответил Морияма, оставаясь на своем месте.       Еще какое-то время он чувствовал на себе взгляд Мэри, а потом послышался отдаляющийся стук ее каблуков. Дождавшись, когда все стихнет, Ичиро подлетел к двери и закрыл ее как можно беззвучнее, а потом сполз по стене на пол, зарывшись пальцами в волосах, совсем не думая о прическе. Сердце бешено колотилось в груди, а мысли гудели, как улей, полный пчел, не позволяя подростку сосредоточиться ни на чем конкретном. В памяти снова и снова всплывал их последний разговор с отцом. Вчера.       В кабинете Мориямы, как всегда, царила тишина, нарушаемая лишь шелестением страниц, как вдруг зазвонил телефон, заставивший Ичиро, что сидел за своим столом и решал задачи по математике за одиннадцатый класс, вздрогнуть всем телом. Кенго взял трубку, и разговор не продлился долго, однако подросток отметил то, как в какой-то момент глаза отца, обычно резкие и уверенные, метнулись с какой-то непонятной эмоцией к нему. Это было что-то странное. Новое. Такое, чего Ичиро никогда раньше не видел. Единственное, что Кенго сказал за весь разговор — «да» в конце, а потом телефон полетел на стол, чуть не скатившись на ковер. Устало мужчина потер переносицу, а потом повернулся к сыну всем телом, глядя все тем же странным и тяжелым взглядом. — Хэтфорды требуют тебя к себе. Немедленно. — Тогда пойду собирать вещи, — подросток поднялся со своего места. — Они бы вызвали меня так или иначе. — Но вызвали именно сейчас. Когда наступает сентябрь. — Отец, прости, но я не понимаю, что такого в этом месяце? — непонимающе нахмурился Ичиро. — То, что у Александра, сына Стюарта, что чуть не умер в том музее, день рождения двенадцатого сентября, — слова Кенго прогремели сквозь гром среди и так далеко не ясного неба. — Понимаешь, что это значит? — Мой приезд… — Ичиро сглотнул ком вставший в горле, — подарок ему? — Вероятно. Они бы не выбрали это время так просто. — Они… хотят убить меня? — Не осмелились бы, — качнул головой Кенго, поднимаясь из кресло и подходя к окнам. — Если ты погибнешь на их территории, разразится война. Не думаю, что они в ней заинтересованы, — Ичиро не мог не почувствовать укол боли от того, как легко отец размышлял о его гипотетической смерти. Словно он был просто дорогим инструментом, который будет жаль потерять, а не сыном. — Но и совпадением это быть не может. Будь предельно осторожен, как только ступишь на их землю. Особенно будь осторожен с Александром и Натаниэлем. Стюарт, очевидно, опасен, но руку он на тебя не поднимет, как и Уильям, и любой из людей Хэтфордов, а вот эти двое… — Насколько мне известно, Александру лишь исполняется одиннадцать, а Натаниэлю только восемь. Что они могут мне сделать? Мне же четырнадцать. — И при всем при этом Александр Хэтфорд первый сын. Он, несомненно, начал проходить физическую подготовку, и даже когда я видел его четыре года назад, этот ребенок уже отличался острым для своих лет умом, — Ичиро сглотнул, чувствуя жгучую обиду. Его отец не хвалил никогда, а тут… прямо-таки распинается и поет дифирамбы этому мальчишке Хэтфорду, да еще и говорит опасаться. И кого?! Какого-то одиннадцатилетку… — И он оправился от перелома позвоночника, что бывает сложным даже для взрослых. Он — сын своего отца, а Стюарт Хэтфорд опасный человек, пусть и кажется чопорным джентельменом. Сам его видел. Что до Натаниэля… Он сын Натана. Думаешь, как Мясник его воспитывал? Книжки перед сном читал? — Они же просто мальчишки! — не выдержал Ичиро.       Слушать все это… лучше бы отец его бил. Было бы не так больно. Восхваляет этих детей, словно они какие-то невероятные и особенные! А он?! Ичиро Морияма?! Он тоже особенный! Он умнее любого из своих сверстников! Он помогает отцу с делами! Он должен закончить школьную программу в пятнадцать лет! Он знает три иностранных языка, не считая японского! Он из кожи вон лезет, чтобы стать достойным наследником и даже едет к их врагам, а в результате!.. — Они просто дети! Глупые маленькие дети! — продолжал кричать Ичиро, чувствуя, как что-то жжет глаза. — Даже если они злы и захотят мне отомстить за ошибку твоего человека. Что они могут сделать?! Ничего! Я!.. — Дурак! — рявкнул Кенго, и подросток тут же опустил голову и сделал полшага назад, буквально чувствуя то давление, что волнами исходило от отца. — Думаешь, только я готовлю своего сына?! Самонадеянный мальчишка! — Морияма шумно втянул носом воздух, а потом отвернулся к окнам. — Увидишь их, и сам во всем убедишься.       Сейчас, сидя буквально в логове Хэтфордов, Ичиро не знал, что думать и делать. Отец предупреждал обо всех членах этой семьи, но не сказал ни слова о Мэри Веснин… Хэтфорд. Словно ее не существовало. Словно все, что нужно было о ней знать — слабая сломленная Натаном Веснински женщина, что сбежала со своим маленьким сыном под крыло к брату. Но вот только встретила его именно она. Достаточно молодая, стройная, красиво одетая, со слегка острыми, но благородными чертами лица, мягкой улыбкой и внимательными глазами, что, казалось, следили даже за тем, как он дышит. Возможно, Ичиро просто был на грани и слишком сильно нервничал, но от этой женщины по его спине в тот первый момент пробежали мурашки. Однако то, как ласково она обнимала и целовала свою племянницу, с какой нежностью смотрела на нее… Может, он просто надумал? Его не загнали в какой-нибудь подвал, не надели цепи, не ударили и не накричали. Наоборот. У него была просторная светлая комната, окна которой выходили на сад. Кровать, закиданная подушками разных размеров, так и манила упасть на нее, зарывшись в одеяло, а ковер зазывал пройтись босиком по высокому ворсу. В замочной скважине был ключ, доверчиво оставленный хозяевами. Он мог запереться здесь. Разве это походило на тюрьму или на место, куда кидали похищенных? Даже самые важные заложники не получали таких условий. Казалось, он просто приехал на каникулы, пусть у него никогда их и не было.       Ичиро просто не понимал, зачем он здесь. Может, отец был прав, и он стал чем-то вроде подарка для Александра Хэтфорда? Может, все будет так хорошо только до тех пор, пока дети не вернутся из школы на выходные? И какие вообще дети не ночуют дома на учебной неделе? Все казалось слишком странным и необычным. Неправильным. Совсем не похожим на то, к чему Ичиро привык, как обычно жил. Поэтому он попросту не знал, что ему делать.       Согласно словам мисс Хэтфорд, в доме сейчас была прислуга и Стюарт. Только вот мужчину, во время обхода всех комнат, они так и не увидели. Возможно, просто разминулись? Или он был в своей спальне, дверь которой была закрыта? А может, в кабинете, который Морияме так же не удалось увидеть изнутри? Так или иначе, вряд ли они пересекутся в этом огромном поместье, если Ичиро решит еще раз пройтись и получше осмотреть огромную библиотеку, зал которой занимал буквально два этажа, верно? Именно поэтому, выскользнув из комнаты, парень поспешил вперед по коридору, стараясь по памяти найти нужную дверь. Их здесь было так много, что Морияма не представлял, как все, а особенно дети, ориентируются в этом огромном пространстве. В Нью-Йорке они жили в большом пентхаусе, а также имелся загородный дом, но никогда раньше Ичиро не приходилось на постоянной основе находится в таком огромном… особняке, вероятно, было не тем словом, но самым привычным для подростка. Если подумать, даже дом Мясника в Балтиморе, по сравнению с этой громадой в районе Лондона, был попросту игрушкой.       Найдя нужные двустворчатые двери, Ичиро поспешил внутрь, а потом как можно быстрее и тише закрыл их за собой. К счастью, по пути ему никто не попался, значит он мог ненадолго спрятаться тут и хорошенько все обдумать среди стеллажей с книгами. Замок еле слышно щелкнул, закрываясь, и Морияма облегченно выдохнул. Маленькая миссия выполнена. Теперь можно… — Ищешь что-то конкретное или хочешь просто найти, что почитать перед сном?       Ичиро замер, словно прирос к полу, а по его спине градом побежал холодный пот. Он слышал этот голос лишь однажды, но не спутал бы ни с одним другим. И от узнавания становилось только хуже. Хозяина этого голоса он надеялся избегать как можно дольше и старательнее, если это возможно, учитывая то, что Морияма находился в доме этого человека. Медленно, не делая лишних движений, словно за его спиной находился настоящий хищник, Ичиро повернулся лицом к говорившему и спиной к дверям, встречаясь взглядом ни с кем иным, как со Стюартом Хэтфордом. Мужчина расслабленно сидел в одном из кресел за столом для чтения, одетый в серые брюки и белую рубашку, рукава которой были вольно закатаны. Пшеничные волосы были уложены, а зеленые глаза с нескрываемым интересом осматривали подростка, что замер, как кролик в свете фар. Но, что привлекло внимание Ичиро спустя секунду — пушистый кошмар на ногах Стюарта, что, видимо, было домашними тапочками. Этот ужас был таким ярким и неуместным — в этой изысканной библиотеке с высокими окнами, лепниной на потолке, высокими стеллажами из темного дерева, забитыми старыми и новыми книгами — а главное таким неожиданным, что Морияма просто не мог оторвать взгляд.       Поняв, на что в оцепенение и почти ужасе уставился ребенок, Хэтфорд не смог сдержать маленькой ухмылки и намеренно повернувшись в кресле лицом к подростку, закинул ногу на ногу: — Дети подарили на Рождество. Я обещал носить их дома. — Простите, я не хотел пялиться… — Ичиро поспешил перевести взгляд на паркет под ногами. Какой позор… Он дрожит, как крольчонок. Отец был бы в ярости. Это не достойно его, наследника, первого сына. — Ничего страшного. Ты не ответил на вопрос. — А… — подросток дернулся и с ужасом осознал, что, услышав знакомый голос, пропустил вопрос мимо ушей. — Я… — В любом случае проходи. Надеюсь, Мэри тепло встретила тебя и комната тебя устраивает.       Услышав столь неожиданные слова, Ичиро вскинул голову, снова уставившись, но теперь на лицо хозяина дома. Это все противоречило тому, к чему он сам себя готовил. Может, это просто уловка? Чтобы усыпить его бдительность? Да, определенно она, ведь иначе… — Зачем я здесь? — он должен знать. Сердце Ичиро клокотало, и он не верил, что сможет прожить так даже день, не то что месяц. Страх так сильно давил, что парень не был уверен, не разорвется ли эта глупая мышца прямо в его груди, но намеревался победить это чувство. Он — первый сын и будет вести себя подобающе. — Таков был уговор. — Но зачем я здесь? — Это сложно, — уклончиво ответил Стюарт, возвращая взгляд к тем бумагам и книге, что лежали перед ним. — Я сказал!.. — Ичиро хотел было потребовать ответа, как делал это со всеми, кроме отца, но тут же осекся. Боги, он что, забыл, с кем говорит?! Нужно было срочно взять себя в руки и успокоиться. — Я хочу знать, для чего я здесь, мистер Хэтфорд. — Я слышал, что ты сказал, — терпеливо ответил Стюарт, не отрывая глаз от, видимо, документов, словно не заметив вспышки ярости подростка. — Это долго объяснять. Если правда хочешь услышать ответ, то подожди. Можешь взять книгу, чтобы занять себя, если хочешь.       Ичиро кивнул и поспешил к стеллажам, обходя Хэтфорда по дальней стене, благодаря всех богов за то, что этот мужчина, судя по всему, был терпеливее, чем его отец. Возможно, сказывалось большое количество маленьких детей в доме. Морияма не знал. Но был рад, что огромная тяжелая книга не полетела в него. Или что похуже. Но главное — он смог. И впредь будет вести себя достойно. И сделает все, чтобы принести пользу своей семье. Своему клану.       Проследив краем глаза за тем, как подросток скрывается внутри библиотеки, Стюарт бесшумно втянул носом воздух, а потом медленно выдохнул. Терпение — их лучшая благодетель. Если они хотели, чтобы план Мэри сработал, нужно было проглотить любое недовольство и относиться к Ичиро так же, как он относился к Алексу, Кейт, Нату и Хоуп. Только вот это было далеко не простой задачей. Не для Стюарта. Они с Мориямами слишком давно не ладили, а этот мальчишка… Невинность, чистота, неприкосновенность… Куда все это делось, когда Натан чуть не выпотрошил Натаниэля и поднимал руку на Мэри. Кто-то мог назвать Стюарта лицемером, ведь он так же собирался использовать этого ребенка просто потому, что это было удобно, могло сыграть на руку и, в конце концов, не являлся его собственным, но в ответ Хэтфорду нечего было сказать. Мир жесток, а их реальность и того хуже. Как Натаниэлю не повезло родиться сыном Натана, так и Ичиро не повезло родиться сыном Кенго. В конце концов, никто не собирался причинять мальчику вреда. Он вернется в США в целости и сохранности. За это Стюарт был готов ручаться. Что же до его головы и состояния души… Кенго сам дурак, раз вселил в собственного сына столько сомнений и не давал необходимой любви. В конце концов, политика на самом деле игра умов, а не кулаков. — Когда последний раз обновляли информацию по Ломбарди? — спросил Стюарт, глядя на то, как машина итальянца отъезжает от дома. — Три недели назад. Следующий отчет должен прийти через пять дней, — оповестил Уильям. — На остальных? — От человека, приставленного к Вэйдуну, давно нет новостей, — с заминкой в несколько секунд отозвался он. — Уже почти два месяца. — Реши эту проблему. И внимательнее следите за Мартино. Если он хоть одно необычное движение сделает, отчет должен быть у меня на столе меньше чем за сутки. — Думаете, он предаст нас? — Думаю, что сейчас все слишком нестабильно, чтобы доверять старым друзьям. У меня должен быть готов кинжал в сердце каждому из них. А если не кинжал, то хоть что-то, что остановит их и защитит всех нас от нападения. Больше подобное повториться не может. — Я вас услышал. Уверены, что хотите лететь к Мориямам без меня? — Я не хочу лететь без тебя. Я хочу, чтобы моя семья, которую я оставляю здесь, была в безопасности. — Я поступлю так, как вы прикажете. — Не оставляй мою семью ни на секунду, пока меня не будет, — Стюарт вновь повернулся лицом к Уильяму, глядя в тяжелый уставшие глаза напротив. — Алекс не может ходить. Если Натан решится на повторение безумия, он станет самой слабой целью. — Вы правда думаете, что он осмелится на такое? — пораженно спросил Веллингтон. — Я хочу быть готов к любому безумству от него, — честно признался Стюарт, садясь за стол и рукой указывая подчиненному на кресло напротив, разрешая больше не стоять. — Когда Мэри сегодня вошла сюда… она приходила не просто так. У нее есть план, как нам в долгосрочной перспективе уничтожить Мориям или на худой конец подкосить их достаточно сильно, чтобы потом уничтожить одним ударом. — Как я могу помочь? — с готовностью отозвался мужчина, севший в кресло для гостей. — Я улечу в Штаты и встречусь с Кенго, чтобы обсудить то, как он планирует компенсировать произошедшее в музее. И я потребую Ичиро. — Вы хотите убить старшего сына Мориямы? — Не убить. Я хочу, чтобы мальчик приезжал по первому же моему зову в Англию на месяц каждый год. Что мне нужно от тебя, так это информация. Найди все, что сможешь, на Ичиро Морияму. От того, какой у него средний балл в школе и любимый предмет, до того, в какой день, час и минуту он сделал свой первый шаг и сказал первое слово. Я хочу знать о нем все. Знать, какие отношения у мальчику были с матерью, что знает про своего брата, как его воспитывает Кенго — все. — Понимаю, — задумчиво протянул Уильям, постукивая пальцами по столу. — Я соберу все, что возможно. У меня есть временные рамки? — До конца весны. Не уверен, когда вызову мальчишку к себе, но до весны ноги его здесь не будет. — Этого более чем достаточно. — Не упускай даже самые маленькие детали, Уилл. — Я не дилетант, — усмехнулся Веллингтон. — И все же. Это важно. — Да, сэр. — Хорошо… Тогда иди.       Этот разговор состоялся у них еще до той проклятой поездки Стюарта в США, но он помнил его, как сегодня. Уильям, как и всегда, не подвел. Отдал огромную папку на кольцах в конце марта. Там и правда было все. Даже табели успеваемости Ичиро за все полугодия с первого класса, пусть мальчик и учился из дома, но в школе числился и контрольные писал. Веллингтон сделал даже больше, чем ожидалось, прикрепив краткие биографии людей из окружения подростка. На приподнятые в легком удивлении брови Хэтфорда мужчина тогда лишь невинно пожал плечами: «Индия получила частичную автономию лишь в 1935 году, а самостоятельным государством стала и того позже».       Тогда Стюарт лишь усмехнулся, но сейчас, глядя на документы, начал задумываться над перспективами. Поэтому и засел в библиотеке, а не в кабинете — чтобы не пришлось таскать все книги туда сюда. Индия все еще была достаточно бедной страной, но при всем при этом ее потенциал был весьма соблазнителен. Уже сейчас ее население перевалило за миллиард и двести миллионов, хотя два года назад, в две тысячи седьмом, едва перевалило за миллиард. Индия — развивающаяся аграрно-индустриальная страна с развитой промышленностью, входит в пятёрку стран по объёму ВВП. Сейчас страна шла по пути независимого развития, но… что, если ей немного помочь? Просто посадить семена… чтобы потом пустить такие корни, что никто не сможет их вырвать? Эта идея казалась Стюарту весьма заманчивой.       Когда Ичиро вернулся к столу с книгой и неловко опустился напротив, Хэтфорд проследил за тем, как глаза подростка скользнули по бумагам и фолианту, и не позволил ухмылке появиться на лице. Если этот малец думал, что мог что-то подсмотреть, а потом донести отцу, то глубоко заблуждался. В конце концов, Индией Стюарт заинтересовался благодаря тому, что Уильям принес очень подробное личное дело. Даже китайцам было сложно читать на мандарине, когда текст написан вверх ногами, а ребенок, не знающий языка, уж тем более не мог понять ни одного символа. Именно поэтому Стюарт сидел так расслабленно, оценивая последние отчеты о деятельности старика Вейдуна и прикидывая, как скоро тот нацелится на бывшую колонию Великобритании, которую Хэтфордам пришлось покинуть окончательно, как и Короне, после второй мировой войны. И почему далеко не глупый дед не сделал этого до сих пор, учитывая то, что Китай граничил с Индией. По какой-то неведомой причине Вейдун, который хозяйничал на территории от Непала и Пакистана до Папуа — Новой Гвинеи и Южной Кореи, вклинился даже в Северную, но Индию все еще не трогал. Это было странно, учитывая амбиции и жадность старика. Может, слишком стар? Да нет, глупости.       Вздохнув, Стюарт отложил документы в сторону и поднял таки взгляд на Ичиро, который честно читал книгу. Одетый в строгий деловой костюм, с укладкой… Хэтфорд отметил для себя, что осанка у подростка была до невозможного ровной, словно вместо позвоночника была палка. Было так любопытно наблюдать за поведением чужого ребенка, искать причины тех или иных действий, взглядов… — Ты спросил меня, зачем ты здесь, — Морияма тут же поднял глаза от книги, а все его внимание сосредоточилось на Стюарте. — Разве ты не был в кабинете, когда твой отец принимал это решение? — Вы не оставили ему выбора. — О, выбор есть всегда. Просто он далеко не всегда нам нравится, верно? — Вы бы не начали войну. — Уверен? — Хэтфорд весело улыбнулся, а когда в глазах подростка проскользнуло удивление, разразился хохотом. — Боже, ты и правда веришь, что я бы не осмелился объявить твоему отцу войну! — Это не в ваших интересах, — пробормотал Ичиро, с подозрением глядя на мужчину перед собой. — Отчасти ты прав. Но ты не учитываешь один важный нюанс. Пострадали мои дети. Они чуть не погибли. Уж не знаю, какие у тебя отношения с отцом, но я за своих детей убиваю. Они не просто мои наследники. Они — плод моей любви с самой прекрасной женщиной, что когда-либо жила на этой земле. И я люблю их вне зависимости от порядка рождения и пола. — Натаниэль не ваш, — напомнил Морияма, а в его памяти всплыло лицо Натана Веснински. Эти густые рыжие волосы и ледяные острые глаза. Совсем не похож на Стюарта. Ни внешне, ни по характеру. — Мой, — что-то мягкое и светлое промелькнула в лице Хэтфорда. — Он сын моей сестры. Он мой. Был, есть и будет. Он такой же Хэтфорд, как и мои дети. Когда я сказал это твоему отцу, я не врал. — Вы так и не ответили, зачем я здесь, — напомнил Ичиро, не желая спорить, пусть и считал это глупостью. Значение имеет только первый сын. Наследник. Остальные лишь могут стать преградой на пути к восхождению, а привязанности — нелепая слабость, которая вела к погибели. — Сам как думаешь? — Вы бы никогда не поступили глупо или необдуманно. Это сделано не для того, чтобы просто насолить моему отцу. Значит, вы преследуете какую-то цель, — как и всегда вслух начал рассуждать Ичиро, распутывая клубок мыслей. — Я сам ничего не могу вам дать, следовательно, с моей помощью, а точнее, пользуясь тем, что я здесь, вы хотите каким-то образом воздействовать на отца. Вам что-то нужно от него. Вы… хотите выменять меня на что-то? — Размышления были верными, но ушел ты не туда, — кивнул Стюарт, по сути даже не соврав. — Давай мы просто сойдемся на том, что тебе, как ребенку, не нужно забивать этим голову? Просто живи, как… в своем загородном доме. — Но я не просто ребенок, мистер Хэтфорд. — Да? Я и не заметил. Потому что для меня ты просто ребенок с ярким будущим, Ичиро, — сказав это, мужчина положил бумаги между страниц книги и встал из-за стола, забирая фолиант с собой. — Пойдем. Скоро обед. Я провожу тебя, чтобы ты не плутал.

***

      Неделя в поместье Хэтфордов проходила на удивление спокойно. После того разговора Ичиро появлялся на глаза только во время приемов пищи, Хоуп радостно носилась вокруг, а Мэри и Стюарт работали то на веранде, пока солнце все еще грело, то в библиотеке, то в кабинете мужчины. Они дружно игнорировали приближающуюся пятницу, стараясь не думать о том, что совсем скоро их львята вернутся домой и, возможно, растерзают заплутавшего воробья, прилетевшего из США. И если Хэтфорды были несколько обеспокоены, то вот Мартино, с которым они созвонились в один из дней, чтобы обговорить последние мелочи плана, хохотал, как сумасшедший и умолял Стюарта записать эту великолепную встречу на видео.       Уильям, с которым у Ната и Алекса должна была быть тренировка перед ужином, привез львят из школы сразу после окончания учебы. Родители уже ждали их на крыльце дома и, впервые за долгое время расставшись на такой ощутимый срок, они не собирались сдерживать себя, встречая всю троицу, что едва ли не переходила на бег, крепкими объятиями. Стюарт хотел было по старой привычке опуститься на корточки, чтобы встретить их и обнять, но потом вспомнил, что эти времена уже позади. Его дети неумолимо взрослели и больше ему не нужно было опускаться, чтобы обнять их. Алекс и так почти доставал ему до плеча, а Кейтлин стало куда удобнее обнимать отца за талию и утыкаться лицом в грудь, что она и сделала, тогда как ее старший брат пристроился с другой стороны. Так Стюарт и оказался облеплен своими детьми, пока Натаниэль наслаждался нежными прикосновениями матери и ее ласковой улыбкой, полной любви, а Веллингтон остался стоял чуть в стороне, успокоенный наконец воцарившейся гармонией в дорогой ему семье. Именно из-за всеобщей радости Хэтфорды и Уилл с запозданием заметили фигуру в коридоре.       Первым Ичиро заметил именно Нат. Улыбка тут же сползла с его детского лица, а в сапфировых глазах появился тот самый холод, что пару раз уже приходилось видеть Веллингтону. Когда же Алекс и Хоуп так же отпустили отца, они тоже заметили незнакомца, который на самом деле не нуждался в представлении. — Ичиро, ты спустился, — все еще радостная Мэри, рука которой лежала на плече сына, улыбнулась и Морияме. — Александр Хэтфорд, — сын Стюарта вышел вперед и протянул руку для рукопожатия. — Ичиро Морияма.       Сын Кенго обхватил ладонь, что была чуть меньше его собственной, как вдруг тонкие пальцы мальчишки впились в его кожу мертвой хваткой. Подросток дернулся от неожиданности, но Хэтфорд не отпустил, глядя ему прямо в глаза, внимательно наблюдая с каким-то клиническим любопытством. Ичиро чувствовал, как немеют его пальцы, как беззвучно внутри плоти щелкнули суставы, видел, как побелела кожа, где Александр сжимал сильнее и сильнее… а потом все резко исчезло. Хэтфорд отошел на шаг назад, а на его губы растянулись в холодной улыбке: — Прости, мы не смогли поприветствовать тебя, когда ты только приехал. Это моя сестра Кейтлин Хэтфорд, — он указал рукой на девочку в клетчатой плиссированной юбочке и рубашке, что уже успела переметнуться от отца к Нату, и они оба стояли куда ближе к Александру, чем к родителям, — а это мой брат Натаниэль Хэтфорд, — в ярких глазах младшего, что метнулись к Алексу, промелькнуло что-то яркое и теплое, а потом он снова обратил все внимание к Ичиро. — Добро пожаловать на Зеленые острова. — И даже не скажешь, что мы поладим? — сухо спросил Ичиро, глядя на мальчишку сверху вниз, когда молчание затянулось.       О, теперь он понимал, о чем его предупреждал отец в день, когда Хэтфорды вызвали его. И если Стюарту и Мэри хватало ума и такта вести себя воспитанно, то, видимо, детям нет. Или они росли в иллюзии своего всесилия. Глупые. Они не уникальны. Дети есть у всех глав семей. И они, Хэтфорды, насколько знал Ичиро, были самыми младшими из «нового поколения». Видимо, поэтому, по своей глупости, решили, что им все можно. Морияма мог себе позволить склонить голову перед старшими. Это было уместно. Но не перед этими детьми. Однако почему-то, несмотря то, что он был все же выше, Ичиро не чувствовал, что смотрит на них свысока.       Оглядываясь назад, именно в этот момент, глядя в ожесточившиеся холодные глаза младших Хэтфордов, Ичиро должен был остановиться и насторожиться. Он должен был быть умнее и менее самоуверенным. Должен был прислушаться к словам своего отца, который пусть и был строгим, жестоким и далеко не лучшим родителям, приравнивающим к нулю все достижения сына, думая, что таким образом мотивирует его стараться больше, но все же Кенго признавал его своим наследником и, наверное, своим поломанным образом дорожил. — А мы поладим? — полюбопытствовала Кейтлин. Морияма краем глаза заметил, как Мэри хотела вмешаться, но Стюарт удержал ее за руку. — Ну, мы, конечно, можем попытаться, — заверила она. — Нат? — Пошли, нам нужно переодеться и идти на тренировку с Уиллом, — отозвался младший мальчик, неотрывно глядя на Ичиро. — Пап, а можно мне тоже присоединиться к Нату и Уиллу? — встрепенулась Кейтлин, словно эта идея только сейчас пришла ей в голову. — Ты еще слишком… — Я тоже поучаствую, — перебил отца Алекс, повернувшись к Веллингтону, который лишь склонил голову, не то давая знать, что услышал, не то скрывая улыбку. — Ты же не запретишь то, что обещал, верно? — уточнил у Стюарта мальчик. — Не запрещу, — смиренно вздохнул глава семьи, поняв, что его поймали на крючок. Он обещал детям вернуть их жизни до событий в музее, но как-то запамятовал о тренировках Александра. — Но Кейт еще слишком маленькая для таких тренировок, как у вас двоих, — сказал мужчина, глядя при этом только на Уильяма. — Обычно начинают в десять лет. Натаниэль стал исключением. — Мы что-нибудь придумаем, — пообещал Веллингтон. — Супер! — Кейтлин подпрыгнула на месте, хлопнув в ладоши. — Нат, пошли скорее! — схватив младшего брата за руку, она поспешила вглубь поместья, даже не взглянув на Ичиро, что безмолвным зрителем наблюдал за этой будничной семейной сценой. — Я тоже пойду переоденусь, — сказал Алекс и двинулся следом, но остановился, поравнявшись с Мориямой. — Можешь присоединиться, если хочешь, конечно… — мальчик хмыкнул и пошел дальше, не дожидаясь ответа. — Прости за это, — вздохнула Мэри, когда все трое детей скрылись из виду. — Им сложно переступить через свою обиду. Они не понимают, что ты не твой отец.       Ичиро решил лишь кивнуть и промолчать, не говорить, что на самом деле уж на кого Хэтфордам на самом деле стоило тогда срываться, так это на Натаниэля. В конце концов, именно он был сыном Натана, который послал тех людей. Или на Мэри, ведь если бы она не сбежала с мальчиком от Веснински, то ничего бы из этого не случилось. Но Ичиро молчал. Он помнил тот долгий разговор с отцом. В их войне с Хэтфордами за десятки лет произошло столько всего, что уже нельзя было найти ни правых, ни виноватых. С этим проще было бы просто смириться, как и с холодностью этих детей. В конце концов, они появлялись дома только на выходных, Стюарт много работал и был спокойным, а Мэри казалась весьма приятной, уделяя все свое время маленькой Хоуп. От этой женщиной так и веяло теплом, уютом и любовью, пусть сначала она и показалась подростку несколько угрожающей и холодной.       Если бы Морияму сейчас попросили описать мисс Хэтфорд одним словом, то он выбрал бы «мама». Не «мать». Именно «мама». Та самая женщина, что растит тебя, целует, обнимает, читает сказки перед сном и всегда нежно улыбается. У него такой никогда не было, но… во всех книгах хороших матерей описывали именно так. Позавчера, бродя по поместью, Ичиро случайно оказался рядом с игровой комнатой, и увиденная картина поразила его до глубины души. Все внутри было завалено игрушками, а Хоуп, вся перемазанная в ярких красках, калечила, вероятно, страшно дорогие обои. Она оставляла отпечатки своих ладошек, каракули, кляксы и пятна везде, куда только могла достать. Такой же жертвой пали и паркет, и ковер, и кресла, и диван, и шкафы, и комод, и… Мэри. Белоснежное платье, руки, лицо, даже волосы, заплетенные в косу — все было измазано в красках. Но женщина не кричала и не возмущалась. Наоборот. Она смеялась. Звонко и искренне. А потом мазанула желтой краской, что осталась на указательном пальце, по носику-пуговке Хоуп, которая тут же захихикала и запрыгала на месте от восторга, что тетя-мама поддерживает ее игру. Ичиро тогда остановился, как вкопанный, вдруг осознав, что не помнит, когда он последний раз смеялся. Вот так просто, чисто и искренне, во весь голос. Когда он так хохотал, а не криво усмехался, отводя взгляд, чтобы никто не заметил? Почему-то от этой мысли что-то внутри кольнуло, но подросток тряхнул головой и пошел дальше. Он не хотел подсматривать. Это было страшно невоспитанно с его стороны. — Пойдешь с ними на тренировку? — голос Стюарта вернул Ичиро в реальность. Хэтфорд, оказалось, уже стоял рядом, и заглядывал Морияме в глаза, терпеливо дожидаясь ответа. — Я и правда толком не практиковался с отъезда, но, думаю, у нас с мистером Веллингтоном разные школы. — Я могу подстроиться, как подстроюсь под Кейтлин, — пожал плечами Уилл. — Я огромный мужчина, который учит детей. Уж что я умею, так это подстраиваться. Так что? — Ты можешь не ходить, это было лишь предложение, а не требование, — вступила в разговор Мэри, кладя руку на напряженное плечо подростка. — Можешь просто выйти на улицу посмотреть. Ты совсем не бываешь на свежем воздухе. — Я лучше воздержусь, — упрямо возразил Ичиро, глядя прямо. — Могу я идти? — Конечно, — стоило разрешению Мэри прозвучать, как мальчик тут же ринулся прочь, словно сбегая, но при этом удерживая подбородок высоко. — Что думаешь? — едва слышно спросила она чуть повернув голову к Стюарту. — Что он такой же любопытный мальчишка, как и все дети, оказавшийся в мире, который он никогда раньше не видел. Хочет тепла, но боится обжечься. Не понимает себя, что мешает ему думать критически. Маленький ребенок внутри так и рвется на свободу, но дрессура отца достаточно сильная, чтобы пока что держать его на цепи, — хмыкнул Хэтфорд. — Уильям, я присоединюсь к вашей тренировке. Хочу и посмотреть и поучаствовать. Возьми все необходимое для моего любимого упражнения. — Хотите молодость вспомнить? — с нескрываемым весельем уточнил Веллингтон. — Именно. — Поддаваться перед своими учениками я не собираюсь, — предупредил Уильям. — На это и расчет. Мэр? — Думаю, сейчас идеальное время для нашего с Хоуп чаепития на свежем воздухе. Его окна выходят на нужную сторону. — Тогда так и поступим.

***

— Еще раз, — Уилл протянул руку Натаниэлю, но, разозленный очередным своим проигрышем, мальчик лишь оттолкнул крепкую мужскую ладонь и поднялся сам.       Со стороны могло казаться комичным, как семилетний ребенок, достававший Веллингтону до середины груди, пытался побороть его, но тот и правда умел приспосабливаться. Не было лучшей груши для битья, на которой можно отрабатывать удары, чем живой человек. А кроме Уильяма Стюарт, вероятно, никому бы не доверил такую работу. Было прекрасно уже то, что Натаниэль не замирал в ужасе, когда над ним нависал крепкий и сильный мужчина, что отдаленно напоминал фигуру Натана. Хорошо хоть Алекс рос не по дням, а по часам, и уже почти доставал своему отцу до плеча, дотянувшись до ста сорока восемь сантиметров. Что-то подсказывало Веллингтону, что когда-нибудь этот пока что мальчишка будет той еще Эйфелевой башней, но сейчас просто радовался тому, что их тренировки от месяца к месяцу становились все проще в связи с уменьшающейся разницей в росте. — Ты все время забываешь про работу ног, — Уилл присел на корточки и чуть подвинул ступню Натаниэля, что снова встал в стойку. — Вот так. Следи, чтобы они не стояли слишком близко друг к другу, но и не растопыривай. Не корова же на льду. — Знаю, — обиженно буркнул мальчик. — Тогда делай, — Веллингтон растрепал и так пребывавшие в беспорядке рыжие волосы. — Алекс, у тебя как дела? — Растяжка — это скучно, — фыркнул он, делая очередные наклоны. — Но это необходимо, чтобы твоя спина была в порядке, — вмешался Стюарт, вышедший на веранду.       Одним своим появлением он умудрился сбить всю тренировку и отвлечь всех детей от их занятий. И не мудрено, ведь вместо привычных костюмов или на худой конец брюк и рубашки на нем были — боги, берегитесь — спортивные штаны и майка. Сколько дети не старались, не могли вспомнить, чтобы видели его в таком виде хоть раз даже дома. Оказалось, что красивая одежда скрывала широкие плечи и тугие мышцы. Конечно, он не выглядел таким же массивным, как, например, Веллингтон, но сомневаться в силе Стюарта не приходилось. Его жилистая и подтянутая форма не оставляли места для сомнений. — Ты недавно сушился что ли? — усмехнулась Мэри, что стояла на краю веранды, скрестив руки на груди и подмечая то, как выражены были мышцы брата под светлой кожей. — Интересно, для кого так старался. — Очень смешно, — закатил глаза мужчина, начав разминать плечевые суставы, спускаясь на траву к остальным. — Примете в кружок? — Пап, ты будешь тренироваться с нами?! — с восторгом взвизгнула Кейтлин, подорвавшись с места и бросившись к отцу. — Ага, — он притянул девочку к себе за плечи и чмокнул в макушку, наклонившись. — Но сначала давай-ка разогреемся получше, чтобы Уилл и Нат нас быстро не повалили на землю.       Ичиро стоял у окна и наблюдал за тем, как Хэтфорды все вместе проводили время на свежем воздухе. То тут, то там раздавался смех, Стюарт помогал Алексу и Кейтлин, Мэри перебралась с Хоуп на траву, расстелив клетчатый плед, чтобы быть поближе к остальным, а Уильям медленно показывал Натаниэлю какие-то движения, то и дело останавливая мальчика, поправляя его и направляя. Это казалось чем-то… неправильным?       В жизни Ичиро никогда не было ничего подобного. Большая часть его тренировок, начавшихся, когда ему было семь, проходила за изучением и использованием огнестрельного оружия, и лишь недавно добавилось дзюдо. Нанятый тренер был уже не молод, но пользовался уважением в спортивных кругах. Так или иначе это было достаточно скучно и не сказать, чтобы Ичиро уделял этому особое внимание. В конце концов, что безоружный мог тебе сделать на расстоянии, если у тебя в руках огнестрельное оружие? Да и глава клана никогда бы не стал вступать в поединок. Для этого всегда есть подчиненные. Однако, судя по всему, Хэтфорды придерживались иного мнения. И превратили жесткие уроки в веселое совместное семейное времяпрепровождение. Это тоже было чем-то новым. Конечно, Ичиро тоже каждый день был подле отца, но иногда они могли неделями не разговаривать. Хэтфорды же… они, казалось, во всем были противоположностью Мориямам. Там, где у Ичиро одиночество — у них семья, где у него холод — у них тепло, где у него тишина — у них шум. И Стюарт не ругал своих детей за отсутствие дисциплины или несдержанность. Боги, да он, в отличие от Кенго, проводил время не только со своим первенцем, помнил и о других, тогда как Рико был вычеркнут из памяти всех, словно того и не существовало.       Только теперь, глядя на эту поляну, залитую солнцем, и семью, что старалась проводить время вместе, несмотря ни на что, Ичиро задумался, почему. Почему отец отвернулся от Рико так радикально? Было ли это и правда связано с разделением на две ветви, или у Кенго имелись какие-то иные причины? Того же Тетсуи, пусть и не допускали до власти, но не вычеркнули. Почему же тогда?.. Ответов не было. Может, это из-за мамы? Может, Рико как-то причастен к ее смерти? Ичиро не помнил ее, но многие говорили ему, что он очень на нее похож. Отец не показывал фотографии, другие также молчали, даже не называли по имени, лишь «госпожа» но… Юноше хотелось бы ее увидеть. Хоть одним глазком.       Его внимание вновь вернулось к Хэтфордам. Стюарт и Уильям на своем примере показывали детям, как выполнять какое-то чудаковатое упражнение. У обоих мужчин было по две прямые палки длиной с предплечье, которыми они сражались, словно мечами, но, если судить по размеренному стуку, цель была иной. Они все ускорялись, движения становились сложнее, оба наконец начали делать выпады… Ичиро не знал, зачем они это делали, какова была цель, но завороженно наблюдал. За тем, как те передвигаются по поляне, кружа, как восторженно смотрят Алекс, Кейт и Нат, как Хоуп хлопает в ладоши, стараясь попасть в ритм стука палок, а Мэри сидит на траве, придерживая племянницу, чтобы она случайно не ушла к мужчинам и не мешала им. Хотя, наверное, дело было даже не в том, что она могла прервать их. Насколько Морияма мог судить, наблюдая за этими странными людьми, когда бы малышка не появилась, ей всегда были рады. Вероятно, Мэри переживала за безопасность девочки, которую могли попросту не успеть заметить вовремя и случайно задеть.       «Интересно, а если бы отец не выкинул Рико, мы бы поладили?» — подумал Ичиро, положив ладонь на прохладное стекло. Он не помнил, как выглядел брат. Не знал, видел ли его вообще хоть раз. Могла ли их семья проводить время так же, как Хэтфорды? Был ли кто-то еще, кроме Тетсуи? Ведь, по сути… Подросток отдернул руку от стекла, резко отвернулся и опустился на пол, прижимая колени к груди, впервые чувствуя такое отчетливое одиночество. Он не должен был думать о подобном. У Мориям не просто так были правила. Строгие и неоспоримые, которых они придерживались. Именно благодаря им они стали теми, кем были. Но… Хэтфорды же тоже были одной из шести главных семей? Почему же тогда они могут жить так ярко и свободно, а Ичиро вынужден чувствовать себя так, словно он и правда один во всем этом мире. Словно он — последний человек. А, может, весь его мир сузился до этой гостевой спальне? Головой Ичиро понимал, что жизнь вокруг течет, слышал изредка доносящийся смех кого-то из Хэтфордов, но все, что было у него — эта комната, учебники и кипа исписанных листов бумаги. Это его мир. Пустой, тихий и словно искусственный. Спальня была залита солнечным светом, все вокруг было в светлых тонах, но Ичиро все равно казалось, что он тонул во мраке.

***

      Мартино с нескрываемым весельем смотрел на утвержденные даты черного аукциона. Приглашения уже были разосланы, лоты готовы, а Филипп переправлялся через океан вместе с остальными похищенными людьми, чтобы потом «сбежать» к Мяснику. План Мэри складывался просто идеально. Еще немного, и они приступят к действиям. Больше это не были пустые мечты и слова. Они начинали действовать. Как сладко и многообещающе…       От мыслей мужчину оторвал телефонный звонок. Увидев, кто звонит, Ломбарди расплылся в ласковой улыбке и тут же взял трубку, откладывая все бумаги на край стола, чтобы полностью сосредоточиться на разговоре: — Привет, мам. — Привет, дорогой. Как ты? — Все хорошо, — он приглушенно рассмеялся, не переставая поражаться тому, что мать словно не хотела признавать, что он уже давно не сорванец, а взрослый мужчина. Иногда это раздражало, но, на самом деле, было чертовски приятно. — Вы как? Мальчишки не слишком вымотали вас? Как Летиция? — В полном порядке, не волнуйся, — заверила его Виктория. — Мальчишки уже рвутся обзавестись своими мотоциклами, а Лети не вылезает из танцевальных залов. — Видимо, скоро папа пожалеет, что когда-то отвел Джулиано и Джузеппе на трек, — расхохотался Мартино. — Сколько им было, когда они первый раз сели на эти мини-мотоциклы? Семь? — Шесть, — отчеканила она. — И я говорила тебе, что лучше этого не делать, — Ломбарди почти видел, как его мать сокрушенно качает головой. — Умоляю, не дари им мотоциклы на день рождения. — Ну, им же исполнится тринадцать… Рано еще. Вот на пятнадцать… — Мартино Ломбарди! — на том конце послышался удар ладони о стол и звон чашки о блюдце. Кажется, Виктория была очень недовольна таким небезопасным увлечением внуков. — Бог мне свидетель, если ты подаришь нашим мальчикам мотоциклы на пятнадцатилетие, я оттаскаю тебя за уши так, как не таскал даже твой дед! — Мам, сжалься надо мной, — приглушенно рассмеялся он. — Ладно, пусть папа отведет их на гоночный трек, покажет машины… Подожду до шестнадцати. — Мартино! — пуще прежнего взвилась женщина, а от горлового хохота мужчины, кажется, задрожали даже окна в кабинете. — Я думала, благодаря общению с Хэтфордами ты станешь умнее. — А они тут при чем? — При том, что, по словам твоего отца, Хэтфорды из поколения в поколение показывали себя хорошими родителями, которые определенно точно не стали бы дарить своим детям машину для самоубийства! — Отец ничего не знает о них, — фыркнул Ломбарди. — Он Мэри и Стюарта последний раз видел… сколько? Пятнадцать? Семнадцать лет назад? Мы были почти детьми, когда собирались тогда в Риме. — Я не позволю тебе подарить детям мотоциклы. И не пытайся увиливать, переводя тему. — Ла-а-а-адно, придумаю что-то еще, — закатил глаза он, смиряясь с этой опекающей чертой своей матери. — Как Лети? Расскажи мне о ней больше. — Она всерьез увлеклась танцами, — наконец позволила сменить направление разговора Виктория. — Пробует себя в разных стилях. Сейчас ходит на балет, но ей не очень нравится, как и бальные. Я нашла для нее студию, где преподают хип-хоп. Пойдем туда на выходных. — Главное, что ей нравится, — одобряюще кивнул Мартино, задумчиво постукивая пальцами в хаотичном ритме по столу. — Как думаешь, чем она захочет заняться, когда вырастет? — Думаешь, станет ли Лети частью семьи или же будет жить обычной жизнью? — холодно спросила Виктория, тут же улавливая ход мыслей сына. — Как я могу об этом не думать? Мне это нравится не больше, чем тебе, но девочка стала моей приемной дочерью. Мы с ее отцом не были близки, но я должен позаботиться о ней. Это моя обязанность, как главы семьи. — Только вот ты ничего не смыслишь в отношениях с детьми, а Лети боишься, как огня, — хмыкнула она. — Хотя, если подумать, для тебя всегда чужие чувства были потемками. — Она девочка. Не хочу пугать ее или причинить вред, — признался Мартино, стараясь не обращать внимание на вторую половину сказанного. — Она боевая, — с горечью усмехнулась женщина. — Ты ее не напугаешь. Она даже мальчишек строит, хоть ей всего девять. Еще рано решать. Дай ей самой выбирать. И не принимай скоропостижных решений, о которых потом пожалеешь. Времени куда больше, чем тебе кажется. — Даже не представляю, как вы с отцом делаете это… — устало вздохнул Мартино, потирая глаза. — Просто кто-то хорош в одном, а кто-то в другом, — утешила она. — Не кори себя. Мальчики тут счастливы. Они знают, что ты заботишься о них, как можешь. Лети тоже уже пришла в порядок. Много танцует. Хорошо учится в школе. Занимайся делами. А мы с твоим папой позаботимся о Джулиано, Джузеппе и Летиции. — Что бы я без вас делал? — Так бы и не научился бы выбирать украшения и правильную одежду, — усмехнулась Виктория. — Иди. Решай сложные проблемы. И помни, что мы всегда ждем тебя дома. — Спасибо. Люблю тебя. — И я тебя. Береги себя.       Послышались гудки, но Мартино не спешил двигаться, убирать телефон от уха и что-то предпринимать. У них с матерью всегда были теплые и доверительные отношения. Ее искренние слова и вера в него за годы превратились в ту броню, что не могли пробить ни чужое злорадство, ни собственные сомнения, а если такое и происходило, Ломбарди просто звонил и слушал родной успокаивающий голос. Виктория всегда знала, словно интуитивно, в чем он нуждался больше всего.       Мартино был бы плохим отцом. Он не боялся ни пуль, ни крови, но дети… вызывали у него ужас. Такие маленькие и хрупкие. А еще слишком громкие и… непонятные. Он не был создан для этого. А может, у него просто не было рядом той, что смогла бы его научить. Когда встал вопрос о наследниках, Мартино не задумался о договорном браке. Подобная мысль даже не пришла ему в голову. Он не видел в этом ни смысла, ни логики. От одной только мысли, что ему придется жить с какой-то женщиной, заниматься с ней сексом неопределенное время лишь для заведения потомства… Подобное отношение к партнерше было бы просто отвратительным, и Ломбарди стал бы омерзителен сам себе. Поэтому ЭКО и суррогатная мать, которая даже лица Мартино никогда не видела. Это была третья ее беременность, которая, как и две предыдущие, прошла без осложнений. Это была та альтернатива, которую мужчина мог себе позволить. Как и честный разговор с родителями до принятия финального решения. Они и так никогда не хотели жить в Неаполе, предпочитая виллу вдали от городского шума, а предложение о воспитании внуков стало для них радостью и тем самым ярким счастьем, что заново озарило их жизни.       Да. Они были созданы для семьи. Но не Мартино. И пусть родители и говорили, что он может забрать мальчишек в любой момент, заверяли, что он слишком самокритичен и просто не понимает, что справился бы лучше многих… Он не хотел оступиться. Ведь, пусть рождение мальчишек и было его «обязанностью», Мартино никогда не относился к ним, как к кускам мяса. В первую очередь они были детьми. Его детьми. И пусть хорошим отцом в привычном понимании этого слова он быть не мог, все равно хотел для них лучшего. Как и для Лети. Маленькая девочка, с которой он даже знаком толком не был, но все же… У них были одинаковые глаза. Живые, карие, с легким хитрым прищуром и морщинками в уголках, когда они улыбались. Такие же сверкающие и выразительные глаза были и у мальчишек.       Что волновало Мартино — будущее. Он не был тем человеком, что мог жить одним днем, неделей, месяцем или даже годом. Если судьба Джулиано и Джузеппе была предрешена еще до зачатия, то вот Летиция… Дочь его двоюродного брата, которого убили Мориямы. Дитя, потерявшее обоих родителей и ставшая никем. Конечно, по документам она теперь считалась дочерью Мартино, но все всегда будут знать, что она лишь его двоюродная племянница. Это освобождало ее от многих обязательств, но в то же время добавляло опасности в будущем. Если она станет обычным человеком, если решит отдалиться от темного мира крови и денег, Ломбарди не будет иметь ничего против. Он поможет ей всеми возможными силами. Однако фамилия девочки всегда будет кричать о ее принадлежности к семье. Даже если она выйдет замуж, это не изменится. Ломбарди однажды — Ломбарди всегда. Такие, как они, не меняют фамилии. Даже Мэри, выйдя за Натана, осталась Хэтфорд, пусть все остальные и звали ее «миссис Веснински». Да те же Мориямы могли попробовать угрожать ему через Лети. Это ли не проклятье? Оптимальным вариантом стал бы политический брак с одной из семьей, что была в подчинении, но… это также было не надежно. Многое могло произойти и пойти наперекосяк. А как же ее чувства и желания? Что, если…       Мужчина тряхнул головой, отгоняя непрошеные мрачные мысли. Его мать была, как и всегда, права. Сейчас не время думать об этом. Пока что Лети — маленькая девятилетняя девочка с сильным характером, которая любит танцевать. Пусть она такой и остается. Какие бы проблемы не появились в будущем… Мартино решит их. Если Стюарт смог найти в себе силы встать против Мориям, чтобы защитить свою сестру, племянника и детей, нашел достаточно воли, чтобы выстроить планы на годы вперед и ждать, Ломбарди тоже сможет. Слабым он не был никогда.       Мысли сами собой закрутились вокруг уже въевшегося в подкорки образа. Пшеничные волосы, что сверкали золотом в свете неапольского солнца, изящные изгиб губ, светлая кожа и внимательные, острые серо-голубые глаза, что на самом деле умели теплеть для самых избранных людей. Образ Мэри Хэтфорд стал его неотъемлемым спутником в последние месяцы. Мыслями он снова и снова возвращался к ней. Сначала мужчина оправдывал это тем, что сейчас у них много совместных дел, поэтому в памяти и всплывают яркие картинки. Потом Мартино думал, что все дело в том любопытстве, что у него появилось к Мэри еще с момента первой встречи в гостиной в доме Хэтфордов. Только вот время шло, а его мысли оставались все такими же упрямыми и непокорными. Лишь одно было хорошо — воспоминания были приятными и умиротворяющими.       Он начал использовать их как своего рода медитацию. Закрывал глаза и снова оказывался с Мэри на улицах Неаполя, когда она шла рядом и слушала его рассказы. Тогда было спокойно. Воздух пах морем, солнце ласкало кожу, ветер щекотал пряди волос, город бурлил жизнью, а они неспешно шли нога за ногу, просто впитывая себя этот момент. Слова тогда сами стекали с языка, напряжение чуть отступало, тиски отпускали закаменевшие плечи, а глаза не выискивали опасность тут и там, нет, они скользили по домам, небу, граффити на стенах, брусчатке и… по ней. Ее лицу. Ее волосам. Ее тонкой шее. Ее одежде. Мартино не знал, что такого особенного было в тех воспоминаниях, он все еще не понял, но они убаюкивали его взрывной нрав, когда тот выходил из-под контроля. Пока что… Пока что этого было достаточно.       Медленно открыв глаза, Ломбарди наконец выпустил телефон из одеревеневших пальцев, а потом неспешно открыл один из ящиков в столе, где лежал только один сложенный пополам лист бумаги. Тот, что он читал уже столько раз, что никогда, наверное, уже не сможет забыть написанные от руки слова. Слова, в паутине которых он смог найти лазейки. Еще тогда, в первый же день. Карты были у него на руках, решения и варианты дальнейших событий. Но почему-то он все медлил, что никогда не было ему свойственно. Дед вечно ругал его за поспешность и пылкость, что были его и сильными и слабыми сторонами. Обоюдоострый меч. Но в этот раз все было иначе. Глаза сами собой, скорее по привычке, снова побежали по строкам. Там было так много и в то же время так мало. Однако последнее предложение стало главным: «Спасибо, Мартино». Такое простое и повседневное. Но в отличие от всего остального текста… Эти слова не были написаны так, словно чернила хотели вдавить в бумагу. Нет. Буквы легли на лист легко. Искренне. И без принуждения. — Дилемма, — пробормотал себе под нос Мартино, разглядывая каждую черточку, словно перед ним было произведение искусства, тайна которого так и не была разгадан. — Все-таки это и правда не похоже на игру, — он отложил лист бумаги, откинулся на спинку кресла и, повернувшись к окнам, устремил взгляд на горизонт. — Или я проигрываю тебе в игре, о которой даже не знал? — Ломбарди тихо рассмеялся, качая головой. — Как же так вышло?..       Мартино мог ребячиться куда больше, чем многие другие, но он не просто по прихоти занял свое место. Задумчиво, постукивая указательным пальцем по подбородку, он не двигался с места, тратя всю свою концентрацию на размышления, пока наконец ребус в его голове наконец не сложился. Это было приемлемое для него решение сложившейся ситуации, которое не затронет иные аспекты. Лучшее при сложившихся обстоятельствах. Конечно, это займет время, но… Стюарт был прав. Терпение — лучшая добродетель. А Хэтфорды, как и говорила мама, были прекрасными родителями, наставниками и учителями. Мартино был готов подчерпнуть что-то и у них. Например умение взять себя в руки, выдохнуть и залечь на дно, чтобы потом, выждав момент, сделать ход, что будет иметь куда больший вес, чем десять шагов оппонента.

***

— Я рад, что ты снизошел до личного ответа, — старческие тонкие губы изогнулись в том, что люди называют улыбкой. — Буду ждать тебя.       Повесив трубку, Вейдун с наслаждением вздохнул, прикрывая глаза и наслаждаясь шелестом листвы кленов. Все фигуры вставали на свои места. Открыв глаза, Лю протянул морщинистую руку и ненадолго задумался, глядя на разложенные фигуры сянци. Его промедление не продлилось долго. Красный советник. Идеальная роль. Взяв фигуру, он передал ее дочери, что без слов поняла его просьбу. — Отец, вы думаете, что это верно? — Это лишь предположение, — помутневшие от возраста глаза обратились к женщине, что кистью наносила пометку на фигуру. — Еще не все ясно, однако фигуры сами собираются на доске. Забавно, что следующий год именно год тигра, не находишь, Минчжу? — Празднование его наступления в любом случае обещает быть ярким, — кивнула она, ставя круглую фигуру, походившую на большую монету, на законное место. — Вы уверены, что это не закончится плачевно? — А если и так? — Вы правы, отец, — подведенные нежной помадой, цвета лепестков вишни, губы мягко изогнулись. — Этот банкет непременно запомнится всем на долгие годы. Хотите, чтобы я связалась со старшими братьями? — Нет. Просто отправишь им со временем приглашения. До сего, пусть остаются в своих домах и не мешаются. А пока… Сыграем в го? — Это все не дает вам покоя? — На его месте я бы заинтересовался, так что хочу, чтобы ты была готова и увидела все варианты того, что может произойти. — Благодарю, отец.       Минчжу склонила голову в уважении, а потом, сложив сянцы, заменила на доску для го. Все ее движения были плавными и размеренными. Этому отец учил ее с младенчество. Время нужно ценить, но спешка — грех. Баланс — вот что должно быть всегда. — С чего бы вы хотели начать? — С вопроса, разумеется, — черный отполированный камушек лег пересечение линий. — Что, если?..