Львица и ее маленький львенок

      Стюарт не караулил и не поджидал. Ему просто очень нравилась эта картина, что висела рядом с гостиной для встречи с гостями. Факт того, что там проходили сессии Мэри с Николь Уайт — чистое совпадение. И то, что он стоял здесь уже двадцать минут, тоже. Просто этот натюрморт… было в нем что-то особенное. Определенно свет в винограде и замершая во взмахе крыльями бабочка заворожили бы любого. Такая тонкая работа, что просто поражает воображение. Но стоило двери открыться, как Стюарт тут же повернулся всем телом к вышедшей молодой женщине. Как и всегда, Николь уходила первой, оставляя Мэри побыть в спокойном одиночестве и собраться с силами после сессии. На мгновение психолог замерла на месте, но тут же кивнула в сторону коридора, прося их уйти подальше, чтобы оставить Хэтфорд в тишине и спокойствии. Стюарт шел первым, пока наконец они не добрались до его кабинета. Тут им точно никто не помешает.       На осмотр помещения Николь потратила жалкие секунды, лишь пробежалась глазами по мебели и полкам, забитым книгами, пока наконец не остановила свой взгляд на хозяине, который уже присел на краешек своего стола, всем видом показывая, насколько неформальным он хочет сделать этот разговор. Середина августа. Стюарт был одет в легкие белые брюки и такую же футболку, которая чуть ли не просвечивала, тогда как обожаемые пушистые розовые тапочки ему пришлось ненадолго оставить. В них он умирал от жары. — Чем могу помочь? — первой заговорила женщина, ставя свою белую сумку в кресло и присаживаясь на подлокотник, повторяя позу Стюарта, не забывая разгладить складки на желтом солнечном платье до колена. — Я хотел спросить о том, как продвигается ваша работа с моей сестрой, — честно признался он. — Не подумайте, я не прошу рассказывать о ваших встречах, — поспешил заверить он, стоило бровям Уайт нахмуриться. — Я лишь беспокоюсь за нее. — Тогда, мистер Хэтфорд, вам стоит поговорить с сестрой, а не со мной, — в голосе психолога не было укора, но слышны были безапелляционные нотки, которые говорили о том, что даже под пытками она не расскажет о тайнах своих клиентов. — Это нарушает врачебную этику, а так же мою личную. Я не намерена пренебрегать своими принципами. И факт того, что платите мне именно вы, ничего не меняет. Извините. — Вам не за что извиняться, — качнул головой Стюарт, даже не стараясь спрятать мягкую улыбку. — Я рад, что именно вы врач моей сестры. Простите за принесенные неудобства. — Это была проверка? — Николь склонила голову к плечу, а в ее хрустальных бледных голубых глазах проскользнуло любопытство. — Нет, — Хэтфорд тихо рассмеялся, отведя взгляд ненадолго, чтобы потом снова открыто посмотреть на женщину перед собой. — Сначала я проверяю людей и только потом подпускаю их к своей семье. Я сейчас бываю гиперопекающим и иногда забываю границы. Вы лишь напомнили мне о них. Если вы смогли отказать мне, откажете и другим. А это важно. Нет ничего важнее преданности. — Я не предана вам. — Вы преданы сами себе, — поправил Стюарт, вставая ровно, — что куда лучше. У вас есть принципы, которые вы не нарушаете. Мне это близко и понятно. Еще раз приношу свои извинения за беспокойство. — Я всегда рада, когда люди понимают мой отказ с первого раза, — кивнула Уайт. — Я понимаю ваше беспокойство. Все, чем я могу вам помочь — посоветовать поговорить с сестрой. — И даже не дадите оценку нашим с ней отношениям? — лукаво улыбнувшись, спросил Стюарт. — А разве вы нуждаетесь в моей оценке? — в тон ему ответила Николь, вставая навстречу и легко закидывая сумочку на локоть. — А вдруг нуждаюсь? Я сейчас много в чем не уверен. — Тогда я могу дать вам номер моего коллеги, который поможет вам разобраться, — Стюарт поджал губы, пряча ухмылку и опустив взгляд вниз, признавая свое поражение и кивая. Что ж, он обязан был попытаться вытащить из нее хоть что-то. — Хорошего дня, мистер Хэтфорд, — Николь снисходительно улыбнулась, словно мужчина перед ней был маленьким нашкодившим ребенком. — И вам, мисс Уайт. Спасибо.       Молодая женщина напевала себе что-то, давая тем самым понять, что услышала его, а потом вышла из кабинета, оставляя после себя лишь звонкий цокот каблуков летних босоножек с тонкими ремешками. Стюарт снова прислонился к столу, задумываясь. Он был и рад и одновременно огорчен тем, что психолог не рассказала ему ничего. С Николь Уайт секреты Мэри, ее боль и переживания были в безопасности, но в то же время… Он правда был не уверен, сможет ли сестра поделиться с ним. Прошло не так много времени, и, как взрослый человек, она адаптировалась куда дольше, чем Натаниэль. Мальчик уже вовсю носился с кузенами вокруг, смеялся и улыбался. Конечно, он все еще вздрагивал, если к нему подкрадывались со спины, просыпался от кошмаров, но в то же время он не мог дождаться, когда осенью начнет посещать тренировки по экси в дошкольной команде, которую смог найти Стюарт. Сначала Мэри переживала, но в конце концов они смогли прийти к соглашению. Да и Хэтфорд не мог винить сестру. Он тоже не мог отделаться от мысли о том, что все прошло слишком гладко. Натан не мог не объявиться, не мог оставить все так, как есть. Это просто было не про Веснински.       Мужчина раздумывал над тем, как проверить обстановку в Балтиморе, когда услышал тактичный стук в дверь. Только вот разрешения войти никто не ждал. Спустя три секунды дверь открылась, и в кабинет вошла Мэри. Ее длинные волосы были заплетены в косу и уложены вокруг головы на манер короны. Одетая в летящие шелковые штаны и топ на тонких бретельках, женщина походила на ангела, однако выражение ее лица было слишком строгим и сосредоточенным. — Нам нужно поговорить, — без предисловий сказала она, закрывая за собой дверь на замок. — На самом деле, я хотел прийти к тебе с такой же фразой, — с легкой улыбкой признался Стюарт, глядя на то, как сестра подходит к высоким окнам, что выходили на подъездную дорожку к поместью. — Я знаю, что могу казаться гиперопекающим, но… — Натан должен умереть, — перебила его Мэри, словно и не слушала. — Мы с Абрамом не можем вечно прятаться за твоей спиной. Натан должен умереть, как и Мориямы, которые захотят отомстить за смерть своего Мясника. — Что?.. — опешив, Стюарт позабыл все вопросы, которые хотел задать. — О чем ты говоришь? — Натан не успокоится. Уверена, сейчас он ищет пути, чтобы пробраться к нам, — Мэри повернулась к брату лицом и впервые за все это время он увидел в ее глазах этот стальной блеск решимости и клятву мести. — Я благодарна, что ты забрал нас с Натом под свое крыло, но… — Ты не уедешь обратно, — перебил ее Стюарт, разом потеряв всю легкость этого дня. — Я не позволю вам вернуться в этот ад. — Я и не планировала, — качнула головой женщина. — Стюарт, я… хочу попросить тебя кое о чем, но прошу сначала хорошенько подумать головой, а не братской любовью. Потому что… Я не хочу утянуть тебя за собой. — Говори, — он подошел к Мэри и встал с ней плечом к плечу, глядя на то, как садовник подстригает изгородь. — Я мать. И все, что меня волнует — безопасность Натаниэля. Его будущее. И за это я буду бороться до самой смерти. Пока Натан жив, будущего у моего мальчика нет. То же самое можно сказать и о Мориямах. Они считают Натана своей собственностью, как и все, что принадлежит ему. В их глазах — Натаниэль их собственность. И даже если Кенго умрет, на его место придет его сын Ичиро, который, как и отец, захочет иметь Веснински в своем арсенале, — Мэри шумно втянула носом воздух, а потом повернулась к брату лицом. — Я хочу убить Натана и уничтожить этих японских змеенышей, которые возомнили себя королями. — Ты хочешь захватить Штаты? — неверяще прошептал Стюарт. — Я хочу обеспечить своему сыну безопасность и будущее. Они — преграда на моем пути. Значит, я снесу ее. — Сейчас… — Не сейчас, — качнула головой она. — Я еще не готова. Ни морально, ни… Еще нет. Но буду. И это единственный вариант, кроме бегства, который я вижу. А бежать вечно не может никто. Натаниэль заслужил достойную жизнь вне страха. — Ты хочешь начать войну. — Я хочу уничтожить их чужими руками, а не устраивать кровавую бойню, — поправила его Мэри. — В открытую идти будет глупо. Да и я не мой муж, чтобы пачкать руки. Я Хэтфорд. — Мэри, ты предлагаешь перекроить наш мир, ты это понимаешь? — чуть ли не шепотом проговорил он, заглядывая сестре в лицо, словно проверяя, не шутит ли она. — Это изменит все. Распределение сил, альянсы… — Да я хоть Землю в другую сторону заставлю крутиться, если это будет означать безопасность и светлое будущее для моего сына! — вдруг сорвалась на крик женщина, а потом зажала себе рот ладонью и зажмурилась, отходя на шаг. — Прости, — пробормотала она, начиная отворачиваться. — Нет, Мэр, говори, — почти потребовал Хэтфорд, цепляя ее локоть и притягивая ближе. — Кричи, если хочешь. Но объясни мне. — Я устала бояться, Стю, — сглотнув ком в горле, прошептала она, пустым взглядом глядя куда-то в угол. — Я устала быть жертвой. Я устала дрожать в ужасе, ожидая, когда другие решат мою судьбу. Я хочу решать самостоятельно. Хочу опираться на саму себя. Я благодарна, безмерно благодарна тебе, но… — Ты хочешь расправить плечи и встать ровно, — понимающе кивнул он. — Натан достиг таких высот не самостоятельно. Я сделала его. Я дала ему статус мужа дочери древних королей Британии, — Хэтфорд шумно втянула носом воздух, а потом выдохнула через стиснутые зубы, цедя каждое слово. — Он — уличный мальчишка, которого заметила мафия. Все, что он умел — убивать и не попадаться. Это не мало, но ничто по сравнению с настоящими сильными мира сего. Он был ручным псом. Все еще остается, но теперь у него золотая конура и стая таких же шавок в подчинении. Я хочу уничтожить его. Я хочу, чтобы он видел, как рушится все, что ему дорого. Как он теряет власть. Я хочу прийти на его похороны. Я хочу видеть, как погибнут Мориямы, взрастившие его, соблазнившие отца и меня на то, чтобы я вышла замуж за Натана. Я хочу видеть, как мой сын идет по Америке и не боится. — Это не сделать ни за год и ни за два. Мэр, я встану на твою сторону. Всегда, — заверил Стюарт. — Но ты должна понимать… что, может быть ничего, и не выйдет. Это игра, которая… Это десятилетия плетения тончайшей паутины. И одна ошибка может стоить тебе всего. — Знаю. Но если я смогу… — В тебе говорит мать или женщина, которая жаждет мести? — Обе, — не стала врать Хэтфорд, а потом круто повернулась к брату. — И они обе в ярости, готовые выжидать, чтобы потом броситься и перегрызть глотки тем, кто причинил боль мне, а главное, моему ребенку.

***

      Мэри сидела в том самом плетеном кресле, в котором застала брата в первый свой день, приглядывая за детьми, что резвились на лужайке. Точнее, Кейтлин пускала змея, тогда как Алекс читал книжку, забравшись в плетеные качели, походившие на подвешенное яйцо, а Хоуп, которая росла на глазах, уже предпринимала первые попытки самостоятельно ползать и двигаться. Для нее сделали свою зону с мягким ковром, на котором лежали игрушки и прочая мелочь, совсем рядом с креслами. Натаниэль сейчас был с психологом и должен был прийти с минуты на минуту. Август подходил к концу, Алекс уже не мог дождаться начала учебы… А Хэтфорд чувствовала, как ее нервы и правда начинают успокаиваться. Натан так ни разу и не объявился за эти месяцы, словно его и не существовало. Конечно, была вероятность того, что он пытался, но Стюарт обеспечивал их неприкосновенную безопасность и просто не тревожил сестру с племянником, которые по-настоящему оправлялись от тирании и насилия. Это была та мирная и спокойная жизнь, о которой многие мечтали. В достатке, в безопасности, в окружении любимой семьи, которая заботится друг о друге. Но Мэри не могла выбросить из головы тот их разговор с братом. Прошли недели, и он пока что так и не дал своего ответа, а женщина и не торопила, прекрасно понимая, насколько его согласие изменит их жизнь. Ведь последствия коснутся всех. Даже детей Стюарта, которых тот берег и защищал от всего этого мира, прекрасно зная, какое зло в нем есть. — Тетя Мэр’и? — Хэтфорд вздрогнула всем телом и тут же повернулась на голос, расслабляясь через мгновение, узнавая свою старшую племянницу. — Пр’ости, я тебя напугала, я не хотела, — передние зубы девочки уже начали вырастать, поэтому буква «с» вернулась, но «р» все еще была нечеткой и картавой. — Я просто застряла в своих мыслях, — отмахнулась женщина, а потом улыбнулась, надеясь, что это подбодрит девочку. — Что-то случилось, Кейт? — Я… Папа говор’ил, что ты умеешь игр’ать на фор’тепьяно. Это пр’авда? — Когда-то умела, но я уже не играла… — Мэри задумалась. — Наверное, лет шесть. А почему ты спрашиваешь? — Я хотела попр’осить тебя поигр’ать и научить меня, — призналась девочка, пожав плечиками. — Мама тоже игр’ала и… у нее так легко получалось. — Да, Анастáсия и правда красиво играла, — улыбнулась женщина, вспоминая, как они с покойной женой Стюарта как-то играли вместе на одном из званых вечеров. — Я не уверена, что у меня получится спустя столько лет, но мы можем попробовать. Только давай дождемся, когда Нат вернется, хорошо? — Ты пр’авда сыгр’аешь?! — голубые глаза Кейтлин восторженно вспыхнули, а на губах засияла улыбка. — Я не могу тебе этого обещать, но очень постараюсь. — А когда Хоуп сможет игр’ать с нами? — резко сменила тему девочка, садясь на краешек ковра рядом с сестренкой. — Боюсь, не так скоро, как тебе бы того хотелось, — приглушенно рассмеялась Мэри. — Она еще совсем маленькая. Но, уверяю тебя, время пролетит незаметно. Не успеешь оглянуться, и вы уже вместе будете бегать и ходить в школу. А пока ты можешь поиграть с ней тут, если хочешь.       Кейт деловито кивнула, взяла в руки одну из погремушек сестры и начала играть с ней, улыбаясь каждый раз, когда Хоуп хватала звенящие шарики своими пальчиками и смеялась. Невольно Мэри подумала, что, наверное, племянница пытается делать то, что делала бы Анастáсия, будь она здесь. Как и Алекс, девочка старалась дать младшей сестренке все, что у нее было, понимая, что мамы больше нет рядом, а папа, пусть и уделяет им каждую свободную секунду, но еле справляется один. «Но у них есть еще и я» — мысленно улыбнулась Мэри. Встав со своего места, женщина опустилась рядом с Хоуп, осторожно взяла ее и поставила на ножки, удерживая почти весь вес, но создавая видимость того, что малышка и правда стоит. Та была так увлечена игрой, что даже не заметила этого, продолжая тянуться к погремушке в руках Кейт. — Видишь, вы уже можете играть, — улыбнулась Мэри.       Прошло еще немного времени, и Хоуп, явно уставшая, начала капризничать, поэтому тут же оказалась на руках у тети, тогда как Кейтлин подползла поближе, давая сестренке подержаться за ее палец. В таком виде их и застал Натаниэль, вышедший на веранду. Он замер, пораженно глядя на мать с младенцем на руках и племянницей под боком. Мальчик стоял несколько секунд, словно не зная, куда себя деть, пока не встретился с мамой взглядом. Та тепло и искренне улыбнулась ему, а потом, переложив Хоуп, протянула свободную руку, подзывая ближе. Нат тут же оказался рядом, приваливаясь к ее боку, как обычно, нуждаясь в ощущении безопасности после часа с психологом. Он был еще слишком мал, чтобы осознавать свою потребность, но неизменно искал маму. И она всегда ждала его. Только в этот раз… его ждали еще и кузины. — Если папа увидит, он точно расплачется, — заметил Алекс, поднимаясь по ступенькам с книжкой в руках. — Почему? — удивился Натаниэль, вскинув голову. — Потому что он… — мальчик задумался, явно вспоминая какое-то заумное слово. — Сентиментальный, — подсказала Мэри, на что ее племянник утвердительно кивнул. — Уверена, в этом нет ничего страшного. Только если он не попытается навалиться на нас всех сверху с объятиями. — Он может, — с деловитым видом заявила Кейт. — Нат тут. Ты обещала поигр’ать на фор’тепьяно. — Что? — Алекс замер, а его глаза пораженно распахнулись. Кажется, мальчик побледнел. — Ты можешь не идти с нами, если не хочешь, — заверила мальчика Мэри. — Ты… умеешь играть? — хрипло спросил он со слишком взрослой интонацией для восьмилетнего ребенка. — Когда-то умела. Я давно не играла. А ты? — Нет, — Алекс поджал губы и отвел взгляд. — Мама пыталась меня научить, но… у меня не получалось. — Хоть что-то у тебя не получается, — явно не прочитав чувства брата, все еще обращая все свое внимание на Хоуп, весело фыркнула Кейтлин. — Алекс… — осторожно позвала Мэри, чувствуя, что у нее явно не хватает рук на всех детей за раз. — Я хочу пойти с вами, — перебил ее мальчик и первым ринулся в дом. Хэтфорд была уверена, что блеск, которые она заметила на его щеке — непослушная скатившаяся слезинка.       Вместе со всеми детьми Мэри последовала за мальчиком, уже зная, куда они идут — в главный зал, который использовался для проведения приемов. Там, у окон, что вели на длинный балкон вдоль почти всего первого этажа, стоял рояль, на котором в свое время женщина и сама училась играть. Конечно, она оказалась права. За эти годы ничего не изменилось. От слова совсем. Будто Мэри вернулась в прошлое, ей снова тринадцать, а Стюарт вот-вот войдет, чтобы позвать сестру, которая любовно играла вот уже несколько часов кряду, обедать. Казалось, это было совсем недавно, но… в то же время тысячу лет назад.       Наконец, сбросив с себя воспоминания, Хэтфорд опустила малышку Хоуп на пол, чтобы та ненароком не ударилась обо что-то вокруг и не упала, а потом осторожно села за рояль, открывая крышку и завороженно глядя на лакированные черные и белые клавиши. Нат устроился на полу неподалеку от Хоуп, тогда как Кейт приземлилась на пуфик рядом с тетей, чуть ли не вибрируя от предвкушения, а вот Алекс… стоял в углу, прислонившись к стене. Он замер, смотрел глазами в пустоту и… просто выжидал.       На пробу Мэри взяла первый пришедший в голову аккорд, и по залу пронесся мелодичный звук. Когда женщина в последний раз слышала музыку? Она не помнила. Конечно, на вечерах в доме Веснински были музыканты, но Мэри ничего не слышала, кроме шума людей, глазами безостановочно следя за мужем и сыном, тогда как теперь и правда могла насладиться прекрасным звучанием струн, по которым ударили мягкие молоточки. Аккорд, еще один… Ноты сменяли друг друга, сливаясь в единую мелодию, которая, как вода, полилась из-под рук Мэри, журча и звеня. Только спустя минуту, Хэтфорд поняла, что именно играет — произведение Людовика Эйнауди «Una Mattina».       Это была размеренная нежная мелодия, что наполняла воздух, замедляла само время и окутывала сознание. Она пробуждала воспоминания, делала лучи солнца, пробивавшиеся сквозь летящие занавески, туманнее, а пылинки отчетливее. Это была та мелодия, что каждый раз звучала по-новому, что могла казаться и грустной и радостной. Это была та музыка, что говорила с душой играющего и слушающих. Это было то искусство, что исцеляло человека, давая ему окунуться в самого себя и принять то, что он обычно скрывал от остального мира, ведь пока мелодия обволакивала этот зал, эти уши, все остальное переставало существовать. Мелодия то затихала, словно давая передохнуть, то вновь набирала силу.       А пальцы Мэри все скользили по клавишам, плавно и размеренно, никуда не спеша, обращая внимание на каждую ноту, каждый звук, что наполнял мир вокруг и создавал полотно воспоминаний в головах каждого, кто слушал. Пока наконец все не стихло. Пока последняя струна не перестала звенеть от удара мягкого молоточка. Пока из сада не стало вновь доноситься пение птиц. Пока лучи солнца не стали обычными, а пыль незаметной для человеческого зрения.       Женщина сморгнула пелену, что встала перед глазами, опуская ладони на колени. Натаниэль, что все так же сидел на полу, завороженно смотрел на свою мать, словно она была каким-то волшебным и прекрасным существом, сошедшим с небес, а его лицо светилось восхищением. Кейт с тоской смотрела на руки своей тети, словно желая, чтобы они принадлежали ей самой, чтобы и она могла создавать магию искусства, а Алекс… Мэри даже не заметила, как мальчик бесшумно сполз по стене. Он сидел, забившись в угол и поджав колени в груди, а по его щекам текли безмолвные слезы. Он не шевелился, кажется, даже не дышал, но смотрел на рояль и плакал, не пытаясь стереть воду с лица.       Не давая сомнениям остановить себя, женщина встала со своего места, подошла к племяннику и опустилась перед ним на корточки, ласково обхватив его лицо ладонями и смахивая скатывающиеся слезы. Алекс не вздрогнул от прикосновения, лишь зажмурился, словно стыдясь, но в то же время интуитивно прижимаясь к теплым рукам. — Все хорошо, — прошептала Мэри, борясь с желанием прижать племянника к себе и не отпускать. Сначала она обязана была спросить, убедиться, что интуиция ее не подводит и это именно то, чего хочет мальчик. — Хочешь, обниму? — Алекс часто-часто закивал, а потом сам ринулся к Хэтфорд в руки, крепко оплетая ее шею руками. — Алекс?.. — испуганно позвала Кейт, услышав судорожный всхлип брата. — Я хочу к маме, — прошептал мальчик, вжимаясь в Мэри всем своим телом. — Я знаю, — женщина обняла его и подняла наверх, ничуть не заботясь о том, что он был куда тяжелее ее собственного сына. — Я понимаю.       На ее месте должен быть Стюарт, который знает своего сына, который знал Анастáсию, который знал, как успокоить мальчика или объяснить, но… его не было. Он уехал в офис еще утром и вернется только вечером. Мэри была совсем одна. И женщина не собиралась скидывать тоскующего по матери ребенка на прислугу. — Я с тобой. Кейт тоже тут. И Нат, и Хоуп. Ты не один, Алекс, — шептала Хэтфорд, направляясь обратно к роялю, чтобы сесть за инструмент и посадить мальчика к себе на колени. — Я знаю, я тоже скучаю по своим родителям. — Алекс, все будет хор’ошо, — чуть ли не плача, попыталась поддержать брата Кейт, подбираясь поближе. — Помнишь, папа говор’ил, что мама всегда будет с нами. Вот тут, — девочка просунула ручку между телами тети и старшего брата, чтобы прикоснуться к его груди, там, где трепетало крохотное, раненое ранней потерей сердце.       Мальчик всхлипнул, стиснул в кулачке льняную рубашку Мэри и вжался в нее сильнее, словно стараясь спрятать свою секундную слабость. Видя состояние брата, Кейтлин прижалась к нему сбоку, стараясь обнять, а Нат… поднялся на ноги и положил руку на плечо кузена, с горечью глядя то на двоюродного брата, то на маму. Пока что он не мог дать больше, но он не хотел оставаться в стороне. Он хотел хоть как-то поддержать Алекса. И тот наконец заплакал. Громко, навзрыд, сотрясаясь всем своим маленьким телом, а рубашка женщины стремительно намокала от его горячих искренних слез. Он так скучал по маме, хотел снова обнять ее, почувствовать запах волос и нежные руки, увидеть улыбку и смеющиеся болотные глаза. Но ее больше не было. Она ушла и никогда не вернется. Она умерла, оставив их с Кейт, Хоуп и папой одних. Но теперь у них была тетя Мэри и… ее объятья были теплыми, нежными, крепкими и безопасными. От нее пахло по-другому, но тоже вкусно, какими-то сладкими цветами, а не кокосом, как от мамы. И все же… — Тетя Мэри, можешь сыграть еще? — всхлипнув, спросил мальчик, наконец, начиная успокаиваться. — Конечно, — она оставила невесомый поцелуй на всклокоченных пшеничных волосах, а потом вновь коснулась клавиш.       Эта мелодия была другой, убаюкивающей, как колыбельная, ласкающей, как материнская рука, что гладит по волосам, и размеренной, как покачивание лодки на волнах у побережья моря в безветренный день. Это было утешение.

***

— Справитесь без меня? — Стюарт присел на корточки перед Кейтлин, хитро улыбаясь, краем глаза поглядывая на Мэри с Хоуп на руках. — Я вернусь уже в понедельник. Вы не успеете соскучиться. — Обещаешь? — чуть ли не со слезами на глазах спросила девчушка, цепляясь за его пиджак. — Обещаю, — Хэтфорд поцеловал дочь в лоб, чтобы потом подойти к сестре. — Не переживай. Вы будете в безопасности, пока меня нет. — Знаю, — кивнула Мэри. — Я присмотрю за ними. Спокойно поезжай. — Это я тут старший брат, — с напускной обидой напомнил Стюарт. Наклонившись, он взял ручку Хоуп и поцеловал ее, не в силах сдержать улыбки, когда девочка начала весело дрыгать ножками в объятьях Мэри и угукать, отзываясь. — Пап, я в школу опоздаю, — протянул Алекс, поправляя шапку. Ноябрь уже заправлял в Великобритании и напустил на остров колючие морозы, сменявшиеся слякотью. — Ты улетаешь на четыре дня. Пошли. Мы с Натом за ними присмотрим. — Обещаю! — поддакнул младший, широко улыбаясь. — Что ж, тогда мне и правда не стоит переживать, — рассмеялся Стюарт и, потрепав племянника по непослушным волосам, пошел с сыном в сторону выхода.       Эта командировка была скорее разведкой, нежели первым шагом. Хэтфорд хотел прощупать почву, поговорить с главами крупных кланов, узнать их «политическое» мнение касательно Мориям. И только после этого они с Мэри смогут начать думать и планировать. Изначально мужчине не нравилась эта идея, но спустя несколько недель… он пришел к тому же выводу. Пока Натан и японские ублюдки живы, им не будет покоя. По дороге в школу Алекс болтал ногами и смотрел в окно, а потом, попрощавшись с отцом и пообещав быть дома «мужчиной», поспешил в школу. У них была возможность оставлять детей с проживанием, но все же Стюарт предпочитал, чтобы сын ночевал дома и проводил хотя бы часть времени с сестрами и кузеном.       За эти дни Хэтфорд должен был встретиться с итальянцами — насколько он знал, у Коза Ностры были свои невысказанные претензии к Мориямам; с Братвой, которая в последнее время почему-то притихла; с Китайской Триадой, что была уже давно раздражена тем, что соседи с островов сунулись на материк и тем более в Штаты, где Дракон раньше правил; с представителем латиноамериканских картелей в Европе — ребята безбашенные, юные и вечно рвущие друг друга за власть, но при этом определенно имеющие значительное влияние, особенно в Америке. Остальные были куда мельче и не столь влиятельны, а чаще всего ходили под старшими братьями, что уже не первый век держали в руках власть темной стороны мира. Стюарт знал об этом не понаслышке. Его собственная власть простиралась от Франции до Польши и Греции. Испанию и Португалию еще его дед отдал итальянцам, на чем и основывались их мирные отношения с детьми страны солнца, моря и вина.       Он уже поднялся и устроился в кресле джета, когда раздался звонок от Уилла. Холодок пробежал по спине Хэтфорда, но он заставил себя собраться за мгновенье. — Да? — сухо спросил он, взяв трубку. — Сэр, у нас гости. — Кто? — Стюарт поднял руку, давая стюардессе знак о том, чтобы они повременили со взлетом. — Полагаю, людей послал Натан. Какие-то щенки. Они следят за домом. Что нам делать? — Проследите за ними. Натан должен был отправить и своего человека, который бы руководил операцией. Поймайте каждого выродка, но управляющий в приоритете. Отвезите в Саутгемптон и вытащите из них всю информацию, какую сможете. Не убивать, пока я не вернусь. При попытке побега, — Стюарт ненадолго задумался, а потом кивнул самому себе. — Устраняйте. Самое главное — дети не должны узнать об этом. Мэри расскажи лично, когда получишь всю информацию и будешь уверен в безопасности. — Как прикажете. Доклад? — В письменном виде потом мне на стол и лично мне в устной форме раз в сутки по телефону, — подтвердил классическую схему Хэтфорд. — Если произойдет что-то неординарное, тут же звони. — Я понял. Не беспокойтесь. Мы позаботимся о нашей семье. За школой Алекса уже присматривают. — Я знаю, что вы меня не подведете. Спасибо.       Стюарт сбросил вызов, и махнул рукой, разрешая взлет. Все же Натан объявился… Что ж, он как-то запозднился. Хмыкнув, мужчина попросил чая, тогда как сам погрузился в размышления. Если им повезет, то слежкой занимался кто-то из Малкольмов или… Ох, Стюарт с удовольствием собственными руками сдерет с них шкуры. Наверное, другой бы уже начал волноваться, только вот он был Хэтфордом и прекрасно знал тех людей, что сейчас стали непреодолимой стеной между его семьей и тварями Натана. Эти люди уже не одно поколение приближены к главе клана, служат верой и правдой, преклоняя колено и получая за это ответную преданность и поддержку. Вторые сыны. Образованные, сильные, верные и знающие себе цену. Мэри и детям ничто не угрожало, пока те есть. Стюарту не о чем было беспокоиться. Единственное, чего он хотел избежать — настоящей войны, но на их сторону встал бы весь мир, и даже Натан должен это понимать.       Полет прошел на удивление спокойно, а во время посадки Хэтфорду пришло сообщение о том, что крысы уже на пути в порт. Он даже не сомневался. В конце концов до Неаполя лететь три часа, а этого для его людей более чем достаточно. У трапа Стюарта уже ждала машина, что отвезла его прямиком в отель Ромео, принадлежавший Мартино Ломбарди — главе Коза Ностры, которой подчинялись даже Ндрангета, Каморра, Сакра Корона Унита и Стидда. Водитель провел Хэтфорда к ресепшену, где тот забрал уже готовую папку и без замедлений двинулся дальше. Ключом он открыл доступ к «приватному» этажу, и лифт поднялся на самый верх, чтобы после выпустить гостей на крышу, на которую посторонним доступ был запрещен.       Другие ожидали бы увидеть бассейн с девицами в бикини, реки алкоголя и наркотики, но Стюарт знал своего итальянского коллегу лучше. В конце концов, они были знакомы уже не первый год. Крыша походила на райский уголок, увитый цветами с фонтанами и мягкой мебелью, укрытой от палящего летнего солнца навесами, зонтами, а иногда и переплетением растений. Мартино сидел в самой дальней части, укрытый от чужих глаз. На стеклянном столе стоял свежесваренный кофе, тогда как сам мужчина проверял какие-то документы, сверяясь с информацией на своем ноутбуке. Одетый в почти хрустящую при каждом движении белую рубашку и темные брюки, он был бос, а его черные как смоль волосы спутал ветер. Легкая небритость была на самом деле идеально выверенной, как и небрежно закатанные рукава, открывавшие вид на татуировки на вечно загорелой коже мужчины, который в свои тридцать два выглядел от силы на двадцать семь.       Заслышав чужие шаги, Мартино тут же отложил бумаги и встал навстречу гостю, на его губах появилась искренняя широкая улыбка, а почти черные глаза потеплели. Кивком он отпустил своего человека, что так и не проронил ни слова, тем самым подчеркивая, насколько он доверяет и признателен за то, что Стюарт так же явился на его территорию в одиночестве, хотя обычно его сопровождали как минимум двое. — Добро пожаловать в Италию, — с еле слышным, различимым лишь при старании, акцентом на английском поприветствовал он. — Безмерно благодарен за столь теплый прием, — намеренно на итальянском ответил Стюарт, чуть опустив голову. — А так же спасибо за то, что разрешил сделать свою страну местом встречи с остальными. — Ты не меняешься, Хэтфорд, — приглушенно рассмеялся Ломбарди, а потом кивнул на кресло напротив, опускаясь на свое место и поддерживая разговор на родном языке. — Знаю, ты предпочитаешь чай, но этот кофе ты просто обязан попробовать. Он великолепен. — Сомневаться в твоем вкусе — кощунство, — хмыкнул британец, садясь и вдыхая аромат. Что ж… пах напиток и правда приятно. — Обещаю, я не принесу тебе неприятностей. — Ты знаешь, я люблю неприятности, — отмахнулся Мартино. — Да и никто не осмелится сделать что-либо без моего разрешения в Неаполе, если хочет выбраться отсюда живым. Тебя давно не было видно. — Старался как можно больше времени уделять семье, — признался британец, делая осторожный глоток. Кофе оказался восхитительным и на удивление мягким. Как раз таким, какой он мог терпеть. — Прими мои соболезнования лично. Анастáсия была прекрасной женщиной. Ужасно, что она умерла так рано и… — мужчина качнул головой. — Не такой смерти ждешь в нашем мире. — Я стараюсь двигаться дальше. Мартино, мы знаем друг друга много лет. Наши семьи давно не враги, и я не хочу тебе врать или лукавить. — Сразу к делу, — хмыкнул Ломбарди. — Не похоже на тебя. Рассказывай. — Ты помнишь мою сестру, Мэри? — Как можно забыть эту своенравную девчонку, — весело фыркнул он. — Сколько ей сейчас? Двадцать три? — Двадцать семь. И, думаю, ты знаешь, чьей женой она стала. — Веснински, — итальянец пренебрежительно поморщился, выплюнув фамилию. — Этот кровавый Мясник Мориям. — Увы. Я забрал Мэри и ее сына еще в начале лета. Но мы все прекрасно понимаем, что вечность они не могут прятаться у меня. — Откуда такая откровенность? — Мартино откинулся на спинку мягкого кресла, закинув лодыжку правой ноги на колено левой. — Не помню, чтобы мы были настолько не врагами. — Натан уже попытался прийти за ней и моим племянником. — Он спятил? — Хотел выкрасть, полагаю, как только я сел в самолет. Но сейчас это не то, о чем я так беспокоюсь. Мои люди позаботились об этом. В чем я уверен — это не последняя попытка. И Мэри тоже это понимает. — Ты хочешь объявить войну? — Нет. Мы хотим узнать, как обстоят дела, а тебе я говорю об этом, потому что знаю, что ты человек чести и слова. Знаю, что ты не предашь моего доверия, как я не предам твоего. Мориямы слишком обнаглели. А вместе с ними и Натан. — Так чего ты хочешь? Встречи с сильными мира сего, со мной… — Мартино сделал глоток из своей чашки, смакуя вкус. — Если ты прощупываешь почву не для войны, то для чего? — Для длительного плана. То, как эти журавли перелетели со своих островов и начали заглатывать все на своем пути… Уверен, это не нравится не только нам, но и многим другим. Твое влияние в Штатах ослабло. Они почти вытеснили тебя оттуда. Голова Дракона, уверен, так же брызжет ядом, а Братва подозрительно притихла. Мы хотим понять настроения и отталкиваться от этого, принимая решения в будущем. — Ты все повторяешь «мы», — хмыкнул Ломбарди, — но кто эти «вы»? — Я не просто так упомянул свою сестру. Если ты помнишь ее, то помнишь и ее гордость. А Натан… Он не просто разозлил ее. Он посмел обидеть моего племянника. Она в первую очередь мать. И все, чего она хочет сейчас — безопасность для своего ребенка. — И месть, — усмехнулся Мартино. — И месть, — не стал отрицать Хэтфорд. — Ты знаешь, что стало с моим двоюродным братом Марком и его семьей? — вдруг сменил тему итальянец. — Слышал, он погиб где-то год назад, но все новости, что доходили до меня, были очень туманны. Признаюсь, тогда Штаты меня не интересовали, поэтому я не узнавал. — Мориямы пришли на его территорию и перебили всех, — сухо отозвался Мартино, глаза которого стали острее любых ножей. — Никто не выжил, кроме его дочери, которой только исполнилось пять лет. Ее спрятали в подвале церкви, в яме со старыми костями. Монахов Мориямы также убили. Никого не осталось. Я нашел ее полуживой, замерзшей, изголодавшейся и истощенной, укрытой только какой-то черной тряпкой, которую один из служителей оторвал от своей одежды. Она боялась шевельнуться и даже не знала, сколько времени пролежала там, в темноте, на костях, в пыли, грязи и холоде. Снова начала говорить только спустя четыре месяца. У отца случился инфаркт, когда он узнал, — Ломбарди оскалился, но быстро одернул себя. — Кто понимает жажду мести твоей сестры, так это я. — Я… — Стюарт запнулся о собственный язык. — Я не знал. — Никто не знает, — криво и зло усмехнулся Мартино, поджав губы. — Но ни я, ни Лети никогда этого не забудем. Если понадобится помощь с Мориямами… — мужчина качнул головой, — дай мне знать. Я с радостью сам пущу этому ублюдку Кенго пулю в висок. Только вот руки мои связаны. — Знаю. Наши тоже. Пока что. — Пока что? — Ломбарди саркастично приподнял брови, глядя на британца, как на безумца. — И как же ты их себе развяжешь, а? — Не так быстро, мой друг, — улыбнулся Стюарт, делая еще один глоток кофе. — Терпение — одна из главных благодетель, ты не знал? — Одна из самых ненавистных мне, — фыркнул, как мальчишка Мартино. — Через сколько месяцев мне ждать от тебя вестей? — О, речь идет не о месяцах, — приглушенно рассмеялся Хэтфорд, прищурив глаза глядя на порт. — Месть подается холодной, но моя сестра… Она готовит сухой лед .

***

      Мэри сидела за роялем и учила Кейтлин играть самую простую мелодию из тех, что нашла. Малышка Хоуп сейчас спала в своей комнате под присмотром няни, Алекс устроился у окна с книгой, которая казалось слишком взрослой, но все же была интересна мальчику, тогда как Нат устроился неподалеку от кузена с раскрасками, когда в зал вошла Алисия. На вопросительный взгляд Хэтфорд она не ответила, хоть и заметила, а направилась прямиком к женщине. Наклонившись к самому ее уху, она оповестила о том, что ее хочет видеть Уильям Велингтон, приближенный Стюарта и его помощник. Пояснение Мэри и не требовалось. Велингтоны уже много десятилетий, даже столетия были верными друзьями Хэтфордов. — Скажи ему ждать меня в голубой гостиной, — так же тихо ответила она, скосив глаза на мирно занимающихся своими делами детей. — И присмотри за детьми, пока я буду там. — Как скажете, мэм.       Она вернулась меньше чем через пять минут, еле заметным кивком дав понять, что все уже сделано. — Поиграешь пока что без меня? — улыбнувшись, предложила Мэри, обращаясь к Кейт, на что получила уверенный кивок. — А ты куда? — Нат тут же вскинул голову, не дав кузине сказать и слова. — Скоро вернусь, не переживай. Нужно кое с кем переговорить, — заверила сына она, поднимаясь с пуфика. — С вами пока побудет Алисия. — Мам?.. — голос Ната дрогнул, как когда-то в Балтиморе, от чего сердце женщины сжалось. А ведь он перестал вздрагивать уже как месяц… — Все правда в порядке, милый. Просто пришел мой друг с новостями от дяди Стюарта. — Кейт, покажешь, чему тебя научила тетя Мэри? — занимая место Хэтфорд спросила Алисия.       Судя по обеспокоенным глазам, слова матери не убедили мальчика до конца, но все же он вернулся к своей раскраске, пусть зеленый карандаш двигался и медленнее, словно Нат больше думал о постороннем, чем о границах рисунка. Выдерживая маску, расслабленным шагом женщина вышла из зала, но, стоило дверям закрыться, как она сорвалась с места, чуть ли не побежав. Если бы все было хорошо, Уильям не пришел бы. Если бы все было хорошо, он не явился бы лично и сейчас, когда Стюарта нет. Если бы было хорошо… Оказавшись у дверей в гостиную, Мэри распахнула их настежь, ничуть не задумываясь о том, что не соответствует своему статусу.       Мужчина в костюме сидел в кресле с чашкой чая. Увидев, она тут же узнала его. Он был одним из тех, кто забрал ее и Ната из дома Веснински. На его костюме все так же можно было заметить небольшую вышивку в виде льва с короной на голове, что со стороны могла показаться лишь брошью, бессмысленным аксессуаром, но на деле являлась гербом Хэтфордов. Он принадлежал к их семье. Их клану. И Уильям казался слишком расслабленным для человека, принесшего плохие новости. Он не поправлял свои каштановые волосы, когда вставал, чтобы поприветствовать хозяйку дома, не прятал свои зеленые глаза, скрывая правду. Нет. Он был спокоен, как древние деревья в их саду. — Миссис Хэтфорд, — поприветствовал ее он.       Она хотела было его поправить, сказать, что она Веснински, но вовремя одернула себя. Она никогда не была Веснински, не была настоящей женой своего мужа. Она была, есть и навсегда останется Хэтфорд. — Что с моим братом? — напрямую спросила Мэри, стиснув зубы и готовясь… к чему угодно. — О, с ним все в порядке, простите, если обеспокоил вас своим приходом, — Велингтон сдержанно улыбнулся, явно поняв ход ее мыслей. — Я пришел не поэтому. — Не стойте, садитесь, — ей еле удалось сдержать громкий выдох облегчения. Опустившись в свое излюбленное кресло напротив Уильяма, она позволила своим плечам слегка опуститься. — Что привело вас к нам, когда Стюарт в отъезде? — Он попросил меня об этом. Как и об этом разговоре. Должно быть, вы меня не помните, но были знакомы с вами, когда были детьми.       Мэри помнила. Прекрасно помнила. Ей было тринадцать, а Уилл был высоким широкоплечим юношей с обворожительной улыбкой, что уже тогда перенимал дела отца. Он был хорош собой тогда. Очень хорош. Особенно в ее глазах, девочки, что мечтала влюбиться. Как наивно. — Я рад, что сейчас вам лучше, чем когда мы виделись в последний раз. — Не стоит, — ледяным тоном предупредила Мэри, а возродившиеся голубые крапинки в ее глазах вспыхнули льдом.       То, как Велингтон замер с полуоткрытым ртом, из которого не успели вылететь следующие слова… Внутри женщины словно что-то с щелчком встало на место. Что-то, что Натан вырвал и растоптал. Что-то, что Николь помогала ей отреставрировать. Что-то важное. Власть. Сила. Мэри имела их. Одним своим словом, одним взглядом, она могла заставить людей замолчать. Она имела вес. Она не была никем. Не была ничтожеством. Она была Хэтфорд. Она — дочь английского синдиката, клана, семьи.       Натан сломал в ней это, ударяя снова и снова, подчеркивая, что та никому не нужна, что не способна дать отпор. Но теперь… Нет. Могла. Просто они говорили на разных языках. Натан был неотесанным обрубком, сыном пьяницы иммигранта, из-за чего ребенок ушел на улицы и добился власти и денег кровью. Мэри же была из другого теста. Она — бриллиант британской короны. Первый бриллиант, который попал в руки к этому человеку, который, как он думал по своему незнанию, у него получится сломать, как и все остальное. Он топтал, бил и резал, но не мог сделать ничего, что изменило бы ее ядро. Теперь же… Мэри придавала себе новую огранку. Острую и смертоносную. — Простите, — нашелся наконец Уильям, на этот раз потупив взор. — Я пришел по нескольким причинам. Первая из них — поручение выполнено. Я подобрал людей, и они будут подчиняться вашим приказам беспрекословно. Они преданы Хэтфордам так же, как и я. Как только вы скажете, они придут и сделают что угодно. — Я верю вашим словам, но в будущем хочу убедиться лично, — кивнула Мэри. Что ж, она думала, что это займет больше времени. — Так же… позавчера, когда мистер Хэтфорд улетел, мы поймали нескольких человек, что были засланы Натаном Веснински, — на этот раз женщина не смогла сдержать судорожного вздоха. — Дальше, — хрипло потребовала она. — Доклад. — Десять человек. Были направлены сюда с целью похитить вас и Натаниэля. Возглавлял операцию Джексон Планк. — Джексон, — Мэри не сдержала кривой ухмылки, что изуродовала ее черты лица презрением и ненавистью. — Они мертвы? — Еще нет. Они в доках порта Саутгемптона. — Прекрасно. Что-то еще? — Полагаю, нет, — Уильям поднялся, уважительно опустив подбородок. — Я лишь хотел также заверить вас, что ни вам, ни вашему сыну, ни вашим племянникам ничего не угрожает.       Ей нужно было это услышать. Жужжание беспокойства и страха не стихало ни на минуту за все эти месяцы, даже когда она спала. Это легкое покалывание в затылке заставляло волоски на руках шевелиться, глаза следить, а брови хмуриться. Мэри верила Стюарту, но одно дело слепо идти следом, а другое увидеть собственными глазами, убедиться, подкрепить действиями и событиями. — Могу я идти? — Нет, — неожиданно даже для самой себя сказала Мэри, вставая следом. — Сколько ехать до порта? — она встретила слегка удивленный взгляд Уильяма. — Около часа. — Полагаю, мой брат приказал держать их живыми, пока он не вернется, и убивать лишь в том случае, если будет предпринята попытка бегства? — уточнила она. — Все верно… — Я хочу поехать туда. — Но… — Уильям запнулся, явно стараясь подобрать верные слова. — Вы сказали, что я и дети в безопасности, — не дала ему времени на сомнения Хэтфорд. — Или вы можете обеспечить мою безопасность только в пределах поместья? — и вновь Велингтон не смог вставить и слова. — Тогда как же мы с Натом выезжали в город? Насколько же тогда плоха безопасность, если мне будет что-то угрожать рядом с вами на нашей же территории? — Я не могу разрешить их убийство, — найдя в себе силы для сопротивления стальному голосу Мэри, что придавливал его к земле, возразил Уильям. — Кто говорил об убийстве? — вдруг весело спросила женщина. — Мой муж Мясник, но я кровь не люблю. Предпочитаю разговоры. — Я буду ждать вас внизу, но также должен сказать, что буду обязан оповестить об этой поездке вашего брата. — Если будут какие-то возражения с его стороны, дайте мне знать.

***

      Конечно же, Стюарт не сказал и слова против. Наоборот. Он отдал сестре власть, сказав, что ей решать судьбу засланных людей, а любые ее приказы должны исполняться, как его собственные. Без промедлений, возражений и вопросов. Было сложно объяснить Натаниэлю, почему мама так неожиданно уезжает и куда, но Алекс, явно уже знакомый с подобными отлучками отца, на удивление легко перетянул внимание кузена на себя, совершенно неожиданно предложив брату посмотреть экси. Старшего мальчика этот спорт не интересовал, однако Нат тут же загорелся, как и Кейтлин, которая за месяцы успела проникнуться к стикболу и даже ходила на тренировки в одну команду с сыном Мэри.       Дорога на удивление заняла не так много времени. В своих зауженных брюках, белой рубашке, начищенных до блеска лакированных высоких сапогах и плотном приталенном пальто с широкими рукавами Хэтфорд совершенно не вписывалась в пейзаж рабочих доков. Однако никто на нее даже не посмотрел. Без каких бы то ни было препятствий они вошли в одно из зданий, и вот там их уже ждали люди семьи. Они хотели было уже преградить им дорогу, но, узнав Уильяма, тут же отступили назад и вытянулись по струнке. Спуск на лифте вниз, под землю, на самый нижний этаж, еще два поста охраны и, наконец, они оказались в пункте своего назначения.       На секунду Мэри задохнулась. Подвал. Холод. Ей почудился застоявшийся запах тухлой крови, звон цепей и хриплое дыхание. Но потом в сознании включился свет, и все изменилось. Это был не подвал Натана. То лишь жалкая комнатушка по сравнению с этим местом. Наверное, при желании здесь можно было бы устроить стоянку для автобусов. Охрана у каждой двери, яркое освещение, бетонный пол был залит чем-то наподобие пластика, что легко было отмыть. А вместо цепей и «рабочего стола» здесь были полноценные камеры, представлявшие из себя куб в центре и параллелепипеды вдоль двух стен с разделенными отсеками. И все из, видимо, бронированного стекла. И вот под ними пол был решеткой, через которую любая жидкость могла стекать в трубы, а потом прямиком в океан, там пленники были отрезаны от мира. Лишь там. Если накинуть сверху ткань, их можно было принять за обычные коробки и контейнеры с грузом из доков наверху. Люди в своих камерах зашевелились, но все внимание Мэри привлек Джексон. Он подорвался с места, как изголодавшаяся обезьянка, увидевшая еду, припал к стеклу, глядя на нее во все глаза. — С кем вы хотите поговорить первым? — осведомился Уильям. — Есть отдельные комнаты, где остальные не будут слышать наш разговор? — Они и так не слышат. Каждая камера звукоизолирована. — Прекрасно, — Мэри даже не хотела сдерживать пробежавшую по губах ухмылку. — Мы тут надолго. Принесите мне, пожалуйста, что-то, на чем можно сидеть, — Велингтон не шевельнулся, лишь подал знак одному из людей, и тот тут же скрылся за дверью, у которой стоял, чтобы уже через несколько минут вернуться с дорогим офисным креслом на колесиках и остановиться перед кубом в центре на расстоянии пары метров. — Кому-то удавалось отсюда сбежать? — На моей памяти живым никому, — подтвердил ее предположение Уильям. — Вам, полагаю, уже известна их иерархия. Начнем с самого низа и пойдем наверх. Пусть последним будет Джексон, — Мэри опустилась в кресло и закинула ногу на ногу, словно готовилась к просмотру фильма. — Что-то конкретное? — Я дам знать, но сначала хочу лишь поговорить. Принесите досье на каждого из них, даже если там есть только имя и фамилия. Мне нужны все. Если мне понадобится физическое давление, я дам вам знать, мистер Велингтон, благодарю. — Миссис Хэтфорд, — Уильям наклонился к самому ее уху и понизил голос до еле слышного шепота, — со всем уважением, но они не скажут вам и слова. Даже под пытками нам удалось вырвать из них не так много. Лишь то, что я рассказал вам в машине. — Я помню об этом. Но дело в том, что физическая боль — это не самое страшное, что есть в этом мире. Принесите досье. — Сию минуту.       Если кто-то из присутствующих и не понимал, кто она, вопросов они не задали и даже не смотрели. А возможно, они еще помнили младшую сестру своего главы, что семь лет назад уехала в Штаты и больше не появлялась. Это было не важно. Потому что через три минуты первый человек уже был брошен в куб, а на столике на колесиках, которые к ней подвезли, лежали все досье и бутылка воды со стаканом.       Напротив нее, за стеклом, на решетчатом полу стоял совсем мальчишка. На вид ему было не больше двадцати, из-за грязи и крови нельзя было понять, какого цвета его темные волосы, губы и бровь подбиты, а в карих глазах светился искренний страх вперемешку с вызовом, однако, для человека, попавшего в руки мафии, он выглядел просто прекрасно. Впрочем, Мэри пресекла подобные размышления. Стили работы ее мужа и семьи сильно отличались. И пора было показать это.       Даже не глядя на мальчика, Хэтфорд неспеша нашла его досье и начала листать, глазами пробегаясь по личной информации, а потом и по тому, что удалось вытянуть. Что ее удивило, этот Филипп не сказал ничего, кроме цели своего прибытия в Англию, что и так являлось очевидным. А это очень мало, учитывая, что ему загоняли раскаленные иглы под ногти, топили в ледяной воде, а потом почти в кипятке… Мальчишка явно был не из слабаков. Хмыкнув, Мэри вернулась к странице о личной информации, которой так же было не много. Как и сам Натан, Филлип был с улицы, там и прибился к какой-то банде разгильдяев, но оказался замечен Веснински, который их крышевал. Банальщина на банальщине и банальщиной погоняет. Однако, что важно, опыта в подобных операциях он, судя по всему, не имел. — Добрый день, — наконец, спустя почти десять минут, с холодной улыбкой на губах, поздоровалась Мэри, откладывая открытое досье в сторону, но так, чтобы у нее была возможность смотреть туда краем глаза. — Филипп, могу я так к тебе обращаться? — Катись в ад! — выплюнул он, на что женщина только кивнула. — Я прожила в Балтиморе семь лет. Не хочу возвращаться. Ты не против послушать меня? — мальчишка замер, а на его лице проскользнуло непонимание. — Вижу, я смогла завладеть твоим вниманием, — одобрительно промурлыкала Мэри, чинно складывая руки на коленях. — Если ты думал, что я собираюсь сидеть здесь и с наслаждением наблюдать за твоими мучениями, пока тебя бесцельно пытают, а потом и убивают, ты глубоко заблуждался. — Пиздишь. — Твое право мне не верить, — пожала плечами Хэтфорд. — Ты привык к манере Натана вести дела, так что с моей стороны было бы глупо обвинять тебя в глупости. Но я правда хочу лишь поговорить. Тебе девятнадцать. Ты еще даже не взрослый толком. А уже тут, — Мэри взяла бутылку и налила себе воды. Смочила горло, откинулась на спинку кресла, осматривая парнишку, что замер, как кролик перед удавом. — Как ты думаешь, почему вас поймали? — Что? — Филлип сглотнул и сделал шаг назад, словно только что она отдала приказ убить его. Бедный ребенок… — Я спросила, как ты думаешь, почему наши люди поймали вас? Какую ошибку вы совершили? — Не… не знаю. Мы… просто были в мотеле, а потом на нас напали, скрутили, вырубили и привезли сюда. — Не спеши, подумай, — снисходительно посоветовала она. Краем глаза Хэтфорд поймала заинтересованный взгляд Уилльяма, но он, как и остальные, стоял неподвижно, словно знал ее план. Прекрасные актеры. Стюарт умел выбирать людей. — Давай, я правда хочу услышать твое мнение. Здесь нет правильного и неправильного ответа. Тебя не накажут, если ты скажешь не то, что у меня в голове. — Мы… — Филипп шевельнулся, открыл рот, одернул себя… он явно, и правда, думал. Хорошо. — Мы не притворялись кем-то? Мы… как в соседний город приехали? — Молодец, — одобрительно кивнула Мэри. — Отчасти ты прав. Но знаешь, какая была ваша главная ошибка? Вы недооценили противника. И вы были слишком хорошего мнения о Натане. Максимум, чья жизнь может его интересовать — Джексон. И то лишь потому, что он уже выдрессированная обезьянка. Понимаешь, к чему я клоню? — Ты убьешь меня, — обреченно выдохнул мальчик. — Нет, не к этому, — снисходительно покачала головой Хэтфорд. — Натана не волновало, вернетесь ли вы. Поэтому весь ваш «отряд» состоит не из его людей напрямую, а из набранных ребятишек из разных банд. Что вы есть, что вас нет. Ему плевать. Вы были пробой пера. Пушечным мясом. Уверена, Джексон за последний месяц в чем-то заметно провинился. Поэтому он здесь. В отличие от вас всех, Натан прекрасно осведомлен о нашей силе, власти и влиянии. Он понимал, что вероятность успеха стремительно приближается к нулю. — Зачем ты говоришь мне все это? — Что ты знаешь обо мне? — уклонилась от вопроса Мэри. Филипп тряхнул головой и отвел взгляд. — Давай, Фил, поговори со мной, — подтолкнула Хэтфорд. — Вероятнее всего, ты все равно умрешь здесь. А если не здесь, то в Балтиморе, ведь мой муж не примет того, что вы вернулись с пустыми руками. И, поверь, смерть здесь будет куда милосерднее, чем от Мясника. — Я знаю, что ты его жена. Сбежала с сыном. Украла его. Предала семью, — отрывисто отвечал парнишка, глядя себе под ноги, а потом прислонился по одной из стеклянных стен и скатился на решетчатый пол, словно наконец принимая свое поражение. — Сказали, ты прячешься в Англии в доме брата. Мы… я просто хотел заработать денег, чтобы мы с братом наконец смогли жить отдельно, — прошептал он, еле сдерживая слезы. — Я не хочу умирать. У Вилли никого не останется, кроме меня. Пожалуйста, я… — Как ты думаешь, должна я внять твоим мольбам? — перебила его Мэри, ничуть не изменившись в лице. На ее губах была все та же мягкая улыбка, а в глазах ни капли жалости. Словно она спрашивала у своего ребенка, нужно ли поставить его в угол за разбитую вазу, а не лишить ли жизни молодого наемника за то, что он проник на ее территорию и хотел выкрасть с сыном, чтобы вернуть в Штаты. — Должна ли я отпустить тебя просто потому, что тебе есть, ради чего жить? — Нет, — хрипло прошептал Филлип. — Это для тебя ничего не значит. Ни для кого. — В этом и без того жестоком мире, в нашем черном криминальном мире, всем глубоко наплевать на то, кто ты и откуда. Важна лишь семья. И то находятся те, кто переступает через это. Убивают и пытают всех. Стариков, женщин, детей. У таких семей, как моя, есть принципы, но мы скорее исключение, чем правило. Ты должен был уже это понять, — Филипп дёргано кивнул. — Так вот я хочу, чтобы ты подумал, стоило ли оно того? Стоила ли минутная благосклонность Натана того? Подумай, что бы ты мог изменить за последние дни своей жизни, чтобы не оказаться в этом моменте. Я дам тебе время подумать. И, напоминаю, меня не интересует ответ, который, как ты думаешь, я жду. Я хочу услышать правду. Твою. И только твою. — Разве это что-то изменит? — усмехнувшись и наконец посмотрев Мэри прямо в глаза, спросил он. — Как знать. В этом мире нет ничего невозможного, — женщина встала, глядя на него с высоты своего роста. — Во всяком случая для меня, — длинные секунды она смотрела парнишке в глаза, а потом повернулась к Уильяму. — Велингтон, приведите, пожалуйста, следующего. И попросите кого-то повесить мое пальто, — Хэтфорд легко скинула верхнюю одежду, передавая мужчине, больше не пугаясь бегущего по коже холодка. — Кажется, наши гости не так глупы, как мне казалось.       Это происходило снова и снова. Она говорила с каждым, кого вводили в стеклянный куб, даже не пытаясь угрожать или узнать их «план». К сожалению, далеко не каждый из них был таким же хрупким и простым, как Филипп. Вероятно, сказывался возраст и отсутствие опыта. Этот мальчик… Мэри испытывала к нему что-то наподобие… сочувствия? Ребенок, который был не нужен родителям алкоголикам, не умевший ничего, не знавший этого мира и вынужденный выживать на улицах ради себя и младшего брата. Грустно, пожалуй. Только вот женщина не испытала ничего, кроме секундной слабости. Он не был ее ребенком, а значит, не имел никакого значения. Он — лишь инструмент. Руда, которую можно расплавить, а потом обработать и сделать оружием. Вопрос лишь, в руках какого мастера тот окажется. Таким же любопытным оказался и Джей. Молодой мужчина, у которого не было никаких целей. Он делал все это от скуки, ходил по лезвию ножа и был готов умереть в любую секунду, не особо заботясь ни о чем. Ни семьи, ни любви… Ничего. — Могу я спросить, чего вы добиваетесь? — тихо спросил Уильям, вновь наклоняясь к Мэри, когда в куб повели вырывающегося Джексона, что разве что не кусался. — Ищу самые слабые звенья, чтобы перековать их под свою руку, — усмехнулась женщина, а потом встала, подходя вплотную к стеклу. — Ну здравствуй, Джексон. Давно не виделись. — Шлюха ебаная! Натан придет за тобой и вырвет твои глазенки! Он придет за мной! — Пусть приходит. На мою землю. Где я окружена своими людьми, — Мэри положила руку на стекло в районе лица мужчины, словно хотела дотронуться. — Скажи мне, каково смотреть в лицо женщине, которую ты, будучи под наркотиками, хотел изнасиловать спустя неделю после ее родов вместе со своим дружком Ромеро, и знать, что сейчас твоя жизнь в ее руках?