Занимательное ботоводство

      — Знаешь, а меня снова взяли на работу, — не скрывая самодовольства, похвастался Игорь Тукановский.       Ответа не последовало. Игорь это истолковал как скепсис.       — Да, опять хирургия, опять сволочные условия. — Он невесело улыбнулся. — Хех, условия существования на рабочем месте.       Если ему и сопереживали, то абсолютно молча.       — Уверяют, конечно же, что у них-то получше будет. — Помолчав немного, Игорь принялся рассуждать: — Но я так думаю: если у них якобы и вправду лучше, то откуда они знают, как оно — «хуже»?       Монологу не мешали.       — Начальник — мужик хороший, понимающий. Наш человек. Если б я не разговаривал с Павлом Сергеевичем недавно, подумал бы, что он ради меня закончил преподавать в меде и сделал пластическую операцию. Хех.       На шутку не отреагировали.       — Яна довольна, как слон. Считает, что это её победа. Вон даже отпустила к тебе. — Помолчав немного, Игорь пояснил сказанное: — Она не то чтобы против наших встреч, просто считает, что их неплохо бы ограничивать.       Возмущений или возражений на эту идею не последовало.       — Странная она. Говорит, я не умею отпускать. А почему должен уметь? — Он посмотрел на серое небо, не прекращая говорить. — Этому где-то учат или что, или как? Кто вообще умеет отпускать? Что за бред…       Лишь молчание стало ответом на эти сказанные в сердцах восклицания.       — Я не требую, чтобы Яна меня понимала. Её точка зрения — лучше. Правильнее. Здоровее. Только она не моя. Не наша, да, братец?       Могила Вячеслава Тукановского, слегка припорошенная утренней изморозью, безмолвствовала. Лишь остатки осенней травы покачивались на ветру, из-за чего создавалось впечатление, будто на практически пустом кладбище кто-то безостановочно перешёптывался.              ***              — Не знаю, что меня веселит больше: ты в роли полководца, — Разочарослав выдержал драматической длины паузу, — или это твоё, с позволения сказать, войско.       — Ты тоже далеко не Буцефал, знаешь ли, — огрызнулся восседающий на нём Тукан.       Делал он это с максимально возможным в данной ситуации гордым видом. То есть выглядел примерно как ребёнок, привезённый на лето в деревню, который привязал к торсу тазик и оседлал, пока дед не видит, козлы.       — Какой Македонский — такой и Буцефал, — язвительно заметил демонический конь. — И вообще, давай меняться. Я — существо разумное, буквально интеллект. Ну а ты… — ещё одна полная драматизма пауза. — Для подставки сгодишься, короче.       Про подставку это было абсолютно верное замечание. Конь требовался крестоносцу отнюдь не для перемещения и уж точно не для лихих кавалерийских набегов, а всего-навсего для точки обзора. Обозревать требовалось собранную на борьбу со Стражем поляны армию. И насчёт неё замечание Разочарослава тоже оказалось на удивление точным.       Общими усилиями стремительно растущего населения Гадюкина, квестовые цепочки нежити и гоблинов подвели к их логическому финалу. Каждая фракция, дабы укрепить свою доминацию в долине, требовала убрать с доски Стража поляны. Способы решения проблемы бессмертия монстра предлагались разные по форме, но одинаковые по смыслу: ослабить тварь и изгнать её туда, откуда она явилась.       У Некрополиса для этого был посох «Длань Немёртвого», добытый Калитой. Гоблины же, при активном содействии Тукана, Оулле и ещё целой бригады рахетийских дезертиров, отыскали «Чёрную стрелу», оказавшуюся скорее ржавым гвоздём, и, что более важно, — рог «Весенние слёзы».       Последний был, пожалуй, самым важным из всего списка артефактов. Дело в том, что Фистандантилус Немёртвый предлагал, жестами, разумеется, сражаться со Стражем поляны на его территории — в зимнем лесу. То есть ровно там, где монстр обладал настолько большим списком преимуществ, что, углубившись в его чтение, ты рисковал так и не добраться до теоретически существовавших недостатков.       Гоблины и Мать в частности предлагали Стража поляны выманить. Это, несомненно, сделало бы его злее и сильнее при прочих равных, но всё равно являлось наилучшим вариантом.       Впрочем, даже так найти подходящее место, где можно было развернуть войско, оказалось совсем не просто. Таковое должно было располагаться в черте леса, то есть выманить Стража поляны к циклопам или на побережье не представлялось возможным. Иронично, но выбор по итогу пал на всё на то же устье пересохшей реки, которому вновь предстояло стать полем боя. Подготовка его заняла несколько дней: местность сильно заросла, к тому же следовало расчистить от следов былого сражения. Хотя бы от трупов.       Чего Фиона не озвучила, так это того, что именно здесь, по её задумке, будет возводиться продолжение дороги, а в перспективе, возможно, даже удастся вернуть течение реки. Но перспектива эта была далёкой, особенно в случае с руслом, и очень туманной. Дело состояло, конечно же, в армии.       — Рахетийцы с ног падали, когда это увидели, — жаловался Тукан пару дней назад, когда войско только начало собираться. — Я с ними согласен — это посмешище.       — Нежить вроде строем ходит, — заметила Фиона, растерянно глядя в окно штаба.       Оттуда хорошо были видны ровные ряды мёртвого войска, невозмутимо стоявшего рядами в ожидании своего часа. Увы, для чего-то хозяйственного их использовать не представлялось возможным. На их фоне Данилыч со своей одной извилиной на тему рыбалки выглядел подлинным гением. Лич прислал на помощь большое, неплохо экипированное, если не считать ржавчины, войско, однако лишенное всякого подобия интеллекта.       — Ползает, я бы сказал! И рассыпается даже от косых взглядов в свою сторону!       — Они же должны воскресать? — удивилась Калита.       — Да-а-а, через десять минут и очень неторопливо! Я проверял!       — А гоблины что? — осведомился Оулле.       С рахетийцем, а также его «коллегами» из бригады «Эдельвейс» вышла неловкая сцена. Среди них, несомненно, были опытные солдаты и полевые командиры, явно превосходящие в этом плане Тукана хотя бы опытом. Однако опыт этот был весьма специфичным, если не сказать больше. Сражаться с шестипалыми чудовищами не то что никто не умел, но и вообще с трудом представлял, что оно из себя представляет и чего стоит ожидать.       К тому же никто из бывалых вояк не спешил слушаться крестоносца и не испытывал насчёт необходимости этого сколько-нибудь положительных эмоций. По итогу бригада «Эдельвейс» стала отдельным резервом, вольным действовать по ситуации на своё усмотрение. Оулле же назначили заместителем главнокомандующего. Опять же, скорее символический жест, учитывая, что тот участвовал в происходящем на уровне пассивного наблюдателя, в лучшем случае иногда указывающего на совсем вопиющие ошибки.       — Если гоблины не передерутся между собой до того, как мы подготовим поле боя, — кисло поведал крестоносец, — я буду считать, что они превзошли мои ожидания.       — Они могли бы помочь соорудить нам всякие ловушки, — предложил Фалайз, внося свою лепту.       — Я тут подглядел, как они со стаей волков сражались, — заговорщическим шёпотом поведал Тукан. — Половина потерь — от неосторожности и дружеского огня.       — Напомните, на что мы вообще рассчитываем? — подняла наиболее актуальный вопрос Калита. — Что вот эта палка, — она махнула посохом, отчего тот едва не переломился под собственным весом, — и та ржавая шутка нам как-то помогут?       — А также на то, что наши «союзники» будут отвлекать внимание достаточно долго и успешно, чтобы мы успели хоть что-то сделать, — холодно подтвердила Фиона.        — Мы отдаём их на растерзание, — не скрывая претензии, заметил Фалайз.       — Ну нежити, предположим, всё равно…       — А гоблинам?       — Квестовые персонажи вряд ли погибнут, — мрачно сказала жрица. — Остальных похороним как героев. Воздвигнем монумент.       — Своих ботов мы на убой не отправляем!       — И даже не думаем отправлять. Они делом заняты, между прочим.       — Пальмы сажают, — тихо хихикая, заметил Тукан, глядя на тот участок, где планировался «сад». — Осталось найти бананы и завести крокодилов. Будет полный восторг.       — Хм. Мне тоже не нравится перспектива отправить наших зеленокожих друзей на смерть, — вклинилась Эланна, но вопреки первой фразе поддержала в конечном счёте именно Фиону. — Но сколько из них погибнет от лап Стража поляны, если мы позволим себе малодушно отступить? Сколько душ мы погубим завтра, устыдившись принять сегодня сложное решение?       Собравшиеся выпучились на неё. Фиона кое-как, не без труда перевела взгляд на Фалайза. Тукан тоже на него посмотрел, но больше не с намёком, а с удивлением. Обычно дикий маг вёл себя иначе и с куда большей готовностью отстаивал свою точку зрения, если был в ней уверен. И казалось бы, лучшего момента для чтения морали и быть не могло, но нет.       — Мне нечего сказать! — фыркнув, ответил тот, сложив руки на груди.       Страж поляны в последние дни заметно активизировался, не иначе как по велению неких скриптов. Больше он не делал особых различий как, когда и на кого нападать. В первую очередь это касалось, конечно, обитателей Гадюкина. Стало опасно не только заходить в зимнюю часть леса, но и даже приближаться к ней.       Кроме того сам участок зимы заметно расширился и продолжал расти дальше. Это, в свою очередь, намекало, что «проблему» следовало решить как можно скорее, иначе вся долина вновь погрузится в снег с понятными последствиями.       — Есть ещё один вопрос, который следует обсудить здесь и сейчас, чтобы потом не было неловких ситуаций. — Жрица выразительно посмотрела на дикого мага. — Мы знаем, что и нежить, и гоблины претендуют на всю долину. Но нам выгоден именно статус-кво — то, как оно есть сейчас.       Присутствующие потупились, одновременно тяжело вздохнув. Все прекрасно осознавали, насколько сложный вопрос стоял за этим высказыванием. Даже вечный «давайте договоримся» Фалайз не знал ответа и вообще выглядел подавленным и как будто сломанным. В отличие от Эланны, которая твёрдо и чётко знала ответ, причём сразу и без раздумий:       — Мы должны попробовать договориться.       — Должны, — не стала спорить Фиона. — Но есть ли у нас такая опция? Игра может не предусматривать подобного. — Помолчав, она добавила ещё дёгтя в бочку, до краёв полную дёгтя: — Или вот другой вариант: примирив фракции, мы «ликвидируем» их. Нежить упокоится, Мать отправится к себе в мир Фей вместе со своей магией. То есть эта долина станет обычным лесом без всякой вечнозелёности.       — Тогда надо отдать долину нашим зеленокожим союзникам!       — Если бы я знала наперёд, как оно будет, и что ОНО будет как сейчас — несомненно так бы и поступила.       — Но будет ли? — задал риторический вопрос Тукан и сам же на него ответил. — Не будет. Мы слышали Мать — вечная весна. Надо понимать, это какое-нибудь болото, где тебя пытается сожрать всё и вся.       — Гоблинский участок леса — это и вправду одно болото, — согласилась Эланна и с горечью заметила. — Хм. Жаль, мы не можем проверить, не выросло ли оно в размерах за это время!       — Вообще-то можем. — После недолгих манипуляций Фиона явила собравшимся скриншот с изображением карты хорошо знакомой долины с отметками о сражении. — Ведь здесь когда-то развернулась битва, легендарная настолько, что у неё до сих пор нет названия, но есть это.       — Болото вдвое меньше, чем сейчас, — приглядевшись к нижнему краю изображения, прикинула друид, лично это всё наблюдавшая с высоты полёта.       — Как минимум, — согласилась Фиона. — Вот как будет выглядеть победа Матери — бескрайнее болото от Нокса и до Дракенгарда. Один большой Нидлбгуун.       В полной тишине прозвучал вопрос Фалайза:       — И что делать?       — Верить в лучшее. И думать.       — И верить в то, что мы умеем думать, — поддакнул Тукан невесело.              ***              Прошло три дня, сражение было уже на носу, и если с верой на лучший исход всё было в полном порядке, то вот с мыслями на эту тему, напротив, — звонкое ничего. Не помогал ни интернет, ни расспросы знакомых.       Создания, похожие на Мать, обитали некогда там, где сейчас располагалась Ганза. Только вот с ними никто не стал сюсюкаться и выполнять квесты. Их истребили огнём и железом, а территорию, оставшуюся после, преобразовали по своему видению игроки.       Тукан бывал там и хорошо запомнил, как это всё выглядело. Прекрасно на первый взгляд, очень функционально и продуктивно, но абсолютно неестественно. Эффект «зловещей долины» во всей красе на примере сельского пейзажа.       — Листик! — окликнул крестоносец гоблина, которая крутилась рядом. — Что ты думаешь о нежити?       — Немёртвые чужие! Да-да, им не место среди нас!       — А Мать с ними никаких дел не имела?       — С немёртвыми? — Листик выпучила глаза от удивления. — Нет-нет, никогда! Такого не могло быть! Да-да, точно не могло быть!       — Что ты хочешь от неё услышать? — с раздражением поинтересовался Разочарослав. — У неё извилин ещё меньше, чем у тебя.       — Плохой конь! — шикнула на него гоблин, но подходить ближе не рискнула. — Да-да, очень плохой! Неправильный конь! Глупый!       — Зато её харизма харизматичнее твоей, — с усмешкой отметил Тукан.       — Да я одна большая харизма!       — Вот именно. Всё хорошо в меру. — Крестоносец хитро прищурился. — Ты лучше скажи, будет ли у нас опция помирить здесь всех?       — Не скажу! Всё хорошо в меру. Знания тоже!       — Зачем нас мирить? — поинтересовалась недоумённо Листик. — У меня нет обид на немёртвых! Да-да, совсем нет! Данилыч хороший. Рыбу мне подарил вчера! Вот такую. Да-да, такую вот!       Гоблин развела руками так широко, словно накануне скелет-рыбак выловил в окрестных озёрах средних размеров касатку.       — Ты же только что сказала, что им не место здесь? Противоречие-с.       — Им не место, но они же здесь! Мне тоже не место здесь, но я здесь! Да-да, буду сражаться с Узурпатором, как и остальные! И им тоже не место здесь! Да-да!       Тут она несколько лукавила насчёт себя в сражении. Листику отводилась роль ни много ни мало того самого лучника, который должен был поразить Стража поляны «Чёрной стрелой». Поэтому-то она и находилась подле Тукана — чтобы никто, особенно сородичи, не затоптали её в суматохе боя.       По-хорошему эту задачу надо было делегировать кому-то из игроков, но вот проблема — стрела, как и лук, представляли из себя весьма хлипкую конструкцию «гоблинских» размеров. Даже игроки-дворфы не могли ими пользоваться. Можно было отдать артефакт кому-нибудь из других гоблинов, но им откровенно не доверяли.       — Ты не забыла взять эликсир, что дала Фиона? — поинтересовался Тукан, размышляя над сказанным.       На самом деле жрица тут, конечно же, являлась лишь посредником. Зелье приготовила алхимичка по спецзаказу. Учитывая всеобщую нестардность просьбы — вряд ли кто-то умел варить зелья для гоблинов — наверняка это было непросто.       То, что гоблинская алхимия отличалась от человеческой, то есть алхимии игроков, Тукан испытал на себе. Очень уж его заинтересовала фляжка, болтающаяся на бедре одного из сородичей Листика. Правда, он-то думал, что там алкоголь, какой-нибудь болотный самогон, камышовое пиво или улиточное вино.       На деле это было что-то вроде энергетика. Крестоносец от него конвульсивно дёрнулся пару раз, позеленел, раздулся, повалился на землю и час с небольшим напоминал труп утопленника. Происходи дело в реальности, именно за труп его и приняли бы — ни дыхания, ни пульса. Но в игре такие вещи можно было объяснить.       После этого случая Фиона наложила строжайший запрет на использование гоблинского варева игроками и особенно ботами.       Разнообразными зельями на все случаи жизни снабдили также всех без исключений игроков, включая Калиту. Сама вампирша не могла ими воспользоваться, но могла поделиться с кем-нибудь.       Чтобы это всё приготовить, на порог к алхимичке загодя притащили два снопа различных трав и корешков, несколько ящиков тар, а также целую книгу, содержащую в себе информацию сколько, чего и кому надо.       — Я стану сильной? — поинтересовалась Листик, разглядывая колбочку с мутно-зелёным содержимым. — Да-да, самой сильной-пресильной?       — Скорее меткой.       — Смогу попасть самой вредной жабе в глаз? — подумав, уточнила гоблин. — Да-да, в самый зрачок?       — Сможешь, но не стоит этого делать, — подтвердил Тукан. — Твоя цель — Страж поляны. О жабах лучше даже не думай, а то… — он замялся, пытаясь понять, как объяснить боту. — Знаю я, как это работает, короче: найдётся здесь где-нибудь непременно жаба, в которую ты попадёшь. А выстрел у нас всего один!       — В Узурпатора кто угодно попадёт! — самоуверенно заявила Листик. — Да-да, кто угодно, даже ты!        Крестоносец ничего на это не сказал, только тяжело вздохнул. Если бы главная проблема со Стражем поляны состояла лишь в том, как по нему попасть, — эта битва бы даже не стоила упоминания.              ***              Старт битвы переносился неоднократно. От Тукана тут практически ничего не зависело. Он давным-давно расставил войска — было бы что расставлять. Главным фактором оставалась местность и обильно понатыканные ловушки самых разных видов: от банальных ям до своеобразных мин.       Аккурат за пересохшим руслом, служившим «границей» леса и украшенным острыми кольями, вытянулась тонкой линией нежить. От неё никто ничего ровным счётом не ждал. Пушечное мясо или, в данном случае, кости как есть. Единственное, что придавало им хоть какую-то ценность, — железное оружие, вроде как эффективное против созданий из мира Фей.       За ними расположились гурьбой гоблины. Шансов, что они сохранят строй, не было ровным счётом никаких. Как и надежды, что их оружие, даже будь оно трижды железным, способно причинить какой-то ущерб Стражу поляны. Тукан расчитывал, что гоблины разбегутся по округе, принявшись мелко пакостить, и чудищу нет-нет, но придётся на них отвлечься.       Бригада «Эдельвейс» находилась на правом фланге, откуда вроде как собиралась начать обстрел с безопасной дистанции. Благо, их арбалеты позволяли вести огонь с дистанции почти трёх сотен метров — гигантское расстояние для такого оружия. У рахетийцев даже нашлось одно полевое орудие, концептуально напоминающее древнеримский «скорпион». Надежд, что он выстрелит за бой хотя бы трижды, никто не питал, но один выстрел — это на один выстрел лучше, чем совсем ничего.       На левом фланге пребывал Фалайз и его банкетный стол, включавший набор всевозможных способов восполнить запас маны от еды до зелий и даже рун. Задачей дикого мага было уничтожить, расщепить, размозжить, раздавить, развоплотить, выкинуть в космос, разжижить, сплющить или, одним словом, ликвидировать Стража поляны. Желательно с первого же заклинания, во что, впрочем, тоже никто не верил. Даже непосредственно сам «ликвидатор».       Остальные — Фиона, Оулле, Эланна — располагались в центре «на подхвате», чтобы это ни значило. Что им делать никто не знал. В том смысле, что сделать что-то Стражу поляны они не могли при всём желании. Тукан думал использовать их в качестве ещё одного, последнего способа отвлечь внимание чудища. Что, впрочем, не афишировал, резонно предполагая, что лучше всего себя показывает тот червяк, нанизанный на крючок, который не в курсе, что ему предстоит приманивать собой рыбу.       Насчёт себя крестоносец особых иллюзий также не питал, но меч зачем-то взял. В конце концов всадник, даже на таком коне как Разочарослав, тоже неплохая приманка. Насчёт отсутствия в крови Вещества он почти не жалел. Во-первых, мероприятие уже затянулось до такой степени, что в ход пошла бы третья, а то и четвёртая по счёту доза. Во-вторых, что толку-то от регенерации против твари, убивающей с одного, максимум двух ударов? В-третьих, командовать и чувствовать на себе различные прелести «отходняка» было настолько чрезмерным «удовольствием», что крестоносец мог бы и не выдержать такого счастья.       «Зато у меня теперь есть паладинские… способность, короче».       Пользуясь очередной заминкой — Фалайза попросили обновить пару рунных мин, Тукан взмолился. Полезный эффект от сего действия отсутствовал. Впрочем, как и ранее.       — Я надеюсь, этим вот жестом ты не выражаешь солидарность с некоторыми режимами правого толка середины двадцатого века? — осведомился Разочарослав.       — Нет, это называется: «Взмолиться». И, кажется, единственное, с чем у этой кнопки есть солидарность — прокрастинация.        — Верить надо в то, что делаешь, — назидательно заметил искусственный интеллект. — Мне казалось, что вы, приматы, религию изобрели раньше письменности. Для тебя что вера — это какая-то тайна, покрытая мраком?       — В конкретно данном случае — да. Оно не работает! — эмоционально ответил крестоносец. — Дело не в вере! Палка и та раз в год стреляет! А эта штука — нет!       — Потому что стрелять ты пытаешься из чеховского ружья, — назидательно заметил демонический конь и замолк, по всей видимости, сказал больше, чем собирался.       Наконец проволочки закончились. Вернее, закончились поводы ещё сильнее оттягивать неизбежное.       — Давай! — крикнул Калите Тукан.       Вампирша, протолкавшись сквозь нежить, вышла вперёд на самый край русла. За спиной у неё был закреплён посох «Длань Немёртвого», а в руках она держала большой, в чёрно-белую полосочку рог. Происхождение его было неясным, и в целом рог обладал весьма странной для таких вещей формы. Так или иначе, именно в него требовалось протрубить, призывая Стража поляны.       Вдохнув поглубже, Калита осторожно, не без брезгливости коснулась чёрными губами рога. Шума не последовало. Вообще никакого. Напротив, весь шум затих — даже безразличный ветер и птицы, до сих пор пребывавшие в блаженном неведении касаемо будущего. Спустя какое-то время воздух в лёгких вампирши иссяк. Рог за всё время не издал ни звука.       — Что за… — попыталась сказать Калита, но ей удалось лишь пошевелить ртом — звук отсутствовал как таковой.       И тут прибыл Страж поляны. Он не появился из опушки леса, как бывало ранее. Чудище в принципе не сделало ни единого шага и стояло абсолютно неподвижно. Это лес расступился перед ним, а затем как будто спрятался ему за спину. С пространством в принципе происходило что-то неладное. Оно искривлялось вокруг Стража поляны таким образом, что создавалось впечатление, словно монстр одновременно и где-то очень далеко, и на расстоянии буквально вытянутой руки.       В полной тишине, без единого звука, небо до того чистое, солнечное, по весеннему голубое, оказалось затянуто плотной завесой сизых мрачных туч. Задул штормовой, ледяной ветер со снегом.       Слишком человеческое лицо Стража поляны исказила гримаса ненависти. Он не стал говорить пафосных фраз, хотя теоретически мог. Вместо этого чудище зарычало как никогда прежде. И в отличие от прочих звуков в данный момент, этому рыку ничего не мешало. Это была настолько ужасающая и оглушающая какофония звуков, что даже нежить вздрогнула. Разочарослав же встал на дыбы и запричитал:       — Пусти меня, пусти меня отсюда! Ну вас с такими битвами! Я мирный демон! Я коллекционный предмет!       Удивительно, но гоблины даже не шелохнулись, оставшись абсолютно безразличными к страшному рыку. Причина тому была видна не у всех зеленокожих. У тех же из них, кого Мать коснулась на видном месте, на коже зажёгся её знак.       По мере того как рык затихал, в норму пришли и другие звуки. Помогло это лишь отчасти — уже вовсю грохотал гром и завывал ветер, чей дуэт начисто заглушал собой всё остальное.       — Калита! — окликнул Тукан. — Посох!       Отбросив ставший бесполезным рог, вампирша схватилась за «Длань Немёртвого». Страж поляны отреагировал молниеносно. Он и вправду словно всё это время был на расстоянии вытянутой руки. Не помогли ни ловушки, ни овраг с кольями — вот они-то как раз оказались от чудовища далеко.       Быстрый взмах лапищей, и толком не успевшая даже удивиться Калита отправилась в полёт куда-то за линию горизонта. Судя по крикам и матершине — вполне целая, но ничего не успевшая сделать.       — Прекрасно-о-о-о, — язвительно оценил Тукан. — Вот вам и планы битвы. Ну что ж, мы знаем, что его можно как минимум ослабить! Ослабляем!       Об этом много и очень иносказательно говорила Старая Уха, всячески намекая, что прежде чем воспользоваться «Чёрной стрелой», стоит хорошенько вымотать Стражу поляны все нервы. Как конкретно это делать, она, конечно же, не знала, для вида сославшись на память.       — Эланна, слетай за нашей горнистской! — продолжал командовать крестоносец и повторил громче прежнего. — Ослабляем!       Первым «ослабить» попытался Фалайз. Призванный им грозовой шторм попал как минимум трижды. Ни единая ворсинка на белой шкуре чудища не дрогнула, не говоря про остальное. Хотя шальная молния испепелила тройку гоблинов, лишь мельком ударив где-то рядом.       — Упс, извините…       — Я умываю руки, тут не во мне дело, — заявил Нимук как будто даже обиженно.       — У тебя нет рук!       — Значит, я умываю то, чего у меня нет! — остался при своём посох. — Дальше сам!       Страж поляны, мгновенно поняв, что источником молний, пускай и не причинивших ему видимого вреда, являлась совсем не погода, повернул голову в сторону атаковавшего. Дикий маг, даже не пытаясь думать над тем, что же сейчас будет, схватив посох, со всех ног побежал прочь. Вслед ему полетели три начисто противоречащие физике, но всё равно очень впечатляющие шаровые молнии. Ко всему прочему ещё и самонаводящиеся.       Тукан взмолился. Ничего не произошло, но крестоносец испытал облегчение, что хоть что-то ещё происходило соответственно ожиданиям.       Тем временем бригада «Эдельвейс» наконец навела свой «скорпион» и выстрелила. Попасть удалось лишь в переднюю часть туловища, но зато серо-седая шерсть монстра в том месте заметно потемнела. Данный укол вряд ли причинил значимый ущерб, но о его важности говорила реакция самого Стража поляны: взревев, он, сметая всё и вся на своём пути, понёсся к полевому орудию. Во все стороны разлетелась нежить, рассыпаясь на составные части прямо в воздухе. Пролетали, неистово хохоча от восторга, и не успевшие разбежаться гоблины. Рахетийцы, сочтя, что рождённый ползать по горам — летает плохо, тактически отступили на безопасное расстояние, оставив «скорпион» на поругание.       Где-то поодаль раздалось три последовательных взрыва — то ли Фалайз разобрался с шаровыми молниями, то они с ним.       — Я жив?! Я жив! — раздался полный удивления и облегчения голос.       — Отлично, а теперь бегом обратно, мы тут ещё, знаешь ли, не закончили! — буркнул Тукан, одновременно пытаясь перестроить войско. — Куда вы прёте…       Одна часть армии продолжала тактически отступать, кажется, куда-то к океану, на ходу постреливая из арбалетов без особых успехов. Другая хаотически бегала, пребывая в полном восторге от происходящего, но также не причиняла никакого вреда. Уцелевшая нежить неторопливо, как будто нехотя ползла на новое место, где ей следовало принимать удар.       Тем временем Листик, крайне раздосадованная тем фактом, что ей не дают участвовать в самом интересном, попыталась скрыться. Попытку пресёк Оулле, к чему-то такому готовясь изначально.       — Куда-то собралась? — кладя руку ей на плечо и слегка сжимая, спросил рахетиец.       — Пусти! — мгновенно попыталась вырваться Листик. — Надо им помочь! Да-да, надо! — На её глазах проступили слёзы. — Они же гибнут!       Гоблинам и вправду доставалось едва ли не больше всех от разбушевавшегося чудовища. Растоптав и раскидав остатки «скорпиона», оно принялось за бегающих вокруг зеленокожих. В этом деле Стражу поляны особенно сильно помогали хвосты с острейшими костяными лезвиями на концах. Благодаря вёрткости монстра, происходящее быстро превратилось в натуральную гоблинорубку.       — Пусти! — взмолилась Листик, глядя на это всё и плача навзрыд. — Я… им… надо…       — Если ты сейчас вмешаешься — погибнем мы все, — присаживаясь перед ней на колени, мягко сказала Фиона.       — Никто не должен погибнуть! Да-да, совсем никто!       — Так не бывает. — Жрица покачала головой. — Битвы и сражения — это всегда потери и утраты. Лучшее, что ты можешь сделать — поступать так, чтобы они не были напрасными.       Гоблин успокоилась и расслабилась. Хотя в сторону погрома и резни старалась даже не смотреть, уткнувшись взглядом себе под ноги.       — Тогда в нужный момент я всажу этой твари стрелу прямо в глаз! — зло прошипела она себе под нос. — Да-да, прямо в глаз!       — Хорошо сказано, — обращаясь к Фионе, оценил Оулле.       — Потому что это правда, — приняла комплимент жрица и не без досады уточнила: — но у Фалайза всё равно получается лучше.       — Почему?       — Потому что он ещё и искренен. — Жрица с тревогой взглянула на гоблина и шёпотом добавила: — Там ведь её отец и брат.       — Оу…              ***              Запыхавшись, Фалайз вернулся к полю боя, издали наблюдая за тем, как Страж поляны, явно получая большое удовольствие от процесса и ровным счётом никакого урона, громит всех и вся, подвернувшихся под удар. Дикий маг пытался собраться с мыслями, заодно давая время восстановиться запасу маны.       — Молнии не работают. Стрелы — вполне, — рассуждал он вслух. — Нужно что-то металлическое, железное…       — Есть шар лавы, — подал голос Нимук.       — Она железная?       — Лава? — судя по вибрации в голосе, посох был крайне озадачен вопросами на тему вулканологии. — Полагаю, что нет. Не целиком.       Прикинув, что от попытки явно хуже не будет, или будет, но не так плохо, как от бездействия, Фалайз кивнул:       — Ладно, давай этот свой шар.       — Ману давай!       Спустя какое-то время в самозабвенно резвящегося Стража поляны полетел алый, слегка светящийся сгусток, исходящий паром. Дикому магу удалось попасть в правую среднюю лапу, и в отличие от молний эффект прекрасно наблюдался и слышался. Монстр дико взревел и метнулся в сторону, высвобождаясь от стремительно застывающей лавы. Конечность, может, и не эффектно растворилась до костей, но обгорела очень сильно и по итогу оказалась прижата к туловищу.       Возмездие последовало незамедлительно: Страж поляны, задрав голову в небо, коротко вскрикнул, словно отдавал какой-то приказ. Тучи дрогнули, как водная гладь от попадания камня, и начали стремительно закручиваться, образуя смерч, по рукаву которого туда-сюда бегали, не предвещавшие ничего хорошего, молнии.       — Давай деру оттуда! Дёру!!! — крикнул Тукан и вдруг ощутил на себе излишне пристальное внимание.       Страж поляны, несмотря на немалое расстояние между ними, глядел прямо ему в глаза. Причём крестоносец тоже видел его так хорошо, что мог разглядеть налившиеся кровью прожилки вокруг зрачков. Длился этот зрительный контакт с секунду — не больше, после чего монстр начал разгон.       — Фиона, уведите Листика! — прекрасно зная, что сейчас будет, скомандовал Тукан. — Ну, кобылка, жить хочешь?       — Очень хочу. Подальше отсюда! Долго-долго! До самой старости!       — Тогда давай газу до отказу!       На его счастье, Разочарослав не стал спорить или придираться к формулировкам, исполняя команду буквально, и вправду понёсся прочь со всех ног. Конечно, в гонках ему участвовать не грозило, но держать определённый паритет с прихрамывающим монстром удалось.       Проблема состояла в несколько ином — местность не предполагала забегов на длительные дистанции. Расчищенный от различного мусора участок леса был совсем небольшим — всего пара километров. Этого было вполне достаточно для битвы, но не для того, чтобы устраивать конные забеги. Менял же направление демонический конь настолько плавно и неторопливо, что планировал войти в поворот не иначе как в районе Нокса. Вероятнее же всего, у него получилось бы, лишь завалившись на бок, переломать все кости до единой у себя и заодно у Тукана.       На их общее счастье, с неба на путь Стража поляны буквально свалилась Калита. Чуть погодя на голову ей упал посох. В этот раз вампирша не стала медлить, а, сразу же взмахнув, воспользовалась артефактом. Пассов потребовалось три, после чего «Длань Немёртвого» взорвалась облаком густого, зелёно-белесого дыма.       Чудовище пронеслось на полной скорости сквозь него, даже не заметив. Зато Страж поляны обратил внимание на Калиту. В этот раз никакой пощады или полумер не было и в помине. Вампиршу одним ударом подкинули в воздух, взмахом хвостов разделили на огромное количество мелких кусочков, которые затем ещё одним ударом расшвыряли по круге.       Произошло это за считанные мгновения и на ходу — Страж поляны даже толком не замедлился. Впрочем, погоня почти сразу прекратилась. Зелёное облако, повисев чуть и не реагируя ни на ветер, ни на дождь, сформировало некое подобие руки. Та резким движением схватила Стража поляны за шею, приподняла в воздух, будто курицу или котёнка. Монстр страшно хрипел, вырывался, махал лапами и хвостами, со свистом рассекая воздух, но высвободиться не мог.       Откуда-то сверху ему в район туловища прилетел ещё один сгусток магмы. Перед Фалайзом стоял простой выбор: либо защищаться от смерча, либо, пользуясь окном возможностей, нанести удар. На оба варианта сразу не хватало маны. Выбрав второе, он обрёк себя на растерзание смерчем.       — Самоотверженный самоубийца, — прокомментировал его решение Нимук, которому теперь тоже предстояло повстречаться с ураганом.       — Предпочитаю термин герой-спаситель! — весело ответил дикий маг, стараясь успеть скинуть с себя всё ценное и зафиксировать это на земле чем-то тяжёлым, прежде чем его унесло ввысь.       Подоспели и рахетийцы. Метя в место, куда пришёлся второй удар шаром лавы — там обнажилась не то что кожа, но даже внутренности — они принялись вести интенсивный огонь. Гоблины и те умудрились прибежать. Стрелять из своих луков они не стали, зато самые отчаянные из них принялись взбираться на шкуру чудовища. И лишь нежить тоскливо ползла где-то в далеке, не имея абсолютно никаких шансов успеть. Не на этой неделе.       Дымная рука постепенно слабела и исчезала. Пока о полном высвобождении речи не шло, но Страж поляны уже касался задними лапами земли и вовсю орудовал хвостом, кроша подвернувшихся гоблинов и мешая им на себя карабкаться.       — Листик, давай! — крикнул Тукан, силясь отыскать взглядом либо её саму, либо Фиону с Оулле.       К счастью, все трое нашлись не так уж далеко от чудища, спеша к месту действия и без всяких подсказок понимая, что вот он их, возможно, единственный шанс.       — Зелье! — напомнила жрица строго, замечая чрезмерное рвение гоблина.       Очень нехотя Листик залпом выпила эликсир, торопясь так, что едва не съела склянку, после чего быстро прицелись и пустила стрелу, приговаривая:       — Это тебе за папу… За Головешку! За Нидлбгуун!!!              ***              Последующие события происходили с предельно высокой концентрацией на единицу времени. Старт этому калейдоскопу сцен дала пущенная Листиком стрела, прочертившая воздух чёрной полосой — как будто отвратительно чадящий паровоз решил вдруг полетать. Она угодила аккурат в левый глаз Стража поляны, войдя по самое оперение.       Чудище, коротко вскрикнув, безвольно повалилось на землю. На кратчайшее мгновение у всех присутствующих появилась надежда, что это — конец, победа, но затем монстр резко, с необычной скоростью вскочил на лапы.       Страж поляны был очень серьёзно ранен: недоставало одной лапы и глаза; с облысевшего бока, утыканного стрелами, как еж иголками, лилась густая, тёмно-багровая кровь; перерубленными оказалась добрая половина хвостов. Однако он всё ещё был жив, а главное — чрезвычайно сильно зол.       Для начала чудовище резко крутанулась на месте, во-первых, скидывая успевших взобраться на него гоблинов, явно планировавших добраться до второго, целого глаза, а во-вторых, расшвыривая, разрубая и раскидывая всех остальных, кто имел неосторожность оказаться слишком близко. Затем Страж поляны обратил внимание на бригаду «Эдельвейс». Направив на них лицо, он издал рык такой силы, что оказавшиеся под ударом игроки попадали замертво, не успев дёрнуться. Даже на земле остался след от звукового удара. После этого всего Страж поляны устремился к Листику.       Первым наперерез бросился Оулле — его раздавили в лепёшку. Фиону, которая пыталась что-то колдовать, фактически взорвали с помощью звуковой волны, выпущенной в упор. Сверху свалилось когтисто-зубастое нечто, отдалённо похожее одновременно на медведя и сову — Эланна. Друид планировала повиснуть у монстра на морде, давая гоблину шанс спастись, но её ловким, резким движением подбросили вверх, после чего перекусили, прожевали и проглотили. Тукан же просто не успел.       Нельзя было сказать, что он не пытался. Даже когда Разочарослав упал, споткнувшись обо что-то или кого-то, крестоносец подхватился и с мечом наперевес побежал уже на своих двоих. Но шансов успеть или хотя бы что-то сделать у него не осталось. Даже на то, чтобы в очередной раз взмолиться.       Страж поляны, без особого труда настигнув Листика, придавил её лапищей к земле, мельком осмотрел уцелевшим глазом, а затем со всех сил надавил. Раздался и сразу оборвался короткий взвизг, после чего страшную тишину пронзил неприятный хруст.       Тукан, видевший и слышавший это всё лучше всех, застыл как вкопанный с раскрытым ртом.       — Она не должна была умереть… только не она.       Крестоносец неистово пытался применить кнопку «Взмолиться», абсолютно не замечая происходящего вокруг. Для него в этот момент мир сузился до одной лишь кнопки интерфейса.       — Бей его! Бей! Сейчас! Бей! — раздался по связи визг Фионы, под аккомпанемент ещё целой кучи голосов, тоже видевших то, чего не видел сам Тукан.       Все они повторяли одно и то же слово. Крестоносец не без труда понял, что находился в клубах солнечного света, что лучом пробился сквозь штормовые тучи. Да и не стоял вовсе, а парил в воздухе, благодаря паре золотых крыльев, появившихся за спиной. И что его меч — ранее довольно дешёвая железяка — окутан ослепительно белым пламенем, от малейших движений которого даже в воздухе оставались порезы.       — П-павлин тебе! — прорычал Тукан, замечая, что у него изо рта и глаз вырывался огонь.       — Договоримся! — вдруг испуганно крикнул Страж поляны, но рука Тукана даже не дрогнула. — Переговоры! По-о-о-оощады!       Удар был страшен. Монстр просто перестал существовать, с беззвучным криком и страхом на лице растворившись во вспышке белого пламени. В направлении взмаха осталась гигантская расселина, поверхность которой представляла из себя цельный кусок стекла.       Свет покинул крестоносца, ласково и нежно опустив на землю. Тукан сразу же подбежал к изломанному телу Листика, неистово нажимая и нажимая «Взмолиться», желая вновь воззвать в высшим силам. Однако в тот день больше его молитвы не были услышаны.              ***              Моросил мелкий, уже не ледяной, а весенний дождик. Из-за туч нет-нет, но выглядывало солнышко. По полю боя шлындали гоблины — они собирали тела павших сородичей. Вообще они хотели сбежать, но услышали от Фионы короткое «Нет», сказанное с таким лицом, что по итогу остались помогать все до единого.       Вернулись, конечно же, и игроки. Не только за снаряжением, но и почтить героиню дня. Помимо того предстояло также решить последний насущный вопрос — кому отдать долину.       Ни Мать, ни Фистандантилус Немёртвый не заставили себя долго ждать — они появились строго после сражения и ни минутой ранее. Вокруг них мгновенно сбилась толпа. Общее настроение собравшихся можно было описать как «молчаливый гнев». Хотя ещё не было сказано ни единого слова.       Даже Калита, до битвы выступавшая против расправы над нежитью, теперь была совершенно иного мнения. Как и рахетийцы, ещё пару часов назад выделявшиеся абсолютным безразличием к происходящему. Даже гоблины, кажется, колебались, начав разочаровываться в своей покровительнице. Точку в этом всём поставил Тукан, оторвавшийся от попыток взмолиться над останками Листика.        — Кто-то из вас двоих может её воскресить? — Получив два явно отрицательных ответа, он продолжил: — В таком случае убирайтесь в те норы, откуда вылезли. Это не ваша победа. Не заслужили.       Мать и Фистандантилус переглянулись. После чего исчезли без следа, недовольные таким исходом, но не осмелившиеся возражать человеку с таким взглядом и ещё слегка раскалённым мечом.       То, что с Туканом надо поговорить, понимали все или почти все собравшиеся. Желательно здесь и сейчас, ибо дальше будет хуже — время такие раны не лечит, а напротив, расковыривает посильнее. Выждав немного и не рискнув соваться всей гурьбой сразу, друзья стали подходить к Тукану, вернувшемуся к телу Листика, по одному. Правда, вот ума подумать над тем, что они собирались сказать, хватило не всем:       — Это бот, да к тому же… — начала Калита.       Она не пыталась сказать про Листика что-то плохое. В полной версии своей небольшой «речи». Вот только договорить даже до конца вступления ей не позволили.       — Уйди, — явно сдерживаясь, потребовал крестоносец.       Следующей попыталась Эланна. Оперируя не столько познаниями личности Тукана, сколько своими представлениями о хорошем, она сказала:       — Лучший способ почтить павших — это радоваться, что их жертва была не напрасной и…       — Её жертва была напрасной. Мы могли взять для этого любого гоблина. ЛЮБОГО! — крикнул крестоносец в ярости и отмахнулся. — Уйди.       Фиона учла ошибки предыдущих, но помогло это лишь отчасти:       — Так нельзя. И я не про она «всего лишь», а про «более чем»! — Увидев, что у неё получается, жрица продолжила, но не угадала с направлением, куда следовало развить мысль. — Мы не забудем её подвиг! Построим монумент, организуем какой-нибудь праздник в честь…       Тукан молча отмахнулся, не желая слушать эти планы планов и обещания обещаний. Следующим подошёл Фалайз. Он ничего не пытался сказать, а просто, подойдя к телу Листика, принялся колдовать.       Получалось ярко, красочно и даже шумно, но абсолютно бесполезно — воскрешение не работало. Ни одна из многочисленных версий этого заклинания не сработала.       — Она умерла по скрипту, — остановил его крестоносец. — Ничего нельзя сделать.       — Я всё равно… — попытался вновь Фалайз, но несмотря на искренне обиженный вид, оказался прогнан.       Оулле за это время успел сбегать в Гадюкино и вернуться с парой лопат. Воткнув одну из них аккурат перед носом отрпянувшего от неожиданности Тукана, он скомандовал безотлагательным тоном:       — Бери её и идём.       — Куда? — не понял крестоносец, впрочем, не став уточнять, кого «её».       — Есть одно место, — сказал рахетиец и повторил твёрже прежнего. — Идём!       Путь предстоял неблизкий — к Гадюкину, а оттуда ещё почти километр на юг. Там находилось старое дерево, сильно повреждённое временем и стихией. Жизнь теплилась лишь на нескольких ветках, еле покрытых листвой. Остальные деревья как будто бы расступились, не смея тревожить покой старика, из-за чего образовалась своеобразная поляна. Всю её поверхность ковром покрывали розовато-белые цветы с крупными раскрывающимися бутонами.       — Магнолия, — наобум ляпнул Тукан и угадал.       — Угу. — Оулле показал нашивку со стилизованным изображением именно этого цветка. — С фантазией у меня не очень, — признался он. — Делал статуэтку божка и решил украсить её символом магнолии. Не получилось. Я её сюда выкинул. Вот что вышло.       Рахетиец слегка раздвинул растения, плотно покрывавшие землю, и показал небольшую корявую резную фигурку, вросшую в землю на уровне корней старого дерева.       — Ты же не маг и не… спец по рунам? — удивился крестоносец.       — Горчер сказал, что древесина тут магическая. Как и земля. — Оулле, будто извиняясь, развёл руками. — Вот как-то так.       — Здорово получилось, — усмехнувшись, оценил Тукан. — Только… ты уверен, что хочешь превратить это место в могилу?       Рахетиец пожал плечами и вернул вопрос отправителю:       — А ты?       И больше ничего не обсуждая, они взялись за лопаты.              ***              Паладины ордена Чистоты хоть и славились своей прямотой, принципиальностью и бесхитростностью, всё же умели делать красивые, глубокомысленные намёки. Если хотели или, как в данном случае, если того требовали обстоятельства.       Особняк, принадлежавший гильдии «Товары Таппена и товарищей», пылал снизу доверху. Пожар не случился сам собой, а был спланирован и рассчитан, потому начался сразу на трёх этажах из четырех и меньше чем за минуту охватил всё здание. Огонь также не был простым, во всяком случае, его основа. Она была неественно оранжевой и горела не то что под водой, но даже без воздуха.       Остальные здания, а в Ноксе даже дом крупнейшей гильдии располагался вплотную к другим постройкам, от пожара не пострадали. Хороший, однозначный намёк. Но чтобы он точно дошёл и был понят, та, кто его устроила, решила немного подзадержаться на месте преступления.       Кара регулярно, с нескрываемой гордостью называла себя специалистом широкого профиля. Являясь спецом не только по части поджогов и диверсий, но агрессивной дипломатии. Не то чтобы она всерьёз рассчитывала посреди ночи застать в игре кого-то значимого. Но ей повезло.       Узнав о происходящем, на место примчался и глава стражи Рен Нетцер, и городской управляющий Руплет. Недоставало только их подлинного лидера — Ники, но та в принципе отсутствовала в Ноксе. Явился также и сам Таппен, правда, его статус в городе иначе как «изгоем» назвать не получалось.       — Магистр шлёт пламенный протест вскрывшимся фактам фальшивомонетничества и подлога товара. — К ногам собравшихся полетел мешок монет, полный подделок, и проржавевший до дыр меч. — И убедительно просит, чтобы такого больше не повторялось.       — Мы выражаем крайнюю степень озабоченности данными инцидентами, но категорически протестуем против… — начал как по бумажке Руплет.       Кара его снисходительно перебила:       — Никого не волнует ваша озабоченность, категоричность и тем более протесты. — Заметив движение со стороны Рена Нетцера, она предостерегла: — Не стоит. Город маленький. Сгорит быстро.       Глаза её недобро полыхнули огнём. Убедившись, что ни возражений, ни комментариев не последует, Кара быстро скрылась в ночной мгле. Её никто даже не попытался преследовать, отчётливо понимая бесперспективность этого занятия.       — Надеюсь, ты доволен выбранной стороной? — прозвучал сквозь звук рушащихся стен вопрос Таппена, обращенный к Рену Нетцеру.