Занимательное ботоводство

      Игорь Тукановский мог по праву гордиться собой. Пересиливая своё естество, он, вырядившись в неудобный костюм в необычайно жаркий для зимы день, был вежлив, учтив и самое главное молчалив уже третий кабинет подряд. Причём не абы какие кабинеты — не первые попавшиеся на его пути, а кабинеты в месте потенциальной работы. Разумеется, это не было просто испытанием на усидчивость и ожидание. Как и в прошлые разы ему задавали вопросы, большая часть из которых, мягко выражаясь, не выдерживала критики.       И всё же Игорь стоически на них отвечал. По возможности кратко. Очень хорошо осознавал, что даже одно лишнее слово может понести его куда-то не туда.       — У вас глаз дёргается.       В третьем кабинете находился человек, даже беглый взгляд на которого позволял понять, что это — не только возможный непосредственный начальник Игоря Тукановского, но и тот ещё «любитель» собеседований. Даром, что он пришёл сюда не в заляпанной кровью одежде, но тем не менее это однозначно была рабочая одежда.        — Кофе, — объяснил Игорь, за последний месяц не выпивший ни чашки оного, но искренне полагавший, что кофеин из организма не так быстро выводится.       Этот ответ явно не впечатлил собеседника, но тот не стал заострять на маленькой детали внимание.       — Что-то можете сказать о себе помимо написанного?       — Трудолюбив.       — Да, тут есть такое слово, хм.       Потенциальный начальник пребывал в заметной растерянности. В нём словно бы боролись две противоположности. Одна оперировала информацией на твёрдом носителе — это было заметно по частым взглядам в резюме. Другая пыталась основываться на личном впечатлении о человеке перед собой и интуиции. Как это ни странно, победила вторая.       — Знаете, наверное, вы нам не очень подходите. Резюме хорошее. Отличное, я бы сказал. Но у нас тут дружный, сплочённый коллектив. Мы все общаемся вне работы, на рыбалку ездим весной, а осенью по грибы. В «Хроники» играем, конечно же. Поэтому, поймите меня правильно, вы не впишетесь характером.       И тут Игоря Тукановского прорвало. Потеряв нить беседы где-то на части «у нас тут» и не дослушав, что там дальше, он подхватился и, преисполненный эмоциями, прокричал:       — Да ёпт твою…       Сама «речь» заняла добрых минуты три — именно столько всего скопилось у Игоря на душе за весь долгий путь до этого кабинета. В конце концов успокоившись, он виновато улыбнулся, слегка кивнул уже не потенциальному начальнику и попрощался.       — Постойте, — полетело ему в след. — Хе. Как вы сказали? Мне очень понравилось, хм — «претенциозные нормы взаимообмана лицемеров», так? Хе-хе. Хорошо звучит! Присядьте-присядьте, Игорь. Кажется, наш разговор только начинается…                     ***              — И тебя по итогу действительно взяли? — уточнила Калита.       — На испытательный срок, плюс там ещё кое-какие нюансы по специальности, но да, со следующей недели или когда-то там я вновь врач. — С невероятной гордостью Тукан добавил: — А всё потому, что я не подстраивался под кого-то, а был самим собой!       — Дурак, — вмешалась Фиона. — У тебя получилось быть самим собой, потому что ты до этого притворялся, скажем так, кем-то другим.       Ответить крестоносцу не позволили. Началось то, ради чего они все собрались посреди Гадюкина.       — Ну как? — забив последний, торжественный гвоздь и поворачиваясь к зрителям, спросил Оулле.       При этом нельзя было сказать, что его так уж распирало от желания услышать оценочное суждение. Скорее наоборот — лицо рахетийца так и говорило: «Ну зачем из этого устраивать невесть что, где меня ещё и ругать будут?!»       Строго говоря, строение за его спиной не то чтобы остро нуждалось в ещё одном гвозде. Торжественном и не очень. Постройка, как и все предыдущие творения рахетийца на поприще жилищного строительства, вообще в них не нуждалась. Так как на деле представляла из себя скорее вариацию на тему этакого конструктора, в котором разные детали соединялись и держались за счёт хитрой системы выемок и выступов. Поэтому торжественный гвоздь если и нужен был для чего-то, то лишь в качестве вешалки.       В остальном же это была очередная землянка, но теперь, если так можно выразиться, двухэтажная. При желании можно было сделать и выше, но даже в текущем виде строение не производило впечатление особой надёжности. На ветру оно, конечно, не покачивалось, однако, например, торжественный гвоздь Оулле забивал не только осторожно и аккуратно, но и так, чтобы сильно не давить на стену своим весом.       Отдельного упоминания заслуживала дверь. Которая больше всего напоминала по сути затычку или пробку. Её нельзя было отворить из-за отсутствия петель. Её требовалось вынимать из проема и убирать в сторону — только так можно было попасть внутрь или выйти наружу. Причём вернуть «дверь» на место оказывалось куда сложнее — требовалось приложить заметное усилие.       Собравшаяся публика вяло поаплодировала. Сильнее всех старался стучать костями Данилыч, и этот звук напоминал, будто кто-то решил поиграть во что-то азартное и готическое. Причину такой радости понять было несложно — жить в этом строении предстояло совсем не ему.       Другие боты, ещё не знавшие, кому именно повезёт остаться в землянке, аплодировали скорее участливо. Из игроков искренне радовались Фалайз и Эланна. Фиона делала это скорее из вежливости. Тукан же откровенно издевался, демонстративно хлопая в ладоши, зевая и проверяя несуществующие часы одновременно. Горчер и Калита не впечатлились вовсе и даже не шелохнулись.       — Месяца не прошло, как в этой дыре образовалась очередная халупа, — бросила вамприша недовольно. — Мне кажется, чисто статистически, если в одном месте упадёт достаточно веток, то…       — Прекрасная работа, о, мастер! — перебила её друид. — С нетерпением жду твоих новых творений на благо жителей этого села!       Они обменялись полными ненависти взглядами. Взаимоотношения Калиты и всех остальных можно было описать как «ладит, словно кошка с собакой», — здесь хотя бы было слово «ладит». Но вот их отношения с Эланной находились на уровне приграничных стычек, что вот-вот перерастут в полноценную войну с последующим обменом ядерными ударами.       — Ещё лет сто, и тут будет мегаполис, — расщедрился на комментарий Горчер. — Жаль, что у нас нет столько времени, да?       На это замечание Оулле ответил без посторонней помощи:       — С радостью посмотрю на дом твоей постройки.       — Делать мне больше нечего, — отмахнулся торговец. — Я в Нокс отправляюсь. Наши дорогие «инвесторы» изволят беспокоиться. На тему сроков, между прочим. И остального сами знаете чего.       Где-то очень поодаль раздался звучный рык Стража поляны, что оказалось очень к месту. Впрочем, это было не то чтобы таким уж совпадением. В последние дни чудище орало не то что регулярно, а практически безостановочно и днём и ночью. В связи с этим Фиона посоветовала:       — Проведи им экскурсию. — Рык раздался вновь, но сильнее и яростнее прежнего. — И не забудь показать нашу главную достопримечательность. Если они, конечно, сами с ней не столкнутся.       К удивлению собравшихся, Горчер, соглашаясь, кивнул:       — Да, примерно так я и собираюсь сделать. Уберите тут пока это всё непотребство.       Торговец широким жестом указал на густые заросли чего-то, что выглядело как борщевик. На самом же деле любой вид борщевика обзавидовался бы этому растению. Если бы, конечно, мог.       Напасть пришла крайне неожиданно и быстро, буквально за полтора дня заполонив собой всю «летнюю» часть Вечнозеленой долины. Гадюкино не стало исключением, но здесь с ним хотя бы было кому бороться. Лес же зарос почти целиком, так, что и не пройти.       Вождь-борщевик, как прозвал растение Тукан, на поверку оказался чрезвычайно крепким и при этом гибким. Его даже топором рубить получалось с большим трудом и занимало много времени. К тому же имелась обширная корневая система — так и не выкопаешь сразу. А не выкопаешь — отрастёт обратно.       Рубить и выкапывать приходилось в чём-то плотном и ненужном. Всё из-за чрезвычайно ядовитого сока, который непрерывно выделялся и сразу испарялся. Из-за чего становился только ядовитее и неприятнее. Именно поэтому все окресности заволакивала опасная для дыхания коричневатая дымка.       Кроме того вождь-борщевик оказался легендарно живучим. Отрастал он даже из состояния мелкого салата, не говоря уже про те самые корни. Ну и, конечно же, куда же без этого — растение очень быстро размножалось.       «Вишенкой на торте» оказалась почти полная устойчивость борщевика к высоким температурам и даже открытому огню. И только низкие температуры, желательно с резким перепадом в процессе, могли что-то с растением сделать.       Что тут происходит, чьих именно лап это дело и при чём здесь низкие температуры, гадать не приходилось. Этакий недвусмысленный намёк-шантаж от Стража поляны на то, что зима — совсем не худший вариант.              ***              — Ты точно правильно свистишь? — со скепсисом уточнила Фиона совсем не в первый раз.       — Вариантов не так чтобы много, — огрызнулся Фалайз и демонстративно воспользовался подаренным Листиком свистком ещё раз.       Тот издал звук, схожий с тем, как если бы кто-то вздумал пытать саксофон ножовкой, а получившийся звук усиливать ржавым, погнутым рупором. Словом, вой стоял адский. Результат тем не менее отсутствовал как таковой. Хотя ждал дикий маг в компании жрицы, крестоносца и друида уже довольно долго.       — Ты путаешь гоблина с джинном, — заметил Тукан, демонстративно ковыряясь в ухе, и указал на стену борщевика впереди. — Очевидно у неё, как и у всех сейчас, проблемы с перемещением по лесу.       Крестоносец пребывал в весьма благодушном настроении. Не только из-за истории с собеседованием. Аккурат до всего этого ему наконец доставили новый доспех и меч. Конечно, всё было относительно. Новым снаряжение было лишь по сравнению с той рухлядью, которую Тукан надевал ранее. Горчер изрядно сэкономил, но даже так получилось весьма удобоваримо.       — Хм. Возможно, посланник придёт в другое время? — предположила Эланна. — Мы должны попробовать справиться с напастью своими силами!       То, что с вождём-борщевиком необходимо что-то делать, причём срочно, было понятно и без всяких там экскурсий Горчера. Он — борщевик — мешал строить дорогу, выполнять задания, добывать полезные ископаемые и даже рубить лес. Справиться своими силами удалось лишь частично: остановив наступление растения непосредственно на Гадюкино. Только вот на той полосе вокруг холма, которую сначала Фалайз очистил магией, а затем Фиона обработала специально заказанным зельем, теперь не росли даже трава и сорняки. К тому же оставался вопрос с дымкой, что в ночное время обволакивала даже ту округу, где борщевика не росло.       — Ты же вроде не смогла найти источник заразы? — мягко спросил дикий маг.       — О, великий друид уже провела аэроразведку надлежащего качества? — тоже поинтересовался крестоносец, но издевательским тоном.       Им обоим очень нравилось общаться с Эланной по одинаковым причинам, но с разным итогом. Друид, вполне искренне отыгрывавшая свою роль, не требовала, чтобы подобным занимался кто-то ещё ни в её присутствии, ни даже при общении с ней. Она «переводила» любую сказанную ей фразу так, будто говоривший тоже честно отыгрывал своего персонажа, и реагировала соответствующе. Фалайза это восхищало, а Тукана забавляло.       — Увы, силы, данные мне в пользование, не безграничны, — оправдалась Эланна. — Зло кроется под землей и потому остаётся сокрытым даже для орлиного взора. Кстати, вот и гостья пришла.       Все недоумённо заозирались. Листик нашлась в паре метров: она кралась сквозь траву в их направлении. Судя по всему, пришла гоблин с севера — там была зима и, соответственно, не было борщевика.       — Если ты будешь так много свистеть — денег не будет, — поняв, что обнаружена, сообщила Листик, разгибаясь. — Да-да!       — Придёт кто-то ещё из ваших и ограбит нас? — прикинул Тукан, ухмыляясь, и похоже ненароком оказался не так уж далёк от истины.       — Папа…       Не договорив, Листик вдруг обнаружила себя в тесных объятьях Эланны, которая принялась громогласно умиляться и тискать её, словно плюшевую игрушку:       — Какое прекрасное создание! Ну разве она не прелесть, а?! Какое личико, какие глазки, а эти зубки…       Фалайз, Тукан или Фиона, может быть, и смогли бы что-то ответить — сумей они подобрать челюсти с земли. Взирали они втроём на эту сцену дикими глазами. Ещё более непередаваемый в плане эмоций взгляд был у самой Листик. Она бы наверняка принялась кусаться, царапаться и кричать, да только хватка Эланны оказалась слишком сильной, и вопрос для гоблина скорее стоял в том, как бы тут не задохнуться.        — Хочешь, чтобы она тебя отпустила? — спросила с хитрецой жрица, пользуясь ситуацией. — Говори, как справиться с борщевиком!       — Вождём-борщевиком, — мгновенно поправил её крестоносец.       — Кхх-кх-кх-ххх, — невнятно прохрипела Листик откуда-то из района груди Эланны.       — Если это означает «да», то помахай…       Гоблин, не дослушав, принялась махать руками и ногами с такой скоростью, что могло создаться впечатление, будто она пыталась взлететь. Причём вместе с друидом.       — Что ж, прекрасно, теперь говори, — карамельно улыбаясь, скомандовала Фиона, глядя на то, как освобожденная Листик пыталась отдышаться, словно только что вынырнула после очень долгого погружения.       Как это ни странно, первоначальная оценка Эланны насчёт того, где искать корень проблемы с борщевиком, несмотря на всю её высокопарность, оказалась на удивление верной и даже точной.       — Узурпатор напал на Священную Дыру и… — Листик прервала свой рассказ, недоумённо глядя на давящегося хохотом Тукана, после чего с растерянностью закончила: — и осквернил её.       От этих слов крестоносец изошелся хохотом в полный голос, хрюкая и едва стоя на ногах.       — Это приступ тяжёлой, неизлечимой болезни, — терпеливо объяснила Фиона, куда лучше державшая себя в руках, но тоже улыбавшаяся. — Продолжай.       — Он осквернил суть магии Матери! Да-да, и поэтому лес оказался захвачен болезнью!       Несмотря на некоторую нелепость сказанного, вид у гоблина был самый что ни на есть оскорбленный до глубины души.       — А вы сами не можете, экхм, — Фалайз перебрал в уме варианты и, хихикнув, продолжил: — разосквернить эту вашу Дыру?       — Узурпатор подл и коварен: любой благословлённый Матерью, то есть носящий её знак, теперь умрёт, войдя туда.       То, что она недоговаривала и лукавила, заметил даже всё ещё хохочущий Тукан. Здесь явно отсутствовала какая-то важная часть рассказа.       — Ты тоже благословлена? — уточнила Фиона, подозрительно приглядываясь.       Понять по мимике Листика, что та врала, было непросто. Этой самой мимики в каждой без исключения фразе было столько, что хватило бы на десятерых очень возбужденных Туканов или добрую сотню Оулле.       — Да, — гоблин зарделась. — Не могу показать, это…       — Интимное, что ли? — удивилась жрица.       — Не совсем…       Эланна, стоявшая рядом с таким видом, будто готова в любой момент вернуться в объятиями, с вызовом прокашлялась. Листик глянула на неё, испуганно вздрогнула и поспешно объяснила:       — Мать благословляет каждого ребёнка Нидлбгууна! Да-да, целует прямо в живот — это и есть знак!       — А ты?       Крестоносец тоже это заметил. Гоблин однозначно не говорила всей правды. Если не считать, конечно, уморительного рассказа про поцелуй в живот.       — Я… я ударила её пяткой в губы, — зажмурившись, призналась Листик, словно в чём-то постыдном. — Да-да, знак на пятке.       — Могло быть и поинтересней, — с абсолютной серьезностью заметил Тукан. — У нас тут этот ваш футфетиш не прижился, знаешь ли.              ***              Месторасположение Священной Дыры, к счастью, выуживать пытками или насилием из Листика не пришлось. Под обещание помощи она даже согласилась провести их в нужное место. Что оказалось весьма кстати, так как продираться сквозь сплошные заросли борщевика, зная лишь примерное направление движения, наверняка было тем «приключением», которое и начинать не стоило.       Гоблин же знала обходные тропки. Во всяком случае, утверждала, что знала. На деле же, как выяснилось, тут уместнее выглядела бы фраза «догадывалась, что знала». Без помощи со стороны Фалайза и его новомодного посоха добраться до цели было бы значительно сложнее.       В процессе выяснилось ещё несколько интересных деталей касаемо вождя-борщевика. Например, что его сок не только ядовит, но ещё и разъедал ткань.       — Не знаю, кто придумал эту штуку, но моё почтение: трогать нельзя, сжигать нельзя, срубить нельзя, — восхитился Тукан. — Так передать саму суть борщевика — надо уметь       — О-о-о, да у нас тут культ целый, — недовольно буркнула Фиона.       Это по подолу её платья стало понятно, что даже будучи частично замороженным и срубленным, борщевик всё равно представлял определенную угрозу. Эланне, одетой тоже отнюдь не в стальные латы, в этом плане было куда лучше — она перелетала потенциально опасные места. Одежду же Фалайза испортить было сложно хотя бы потому, что это случилось уже давным-давно.       — Ты представь, что будет, если использовать эту штуку против врагов! — не унимался крестоносец.       — Каких именно врагов? — вскинула бровь жрица.       — Ну-у-у-у. — Тукан растерянно огляделся, словно кого-то искал среди деревьев. — Вражеских врагов! Это же как стены, только лучше!       — Знаешь, обычно стены остаются там, где их построили. Не достраиваются самостоятельно по всей округе и уж точно не заполняют собой всё свободное пространство.       — Можно придумать варианты! Огородить их…       — Угу, построить вокруг твоих стен ещё одни стены.       Фалайз, слушавший этот спор вполуха, неодобрительно вздохнул и обратился к Листику с вопросом:       — Что такое этот Нидлбгуун, который ты упомянула?       — Это самое важное место для каждого гоблина! — искренне изумляясь такому вопросу, ответила Дубовый Листик. — Да-да, самое-самое!       — Каждого? — не поняв, переспросил дикий маг. — Я думал, это что-то вроде города здесь — в долине.       — Нидлбгуун не здесь! — решительно отвергла такое предположение гоблин. — Нет! Он не может быть здесь!       — Э-э-э, — протянул Фалайз, окончательно потеряв нить разговора. — А где он тогда?       — Там, где дом! Там, где гоблин чувствует себя как дома — там Нидлбгуун! Да-да, Нидлбгуун — это дом!       Дикий маг затравленно осмотрелся, ища помощи. Он ничего ровным счётом не понял из этого объяснения. Эланна только пожала плечами, похоже, не сильно удивляясь сказанному. На помощь пришла Фиона, к тому времени уже уставшая от спора ради спора на тему полезного использования борщевика:       — Это религиозный вопрос, Фалайз. Не пытайся отыскать в нём логику. Не выйдет при всём желании.       — Хм. Скажи, дитя, а что такое Пандемониум? — поинтересовалась Эланна. — Я неоднократно слышала словосочетание «гоблин Пандемониума». Это ведь не клан и не…       Листик, услышав это слово, да ещё неоднократно повторённое, аж чихнула от злости и затараторила как не в себя, походя пинаясь, лягаясь и в целом пребывая в скверном настроении:       — Пандемониум — плохо! Там все сумасшедшие! Да-да, Пандемониум — плохой! И те, кто ему служат, тоже плохие! Да! Иначе и быть не может! Если гоблин хороший, он Пандемониуму служить не станет! Как же так может быть? Нет-нет, одни мерзавцы и сумасшедшие там, да-да!       — Наш святой Нидблгуун и их проклятый Пандемониум, — осклабившись, решил пошутить Тукан.       Листик встала как вкопанная и медленно, как башня линкора, нацелившаяся на яхту, увешанную вражескими флагами, повернула в его сторону преисполненное гневом лицо.       — Что ты сказал?! — дёргая глазом, недобро переспросила она.       — Это называется готтентотская мораль! — с напыщенным видом поделился познаниями крестоносец, напрочь игнорируя вопрос о разумности такого ответа. — Это когда две одинаковые в своей сути вещи называют по разному в зависимости от…       Гоблин с визгом бросилась на него, словно дикая кошка, защищающая котят. Точно так же она царапалась, кусалась, пиналась и в целом пыталась причинить максимум ущерба любой ценой.       — А-а-а-а-а! — испуганно взвыл Тукан, падая на землю.       Доспех, конечно, защищал большую часть тела, но голова-то оставалась открыта. В шлеме неудобно ходить и тем более говорить. Особенно говорить столько, сколько говорил обычно Тукан.       И именно фактом отсутствующей защиты головы воспользовалась Листик. К счастью, гнев настолько обуял гоблина, что она напрочь позабыла про всё на свете. В том числе про небольшой примитивный кинжал, заткнутый за пояс.       Но даже так, когда Фиона и Эланна смогли отцепить Листика от головы Тукана и оттащили в сторону, результат впечатлял. Сама гоблин с большим удовлетворением демонстративно выплюнула отгрызанное ухо.       — Будет тебе уроком на тему морали, — назидательно прокомментировала жрица. — Мораль сей басни такова: не лезь со своей моралью в чужой монастырь!       Одновременно она кое-как силилась вернуть голове крестоносца с помощью магии если не приличный, то хотя бы привычный вид. Сам Тукан ничего не сказал. Даже после того как лечебные процедуры окончились, и он поспешно натянул на себя шлем, каких-либо комментариев не последовало. Зато Листик буквально воссияла и следующие пару километров вышагивала как на параде, явно чрезвычайно довольная собой.              ***              Летняя часть леса на поверку и вправду оказалось почти целиком заросшей борщевиком. Тропки, знанием которых хвасталась Листик, оказались ничем иным как маршрутом по зимнему лесу в сторону дороги на Дракенгард. Её напасть коснулась лишь отчасти и далеко не так сильно и густо, как Вечнозелёный лес. Ещё меньше следов вождя-борщевика разве что было по другую сторону дороги, что лишний раз напоминало о неестественной природе явления.       Оттуда группа свернула на юг, продолжая двигаться в сторону болот, но делая изрядных размеров крюк. Зато становилось понятно, почему Листика пришлось так долго высвистывать — шла она здесь явно не в первый раз.       Впрочем, в безопасности себя гоблин не ощущала, и это было легко заметить по тому, как она вздрагивала и замирала от любого шума. Что, в свою очередь, ясно говорило, насколько вынужденным являлся этот маршрут. Имейся такой вариант, Листик несомненно бы предпочла идти по более безопасному, с её точки зрения, лесу. Гоблин рассказала о причинах такого поведения:       — Плохие люди, как он, — она ткнула пальцем в крестоносца, — охотятся тут. Да-да, постоянно охотятся на нас!       — Чем больше я узнаю об этих паладинах, тем меньше они мне кажутся слугами Света, — прокомментировала Эланна.       — Чем больше я узнаю о них, тем больше понимаю, что шутка про ку-клукс-клан — не шутка, — отметил Фалайз тоже без восторга. — Непонятно только, чего они обижаются на неё.       Конечной, целью всех этих обходных манёвров стал довольно неожиданный для южного края Вечнозелёного леса участок «зимы». Картина в целом была знакомой: пятно, в центре которого стоял изрезанный знаками Стража поляны дуб. Только не один, а целая линия таких, ведущая вглубь лесного массива.       — Так вот как до вас Страж поляны добрался! — догадалась Фиона и с удивлением спросила. — Я думала, вы эти деревья рубите, нет?       — Рубим. — Листик невесело вздохнула. — Но кое-кто проспал и ничего не заметил. Да-да, совсем ничего, а потом уже поздно было.       — Ты? — с сочувствием предположил Фалайз.       — Нет. Головешка — мой старший брат. Но мне тоже досталось. Папа сказал… как это. — Гоблин задумчиво почесала затылок, приведя и без того не слишком хорошо уложенные волосы в полный беспорядок. — Я должна была рассказать, что Головешка слоняется и ни за чем не следит. А я не рассказала, что он слоняется, и потому тоже виновата. И что не разбудила его потом — тоже виновата. Да-да, так всё и было.       И вновь во всей этой истории сквозила удобная, разумеется, для самой Листика полуправда. Только в этот раз Фиона не стала лезть, оставив гоблинские проблемы отцов и детей в покое.       — Бедняжка! Нельзя так поступать! — с огромным сочувствием распереживалась Эланна. — Давай обниму!       Листик со страхом на неё посмотрела, помотала головой и ускорилась до такой степени, что едва ли не понеслась вприпрыжку. Учитывая характер местности, это было весьма опасным способом перемещения даже для невысокого гоблина.       Вечнозеленый лес здесь был очень густым: деревья буквально переплетались, причём не только ветвями, но и даже корнями. Кроме того сама почва оказалась очень подлой и коварной: ещё не болот как таковых, но всяческих ловко замаскировавшихся луж здесь хватало. Зима лишь усугубила это всё, сделав до предела скользким.       С погодной напастью боролись. Некоторые изрезанные Стражем поляны дубы носили ясные свидетельства того, что их хотели срубить, но по каким-то причинам остановились в процессе. Мотив, почему их оставили, был прозрачен: после появления борщевика теперь этот путь наверняка являлся из немногих безопасных способов пройти вглубь леса.       Довольно неожиданно группа, едва-едва поспевавшая за Листиком, прорвавшись через экстраординарно плотную стену деревьев, оказалась в большом куполе. Из-за того, что образован он был сросшимися над головами кронами, даже воздух здесь, казалось, был приятного изумрудного оттенка. Повсюду — на полу, стенах и даже потолке — находились бесчисленные цветы самого разного окраса, чьи широко раскрытые бутоны были такого размера, будто второго шанса себя проявить им уже не представится. Что показательно — ни следа борщевика, хотя снаружи его было предостаточно.       В самом центре располагалось гигантское древо, образующее своеобразную опорную колонну для остальной конструкции. Понять, какой оно породы, было сложно — дерево выглядело практически мертвым. Лишь на нескольких ветках, расположенных наиболее высоко, имелась хоть какая-то листва. Ствол оказался расколот надвое, как от удара молнии, и также обуглен. Возле корней же зияла гигантских размеров дыра, очевидно та самая, Священная. Тем не менее, несмотря на это всё, Фионе скорее на инстинктивном уровне показалось, что речь шла про некую вариацию на тему кедра.       — Давайте мы не будем комментировать, что кедры в этом климате не растут, — предложила она, пронзительно глядя на Тукана.       Тот же, как и остальные, смотрел на зелёную подстилку, закрывающую всю поверхность купола. Не присматриваясь, её можно было взаправду принять за траву. Очень странную, крайне подвижную и местами вызывающе одетую траву.       Их были десятки, а может, сотни или даже тысячи. Все очень разные, но при этом неуловимо похожие. Длинноносые, длинноухие, с чёрными или коричневыми волосами, с неизменной хитрецой в змеиных глазах и, конечно же, зеленокожие. Хотя этот цвет не был единственным на всё племя. Встречались особи с коричневым, синим и даже красноватым оттенком кожи. Перед глазами группы предстал Нидлбгуун во всей своей красе.       — Здрасьте…       Тукан приветливо помахал рукой, отчётливо осознавая, что в этот раз, если он скажет какую-нибудь глупость, ему не поможет ни доспех, ни тем более шлем. Эланна же взирала на это всё глазами, полными слёз счастья человека, оказавшегося в раю. Напрочь позабыв про отыгрыш, она сказала:       — Какие они прикольны-ы-ые!       — Держите себя в руках, — посоветовала жрица тихо.       Повод для лёгкого беспокойства имелся — смотрели на незваных гостей не слишком добро. В воздухе прямо витало неодобрение вперемешку с предрассудками. Впрочем, Фиона заметила, что Листик так же сжалась и замерла с самым виноватым видом из возможных. Гадать, что же случится дальше, не приходилось:       — Ты чего наделала, дурная жабья шишка? — Протиснулся сквозь сородичей отец Листика. — Ты чужаков к нам привела! В такой момент!       То, что дела у гоблинов шли не очень хорошо, было несложно заметить, даже несмотря на постоянное мельтешение и толкучку. Многие были ранены, ещё большее число напугано до состояния, близкого к истерике. Конечно же, появление на пороге священного места тех, кто обычно выступал в качестве врагов, отнюдь не сказался на происходящем положительно.       Катастрофа практически уже началась, когда раздался зычный, скрипучий голос:       — Ти-и-и-их-а-аа! Тиха, я сказала!       Вперёд, не без помощи нескольких служанок, протиснулась древняя и невероятно уродливая даже по гоблинским стандартам старуха. Очевидно, некая вариация на тему шамана. Больше всего она напоминала резко похудевшую до состояния скелета жабу, каждую конечность которой целенаправленно ломали и не один раз. Кроме того, она была слепой, судя по глазам, затянутым молочной пеленой, и абсолютно лысой. Имя у неё оказалось говорящим: Старая Уха.       Другие гоблины, тем не менее, слушались её на неукоснительном уровне. Нарастающий гомон и истерика мгновенно прекратились. Остались лишь редкие шепотки-смешки и чувство тревожного ожидания, повисшее в воздухе.       — Сюда подойдите, гости, — последнее слово Старая Уха выделила особо, намекая остальным, что именно тут происходит.       Игроки послушно, стараясь ступать аккуратно, так, чтобы не раздавить какого-нибудь ребёнка ненароком, подошли. Осторожность не была лишней — гоблины и не подумали расступиться, напротив, сбились вокруг, приглядывая, шмограя носами, принюхиваясь и даже местами пытаясь пощупать.       Последнее досталось, как это ни странно, именно Фалайзу. Очень уж населению Нидблгууна понравилась его роба и особенно — длинные уши.       — Чего это они? — натягивая шляпу посильнее, удивился дикий маг.       — Очевидно, они считают тебя своим родственником, — заметил Тукан шёпотом. — Очень далёким, несомненно примитивным и крайне уродливым.        — Тс-с-с! — предотвращая подступающую неприятность на тему слишком длинного языка и неуместных замечаний, шикнула на них Фиона.       — Хм. Нашу милую подругу ждут неприятности, — оглядываясь, с прискорбием сообщила Эланна.       Листик с ними и вправду не пошла, остановившись рядом с отцом. Не нужно было быть экспертом по гоблинской мимике и жестикуляции, чтобы понять, что её ждёт долгая выволочка на тему случившегося.       — Подходите-подходите, я не кусаюсь! — подзывала их Старая Уха, демонстрируя рот без единого намёка на зубы.       Соединившись, они, теперь уже все вместе, двинулись по направлению к Кедру. Вблизи становилось видно, что шаманка не столько ходила, сколько носилась на руках своих служанок. И нельзя было сказать, что её ноги находились в таком уж плачевном состоянии. Во всяком случае, по сравнению с остальным организмом. Хотя на вид Старой Ухе могло быть с равной вероятностью и шестьдесят, и шестьсот лет.       — Беда пришла к нам, — скрипуче пожаловалась она в процессе переноса. — Ночью напал гад, когда не ждали. А ждали мы уж его давненько. Долго он на нас зуб точит.       — Дело в вас? — удивилась Фиона. — Какое отношение Страж поляны имеет к Нидлбгууну?       — Нидлбгуун? — не поверив ушам, переспросила, усмехаясь, шаманка. — Ты слишком розовощёкая и высокая, чтобы верить в детские гоблинские сказки вроде Нидлбгууна. Мешаем мы ему здесь — вот и всё.       — То есть это всё не… — жрица предусмотрительно не стала заканчивать, прекрасно осознавая, что у любой власти есть свои пределы.       — Нидлбгуун? — догадалась Старая Уха. — Для дураков и дурочек, может, и он. Много они понимают-то, ха! — Оно усмехнулась с ностальгией. — Я родилась в настоящем Нидлбгууне, да-да. Не здесь он. Ой не здесь.       — На востоке, да? — догадался, вклиниваясь, Фалайз и рассказал своё видение этой истории. — Вы пришли сюда давным-давно, был большой бой недалеко от реки, и та часть вашего народа, что уцелела, тут осела, верно?       На дикого мага воззрилось множество удивлённых взглядов. Даже Старая Уха и та хмыкнула с заметным уважением.       — Сразу видно, что ты наш дальний родственник. Голова работает, как у гоблина! Конечно, эта история не полная, но суть ты правильно сказал. — Старая Уха непроизвольно принялась погружаться в пучину ностальгии: — Да-да, мы пришли из-за синего ревущего змея, коричневых гор, великой белой пустыни и края жёлтых деревьев. Из места, где круглый год квакают лягушки, а звёзд на небе столько, сколько нет гоблинов на всём свете! Это и был Нидблгуун!       Другие гоблины, слышавшие их разговор, в этот момент попадали на колени, принявшись неистово молиться, при этом непрерывно, крайне неразборчиво причитая.       — Тихо! — вновь прикрикнула шаманка, когда гул опять заполонил весь купол. — Идите делами занимайтесь, делать вам тут нечего! Вынюхиваете только и шлындаетесь без дела! Лодыри — вот вы кто! Да-да!       Гоблины, как это ни странно, даже не шелохнулись, хоть и притихли. Причину такого неповиновения объяснила сама Старая Уха, которая, смягчившись, тяжело вздохнула и принялась нехотя объяснять:       — Проклятие выгнало их из домов, загнало сюда. Выйти не могут и сделать ничего не могут. А делать-то надо. Ой надо, да-да! Зараза эта лес погубит, если сидеть и ничего не делать!       Группу привели прямиком к кедру и, соответственно, дыре. Та оказалась чуть больше и значительно глубже, чем казалось издали. Несмотря на то, что в куполе было довольно светло и в целом солнечно, дна увидеть не удалось. Ступени, криво-косо выдолбленные прямо в скале, вели куда-то в непроглядную тьму. Правда, никакой магии, препятствовавшей войти внутрь, в этом не ощущалось от слова «совсем». Да, пещера, да, глубокая, да, в необычном месте, но не более того.       — Там засело зло, — сообщила шаманка. — Оно оскверняет наш дом и убивает его.       — Что конкретно из себя представляет это зло? — уточнила Фиона, чья интуиция трубила набат на тему подвоха.       — Это паразит. Там сходятся корни всех деревьев, каждого, что есть в этом лесу. Он питается ими, высасывает соки и отравляет. Да-да, весь лес погибнет из-за него!       — А что насчёт «не может войти, отмеченный Матерью»? — спросила жрица.       Старая Уха непонимающе на неё воззрилась. Точнее воззрилась куда-то в сторону, очевидно лишь примерно представляя местоположение собеседницы. Кажется, она искренне не поняла ни слова.       — Та-а-ак, — протянула, догадываясь, что тут случилось, Фиона. — Уточните, будьте добры, почему вы сами паразита не убьёте?       — Старая я — паразитов убивать! — фыркнула шаманка. — А эти… — она тяжело вздохнула. — Не тот гоблин пошёл, не то что раньше. Да-да, совсем не тот. Кожа слишком светлая, зубы мелкие, уши не те… Трусы они, вот и всё!       Другие гоблины виновато потупились. Тем не менее добровольцев, желающих отправиться вниз, не наблюдалось. Даже вместе с игроками.       — Они предпочтут умереть, но не рискнуть? — удивилась Эланна, кажется, начиная разочаровываться в гоблинах.       — Они предпочтут сбежать, — скривившись, пояснила Старая Уха. — Найти новый дом. Ведь там, где они — там и Нидлбгуун. — На её лице читалось презрение. — Вздор! Да-да! Там, где они, никакого Нидлбгууна и быть не может!       — Ладно, мы и не в такую жопу лазили. Где наша не пропадала… — Тукан, кажется, собрался начать спуск вниз, но его с самым решительным видом остановила Фиона.       — Мы, конечно, рады помочь, и это даже в наших собственных интересах. Но что насчёт награды?       — Как тебе не стыдно просить у этих несчастных созданий денег в такой ситуации, — возмутилась друид громогласно. — Это и в наших интересах тоже!       Тем временем выражение лица Старой Ухи менялось от нейтрального до сильного недовольства. Услышав слово «деньги», она и вовсе презрительно фыркнула.       — Я не прошу у них денег. Я прошу у них, — жрица выдержала драматическую паузу, после чего очень громко договорила, — помощи со Стражем поляны.       Выражение лица шаманки вновь переменилось, теперь выражая нечто среднее между сильной зубной болью и тошнотой. Кажется, опция заплатить деньгами за помощь больше не казалось ей такой уж и неприятной.              ***              Спускаясь в непроглядную тьму пещеры, Тукан с каждым шагом всё яснее понимал, что это никакая не пещера и даже не дыра. Постепенно у стен появилась облицовка, а ступени сделались геометрически правильной формы. Для Фионы и Фалайза эта картина и вовсе оказалась уже знакомой:       — Ещё один курган? — изумился дикий маг.       Группа вышла на до боли знакомое место. Большое помещение с круглыми стенами и гигантским барельефом. Только в этот раз изображался не человекоподобный субъект в процессе колдовства, а некая женщина с оленьими рогами. Она что-то сжимала в руках на уровне сердца, но как раз именно эта часть картины оказалась намерено испорченной.       Этот курган в целом и без посторонней помощи пребывал в куда худшем состоянии, чем тот, который вёл к Некрополису. Повсюду торчали корни, потолок местами обвалился, капала вода. Словом, чувствовалась близость леса со всеми вытекающими, втекающими и произрастающими.       Здесь же, на самом дне, обнаружилась причина, по которой гоблины не спешили решать свои проблемы самостоятельно и даже более того помышляли о побеге. Чётких очертаний тварь не имела. Сплошное месиво из костей, мяса, загустевшей крови и просто мусора. Имелись заметные вкрапления чего-то зелёного, по виду довольно свежего, что намекало, что гоблины всё же сюда как минимум спускались.       Конечно же, тварь была вполне себе живой. Во всяком случае, она периодически конвульсивно подрагивала.       — Идеи, предложения? — Тукан, давая знак остановиться, замер на последних ступеньках лестницы, не касаясь пола.       — Давайте я… — начал Фалайз, замахиваясь посохом.       — Напоминаю, мы под землей, явно не в самом устойчивом месте. — Крестоносец указал на упавшие с потолка куски камня. — Нельзя жахать — жалхальщики этого не переживут.       — Сжечь? — предложила Фиона.       Это звучало вполне неплохо, но ровно до тех пор, пока не вмешалась Эланна:       — Хм-м-м. Я уже встречалась на своём пути с этими тварями — таких называют аберрацией. Они вправду хорошо горят, но выделяют едкий газ. Мы отравим себя и всё вокруг на долгое время.       — Взрывать — нельзя, рубить — долго, жечь — будет только хуже. Да это тот же самый вождь-борщевик, только живой! Совсем живой… — подытожил Тукан и догадался, — заморозка?       На это уже возражений, как явных так и не очень, не последовало. Фалайз, не слишком доверяя посоху — мало ли что он мог счесть наиболее полезным в текущей обстановке заклинанием — отправился в глубины интернета искать нечто подходящее. Фиона принялась распределять зелья, Эланна — благословлять.       Крестоносец, пользуясь паузой, интереса ради вновь попытался взмолиться. Единственной реакцией на это действие, если это конечно не было случайностью, можно было считать шумно упавшую на шлем каплю воды.       — Среднестатистические голубцы, — повторил он тихо.       Наконец, когда всё было относительно готово, Тукан, перекрестившись в неверном порядке, выдохнув, принялся с опаской спускаться. Старался он это делать тихо и незаметно, но, учитывая громыхающий от любого движения стальной доспех, это имело исключительно комедийный эффект. Аберрация, впрочем, на шум не отреагировала. Разве что конвульсии стали чуть учащеннее, словно бы она волновалась.       — Давай, — поторопил дикого мага крестоносец.       Фалайз выстрелил, благо что нужным заклинанием. Добрая половина твари оказалась закована в лёд. Другая же незамедлительно выстрелила костяным шипом в ответ. Тукан сумел отреагировать, исключительно благодаря рефлексам мечом отразив снаряд в стену. О том, насколько он был опасен, ясно говорил тот факт, что шип застрял в камне, погрузившись внутрь почти целиком.       Лёд тем временем покрывался паутиной трещин, не предвещавших ничего хорошего. Впрочем, пока освободиться у аберрации не получалось. Вместо этого она развернулась, словно очень уродливый моллюск с излишне тяжёлым панцирем, и отрастила сразу с десяток шипастых отростков, изготовившись к стрельбе.       Игроки сразу же и без лишних команд бросились врассыпную. Эланна, приняв частично птичью форму, взмыла вверх. Фалайз и Фиона, не имея такой возможности, старались держаться со стороны льдины. Тукан же, отчётливо понимая, что лучший способ уклониться от шипов — не дать им выстрелить, подскочил практически в упор, попутно пытаясь рубить всё выступающее.       На некоторое время воцарился паритет. Ни аберрация, ни игроки не могли причинить друг другу значимый вред. Однако постепенно ситуация склонялось в пользу твари. И дело состояло даже не том, что Тукан без Вещества едва-едва выживал под градом ударов, шипов и едкой слизи, а Фалайзу требовалось время, чтобы восстановить ману.       — Лёд тронулся! Лёд трон… тьфу, треснул! — прокричал крестоносец, не скрывая паники.       В этот момент аберрация словно взорвалась, одновременно высвобождаясь от ледяного панциря и пытаясь отростками достать всех игроков сразу.       Ситуацию спасла Эланна, с особым усилием взмахнувшая крыльями и что-то зычно прокаркавшая. Поднявшийся вихрь посбивал игроков с ног, вместе с этим заплетая аберрацию с её многочисленными отростками в своеобразный узел.       Распутаться обратно у твари уже не вышло. Фалайз наконец восстановил ману и вновь сковал её льдом. Ещё пара минут боя — и аберрация с чавканьем развалилась на составляющие, больше не подающие ровным счётом никаких признаков жизни.       — Только не говорите мне, что это — всего лишь малая толика того, что нас ждёт, — попросил Тукан.       Никто не издал ни звука.              ***              Всё по итогу оказалось не так уж и плохо. Зная разработчиков «Хроник», всё могло быть значительно-значительно хуже. В подземелье хватало аберраций. Причём самых разных: от совсем мелких — не больше кошки — до размеров с дом. Но сражаться пришлось далеко не со всеми: часть удалось завалить в тупиках камнями, а некоторых, крадучись, обойти.       Так или иначе, группа без потерь достигла самого центра. Это было большое круглое помещение, являющееся зеркальным отражением купола наверху. Только тут его образовали не кроны деревьев, а их корни.       В самом центре бугрилось гиганское, явно живое нечто, больше всего напоминавшее очень запущенный, налившийся гноем прыщ. Его окружала по меньшей мере сотня аберраций, что весьма однозначно намекало на то, что силовой вариант решения проблемы — не самый подходящий ситуации.       — Какая мерзость, — заметно зеленея, оценила Фиона.       — Недаром гоблины друг друга бородавками обзывают, — добавил Тукан, взиравший на это всё с куда большим спокойствием нежели остальные. — Ну что, тут-то только огнём похоже…       — Хм-хм. Интуиция подсказывает мне, что сжигать корни всего леса — очень плохая идея и без ядовитого газа, — заметила Эланна.       Группа поникла, принявшись размышлять и искать выход из сложившейся ситуации. Выглядело всё практически безнадёжно. И когда даже извечно оптимистичный Фалайз почти поверил, что так оно и есть, вмешался Нимук, ехидио посоветовавший:       — Головы поднимите, ну в самом деле!       Как и в прошлый раз, чтобы не заморачиваться с освещением, дикий маг наделил всю группу ночным зрением. Поэтому о том, что тут имелись естественные источники света, если кто и задумывался, то лишь в контексте того, что в данный момент они скорее мешали, чем помогали.       Прямо над «прыщом» висел кристал, выполнявший роль этакой тусклой люстры. Учитывая, что он был конической формы и направлен остриём вниз, более конкретного намёка и представить было нельзя.       Сбивать её магией или как-то ещё не рискнули. Благо, рядом имелся персонаж, способный летать.       — Считай это своеобразным посвящением в наше общество с ограниченными умственными способностями, — с усмешкой напутствовала Эланну Фиона.       — Для меня это большая честь!       — Не, надо по-другому, — категорически протестуя, вмешался Тукан. — Раздавить этот прыщ на теле леса — большая честь для меня!       Эланна хихикнула и взмыла. Когда она отдалилась, Фиона, переключившись на канал, который слышали только друзья, отметила:       — Она впишется. Несмотря на свои закидоны.       — Она прикольная, — отметил Фалайз. — Надо будет тоже попробовать… ну-у-у это… отыгрывать роль — вот!       — Угу, будешь вести себя как Нимук, — заметил Тукан. — Смирись. Рождённый ползать — в ролеплееры не годится.       — Это кто такую чушь сказал? — насторожился дикий маг.       — Великий и неповторимый…       В этот момент кристалл упал,а и всю округу забрызгало крайне белёсой субстанцией.       — У меня получилось! — радостно возвестила Эланна, которую это всё даже не коснулось.       — Точно впишется, — зеленея и закрывая глаза, буркнула жрица.       — Сразу видного нашего человека, — добавил крестоносец, заляпанный с ног до головы. — Наши так всегда: сначала сделать, а потом думать…              ***              Конечно же, по возвращению весь гоблинский народ без исключения встречал группу как героев. Им кричали, аплодировали и одобрительно свистели. В воздух бросали цветы, головные уборы и некоторые другие элементы одежды. Фалайза даже попытались расцеловать, из-за чего он, всё ещё покрытый белесой субстанцией, пришёл в полное смятение. Эланну, напротив, сторонись как огня — что ей также не очень понравилось. Тукан оставался верен себе:       — Ну конечно, кричать и радоваться легче, чем спускаться туда вымазываться во всякой дряни и с кем-то сражаться.       Рядом раздалось очень одобрительное «угу». Принадлежало оно Фионе. Весь обратный путь она с маниакальным усердием, граничащим с истерикой, пыталась очиститься от гноя. Переодически жрица замирала и принюхивалась, будто чуяла запах, после чего продолжала чистку одежды с ещё большей силой.       Так, увлёкшись, она даже пропустила мимо ушей речь Старой Ухи. Шаманка много чего говорила, с очень большим количеством ярких словечек, но сами формулировки были максимально расплывчатыми. Вроде как гоблины грозились помочь со Стражем поляны. Ключевое «вроде как».       — Если все звёзды сойдутся, будет четверг, утром случится дождь, длительностью не более одиннадцати с половиной минут, а вороны не станут каркать слишком громко, — оценил сказанное Тукан, — тогда они нам, конечно же, с превеликой радостью помогут.       Впрочем, случилось одно событие, которое заставило Фиону отвлечься от вопроса своей чистоты. Мать появилась из ниоткуда возле кедра. Гоблины моментально успокоились, притихли и принялись кланяться. Даже Старая Уха и та постаралась согнуться ещё сильнее своего «обычного» состояния.       Мать, не обращая на гоблинов особого внимания, двигалась сквозь толпу по направлению к игрокам. Она оказалось очень высокой, статной, красивой и печальной до такой степени, что, глядя на её лицо и особенно глаза, сердце разрывалось от тоски. Там застыло выражение ни с чем не сравнимой утраты. Такой космической пустоты, что и целой вселенной не хватит, чтобы её заполнить.       Несомненно, это создание не принадлежало этому миру, происходя из мира Фей или какого-то другого измерения, которое очень условно можно было назвать «параллельным». Мать даже выглядела более реальной, насыщенной, глубокой, чем всё окружающее пространство, включая и игроков в том числе.       — Благодарю вас, герои, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказала Матерь, останавливаясь подле группы. — Вы защитили эти земли от порчи. К сожалению, тот, кто это сделал, ещё не понёс наказания. — Маска печали на её лице на мгновение дрогнула. — Обещаю, что вместе мы сделаем всё, чтобы это произошло как можно скорее. — Глаза её зажглись пронзительным лазурным светом, а лицо сделалось пугающе реальным. — И тогда воцарится вечная весна. Не будет больше утрат и потерь. Только бесконечная весна…       — Ганс, мы что — злодеи? — невольно прошептал Тукан глядя на друзей.              ***              Мистер Жаск неторопливо, с интересом рассматривая округу, прохаживался по «Лагерю №17». Именно так это место называлось, судя по вывеске. Обычно в «Хрониках раздора» вывески были куда более именными, но глядя на происходившее внутри, становилось понятно, почему владельцы этого места оставили по сути техническое название.       Нет, Жаск, конечно, понимал, что с ботами можно обходиться по-разному. Не то чтобы подобная жестокость запрещалась. И что существовало очень много мест, где ситуация обстояла куда хуже без всяких там лагерей. Но всё же ассоциации напрашивались вполне однозначные и сугубо негативные.       — И всё же из этого можно извлечь пользу, — сам себе пробормотал Мистер Жаск и мгновенно исправился. — Нужно. Иначе всё будет зазря.       Малышня могла гордиться собой. Не каждому исполнителю удавалось воспользоваться полученной информацией себе во благо. А они сумели и потому напали именно в тот момент, когда лагерь оставался практически беззащитным. Почему так вообще произошло — что охрана фактически отсутствовала — было отдельной историей. Связанной главным образом с низким жалованьем и нерегулярными выплатами оного.       Сама Малышня была здесь же, сбившись в кучку, явно ожидая некой вариации на тему речи. И Мистер Жаск не собирался их разочаровывать:       — Вы все хорошо поработали. Молодцы! Это станет первым камушком, что образует лавину!       Послышались самодовольные возгласы «ура!». Жаск незаметно усмехнулся. Наверняка многие из них, очень многие, думали, что теперь-то они захватят ещё лагерь и ещё. Однако в этом не было никакой необходимости.       Случившееся в «Лагере №17» очень скоро станет общеизвестно. Как и причины этого. Другие лагеря не только усилят количественно охрану, но и будут вынуждены больше ей платить.       Так, мало-помалу всё упрётся в деньги. Не нужно будет ничего захватывать или даже угрожать. Потребуется лишь предложить адекватную цену за проблемный актив. Но одного лагеря было мало. Требовалось что-то ещё, и у Мистера Жаска уже имелась одна идея. Для того чтобы изменить мир, его нужно раскачать.       — Вы, наверное, гадаете, куда мы дальше двинемся? — продолжил свою речь Жаск. — Может, в шестнадцатый лагерь или восемнадцатый? Нет, совсем нет. Наш путь лежит во Фрасцию и Троеречье. Тамошние фермы даже зимой дают по два-три урожая в месяц. — Прикинув что-то в уме, он уточнил: — Это очень много по меркам нашей игры. Мы их немножечко потревожим. Пощиплем пёрышки тамошним лендлордам, так сказать. Растрясём жирок. Так мы заставим этот мир нас услышать. И выслушать наши требования, правила, а также желания!       «А если и это кому-то покажется недостаточным, чтобы начать избавляться от проблемных активов, то мы возьмёмся за лесной промысел».       Эту свою мысль Жаск озвучивать не стал. Обещания скорой победы тем и привлекательны, что победа наступит уже вот-вот, буквально завтра, максимум — послезавтра. Незачем добавлять в бочку ложку дёгтя в виде ненужных сейчас подробностей.       И лица игроков из числа Малышни подсказывали мистеру Жаску, что он делал всё абсолютно верно. Они пылали жаждой действий, жаждой скорой победы.