Занимательное ботоводство

      Они познакомились случайно. Оулле Сависаар с самого своего возвращения на родину жил в старом многоквартирном доме. Так ему посоветовал доктор, дабы наладить общение с людьми. Кого там представляют из себя соседи по дому, Оулле понимал смутно, осознавая только общую концепцию их существования где-то неподалёку. Так уж получилось, что его мало смущала громкая музыка, скандалы или плохие запахи. Приходилось спать и в значительно худших условиях.       Сам Оулле, конечно же, никаких проблем никому не создавал. И справедливо рассчитывал, что окружающие будут вести себя аналогичным образом.       Возвратившись с очередной утренней пробежки, он застрял у двери своей квартиры. Не в первый раз и, вероятно, не в последний. Замок, как и дверь, требовали ремонта, судя по их состоянию — уже лет двадцать как минимум.       Пока Оулле возился, соседняя дверь, пребывавшая лишь немногим в лучшем состоянии, приоткрылась. Из-за щелочки раздался тоненький, полный смущения и неуверенности голос:       — Простите, вы не могли бы мне помочь?       — Да, конечно, — абсолютно рефлекторно ответил Оулле и лишь после этого повернулся.       Не то чтобы он привык помогать всем и каждому, но если его просили — помогал всегда, без вопросов и в полном объеме. Это было ещё одним жизненным правилом Оулле Сависаара.       За помощью обратилась его соседка, которую он ранее видел всего пару раз и то мельком. Миловидная девушка лет двадцати пяти, слегка полноватая, что несколько усугублял низкий рост. Глядя на неё, даже у такого далёкого от сладостей человека как Оулле возникала ассоциация с желейным мишкой. Правда, в данном случае основной компонентой выступал не желатин, а высококонцентрированная застенчивость.       Так, после озвученной просьбы о помощи девушка исчезла, скрывшись в недрах квартиры. Оулле пришлось искать куда идти самостоятельно. Жилище вроде и было похоже на его, но лишь внешне — расположением комнат и их компоновкой. Обстановка же отличалась разительно уже хотя бы тем, что она имелась. Несложно было заметить у девушки наличие пристрастия к бумажным книгам и, что неожиданно, настольным играм.       Последнее как-то не вязалось с уровнем застенчивости, виденным ранее. Впрочем, присмотревшись мимоходом, Оулее понял, что коробки с играми выполняли скорее роль коллекционных предметов — многие до сих пор оставались в целлофане.       Впрочем, помощь требовалась совсем не с этим и в совершенно другом месте — на кухне. Здесь развернулась трагедия в нескольких актах. Сначала «кто-то» уронил холодильник. Оулле, глядя на эту картину, вдруг вспомнилось, что рано-рано утром ему сквозь сон слышался какой-то грохот. Тогда подозрение пало на мусоровоз. Так или иначе, уронив холодильник, его затем неоднократно пытались поднять, используя швабру как импровизированный рычаг. Вернее несколько швабр, если судить по количеству сломанных пластиковых палок.       — Я хотела помыть под ним, то есть передвинуть и… — появляясь из ниоткуда у Оулле за спиной, рассказала девушка.       Недовольно глянув на неё, — не любил он подобных фокусов с неожиданным возникновением вне его поля зрения — Оулле увидел загнанного зверя. И отчётливо понял, что если он сейчас скажет что-то неудачное, то следующей попытки обратиться к кому-либо за помощью можно ожидать не скоро. Что могло быть чревато, учитывая, что холодильник упал лицевой стороной вниз, надёжным образом запечатав сам себя.       — Две недели назад уронил на себя шкаф, — показывая руку со старыми шрамами совершенно иного происхождения, соврал Оулле. — Чувствовал себя тараканом.       Почему он сделал именно это, а не просто сказал что-то вроде: «Да всё в порядке — все хотя бы раз в жизни роняют холодильники», ему было неизвестно. Но наградой за ненужную ложь стал смешок и заметно снизившийся градус напряжения в воздухе.        — Хехе, да-а-а, бывает.       Холодильник оказался неожиданно тяжёлым. Вкупе с размерами получалось, что он превосходил свою владелицу минимум в два раза. Создавала сложность и необходимость держать дверцы закрытыми — бульканье и чавканье, доносившиеся изнутри, не предвещали ничего хорошего.       — Нужны тазик и тряпки, — вернув холодильнику присущую вертикальность, сообщил Оулле, продолжая с нажимом держать верхнюю дверцу.       — Ой! — сказала девушка, но требуемое, вопреки ожиданиям, принесла без какого-либо диспута на тему самостоятельности.       Вдвоём у них получилось если не предотвратить продуктовую лавину, то значительно снизить её последствия. Пострадали в основном кроссовки Оулле, которые тот не догадался снять и которые залило супом. Впрочем, он даже не заметил этого, решив, что сейчас важнее починить ручку холодильника, держащуюся на одной резиновой сопле:       — Нужен клей.       — Хм. Я пока ваши кроссовки помою.       Тут до Оулле дошло, что его обувь не только следовало заблаговременно снять, помимо этого ее в принципе нельзя было показывать людям ближе чем с расстояния пяти метров. В этих кроссовках он много бегал уже долгое время, не сильно беспокоясь на тему запахов. До сегодняшнего дня. Неожиданно тема неприятных ароматов стала наиболее актуальной повесткой дня. На фоне этого происходил самый застенчивый разговор во вселенной:       — Не стоит, я сам.       — На них мой суп! Пахнуть будет…       — Ничего страшного.       — Надо помыть.       — Бывает. Я сам.       — Но ведь если их сейчас не просушить, то они пропитаются и тогда…       В конце концов Оулле проиграл эту битву и разулся. К его чести стоит сказать, что в данном случае, вопреки обыкновению, у миниатюрной девушки с жалобным взглядом имелось более чем весомое преимущество в размерах.       Вернув ручку холодильника на положенное место, Оулле пошевелил ногами в одних носках и огляделся. Из ванны доносился шум воды вперемешку с шипением фена, свидетельствующие об интенсивной деятельности, проистекавшей там. Так как убегать без обуви было как-то странно, то в том направлении Оулле и отправился. Походя он ещё раз прошёл мимо уже знакомой комнаты, но на этот раз увидел другую её половину. Ту, где располагался компьютер. Самое интересное показывал, конечно же, монитор. Эти улочки, несмотря на следы пожаров и недавних боёв, Оулле знал лучше, чем улицу, на которой сейчас жил.       — Никамедия, — зачарованно, словно о чём-то сказочном, прошептал он.       — Да, это она, — сообщил растерянный голосок у него за спиной не без удивления. — Хм. Тоже играешь?       — Ты из Рахетии? — не реагируя на заданный ему вопрос, продолжил расспросы Оулле.       — Не совсем…       Так они с Линой и познакомились. Не как соседи, помогающие друг другу. Не как друид вспомогательной службы и солдат, однажды пересекшиеся на просторах онлайн игры. Просто, по-настоящему, по-человечески познакомились.              ***              Любой, пришедший в Гадюкино в тот день, запросто мог бы онеметь от увиденного. На очень долгое время. Или вообще навсегда — в случае передозировки. Учитывая, сколько «впечатлений» переживал среднестатистический путник, решивший зачем-то посетить Гадюкино, передозировка впечатлениями являлась не таким уж и фантастическим вариантом. Если, конечно, этот несчастный в принципе доживал до возможности воочию лицезреть «неогранённый алмаз» Вечнозеленой долины.       Подобный «титул» был придуман, разумеется, Горчером. Никому иному из населения села просто бы совести не хватило на такое заявление. Даже у Калиты, в целом равнодушной к лжи ради рекламы и вообще считавшей, что обманутый сам виноват в том, что его обманули, сводило от него челюсти.       Так или иначе, на крыше деревянной церквушки двое мужчин запускали воздушного «змея». Нюансов у этой сцены имелось великое множество. Начать хотя бы с того, что Тукан и Оулле были практически голыми — только штаны и обувь оставили. Впрочем, понять, в чём тут дело, было несложно: самый солнцепёк, да к тому же строение находилось в весьма плачевном состоянии и двух великовозрастных пускателей змеев могло не выдержать.       Верёвка, которую они держали с заметным трудом всеми руками, была очень длинной и нетипично толстой. В ней, при наличии соответствующих познаний, можно было бы опознать корабельный такелаж, некогда принадлежавший пиратам.       Но самым примечательным был конечно же «змей». После всего увиденного прежде, зритель неторопливо задирал голову, уже и не зная, чего дальше ожидать, и всё равно, по итогу добравшись взглядом до конца верёвки, застывал, разинув рот. «Воздушный змей» оказывался нелепо подёргивающимся, почти что голым эльфом, который преспокойненько себе висел высоко в небе, не подчиняясь особо гравитации.       Строго говоря, Фалайз, а это оказался именно он, был не столько змеем, сколько аэростатом, картографирующим окрестности Гадюкина. Конечно, подобного рода деятельностью проще было отправить заниматься Калиту, которая умела превращаться в нетопыря. Только вот под солнечным светом это было довольно жалкое зрелище: практически слепая летучая мышь едва-едва держалась в воздухе, так и норовя упасть. Абсолютно все скриншоты, сделанные ею, либо представляли из себя смазанное месиво с начисто заваленным кадром, либо изображали небо. Ночью же, когда ветер затихал, а солнце исчезало за горизонтом, снимать Вечнозелёный лес было попросту бессмысленно.       Поэтому «летать», точнее левитировать, отправился Фалайз с посохом наперевес. Верёвка в этом всём появилась после того, как ветер унёс дикого мага в сторону моря и там убил, хорошенько шмякнув о скалы. Следующее улучшение конструкции не заставило себя ждать: оказалось, что просто привязать верёвку к паре крепких пней, после чего пойти заниматься своими делами — недостаточно. Фалайза ветром, конечно, никуда не унесло, но и спуститься он сам не сумел — сил не хватило. А затем у него закончилась мана и появилась новая фобия, касающаяся падений с большой высоты на деревья.       Так Тукан и Оулле и появились в происходящем. Разумеется, привнеся новшество. Именно их умам принадлежала идея «запускать» Фалайза с наивысшей точки, коей являлась крыша церквушки. Понимание того, что прохудившаяся крыша — плохая опора, такелаж такой длины — очень тяжелый, ветер — порывистый и сильный, а сам Фалайз — крайне летучий, пришло в их головы уже по ходу исполнения. В тот самый момент, когда «аэростат» едва не вырвало у них из рук. Едва-едва всё не закончилось полётом на троих, когда обстановку удалось стабилизировать.       — Сейчас будет порыв! — кричал крестоносец, отчаянно цепляясь руками за верёвку и одновременно ногами за крышу.       — Это предыдущий! — мрачно отвечал ему рахетиец. — Надвигается следующий!       — М-м-м-можно м-м-меня уже с-с-спустить?! — отчаянно верещал сверху дикий маг, в чьём списке фобий явно планировалось большое пополнение ассортимента.       — Скриншоты уже готовы? — осведомился Тукан, прекрасно сознавая, что ветер его может и не убить, а вот Фиона точно устроит кровавую расправу.       Разумеется, всё происходящее было идеей жрицы. Вернее, ей принадлежала идея создать наконец нормальную карту местности. Фионе это всё виделось как этакая съемка с дрона или самолёта. До технических нюансов операции она не опускалась. Ей казалось, что достаточно будет взлететь повыше и оттуда сделать скриншот или несколько.       На деле всё оказалось несколько сложнее. Во-первых, требовалось, чтобы изображение было хорошим и чётким. Трясущийся экран затемненным игровым отображением перегрузок этому совсем не способствовал. Во-вторых, подходил не каждый скриншот. Требовался определённый ракурс, иначе из-за деревьев ничего не было видно. В-третьих, Фалайз изображал «аэростат» уже третий час подряд, и по нему было ясно видно, что в дальнейшем в небо его загнать не сможет даже Фиона, даже палкой.       — Летит! — вдруг как некое откровение криком сообщил Оулле.       — Да знаю я! — огрызнулся Тукан.       — Падает! — подумав над его реакцией, уточнил рахетиец.       — О… — только и успел сказать крестоносец. — О-о-о!!!       Дикий маг упал едва ли не им на голову. Промахнувшись всего на метр или около того, он смачно впечатался в край крыши, оставил там почти весь набор имеющихся зубов, а также вмятину, отлетел в сторону и покатился по склону холма, чем-то неаппетитно хрустя.       — С-с-с, — кривясь от чужих страданий, прошипел Тукан. — На это больно смотреть. А его ведь даже не видно…       Чуть позже упал и Нимук, правда ни обо что не стукнувшись, а ровненько, с определённым изяществом воткнувшись концом в землю.       — Знаешь, думаю, я смогу… — деловито начал прикидывать следующий шаг Оулле.       — Ты умеешь делать скриншоты? — уточнил крестоносец и сразу же уточнил ещё раз. — Ты знаешь, что такое скриншот?       — Нет, — честно ответил рахетиец и сразу же выпалил. — Так, может, ты попробуешь?       Продолжение фразы, так и не высказанное вслух, гласящее: «раз такой подкованный», — он оставил при себе. Тукан изображать героя-картографа даже не подумал:       — С детства боюсь высоты. Рождённый ползать летать не должен и всё такое прочее.       — Прыгни с парашютом, — спокойно посоветовал Оулле.       — Угу. Пробовал уже — парашют не раскрылся.       — И как?       — Разбился насмерть!              ***              По итогу пару приличных скриншотов вполне картографического толка у Фалайза всё же получилось сделать. Конечно же, они касались именно Гадюкина и его близлежащих окрестностей. Само село с высоты эльфийского полёта выглядело как невзрачная клякса, расползающаяся по холму, проткнутая линией дороги. Её строительство застопорилось чуть меньше чем на середине пути, упёршись во владения Стража поляны, который, конечно же, не был рад такому шагу.       Из-за этого и потребовались карты, и именно поэтому сделанные Фалайзом снимки Фионе по итогу не очень-то пришлись по душе. После чего она с абсолютно невинным видом сообщила, склонившись над одним из снимков:       — Наймём в Ноксе друида. Закажем у него подробные снимки всей долины.       Дикий маг застыл как парализованный. К счастью, вместе с этим он также онемел, иначе импровизированный штаб в домике на сросшихся деревьях мог бы сильно пострадать. За него главный вопрос о происходящем задал Тукан:       — И зачем мы тогда два часа потратили на это вот всё?       — Затем, что вы — бесплатные, — не моргнув глазом, отрезала жрица. — А друид нет. — Она приподняла взгляд от карты. — Кстати, почему вы до сих пор не оделись?       — Очень спешили тебя обрадовать. Как видно, зря, — кисло сообщил крестоносец и вдруг едко добавил. — И похвастаться кое-чьей прессухой, конечно же.       Пояснять, о ком идёт речь, не требовалось. Впрочем, Оулле в этот момент засмущался с такой силой и нелепостью, что всё стало бы понятно и постороннему.       — Ты бы лучше о своём пузике подумал, — встала на защиту рахетийца жрица.       — Постоянно думаю! По-сто-ян-но! — осклабившись и поглаживая самое дорогое, которое ничуть не скрывал, произнес Тукан.       — Напомни, почему мы его просто не убьем? — спросил Оулле, явно желавший, чтобы разговор сместился на что-то иное.       — Тукана? — притворно удивилась Фиона. — Тут, понимаешь, как с любимой старой майкой: вроде и вонючая, дырявая, выцветшая, а выбросить всё равно жалко…       — Стража поляны, — конкретизировал рахетиец, всем видом показывая, что не разбирался в сортах старых маек.       — Не ты ли мне вчера сказал, что не слышал, чтобы в Рахетии таких убивали когда-либо? — вопросом на вопрос ответила жрица.       — Да, я, — спокойно отреагировал Оулле. — Я такого не слышал. Это не значит, что такого никогда не было.       — В интернете уверены, что не было, — рассказала Фиона. — Не только в Рахетии, но и вообще. Это квестовая тварь. Она, вероятнее всего, бессмертна. В лучшем случае, выйдет от неё отбиться.       — Я читал, — подал голос Фалайз, — что у них есть своё измерение. Мир Фей или что-то такое.       — Угу, — подтвердила Фиона и напомнила: — мы когда-то побывали в нём. Как я понимаю, если Стража ранить — он просто туда отступит, отлечится и вернётся.       — «Если ранить», — выразительно, с намёком повторил крестоносец. — Эту штуку, похоже, не берёт ни магия, ни оружие. А для катапульт и всего такого он слишком быстрый.       Познания эти он черпал из вполне актуального опыта. Нападения Стража поляны на путников теперь происходили с завидной регулярностью. Дело состояло далеко не только в том, что самих путников стало больше. Сказывалось и строительство дороги, вкупе с сопутствующей вырубкой леса, а также внезапная весна. Всё это вместе явно не лучшим образом подействовало на душевное равновесие чудища, которое не сказать что и в лучшие дни отличалось миролюбием.       Как это ни странно, на Гадюкино и его обитателей нападений не было. Причин у такого загадочного поведения могла быть масса: от банальных мер предосторожности до квестовых скриптов, но никто эту тайну разгадать не пытался. Куда важнее было воспользоваться этой передышкой в достаточной мере.       — Поэтому я и хочу раскрутить местную цепочку квестов, — продолжала делиться планами Фиона. — Уж не знаю, чего там хочет нежить, — Калита это как раз выясняет сейчас — но вот гоблины и эта их Мать явно не рады такому соседу.       — Как и он им, — заметил Оулле. — Две стороны конфликта.       — Как минимум, — кивнула жрица, показывая, что понимала, о чём это он. — Мы можем помочь победить Стража поляны, а можем помочь победить Стражу поляны.       — Почему мы выбрали не его? — не столько испытывая какие-то сомнения на этот счёт, сколько просто из любопытства, уточнил Фалайз.       — Потому что вечное лето для нас лучше вечной зимы, — пожав плечами, ответила Фиона.       — Думаешь, всё настолько… категорично? — уточнил Тукан.       — Да. И даже хуже. — Жрица подошла к окну. — Страж поляны — создание из мира Фей. Не знаю, как здесь, но в других ДНД играх такие как он всегда стараются притащить с собой кусочек родины. И заканчивается это очень плохо.       — Мир Фей — это разве не такое место, где пони, радуга, счастье и дружба? — удивился Тукан.       — Нет. Это там, где нет времени, законов физики, топографии да и ещё много чего, — поделилась познаниями Фиона. — Наибольшим образом не хватает адекватности.       — Звучит как-то так себе. Как поликлиника утром первого рабочего дня после Нового года.              ***              Дел хватало и без войны со Стражем поляны. Тукан с Фалайзом отправились на север — к маяку. Вести о падении порта Синий уже добрались до Гадюкина, а значит потребность в ночном ориентире для кораблей отпадала. Посему обитавшую там Крягу требовалось по возможности мягко, но безальтернативно заставить переселиться в Гадюкино.       Фиона туда не пошла по довольно простой причине: работа предстояла не столько дипломатического толка, сколько психологического. Требовался немалый опыт общения с сумасшедшими и терпение.       Сама жрица собиралась заняться гоблинами. Выйти на контакт хотя бы с Листиком и понять, в чём будут заключаться их квесты. Однако прежде Фиона заметила, что осталась в штабе наедине с Оулле, который явно хотел о чём-то поговорить.       — Э-э-э, ты не мог бы одеться? — спросила она, как бы извиняясь за суть вопроса. — А то мне хочется выйти из игры и… погнать мужа в тренажёрку.       — Я не хожу в тренажёрный зал, — сообщил рахетиец как будто даже с обидой.       Фиона на это ничего не сказала, лишь усмехнулась. Она давненько не встречала людей, считавших свою хорошую внешность чем-то постыдным. Но в случае с Оулле уже зареклась чему-то удивляться. С её точки зрения, это был весьма подлый приём. Красивый человек, стесняющийся своей красоты, всегда выглядел лучше в глазах окружающих, нежели тот, кто красоту подчёркивал и тем более выпячивал.       Рахетиец тем временем сходил или вернее слазил за своей одеждой, вернув себе куда более привычный и куда менее возбуждающий интерес к спорту внешний вид.       — Ну так что за личный вопрос? — мгновенно вогнав Оулле в краску, поинтересовалась Фиона.       — Как ты…       — Методом исключения: что ещё, как не личное, ты не готов обсуждать при Тукане? — пояснила, не дослушав, жрица. — Ну?       — Я знаю одного… — рахетийцу с трудом давались слова. — Одну друида… друидку… друидессу… друидшу…       — Суть понятна, — пощадила его Фиона. — Конкретный феминитив уточним у неё самой. Она может помочь?       — Думаю, да.       — Вопрос в деньгах? — не понимая, к чему клонился этот разговор, уточнила жрица.       Одновременно с этим она с интересом наблюдала за появившейся в штабе рыжей мордой. Как этот ленивый, если дело не касалось еды, жирный котяра поднимался почти на шестиметровую высоту оставалось тайной за семью печатями. Большей тайной был только способ спуска.       Нормальная лестница на «домике на дереве» так и не появилась. Всё та же верёвочная, подняться по которой было тем ещё физическим упражнением. Причём проделывал это всё кот совершенно без посторонней помощи, категорически не позволяя брать себя на руки.       — Нет. Не думаю. — Оулле покачал головой и нехотя сообщил: — Она, как и я, из Рахетии.       — Ну-у-у, как ты уже убедился, здесь никому, — Фиона вспомнила о существовании Калиты и быстро исправилась, — почти никому нет до этого дела.       — Она хочет здесь жить.       — Мы тоже. — Жрица тяжело вздохнула и в сердцах спросила: — Ты же вроде уже должен был понять суть правил вступления в наше общество с ограниченной ответственностью и умственными способностями? К чему эти вопросы?       — Не люблю сюрпризы.       — Плохие сюрпризы никто не любит. — Фиона улыбнулась с видом ребёнка, узнавшего, что у родителей есть ещё одна шоколадка. — Но стоит хоть раз попробовать хорошие…              ***              Из Некрополиса Калита вернулась не одна, а с Данилычем. Выглядел тот совсем не гостем. Подбоченившись, он взирал пустыми глазницами на Гадюкино с таким видом, будто видел перед собой непаханое поле дел.       Фиона догадывалась, что что-то такое может произойти. Как догадывалась о том, что у них вскоре может завестись свой собственный гоблин. Оставалось лишь понять суть вопроса — что конкретно крылось за этим пополнением:       — И чего от нас хочет лич?       — Для начала, чтобы его звали по имени и титулу, — мрачно буркнула вампирша, после чего с недовольством и немалым трудом выговорила: — Фистандантилус Немёртвый.       — «Сага о Копье»? — искренне удивилась жрица. — Надо же. Я думала, его зовут Сандро или Голдот.       — Жизнь полна разочарования, — холодно отреагировала Калита, стараясь ничем не выдать тот факт, что ей-то пришлось гуглить, откуда это имя.       — Нежизнь, — поправила её Фиона. — Так чего же Немёртвый хочет от нас?       — Ничего конкретного. Там полно заданий: подай-принеси-верни-убей, но ведут ли они к чему-то? — Вампирша разачарованно развела руками. — Сильно сомневаюсь.       — Разгонные поручения, которые бы вели к большей цепочке квестов, не такая уж и редкость, — призывая не торопиться делать выводы, заметила жрица, попутно доставая предмет, которым уже долгое время не пользовалась, — дневник заданий.       В её случае это была солидных размеров книженция, этакий гроссбух, большую часть объема которого занимали задания, давно утратившие актуальность. Не в том смысле, что они были провалены. Квестовые боты — терпеливые ребята. Своего спасения они могли ждать столько, сколько потребуется. Или возвращения некоего предмета, даже если он был жизненно необходим. Просто выполнять эти все поручения никто не собирался даже в самой отдалённой перспективе ещё до перемещения Гадюкина.       — Хм, предположим, есть какая-то репутация, и нам надо её заслужить… — принялась бормотать Фиона, походя выкидывая лишние страницы из дневника. — Сложные там задания?       — Скорее долгие.       — А сдавать надо ему? — жрица ткнула в скелета.       — Как ты догадалась? — удивилась Калита и привлекла внимание Данилыча. — Покажи.       Скелет-рыбак с величайшей осторожностью и даже налётом раболепия достал из одежды дамское зеркальце на длинной ручке. В отличие от обычных зеркал его поверхность, не считая золотой рамки, была матово-чёрной и не только ничего не отражала, но и, кажется, даже поглощала свет.       — Некроскайп, — оценила увиденное Фиона. — Ну-у-у, мне всё понятно…       Разговору помешал прибежавший Петлович. Запыхавшись, вспотев, — он всё ещё был одет в свой «сутенёрский» тулуп — с выражением крайнего ужаса на лице, староста указал трясущейся рукой на скелета-рыбака и возвестил:       — Балыня, нежить атакует!       Подавив острое желание оторвать от паникёра пару лишних кусочков, Фиона успокаивающе сказала:       — Это твой новый сосед, и он никакая не нежить, а-а-а, э-э-э, альтернативно мёртвый. Зовут его Данилыч.       — Не подыгрывай ему, пожалуйста, иначе через неделю у нас тут будут все персонажи из сериалов нулевых, — с мольбой в голосе попросила Калита.       — Аль-тель-натиф… — тем временем пытался повторить староста.       Одновременно Петлович с большим неодобрением взирал на нового соседа. Чувствовалось во взгляде бота осуждение того же рода, с которым он смотрел на алкоголиков или наркоманов. Только случай был ещё более запущенным. По крайней мере так, судя по выражения лица, считал староста.       — Тебе нужно жильё и всё такое? — предчувствуя неприятности, осведомилась Фиона.       Данилыч покачал руками, мол, «оно, конечно, необязательно, но желательно». Учитывая, что жилья в Гадюкино не хватало, — это было проблемой. Землянки себя зарекомендовали не самым худшим образом, но единственный, кто их умел строить — Оулле — был вечно занят. Так и ютились все имеющиеся боты в одном помещении.       — Понятно. Поживешь… непонеживёшь… посуществуешь пока в церкви. Вы с тамошним лихом должны сойтись на почве названий. — Заметив определенную долю сомнений, жрица уточнила: — Не бойся, она недействующая. Вроде как.       — Так что делать с квестами? — вернулась к прежней теме Калита.       — Можешь приступать, — спокойно сообщила как нечто само собой разумеющееся Фиона.       Вампирша, явно не такого ответа ожидавшая, вытаращилась на неё с крайней степенью удивления. Она застенчиво откашлялась:       — Кхе, я, кажется, намекнула, что мне одной это не совсем по силам…       — Найди кого-то ещё, — с прежней уверенностью заявила жрица, пожав плечами. — В Ноксе есть отделение гильдии Приключенцев, если вопрос так стоит.       — Ты хочешь, чтобы я прошла эту цепочку квестов сама?! — спросила напрямую Калита, абсолютно не веря в происходящее.       — Ну да. У меня, знаешь, при всём желании не выйдет быть в десяти местах одновременно и всё контролировать.       Где-то за скобками этой фразы осталась та, которая звучала примерно как: «Уж лучше ты, чем кто-то другой». Вампирша, все это прекрасно понимая, задумчиво прошлась взад-вперёд, кажется, и сама своему счастью не веря и уж точно не зная, что с ним теперь делать.       — И что мне за это будет? — с подозрением спросила она.       — Возможность заграбастать себе всю славу, — сразу выложила на стол главный свой козырь Фиона.       — И трофеи?       — Нет, всё, что не именное и не коллекционное будет принадлежать Гадюкину. — Жрица криво усмехнулась и добавила: — Думаю, ты заметила, что мы тут в золоте не купаемся.       — Если мне придётся кого-то нанимать в гильдии Приключенцев, то… — с сомнением начала вампирша.       — Мы обе знаем, что ты с самого начала рассчитывала пройти эти задания в одиночку, — перебила Фиона. — И обе знаем, что в целом это в твоих силах. И заметь, я не спрашиваю, сколько ты получишь в итоге за информацию об этой цепочке заданий. И даже не прошу процент. Всё ещё мало?       Информация в «Хрониках раздора» стоила дорого, особенно свежая и актуальная. Сведения о цепочке квестов, позволяющих получить редкое оружие, коллекционный предмет или мощный артефакт всегда пользовались спросом. Конечно, рано или поздно любая даже самая засекреченная информация достигала широкой публики и переставала стоить денег, но прежде… Не одно и не два состояния в «Хрониках» сколотили на вовремя сделанных открытиях.       Вампирша не могла этого не знать. Ведь цепочка становления кровососом в своё время стала большим открытием, за которое совершивший его игрок — легендарный основатель гильдии Приключенцев Форин — буквально озолотился.       — Откуда ты это всё… — Глаза Калиты расширились, и она погрозила небу кулаком. — Тукан, балабол! Убью.       — Да, именно так я его охарактеризовала недавно, — с елейной улыбкой, навевающей ассоциации очень кислого мармелада, припомнила жрица. — Представляешь, оказывается, это работает в обе стороны!                     ***              Закончив обсуждать с Калитой всякие первооткрывательские дела, Фиона вновь отправилась искать, как это ни странно, Оулле. Ей вдруг пришла в голову пара идей касаемо дороги: требовалось решить вопрос с километровыми столбами и каким-то эрзац-освещением. Кроме того, жрица совершенно забыла спросить, когда именно прибудет эта друид женского рода.       Чтобы отыскать рахетийца, пришлось подключать фантазию. Не было его ни на лесоповале, ни возле дороги, ни на импровизированном карьере, ни тем более в самом селе. Помогла одна из новообретённых способностей от Никт.       Заклинание «Шар света» представляло из себя вариацию на тему довольно яркого светлячка, который не только помогал ориентироваться в темноте, но и годился в употребление — такое отложенное лечение на крайний случай. Извращённая версия «Квадрат тьмы» ничего не освещал и никого не лечил. Зато уверенно катился по воздуху в сторону ближайшего живого персонажа, бота или монстра. Его можно было поймать, и тогда вместо указания пути к конкретному источнику жизни квадрат показывал её всю в небольшом радиусе.        Лес, конечно же, кипел жизнью. Уже не так буйно, как пару дней ранее, но всё равно заметно и весьма бурно. Тем не менее относительно гуманоидных форм среди появившихся в поле зрения силуэтов имелась всего одна. Оулле, если верить ей, находился недалеко от Гадюкина, но за стеной кустов.       Со стороны этот участок леса не выглядел сколько-нибудь примечательным. Просто большое количество кустарников, что выдавили прочь все деревья, образовав этакий густой зелёный остров. Жрице и в голову бы не пришло туда лезть просто так, но рахетиец находился именно там.       — Есть проход по часовой стрелке, — крикнул он как раз, видимо, услышав шаги.       Разумеется, всё перепутав и пойдя в противоположном указанному направлении, Фиона обнаружила небольшую дыру в кустах, образующую своеобразный лаз. Вел он на крошечную полянку, по сути этакую комнату, только без крыши. Больше всего «помещение» напоминало столярную мастерскую, но примитивную — чувствовалось острое желание сделать себе рабочий стол, верстак, козлы и всё такое при полном отсутствии умения и тем более инструментов.       Увидев это, жрица отчётливо поняла: даже если бы этого места не существовало, оно бы всё равно появилось. Его следовало бы создать. Настолько этот лесной закуток оказался ественным для рахетийца. Как панцирь для какого-нибудь ракообразного.       Сам Оулле сидел на притащенном сюда пне и сосредоточенно, с помощью уже знакомого ритуального кинжала вырезал из куска дерева нечто вроде языческого идола размером с ладонь. Тот изображал некую фигуру с узорами в виде магнолии. Судя по тому что вокруг него валялось штук десять явно неудачных работ, дело шло не очень хорошо.       — Что это? — стараясь воздерживаться от поспешных оценок и язвительных комментариев, спросила Фиона.       — Контрольная работа, — тяжело вздохнув, сказал Оулле и резким движением рассёк заготовку, после чего отправил её в мусор. — Примерно так выглядит задание по специализации для…       — Рукодельников? — поняв, что заминка тут не для драматизма, пришла на помощь ему жрица. — Столяров?       — Второе, — кивнув, сказал рахетиец. — Нужно выточить идол бога, — даже не пытаясь вспомнить, он «уточнил», — какого-то там бога. Кто бы мог подумать.       — По-моему, это как комплимент, — осторожно присаживаясь на край полена, служившего чем-то вроде стола, заметила Фиона. — Значит ты уже довольно долго занимаешься всем этим, и игра подсунула соответствующий квест. Ни мне, ни остальным она не предложила сдать экзамен по прикладному ботоводству, например.       Оулле разве что хмыкнул в ответ, неуверенно осматривая очередную деревяшку на предмет пригодности в качестве идола.       — Предпочёл бы ещё раз сразиться с нагой? — поинтересовалась Фиона, таким образом истолковав его молчание.       — Предпочёл бы больше не сражаться вообще, — в тон ей ответил рахетиец и вдруг выдал нечто странное: — мне нравится то, что я делаю. То, чем я сейчас занят. В целом.       Жрица, прежде чем что-то сказать, прошлась оценивающим взглядом по мастерской. Особенно по различного рода недоделкам. Тут присутствовали далеко не только идолы, но и «опытные образцы» мебели и даже некая вариация на тему посуды. Судя по их немалому количеству, всем этим мог продолжать заниматься только человек искренне увлеченный и получающий удовольствие в процессе. Иной бы бросил.       «Даже Фалайз бы сдался», — подумала Фиона.       На свой счёт или там Тукана с Калитой она иллюзий не питала. Одно — делать что сказали или по необходимости выполнять некую работу. И совершенно другое учиться, практиковаться в том, в чём острой необходимости нет.       — Многие бы назвали такой переход поучительным, — наконец заметила жрица, беря в руку недоделанный стакан.       Что именно с ним не так было видно сразу: в процессе выдалбливания край пошёл трещинами. Учитывая общую кривизну, в таком состоянии он даже в качестве антуража не годился. Но и в костёр его не отправили. Судя по всему, ничто из «опытных образцов» в огонь не пошло.       — И были бы правы.       — Эта твоя друид тоже будет такой… — Фиона не без труда подобрала подходящее слово, — антивоенной?       — Не моя, — решительно поправил её рахетиец. — И нет, не будет. Она служила медиком вспомогательной службы. — Сообразив, что это словосочетание абсолютно ничего не говорит постороннему, он попытался объяснить: — Они помогают до и после боя.       Жрица, конечно же, ничего так и не поняла, решив для себя, что речь идёт, по всей видимости, о какой-то форме персонажа-поддержки, который усиливает союзников. Углубляться Фиона не стала, вместо этого задала вопрос иного рода, пришедший ей на ум не прямо только что, но для которого появился подходящий повод:       — Как ты поступишь, если сюда придут другие рахетийцы?       — Постараюсь потушить пожарище, — мгновенно и не раздумывая ответил Оулле. — Когда они уйдут грабить и жечь дальше.       — А если бывшие рахетийцы? — сообразив, в чём ошибка, уточнила жрица.       — Не знаю. — Рахетиец призадумался и спросил прямо: — Это вопрос с подвохом?       Тут он, конечно, попал в яблочко, чем немало удивил Фиону. Особенно на фоне реакции на слово «рахетийцы». Она давно заметила этот изгиб его мышления. Оулле очень скверно отзывался о Рахетии и её игроках, но всё равно продолжал считать себя частью этого игрового сообщества. Почему и зачем — оставалось загадкой. Но так или иначе, понять свою ошибку он должен был сам:       — Да, но догадаться, в чём именно состоит подвох, тебе предстоит самому. — Фиона поднялась и, отряхнув платье, засобиралась прочь, спросив напоследок: — Когда друид прибудет?       — Часа через пол. — Заметив ошарашенный взгляд, Оулле, усмехнувшись, добавил: — Ты же сказала, что любишь приятные сюрпризы?              ***              Как именно можно настолько быстро прибыть в Гадюкино в частности и в Вечнозелёную долину в целом — вызывало вопросы, но ровно до того момента, как речь заходила про класс друидов. В «Хрониках» они имели славу концптуально схожую со швецарскими мультитулами. С поправкой на то, что никакие ножи при всём желании не годились одновременно в катера, самолёты и кавалерию.       Считалось, что друид умеет всё: наносить и держать урон; лечить и благословлять; быстро перемещаться по любой поверхности или даже по воздуху; находить общий язык с растениями, животным и людьми. Что-то из этого было правдой, что-то нет. Так или иначе, класс действительно являлся широкопрофильным. Как и в случае со жрецами, всё зависело от объекта поклонения, только речь шла не про конкретного бога, а про так называемые «природные аспекты» — специфичную форму шаманизма.       Эланна — так звали знакомую Оулле — поклонялась Великому Синему Тэнгри, то есть небу, благодаря чему у нее имелись вполне соответствующие способности, в том числе касающиеся перевоплощения в животных.       Для неё не были проблемой ни границы, ни торговые блокады, ни даже горный хребет, отделяющий Вечнозелёную долину от остального мира. Хотя, конечно, полёт через горы назвать приятным было крайне сложно — ветер, низкие температуры вкупе с разряженным воздухом были не тем коктейлем, который хотелось пробовать ежедневно или сколько-нибудь часто. Кроме того, именно в горах водились монстры тех видов, которых можно было бы назвать как «воздушных хищников» — всякие там гигантские орлы, гарпии, виверны.       В этот раз обошлось, и Эланна благополучно оказалась в долине, вернее над ней. Картина, представшая перед друидом, выделялась разве что небывалым для зимы обилием цветущей зелени. В остальном же леса холмы, леса, болота и ещё леса. И если бы не пожарище войны слишком близко, можно было бы назвать этот край мирным.       Отыскать Гадюкино труда не составило. Оно располагалось в одной из немногих проплешин в бескрайней шевелюре Вечнозелёного леса. Здесь Эланну уже ждали трое игроков. Оулле, который отличался от Оулле из реальности, разве что взглядом. Игра не передавала всю глубину и пронзительность его голубых глаз. Некая худощавая эльфийка, слишком бледная, чтобы быть кем-то кроме вампира. А также обаятельного вида девушка, которая даже стоя среди других выделялась уже хотя бы тем, что именно с ней Эланне захотелось заговорить в первую очередь.       Правда, для этого пришлось приземляться и трансформироваться. Что было отнюдь не моментальным процессом, даже несмотря на то, что Эланна пребывала в форме гуманоидной птицы. Любой друид так умел: не только становиться, например, орлом, но и принимать «промежуточные» формы. Это очень пригождалось в бою: птицы плохо годятся для сражений и совсем не умеют колдовать. Пребывать в человеческом обличье тоже не всегда было удобно: мобильность не та, а тканевый доспех — очень плохая защита.       Впрочем, в данный момент именно в человека Эланна и превратилась. В отличие от Оулле, она свою внешность хотя бы попыталась «приукрасить». Хотя целиком изменить практически идеально круглое лицо и низкий рост не вышло — общее впечатление мармеладного мишки осталось. Закончив с трансформациями, она поклонилась и представилась:       — Приветствую вас, о, обитатели Гадюкина. Я Эланна, друид пятого круга Хухе Мунхэ Тэнгэр — Великого Синего Неба. Прибыла по зову друга, помочь. Я из Рахетии, хотя ныне эта некогда славная страна…       Прежде чем что-то ответить, Фиона мельком огляделась, проверяя, слышит ли она то же самое, что и остальные. Судя по отвисшей челюсти у Калиты — да, они все слышали одно и то же. Далее Фиона убедилась, что Оулле ведёт себя спокойно и ничем не показывает, что видит гостью впервые в жизни. Рахетиец, что было для него необычно, приветливо улыбался, ничем не показывая, что находит сказанное странным или нелепым. Друид тоже ему улыбнулась, что о многом говорило внимательному зрителю.       В последнюю очередь Фиона решила проверить, не шутка ли это, и поэтому постаралась ответить не менее высокопарно:       — Приветствую тебя, Эланна. Я — Фиона, жрица Никт. Это — Калита, вреднейшая из язв Страда фон Заровича. Оулле в представлении не нуждается, но я всё равно отрекомендую его, как умелого столяра и могучего воина.       Самое страшное состояло отнюдь не в реакции вампирши или растерянном выражении лица рахетийца, а в том, что Эланна даже не улыбнулась. Всё сказанное она восприняла абсолютно серьёзно, как нечто само собой разумеющееся.       «О боги, дайте нам сил — она же ролеплейщица!» — именно такая фраза застыла на лице Фионы.       Эланна всё это прекрасно считала, не обиделась, а лишь улыбнулась, с энтузиазмом глядя на Гадюкино.              ***              — На изготовку! Цельсь! Пли! — зычно скомандовал бот-сержант.       С характерным звуком защёлкали арбалеты. Оружие по меркам «Хроник» скорее простое, чем эффективное. Поэтому им очень любили вооружать ботов, а вот игроки пользовались либо продвинутыми моделями, либо чем-то другим.        Когда всё утихло, Ника, прикрывая глаза от полуденного солнца, присмотрелась к мишеням. Те установили ближе, чем она хотела изначально — не на сто метров, а на восемьдесят. Помогло это не сильно.       — Убито две, ранено ещё две. Из десяти, — констатировала она с укором и заметила в сторону. — Так себе результат.       Реплика относилась к стоящему подле неё эльфу-оружейнику — представителю ганзейского клана, специализирующегося на всяком стреляюще-колющем оружии. Тот ответил на колкость колкостью:       — Проблемы не в продукции, а в эксплуатантах. Результат достойный. Для ботов.       — Об этом и шла речь изначально, — напомнила Ника. — Компенсировать недостатки эксплуатантов вашим, как было заявлено, выдающимся оружием. Ничего выдающегося в положительном смысле не вижу. И тем более достойного.       — Результат полностью соответствует бюджету. Ничего лучше предложить за эти деньги…       — Знаете, со мной вчера связались ваши конкуренты, — перебила его Ника. — Они недавно лишились рынка Рахетии и теперь ищут новые возможности. Очень выгодные условия предлагали.       — Почему не согласились? — не поддался эльф.       — Потому что мне нужны арбалеты, а не самонаводящиеся копья-дротики. — Народный трибун выдержала небольшую паузу. — Но глядя на это стыдобище, я уже готова рассмотреть варианты.       Оружейник побагровел от злости. Укол, в отличие от результатов стрельбы, оказался в самую точку. Кроме того, от гражданской войны в Рахетии пострадали далеко не только поставщики оружия рахетийцам, но и те, кто продавал его их врагам и соседям. Каждый контракт был сейчас важен…       — Возможно, стоит попробовать поменять не арбалеты и не стрелков, а снаряды, — уступил немного эльф. — Сейчас стрельба велась самыми обычными болтами, но у меня есть пара вариантов…       Как оказалось «варианты» были не где-то там, а вполне себе рядом, и весь процесс смены снарядов не заняла и пяти минут.       — На изготовку! Цельсь! Пли! — зычно скомандовал бот-сержант, когда его подчинённые закончили перезаряжать оружие.       — Убито пять, ранено две. Из десяти. — Пригляделась Ника и с усмешкой оценила: — Уже неплохо, но ведь можно ещё лучше, да?       Она нисколько не сомневалась, что армия ботов никогда не сравнится с равной по численностью армией игроков. Однако дальше в дело вступала арифметика смерти. Сколько нужно неигровых персонажей, чтобы компенсировать эту разницу? Сколько требуется, чтобы превзойти? Сколько надо, чтобы войско сохранило боеспособность после победы? Ника в своих подсчётах остановилась на круглой, впечатляющей цифре — сто тысяч.