Занимательное ботоводство

      — Фух, ну и погодка! Снег, дождь, солнце, ветрище и обратно по списку только за последние десять минут! — заходя в квартиру и с облегчением скидывая с себя одежду, громко сказала Ирина Лютцева.       Реплика ушла в никуда. Вышел её встречать только кот, которого погода снаружи волновала значительно менее сильно, нежели вопрос срочной необходимости быть накормленным. Ища вероятного собеседника, Ира заглянула в комнату, где в том числе стоял и компьютер.       — Эй, муж, ты опять изменяешь мне с… — Ира пригляделась к экрану монитора, куда выводилось всё, что происходило в вирте. — Хм, Грызом. Давно не видела этого урода. Можно сказать, что почти скучаю по нему.       — Ой, прости! — экран монитора показал интерфейс, а сам благоверный закопошился в кресле. — Сейчас помогу раздеться.       — Да я уже как-то сама, — сообщила очевидное Ирина, улыбаясь. — Дальше пока не надо.       — Затягивающая штука эти твои «Хроники», — как будто стесняясь своего увлечения, признал муж. — Зайдёшь так на пару минут и…       — Как в прорубь!— не без высокомерия фыркнула Ира и демонстративно посмотрела на часы. — А то я сама не знаю!       Её намёк поняли и задали соответствующий вопрос:       — Ты опоздала?       — А, это, — делая вид, что ничего серьёзного, сказала Ирина. — Так, ненадолго забежала к доктору.       Касаемо этой темы никаких намёков и полутонов не потребовалось. Демонстрируя даже чрезмерную заботу и серьёзность, благоверный уточнил немного растерянно и стеснительно:       — Оу… оу-у-у-у. И как оно там?       — Оно? — Ирина одарила мужа наигранной ухмылкой. — Не всё так у нас плохо! — Вдруг она резко сделалась серьезной. — Но ты лучше сядь…       

      ***

             — Что тебя пектёт? — задал волновавший его уже не первый час вопрос Тукан, останавливаясь возле Фионы.       Уже не первый раз за эти дни жрица, стоило ей остаться наедине с собой, мгновенно погружалась в некие мысли, заметно далёкие от «Хроник», Гадюкина и прочего. Причём в раздумьях этих определённо царила атмосфера далекая от радости и веселья.       — Чего? Что?! — растерянно уточнила Фиона, возвращаясь в своё обыденное состояние.       — Пектёт, — повторил крестоносец, с улыбкой наблюдая за реакцией. — Беспокоит, короче.       К этому моменту жрица уже полностью взяла себя в руки, поэтому ответ оказался довольно предсказуемой смесью сарказма и перечисления актуальных тревог.       — Ну, выбирай поводы: что куча лута отправилась на дно, что к нам до сих пор никто не заявился, что…       — Тебя что-то другое пектёт! — перебил Тукан не без возмущения в голосе.       — Нет, в данный момент меня беспокоит именно это. — Фиона демонстративно закатила глаза. — И прекрати использовать это слово, оно нелепое!       — Нормальное, — многозначительно сказал крестоносец и, перехватив ящик поудобнее, пошёл дальше. — Нормальненькое!       Вот уже второй день подряд продолжалась спецоперация, которую можно было бы описать как «перетащи как можно больше ящиков из точки А-а-а, в точку Гэ-э, борясь со стихией и зверьём».       Дело состояло в том, что бывший лагерь пиратов стремительно уходил на дно морское. Вместе с ним туда же собиралось отправиться несколько тонн весьма ценной добычи. Причём «несколько» было очень приблизительной, явно преуменьшенной оценкой. Чтобы было не так обидно от осознания масштабов трагедии.       За всё время, что никем не преследуемые пираты в этих водах грабили терпящие бедствие суда, они натащили в свой лагерь столько добычи, что её хватило бы на оснащение отнюдь не маленькой армии, включая сопутствующую инфраструктуру и логистику. Правда, с хранением всего этого богатства у морских разбойников имелись определённые сложности. По каким-то малопонятным причинам боты ничего не делали для того, чтобы их добыча хранилась надлежащим образом. Она была просто свалена кучами: без сортировки, под открытым небом.       Спасти абсолютно всё не представлялось возможным, даже будь у игроков в десять раз больше времени и рук. Тогда как лагерь заметно подтопило уже на второй день после учинённого Фалайзом взрыва. По всему выходило, что ещё день, максимум два, и воды станет столько, что за добычей придётся нырять, что автоматически сделает задачу непосильной.       Одним лишь подъёмом уровня воды дело не ограничилось. Водная стихия подгадила ещё одним способом: в Вечнозелёную долину пришёл туман. Вернее сказать, туда пришло потепление, из-за которого вся многочисленная влага из луж, канав, озёр и болот начала днями напролёт висеть предельно густым и неприглядным слоем в воздухе. Видимость была на уровне «не вижу своих вытянутых рук». Это особенно комично выглядело в случае долговязых эльфов — Фалайза и Калиты. Они, стоя в меру прямо, не видели не то что своих ног, но даже пояс не каждый раз различали в дымке.       Помимо неживой природы и её неумолимых законов спасению чужих материальных ценностей мешали пресловутые гарпии, то ли привлечённые взрывом, то ли потревоженные им. Так или иначе, они, круглосуточно дежуря над бухтой, очень мешали сделать самое очевидное в текущей ситуации — перетащить груз из тонущего лагеря в место, куда вода либо не доберётся, либо доберётся, но потом. Если удавалось добежать до добычи, схватить, сколько позволяла грузоподъёмность, и без боя добежать до кромки леса — это был феноменальный успех. Чаще всего работать приходилось по схеме «одни отвлекают — другие носят».       Будто этого мало, заметно активизировались лесные обитатели, а именно волки — их привлекли игроки, снующие туда-сюда в тумане, представлявшие собой довольно лёгкую добычу. Во всяком случае, более лёгкую, нежели всякие зашуганные олени. Даже высокоуровневая Калита, будучи нагруженная ящиками и тюками, стоя посреди непроглядной белой мглы, при внезапной атаке представляла из себя довольно уязвимую цель. Про остальных и говорить было нечего.       Вот и получилось, что всё живое и разумное народонаселение Гадюкина было спешно мобилизовано ходить кучкой к побережью и обратно. Такое решение, при всех его недостатках, очевидных и не очень, позволило, отбиваясь от постоянных нападений, спасти хоть что-нибудь. И то не каждый раз: всех игроков, кроме вампирши, успели по разу, а то и по два убить в процессе грузопереноса. Благо, рядом находились те, кто забирал вещи павших.       — Игра как будто нам мстит! — пожаловался Фалайз, возродившись после того, как его схватили гарпии, некоторое время поигрались, после чего сбросили на скалы. — Один раз повезло, и на тебе — чёрная полосища, представляешь?!       — Пледставляю, балин, — тоскливо прогундосил Петлович.       Гадюкинских ботов таскать ящики не брали. Не хотели рисковать. Даже игроки на это дело ходили почти что без снаряжения, а его хоть собрать можно было. Убитого неигрового персонажа собрать обратно не получалось как ты ни старайся.       Вместо этого народонаселению поручили лесозаготовки, а также очень осторожную охоту силками. И если первое худо-бедно получалось, не в последнюю очередь благодаря опытному лесорубу, то вот в силки чаще всего попадались сами охотники. Дикий маг подозрительно посмотрел на старосту, а затем на недавно построенную землянку с наглухо закрытой дверью:       — Вы её просили уйти?       — Плосили, балин.       — Что она сказала?       — Она ничего не сказала нам, балин, плосто заклыла двель. — Петлович сделал мученическое выражение лица. — Вещи наши выкинула…       Фалайз задумчиво подошёл к землянке, убеждаясь, что единственный вход в неё всё так же запечатан хитрой системой из рун, ловушек и прочих крайне неприятных на вид вещей. По оценкам Оулле, всё это, если оно сработает примерно в один момент, разнесло бы холм на куски. А именно так и было, судя по всему, задумано.       Что именно произошло здесь плохо понимал не только он, но и даже обычно всезнающая Фиона. Небольшое расследование показало, что некто, кого боты смутно охарактеризовали как «девушка с синей кожей и большой кучей вещей», пришёл в Гадюкино посреди ночи, разбудил ботов, выгнал их из землянки, после чего занял её, закрыв за собой дверь весьма экстравагантным образом.       Ситуацию очень осложняло то, что неизвестная играла в другом часовом поясе, посему пересечься с ней было ещё той задачкой. Так или иначе какого-либо вреда Гадюкину или его обитателям она не причиняла до сих пор — только неудобства, связанные с тем, что ботов пришлось возвращать на прежнее, далёкое от понятий комфорта место жительства.       Сегодня возле двери появилось небольшое неказистое ведёрко с кривой надписью не по размеру: «Для трав, обмен?». Подумав, что бы это могло значить, Фалайз пожал плечами и побрёл навстречу группе — это дело могло и подождать, а вот ящики нет.       

      ***

             — Ведро? — переспросила необычайно для себя растерянно Фиона, словно не поняв, впрочем, ответ ей не понадобился. — А-а-а, вот оно как вышло. — Чувствуя, что остальные жаждут уточнений, она добавила: — Я вчера, прежде чем выйти, оставила записку, мол, хочешь тут жить — участвуй.       — Мне это не нравится, — почти одновременно сказали Оулле и Калита, из-за чего смутились и одарили один другого полными недовольства взглядами.       — Мне тоже, — подержала их жрица вместе с остальными. — Но не то чтобы у нас был выбор. Если, конечно, у кого-то есть варианты, как снять ловушки и остальное…       — Я мог бы… — начал Фалайз.       — Не у тебя, — прервала его Фиона. — Не более одного разрушительного взрыва в месяц. Иначе мы вообще из этой игры выходить не будем даже на поесть.       — Выловить её и «поговорить» как следует, — демонстрируя свои выдающиеся зубы, предложила Калита.       — Кхм, — подал голос Оулле тоном, намекавшим, что любые уточнения излишни. — Я попытался сегодня ночью.       — И что? — закатывая глаза от необходимости выуживать подробности, уточнила вампирша.       — Как только она поняла, что рядом кто-то есть — вышла из игры. Не покидая землянки.       — Она от кого-то прячется, — уверенно констатировала Калита с видом эксперта.       — Вопрос в том, она от кого-то прячется вообще или конкретно сейчас? — вклинился Тукан и сразу же пояснил. — Может быть, человек не любит общаться с другими людьми. Бывает и такое.       Ему вспомнился дворф по имени Форин. Тот ещё незабываемый персонаж во всех смыслах. Одной из отличительных черт которого являлось острое желание держаться от социума и навязанных им норм на почтительном расстоянии.       — Бывают и такие, — согласилась Фиона скорее для вида и добавила. — Только вот в чужие жилища с целью поселиться там они проникают редко.       — Странно, что боты её послушались, — заметил Фалайз.       Он ошибся в своём выводе. На его замечание последовало сразу два ответа. Рассмеялась очень едко Калита, а следом, нехотя, с крайне кислой миной пояснила сама жрица:       — Не странно. Я намеренно сделала так, чтобы они заботились о своей сохранности больше всего.       — То есть им достаточно показать оружие и…       — Им достаточно погрозить кулаком, хе-хе, — перебила вампирша, продолжая неприкрыто издеваться.       — Вам очень везёт, что здесь нет… практически нет игроков, — отметил Оулле, явно не случайно подбирая слова.       — Нам, — выразительно поправила его Фиона, — очень не везёт с тем, что игроков здесь нет, потому что здесь нет торговли и так далее по списку.       — Так и денег у вас нет, — ехидно напомнила Калита. — Нищеброды.       — Это было бы наименьшей нашей проблемой.       Они почти пришли — холм уже было видно. Слегка тронутый туманом из-за высоты, он выглядел словно остров, зависший посреди туч. По-своему красивое зрелище, хоть и печальное по своей сути.       Градостроение двигалось медленно, неравномерно и совершенно в разных, непредсказуемых направлениях. Гадюкино худо-бедно обеспечили водой и мясом — про растительную пищу речи и не шло, даже в отдаленной перспективе. Начинался этап в меру капитального строительства, на фоне которого прежние заботы выглядели попросту ничтожно.       То, что одними землянками дело не ограничится, игроки понимали сразу. Но когда Оулле притащил из интернета чертежи довольно простого, по его словам, дома — на деле форменной избушки на курьих ножках — глаза из орбит вылезли даже у Калиты.       — Я нахожу излишним такую конструкцию. Выражаясь научным языком: нафига, а главное зачем? — с видом эксперта по деревянному зодчеству, поинтересовался Тукан.       Рахетиец в ответ сделал вид, что не слышит не только самого вопроса, но и вовсе игнорирует факт существования крестоносца. Тогда вопрос, нетерпеливым вздохом намекая, что пора бы уже помириться, повторила жрица в куда более удобоваримой форме.       — Те волки однажды придут сюда, — объяснил Оулле, мрачно добавив: — ночью.       — А если сюда не только они, но и бобры-людоеды? — не особо рассчитывая на ответ, поинтересовался крестоносец, и не ошибся в своих ожиданиях.       — Я думала, ты предложишь построить что-то вроде тех скандинавских домиков, — сказала Фиона, заметно смущаясь своего незнания терминологии. — У которых ещё крыши землёй засыпаны.       — Исландские дома. Я рассматривал такой вариант, — признал Оулле. — Мне не по силам. Нужен камень, много камня. И они не помогут от зверей. И сырости.       Он многозначительно указал на стоящий у ног игроков туман, а ведь они находились на самой вершине холма, где строить что-либо не хватило бы места. Во всяком случае, без тотальной перепланировки и сноса церкви. Даже сейчас тут было весьма и весьма влажно. Что уж говорить про более низко расположенные участки.       — Значит, будут домики бабы Яги, — согласилась Фиона.       Одновременно с этим она с вызовом посмотрела на Тукана и Калиту, намекая, что критика допустима, но только конструктивная, с выдвижением собственных идей, предложениями помощи и так далее, а не просто сарказм ради сарказма. Вполне ожидаемо, критики не последовало.       — Домики кого? — полушёпотом уточнил рахетиец.       — Бабы Яги, — повторила жрица куда менее уверенно нежели прежде.       — Кто это? — продолжил спрашивать Оулле, не только не поняв сказанного, но и даже общий, юмористический посыл фразы.       — Фалайз, можешь просвятить? — коварно, заранее зная, что будет дальше, предложил Тукан.       — Ну-у-у, это что-то типа Пуджа: костяная нога, нос до потолка, питается людьми… — принялся невозмутимо просвящать Фалайз.       — Самое страшное — он же так и вправду, эм, ассоциирует, да? — уточнила тихо Калита.       — Да, — коротко ответила Фиона. — Абсолютно искренне.       

      ***

             Однако все эти заботы о градостроительстве были только далеко впереди. В куда более ближнесрочной перспективе маячили ящики, тюки, мешки и прочий скарб, требующий незамедлительного спасения. В тот день игроки совершили ещё две не очень продуктивных и в целом неудачных вылазки.       Устав бороться с непогодой, зверями и откровенным невезением, присутствующие, не сговариваясь особо, решили остановиться и продолжить на следующий день.       Напоследок Фиона быстро пробежалась по окрестностям и нарвала понемногу различных растений, которые хотя бы отдалённо напоминали алхимические ингредиенты, и сложила их в ведро, обозначенное для обмена. В ведре же она их нашла на следующий день, только другом, подписанном как: «Мусор больше не носите». Несколько веточек, на вид самых невзрачных, остались в первом ведре, что прозрачно намекало на наличие некоего полезного выхлопа. Там же обнаружилось три характерных, разноцветных склянки и ещё одна записка, содержащая просьбу возвращать тару.       — Ну-у-у, в каком смысле это решит проблему с зельями, — и сама не веря в сказанное, резюмировала жрица. — Надо найти какой-нибудь справочник по травам…       — В гроте есть грибы, — напомнил Оулле. — Светящиеся.       — Неплохая догадка. Сходишь?       То, что рахетиец ушёл в сторону от Гадюкина, его, в каком-то смысле, и спасло. Так же, как Калиту спасло её фирменное демонстративное нежелание заходить в игру и помогать остальным без долгих предварительных уговоров, ласк и задабривания.       Не успели толком Фалайз, Тукан и Фиона обменяться приветствиями и обсудить насущные планы, как в село заявились, по всей видимости, поджидающие их «гости». На этот раз это были не мертвецы, не гоблины и не Страж поляны — даже его бы хотелось видеть сильнее, нежели два десятка всадников, мгновенно заполонивших холм и взявших находящихся там в тесное кольцо. Вооружены и экипированы они были, может, и не первоклассно, но вполне достаточно, чтобы отбить всякое желание к сопротивлению.       Отряд, за исключением своего предводителя, состоял из ботов, что, впрочем, нисколько не облегчало ситуацию. Именно игрок, выехав вперёд, и обратился к Фионе.       — Как они каждый раз понимают, что она — главная? — шепнул Фалайз.       — Просто глядя на нас с тобой, они сразу осознают, что с нами, дебилами, даже говорить не о чем, — ответил ему Тукан.       — Я буду задавать простые вопросы, и желаю услышать на них честные, короткие, конкретные ответы! — громко объявил предводитель всадников, которого звали Рен Нетцер.       Будучи дворфом, коренастым, вширь практически таким же, как и ввысь, в массивном стальном доспехе, на лошади он смотрелся откровенно нелепо. Однако его боевой молот, не предвещавший ничего хорошего любому, с кем столкнется, всё это с лёгкостью компенсировал.       — Задавайте.       — Это место принадлежит вам?       Данный вопрос, как и последующие, прозвучал так, словно Рен Нетцер заранее знал «правильный» ответ. Фиона тоже была настроена весьма серьёзно и потому отвечала максимально по делу.       — Это — Гадюкино. Оно принадлежит нам троим.       — Вы как-то причастны к тому, что случилось на побережье Озера несколько дней тому назад?       — Мы устроили взрыв пару дней назад в одной из бухт, на побережье океана Мертвецов.       — Вы захватывали маяк, расположенный неподалёку?       — Нет.       Дворф недобро посмотрел на жрицу и не сразу, словно давая время исправиться, заметил:       — Это неправильный ответ.       — Мы ничего не захватывали. Бот просто перешёл к нам из-за низких показателей лояльности.       Здесь так и напрашивался вопрос «кормить не пробовали?» — а всё дело и вправду свелось к еде, но Фиона ничего такого вслух не сказала. Хотя именно она, при содействии Калиты, притащила Кряге целую оленью тушу, что и привело к последующему «захвату». Отнюдь непредумышленному, но в целом пошедшему им и Гадюкину на пользу.        — Допустимо. — Рен Нетцер кивнул и некоторое время что-то тихо выяснял, очевидно, у кого-то вышестоящего. — Вы отправитесь с мной, — объявил он. — В Нокс. Предстанете перед городским собранием.       — У нас нет времени на суд, — всё ещё выполняя требование отвечать честно, коротко и категорично, сказала Фиона.       — Либо суд в Ноксе, либо правосудие огнём здесь и сейчас, — предложил на выбор дворф.       — Пффф, ну Нокс, так Нокс.       

      ***

             К чести Рена Нетцера, он не стал устраивать из происходящего невесть что. Например, заковывать пленников в кандалы или тащить на верёвках. При всём его внешнем недружелюбии, в нём чувствовалось усердие, в первую очередь, умного исполнителя. Вместо издевательств он просто усадил игроков к ботам-всадникам, предупредив, скорее для вида:       — Никаких фокусов.       То, что совершать необдуманные поступки в этом конкретном случае — плохая идея, было понятно по одному демонстративно невозмутимому лицу Фионы. Она как будто без слов говорила своим друзьям: «Только попробуйте вмешаться, и будете иметь дело со мной». Поэтому Фалайз и Тукан если и переговаривались, то на невинные темы, вроде опостылевшего тумана, раздражающего дождика и тому подобное.       Путь предстоял неблизкий, но кони это в значительной мере компенсировали, особенно, когда отряд прорвался сквозь заросли и вырвался на оперативный простор, оказавшись на дороге.       — Вы знаете, что здесь обитает Страж поляны? — спросила с намёком жрица и, заметив непонимание, уточнила. — Такой шестилапый здоровенный монстр.        — Он не нападёт, — уверенно ответил дворф, не раскрывая причину этой самой уверенности.       — На путников нападал, — отметила жрица, не упоминая вслух конкретные имена.       — Здесь уже месяц как нет путников, — пожал плечами Рен Нетцер.       — Один недавно был — мы ему помогли.       — Бедолага, которого не пропустили в Нокс? — подумав немного, уточнил дворф, демонстрируя немалую осведомлённость. — Хорошо, что вы ему помогли, но вряд ли он покинет долину.       В его голосе не было ехидства. Впрочем, как и какой-то особой радости. Сугубо профессиональный интерес и такой же лишённый эмоционального окраса вывод. Тукан и Фалайз многозначительно переглянулись, не высказав вслух своих мыслей, очень схожих. Их конвоировал человек в облике дворфа такого же склада характера, как и Оулле.       — Почему его не пустили в Нокс? — продолжила допытываться Фиона с неясными целями. — Он же не похож на шпиона.       Было бы странно, если бы она не понимала таких вещей. Наивной жрицу мог назвать только человек ни разу с ней не контактировавший. И всё же она это спросила. Рен Нетцер тяжело вздохнул, намекая, что есть официальный ответ и его личное мнение. В конечном счёте, озвучил он именно первое:       — Его уличили в контрабанде. Сделаешь исключение один раз, сделаешь ещё и ещё, а значит, и правил больше нет.       — Так себе правила.       — Без правил Нокс прекратит существовать и без угрозы извне.       А вот эта мысль уже явно была личной позицией.       — Правила — как социальный цемент? — усмехнувшись, спросила Фиона.       — Хорошее сравнение, — тоже мельком улыбнувшись из-под бороды, отметил Рен Нетцер.       Ещё оказавшись здесь на своих двоих, игроки отметили, что местность, окружавшая единственную дорогу в Нокс, при всей своей живописной близости гор, довольно безрадостная и очень однообразная. Двигаясь верхом, это стало особенно очевидно из-за скорости.       Путь по дороге продолжался десять, двадцать, тридцать минут, мелькали километровые столбы, а вокруг ничего ровным счётом не менялось. При не очень внимательном присутствии в игре можно было бы подумать, что ты оказался в пространственной аномалии и двигался по кругу.       Нисколько не улучшал ситуацию и туман: здесь он был значительно менее плотным, но вкупе с противным мелким дождём таким же раздражающим. Не в последнюю очередь потому, что вездесущее белесое марево делало пейзаж ещё более однообразным.       Из-за этого ехать при всём прочем оказалось невероятно унылым занятием. Игру не покинешь — свалишься с лошади; смотреть не на что — горы, холмы, лес да туман; говорить не о чем — тема погоды себя исчерпала почти что мгновенно. В определённый момент этого не выдержал даже внешне невозмутимый Рен Нетцер, скомандовав остановку:       — Даю десять минут на перекур, — буркнул он и напомнил. — Никаких фокусов       У его «пленников» не нашлось желания даже шутить по этому поводу. Фалайз сразу «отошёл», хотя и не курил. Тукан же подзадержался, не в последнюю очередь потому, что заметил, с каким выражением лица ехала Фиона последние несколько километров. Вот кому-кому, а ей до однообразного пейзажа и общей скуки происходящего не было дела от слова «совсем». Не было ей дела и до разговоров, хотя обычно жрица на комментарии не скупилась, особенно, если её собеседники несли какой-то бред — что делали почти что всегда.       — И сейчас ты тоже скажешь, что тебя пект, кхм, беспокоит потонувший лут? — нарочито громко, чтобы привлечь к себе внимание, спросил крестоносец. — Или, может быть, этот фарс?       — Ты о чём вообще? — оживилась, словно её разбудили, жрица.       — Я же не слепой, в самом деле, — с упрёком заметил Тукан. — Вижу выражение лица. Тебя что-то беспокоит.       — А что, у меня мало поводов? — вновь спросила Фиона, но на этот раз не выражая столь явного нежелания обсуждать данную тему.       — Для такого выражения подходит очень мало поводов, и все они не связаны с играми.       — Какого «такого»?       — Ты думаешь, я никогда не видел беспокоящихся насчёт операции женщин? — Тукан грустно усмехнулся. — Или, может, думаешь, что конкретно ты беспокоишься как-то разительно иначе?       Жрица неприязненно поморщилась. Она периодически позволяла себе забыть, что крестоносец, в те моменты, когда не нёс чепуху, был вполне себе наблюдательным и в меру чутким человеком.       — Когда это ты оперировал женщин? — попыталась увести разговор в сторону Фиона.       — Ну, вообще-то примерно половина пациентов чисто статистически… — поддался было Тукан, но быстро взял себя в руки. — Проходя практику, интерны не только на своих профильных операциях присутствуют. На разные типажи насмотрелся.       — Звучит так, будто у тебя там целая классификация, — всё ещё не намереваясь раскрывать, что же с ней такое происходило, сказала жрица.       — Можно сказать и так, — спокойно признал крестоносец и решительно вернул разговор на прежнее направление. — Вот ты сейчас выглядишь как женщина, которой предстоит не очень опасная, но всё равно серьёзная операция. Обычно с такими лицами пребывают люди, твёрдо уверенные, чаще всего документально, что они абсолютно здоровы.       — Как такое может быть? Что здоровый — и операция?       — В гинекологии? Постоянно!       Фиона в это время неторопливо прохаживалась туда-сюда рядом со «своим» всадником, периодически нервно поглядывая в сторону Фалайза и Рена Нетцера. То ли рассчитывая, что они вернутся, и разговор затухнет, то ли этого опасаясь. Услышав сказанное Туканом, она аж остановилась, не поверив:       — Откуда… как ты… Ты что, познакомился с Колей?       — Колей? — не понял крестоносец.       — Мой муж — Николай, — беспокойно и не без злобы затараторила жрица, уже успевшая выполнить и перевыполнить план по выдумыванию. — Он недавно начал играть, и неужели…       — Абсолютно не в курсе, — перебил Тукан. — Но спасибо за оценку наблюдательности.       Повисла немая пауза. Фиона уже почти собралась с силами, чтобы сказать нечто вроде: «не лезь, я потом всё расскажу», когда у неё за спиной раздался полный искреннего беспокойства вопрос, принадлежавший вернувшемуся в игру Фалайзу:       — Так что у тебя случилось?       Сопротивляться в такой ситуации оказалось уже выше сил жрицы. Начала (попыталась начать свой рассказ) она издали:       — Боюсь, что весну в Хрониках вы будете встречать без меня.       — Первый триместр, значит, — мгновенно посчитал крестоносец, принявшись размышлять вслух. — И что-то непростое сверху, но не из того, что требует вмешательства в процессе беременности, так?       Всё, что оставалось Фионе после этого, — развести руками, подобрать челюсть и признать поражение:       — Угадал. Поэтому я и хочу навести тут порядок до того, как погружусь в это вот всё. Оставить после себя…       — Прекрати! — вдруг крикнул Фалайз, реагируя неожиданно остро, чем немало удивил друзей. — Прекрати говорить так, будто собираешься умереть!       — Ну, с игровой точки зрения…       — Да при чём здесь игра?! Главное, чтоб с тобой всё было в порядке!       Чтобы поднять челюсть с земли во второй раз, Фионе потребовалось значительно больше времени. А уж полностью убрать следы сильнейших эмоциональных переживаний — раскрасневшееся лицо, слёзы, сбивчивую речь, в которой она пыталась за очень короткий срок передать всё накопившееся на душе — так и вовсе не получилось. Поэтому вернувшийся в игру Рен Нетцер довольно растерянно взирал на своих «пленников». Одна из которых, резко отвернувшись, принялась прятать слёзы.       — Обычная дружеская беседа, — прокомментировал Тукан, забираясь на коня.       Дворф не стал лезть не в своё дело и, убедившись, что все вернулись на свои места, скомандовал продолжить путь.       

      ***

             Вновь потянулись холмы на фоне гор с одной стороны, и лес с другой. Изменения в пейзаже если и произошли, то совершенно незначительные, такого рода, что лишь бывалый здешний игрок вроде Рена Нетцера сумел бы их различить, не говоря уже про то, чтобы обозначить для остальных.       Впрочем, какие-то изменения всё же оказались заметны и неопытному глазу. Море стало ближе, а лес — заметно реже. В определённый момент практически исчез туман. Неясно, из-за изменения погоды или же из-за специфики местности. Зато куда сильнее и заметно холоднее принялся лить дождь.       Когда море оказалось по правую руку от них, а горы, соответственно, впереди, Фиона, к этому времени уже успешно скрывшая следы недавних переживаний, спросила:       — Чего нам ждать от суда?       — Правосудия, — коротко и ёмко ответил Рен Нетцер.       — Не будет ли это судилищем? — задала вопрос напрямую жрица.       — Будет, — вновь коротко сказал дворф. — В любом случае.       — Тогда, может, вернёмся к варианту с огнём? — в шутку предложила Фиона. — Чего время терять попусту?       Это подействовало, и следующий свой ответ Рен Нетцер не только произнёс в меру дружелюбно, но и сделал развёрнутым:       — У вас есть шанс. Если вам удастся убедить Нику в том, что вы заслуживаете её заступничества.       — Она главная в городе?       — И нет, и да. — Дворф покачал головой, явно не зная, как для посторонних прояснить этот момент. — Она возглавляет тех, кто хочет менять правила.       — А кто тогда не хочет их менять? — догадалась Фиона.       Объяснять этот аспект политической жизни Нокса Рену Нетцеру удалось значительно проще и быстрее.       — Таппен — глава города. Он за открытую войну с паладинами, и вы дали ему казус белли.       — Мы не из числа паладинов Чистоты, — напомнила жрица.       — Это будет сложно доказать.       Как ни странно, этих довольно расплывчатых ответов Фионе вполне хватило. Некоторое время поразмышляв, она обрисовала своё понимание ситуации друзьям, не особо стесняясь присутствия Рена Нетцера неподалёку, что тоже о чём-то да говорило:       — Если я всё правильно поняла, то мы либо посодействуем снятию блокады, ну или её ослаблению. Либо началу полноценной конфронтации Нокса и паладинов. Второе для нас означает уничтожение Гадюкина.       — Звучит-то как пафосно — «уничтожение Гадюкина»! — фыркнул Тукан. — У нас три дома, один из которых взорвется и сам, если надо!       — Нас раздавят просто на всякий случай и из принципа «так не доставайся же ты никому», — не совсем верно истолковала его ответ жрица.       — Нам надо убедить эту Нику? — задал другой, не менее важный вопрос Фалайз. — В чём подвох?       — В том, что фраза: «без вашей помощи Гадюкино умрёт» звучит не менее по-идиотски. — Фиона грустно улыбнулась и многозначительно указала вперёд по ходу движения.       Там, зажатый меж двух высоких скал, виднелся немалых размеров город. Издали, учитывая погоду и особенно вездесущий туман, он странным образом напоминал гигантских размеров кладбище. Мрачное и безжизненное.       

      ***

             — Эх, вот бы каждый день так — никаких ящиков, тюков и этой всем и всеми командующией зазнобы! — демонстративно разминаясь, нарочито громко, на всю округу произнесла Калита.       — Хочешь, чтобы друзей брали в плен? — мрачно осведомился Оулле, по лицу которого не было ясно, шутка это или же сказано всерьёз. — Бойся своих желаний.       — Им это только на пользу, — уверенно заявила вампирша. — Может, мозги на место встанут, и они бросят эту дурацкую затею.       — Мне нравится. — Поняв, как это звучит, рахетиец уточнил: — Затея.       — Это безумие и жадность! — процедила в своей манере Калита. — Прорвись мы к цивилизации, уже бы многократно отбили все потери.       — Дело не в деньгах. В идее. И мне она нравится. Идея.       Калита на него косо посмотрела, убеждаясь в серьёзности сказанного, и промолчала, хотя могла бы прокомментировать. Вместо этого она отметила какую-то растительность, а именно грибы в руках Оулле.       — Что это? Кино себе устроишь перед сном?       — Фиона попросила. Для алхимии. — Рахетиец неуверенно показал собранное. — Не знаю, что из этого сгодится.       — Ну, зависит от того, какие у тебя планы, хех. Хм. — Вампирша пригляделась и с огорчением отметила: — Хельмехунда бы сюда. Он бы с полувзгляда сказал, что из этого сойдёт для взрывчатки, а что для поджогов. С огоньком был человек!       — В сердце? — уточнил Оулле. — Так говорят.       — Я знаю. И в сердце тоже. Только его здесь нет…       — Ты можешь написать ему, прислать изобра, кхм, скриншот, — напомнил, путаясь в незнакомых словах, рахетиец.       — Мда, только… — вампирша сверкнула глазами. — Ты тоже можешь прислать скрин какому-нибудь своему товарищу по оружию.       — Не уверен, играет ли кто-то в Хроники.       — Я про Рахетию.       Оулле ничего не сказал. Сделал вид, что не расслышал, и пошёл к землянке сдавать находки. Калита тоже ничего не сказала, просто задумчиво обвела округу взглядом и сама себе наметила план:       — Надо покормить этих бедолаг. А то эта вернётся и скажет, что я их намеренно голодом заморила. Пускай только попробует! Эй ты! — она ткнула пальцем в шляющегося без дела Петловича. — Волчатину любишь?       Вообще диета у ботов выходила какая-то дичайшая. Вода, свежее мясо, причём дичь. При этом минимум растительной пищи — в лучшем случае старая крупа или какие-то поздние грибы. Итог получался неожиданно приятным. Население пребывало в полном восторге насчёт рациона, несмотря на небольшие порции оного.       — Не знаю, э-э-э. — Староста растерянно оглядел вампиршу. — Навелное, люблю.       — Почему «наверное»?       — А вы сильно бить будете за неплавильный ответ?       Вначале Калита хотела фыркнуть и сказать, что никого она бить не собиралась, а если и соберётся, то точно уж обойдётся без тизеров, анонсов, тизеров анонсов, анонсов тизеров и всевозможной промокампании. Но вместо этого, подозрительно щурясь, спросила совершенно иное:       — И часто тебя бьют за неправильные ответы?       — Навелное, — очень натужно выдавил из себя Петлович.       — Что, тоже зависит от того, будут ли бить?       Староста с непереносимой печалью, застывшей на лице, выразительно шмыгнул носом.       

      ***

             Каждая ночь в порту Синем была по-своему уникальной и выдающейся. Всё дело было в составе осаждающих. Разные виды и расы монстров могли действовать сообща в стратегическом плане, но куда-то дальше, на тактический уровень это взаимодействие не распространялось. Стоило двум враждующим фракциям пересечься на одной поляне, как мгновенно начиналась драка.       Так развивались события обычно, в целом по всем «Хроникам раздора». Но не в случае этой конкретной орды, что наступала на порт Синий и Дракенгард. Ордами традиционно именовались любые серьёзные силы монстров с непременным присвоением буквы греческого алфавита.       Орда Лямбда или орда Келиандра — по названию возглавлявшего её босса — при ближайшем рассмотрении представляла собой целый винегрет. В её составе, сообща и заодно, действовали нежить, гоблины, орки, причём сразу нескольких видов. Встречались мелкие отряды и более диковинных тварей, выполнявших роль «спецназа», вроде мозгоедов или тифлингов-колдунов. Для полноты «коллекции» не хватало лишь демонов.        Для защитников порта Синего такое многообразие означало лишь бесконечную головную боль. Можно было приспособиться к круглосуточным атакам. Вполне удавалось привыкнуть к их начисто самоубийственному характеру. Находился ответ на те или иные тактики противников. Однако адаптироваться к круглосуточным самоубийственным атакам самого разного толка и вида было невозможно при всём желании.       В смысле сражений эта ночь была относительно тихой. Всего три штурма силами орков, напористых, но не слишком. Но кое-что крайне необычное и во всех смыслах выдающееся всё же произошло.       В порт, освещенный по этому случаю ярче горящей новогодней ёлки, неторопливо, практически вальяжно заходили три корабля. Возглавлял их новенький, а главное целый барк «Попутный». Впрочем, остальные два судна примерно того же водоизмещения также не выглядели особо потрёпанными.       Даже начисто сумасшедшие гоблины Пандемониума не рисковали бороздить Озеро по ночам. Когда чего-то опасались существа, целенаправленно обмазывавшиеся горючими веществами, — это о чём-то да говорило.       — Как вы добрались?! — преисполненный эмоций, недоумевал комендант порта Синего, спешно зашедший в игру посреди ночи. — Чёрт, мы как увидели, что уже вечереет, а вы не успеваете прорваться, так… думали, вас разобьёт о скалы!       — Мы тоже так думали, — невесело усмехнулся капитан барка. — А потом зажёгся маяк. — Он с намёком посмотрел на собеседника. — Кто бы это мог быть?       — Ну уж не мы и не Нокс! — в сердцах воскликнул комендант.       — Советую найти «виновных» и договориться, чтобы маяк не гас и дальше. Если мы сможем каждый раз так легко сюда прорываться…