Занимательное ботоводство

      Тяжело вздыхая, Игорь Тукановский снял вирт-шлем и, поднявшись со специального кресла, принялся потягиваться, разминая затёкшие конечности. Походя он заметил, что, вопреки ожиданиям, не один покинул «Хроники». Яна тоже, по всей видимости ещё некоторое время назад, вышла из игры и теперь наблюдала за ним с подозрительным, не предвещавшим ничего хорошего прищуром.        — Начинаю думать, что надо было везти с собой не только компьютер, но и своё кресло, — как будто бы за что-то оправдываясь, сказал Игорь. — Вроде и двух часов не просидел, а всё так болит…       Следом он хотел упомянуть Некрополис, вставить пару ехидных замечаний и в целом увести беседу, не предвещающую быть приятной, куда-нибудь подальше от её изначальной сути. Однако, упреждая любые фразочки, Яна молча подняла отнюдь не свой телефон, показывая на экране несколько уведомлений о недавних пропущенных звонках.       — Я знаю, о чём он хочет поговорить, — даже не вглядываясь, ответил Игорь Тукановский. — Мне нечего сказать с прошлого раза.       — Именно поэтому с ним поговорила я. — Возвратив телефон, пожала плечами Яна. — Как взрослый человек со взрослым человеком.       — И вы двое чрезвычайно взрослых людей обсуждали третьего, не такого взрослого человека, решая, как ему жить. Очень по-взрослому! — Он нехотя поскрёб щетину, отмечая, что надо бы побриться, и прикрывая этим некоторое волнение. — И что?       — Они с твоей мамой крайне переживают, что ты забросил медицину.       — Я не забросил. Приостановил членство в организации. И к тому же, — Игорь выдавил из себя одну из тех своих улыбочек, с помощью которых всегда старался уклониться от серьёзного разговора, — хожу на собеседования! Не моя вина, что там сидят неадекватные дуры с соответствующими вопросами! И вообще они там…       — А эти неадекватные дуры тебе кто? — с намёком поинтересовалась Яна. — Главврачи или хирурги? Может, новые коллеги, с которыми придётся постоянно иметь дело? Или они в свободное время подрабатывают медсёстрами и уборщицами?       Представив женщину, в последний раз проводившую собеседование, в роли хотя бы вспомогательного медицинского персонала, Игорь молча демонстративно перекрестился.       — Вот тебе совет: поддайся. Сыграй по ИХ правилам. Убеди очередную неадекватную дуру в своей адекватности, способностях, после чего забудь о ней примерно навсегда. Если не ради себя или родителей, то ради…       — Не надо, — мрачно предупредил Игорь Тукановский и отправился, как и собирался изначально, на перекур.       Курить у Яны ему нравилось. Осенью сплошная городская застройка — предельно унылое, отдающее густой безысходностью зрелище. Наблюдать за прохожими, особенно в гололедицу, бывало забавно, но не более того. Здесь же, в частном секторе, даже всё ещё серая, гораздо более холодная осень ощущалась как-то иначе. Было что-то в этом всём умиротворяющее и расслабляющее не меньше, нежели вид морского побережья.       Разумеется, долго Игорю пробыть одному не позволили. Едва-едва сигарета дошла до середины, как сзади заскрипел пол.       — У меня острое чувство дежавю, — признался он, не оглядываясь. — Я переживаю этот разговор второй раз за полчаса.       — Только там было море, — сообщила Яна, не скрывая, что в курсе недавней сцены на побережье. — А тут куда более важная тема.       — Я схожу на ещё одно собеседование, — вдруг капитулировал Игорь. — И буду, так и быть, играть по правилам.       — Что ты хочешь этим своим поведением доказать, а главное кому? — почуяв подвох, уточнила Яна, но её вопрос остался без ответа.       

      ***

             Базу или, правильнее будет сказать, временную стоянку пиратов отыскать не составило никаких проблем. Помимо отметки на карте, полученной от Кряги, участок побережья, возле которого ныне располагалось Гадюкино, не изобиловал удобными бухтами. Поэтому, в зависимости от обстановки и главным образом погоды, пираты мигрировали с места на место, коих было не так уж и много. В данный момент времени они заняли безымянный участок побережья, очень хитро защищённый от вечно беспокойного по осени моря, линией далеко выступающих, наподобие природного волнореза, невысоких скал.       Чем бы то ни было ещё похвастаться данная бухта не могла от слова «совсем». Расположенная в низине среди куда более высоких скал, маленькая даже для одного импровизированного причала и небольшого судна, она представляла из себя худшую из возможных оборонительных позиций. Конечно же, при нападении с суши.       Увы, это самое нападение Фалайз, Тукан и Фиона, уже некоторое время наблюдавшие за лагерем, сочли абсолютно бесперспективным занятием. Пираты, при всей убогости их текущей позиции, не выглядели лёгкой или хотя бы умеренно сложной добычей. Их лагерь, не такой уж и маленький чтобы его можно было накрыть одним или хотя бы двумя заклинаниями, окружал частокол, сильно ограничивавший манёвр. Имелась пара практически бессмысленных, учитывая низменность, башенок с караульными.       — Штурм отпадает, — резюмировала очевидное жрица.       — Может, их как-то выманить? — предложил дикий маг. — Из лагеря. В лес, например.       Он кивнул в сторону деревьев. По их состоянию, а также сотням пеньков и нескольким штабелям брёвен, становилось понятно, какие именно претензии имел к пиратам Страж поляны. Судя по внешнему виду леса, это была его вотчина.       — Надеешься выиграть в вариацию игры «догони меня кирпич»? — Усмехнулся крестоносец и, зная с кем говорит, уточнил: — Стрелы и заклинания не обгонишь.       Главной проблемой были даже не укрепления, а то, что вооружены морские разбойники оказались не в пример хорошо. Можно сказать, первоклассно. Каждый отдельный пират являл собой универсальную боевую единицу: с луком, броней и чем-то колюще-режущим на поясе. Будто этого мало, главари, общим числом три штуки, являлись магами, причём на вид довольно опасными и экипированными не менее хорошо.       — Сколько же они кораблей ограбили за последнее время? — не без зависти в голосе начала прикидывать Фиона.       То, что пираты не бедствовали, во всяком случае в последнее время, было видно даже издали с полувзгляда не только по их снаряжению. Перед пиратами скорее стояла проблема, куда деть всё награбленное и намародёренное, что сейчас занимало добрую половину лагеря, будучи лениво сваленным в кучи. Все эти завалы амуниции, расходников, материалов и ресурсов резко контрастировали с общей убогостью корабля, да и других пиратских строений.       — Надо это заснять, — заявил Тукан. — Когда спросят, что такое «беситься с жиру» — показывать.       — Может, не всех сразу выманить? — продолжил размышлять над актуальной проблемой Фалайз. — Со сколькими мы справимся?       — Примерно с нисколькими. — урезонил его крестоносец мрачно. — Зуб даю, эти ребята те ещё коллективисты. Стоит начать шуметь — весь лагерь сбежится в мгновение ока.       — Они готовятся выйти в море, — отметила жрица постепенно усиливающееся копошение вокруг корабля.       Вопреки ожиданиям, драккар он напоминал предельно мало, скорее являлся вариацией на тему небольшой двухпалубной галеры, которую не слишком умелые корабелы постарались сделать универсальной, из-за чего у неё имелся не только ряд вёсел, но ещё и солидный парус, причём косой. Наличествовал так же таран, корабельный крюк по типу древнеримского «ворона» и башенка для лучников. Всё вместе это «тонко» намекало, что предыдущими владельцами корабля были игроки — те ещё затейники по части различного рода скрещивания того, что скрещивать не следовало.        — По идее они кого-нибудь оставят для охраны лагеря, — не совсем верно интерпретировал слова Фионы Фалайз.       — Это зависит от того, торопятся ли они, и степени их оборзения, — не согласился Тукан. — Могут и не оставить. Или оставить столько, что даже мы справимся.       — Наша задача не обнести лагерь, а убить пиратов, — напомнила жрица.       — Обнеся лагерь, это будет гораздо легче сделать.       — Легче ли?       Фиона указала на вовремя собравшихся со всего лагеря на некое обсуждение ботов. Пересчитать их из-за расстояния и мельтешения не представлялось возможным, но даже так становилось понятно, что итоговая цифра, скорее всего, трехзначная.       — Куда их столько на эту посудину? Она же потонет нафиг, если вся эта братия одновременно поднимется на борт!       — С чего ты взял, что это экипаж одного корабля? — уточнила жрица.       Не став спорить, Тукан переключился, начав внимательно осматривать округу. Пару минут спустя он указал на линию скал вдалеке:       — Вон там что-то есть. Думаю, это второй корабль.       — То есть они выходят в море на одном, а потом пересаживаются на ещё один? — спросил в общем-то сам у себя Фалайз и воскликнул с огорчением. — Вот бы их как-то потопить в процессе!       Фиона и Тукан переглянулись. Крестоносец заговорщическим шёпотом уточнил:       — То есть ты имеешь в виду незаметно подняться на борт этой лохани, пока она, будучи перегруженной, едва держится на воде, спрятаться и в нужный момент совершить диверсию, например, устроив взрыв?       — Да! — восторженно ответил дикий маг, немного ошеломленный тем, как его идею, казавшуюся не очень реалистичной, развили, и только потом понял всю подоплёку. — Не-е-е-ет…       — По-моему, звучит неплохо, — заметила жрица. — Конечно, обидно будет отправить на дно столько хорошего снаряжения, но в лагере что-нибудь точно останется. Нам хватит.       — Я не камикадзе! — возмутился в отчаянии Фалайз       — А вот это слово ты вообще крайне удачно вставил, — усмехнулся Тукан. — Очень оно подходит ситуации!       Всё, что оставалось дикому магу, — обречённо поморщиться и начать вместе с остальными продумывать дальнейшее. Иначе имелся ненулевой риск влипнуть в затею похлеще самоубийственной диверсии.       

      ***

             Конечно, ни о каком скрытном проникновении в пиратский лагерь по суше речи и не шло. Даже будь у Фалайза какие-то способности к маскировке и скрытности, местность и время суток к подобному не располагали. Точно так же, как и тот факт, что из-за количества пиратов вокруг было слишком много не всегда парных, но очень наблюдательных глаз.       Вместо этого решили совместить обе идеи дикого мага. Тукан и Фиона должны были устроить шум, после чего скрыться в лесу и, сбив преследователей со следа, сделав крюк, вернуться к побережью. Манёвр с возвращением был не то чтобы необходим, но очень желателен. Требовалось подсказать Фалайзу подходящий момент.       Нельзя было допустить, чтобы кораблекрушение пережило сколько-нибудь значительное число пиратов. Случись оно слишком рано, они, злые и понесшие потери, доберутся до берега. Слишком поздно — успеют пересесть на второй корабль. Благо, неспокойное море и излишняя снаряжённость морских разбойников тут оказалась игрокам на руку. Плыть, будучи облачённым в кольчужный доспех, с оружием, в холодной волнующейся воде, было никому не под силу, даже несмотря на все игровые условности, помноженные на условности жанра фэнтези.       — Шляпу не потеряйте, — закончив раздеваться, попросил Фалайз с видом, будто её уже потеряли.       — Именно это тебя сейчас волнует, да? — стараясь воздерживаться от любого рода шуточек, уточнил Тукан.       Дикий маг, чтобы не терять дефицитное снаряжение, отправлялся на свою миссию практически голым — сняв с себя всё, что разрешала игра. Учитывая, что он собирался сделать крюк и попасть в лагерь или, если получится, сразу на корабль со стороны воды, путешествие ему предстояло незабываемое.       — Тебе зелья маны не нужны? — спросила Фиона из-за скал, куда она тактично удалилась.       — Думаю, что справлюсь и без них. Да и где я их…       Прерывая его отказ и сопутствующие рассуждения, Тукан громко подавился, одновременно сдерживая смех и переизбыток вариантов, рвущихся наружу.       — Ну, я пошёл?       — С богом, — напутствовала его жрица без толики иронии.       — Да пребудет с тобой священная материнка и не постигнет тебя синий экран, — басом добавил крестоносец. — Минует сбой электропитания… амен, короче.       Одарив его кислой гримасой, не демонстрировавшей какого-либо воодушевления, Фалайз, шлёпая босыми ступнями по камням, быстро удалился.       — Ну а что собираемся делать мы? — поинтересовался Тукан, когда Фиона вышла из-за камней. — Ты так и не сказала, как именно мы будем отвлекать внимание.       — С этим не всё так просто, — призналась жрица, судя по заранее извиняющемуся выражению лица, уже что-то придумавшая. — Если мы просто начнём шуметь, то это не сработает.       — Предлагаешь шуметь чем-то непростым? Хм, могу громко зачитать лекцию по микробиоте кишечника!       Умудрённая опытом Фиона, не моргнув глазом, продолжила развивать свою и только свою мысль:       — Смотри, если мы сейчас привлечём слишком много внимания, то пираты оставят в лагере большой гарнизон, а то и вовсе никуда не поплывут. Придётся ждать, пока они успокоятся, а это ещё неизвестно сколько дней займет.       — Ну да, заставлять Фалайза сидеть в трюме несколько дней — так себе затея. Ему точно не понравится.       — Во-о-от. То есть нам надо действовать аккуратно и деликатно…       Полностью соответствуя сказанному, жрица аккуратно и очень деликатно замолчала с некоторыми намёком. Тукан не сразу, но уловил нужное:       — Почему это всё звучит так, будто мне не понравится?       — Потому что тебе это не понравится. Поначалу. — Фиона пожала плечами и коварно осклабилась. — Потом ты будешь в полном восторге. Но в процессе опять передумаешь.       — А с начала? Ну с самого?       — А с самого начала ты вызовешь одного из главарей на поединок в формате дуэли.       — Мне пойти в него перчаткой бросить, что ли? — совершенно не понял её Тукан. — Но даже так: пираты же известные любители честных дуэлей!       Жрица в ответ лишь развела руками. Затем ещё раз, но пошире. Наконец, поняв, что смысл не доходит, она объяснила:       — Так и так это привлечёт к тебе достаточно внимания того рода, когда весь лагерь окажется чем-то озадачен, но не ринется после этого подозрительно прочёсывать округу и беспокоиться насчёт сохранности награбленного.       — Они будут смеяться надо мной, — сказал Тукан безэмоциональным тоном, не позволяющим понять, вопрос это или же категоричное утверждение.       — Конечно, будут, ещё как! Ведь ты пойдешь на дуэль голым.       Повисла недолгая пауза, после чего крестоносец, коварно усмехнувшись, сказал:       — Да, ты была права, мне начинает нравиться эта затея! А я смогу выбрать, что мне говорить?       

      ***

             Побороть холод оказалось для Фалайза проще всего. Заклинание «Драконья кровь» он уже неоднократно применял: оно повышало, не давая упасть, штатную температуру тела сразу на несколько десятков градусов, снимая вопрос переохлаждения с повестки на несколько часов.       Тогда как побороть рефлекс, убедить самого себя, что ему ничего грозит от прыжка в ледяную морскую воду, оказалось значительно труднее. В определённый момент маг хотел было даже отказаться — он видел, что в лагере подозрительно спокойно, а значит, у друзей что-то пошло не так. Можно было, конечно, спросить. Однако этот путь был не для Фалайза. Он вообще выключил связь, посчитав, что ему не хочется ни задавать, ни отвечать на вопросы. После чего, разбежавшись, Фалайз прыгнул со скалы.       Из-за действия заклинания вода показалась дикому магу самой обычной температуры, практически комнатной, хотя это было очевидно не так. Немногочисленные морские обитатели реагировали на Фалайза очень подозрительно, находя происходящее несколько абсурдным: нечасто им доводилось видеть полуголых эльфов, уверенно плывущих в ледяной воде.       Глубина в бухте была небольшой, но погрузиться целиком под воду у Фалайза вполне получилось. Плавал он не ахти как: в реальности что-то умел, немного помогали сами «Хроники» своими условностями. Однако одновременно с этим игра наказывала его, намекая, что профильный навык всё же необходим. Дикий маг почти физически ощущал, как его движения нарочно замедлялись и десинхронизировались, а набрать полную грудь воздуха всё никак не получалось вопреки всем стараниям.       Это привело к тому, что плыл Фалайз долго и неровно. Помимо борьбы со стихией, нехваткой воздуха приходилось также заботиться о какой-никакой скрытности. Всё же бухта была не настолько большой, чтобы вынырнувшая длинноухая голова осталась незамеченной и неуслышанной.       Впрочем, учитывая прочие вводные, добраться до очень грязного, облепленного ракушками днища корабля дикий маг сумел почти без приключений. Дальнейшее же вызывало больше вопросов, чем ответов. Например, почему в лагере до сих пор спокойно и тихо, и как в такой ситуации незаметно для кучи пиратов подняться на борт корабля.       Впрочем, подняться-то он мог — сразу на верхнюю палубу. Даже никаких лестниц искать не требовалось — на борту имелась масса всяких резных выступов, за которые вполне можно было бы зацепиться. Вот только там наверху кто-то суетился, периодически переругиваясь и сквернословя довольно претенциозными выражениями вроде: «чайка ты жирная» или «баркас непотопляемый». Особенно дикому магу понравилось выражение «парус перештопанный».       Вдруг в паре метров от головы Фалайза со скрипом открылось что-то вроде окошечка. Через эти проёмы просовывали вёсла, но в остальное время по понятным причинам они оставались закрытыми. Раздалось задорное насвистывание и приглушенный хриплый голос, напевающий сквозь стиснутые зубы что-то вроде: «Позабыв покой и лень, делай деньги, делай деньги!». Что-то вылилось, сделав воду вокруг очень мутной и подозрительной. Не успел дикий маг удивиться пиратской эрудированности, как понял, что голос исчез, но окошечко-то при этом никто не закрыл.       Решив, что второго такого шанса сегодня уже не будет, Фалайз, не щадя рук, резавшихся о ракушки, рванул туда, походя размышляя, что будет, если он застрянет. Не застрял. Правда, в процессе проникновения умудрился свалиться три раза, один сильнее другого, удариться головой, прищемить ухо и в целом наделать столько шума, что вдали сразу же послышались очень обеспокоенные шаги.       Внутри корабля оказалось очень темно, но Фалайз не сомневался: пираты, пришедшие на шум, это быстро исправят. Поэтому на удачу он не уповал и начал спешно, практически на ощупь искать себе укрытие. «Затеряться» среди рядов скамей и вёсел и думать нечего — более идиотское укрытие ещё поискать надо было. Имелись какие-то ящики и бочки, но их оказалось слишком мало, к тому же они располагались аккурат по центру палубы.       Не сразу, но дикий маг сообразил, что помещение, в котором он оказался, как-то маловато. Корабль не искривлял пространство, просто его вторая палуба оказалась разделена на несколько секций перегородками. Фалайз даже успел нащупать дверь, ведущую дальше, к килю судна, однако шаги за спиной были совсем уж близко.       Внезапно тьму пронзил свет: это пират, чтобы не спускаться в потёмках, предварительно свесил вниз фонарь. К счастью, идея опустить следом голову ему на ум не пришла, благодаря чему у дикого мага появилось освещение и немного времени, чтобы совладать наконец с дверью.       Ни о каких изящных решениях, вроде взлома заклинанием, и речи не шло, да и сама дверь представляла из себя весьма печальное зрелище. Фалайз буквально выдавил её, решительно навалившись всем телом. Затем он юркнул внутрь и закрыл, а точнее прислонил дверь, прижав собой, молясь всем богам разом, чтобы её плачевное состояние не позволило понять, что тут произошло, а сама она никому не понадобилась.       Однако это было уже излишним. Во-первых, пират, спустившийся в трюм, не стал его тщательно обследовать на предмет диверсантов, только крикнул не слишком внятно:       — Ежики вислобрюхие, камбуз мне в рот!       Во-вторых, снаружи корабля начался какой-то гам, состоявший в криках и почему-то улюлюканье по типу того, как болельщики поддерживали свою безнадёжно побеждающую команду.       Фалайз, сообразив, что первая часть плана — его часть — прошла успешно, облегченно выдохнул. Он даже позволил себе немного расслабиться, но только до тех пор, пока в темноте помещения, в котором заперся, не зажглась пара прищуренных, светящихся алым глаз. Женский голос с предельно странным для «Хроник раздора» акцентом поинтересовался:       — Храбрий вьюноша, ви пришльи спастьи менья?             

***

             — Ну-ка, нечестивые псы, я — Тукан фон Шабаны, рыцарь, плейбой, филантроп, вызываю сильнейшего из вас, собак сутулых, на поединок! За честь и отвагу! За достоинство оскорблённой вами принцессы Пытч!       Лица пиратов, взиравших на эту картину, выражали одну, общую на всех эмоцию. Вернее, немой вопрос, который игра не позволяла задать вслух из-за цензуры. Тогда как цензурно охарактеризовать происходящее у них не получилось.       — Какой ещё Пытч? — наконец сумел выдавить из себя хоть какой-то вопрос один из морских разбойников.       — Неправильно. Надо, чтоб такая Ы была, с большой буквы и длинная, — сразу же принялся поправлять его Тукан с видом учителя. — И чтобы не «че», а «чэ-э-э». Пытч, ясно?       — Ты чего голый-то? — задали крестоносцу ещё один вполне актуальный вопрос.       — Чтоб у того, с кем я сражусь, был хоть один шанс на победу! Тукан фон Шабаны за честные дуэли! Никакого допинга и запрещённых веществ. Впрочем, если мой противник пожелает сражаться голым, я буду не против!       Кажется, происходящее действовало на ботов несколько угнетающе и не совсем так, как рассчитывали игроки. Несмотря на подавляющее численное превосходство, не говоря уже про снаряжение, они со страхом озирались и переглядывались, словно им срочно требовалась помощь.       — Да мы никого не оскорбляли вообще-то, — начал бубнить один из пиратов. — А если и оскорбили, то…       — Поздно извиняться! Только честная дуэль смоет грязь клеветы! — поняв, к чему всё идёт, спешно прервал его Тукан. — Только она и ничто другое! Желательно как можно скорее — холодно у вас тут! Низкая температура негативно сказывается на величии моего рыцарского достоинства!       — А где твой конь, рыцарь? — как будто найдя в себе силы на ехидство и наблюдательность, спросил кто-то.       — А где твой, пират? — принялся бахвалиться Тукан. — Я езжу на ручном демоне по имени Разочарослав. Мне нет нужды угнетать вас его обликом!       На самом деле Разочарослав, представлявший из себя коллекционное ездовое животное — демона, идентифицирующего себя как конь, находился в своеобразном отпуске. По контракту, связывающему его с крестоносцем, в случае гибели демон мог позволить себе отсутствовать две недели, чем нагло и постоянно пользовался, бросаясь под удар при первой возможности. Один из таких «отпусков» как раз на днях должен был истечь, после чего Разочарослава ждала масса открытий на тему его текущей роли в их группе.       Тем временем в кривых и косых воротах пиратского лагеря началось какое-то оживление, и раздался очень низкий грубый голос, практически рычание:       — Кто тут сказал «демон»?       

      ***

             — Вы к-кто?       — Какь этьо кьто? Дама в бедье! Скьорее спаси меня, храбрий юноша! Ти же за этим здьесь окьазался?       Фалайз покосился на алые светящиеся в темноте глаза, задумался о происхождении акцента и пришёл к выводу, что кого тут ещё спасать по итогу придётся — большой вопрос. Зажигать свет, например, с помощью простенького заклинания он не рискнул. Во-первых, сам был голым, во-вторых, очень опасался увидеть свою собеседницу. Глаза и смутно женские очертания оставляли достаточно простора для фантазии без лишней конкретики.       — Боюсь, я здесь немного по другой причине.       — Дьа?       — Надеюсь, потопить этот корабль, когда он выйдет в море.       — Какь тьи надеешься спастьись?       — А я не надеюсь.       Глаза закрылись, как будто в задумчивости. Спустя какое-то время последовал ответ. Короткий и, что удивительно, без акцента:       — Оу. Это нехорошо.       

      ***

             Сгорбившись, чтобы не задеть косматой головой свод ворот, и расталкивая всех, кто замешкался у него на пути, навстречу Тукану неторопливо вышел один из главарей. Они видели его издали, и уже тогда он казался тем ещё здоровяком, однако на деле это был никто иной как циклоп. Помимо размеров его выделяла чёрная, как смоль, шевелюра и длиннющая борода, доходящая аж до пояса. В руках главарь держал нечто вроде посоха: двухметровый конец мачты, украшенный костями и резными камешками.       — Крошка, это ты собрался биться со мной? — делая вид, что он не впечатлён, уточнил Тукан.       Не то чтобы крестоносец собирался проиграть. Такая опция, конечно, присутствовала, однако даже голый, с обломком меча, под действием Вещества Тукан имел неплохие шансы на победу. Разумеется, речь шла про сражение с более мелким во всех смыслах противником.       — Ну я. — Пожал плечами циклоп, продолжая наступать. Вдруг он остановился и самоуверенно бросил через плечо кому-то позади, в лагере: — Отчаливайте. Я разберусь с этим шутом. — Циклоп снова обратил свой взор единственного, большого с прожилками глаза на крестоносца. — Меня звать Торналь Демонолог. Говоришь, у тебя есть демон?       — Да, но я его не покажу! — продолжил куражиться Тукан, понемногу сдавая назад.       — Если хочешь сразиться — покажешь, — самоуверенно заявил Торналь. — Твой демон против моего — победитель заберёт силу противника!       — Тукан, он не сможет отобрать коллекционный предмет, — раздался в ухе крестоносца голос жрицы. — Я уж не говорю про то, что Разочарослав настолько же «сильный», как бабка-паралитик…       — Бабка-паралитик, чтоб ты знала, самый опасный противник в больнице. Лекарства её не берут, лечения она не хочет, помощь ей не нужна, тащит на себе двадцать кило рассады, инсульт пройдёт как-нибудь сам собой.       В ответ раздался лишь тяжёлый вздох. Жрица находилась поодаль — на краю вырубки. С таким расчетом, что если крестоносец начнёт спасаться бегством, то она сможет быстро перехватить его. И, например, вернуть снаряжение. А если всё пойдёт совсем плохо, то сможет банально сбежать или спрятаться.       — Уверена насчёт того, что не отберёт? — выждав немного, уточнил Тукан.       — Почти, — не стала скрывать наличия определённой толики беспокойства Фиона. — К тому же ты разве не принял целую дозу ради победы?       Последнее она произнесла особо едко, намекая, что можно было бы и обойтись без этого, сэкономив ценный расходник.       — Я и выиграю! Это так, предосторожность! — заявил Тукан как можно увереннее и продемонстрировал Торналю амулет, с помощью которого призывал Разочарослава.       — А-а-а, демон обмана и подлости. — Циклоп аж облизнулся в предвкушении. — Пойдёт. Хорошая ставка!       — Отлично, — прокомментировала без всякого воодушевления жрица и добавила: — но потом. А пока тяни время — они готовятся отчалить.       Кроме нескольких зевак, большая часть обитателей лагеря постепенно сместилась в сторону корабля. С весьма прозрачной целью. Крестоносец же, следуя указанию, чопорно уточнил у циклопа, кажется, готового начать бой здесь и сейчас:       — Каков регламент нашей дуэли?       

      ***

             — Плохо плаваете? — деликатно осведомился Фалайз, поддерживая беседу в ожидании того момента, когда корабль снимется с якоря.       То, что этот момент всё ближе и ближе, становилось понятно по нарастающему топоту ног и начавшейся лёгкой раскачке корабля. Дикий маг начал опасаться было, что к ним кто-нибудь зайдёт, но «сокамерница» с вновь вернувшимся акцентом его успокоила:       — Оньи не зайдут. Бояться менья.       — Чего они боятся?       — Говорять, что я ведьма.       — А вы вправду ведьма? — с большим сомнением в голосе уточнил дикий маг.       — Ньет, хе-хе, — как-то очень недобро посмеиваясь, ответила «сокамерница».       — Если они вас боятся, то почему держат в плену?       — Хотят знать, гдье я.       Она явно желала остаться загадочной, но на самом деле весьма конкретно обозначила сразу несколько моментов. Что убивать это существо, как бы оно ни выглядело, пираты не желали. Либо что у них не нашлось под рукой того, чем они могли бы его убить. Более того, пираты даже опасались оставлять существо на суше, держали, так сказать, под рукой.       Мельком убедившись, что дверь держалась и без опоры со стороны его спины, попросту прилипнув к раме, Фалайз осторожно посмотрел, что происходило на палубе. Это едва не стало роковой ошибкой: лица гребцов, с неохотой занимавших свои места, были обращены как раз в его сторону. Впрочем, все они были увлечены обсуждением некоего поединка, поэтому ничего не заметили.       Дикий маг же, собравшись с духом, наконец решился зажечь свет. Им двигало не столько любопытство по поводу обладательницы алых глаз, сколько желание найти некое окно или нечто подобное, подходящее для обзора происходящего снаружи корабля. Интуиция подсказывала Фалайзу, что указать ему подходящий момент для диверсии сейчас некому, а значит, надо ориентироваться самостоятельно.       Создавать себе бесподобную иллюминацию дикий маг не собирался. В его планы входило экономить ману для дальнейшего, поэтому всё ограничилось небольшим, едва светящимся шариком. Его оказалось более чем достаточно, чтобы разглядеть наконец таинственную пленницу. Глаза дикого мага полезли на лоб.       — ТЫ?!       

      ***

             Что что-то идёт не так Тукан начал подозревать примерно на тридцатой секунде нехотя начавшейся дуэли, последовавшей за долгим, тщательным выяснением деталей. Торналь явно находил крайне забавным обсуждать такие моменты как оружие для сражения, разрешённые и запрещённые приёмы. Особенно ему понравилась тема того, до какого момента будет продолжаться бой:       — Предлагаю биться до тех пор, пока у кого-то не останется сил и возможностей держать оружие, — сказал циклоп тогда, а крестоносец, не думая, не уловив подвоха, согласился.       И вот, полминуты спустя после начала боя, стало понятно, к чему это было сказано на самом деле. Что даже компьютерные болванчики при всей ограниченности своей речевой модели вполне могут обмануть слишком зарвавшегося игрока.       Торналь сражался умело, но как будто с ленцой. Не спешил особо уворачиваться или отражать удары и тем более принимать их своим посохом. Вкупе с тем, что одежда его представляла из себя кучу кое-как соединённых шкур вперемешку с кольчугой, это закончилось вполне предсказуемо: Тукан, улучив момент, нанёс удар и снёс пирату ничем не защищённую голову. Вернее, учитывая размеры и толщину шеи, очень качественно надрезал.       Другой противник на этом бы и скоропостижно скончался, однако циклоп отреагировал очень знакомым крестоносцу образом: засмеялся, игнорируя повреждения. Нелепым для габаритов движением, словно девушка, поправляющая без рук шевелюру, Торналь дёрнул плечами, вернув голову на место. От раны не осталось и следа.       — Надо было предлагать бой до первой крови?       — Надо было. — Циклоп подмигнул ему.       Вдруг он нанёс удар с такой скоростью и силой, что если бы не Вещество, то от Тукана бы буквально осталось мокрое место.       

      ***

             Окружённая руническим кругом, магическими знаками и предметами с не вполне ясным предназначением, прикованная целой паутиной кандалов, явно непростых, у стены сидела полуголая рогатая женщина с крыльями. Фалайз узнал её сразу же — они уже пересекались. Суккуб Йенинаг служила финальным боссом одного из подземелий рядом с Амбвалангом. Будучи сражённой, она не гибла, а сбегала, и теперь становилось понятно, куда именно. Впрочем, точное месторасположение демона наверняка менялось от игрока к игроку, будучи подчинённым не только скриптам, а ещё и воле случая.       Подобных «спящих» агентов у демонов по различным квестам имелось немало. Однако среди них только Йенинаг и запомнилась. Во-первых, потому что была первой из таковых, встреченной группой, а во-вторых, самой сильной — как-никак целый рейд-босс, а не просто главный злодей недели.       По реакции на свет и последующее узнавание становилось понятно, к чему были эти кривляния и акцент. Йенинаг, куда лучше ориентировавшаяся в темноте, определённо не желала быть узнанной одним из тех, кто её уже одолел когда-то.       — Да, это я. — Она, не дожидаясь дальнейшей реакции и каких-то вопросов на тему как так вышло, сразу же выложила карты на стол: — Заключим сделку?       — Какую ещё сделку? — подозрительно уточнил Фалайз.       — Видишь ли, пока на мне эти оковы и магический круг цел — я останусь здесь. Даже если ты пустишь эту лохань на дно морское.       — Не нравится такая перспектива? — отметил очевидное дикий маг.       — Не люблю воду, — ухмыльнулась суккуб.       — Я и сам справлюсь. — Фалайз пожал плечами, осматривая остальное помещение.       Оно некогда было чем-то вроде жилой комнаты, судя по разломанной койке, однако затем её переделали в темницу, вероятно, не только для Йенинаг. Никаких окон здесь не было и в помине, однако имелось очередное отверстие со створками, глядя на которое, дикий маг порадовался, что не чувствовал запахов. По этим же причинам оно не было предназначено для обзора происходящего снаружи корабля.       — Ты справишься, а что на счёт твоего друга? — продолжила искушать суккуб. — Он тоже был в замке! Паладин.       — Тукан, что ли? — удивился её осведомленности Фалайз. — Что с ним?       — Ему нужна помощь. Прямо сейчас он сражается с моим пленителем и скоро проиграет. По-другому и быть не может! — рассказала Йенинаг демонстративно приветливо и даже радушно. — Торналь Демонолог не просто схватил меня — он связал наши души и черпает мои силы, благодаря чему практически неуязвим. Помнишь Витора?       Не веря ни единому слову, Фалайз, прежде чем продолжить разговор, включил связь и как можно тише поинтересовался у Фионы на тему происходящего у них и особенно у Тукана. Только убедившись, что сказанное не так уж и далеко от реальности, он продолжил разговор, спросив у суккуба:       — Что ты предлагаешь?       — Ты освобождаешь меня, я расправляюсь с Торналем и его прихвостнями, после чего отбываю восвояси.       — Так уж восвояси? — всё ещё чувствуя подвох, переспросил дикий маг.       — Какое тебе дело до моих дел?       — Я освобождаю тебя, ты убиваешь этого, эм, Торналя и убираешься, всё, — перечислил Фалайз.       — Конечно, — не скрывая лукавства, ответила Йенинаг. — Именно так и будет.       Всё ещё испытывая серьёзные сомнения насчёт необходимости этого, дикий маг стёр часть рунического круга. С цепями вышло посложнее: чем-то их разбить не представлялось возможным — магия на них не действовала, не говоря уже про шум от этого действия.       — Отруби мне кисть, — предложила суккуб равнодушно.       — Ты видишь где-то у меня топор при себе? — огрызнулся Фалайз.       — Я вижу, как твоего друга пытаются размазать, словно букашку.       Недовольно поворчав, дикий маг принялся осматриваться в поисках уязвимых мест в системе цепей. Тех было так много, что держаться просто сами по себе они никак не могли. И вправду, после недолгих поисков за спиной Йенинаг нашёлся штырь, окруженный ещё одним, меньших размеров, руническим кругом. На нём было закреплено сразу несколько звеньев цепей, что по идее означало, что если его вынуть, система нарушится.       — Если бы я мог его чем-то подцепить, — поняв, что его силы не хватит для того чтобы вытащить штырь голыми руками, озадаченно сказал Фалайз.       Его взгляд, блуждавший по каюте в поисках чего-то вроде рычага, вдруг остановился на голове суккуба. Два рога, украшавшие её, выглядели скорее декоративными, однако даже так вполне подходили на роль рычага, не в последнюю очередь благодаря своей форме.       — Насколько они прочные?       — Кто? — не поняла его Йенинаг, которая из-за крыльев и всё тех же цепей, конечно же, не видела, что там у неё за спиной происходило.       — Твои рога. Они сгодятся в качестве рычага?       — И думать забудь! — прошипела суккуб. — Если ты высечешь ими хотя бы искру…       — Ты хочешь освободиться или нет?       Аргумент подействовал. Закусив губу, Йенинаг склонила голову, предупредив:       — Это будет дорого тебе стоить, смертный.       Разумеется, ни о какой деликатности и речи не шло. Фалайз не только очень хорошо понимал, кто перед ним, но ещё и торопился. Рог он отламывал, схватившись за него двумя руками, а коленом упёршись в грудь суккубу. В процессе приложил её пару раз головой о стену. Сказать, что Йенинаг пришла в бешенство, ничего не сказать. Её серая кожа, немного напоминающая дикому магу карандашный графит, аж побагровела от злобы. Однако именно благодаря отломанному рогу штырь оказался в конечном счёте извлечён, а цепи посыпались на пол.       Этого в общем-то символического жеста вполне хватило. Дальше суккуб освободилась уже сама, порвав оковы, словно горячий пластилин. На отпрянувшего, не знавшего, чего и ожидать дикого мага она посмотрела с усмешкой. Неторопливо поднявшись на ноги, Йенинаг покачивая бёдрами, подошла к растерянному Фалайзу, который прижался к противоположной стене и уже десять раз пожалел о сделке, после чего вдруг мимолётно поцеловала его в лоб, словно мать, напутствующая сына перед школой.       Глаза её зажглись, как два прожектора, крылья, до того безвольно свисающие, расправились, наливаясь силой. Расплывшись в не предвещавшем ничего хорошего оскале, суккуб растворилась в воздухе, бросив на прощание:       — Удачи.       — Э-э-э, — выдохнул дикий маг и только после этого заметил, что у него больше не было ни единицы маны, а также висело ослабление, мешающее её восстановить.       

      ***

             Бой складывался не очень хорошо для Тукана. За неполных десять минут его столько раз швырнули, вмяли, втоптали, переломали и выкрутили одновременно, сколько не швыряли никогда за всё время игры в «Хроники». Словом, Торналь развлекался по полной.       — Понимаешь, почему я говорила, что в конце тебе не понравится? — раздался риторический вопрос Фионы, наблюдавшей за этим избинием.       — Понимаю, что надо бы убегать прямо сейчас и побыстрее, да коленки не в ту сторону выгнуты… Я как кузнечик, после того как на него наступили.       — Мда. А не принял бы Вещество, был бы уже дома.       Тукан ничего не ответил — ему было не до того. Его как раз принялись, словно гвоздь, забивать в землю. Учитывая, что «земля» представляла из себя ничто иное как скалу, зрелище это было весьма неприятное.       Крестоносец как мог сопротивлялся, зная со слов жрицы о том, что где-то там далеко, на ушедшем в море корабле дикий маг якобы собирался ему как-то помочь, но без особого задора. Циклоп, если хотел, был дьявольски силён и быстр. Судя по всему, это противник был числа тех, на кого собирали очень большие группы или даже рейды.       Вдруг что-то переменилось. Для начала Тукана прекратили избивать. Почему именно он не мог видеть при всём желании: всё его лицо, а следовательно и изображение, в данный момент представляло из себя одну большую рану. Впрочем, Вещество ещё действовало, поэтому регенерация, пускай и не мгновенная, всё же постепенно вернула зрение.       Торналь по-прежнему стоял над Туканом, однако вместо того чтобы продолжить избиение или хотя бы насмехаться, заметно побледнел, как будто бы осунулся и схватился за грудь.       — Сердечко шалит? — едко спросил крестоносец, предпринимая попытки встать. — Валокординчика?       Ноги ещё не регенерировали до конца, поэтому подняться получилось у него совсем не с первой попытки. Циклоп в ответ невнятно махнул рукой, словно пытаясь дать кому-то оплеуху. Однако по скорости и неровности этого движения становилось понятно, что этот «кто-то» ушёл отсюда как минимум ещё неделей ранее.       — Как посмел ты, жалкое отродье, пленить меня? — раздался женский голос, немало напоминающий змеиное шипение. — Твои муки будут вечной усладой для моих глаз!       Когда Йенинаг появилась во всём своём ужасающем великолепии, как будто случилось локальное затмение. Во всяком случае, на пиратский лагерь и округу опустилась полутьма, как во время позднего заката. Наслаждаясь появившимся ужасом в глазе циклопа, суккуб вскинула руку, будто бы что-то сжимая. Торналь, а следом за ним и все оставшиеся на берегу пираты, собравшиеся поглазеть на бой, попадали на колени, принявшись корчиться от боли.       — Запоминайте эту боль! Она с вами…       Пафос стоял неимоверный. Буквально витал в воздухе, однако Тукан всё испортил, громко зевнув. Йенинаг он невзлюбил ещё с прошлого боя и запомнил. Как непосредственно тот непомерно долгий бой, так и суккуба, повинного в этом.       — Можно побыстрее? — убедившись, что его заметили, попросил крестоносец. — Или тебе опять врезать?       — Не трогай её! — во весь голос закричала Фиона, позабыв про скрытность.       Она слишком хорошо знала своего друга, чтобы понимать — в этом конкретном случае Тукан в карман за словом не полезет и вправду врежет. Поморщившись, крестоносец сделал вид, что было необходимо поправить волосы именно резким движением руки, и отошёл чуть в сторону.       — Продолжайте свой пафос. — Он демонстративно зевнул. — Нам всем крайне интересно.       — Не можешь ты подыграть, да? — едко поинтересовалась жрица, подходя ближе и тоже без восторга наблюдая за суккубом, предвещавшем пиратам всевозможные беды.       — Оспадя, и тут подыгрывать. — Тукан закатил глаза. — Всем и везде подыгрывать. Не мир, а театр какой-то, и кое-кто в нём подыгрывальщик.       — А ты в нём актёр, — не стала спорить, но исправила слово Фиона. — Неужели сам не видишь и не понимаешь, что это бывает полезно? Ну вот хоть сейчас, например.       — Понимаю. Удержаться не могу. Если постоянно играть по правилам этого говёного мира, он быстро превращается в так себе местечко. Серое, скучное и вообще крайне неприятное.       — О-о-о, кого я слышу, мистер нигилист? — ехидно уточнила жрица, как будто знакомясь.       — Я не… — растерянно начал Тукан.       — Это тот, кто идёт против течения, а не нудист, — вмешалась Фиона. — Общественного течения.       — А-а-а. Да, я такой. Всегда в другой струе.       — И как, нравится? — не то чтобы требуя ответ, спросила жрица.       — Мне — очень! — Тукан ухмыльнулся на миг, после чего резко помрачнел. — Тем, кого этой струёй обдаёт, — не всегда.       Тем временем Йенинаг наконец закончила грозить всеми смертными карами и в целом развивать свою сюжетную линию — что-то там про повелителя демонов, вторжение, обречённый мир. Прихватив с собой души пиратов, она исчезла.       — Фалайз, ты там как? — поинтересовалась по связи Фиона. — Корабль уже довольно далеко отошёл от берега.       — Знаю-знаю, — суетливо ответил дикий маг, как будто чем-то крайне озадаченный. — Мне надо добыть огонь и срочно!       — Почему у тебя нет маны? И нафига тебе огонь? — сверившись с интерфейсом, задал более важные вопросы Тукан.       — Мне надо поджечь рог!       — Какой рог?       — Рог суккуба. Он…       Что именно произойдёт, если поджечь рог суккуба, было отлично видно не только из бухты. Ослепительную вспышку, на миг затмившую собой солнце, наверняка заметили и с противоположного берега моря.       — Ну, мы посылали его взорваться — он взорвался, — оценивая разрушения, присвистнул крестоносец, закрываясь от поднявшегося ветра. — Эффектно даже чуть сильнее, чем обычно.       Бухта если не прекратила своё существование мгновенно, то уж точно была обречена исчезнуть. Взрыв поднял гигантскую волну, накатившую на побережье вплоть до самого леса. Помимо этого пострадали скалы, особенно природный волнорез — от него фактически ничего не осталось после дикого мага. Про пиратский корабль и говорить было нечего — он испарился без следа вместе со всей командой.       — Круто, я взял сразу четыре уровня! — раздался полный щенячьего восторга голос Фалайза. — Я теперь пятьдесят третий!       

      ***

      

      На лице Таппена отпечаталась непередаваемая смесь из азарта и ликования, измученного морально человека, перед которым замаячила возможность наконец прекратить свои мучения. Когда он прочёл доклад о происходящем на побережье Вечнозелёной долины — о вспышке и особенно о том, что кто-то, по всей видимости, захватил и зажёг маяк, — городской управляющий аж встрепенулся и подхватился на ноги, потирая руки в предвкушении. Знающие его, видя такое оживление, могли бы подумать, что этим персонажем управлял кто-то посторонний. Настолько поведение отличалось от обычного и тем более публичного.       — Это оно! Оно! — не сдержавшись, возвестил Таппен.       Он ничуть не стеснялся присутствия рядом ещё одного игрока — своего заместителя и по совместительству секретаря, которого звали Руплет. Тот был из тех людей, которые вечно приходили на финиш где-то в середине основной массы. Не последними, но и не первыми.       Руплет не был плохим секретарём. Но хорошим его, даже в отсутствие конкуренции, язык не поворачивался назвать. Эльф давно уже метил на место городского управляющего. И Таппен обещал содействовать такому назначению после того как уйдёт на покой, и потому рассчитывал на определённую верность.       — Какие указания будут? — спросил Руплет, напоминая о своём присутствии.       — Да. Да! — Таппен подскочил ближе. — Немедленно известите городское собрание! Паладины напали на нас!       — Это точная информация? — уточнил эльф.       Не потому что сомневался, а потому что вечно всё уточнял и переспрашивал, когда речь заходила про деловые обязанности. Поэтому-то Руплет и был обречён вечно приходить к финишу в середине списка. Пока остальные участники политического забега рисковали, секретарь подстилал под себя соломку. Видимо, предполагалось, что однажды все прочие участники, рискнув, совершат крупную ошибку и будут сняты с соревнования.       — Конечно! Кто это ещё может быть, если не они? — Городской управляющий мыслями был уже далеко. — Это война! Война! — с необычным и непривычным восторгом восклицал он. — Военное положение! Отстранение народного трибуна! Наконец-то!       — Гильдейцы и особенно трибун настоят на разбирательстве в произошедшем, — заметил Руплет, продолжая не спешить приступать к действиям.       Эту его осторожную медлительность городской управляющий всегда, с самого первого дня их совместной работы воспринимал одинаково — как следствие небольшого ума. Мир политики не терпел медлительных, и Таппен не собирался приходить к финишу последним, не в этот раз.       — Пристальное внимание к случившемуся только подтвердит мою правоту! — самоуверенно заявил городской управляющий и разразился бахвальством. — Эта ночь станет для Нокса судьбоносной!