Занимательное ботоводство

      — Деву-у-ушка… Девушка! — Яну Красенко деликатно, но настойчиво потрясли за плечо, заставляя прийти в себя. — Конечная!       — Ой! — рефлекторно подскакивая, воскликнула та и, заметив, что трясла её водитель автобуса, сказала: — Простите.       — Что, совсем на работе завал? — сочувствующе осведомилась водитель и объяснила: — Вы бормотали.       — А-а-а, это. Да так. — Яна махнула рукой с видом человека, которому не то чтобы нечего рассказать, просто не хотелось это делать здесь и с этими людьми. — Ерунда. Пустяк. Ещё раз извините.       — Берегите себя.       Засыпать в общественном транспорте Яне приходилось не впервой. Эти периоды сна по десять-двадцать минут по дороге домой являлись крошечным преимуществом места жизни. Когда живешь на окраине города, невозможно проехать свою остановку, ведь она конечная.       Местечко это выглядело безрадостным, но оно и понятно — редкий городской пригород в холодную, серую осеннюю пору выглядел как райский уголок. Чаще совсем наоборот. Пригороды Гродно исключением не являлись.       Как это ни странно, но Яна, оказавшись здесь, вдохнула полной грудью, словно до этого высившаяся за спиной серая громадина города ей мешала. В каком-то смысле так оно и было — тут ей даже дышалось легче. Не даром она купила этот, на тот момент загородный, дом и теперь ездила на работу и с работы по часу. «Человейники» и особенно их население в любом своём проявлении её угнетали.       Увы, работа, что называется, была совсем иным делом. На неё приходилось ходить, несмотря на тесное офисное пространство и обилие весьма неприятных коллег. Яна рефлекторно поморщилась, вспомнив события этого дня. «Сегодня» прошло под знаком «показательная порка» и много чем запомнилось.       Нет, «пороли» совсем не Яну и даже не какого-то её друга или знакомого. Таковых в офисе фактически не было. Просто вся ситуация была настолько выраженно несправедливой, нечестной и неправильной, что…       «А ничего», — оборвала свои мысли Яна. — «Я сидела и смотрела. Как и всегда».       Сторониться социума и быть серой мышью — очень удобная синергия личностных качеств. Яна Красенко, куда более известная как Калита, даже гордилась ими. Но только не в те моменты, когда ей хотелось проявить себя, вмешавшись в творящуюся несправедливость.       

      ***

             — Этот лес кажется бесконечным! — пробурчала Фиона после того, как в который раз едва не получила веткой по голове. — Он меня ненавидит!       — Махнёмся? — хмуро предложила Калита.       Если жрицу лес просто мучал, то вот вампиршу откровенно пытался убить. Каждая ветка так и лезла прямо в глаза, корни бросались под ноги, а листья «удачно» скрывали ямы.       Лексенд лишь примерно знал, где остались после гибели его вещи, поэтому полагаться приходилось на такие «точные» ориентиры как компас, положение солнца на небосводе и словесное описание, аля «там были холмы и горы». Единственное, что удалось установить с высокой точностью, — дорога проходила западнее и юго-западнее леса, а значит, и Гадюкина. Именно в том направлении и двинулись игроки, верно рассудив, что такой приметный ориентир, как грунтовая дорога, не выйдет пропустить при всём старании.       Немало проблем с направлением на местности создавал и сам Вечнозелёный лес. Название было банальным, но реальности вообще не соответствовало — осень здесь была не менее заметна, чем в любом другом лесу в эту пору.       К югу от Гадюкина начиналась низина и все связанные с этим проблемы, такие как: обилие влаги, не только в виде сырости; густые заросли колючего кустарника; неудобный ландшафт. Если бы не необходимость пробираться через всё это растительно-топологическое многообразие, группа бы ускорилась в два, а то и в три раза.       Зато появилось время посмотреть на лес, так сказать, вблизи во всех смыслах. Фалайз первым приметил некоторую необычность окружения:       — Эти деревья выглядят так, будто они сюда откуда-то пришли.       — Известная черта деревьев — бродить туда-сюда, — буркнула Калита. — Они все одинаковые.       На самом деле она видела, что это совсем не так. Да, присутствовали в окружении самые обычные берёзы, ели, осины и прочие. Так сказать, стандартная лесная недвижимость. Но помимо них попадались некие узловатые, с большими, тянущимися по земле корнями деревья неизвестной породы. И вот они в самом деле выглядели как нечто теоретически способное к самостоятельному перемещению. Правда, видимо, из-за сезона ничего такого открыто не демонстрировалось в данный момент времени.       У Лексенда же, совершенно на это всё не обращающего внимания, появилось много времени, чтобы выговориться. Слушателем оказалась Фиона, пользующаяся возможностью разузнать побольше про местность, где они оказались. Впрочем, к её явному огорчению, прежде пришлось выслушать много всего про рахетийцев. Очень уж Лексенда «впечатлил» Оулле:       — Не рассказывайте мне про этих негодяев! Я, знаете ли, сначала вёл бизнес в Каусии. Это совсем рядом с Рахетией. Месяца не было, чтобы эти уроды не приходили нас грабить!       — Защищаться не пробовали? — как всегда «дипломатично» поинтересовалась Калита.       Ей всё это путешествие откровенно не нравилось, а ещё меньше нравился сам «спасаемый». Разумеется, ни то, ни другое она даже не думала скрывать.       — Платили, как и все, налог на дружину. Только та предпочитала брать деньги и избегать сражений.       — Эм, — начал озадаченный Фалайз, — разве это не…       — Мудрый выбор с их стороны, — перебив, оценила вампирша. — Рахеты любят, когда с ними сражаются. Они ради этого в основном и вылезают из своего гадюшника.       — Какие походы! Грабили они нас.       — Грабежи — это приятный бонус.       — Ты же сама спросила про защиту. Чем дружина не защита? — поинтересовался Фалайз.       — Тем, что это глупая защита, — закатив глаза, ответила Калита, словно сообщая нечто очевидное. — Против рахетов не надо создавать какие-то дружины. Есть профессионалы. — Она ослепительно улыбнулась. — Лучше заплатить им и спать спокойно.       — И берут они в десять раз больше, — буркнул Лексенд, явно понимая, о чём идёт речь.       — Говоришь, дорога пролегает ближе к горам? — уточнила Фиона, заодно меняя тему разговора.       — Да, это уж я запомнил точно! Эти проклятые, непреодолимые горы! — Игрок уверенно указал в сторону горного массива, едва-едва видного сквозь густую даже по осени растительность. — Они тогда были ближе.       На некоторое время разговоры прекратились: группа добралась до самой глубокой точки низменности, представляющей собой дикую смесь болота и чащобы одновременно. Обсуждать что-либо кроме поиска пути оказалось решительно невозможно. Не до того, когда продираешься через заросли травы, кустарников, молодых и не очень деревьев, ещё и при этом следишь, чтобы под ногами оставалась относительно твёрдая почва. Пару раз Фалайзу даже приходилось колдовать, чтобы уничтожить особо густые заросли впереди или заморозить поверхность, которая лишь казалась твёрдой и устойчивой. Больше всех досталось, конечно же, Калите — она угодила в яму, причём головой, после чего её добрых десять минут вытаскивали из грязи, тины, веток, мёртвых насекомых, опавшей листвы и ещё целой кучи лесного мусора. Видок у неё после этого был такой, что остальные ещё минут десять старались даже не смотреть в её сторону.       — Что же здесь летом творится?! — выругалась Фиона, кивая на оставшуюся позади стену кустарника без единого листика.       Низина осталась позади, и группа слегка выдохнула — стоило земле приобрести заметный уклон вверх, как лес сразу поредел. Попутно жрица пыталась привести здоровье Фалайза и Лексенда в норму — зелёные насаждения наносили ощутимый вред здоровью.       — Спасибо, обойдусь, — делая вид, что поднимает тост, буркнула Калита, когда очередь дошла до неё.       В руках она держала склянку с чем-то бордовым и очень густым внутри. Никто даже глазом не повёл. В «Хрониках» вампиризм являлся социально приемлемым. Тогда как различные психи-борцы наоборот действовали сугубо скрытно.       — Где вся живность? — не мог не заметить странной пустоты Фалайз. — Мы никого и ничего не видели!       — Она есть, — уверенно ответила Калита. — Но очень хорошо прячется. Даже хищники.       Вот поэтому-то она и не видела смысла в своём присутствии. Лес боялся их значительно сильнее, чем они леса. Причём страх этот был очень опытным, из разряда «знаю и понимаю, чего боюсь». Что-то на уровне инстинктов.       — Нам же лучше, — отметила Фиона спокойно и спросила у Лексенда: — так ты сам не отсюда?       — Да что здесь делать? Эта долина, как её… — игрок призадумался, но скорее для вида, — Вечнозелёная вроде бы, с самого релиза стоит полупустая. Мне предлагали здесь обосноваться, да толку-то? Если всё равно придётся ездить в другие места для торговли. Лучше уж там сразу поселиться.       — Это, кхм, эту местность хотели заселить, но не стали? — уточнила жрица заинтересованно.       — Да уж! Планов было! — Лексенд демонстративно развёл руками. — Думали тут и города строить, и порт, и много чего. Но не нашлось желающих. По итогу получилось очень забавно: это место, вся долина, как пузырь в воде. Везде вокруг что-то есть, а здесь — пусто.       Лексенд, конечно же, являлся совсем не профессиональным беженцем. Хотя такие имелись на бескрайних просторах игры. Однако он занимался ремеслом. Причём деревообработкой: в основном изготавливал мебель и, как он сам выразился: «всё такое бытовое». Бежал Лексенд не от ненавистных рахетийцев, а от орды монстров, пришедших с северо-востока.       Ремесленник уже несколько месяцев вёл свои дела за рекой Синей, в ещё одной долине, именовавшейся по названию крупнейшего тамошнего города — Келесс. В один день зайдя в игру, Лексенд обнаружил, что вокруг его лесопилки-мастерской разнообразной нечисти больше, чем деревьев в окрестных лесах. Хотя деревья, конечно, являлись куда более предпочтительным вариантом пейзажа.       — Так и накрылась моя авантюра по добыче леса. — Ремесленник печально вздохнул. — Схватил вещи и побежал, благо, тогда ещё стоял мост через Синюю. Думал рвануть на юг, но в Дракенгарде сказали, что в Каменце мне искать нечего — не пустят. Сунулся в Нокс, а там даже к воротам подойти не дали. Теперь вот иду как и собирался изначально.       Каменец на юге и Нокс на западе, судя по рассказам, являлись единственными сухопутными путями из Вечнозелёной долины в остальной мир. Оба представляли из себя ничто иное как крепости, когда-то построенные с целью обезопасить долину, а не запереть её.       — А если и там не пустят? — поинтересовалась Фиона задумчиво.       Она слушала этот рассказ внимательно и сосредоточенно, всячески мешая Фалайзу и Калите уводить Лексенда в сторону или даже просто прерывать. По сути перед ними впервые за всё время худо-бедно обрисовывали их текущее расположение и его особенности. В частности политическую карту.       Информация в игре, особенно актуальная с мест, всегда дорого ценилась. Конечно, были обсуждения вне игры в рамках различных сообществ игроков. Но далеко не всегда такая информация оказывалась полезна. В случае с малоосвоенными регионами, вроде Вечнозеленой долины, информации частенько недоставало ещё и актуальности.       Обычно за такие разговоры, при всей их заунывности, щедро рассказчику платили. Ремесленник же рассказывал это всё бесплатно, хоть и не скупился на «краски».       — Нокс не обойдешь — скалы там в небо уходят. А с Каменцем, может, и придумаю чего. — Лексенд пожал плечами. — Паладины как-то же приперлись в обход дорог.       — Эти паладины теперь главные в этом Дракенгарде? — уточнила жрица.       — Ага, там и в порту Синем! Но порт и раньше хорошим был — самым крупным в этой части света, — в голосе ремесленника чувствовалось глубочайшее уважение. — А вот крепость они здорово обновили. Я, когда только здесь обосновывался, часто мимо неё ездил. Зуб даю — руины стояли и всё. Паладины Чистоты из неё прямо неприступную крепость сделали. Смотреть страшно! Говорят, какого-то крутого спеца из Ганзы позвали.       — Паладины Чистоты? — с издёвкой уточнил Фалайз. — Такие все в белом, в колпаках? С крестами?       Лексенд улыбнулся, но скорее из вежливости, как человек, которому в последнее время приходилось слышать это слишком часто, и посоветовал:       — Ты главное эту шутку им самим не повторяй — не оценят.       Лес тем временем всё не кончался и не кончался. Ни единого просвета, поляны или признаков близости живых людей. Только деревья, кусты, редкие овраги и ещё больше деревьев. И всё это без следов присутствия живых существ.       — Что-то здесь настолько запугало животных, что они прячутся, только услышав шум, — сообщила Калита, которой тоже происходящее начало казаться странным.       Однако вот об этом Лексенд понятия как раз не имел. Его вообще предельно мало заботило состояние окружающего леса.       — Та шестилапая тварь и запугала, — предположил он как нечто само собой разумеющееся, пожимая плечами.       — Так а почему этот Нокс и Каменец закрыты-то? — вернула разговор в прежнее русло Фиона. — Это какая-то политика?       — Из-за паладинов и закрыты! — закивал ремесленник с неодобрением неясной направленности. — Там какая история: расшевелились, словно их укусило что-то, монстры. Озерной федерации плевать. Далеко и не того уровня эта страна, чтобы воевать всерьёз. Хотя это формально её земля. Кто-то подсуетился, уж не знаю, кому в голову пришло. Мера совсем крайняя. Короче, вроде как этих паладинов Чистоты сюда пригласили. Показали, как пройти через горы, где есть подходящее место для базы — Дракенгард, и тому подобное прочее.       — А паладины взяли и вот так пришли по приглашению? — удивился Фалайз.       Калита кивком поддержала это сомнение. Она как никто другой знала, насколько редко в этой игре встречался альтруизм, особенно в подобных масштабах. «Хроники раздора» с первых часов игры принуждали игрока действовать сообща с другими персонажами. Обратной стороной этого являлось то, что, погрузившись в этот мир повсеместных контрактов, сделок, поручений, когда почти каждое твоё действие юридически оформлялось, игроки напрочь забывали про самостоятельность. Чаще всего она вообще оказывалась наказуема.       — А чёрт их знает. Может, по приглашению, из светлых побуждений, может, из своих интересов.       — Может, всё вместе, — подсказала Фиона.       — Ага, — согласился Лексенд. — Но игроки там матёрые — с монстрятиной они воюют, считай, как Старый мир рухнул.       «Крушение Старого мира» являлось неким подобием эвента, хотя непосредственно разработчики игры были к нему фактически непричастны. Максимум, в чём состояло их влияние на происходящее, — в том, что они ничего не сделали, чтобы предотвратить близящуюся катастрофу. Спровоцировали её сами игроки: они настолько деятельно и бурно ломали хрупкую «экосистему» релизных «Хроник», что даже не заметили, к чему это ведёт.       «Хроники раздора» не терпели пустоты — она неизбежно заполнялась агрессивными монстрами. С ними боролись, вернее должны были бороться, сокращая поголовье и уничтожая логова, либо неигровые персонажи, либо игроки. Однако довольно быстро выяснилось, что наибольшее количество ценностей — артефактов, снаряжения, денег и иного имущества — в игре принадлежит совсем не всякой нежити, демонам или оркам. Можно было, конечно, зачищать пещеру за пещерой, нору за норой, получая вознаграждение у деревенского старосты, но гораздо проще и главное быстрее — это убить старосту и забрать всё сразу, благо, все боты без исключения были смертны.       Причём неигровых персонажей в те времена было значительно больше. У них имелись свои государства, армии, гильдии. Воевали с ними игроки обстоятельно и со всем возможным погружением в процесс геноцида.       Монстры же, оставшиеся почти без внимания, не сидели покорно по пещерам и норам, ожидая своей очереди на истребление. Они множились всеми доступными способами в геометрической прогрессии, понемногу расширяя ареал своего обитания. Сбивались всё в более крупные стаи, банды и, как наивысшую степень такой организации, орды.       Нашлись те, кто это заметил, но было уже поздно. Например, легендарный игрок Фрайк, мрачно окончивший свой героический путь. Тогда игроки воочию убедились, что бывает, если долго и усердно пилить сук под собой.       Едва-едва дошедшие до концепций альянсов, объединяющих отдельные кланы или гильдии, а в редчайших случаях до идеи города-государства, игроки обнаружили, что на них нескончаемой волной надвигались монстры. И что у тех всё в полном порядке и с организованностью, и с распределением обязанностей; имелась не только тактика, но и стратегия. Даже какая-никакая дипломатия присутствовала: до определённой поры монстры в рамках своих условных «фракций» вполне сосуществовали, пускай и старались лишний раз не пересекаться.       Огромным напряжением сил, всеобщим единением в трудный час монстров удалось остановить. Цена была непомерна: половина игрового континента, самые богатые и развитые территории оказались разорены подчистую и захвачены. Остальное игрокам пришлось отстраивать и заселять самостоятельно, фактически с нуля.       Война при этом не закончилась, хотя многие предпочли о ней забыть, оказавшись в безопасности. Просто образовалась более или менее постоянная линия фронта, разделявшая игровой континент примерно на две части. Именно такие игроки, как паладины Чистоты, обеспечивали спокойное существование того же Амбваланга, где даже не задумывались о по-настоящему опасных монстрах, а не единичных их стаях.       — Озёрная федерация этого жеста помощи не оценила? — продолжила за ремесленника жрица.       — Ну-у-у, как сказать, — протянул Лексенд. — Им в целом пофиг, но вот в Ноксе закусили удила! Там считают, что это захват их территорий, хотя по уму тут давно бы были одни монстры, если бы не паладины. Конечно, воевать в открытую никто не стал. Но ввели эту проклятую блокаду. А чтоб по воде не обошли — запретили лоцманов нанимать. Теперь в эту долину не войдёшь и не…       Вновь повисла тишина, но на этот раз вызванная не стеной кустарника. Таковая имелась, однако игроки залезли в неё самостоятельно, когда Калита остановилась и подняла вверх руку, предупреждая об опасности.       Что именно происходило снаружи, видно было плохо, но Фалайз сумел разглядеть проходящую мимо группу низкорослых зеленокожих существ, отдалённо напоминающих гоблинов, но, на удивление, «цивилизованных» — опрятных и почти не сквернословящих. Они, то и дело воровато оглядываясь, тащили тушу крупного животного, обсуждая некое происшествие:       — Листик отстала! Надо подождать!       — Найдёт дорогу. Эта бородавка не первый раз на охоте! Будет знать, как шлындать и теряться!       — Идёмте быстрее! Пока Узурпатор занят, надо успеть вернуться! Листик сама о себе позаботится!       — Дайте-ка угадаю, куда именно подевалась эта гоблинша, — фыркнула Калита неодобрительно, когда процессия скрылась в глубине леса.       Игроки осторожно покинули кусты. Фиона сразу же на секунду отвлеклась, а затем развела руками:       — Оулле говорит, что у них всё тихо. Но сказал, что будет настороже.       — Войдёшь сюда и уже не выйдешь. Только если по морю, но и там из Нокса поднасрали как смогли: загасили все маяки и запретили работу лоцманам. А Озеро в это время года — это вам не шутки. Там и с лоцманом при свете маяка каждое десятое судно о скалы разбивалось, — продолжил свой рассказ Лексенд и вдруг вспомнил. — А ведь один из маяков недалеко от вас, получается, стоит!! Я туда как-то древесину возил.       — Если мы его зажжём, то… — начал дикий маг, но его прервал с усмешкой ремесленник.       — В Ноксе вам спасибо точно за это не скажут.       — Интересная история, спасибо, — искренне поблагодарила Фиона. — Есть о чём подумать.       — О да! — фыркнула Калита, сделавшая из этого рассказа свои выводы. — Мало того, что вы здесь как идиоты решили остаться, так теперь выходит, что вы тут такие одни, а на вас идут монстры! Не говоря уже про тех, что уже обитают в этом лесу.       Её замечание оказалось проигнорировано почти всеми присутствующими, пускай и по разным причинам. Только Фалайз решил высказаться:       — Мы можем помочь, и, возможно, благодаря…       — Помочь? Вы?! — перебила вампирша. — Вам бы кто помог! Психолог, например…       — Паладины пока неплохо справляются, — вмешался Лексенд, словно пытаясь приободрить. — Учитывая, что им никто не помогает или не может помочь.       — Почему эти, кхм, в Ноксе им мешают? — удивился Фалайз со свойственной ему искренностью. — Это же в их интересах!       Погруженная в какие-то свои мысли, Фиона ничего не ответила, только пространно пожала плечами, явно зная ответ или имея мысли по этому поводу. Калите было решительно плевать на чужую наивность. А вот у Лексенда нашлась своя версия событий, причём довольно оригинальная:       — Спаситель мира может быть только один.       — Это не так! — горячо возразил дикий маг. — Когда мы разбирались с Фрайком, то нам все помогали!       — Они там считают иначе, — заметил ремесленник, грустно улыбаясь и не конкретизируя, кого имел в виду.       

      ***

             Лес закончился довольно неожиданно. Как будто кто-то в один момент провёл невидимую черту, запрещающую деревьям и кустарникам расти дальше. Не было толком ни опушки, не говоря уже про какие-нибудь следы того, чтобы кто-то вручную остановил лес именно на этой линии.       Игроки, сами того не ожидая, продираясь через очередную стену из молодых деревьев, буквально вывалились на грунтовую дорогу. Можно было бы подумать на горы — они и вправду здесь были значительно ближе, сильно увеличившись в визуальных размерах, однако не настолько, чтобы это как-то могло повлиять на природу. За дорогой начинались холмы в большом количестве, обильно покрытые пожухлой ныне травой, но без единого деревца, куста или иной живности.       Дорога, хоть и хорошо различимая, не представляла из себя ровным счётом ничего выдающегося. Ни о каком вымощенном камнем тракте речи и близко не шло: обычная накатанная земля. И то видно было, что в последнее время по ней не так и часто катались. Пользуясь этим, дожди и прочая стихия брали свое: дорогу размыло и развезло.       — Не помню, проезжал я этот участок или нет, — признался Лексенд смущённо, выйдя на середину и крутя головой по сторонам.       Калита, даже пытавшаяся принять в ориентировании на местности какое-то участие, закатила глаза и беззвучно выругалась.       — Следов нет, — приглядевшись к дороге, не очень уверенно заявила Фиона. — Значит не проезжал?       — Или их размыло, — не согласился Фалайз, тоже строя из себя великого следопыта.       Все присутствующие с надеждой посмотрели на Калиту, словно ожидая, что та сейчас спасет положение и точно определит где телега. Однако вампирша лишь демонстративно зевнула, показывая клыки.       — Я больше по живой добыче, — нагло сообщила она, даже не приближаясь к дороге.       Положение спас сам Лексенд, как наиболее заинтересованная сторона. Приглядевшись к окружающим холмам, он уверенно заявил:       — Там холмы были! В смысле другие холмы!       Холмов в округе было великое множество, на любой вкус. Вместе они образовывали почти неразличимую меж собой массу возвышенностей, низин и ущелий. Лишь стоящие стеной поодаль горы выделились. Кое-где уже лежал, пока ещё небольшими кучками, снег, явно обосновавшись надолго и уже планируя дальнейшую экспансию.       Идти в конечном счёте решили по направлению на северо-запад вдоль дороги. Вероятность того, что тяжелогружённая телега Лексенда с двумя ботами и вправду не оставила никаких следов, даже если здесь прошёл дождь, была слишком уж невелика. Не говоря уже про следы боя, хоть тот, судя по рассказу, был предельно короток: Страж поляны выскочил из лесу, разворотил телегу и убил ремесленника. Затем Лексенд обнаружил себя не в Дракенгарде, как рассчитывал, а в Гадюкино.       Выбор именно этого направления оказался верным решением. Собственно, группа вышла из леса почти там, где и требовалось: промахнулись они немногим более пары километров. Пропустить же место нападения не представлялось возможным. Дело было даже не в следах боя и не в перевёрнутой телеге, перегородившей собой дорогу. В этом месте лес словно бы перешёл ту самую невидимую черту и продолжил своё расширение по направлению к горам. Крупных деревьев здесь ещё не было — пока — но вот различные кустарники зажали участок дороги длинной в сто-двести метров в плотные тиски.       Причём все они выглядели вполне себе «свежими», будто выросли здесь буквально на днях. Неудивительно, что именно здесь же нашлись следы борьбы с экспансией растительности: со стороны расположенных неподалёку, довольно угрюмых на вид скалистых холмов имелась заметная полоса не только вырубленных под корень растений, но и для надёжности выжженная огнём и присыпанная не иначе как солью.       — Бедная моя Савраска, — заметив пятно крови на земле, прокомментировал Лексенд, осматривая телегу и окрестности. — Куда вещи-то делись? Неужели кто-то…       Телега и вправду стояла абсолютно пустая: ни ботов, ни груза. Тело лошади также отсутствовало, но по этому поводу думать особо не требовалось: в сторону леса уходил легко различимый в общей серости пейзажа кровавый след.       — Эта тварь питается не только лесными обитателями, — пространно отметила Калита, всматриваясь в чащобу.       — Это был Страж поляны? — уточнил Фалайз, намекая на тащивших какую-то тушу гоблинов.       — Тут был именно он. Я это ни с чем не перепутаю!       — Чисто всё собрали, — отметила необычную аккуратность Фиона. — Обломки ящиков есть, а груза нет. Даже случайно рассыпавшегося.       — Что вы везли? — уточнил Фалайз.       — Да, так: интрументы, редкие породы дерева, минералы, — ремесленник стушевался и попытался объясниться. — Они все дорогие, но если ты не знаешь, что с ними делать, то…       — Понятно, — перебила Фиона, заглядывая под кусты, преграждающие путь к холмам, и уже оттуда уточнила. — А тут есть ещё какие-то поселения игроков?       — Да вроде не было, раньше, — не слишком уверенно ответил Лексенд. — Может, какие-то беженцы и обосновались, а что?       — То, что кто бы ни ограбил телегу, ушли они не по дороге, и не в лес, а в холмы, — отодвигая пару веток и указывая на землю, сообщила жрица.       Там виднелись очень хорошо различимые на сырой почве следы в большом количестве. Некоторые из них выделялись особенно сильно, что говорило о том, что хозяева обуви с металлической подошвой несли груз.       — Это мои сапоги! — уверенно опознал одну пару следов ремесленник. — Я их кузнецу отдал, когда совсем уж сносил. Вон даже гвоздики видны — сам делал, с треугольной шляпкой!       — Нам туда. — Фалайз пожал плечами, с подозрением вглядываясь, куда вёл след.       Никаких признаков цивилизации с дороги видно не было. Холмы, как и вся местность вокруг, производили впечатление абсолютно дикой местности. Калита тоже присмотрелась, но ничего не сказала, только подозрительно прищурилась — дело приобретало интересный оборот. Понимая, к чему всё идёт, Лексенд сразу обозначил, как он относился к перспективе экспедиции в поисках воров:       — Я останусь — надо телегу починить! — заявил ремесленник. — От меня всё равно толку…       Вампирша в ответ громогласно фыркнула, но без всякого принуждения или споров пошла по следам, заинтересованная происходящим. За ней направились и дикий маг с жрицей.       — У тебя вроде была в репертуаре некая невидимость, да? — припомнила Фиона, пока они шли.       — Неслышимость, — поправил дикий маг.       — А невидимость? — с нажимом уточнила Фиона.       — Эм, не видел.       — Ладно, пойдёт и неслышимость.       — Лучше чем-нибудь боевым озаботьтесь, — посоветовала Калита, возглавлявшая процессию. — Или вы собираетесь неслышно и незаметно перетаскать тонну ресов и пару ботов?       

      ***

             Цепочка следов, а те, кто их оставил, даже не думали как-то скрываться, привела группу между несколькими холмами по направлению к самому высокому среди сородичей и заодно единственному в округе целиком скалистому. Помимо этого его выделяло также полное отсутствие растительности не только на нём самом, но и в неком радиусе вокруг. Причём эта граница была очень хорошо заметна.       Чем ближе к этому холму подходили Фалайз и Фиона, тем сильнее не по себе им становилось. Даже Калита и та начала обеспокоенно озираться. Дело состояло в том, что обычно монстры, склонные к воровству, заодно отличались явным проявлением «себя». Гоблины городили из любых подручных материалов тотемы через каждый метр; крысолюды каким-то невероятным образом обильно мусорили, даже если находились посреди пустыни; антураж демонов непременно содержал в себе всякие мудрёные конструкции, висящие в воздухе, и повсеместные руны; орки непрестанно шумели. В целом, те или иные следы оставляли все, но только не обитатели конкретно этого холма.       Это означало, что они были либо очень умны, и следовало опасаться ловушки, либо очень специфичны, и потому следовало опасаться специфичной ловушки. Особенно, если продолжать путь — следы привели игроков к мрачной расселине в скале.       — Живых в округе нет, — отметила Калита очевидный в общем-то факт.       — А неживых? — уточнила Фиона.       — Кто бы тут ни обитал, крови у них нет, а сердца не бьются, — пожала плечами вампирша.       — Будь тут Тукан, он бы заметил, что тут обитают не иначе как чиновники, — сообщил Фалайз, улыбаясь и стараясь подражать манере речи друга.       — Нет, он бы сказал иначе, — покачав головой, возразила Калита, — он любит шутку такого плана: тело без крови, пульса и признаков жизни лежит в приёмном отделении — что случилось? Ответ: это врач ночной смены задремал на дежурстве.       Одновременно с этим она поймала на себе взгляд дикого мага, преисполненный… ревности и даже зависти. Вампирша была к такому непривычной, поэтому постаралась сохранить невозмутимый вид и скрыть крайнюю степень удовольствия.       — Поищи баф на ночное зрение, — попросила Фиона, ничего такого не замечая.       Ещё прежде она убедилась, что какого-то обходного пути дальше у них нет. Вернее, пойти-то дальше группа безусловно могла, но вот каких-либо следов там не было и в помине. Только безжизненные скалистые холмы.       — Нам точно надо туда лезть? Может… — начал дикий маг неуверенно.       У него эта вся затея вызывала всё больше и больше вопросов к благоразумности данного поступка. Всё вокруг кричало о том, что дальше их ждут исключительно неприятности.       — Мы всё ещё не знаем, кто или что внутри, — оборвала его Фиона и добавила: — это может касаться нас, пускай и опосредованно.       — Кто бы там ни был — они взяли пленных, — сообщила Калита задумчиво. — Не знаю мобов, которые бы брали пленных.       — Игроки? — предположил Фалайз, с опаской озираясь.       — Будь это так, ты бы уже висел по окрестностям, подорвавшись на какой-нибудь мине. Или угодил в засаду. Дураков вот так грабить и следить нету, — размышляла вампирша вслух. — С другой стороны, если тут мобы, то где хоть что-нибудь? Хм…       Её раздирал неподдельный интерес. Конечно же, Калите не было абсолютно никакого дела до Лексенда и его проблем, но вот выяснить, кто именно здесь обитает, стать своеобразным первооткрывателем она безусловно хотела.       Поняв, что спорить тут бесполезно, Фалайз притих и замер, принявшись копаться в недрах интернета. На осуществление задуманного ушло пять минут. Всему виной была ошибка, в результате которой материализовался издевательски хохочущий имп, которого пришлось придушить на месте, чтобы не шумел. Наконец мир дикого мага, а следом жрицы окрасился в почти равномерный серый цвет. Калита же от такого «усиления» насмешливо отказалась:       — Я и так неплохо вижу в темноте. И не только серо-серую серость.       На самом деле она преувеличивала. Вампирское ночное зрение отличалось сугубо удобством пользования — его не требовалось «включать» или «выключать» — и отсутствием характерной ряби.       — Напоминает древний телевизор, даже помехи есть, — привыкая к новой, не слишком разнообразной палитре цветов, сказала Фиона. — Сойдёт.       Стараясь особо не шуметь, они вошли в расселину. Первые пару метров она представляла из себя нечто более, нежели трещину в скале, достаточно широкую, чтобы прошёл человек, не особо затрудняясь. Эльфы, вроде Фалайза и Калиты, здесь тоже неплохо себя чувствовали, хотя для них потолки, особенно своды, были низковаты. Однако чем дальше группа продвигалась, тем шире и выше становилась расселина, превращающаяся в полноценную пещеру; больше им попадалось на глаза явно рукотворных вещей.       Например, старая лампа, аккуратно стоящая на криво обтесанном камне, или арка, вырезанная в скале рукой неизвестного мастера. Тот не только сделал некий малопонятный во всеобщей серости ночного зрения узор, но и вплел в него некую, опять же непонятную историю в картинках.       — Комиксы, — заметила Фиона полушёпотом с усмешкой.       — Угу, манга, — добавила Калита, указывая, что история идёт справа-налево.       Теперь уже Фалайз преисполнился интересом, но остановиться и поразглядывать рисунки ему никто не дал даже минутки. За аркой обнаружилось большое круглое помещение с винтовой лестницей, сложенной из чего-то слишком сильно напоминающего могильные плиты. Вела она вниз, причём на немалую глубину. И это был единственный путь дальше.       — Здесь на стенах тоже что-то есть, — приглядевшись, прошептал с восторгом дикий маг.       Остальные его радости не разделили, особенно жрица:       — Это какая-то могила.       — Возможно, наша, — едко заметила вампирша.       

      ***

             — Последний: об увеличении ассигнований на расходы армии и флота в связи с угрозой войны. Таким образом, на повестке заседания находятся двенадцать законопроектов, городскому собранию предлагается проголосовать пакетно…       Герольд вещал с таким энтузиазмом, что видно было сразу — он отрабатывал каждый медяк, полученный им от Таппена. На собравшихся это не произвело особого впечатления. Они зевали куда больше и чаще, чем просто разбуженные посреди ночи люди.       Сегодня городской управляющий пошёл на хитрость: провёл городское собрание посреди ночи. Таппен знал, что Ника, пользуясь своей должностью народного трибуна, будет ветировать любой законопроект, кроме снятия блокады. Но для этого ей надо было появиться в игре. К его огорчению, трюк не удался — Нику кто-то предупредил, и она присутствовала в зале.       Сонная, злая, она тем не менее нашла время для того чтобы прихорошиться и вырядиться. В ночной полутьме зала соединений, среди повальной серости одежд собравшихся, Ника напоминала алый росчерк кисти на чёрно-белом изображении. Кроваво-красным было не только платье, но и помада, а из-за не очень хорошего освещения казалось, что и глаза её светятся.       Ника терпеливо дождалась, пока бот-глашатай договорит. И даже «подарила» пару мгновений, даря ложную надежду, что не будет вмешиваться. После чего хладнокровно подняла руку и громко, отчётливо, так, чтобы даже у напрочь глухих секретарей не возникло сомнений, произнесла:       — Ветирую.       Не успела она договорить, как со скамьи, где располагались члены городского собрания — тринадцать представителей крупнейших городских гильдий — раздались полные разочарования и возмущения возгласы. Выходило, что их подняли посреди ночи и заставили отсидеть положенный регламент впустую.       Таппен остался безмолвен и спокоен, но с надеждой посмотрел на представителей гильдий. Согласно конституции, если и городской управляющий, и члены собрания единогласно поддержали законопроект, то вето народного трибуна не имело никакого значения. Однако часть гильдий зарабатывала на блокаде неплохие деньги, а другие несли только убытки и ещё больше недополучили потенциальной прибыли, поэтому никакого согласия или единодушия среди них не было и в помине.       Ника это всё тоже видела и хорошо понимала, что это значит для неё и её дела. Они с Таппеном на пару играли в игру «Доведи гильдии Нокса до белого каления». Большинство законопроектов, предложенных этой ночью, были весьма нужны и актуальны. Например, об увеличении финансирования стражи — оно уже месяц не получало зарплаты, что грозило мятежом.       Ника же ветировала все без исключения законопроекты уже несколько месяцев, а Таппен назло гильдиям, прекрасно зная, что по большинству вопросов у них нет согласия, выносил на голосование исключительно «пакетные» законопроекты. Они оба прекрасно знали, к чему это приведёт в итоге: кого-то из них снимут с должности.       И этот час, судя по настроениям среди гильдейцев, был близок как никогда, пускай и в эту ночь ничего такого не случилось.       «Они ждут чего-то яркого, чего-то, что позволит им сказать «вот поэтому мы заняли эту позицию!» — поняла Ника, призадумавшись, и краем глаза убедилась, что Таппен в эти мгновения тоже о чём-то размышлял. — «Эта игра скоро закончится. Ты проиграешь, а я получу всё!»