Кодовое имя: "Атропос"

      Под Белобогом, под гнетом его ледяного величия, скрывается ещё один мир — Подземье, место, которое словно замерло между прошлым и настоящим. Здесь, в глубине земли, обитает целый город, скрытый от солнечного света и суровых ветров. Этот город — напоминание о другой эпохе, когда технологии Старого Света ещё процветали, а Белобог, возможно, был лишь одним из множества таких городов.       Подземье впечатляет своим массивным устройством. Высокие каменные стены, будто оберегающие его жителей от внешнего мира, опираются на огромные колонны, уходящие в бесконечную темноту. Каждая колонна укреплена так, чтобы выдерживать вес Белобога над ними, словно скелет гигантского существа. Эти колонны усеяны металлическими перекрытиями и лестницами, соединяющими разные уровни Подземья.       Здания города разбросаны беспорядочно, как будто выросли сами по себе. Некоторые из них построены из крепкого камня и выглядят как укреплённые крепости, а другие — из старого, покосившегося металла и обломков. Видны следы предков, спрятанные в руинах — сложные барельефы на камнях, ржавые ворота с незнакомыми символами и обломки механизмов, которые уже никто не способен починить. Улицы узкие, темные, вымощены грубыми плитами. Вдоль них стоят продавцы и мастеровые, работающие прямо на виду. Редкие электрические фонари освещают только важные участки, остальная часть города скрыта в сумраке, освещённом лишь свечами и фонарями на масле. Жители Подземья — выносливые и суровые люди. Их кожа бледная от отсутствия солнечного света, а руки натружены от тяжёлой работы. Главный источник заработка здесь — добыча геосущности, редкой руды, которая используется для создания энергии и оружия, затем продажей. Люди спускаются глубже в шахты, под самим Подземьем, где царит ещё большая темнота и опасности.       Многие поколения провели свои жизни здесь, никогда не видя Белобога или света его неба. Но их предки не забыты: истории о тех, кто когда-то жил под солнцем, передаются из уст в уста. Город наполнен древними традициями и суевериями. Например, в шахты всегда спускаются с талисманами, а перед началом работы читают молитвы к "Духам Камня". Дети Подземья играют между развалинами Старого Света, устраивая "войны" за старые реликвии или исследуя заброшенные части города, которые давно не посещались людьми. Эти дети растут в суровых условиях, но их энергия и жажда жизни ярко контрастируют с мрачной атмосферой города.       Под Подземьем скрыты остатки ещё более древней цивилизации. Иногда шахтёры находят странные артефакты — светящиеся камни, древние механизмы или письмена, которые никто не может расшифровать. Говорят, что руины опасны: многие, кто отправлялся исследовать их, не возвращались. Эта руда — главная ценность Подземья. Она излучает слабое свечение и тепло, что делает её незаменимой для производства энергии в суровых условиях Белобога. Из-за этого она также притягивает различных контрабандистов, которые пытаются нажиться на добычах шахтёров. Массивные колонны — как гигантские кости, поддерживающие Белобог. Внутри них проходят старые механизмы, которые однажды могут дать сбой, что порой вызывает страх у жителей. Колонны украшают гравировки, созданные руками первых поселенцев Подземья. Подземье — это место постоянной борьбы за выживание. Его жители привыкли к ограниченному пространству и отсутствию естественного света. Но это не делает город мрачным: несмотря на трудности, люди находят радость в простых вещах — звуке музыки из гармоники, смехе детей или ярмарках, которые проходят у главной шахты.       Сампо уверенно шагал вперед, освещая путь яркой вспышкой своего телефона, направляя троицу через извилистые туннели, которые то взбирались вверх, то резко уходили вниз. Воздух был сырой и холодный, стены покрыты плесенью, а откуда-то сверху капала вода, оставляя на камнях зеленоватые пятна. Стелла шла прямо за ним, её шаги были быстры и уверенные. Несмотря на всё, что она пережила за ночь, она не выказывала ни капли усталости. Вирус убивал всю усталость, ведь она не нуждалась во сне. В её глазах отражалась решимость, и это немного тревожило Сампо, который украдкой бросал взгляды через плечо. Март 7, напротив, еле держалась. Она время от времени останавливалась, тяжело дышала и с усилием продолжала путь, чувствуя, как ноги горят от усталости.       — Я... Я не могу поверить, что мы всё ещё идём, — выдохнула она, хватаясь за стену, чтобы не упасть. — Разве тут не должно быть хотя бы скамеек? Или... лифтов?       — Добро пожаловать в Подземье, маленькая леди, — не оборачиваясь, бросил Сампо. Его голос звучал с весёлой насмешкой, но глаза выдавали настороженность. — Здесь не место для таких, как вы, но что поделать... Сампо Коски всегда добр.       — Да, но тебе это не помешало сдать нас Стражам и удрать так, что сверкали пятки. — Подколола Прототип, она в тайне попробовала сверлить его сонаром, но чутьё вируса будто молчало, словно перед ней кукла а не человек. Что уже говорить, даже искусственная воля самой Герты сонар распозновал, но не его. — Забудем пока об этом, пусть ты какой-то скользкий тип, но ты помог нам дважды, наверное...       — Доля правды в этом есть. — Вставил комментарий Дань Хэн, который шёл позади Март 7. Он выглядел спокойнее, но его дыхание также стало чуть тяжелее. Однако, в отличие от своей спутницы, он справлялся с усталостью и продолжал двигаться размеренным темпом.       Сампо лишь хмыкнул в ответ. Его взгляд ненавязчиво скользнул по группе, но задержался на Стелле. Она двигалась с пугающей уверенностью, не проявляя ни малейших признаков усталости. Лёгкая вспышка на его телефоне высветила холодное выражение её лица, и он не мог удержаться от размышлений. В голове Недотёпы роились мысли, как будто он пытался собрать пазл, который никак не складывался. Благодаря своим связям среди продажных Среброгривых стражей он узнал, что именно эта троица стала объектом охоты Белобога. Продажный солдат с восторгом рассказывал, как Стелла разрезала бронированные двери лифта голыми руками, словно они были сделаны из бумаги, и как она принимала чужие облики с мастерством, которым не могли похвастаться даже самые опытные агенты фракции "Недотёп в масках", к которой принадлежал Сампо. Что уже говорить, единственный гедонист из Белобога, видел ярость Прототипа, когда он попытался удрать, а Стелла пыталась схватить его неизвестным длинным орудием растущие прямо из под её конечностей.       Но пока он держал свои наблюдения при себе. Взглянув на Дань Хэна, он заметил, что тот тоже был утомлён, хоть и старался этого не показывать. Стелла, напротив, выглядела невозмутимой и неутомимой. В какой-то момент она повернулась к Март 7, которая практически спотыкалась на каждом шагу, и, не спрашивая разрешения, легко подняла её на спину.       — Эй! Что ты делаешь?! — возмутилась Март 7, пытаясь протестовать.       — Давай скорее выбираться, подруга. — Ответила Стелла, бросив на неё короткий взгляд. — Отдыхай.       Фотограф обескураженная, смолкла, хотя тихо пробурчала что-то себе под нос. Сампо усмехнулся, но промолчал, ускоряя шаг.       — Ты даже не чувствуешь усталости? — тихо спросил Дань Хэн, догоняя Стеллу. Его голос звучал спокойно, но в нём угадывалась доля осторожности.       — Не время говорить об этом, — коротко отрезала она, устремив взгляд вперёд.       Наконец они вышли к большому склону, откуда открывался вид на Подземье. Прямо перед ними раскинулась огромная пропасть, уходящая вниз, а за ней, под тусклым светом редких ламп и кристаллов геосущности, простирался целый город. Улицы Подземья выглядели беспорядочно разбросанными, как будто город строился в спешке, но в этом хаосе ощущалась упорная борьба за выживание. По массивным колоннам, поддерживающим потолок пещеры, тянулись металлические балки, провода и лестницы. Сампо, встав перед остальными, указал рукой вниз.       — Вот оно, Подземье. Контрабанда, шахтёры, руины Старого Света — здесь всё это в избытке. Товары из верхнего мира и сюда, и обратно проходят по этим самым сетям, — его голос звучал с оттенком гордости. — Место, где можно затеряться.       — Затеряться? — тихо повторила Март 7, спрыгнув со спины Стеллы. — Звучит не очень-то успокаивающе.       Стелла, однако, не обратила внимания на слова Сампо. Её взгляд был устремлён вперёд. В глубине пещеры она видела мерцающий свет шахтёрских ламп и слышала отдалённые голоса жителей Подземья. Она знала одно: здесь их смогут на время скрыть, пока они не придумают план извлечь или усмирить Стелларон который поразил Коколию.       Подземная тишина, нарушаемая лишь капающей с потолка влагой, казалась обволакивающей, но Сампо, оценив состояние своих спутников, понял, что им нужен отдых. Он ухмыльнулся, потянулся к своему запястью и нажал несколько кнопок на стильных наручных часах. Раздался тихий щелчок, и прямо на каменной земле появились мягкие кресла-мешки серого цвета, идеально подходящие для передышки, а перед ними — небольшой костёр, пылающий ровным, тёплым пламенем.       — Вот, садитесь, расслабьтесь, — с широкой улыбкой произнёс он, приглашая всех к импровизированному лагерю. Март 7, истощённая долгим путешествием, с благодарностью рухнула в одно из кресел и обняла колени, наслаждаясь теплом костра. Дань Хэн, напротив, остановился чуть поодаль, скрестив руки на груди, и внимательно посмотрел на Сампо.       — Ты не обычный контрабандист, что-то слишком многое о тебе не сходится, — сухо заметил он, его тон был напряжённым, но в нём звучала и осторожность.       Сампо, не теряя своей фирменной полуулыбки, посмотрел на Дань Хэна. На мгновение в свете костра его бирюзовые глаза вспыхнули, будто отражая нечто большее, чем обычная человеческая сущность. Дань Хэн, однако, остался спокойным, не моргнув и не отведя взгляда.       — Ну-ну, ты не единственный, кто любит загадки, — хмыкнул Недотёпа, словно смущённый, но в то же время хитро переводя тему. — Лучше расскажите мне, из-за чего весь этот переполох? Почему вся стража Белобога гонится за вами, как будто вы украли у них Геосущность прямо из шахт?       Март 7 и Дань Хэн переглянулись, явно сомневаясь, стоит ли доверять этому человеку. Но прежде чем кто-либо из них успел что-то сказать, Стелла поднялась с кресла и решительно встала, её голос прорезал тишину. Она сделала несколько шагов к костру, в её глазах читалась не физическая усталость а моральная, смешанная с гневом и болью.       — Прошлой ночью я не могла заснуть. Что-то было не так. И тогда я услышала странные звуки, доносящиеся из Форта Клипота. Я решила проверить, и именно тогда всё началось. — Март 7, которая сначала просто слушала, теперь сидела, широко раскрыв глаза. Сампо перестал возиться и присел, тоже внимательно смотрел на Стеллу. — Стражи. Броня Рэнд. Они заметили меня, и пришлось обороняться. Но всё это было лишь началом. Я поднялась выше, и там была она – Коколия. Верховная правительница. Я слышала её голос и... не только её.       Прототип глубоко вдохнула, её взгляд опустился на костёр.       — Шёпот. Стелларон. Оно говорило ей о будущем. Без холода. Без страданий. Оно уже давно уничтожило её волю, но именно наше появление стало катализатором. Она видела в нас угрозу. Она изначально решила предать нас. — Дань Хэн, нахмурился поглощая её слова. — Она пыталась убить меня. И в тот момент я… — Стелла замолчала, словно подбирая слова. — Я оказалась в странном месте. В космосе. И я встретила Нанука.       Март 7, которая слушала с открытым ртом, ойкнула.       — Нанука? Эона Разрушения? Того самого кто во главе Легиона и напал на космическую станцию?       — Он сказал, что я должна увидеть финал. И, может быть, из-за этого... или из-за чего-то другого, но Коколия лишилась руки. — Стелла кивнув, дальше рассказала причину лишения конечности. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня. — Теперь они считают нас преступниками. Меня, вас.. — её голос дрогнул, но она взяла себя в руки. — Простите меня за то, что ввязала вас в это.       Она вернулась к своему креслу и опустилась на него, закрыв лицо руками. Сампо, который всё это время молчал, прищурился, явно взвешивая услышанное. Он казался одновременно поражённым и восхищённым.       — Тогда выбора нет. Миссия Освоения усложнилась и нам придётся попросить помощь более опытных. — Сказал Дань Хэн, думая подняться наверх и призвать спасательную капсулу к поезду Безымянных.       — Дань Хэн! — Воскликнула Март. — Это же наша первая миссия Освоения, где мы сами принимаем решения без господина Вельта или Химеко! Я так давно этого ждала... мы просто...       — Могу тебя понять, но Март, — перебил он её, рациональность и логичность сейчас более лучший компаньон, чем жажда приключений без наблюдений взрослых, — у нас разве есть другой вариант? Нас загнали в угол. Я знаю как ты полагаешься на меня, я это очень ценю, но сейчас я сам в тупике. — Для фотографа видеть Дань Хэна, который не знает что делать это было впервые. Ведь перерождение видьяхары для неё, был образцом критического и стратегического мышления.       Костёр пылал ровным светом, отбрасывая причудливые тени на влажные стены туннеля. Дань Хэн сидел напротив Сампо, молча наблюдая за его манерами, легкостью движений и лукавой улыбкой. В его голове крутились фрагменты разговора, сказанные вскользь намёки и детали, которые он подмечал ещё с того момента, как они впервые встретились. Он взглянул прямо в глаза Сампо, не отворачиваясь от его сверкающих бирюзовых зрачков.       — Скажи-ка мне любезный, ты ведь один из "Недотёп в масках", верно?       Эти слова прорезали воздух, заставив Март 7 вздрогнуть и посмотреть на Сампо с недоумением. Даже Стелла, которая до этого момента хранила молчание, чуть повернула голову в его сторону, но продолжала смотреть на огонь. Недотёпа поднял бровь и ухмыльнулся, откинувшись в своём кресле-мешке.       — О, а ты наблюдателен, — протянул он, растягивая слова с лёгкой насмешкой. — Признаюсь, не ожидал, что кто-то сможет это понять так быстро.       Дракон с Лофу чуть прищурился, его голос оставался спокойным и сосредоточенным.       — Тогда объясни: почему ты решил нам помочь? "Недотёпы в масках" – это не благотворительная организация. Вы – гедонисты, поклоняющиеся Ахе – Эону Радости. Вы живёте ради удовольствий и интриг. Где в этом всем место для помощи троим беглецам?       Март 7, которая до этого выглядела измотанной, теперь оживилась, с интересом ожидая ответа. Стелла, напротив, продолжала сидеть неподвижно, будто полностью отвлекшись от разговора. Сампо сделал паузу, будто наслаждаясь моментом. Затем, наклонившись чуть ближе к костру, он тихо рассмеялся.       — Знаешь, ты не так уж и далёк от истины, парень. Да, нам нравится играть с людьми. Иногда это просто развлечение, иногда – эксперимент. Но здесь всё немного сложнее. — Он отбросил очередной огонёк в сторону, его лицо на мгновение стало серьёзным. — Эта планета... Она меня зацепила. Радость, которую я видел здесь, – натянутый фарс. Она искусственная, фальшивая, связанная цепями холода, страха и лжи. А вы... — он жестом указал на всю троицу, — возможно, единственная надежда сломать эту иллюзию.       — Надежда? — Дань Хэн поднял бровь. — Вы, фракция гедонистов, которые играют на обе стороны, говорите о надежде?       Недотёпа улыбнулся ещё шире, словно именно этого вопроса и ожидал.       — У каждого свои цели, мой друг. Вам нужно завершить миссию Освоения. Мне – освежить свою радость чем-то новеньким. Убрать Стелларон, который гложет этот мир, – это мой способ украсить хаос, который я так люблю. А что до Властителя Веселья... — он откинулся назад, пожав плечами, — ему всё равно, как мы достигаем Радости, лишь бы оно было настоящим. — Затем он посмотрел на них. — Обычно даже под дулом ружья я не говорю о своей фракции. Но сейчас, информация за информацию. Вы мне рассказали о своей ситуации и мне дико интересно чем оно закончится.       Костёр продолжал гореть ровным пламенем, освещая лица всех присутствующих. Стелла, задумчиво смотря в огонь, неожиданно встала и произнесла:       — Ну, раз у нас разбор полётов на чужой планете, позвольте мне рассказать про Бонифация. — Март 7 которая любила фотографировать, делала снимки этой возвышенности и окружения. Это занятие было приятным, доступа к всеобщей сети всё равно нет на этой планете. Девушка подняла взгляд на слова подруги. Дань Хэн нахмурился, внимательно наблюдая за ней, а Сампо ухмыльнулся, явно заинтересованный новым поворотом. Стелла кивнула в сторону пустого пространства рядом с собой. — Вы его не видите, но вот он.       — Тот самый мусорный бак? Ты серьёзно? — Сказала лучница. — Очень, — коротко ответила Стелла. Сампо наклонился вперёд, азартно подбрасывая монетку в руке.       — Это уже интересно. И где же он сейчас? — Спросил Недотёпа лишённый маски. В ответ Прототип вновь указала пространство над собой.       Дань Хэн, не теряя времени, достал смартфон, включил особую вспышку и начал медленно водить ею по пустому пространству рядом со Стеллой. Внезапно свет преломился, показав что-то вроде золотистого излучения, напоминающего колосья пшеницы, мерцающие в воздухе и оно этим, говорило что засекло меметическое создание. Его рука замерла, глаза слегка прищурились, когда он что-то искал вокруг.       — Шабдановское излучение, — тихо сказал он. — Ты ведь говорила что оно меметическое создание. Луч позволяет видеть меметических существ для тех, кто лишён дара их видеть.       Через пару секунд луч света зацепил нечто, что светилось серебристым светом. Это "нечто" было определённо металлическим, округлым, с двумя ножками и ручками, едва различимыми в свете телефона.       — Ох ты ж... — Март 7 выдохнула, всматриваясь в форму, которая всё яснее проступала.       — О моя королева... у вас просто красивые ноги и губы... — Прошептал Бонифаций. Перед ними действительно стоял мусорный бак. Простой на первый взгляд, но с совершенно непростым поведением. В этот момент Бонифаций, как будто ощущая, что его заметили, немного отпустил ногу Стеллы, которую он до этого обнимал с такой нежностью, что было почти трогательно. Щёки на его металлическом корпусе слегка "покраснели" – из ничего появились два алых пятна, похожих на румянец. Стелла, казалось, ничего не замечала, сидя скрестив ноги. Но когда все повернули на неё удивлённые лица, она наконец хмыкнула.       Мусорный бак медленно разжал руки и встал прямо. Он вытянулся в гордой позе, будто демонстрируя своё величие. Его крышка чуть приподнялась, словно он выдыхал воздух, а затем раздался голос.       — Перед вами – Бонифаций, самый благородный, самый культурный и... — он слегка замялся, словно наслаждаясь моментом, — самый изысканный мусорный бак во всей вселенной! Приятно познакомится с друзьями Королевы!       Глубокий, басистый голос разнёсся по округе, эхом отражаясь от ближайших стен.       — Что?! Он ещё и разговаривает?! — воскликнула Март 7, вскочив с места. — Это вообще что такое?       — Между прочем он рисковал жизнью ради меня, — спокойно произнесла Стелла, кивнув в сторону Бонифация. — Он помог мне избавиться от солдат наверху и дал нам шанс сбежать.       Дань Хэн, не показывая особых эмоций, лишь сложил руки на груди.       — Меметическая форма жизни. Значит, Стелла... ты одна из тех, кто способна их видеть... впечатляет. — Он пристально посмотрел на Бонифация, то на подругу.       — Выглядит просто, но за этим кроется гений! — воскликнул бак, покачав крышкой. — Ах, молодой человек, если бы вы знали, какие усилия я прикладываю, чтобы оставаться таким совершенством.       — Не знаю что ты в нём нашла, — Сказала Март 7, сделав фотографию на своём фотоаппарате где мусорный бак стоял рядом с сидевшей Стеллой со скрещенными ногами и с ухмылкой. Фотограф решила выразить свои опасения Прототипу. — Да он же извращенец! Ты видела с каким наслаждением он тёрся об твою ногу?! А его комментарии? Мне теперь за тебя страшно, тон его весьма двоякий...       — Да как вы смеете, мадам! — Воскликнул Бонифаций, не дав своей королеве высказать. На кону стояла его честь. — Я гордое меметическое создание! Быть может мои действия для людей и выглядят своеобразно, но я был глубоко оценил действия своей королевы! Вы просто застали меня когда я показывал привязанность Её Величеству! — Он прижал кулаки своему «сердцу» и на крышке можно было заметить влажные капли будто он плакал. — Там, наверху, мы с ней боролись с силами Тьмы и я был повержен опасной леди... моя королева испытала страдания, была на волоске от смерти! В неё стреляли и вместо того чтобы удрать, она взяла мои останки и затем плакала! А мы ведь...       — Бессмертные создания. — Закончил за него Дань Хэн, всё ещё держа смартфон перед Бонифацием. Внутри он хотел вырубить чтобы не слушать его. Ты ему два слова, а он тебе целых двадцать.       — Да! — Мусорный бак щёлкнул пальцами и показал палец вверх видьяхаре. Стелла просто закрыла глаза руками, Бонифаций за короткое время успел показать свою полезность и верность. — Молодой господин видно очень образованный и грамотный! Я просто не успел сказать об этом, тем и причинил дополнительные страдания своей миледи... Бонифацию стыдно.       Сампо, которому до этого момента казалось, что он видел всё, наконец заговорил:       — А ты, Стелла, удивляешь меня всё больше. Сначала «руки-базуки», потом бег от блюстителей порядка, теперь – говорящие мусорные баки? Что дальше, сам Эон почтит тебя визитом? — Он кашлянул в кулак. — Хотя, судя по твоим словам такое уже было, хе-хе. Вот это я понимаю Радость!       — Всё же, нам стоит обдумать наш следующий шаг. — Сказал Дань Хэн и вопросительно уставился на Прототипа которая встала и направилась к краю их привала с задумчивым выражением лица.       Атропос думала что делать, но внезапно, словно удар грома, голова Стеллы наполнилась голосами. Они не были её мыслями, но звучали так близко, будто происходили внутри неё. Первой заговорила Коколия, её голос был холодным, но исполненным фанатичной убеждённости.        — Будущее Ярило-V – только со Стеллароном. Только он способен вывести нас из этого вечного холода, из цепей страдания. Ты должна увидеть, Броня. Это твоя судьба. Ты – моя преемница.       Затем голос сменился на другой, мягче, но исполненный боли. Это была Броня.       — Матушка... пожалуйста... Не надо так. Я… Я не могу принять это. Ты делаешь что-то ужасное, я это знаю. Прошу, не поступай так со мной.       Слова звучали обрывками, будто смятые в клубок, пересекающие друг друга. Стелла почувствовала, как её сознание разрывается между этими чужими фразами. Зуд в голове становился всё сильнее, словно невидимый вихрь охватил её разум, и с каждым словом из груди поднималась странная теплая волна. Её собственный Стелларон, спрятанный глубоко внутри, начал пульсировать, откликаясь на происходящее. Это тепло было обманчиво приятным, но в то же время вызывало чувство тревоги. Оно разливалось по телу, оседая где-то в диафрагме, затем поднималось к горлу. Стелла попыталась дышать глубже, но её сознание захлестнул хаос. Она не могла ни ответить на голоса, ни оттолкнуть их. Они звучали слишком живо, слишком близко, как будто происходили здесь и сейчас.       В этот момент её окружение стало уходить на второй план. Даже огонь костра, теплый свет которого только что успокаивал её, теперь казался далёким, будто оторванным от реальности. Звуки разговора Сампо с Март 7 и Дань Хэном превратились в шепот, теряющийся в гудении собственных мыслей. Когда она наконец начала приходить в себя, в пространстве раздался мягкий звуковой сигнал, привлекая её внимание. В сторону Дань Хэна повернулись все взгляды.       На его наручных часах загорелась голограмма. Фигура Химеко, слегка искажённая статическими помехами, возникла в воздухе. Линии её лица, обычно мягкие и уверенные, теперь отражали обеспокоенность. На голограмме появилось короткое сообщение: «Активность Фрагментума достигла критического уровня. Уровень аномалий... растёт.» Слова рвались и застревали в помехах, но их суть была ясна.       — И что нам делать? — Обеспокоенно спросила Март 7, все уже забыли про Бонифация, когда перед ними оказался враг который поглощён Стеллароном. Сампо принялся думать, хотя его выражение лица оставалось игривым. Что уж поделать, Недотёпы, они такие.

***

      Арсланбоб-5 — это жемчужина галактического мира, шедевр природной гармонии, окружённый рукотворным чудом инженерной мысли. Планета служит пристанищем для исчезающих видов и уникальных экосистем, бережно сохранённых усилиями Корпорации Межзвёздного Мира (КММ). Над поверхностью Арсланбоб-5 возвышается Межзвёздная Ассамблея — гигантский космический комплекс, который парит на орбите. Это монументальная станция, где проводятся совещания представителей цивилизаций, сотрудничающих с КММ. Ассамблея объединена с мир-кольцом, которое охватывает планету, словно защитный барьер. Это кольцо не только впечатляет своими размерами, но и выполняет множество функций: энергетическую поддержку планеты, контроль за климатом, защиту от космических угроз и координацию всех биосферных процессов. Кольцо Арсланбоб-5 служит и транспортным узлом: его многочисленные транспортные коридоры позволяют перемещаться по всей планете или отправляться в любой уголок галактики в другие обиталища КММ.       Планета на восемьдесят семь процентов покрыта водой — её океаны сверкают бирюзовым светом, отражая золотисто-белое солнце, вокруг которого она вращается. Изумрудные суши, составляющие оставшиеся тринадцать процентов, изобилуют уникальными ландшафтами. Экваторическая зона — это бескрайние леса и долины, наполненные буйством жизни, от колоссальных растений с листьями размером с небольшую звездоходную шлюпку до крошечных, светящихся существ, парящих в воздухе, как цветной туман. Северное полушарие покрыто величественными холодными горами, вершины которых увенчаны вековыми ледниками. Их крутые склоны изрезаны сетью горных рек, которые впадают в прозрачные озёра, окружённые сосновыми рощами. Здесь климат прохладный, а воздух свеж и прозрачен, словно сама планета стремится показать своё совершенство. Южное полушарие, напротив, утопает в тепле. Здесь раскинулись мангровые леса, пышные тропические джунгли и великолепные коралловые атоллы. Эти регионы заполнены яркими красками, звуками и движением. Теплолюбивые животные мирно существуют в гармонии с богатой флорой, создавая видимость идеального мира.       Арсланбоб-5 — последний шанс для множества исчезающих видов, как животных, так и разумных существ. Здесь можно встретить создания, о которых ходили легенды, или тех, кто некогда населял далекие уголки галактики. Эти существа были перемещены сюда, чтобы спастись от разрушений, вызванных войнами Эонов, Стеллароном, изменениями климата, хищничеством или утратой среды обитания. Корпорация Межзвёздного Мира видит Арсланбоб-5 как идеальный эксперимент в сохранении биоразнообразия и восстановлении экосистем, как и говорил Повелитеь Янтаря — Клипот. На орбите и в кольце постоянно работают учёные, следящие за климатическими условиями, популяциями видов и состоянием среды. Новейшие технологии позволяют КММ предотвращать любые угрозы: от перенаселения до эпидемий или климатических сбоев. Однако несмотря на благие цели, КММ не лишена критики. Некоторые фракции считают, что планета-заповедник — это своеобразная "золотая клетка", а не истинная свобода для её обитателей. Тем не менее, жители Арсланбоб-5 продолжают наслаждаться своей безопасной, гармоничной жизнью, будучи защищёнными от внешнего мира и его хаоса.       Животные здесь: от огромных водных млекопитающих, похожих на китов, но с перламутровыми чешуйчатыми телами, до птичьих стай с крыльями, переливающимися светом, как радуга, — всё здесь дышит уникальностью. Хищники, травоядные и те, кто занимают промежуточные звенья в экосистемах, мирно сосуществуют благодаря кропотливому наблюдению КММ. А разумным формам жизни, планета предоставляет дом тем, кто утерял свой родной мир. Малочисленные цивилизации здесь строят свои новые города, сохраняя обычаи, традиции и образ жизни. На Арсланбобе можно встретить племена, чья культура основана на гармонии с природой, и высокотехнологичные общества, которые используют энергосберегающие технологии, чтобы не нарушать экосистему планеты.       На побережье одного из безмятежных морей Арсланбоба-5 стоял величественный дом, выделяющийся на фоне окружающего пейзажа. Белые кирпичные стены сияли под искусственным светом, а огромные панорамные окна открывали вид на бескрайний океан, воды которого мягко накатывались на песчаный берег. Дом был спроектирован с невероятной точностью, чтобы соответствовать нуждам одного-единственного обитателя — существа, пережившего крах своей расы. Этот дом был убежищем Хова — последнего представителя некогда могучего Ирассианского Конкордата. Высокий, четырёхметровый рептилоид с длинным хвостом и шестью конечностями, он казался чужаком среди идеального ландшафта. Его чешуйчатая кожа переливалась серебристо-серыми оттенками, а жёлтые глаза с ромбовидными зрачками казались проницательными и опасными. Хова держал в перепончатых пальцах две кружки с ячменным напитком, задумчиво глядя в окно. Волны мерно бились о берег, словно напоминая о постоянстве природы, столь непохожем на разрушительные перемены в его собственной жизни.       Хова был одет в простой белый халат, скроенный с учётом его необычной физиологии. Три массивных пальца на каждой ноге и руке оставляли глубокие отпечатки на мягких коврах, застилавших пол дома. Всё в этом месте, от широких дверных проёмов до усиленных мебели и техники, было создано с учётом его габаритов. Но за кажущимся комфортом скрывалась тягучая пустота.       Ирассианский Конкордат когда-то держал в страхе целые галактики. Это была империя, построенная на технологиях, которые на столетия опережали разработки других рас. Они обладали мощным флотом, завоёвывали миры с безжалостной эффективностью и принуждали покорённые расы служить их целям. Хова, ещё будучи молодым, видел, как их цивилизация процветала, как её просторы наполнялись жизнью, а культура распространялась через звёзды. Однако конец пришёл неожиданно. Яворианская чума, микроскопический враг, невидимый и безжалостный, начала распространяться среди ирассианцев. У них не было иммунитета против этого заболевания, и лекарства, способного остановить её, не существовало. Миллиарды жизней угасли за считанные годы. Колонии, некогда полные жизни, превратились в заброшенные пустоши. Флот замер, оставленный без экипажа, а технологии, некогда державшие в страхе галактику, стали бесполезными артефактами. Порабощённые расы и вассалы взбунтовались против них.       Хова был найден Корпорацией Межзвёздного Мира в руинах Овани — бывшей жемчужины Конкордата. Он был последним выжившим, чудом не зараженный яворианской чумой, но имевший опухоль — Стелларон. Благодаря Стелларону, он и смог выжить, чума Разрушения, уничтожило другую чуму, клин клином вышибают, как говориться. Благодаря порождению Нанука, последний из Ирассианцев до сих пор жив. Быть может там, где-то во Вселенной, остались его братья и сёстры, но только Эонам известно правда это или нет.       Теперь Хова жил в этом доме на Арсланбобе-5. Один из каменных сердец — Алмаз, предоставила ему убежище в обмен на сотрудничество. Он делился своими знаниями об исчезнувшей цивилизации, помогал расшифровывать древние технологии и участвовал в разработках, призванных предотвращать подобные катастрофы в будущем. Но это была жизнь без народа, без цели. В моменты прошлого, вечером в одной из дней на проживании на Арсланбобе-5, сидя в одной из просторных комнат с высокими потолками, Хово смотрел на древние записи, сохранившиеся с времён расцвета Конкордата. На экране проецировались сцены былого величия: собрания лидеров, строящиеся колонии, праздники и парады. Вокруг него звучали голоса, которых больше не существовало. А сейчас... нет ничего, ни десятков колоний, ни былого могущества, теперь же его мир сузился до одного дома, одной планеты, одного существования.       Хова вошёл в просторную гостиную, его огромная фигура наполнила комнату глухим эхом шагов. Гостиная, как и всё в доме, была адаптирована под его размеры: массивные мебельные комплекты, высокие потолки, детали интерьера, пропорциональные обитателю дома. Однако на одном из огромных диванов, слишком широком для человека, удобно устроилась фигура, казавшаяся почти незначительной на фоне всего окружения.       Кафка. Одна из Охотниц за Стеллароном.       Её длинные фиолетовые волосы обрамляли лицо с загадочной, будто издевающейся ухмылкой. Чёрно-белый костюм идеально сидел на её стройной фигуре, а тонкие перчатки скрывали руки, излучающие ощущение контроля. Она выглядела так, будто присутствие Ховы её совсем не тревожило, даже наоборот — забавляло. Её движения были грациозными и неторопливыми, как у опытного манипулятора, который наслаждается своей игрой.       — Спасибо. — Нейтрально ответила Кафка когда Хова протянул ей одну из кружек, которую держал в перепончатой руке. Охотница приняла напиток с лёгкой улыбкой, как будто это был ритуал, который она давно предвидела. Она чуть пригубила ячменный напиток, чувствуя его терпкость и сладость, но не проявляя особых эмоций. Для неё это было лишь фоновое действие, не отвлекающее от наблюдения за существом перед ней.       — Ну и, чем обязан? — Хова уселся в кресло напротив, которое скрипнуло под его массивным весом. Его поза была расслабленой, но хвост медленно покачивался по полу, выдавая внутреннее раздражение.       Ксенофобская часть его натуры, исконная ненависть к любым чужакам, особенно человеческим, заставила его чешую едва заметно дрогнуть. Ему не нравилось, что эта женщина, с её внешностью и манерами, так уверенно вторглась в его пространство. Но он подавил это чувство. Медленно, но уверенно, он ломал остатки былых предрассудков, которые больше не имели значения. Его цивилизация погибла, и он, последний из Ирассианцев, больше не мог диктовать условия. Не здесь, не сейчас.       Тишина в комнате была почти осязаемой, будто время замерло, наблюдая за странным контрастом двух существ. Кафка, гуманоидная, но с аурой чего-то опасного, сидела расслабленно, будто и не замечая этой громоздкой фигуры перед собой. Хова, четырёхметровый рептилоид, сила и угроза которого некогда держали галактику в страхе, сидел в молчании, наблюдая за ней.       Она ухмыльнулась. Не от удовольствия, а от осознания всей иронии момента. Вот он, Хова, последний из Ирассианцев. Не просто выживший, но спасённый благодаря тому, что сам стал носителем Стелларона. Этот объект созданный Нануком, дарованный ему, позволил ему избежать страшной участи заразиться Яворианской чумой, уничтожившей его народ. И именно эта его связь со Стеллароном сделала возможным её сегодняшнее присутствие.       — Я пришла чтобы кое-что спросить.       Кафка, плавным движением пальцев активировавшая скрытый интерфейс, создала перед собой огромный интерактивный экран. Его гладкая поверхность вспыхнула светом, и в центре проекции начала формироваться голограмма. Она была яркой и детализированной, как будто переносила наблюдателей прямо в показанные события. Хова, прищурив ромбовидные зрачки, посмотрел на неё с едва заметным напряжением. Голограмма ожила, и перед Ховой развернулся видеофрагмент. В кадре — молодая девушка с резкими, уверенными движениями. Её силуэт окутывала яркая энергия, словно пламя внутренней силы вырывалось наружу. Он видел её впервые, но не мог спутать: серые волосы, отливающие металлическим блеском, жёлтые глаза с ромбовидными зрачками. Она словно вобрала в себя все черты, которые выделяли его народ. Даже её движения, её манера держаться — всё выдавало Ирассианское наследие, несмотря на очевидную гуманоидную форму.       На экране разворачивалась битва. Стелла сражалась с огромным, массивным существом — Зверем Судного Дня. Его тело состояло из клубящейся чёрной материи, сотканной из бесконечного ужаса, а его огромные конечности оставляли глубокие следы на металле и камне. Хова мгновенно понял, что это существо — не просто враг. Оно было воплощением разрушения, воплощением хаоса. Однако его «дочь» противостояла ему. Она двигалась с невероятной скоростью, словно её тело подчинялось не только законам физики, но и какой-то иной, более совершенной логике. Её правая рука вдруг изменилась, трансформировалась, превратившись в острое, мерцающее лезвие покрытый прожилками неизвестной субстанции и отдающий оранжевым свечением. Каждый её удар был точен, каждый прыжок — рассчитан. Она уклонялась от ударов Зверя Судного Дня, наносила свои, и, казалось, играла с ним на грани жизни и смерти.       Два ядра были сломаны, но Зверь не оставался в стороне. Чувствуя свой конец, из его массивного тела вырвались яркие лучи, которые врезались в руку-лезвие Стеллы. Её клинок рассыпался на мельчайшие осколки света, она упала на спину и кричала в агонии, сосуд пыталась спасти другую девушку и компанию позади неё. Фрагмент сменился. Теперь Стелла была на Космической Станции Герта. Она шла медленно, её взгляд был сосредоточен. Её стиль изменился после битвы с Зверем. Она выглядела сильнее, её походка стала твёрже, а движения — наполненными какой-то едва сдерживаемой силой. Одежда тоже сменилась, Хова внимательно рассматривал каждую деталь её внешности. Желтые глаза с ромбовидными зрачками, которые почти идентично повторяли его собственные. Серые волосы, как зеркальное отражение его серебристо-серой чешуи. Стелла была эталоном красоты, но её гуманоидные черты для него были чем-то чуждым, недоступным для полного понимания. Она принадлежала к виду, который он долго презирал, но не мог не признать: это его дочь. Её облик был странным, но в то же время он не чувствовал отторжения, какое-то странное чувство поднималось внутри него, желание узнать больше про неё.       — Судя по твоей реакции, ты не знаешь откуда этот... меч. — Сказала Кафка с явной досадой. Она пришла на эту планету только ради этих ответов, но кажется, даже последний Ирассианец не знает ответа. Было ясно что эти качества не из-за Предтечей в лице Конкордата, значит, ответ в Эманаторе Эрудиции. — Хова... — Её тон изменился на лживо-шокирующий и она приложила руку к губам, имитируя шок. — Неужели она у тебя не вызывает отторжения? А как же ваша знаменитая ксенофобская натура?       — Да плевать. Меня радует что она взяла больше от меня, чем от вас. — Он перевёл взгляд с остановившегося фрагмента на Охотницу. Он видел такие глаза только в зеркале, а теперь, где-то там есть его плоть и кровь, что он возможно, увидит эти глаза перед собой помимо зеркала. Хвост Ирассианца начал вилять показывая предвкушение. — Только скажи мне, как вы её назвали?       — Стелла. Серебряный Волк дала ей это имя. — Ответила Кафка, как никак, он вправе знать. После пробуждения сосуда, она или Элио, не связывались с Ховой. Человеческая форма Стеллы была её маленькой победой, она не высказалась по поводу этого, но нравилось видеть как в глазах некогда вселявшего ужас существа боролись внезапно нахлынувшие отцовские чувства и тошнотворное отторжение из-за гуманоидной формы. — Так ты, действительно не знаешь откуда этот меч?       В ответ на это, Хова покачал головой, переведя взгляд на остановившийся видеофрагмент, где была Стелла. Он пробовал это имя впервые, отмечая, что оно подходит. Ирассианец казалось вообще забыл про существование Кафки, целиком и полностью поглощённый изображением дочери из пробирки.       — Элио не нравится сценарий. — Нарушила тишину Кафка, она дала некоторое время Хове чтобы он вдоволь насладился сосудом. Он имеет на это право, но сейчас к делу. — Мы полагали что всё пройдёт в рамках сценария, но не ожидали вмешательство Эманатора Эрудиции. Мы думали что Герта заинтересуется ею и что скоро она потеряет к ней интерес, что будет рада избавлению Стелларона, такова её натура. Но что-то пошло не так, Герта заявила свои права на Стеллу и держит всё в строгом секрете. Говорят, она разработала что-то, думаю, наше «дитя» является центральной фигурой во всём этом. — Охотница помолчала пару секунд, позволяя Хове всё понять и затем продолжила. — Атропос, так она её назвала. Не сложно догадаться что это Стелла, информация с надёжного источника.       Стелла теперь связана с Гертой — Эманатором Эрудиции, одной из Гениев, чьё влияние простирается далеко за пределы её планеты Синевы. Более того, Стелла была частью Звёздного Экспресса, группы, известной своим путешествием между мирами, вмешательством в судьбы планет, усмирению Стелларона и прокладыванием космических рельсов. Хова слушал её, неподвижно сидя в массивном кресле, его поза выдавала напряжённое спокойствие. Слова Кафки вызывали в нём смешанные чувства. Его взгляд скользнул к окну, где блестящая гладь воды отражала искусственный солнечный свет. Его ромбовидные зрачки расширились, заполняя жёлтые глаза, пока он обдумывал услышанное. Для него всё это звучало чуждо. Герта, Фракции Эонов, Звёздный Экспресс — названия, которые не вызывали в его сознании никаких образов или ассоциаций.       Хова, несмотря на своё обширное знание истории галактики и своего собственного народа, никогда не интересовался Вселенскими фракциями появившимся позже. Он знал только одно: Корпорация Межзвёздного Мира. Это была структура, которая изменила его судьбу, предложив убежище на Арсланбобе-5, сделав его обитателем планеты-заповедника. Всё остальное, будь то загадочные Эоны, фракции или космические путешественники, казалось ему либо незначительным, либо слишком далёким, чтобы заслуживать его внимания.       Ирассианская ксенофобия, глубоко укоренённая в нём, шептала, что доверять внешним силам опасно. Его раса всегда полагалась на себя, презирая всё, что было чужим. Но он уже давно перестал быть частью своего народа. Всё, что от него осталось, — это память и сосуд для Стелларона, которую он едва знал и по факту, являющуюся дочерью для него. Она была созданием нового мира, результатом договорённостей, которые он заключил с Элио. Она уже принадлежала к чему-то большему, чем он мог себе представить. Но осознание того, что её действия теперь связаны с сущностями и фракциями, чьи цели и мотивы оставались для него загадкой, вызывало глухую тревогу. В своё время, его народ создал кучу вооружений и технологий, которые так и ждут кровь Ирассианцев для активации.       Кафка, наблюдая за его реакцией, выглядела удовлетворённой. Её слова были тщательно рассчитаны, чтобы воздействовать на него. Она знала, что Хова слишком горд, чтобы выразить свои мысли вслух, но его молчание говорило больше, чем любые слова.       — Ты бы мог вступить Звёздному Экспрессу. Посмотри на себя, ведёшь потребительскую жизнь, реликт – тень прошлого. Каждый день одно и тоже, не видел ничего кроме колонии в котором ты родился и эту планету-заповедник. — Кафка решила не останавливаться, она видела как его двухметровый хвост вилял в пассивной агрессии и слышался слабый рык. Охотница посмотрела на него уже искренно. — Может пора прекратить самобичевание? Экспресс сотрудничает с КММ, последователи Акивили будут рады даже левиафанам-тиянкам из космоса. Быть может Освоение именно то, что тебе нужно.       Кафка встала с огромного дивана, нажала на пару кнопок в своих часах и приготовилась убраться с этой планеты.       — Думаю мне пора, пока КММ меня не обнаружила. Очень скоро я встречусь со Стеллой. У неё наверняка будет кучу вопросов о её идентичности и как мне посоветовал Элио, я буду с ней честной во всём и расскажу про тебя. Возможно она захочет тебя увидеть. — Она искренне улыбнулась ему, прекратив эти игры в кошки-мышки. — Теперь, твой черёд – сделай выбор о котором ты не будешь жалеть.       Кафка исчезла словно растворившись в воздухе. Пространство вокруг неё на миг вспыхнуло мерцающим кубическим узором, а затем поглотило её силуэт, оставив Хова в одиночестве в гостиной. Её присутствие всё ещё витало в комнате, как невидимый отпечаток, будто сам воздух пропитался её словами. Она оставила ему не только предложение, но и некую внутреннюю встряску, которую он не мог игнорировать. Хова молча поднял кружку с ячменным напитком и сделал глоток. Вкус был солёным, но каким-то привычным, почти успокаивающим. Его взгляд был прикован к волнам за огромными панорамными окнами. Вода омывала побережье, отражая мягкий свет искусственного солнца. И всё же это зрелище, столь гармоничное и умиротворяющее, не приносило облегчения. Напротив, внутри Ховы бурлила странная смесь эмоций: сомнение, гнев, тоска.       Он медленно поднялся и направился в ванную. Дом был тихим, кроме звуков его шагов, которые эхом разносились по широким коридорам. Ванная комната, просторная и минималистичная, встретила его отражением в огромном зеркале, которое занимало почти всю стену. Хова остановился, глядя на себя. Его массивная рептилоидная фигура с серебристо-серой чешуёй и ромбовидными зрачками была пугающе величественной. Морда с острыми зубами, длинный хвост, перепончатые пальцы на руках и ногах — всё это напоминало ему о былом величии его народа. Но сейчас, стоя в тишине, он вдруг почувствовал себя чужим даже самому себе. Слова Кафки звучали в его голове эхом: «Сделай выбор, о котором ты не будешь жалеть.» — Это предложение вступить в Звёздный Экспресс казалось ему абсурдным. Как он, последний из Ирассианцев, мог быть частью какого-то космического корабля, связанного с людьми и другими гуманоидными расами? И всё же он знал, что это единственный путь, чтобы понять и узнать свою дочь — Стеллу. Это желание, такое нехарактерное для него, заполнило его полностью.       Он медленно протянул руку к своему груди, касаясь области, где находился его Стелларон. Его пальцы на миг задержались на желтой чешуе, который стал частью его существа. В этот момент он закрыл глаза, позволяя эмоциям захлестнуть его. Тёплый свет, сначала едва заметный, а затем ослепительно яркий, окутал его. Вспышки жёлтого и оранжевого света затопили комнату, заставляя отражение в зеркале исчезнуть. Когда свет угас, Хова открыл глаза и увидел перед собой нечто совершенно новое. В зеркале отражался гуманоид. Мужчина высокого роста — около ста девяносто двух сантиметров. Его длинные серые волосы плавно спадали на плечи, обрамляя лицо с острыми чертами и жёлтыми глазами, в которых всё ещё сохранялись ромбовидные зрачки. Его кожа была гладкой, без следов чешуи, а на руках вместо трёх пальцев теперь было пять. Он поднял руку, медленно разглядывая пальцы, которые выглядели слишком тонкими и странными для него. Его белый халат теперь висел, как тяжёлая ткань, созданная для его истинной формы.       Он шагнул ближе к зеркалу, вглядываясь в новое лицо, но вместо гордости или облегчения ощутил только глубокое отвращение. Эта внешность, гуманоидная и чужая, была символом всего, что он ненавидел. Его челюсти сжались, а эмоции захлестнули его с новой силой. Его рептилоидный капюшон как у кобры, даже в этой форме, попытался расправиться, но больше не мог, что только усилило его раздражение. С яростью он размахнулся и ударил рукой по зеркалу. Стекло треснуло с глухим звуком, осколки разлетелись по полу, отражая тусклый свет комнаты. В этот момент Стелларон внутри него вновь активировался, возвращая его привычную рептилоидную форму. Чешуя снова покрыла его тело, хвост тяжело опустился на пол, а шесть конечностей вернулись на свои места. Хова поднял руку, искажённую отражениями в треснувшем зеркале, и вновь увидел свои три пальца с перепонками. Всё было на месте. Всё снова казалось правильным. Но напряжение не ушло.       Ирассианец развернулся и покинул ванную, игнорируя осколки зеркала, которые остались лежать на полу. Его шаги становились всё увереннее, пока он не вышел из дома, направляясь к побережью. Солнце било в глаза, а тёплый ветер с океана обдувал его чешуйчатую кожу. Он сделал несколько шагов вперёд, пока вода не начала омывать его ноги. Он опустился на колени и позволил волнам смывать напряжение. Рептилоид думал о словах Кафки. «Сделай выбор, о котором ты не будешь жалеть.» — Хова знал, что решение предстоит непростое. Но он также знал, что должен сделать его. Ради себя, ради того, чтобы прошлое, каким бы тяжёлым оно ни было, не стало его оковами.

***

      Белобог встретил их тишиной. Тишиной, которая была неестественной, пугающей и давящей. Некогда тёплый город, последний оплот жизни на Ярило-VI, теперь был погребён под бескрайними пластами льда. Стелла, Март 7, Дань Хэн и Сампо осторожно ступили на замёрзшую землю, их шаги сопровождались хрустом снега и льда, покрывающего всё вокруг. Морозный воздух проникал сквозь слои одежды, пробирая до костей. Каждый дом, каждое окно, каждая улица — всё оказалось пленником ледяного покрова. Когда-то сияющие крыши зданий теперь были увенчаны колючими ледяными шипами, а фасады украшали причудливые узоры инея, словно сама природа решила оставить на них свой почерк. Казалось, что город, некогда полон жизни, застыл в последний миг своего существования, запечатанный в ледяную гробницу. На улицах царила пустота. Не было слышно ни детского смеха, ни шума голосов, ни звона шагов по мостовой. Даже трамваи, которые всегда были символом движения и жизни в Белобоге, стояли безмолвными памятниками ушедшего тепла. Их корпуса были покрыты толстой коркой льда, который отражал тусклый свет искусственного солнца, пробивавшегося через свинцовые облака. Внутри вагонов виднелись замёрзшие сиденья, окна были покрыты инеем, а рельсы, по которым когда-то подавалась энергия и дорогаа, были обледеневшими тяжёлыми лентами.       Март 7 остановилась, посмотрев на ближайший дом, его замёрзшие двери и окна. Ветер пронёсся вдоль улицы, поднимая снежную пыль, которая кружила вокруг её сапог. Она посмотрела на Дань Хэна, который шёл впереди, держа в руках свой копьё. Его взгляд был сосредоточенным, но напряжённым. Сампо, который обычно болтал без умолку, сейчас молчал, нервно оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что из-за угла может выскочить что-то недоброе. Стелла шла позади всех. Её глаза скользили по окружающим её зданиям, по пустым улицам и застывшим трамваям. Она ощущала странное тепло в груди — Стелларон реагировал на что-то вокруг. Возможно, на само состояние города. Это было не просто природное замерзание; что-то, пропитанное чуждой энергией, окутывало Белобог, словно мороз был лишь верхушкой айсберга в том, что здесь произошло.       В центре площади, где раньше стояла оживлённая ярмарка, был лишь огромный ледяной пустырь. Фонтан, некогда струивший тёплую воду, теперь превратился в замёрзший монумент, вода в нём застывшая в середине потока. Скульптуры изо льда, некогда созданные для праздников, теперь стояли беспорядочно, покрытые толстым слоем инея, как зловещие фигуры, поджидающие нежданных гостей. Март 7 остановилась у одного из окон, едва заметно трясущейся рукой смахивая иней с его поверхности. Её лицо было сосредоточенным, но напряжённым. Она едва дышала, всматриваясь в то, что скрывалось за замёрзшим стеклом. Сначала она различила только тёмные силуэты, но когда свет проник внутрь сквозь расчищенную часть окна, её глаза расширились от ужаса.       Внутри, в гостиной, была семья. Они сидели вокруг стола, их тела застыли в вечной неподвижности. Лёд окутал их фигуры, покрыв лица тонким прозрачным слоем, через который проглядывали их закрытые глаза. Губы матери, отца и двоих детей были слегка приоткрыты, как будто они пытались что-то сказать в последний момент, но мороз похитил их последние слова. На столе перед ними замерзшие тарелки с недоеденной едой и кубки, в которых застыла вода, укутанные инеем. Картина была невыносимой.       Март 7 вскрикнула, её крик прорезал жуткую тишину города, отразившись эхом от покрытых льдом стен. Это был не просто крик — это был вопль страха, отчаяния, чего-то, что ей невозможно было осознать. Она отшатнулась от окна, её руки задрожали, она едва устояла на ногах. Дань Хэн подбежал к ней, осторожно схватив за плечи. Его глаза были полны тревоги, но он сохранял спокойствие.       — Эй эй, Март, тише, мы остановим бедствие Стелларона, все будут живы, обещаю... — Он говорил тихо, стараясь вернуть Март к реальности. Она уткнулась лицом в его плечо, пытаясь скрыть слёзы, которые тут же замерзли бы в ледяном воздухе. Но Дань Хэн не был в уверенности своих слов.       Сампо, который обычно находил саркастичные слова для любых ситуаций, стоял молча. Его обычно насмешливое лицо казалось застывшим, а взгляд метался между окном и сжимающейся фигурой Март 7. Лёд внутри дома был зеркалом их собственного страха. Что-то ужасное произошло здесь, и это что-то всё ещё было рядом, скрывалось в этих мёртвых улицах. Стелла стояла чуть в стороне. Её руки сжались на висках, и она покачивалась на месте, как будто её снова пронзил резкий удар вирусного сонарного сигнала. Её глаза потемнели, дыхание сбилось, а в груди снова зажглось тепло. Сонар не просто звучал — он направлял её. "К Форту Клипоту," — словно эхо в её разуме, голос не давал покоя. Стелларон внутри неё вибрировал, словно стремясь впитать окружающую энергию ужаса и холода.       Когда Март 7 пришла в себя, вытерев глаза и отдышавшись, группа двинулась дальше. Они шли быстро, почти бегом, но каждый шаг отдавался в сердцах тяжестью. Город становился всё более жутким: пустые улицы, застывшие трамваи и мёртвая тишина словно хотели поглотить их. Свернув на улицу, ведущую к Форту Клипота, они остановились как вкопанные. Вся площадь перед фортом была заполнена фигурами. Это были люди — мужчины, женщины, дети. Они стояли в разных позах, замёрзшие в том, что, вероятно, были их последними движениями. Некоторые, казалось, пытались бежать, их руки вытянуты вперёд, ноги в динамике, но скованны льдом. Другие опустились на колени, закрыв лица руками, словно прячась от чего-то. Были те, кто держал друг друга в объятиях, замерев в этом жесте навечно.              Улицы и площади казались заполненными ожившими статуями, а ледяной покров на их телах делал их зловещими, отражая холодный свет солнца. Лица этих людей были повернуты в разные стороны, но на некоторых застыла гримаса ужаса, открытые рты словно навечно кричали о помощи, которую никто не успел оказать. Дань Хэн нахмурился, его руки крепче сжали копьё, а глаза скользили по каждой фигуре. Он старался понять, что произошло, но картина перед ним была слишком жуткой, чтобы поддаться логике. Его разум цеплялся за идею, что это может быть связано с Фрагментумом, но что-то здесь было ещё более зловещим. Март 7 снова прикрыла рот рукой, чтобы не закричать, её ноги едва держали её. Сампо только хмыкнул, но его голос дрожал, даже если он пытался это скрыть.       — Кажется мороз поразил их мгновенно. — Нарушил тишину Дань Хэн, осматривая фигуры. — Такое невозможно достичь за короткое время, будто волна льда пронеслось, нам стоит быть осторожным. Не прикасайтесь, их ещё можно спасти. — Архивариус не был уверен в своих словах, но надежда умирает последней.       Стелла остановилась посреди улицы, её взгляд затуманился, а руки машинально потянулись к вискам. Глубоко внутри, словно удар молота, эхом отразился сигнал. Это был сонар, мощный и навязчивый, заставляющий её сердце биться быстрее. Она чувствовала, как волны энергии, исходящие от Стелларона в её груди вперемешку с вирусом, тянулись к пригородным землям Белобога. Туда, где скрывалось нечто... источник. Она была уверена — там корень всего. Прототип сделала глубокий вдох и посмотрела вперёд, глаза засияли решимостью. Внутри неё боролись страх и долг.       — Это там, — сказала она тихо, но твёрдо. — Источник всего этого. Я должна добраться туда.       — Ты же не собираешься направится туда одна? — Обеспокоенно спросила Март, сжав кулаки на груди. Дань Хэн повернулся к ней, нахмурившись:       — Ты не можешь пойти одна, это самоубийство. Что бы там ни было, если оно причастно к этому ужасу, ты одна не справишься.       — Дань Хэн прав, — добавила Март 7, вскидывая руки в защитном жесте. — Посмотри вокруг! Это... это чудовищно. Мы даже не знаем, что вызвало этот ледяной ад!       Стелла резко развернулась к ним, её голос прорезал холодный воздух:       — А кто, по-вашему, причина? — она указала на себя. — Это я! Я услышала эти голоса. Коколия обезумела Стеллароном из-за меня. И теперь эти люди заморожены! Я должна разобраться с этим, мне одной исправлять свои ошибки!       Март 7 отошла на шаг, поражённая тяжестью её слов. Даже Дань Хэн, обычно сдержанный, выглядел ошеломлённым.       — Ты ошибаешься, — проговорил он холодно. — Это не твоя вина, Стелла. Ты не управляла действиями Коколии. Ты не обязана искупать чужие грехи ценой своей жизни.       — Если я не пойду, кто тогда? — Стелла упрямо подняла голову. — Вы сами видели этот ледяной ад! Это всё связано со мной, со Стеллароном. Если я не сделаю этого, кто тогда? — Март 7 умоляюще схватила её за руку.       — Стелла, я понимаю, ты чувствуешь ответственность, но мы команда. Мы не оставим тебя одну.       Архивариус кивнул, шагнув вперёд:       — Если ты пойдёшь, мы пойдём с тобой. Ты не справишься одна.       Прототип оглядела их, её взгляд смягчился, но голос всё ещё дрожал от решимости.       — Но...       — Без «но», — перебила Март 7, улыбаясь сквозь тревогу. — Ты нас спасла от Зверя Судного Дня, теперь наш черёд.       Сампо, стоявший немного поодаль и слушавший их спор с выражением человека, который точно не хочет участвовать, тяжело вздохнул:       — Это, конечно, трогательно, но знаете, я пас. Мне надо вернуться в Надземье. Кто-то должен предупредить Дикий Огонь, что Коколия полностью слетела с катушек. Это не ради вас, а ради меня. Всё же я люблю держать свою голову на плечах.       Стелла хотела что-то возразить, но вместо этого тяжело выдохнула.       — Хорошо. Но помните, что я не жду от вас помощи.       — А мы и не спрашиваем, ждёшь ты её или нет, — Март 7 легко похлопала её по плечу, стараясь разрядить обстановку. — Освоение оно такое, чтобы ни случилось, мы всегда вместе.       Ирассианка не смогла сдержать лёгкую улыбку. Вскоре Сампо исчез за углом, направляясь в сторону туннелей к Надземью, а трое спутников двинулись по направлению к пригороду. Стелла всё ещё ощущала сонар, он тянул её всё сильнее. Каждый шаг отдавался в её груди горячей пульсацией Стелларона. Они шли по безмолвным улицам, где лёд покрывал каждый уголок. Ветер гулял среди застывших зданий, издавая стонущий звук, словно сам город плакал по тем, кто когда-то жил в его стенах. Вся троица шла молча, но каждый ощущал груз того, что их ждёт впереди.       Пригороды Белобога встречали их мёртвой тишиной. Густой снегопад скрывал всё вокруг, заволакивая ландшафт белым саваном. Шаг за шагом команда продвигалась вперёд, погружаясь в ледяной кошмар. Здесь всё было иначе — ещё холоднее, ещё мрачнее. Каждый вдох обжигал лёгкие, а воздух казался плотным, будто отравленным. Сначала они заметили их издалека — фигуры, застывшие в неестественных позах. Ледяные статуи солдат, некогда защищавших Белобог, теперь стояли неподвижно, как стражи ледяного царства. Многие держали оружие, у некоторых руки застыли в жестах, напоминавших отчаянные попытки защититься. Но то, что поначалу казалось статичным ужасом, вскоре стало ещё страшнее.       Чем глубже они продвигались, тем больше становилось этих фигур. Лёд искалечил их тела: у некоторых отсутствовали конечности, у других лица были изуродованы морозными трещинами. Один из них, в особо зловещей позе, будто кричал, вытянув руку вперёд, но его рот был намертво закрыт ледяной коркой. Этот зрелищный ужас укоренялся в сознании каждого шага. Ветер завывал, и снег всё сильнее застилал обзор. Стелле пришлось прикрыть глаза, чтобы хоть что-то различать. Сонар внутри неё затих, но напряжение нарастало. Дань Хэн и Март 7 двигались ближе к ней, каждый из них держал оружие наготове. Это место было пропитано страхом.       Вдруг что-то нарушило эту мёртвую тишину. Рык. Глухой, утробный, словно из самой земли. Стелла замерла, её пульс участился. Рык повторился, но на этот раз он был ближе. Март 7 посмотрела вокруг, её руки дрожали. Рык звучал всё громче, всё ближе, пока они не заметили, что застывшие солдаты начали медленно двигаться. Треск льда раздался с ужасающей ясностью. Один за другим солдаты начали ломать свои ледяные оковы, но что-то было не так. Их движения были судорожными, неестественными. Они сгибались под странными углами, как марионетки, которыми управлял невидимый кукловод. Их глаза зажглись жутким жёлтым светом, и в этом свете не осталось ничего человеческого. Покрытые чёрной, шершавой корой, они напоминали нечто среднее между человеком и существами Фрагментума. Ледяные раны на их телах покрывались наростами, превращая их в жутких гибридов. У одного из солдат отсутствовала нижняя челюсть, но из его горла раздавался глухой вой. Другой, с изломанными конечностями, двигался на четвереньках, оставляя за собой глубокие следы на снегу.       Снегопад усилился, превращая видимость в хаос. Теперь всё вокруг казалось движущимся — застывшие фигуры превращались в живой кошмар. Они ломали лёд с нечеловеческой силой, издавая треск, который эхом разносился в ледяной пустоте. Каждый из оживших солдат, казалось, двигался не хаотично, а целенаправленно. Они смотрели на Стеллу, их жёлтые глаза горели ярче, как будто они узнали её. Она чувствовала это взглядом на себе, как иглы, проникающие под кожу.       — Они уже не люди. — Обречённо сказал Дань Хэн, вспоминая мерзости Изобилия. — Нам стоит... разобраться с ними если не хотим расширение Фрагментума.       Команда инстинктивно начала отступать, но гибриды двигались слишком быстро. Ломая остатки льда, они обрушивались на снег с тяжёлым глухим звуком и начинали карабкаться вперёд. Их тела гнулись под неестественными углами, а из разорванных наростами ртов доносилось хриплое рычание, от которого мороз пробирал до костей. Снегопад превратился в бурю, а пригород Белобога теперь напоминал арену ужаса. Гибриды рвались вперёд, заполняя пространство своей изломанной, нечеловеческой энергией.       Мрак опустился на Белобог, как будто сама планета закрыла глаза, поглощая всё в ледяной тишине. Дань Хэн осознавал, что эти твари уже не были людьми, не было в их движениях ни душевной, ни человеческой силы. Фрагментум, почти такое же как мерзости Изобилия поселилось в их телах, превращая их в орудия разрушения, не подвластные ни боли, ни смерти.       — Вот манджурик! — Впервые матерился Архивариус на родном языке. Он не знал, что делать, но не мог остановиться. Они были уже мертвы, а смерть для этих существ казалась только временным препятствием. С каждым шагом, с каждым ударом копья, он был всё более уверен, что эти твари такие же как мерзости Изобилия, с которыми он сталкивался раньше. Они были наполнены какой-то зловещей энергией, силой, которую невозможно было уничтожить обычным оружием.       Тем временем, Стелла, почувствовав ту же ненормальную силу в воздухе, призвала хлыст. Этот вирусный инструмент рванулся вперёд, хлестнув по телам гибридов с нечеловеческой силой. Внешность этих существ не имела значения. Как только они теряли конечности, они снова соединялись, как будто вернувшиеся части их тел были возвращены на место по воле зловещей силы. Одни твари шли без рук, другие — без ног, но они двигались, будто не ощущая болевых импульсов. Их движения стали жёсткими и скоординированными, но в этом была ужасная определённость, как будто они знали свою цель.       — «Станьте единым целым... станьте единым целым..» «Стелларон это будущее Ярило...» — Говорили они уже голосами мёртвых.       Март 7 не могла позволить себе расслабиться. Туман, метель и снег усиливались, делая видимость едва ли не нулевой. Она пыталась удерживать баланс, управляя силой Путей Сохранения, её мантра звучала в голове, когда она создавала щиты, которые немедленно появлялись перед её друзьями. Щиты как лёд садились на их спины, спасали их от некоторых атак, но против этих чудовищ они были бесполезны, как если бы ледяные стены не могли остановить непостижимое и вечное.       Март 7 обрушивала на них ледяные стрелы, не жалея силы. Стрелы, которые всегда были её преимуществом, теперь казались лишь слабым отпором в этом хаосе. Эти монстры состояли не только из плоти, но и из льда, и их тело не сдерживалось ничем. Каждый удар, даже в голову или грудь, не приносил желаемого эффекта. Лёд, который был частью их существования, не был разрушен — наоборот, он лишь усиливал их. Прототип тем временем, проводила рассекающие удары своим хлыстом, рубя тварей, она метала очередной удар, надеясь, что хоть один из этих чудовищ падёт. Но они не падали. Они не умирали. Они были чем-то иным, чем-то невообразимым, заполняющим весь этот разрушенный мир. И чем больше она сражалась, тем сильнее ощущала, что эта битва может быть бессмысленной.       — Пора покончить с этим. ЛОЖИСЬ! — голос Стеллы звучал как раскат грома, её слова будто бы разрезали ледяной воздух на части.       Не раздумывая, Дань Хэн схватил Март 7 за руку и, прижав её к себе, прикрыл своим телом. Они оба упали в снег, чувствуя, как земля под ними содрогается. Дань Хэн крепко держал её, накрыв своим телом, а Март 7, потрясённая, закрыла глаза, пытаясь не слышать гул и скрежет вокруг. Прототип стояла в центре, её дыхание стало тяжёлым, и казалось, что её тело вот-вот лопнет под давлением биомассы. Она медленно подняла руку к шее, а затем, не колеблясь, пробила кожу, проникая внутрь. Этот жест был настолько неестественным, что даже оставшиеся чудовища на мгновение замерли, будто ощущая, что что-то ужасное вот-вот произойдёт. Она попробовала призвать самое мощное, что есть в арсенале Атропоса — «Девастатор залп щупалец»       Её руки выйдя из шеи раскинулись в стороны, и мир вокруг неё зашевелился. Из каждой поры её тела, из каждой клетки начали вырываться щупальца. Они выглядели как чёрные живые линии с оранжевыми оттенками, которые извивались и рвались наружу. Их было невозможно сосчитать, они множились с каждой секундой, наполняя пространство вокруг. Щупальца начали двигаться, извиваясь как змеи, охватывая каждую из мерзких фигур. Чудовища пытались бороться. Они рвались вперёд, пытаясь дотянуться до Стеллы, но щупальца находили их раньше. Каждое из этих существ, покрытых льдом и тёмной корой, становилось мишенью. Щупальца пронизывали их тела, входя в грудь, шею, глаза, руки — куда угодно, где находилась плоть. Там, где касались щупальца, начинался процесс поглощения. Их тела буквально распадались на атомы, их плоть и лёд разлагались в мгновение ока, исчезая внутри щупалец, они питались этим ужасом.       Кровь хлынула, брызгая на снежную простыню. Красные пятна покрывали землю, расползаясь, как цветы ужаса на белом снегу. Кровь казалась почти чёрной в свете серого неба, а воздух наполнился металлическим запахом, смешанным с холодом. Но щупальца оставались избирательными. Несмотря на их безжалостное уничтожение врагов, они ни разу не коснулись Дань Хэна и Март 7. Каждое щупальце, которое двигалось в их направлении, обтекало их, как вода обтекает камень. Они лежали, закрыв глаза, прижавшись друг к другу, чувствуя только гул и вибрации вокруг. Чудовища пытались сопротивляться до последнего. Даже те, кто лишился конечностей, всё ещё двигались, их глаза горели ярким жёлтым светом. Но ни одно из них не смогло дотянуться до Стеллы. Щупальца становились быстрее и настойчивее. Они хватали каждого, разрывая их тела на части и втягивая остатки в себя.       И когда последняя тварь была уничтожена, раздался глухой взрыв. Ударная волна исходила от самой Стеллы, разбрасывая снег и кровь во все стороны. Щупальца начали медленно втягиваться обратно в её тело. Их движение стало замедляться, пока наконец всё не закончилось. Тишина упала, как покрывало. Только ветер напоминал о том, что мир ещё жив. От солдат не осталось ничего, кроме мокрых пятен, впитывающихся в землю. Стелла стояла одна, её тело казалось неподвижным, а глаза смотрели в пустоту. Поглощению поддались даже снаряжение покойных солдат.       Битва закончилась, но не война. Поле, где недавно кипело сражение, замерло в мёртвой тишине. Снег впитал кровь и остатки льда, превращаясь в серую жижу, пронзённую каплями яркого алого цвета. Трупы врагов исчезли бесследно, их не осталось ни в виде осколков, ни в виде тел, ни даже в воспоминаниях — лишь мокрые пятна на земле напоминали, что здесь шла схватка. Стелла стояла неподвижно, её тело тяжело дышало, но она чувствовала странное насыщение. После поглощения, её разум был наполнен чужими отголосками боли, но она гнала эти мысли прочь. Сейчас было не время для размышлений, для сомнений.       — Что... это... было? Куда делись они все? — Спросила Март, её голос был взволнован, она хотела понять, что только что произошло, но вопрос так и остался без ответа. Стелла не обернулась, не посмотрела на неё, продолжая идти вперёд. Дань Хэн лишь коротко бросил взгляд на спутницу, и Март 7 поняла – ей не стоит знать правду. Стелла хранила это в себе, как неразрешимую тайну, что никогда не выйдет на свет.       Команда двигалась дальше, ведомая Стеллой и её странным, болезненным сонаром. Каждое новое эхо отдалённой цели било в её голову, как раскат грома, но она не показывала слабости. Каждый шаг был полон напряжения, их окружали ледяные поля, лишённые жизни, лишь снегопад усиливался, скрывая горизонт. Чем дальше они уходили от города, тем больше местность выравнивалась. Холмы исчезли, дома остались позади, и перед ними раскинулось огромное, идеально ровное пространство. Белая пустошь напоминала арену или поле для последнего боя. Нигде не было укрытий, только бескрайнее ледяное полотно.       Именно здесь они заметили фигуру вдали. Человек сидел на пластиковом стуле, его силуэт был едва различим сквозь завесу снега. Фигура казалась расслабленной, будто человек вовсе не замечал, как вокруг бушует снегопад. Но по мере приближения, они поняли, что этот кто-то не просто сидит. Он смотрел прямо перед собой, словно в пропасть, будто наблюдая за чем-то, невидимым для других. Когда они приблизились, фигура медленно поднялась. Это была женщина. Её движения были плавными, словно она находилась в полной гармонии с окружающим миром. Это была Коколия.       Стелла узнала её мгновенно. Несмотря на снег и расстояние, она видела всё ясно. Коколия по-прежнему была без одной руки — результат их прошлой битвы. Место, где когда-то была конечность, оставалось пустым, но женщину это, казалось, совсем не беспокоило. Её лицо было спокойным, а холодное выражение глаз казалось выжигало всё вокруг.       — Эй Коколия, твои морозные деньки окончены. — Сказала Стелла с решимостью и вытянула руку в её сторону. — Отдай нам Стелларон, ещё не поздно всё исправить.       — Ну надо же, чужаки сами пожаловали. Они были правы, вы сами заявитесь сюда. — Сказала Правительница поглощенная опухолью, она говорила про Стелларон, оно с ней разговариет и тот факт, что они сами пришли сюда только подтверждают силу Стелларона. — Ну и как? Вам нравится что я сотворила с Белобогом?       — То, за что боролся народ, то, за что они выживали... всё это было зря? — Первым заговорил Дань Хэн, его голос был спокойным, но с малой ноткой неодобрение. Март инстинктивно встала позади архивариуса, Стелла сохраняла молчание. После его слов, Коколия разразилась смехом, настолько больным чувством благополучия своего для своего народа.       — Я всего лишь дала им сладкие сны. Нет нужды больше сражаться, нет нужды больше выживать. Они все в своих снах, со своими семьями. — Усмехнулась Правительница. — Очень скоро они возродятся и даже кроты с Надземья пройдут этот обряд. Это то будущее к которому я стремлюсь!       — Да ты просто уничтожила всё то, для чего боролись люди! — Сказала Март 7, выглянув из спины Дань Хэна.       — Довольно болтовни, всё равно вы ничего поймёте. — Навела она ружьё уцелевшей левой рукой на трёх пришельцев.       Коколия замерла, её улыбка исчезла, уступив место чему-то непостижимо древнему и холодному. Вдруг её тело задрожало, а по коже поползли трещины. Мгновение — и она покрылась ледяной корой, которая с громким треском начала разрываться, обнажая нечто, что было уже не человеком. Сломав последний слой льда, перед Стеллой, Дань Хэном и Март 7 предстала новая Коколия. Её фигура была намного выше, почти исполинской, возвышающейся над ними. Каждое движение казалось нереальным, как будто она больше не подчинялась законам мира, в котором они находились. Её тело сияло фиолетовым свечением, и мельчайшие частицы Стелларона словно танцевали на её коже, превращая её в полубожественное существо. Рука, которую Стелла отсекла прошлой ночью, была вновь цела, но её форма была неестественной. Она была из грубого, зазубренного льда, испещрённого тонкими трещинами, из которых пробивался едва различимый свет. Вдоль всего тела Коколии выросли шипы изо льда, их острые концы мерцали фиолетовым светом, как будто дышали жизнью Стелларона. Её голова теперь венчалась ледяной диадемой, которая больше напоминала корону с острыми концами, нависающими над её лицом. Однако её лицо скрывалось за ледяным покровом — гладким, словно зеркало, отражающим всё вокруг, кроме собственных глаз, которые вспыхивали ярким золотым светом.       Когда Коколия поднялась над землёй, снег вокруг них завихрился, превращаясь в смерч ледяных осколков, а на её спине медленно двигались и плавали куски льда, словно огромные крылья. В её новой форме не осталось и тени человечности — это была мощь Стелларона в её чистейшем воплощении. Атропос внезапно осознала, что голосов в её голове больше нет. Это могло значить лишь одно: Коколия полностью слилась со Стеллароном, став его проводником и воплощением.       — Броня! Гепард! Серебристую я беру на себя. Займитесь остальными! — Не успели они осмыслить увиденное, как Коколия взмахнула рукой, и пространство вокруг изменилось. Из трескучего воздуха появились ещё двое.       — Как прикажете, матушка/правительница. — Сказали она оба унисон с друг другом.       Первым был Гепард Ландау. Его некогда внушительный облик стал ещё более грозным и пугающим. Фиолетовые частицы Стелларона клубились вокруг него, словно дым, изредка замирая на поверхности его ледяного тела, словно закрепляясь. Всё его тело, начиная с головы и заканчивая ногами, было покрыто плотной коркой льда, сквозь которую, казалось, пробивались жилы из светящейся магмы. Его лицо было изуродовано ледяными наростами, но в этом уродстве была странная симметрия, подчёркивающая его мощь. На голове у него красовались два массивных ледяных рога, которые изгибались назад, придавая ему облик демона. В его руке был моргенштерн, полностью сделанный изо льда, с длинной, тяжёлой цепью, соединяющей рукоять и шипастую сферу. Даже когда он стоял неподвижно, цепь медленно двигалась, словно живая. Его глаза светились болезненным золотым светом, но в них не было мертвенной пустоты — это были глаза человека, чья воля была сломлена и заменена чужой.       Рядом стояла Броня Рэнд. Её некогда изящный и величественный облик превратился в холодное и устрашающее совершенство. Её тело тоже покрывал лёд, но более тонкий, почти прозрачный, создающий впечатление, будто она сделана из хрупкого стекла. Вокруг её головы плавал ледяной нимб, его края переливались фиолетовым светом, а от поверхности исходило слабое жужжание, как от напряжённого поля. В руках Брони было длинное ружьё, выглядевшее так, будто оно было выковано изо льда. Его ствол был испещрён трещинами, а из дула пробивался слабый фиолетовый дым. На её спине виднелся небольшой ледяной щит, напоминающий замороженный витраж. Несмотря на её замёрзшее лицо, от неё исходила пугающая аура, почти как у жреца, несущего чужую волю. Её жёлтые глаза казались более яркими, чем у Гепарда, словно в них остались искры осознания, но с каждой секундой они мерцали всё слабее.       Коколия подняла руку, и Гепард с Броней сделали шаг вперёд, двигаясь с точностью механизмов, готовых подчиняться каждой её прихоти. Эти двое были не мертвы, но их тела, их души, их воля — всё это теперь принадлежало Стелларону. Снежинки падали бесконечным потоком, укутывая землю толстым белым покрывалом, которое скоро окрасится кровью. Ветер стих, оставив после себя тягостную тишину, нарушаемую лишь приглушённым скрипом снега под ногами. Морозный воздух был тяжёлым, словно сама природа затаила дыхание перед неизбежной битвой.       Дань Хэн стоял в напряжённой тишине, стиснув своё копьё. Его синевато-чёрные волосы слегка развевались на ветру, а глаза, полные решимости, были устремлены на Гепарда. Величественный, как статуя, Дань Хэн казался монолитом спокойствия, но его мускулы были напряжены, как струны, готовые сорваться в смертоносный танец. Он понимал, что Гепард будет грозным противником — воплощением силы и выносливости, отточенным до совершенства. Но он не колебался. Рядом с ним стояла Март 7, крепко держа свой лук. На её лице было написано беспокойство, но в её глазах горела решимость. Её лук и сила Клипота, были готовы к бою, хоть их эффективность против Брони вызывала сомнения. Несмотря на это, Март 7 знала, что должна справиться, отвлекая врага, пока Стелла займётся настоящим чудовищем — Коколией. Её дыхание вырывалось белыми облаками на морозе, но она не дрогнула.       Стелла стояла чуть впереди них, прямо перед Коколией. Её взгляд был твёрдым, без тени сомнений. Она чувствовала, как внутри неё просыпается её вирус. Её правая рука медленно начала трансформироваться, удлиняясь, пока не стала длинным хлыстом, извивающимся, как живое существо. Кончики хлыста светились мягким оранжевым светом, излучая странное, зловещее тепло. Она вздохнула, ощущая тяжесть своего предназначения, но знала, что этот бой — её испытание. Снег продолжал падать, создавая иллюзию спокойствия, но это было лишь затишье перед бурей. Дань Хэн сделал шаг вперёд, внимательно наблюдая за каждым движением Гепарда. Ледяные рога врага блестели в свете, отражая странное фиолетовое сияние частиц Стелларона. Гепард поднял свой моргенштерн, цепь звякнула, издавая пугающий металлический звук, разрезавший тишину. Это было словно сигнал к началу битвы.       Март 7, напротив, сосредоточилась на Броне. Её ледяной лук был натянут, стрела дрожала, готовая сорваться с тетивы. Броня смотрела на неё немигающими золотыми глазами, держась с пугающей уверенностью. Её ружьё было направлено прямо на Март 7, из дула вырывались редкие клубы фиолетового дыма, словно оружие дышало. Ледяной нимб над головой Брони медленно вращался, внушая странное, неземное чувство. Стелла, в свою очередь, устремила взгляд на Коколию, которая неподвижно парила над землёй. Её фигура была внушающей трепет, покрытая шипами изо льда, от которых исходило звенящее напряжение, как от перегруженной машины. Снежные крылья за её спиной медленно двигались, словно подчиняясь дыханию невидимой силы. Стелла знала, что эта битва будет стоить ей всего, но она была готова.       Тишина достигла своего апогея. Снегопад сделал их голоса глухими, когда они последний раз обменялись взглядами, давая друг другу понять, что всё готово. Лицо Дань Хэна было суровым, Март 7 выглядела обеспокоенной, но собранной, а Стелла сохраняла холодное спокойствие. И тогда всё произошло одновременно. Гепард с рёвом обрушил свой моргенштерн на Дань Хэна, ледяные цепи хлестнули воздух, а тот, в свою очередь, молниеносно взмахнул копьём, отразив первый удар. Броня выстрелила из своего ружья ледяным снарядом в Март 7, но та уклонилась и тут же выпустила ледяную стрелу, которая рассекла воздух, устремляясь прямо к цели. А в центре этого хаоса Стелла бросилась вперёд, её хлыст обвился вокруг ближайшего ледяного нароста, от которого исходила сила Коколии. Ледяной шторм взвился в ответ, словно сама природа противостояла её натиску. Битва началась.       Снежная равнина наполнилась звуками яростной схватки. Дань Хэн, уверенно держа копьё, атаковал первым, его движения были стремительными и точными, словно молнии рассекали воздух. Гепард, с неестественной грацией, свойственной зверю, увернулся от первого удара, затем от второго. Его ледяной моргенштерн был поднят высоко, сверкая фиолетовым светом частиц Стелларона. Схватка превратилась в танец смерти, где каждое движение могло стать последним. Копьё Дань Хэна встретилось с моргенштерном, издав громкий звон, разнёсшийся эхом по равнине. Снежинки замерли в воздухе, словно боялись коснуться этих двух бойцов. Удары следовали один за другим — остриё копья раз за разом находило свою цель, но Гепард уворачивался с поразительной лёгкостью, словно льдинки под ногами сами направляли его движения.       В какой-то момент Гепард сделал шаг вперёд, моргенштерн описал дугу и направился прямо к голове Дань Хэна. Тот отпрыгнул назад, но тяжесть удара была настолько сильной, что поднятый снег окутал его плотной пеленой. Гепард использовал этот момент, чтобы приблизиться вплотную, его движения были молниеносны, каждый шаг — олицетворение силы и гибкости. Когда пелена рассеялась, Ландау уже был рядом. Он рванул вперёд и, вложив всю свою нечеловеческую мощь, толкнул Дань Хэна. Удар пришёлся в грудь, и тот, едва удерживая равновесие, прокатился на ногах по снегу, оставляя за собой глубокие борозды. Но даже сейчас его лицо оставалось спокойным.       Он поднял копьё, а его глаза засветились решимостью. Слегка прищурившись, он активировал силу своего пути. Из ничего в воздухе вокруг него начали формироваться копии его оружия, каждая сверкая призрачным светом. Эти копии зависли в воздухе, словно готовясь к броску. Гепард остановился, глядя на это зрелище. Моргенштерн в его руках слегка вибрировал, будто чувствуя накал напряжения. Дань Хэн вновь двинулся вперёд, теперь атакуя с удвоенной яростью. Копии взвились в воздух и с ужасающей скоростью начали атаковать Гепарда. Гепард вновь проявил чудеса ловкости. Он двигался плавно, как хищник, уклоняясь от каждого летящего в него оружия. Его ледяной доспех звенел, когда очередное копьё скользило по нему, но он оставался невредимым. Дань Хэн не сдавался. Он продолжал наступать, заставляя Гепарда уходить в оборону. Каждый его шаг был выверенным, каждая атака — продуманной. Копья вновь и вновь устремлялись к Гепарду, звеня в воздухе, словно музыкальный аккомпанемент их боя. Снег, окружающий их, превращался в белое облако, скрывающее поле битвы от всего остального мира. Лишь удары оружия, их звон и глухие шаги напоминали, что здесь ведётся схватка не на жизнь, а на смерть.       Снежная буря арены окружала Март 7 и Броню, скрывая их битву от остального мира. Март 7 двигалась с невероятной ловкостью, словно танцовщица, исполняющая смертельный балет. Её ледяные стрелы свистели в воздухе, направляясь прямо к Броне. Броня, в свою очередь, стреляла в ответ, выпуская шквалы пуль с пугающей точностью. Но лучница была быстрее. Она легко уходила от летящих в неё пуль, совершая акробатические прыжки, сальто и перекаты. Её движения были полны грации, каждое действие чётко выверено, как будто она давно репетировала этот бой. Даже когда пули иногда достигали её, они лишь сталкивались с её ледяным щитом, который защищал её, словно вторая кожа. Фотограф сосредоточилась, её взгляд был прикован к ледяному покрову, покрывающему тело Брони. Она целилась не в её сердце, а в оковы Стелларона, стремясь освободить Броню от чуждого ей влияния. Стрелы били точно, но лед был прочным, и хотя на нём появлялись трещины, он не поддавался.       Полковник Среброгривых стражей, несмотря на меткость и силу, не могла сравниться в ловкости со своей противницей. Её ружьё сверкало фиолетовым светом, извергая очереди пуль, но каждое попадание встречало неуязвимую стену льда. Март 7 не останавливалась, она ускорялась, её движения становились всё более смелыми и решительными. В один момент стрелы Март 7 достигли цели. Одна из них угодила прямо в ружьё Брони, издав громкий треск. Оружие начало покрываться сетью трещин, и спустя мгновение с глухим звуком разлетелось на куски.       — Есть! — Обрадовалась лучница, Март 7 замерла на мгновение, сжав кулаки. Её взгляд выражал смесь облегчения и решимости. Она оставила Броню безоружной. Но её радость длилась недолго. — Ой, ну хватит!       Броня подняла руки, и внезапно из её тела начали выдвигаться дополнительные конечности. Ледяные руки выросли из её боков, их формы были гладкими и прочными, покрытыми знакомыми фиолетовыми частицами. На ладонях этих новых конечностей начали формироваться пистолеты, ледяные и угрожающие. Броня подняла руки, и внезапно из её тела начали выдвигаться дополнительные конечности. Ледяные руки выросли из её боков, их формы были гладкими и прочными, покрытыми знакомыми фиолетовыми частицами. На ладонях этих новых конечностей начали формироваться пистолеты, ледяные и угрожающие. Броня подняла руки, и внезапно из её тела начали выдвигаться дополнительные конечности. Ледяные руки выросли из её боков, их формы были гладкими и прочными, покрытыми знакомыми фиолетовыми частицами. На ладонях этих новых конечностей начали формироваться пистолеты, ледяные и угрожающие. Март 7 пришлось перестроиться. Её ловкость и интуиция помогали ей уклоняться от атаки, но новая скорость и агрессивность Брони добавляли сложности. Тем не менее, она продолжала сопротивляться, натягивая свой лук и отправляя ледяные стрелы в сторону противницы. Их битва превратилась в напряжённое противостояние, где каждая секунда могла стать решающей.       Броня с холодной решимостью навязала ближний бой, превращая своё оружие в смертоносное продолжение тела. Её новые ледяные конечности с пистолетами обрушили шквал пуль с близкого расстояния, вынуждая Март 7 постоянно уворачиваться. В то же время она наносила мощные удары ногами, каждый из которых был направлен на то, чтобы сбить противницу с ног. Март 7 ушла в защиту, её движения стали более сдержанными. Она блокировала удары руками, её рефлексы позволяли избегать самых опасных атак. Но ледяные щиты, которые она обычно создавала вокруг себя, не активировались из-за шквала пуль и малого количества времени, оставляя её практически беззащитной. Она уклонялась от пуль, её гибкость и быстрота были её единственным спасением, но Броня была неумолима.       С внезапной силой Броня размахнулась и ударила её ногой в область головы с левой части. Март 7 подняла локти, чтобы блокировать удар, но давление было настолько сильным, что она отлетела назад, прокатившись по снегу. На белой поверхности остались следы её падения. Лучница зажмурилась от боли, её дыхание было сбивчивым. Она попыталась подняться, ощутив боль в руках от удара. Её взгляд упал на лук, лежащий в нескольких метрах от неё, частично укрытый снегом. Она бросилась к нему взглядом, но понимала, что времени у неё нет. Полковник уже стояла над ней, её пистолеты были наготове. Ледяные орудия сверкали холодным светом, готовые выпустить смертельный залп. Желтые, словно нечеловеческие, глаза Брони не выражали ни капли сомнений или милосердия. Она готовилась нанести завершающий удар.       Но спасение пришло неожиданно. С другой стороны арены раздался громкий удар, и огромная фигура с грохотом полетела в сторону Брони. Это был Гепард, швырнутый Дань Хэном с невероятной силой. Его тело столкнулось с Броней, и оба они упали в снег, перевернувшись несколько раз. Их лёд и частицы Стелларона хрустели, ломаясь и разлетаясь при столкновении. Фотограф Экспресса воспользовалась моментом. Она перекатилась вперёд, преодолевая боль в теле, и схватила свой лук. Быстро поднявшись на ноги, она побежала к Дань Хэну, который уже был на готове держа своё копьё. Его взгляд был сосредоточен и решителен, а за его спиной клубился снег, будто подчёркивая напряжённость момента.       Гепард, лёжа на животом снегу, внезапно напрягся. Его тело начало судорожно подергиваться, а ледяные частицы, покрывавшие его, начали утолщаться и трансформироваться. Лёд на его коже зашевелился, словно живой, покрывая его новыми слоями. Руки Гепарда утратили человеческую форму, превращаясь в массивные лапы с острыми когтями, каждая из которых сверкала, как кусок кристаллизованного льда. Его лицо вытянулось, обретая очертания хищного кота, а зубы удлинились и заострились. Из горла вырвался низкий, хриплый рык, который перешёл в устрашающий рев, напоминающий звук настоящего гепарда, но глубже и мощнее.       — Значит, вас не зря назвали именем млекопитающего из семейства кошачьих. — Сказал архивариус. Гепард опустился на четвереньки, его движения становились всё более плавными и звериными. Он взмахнул хвостом, покрытым ледяной коркой, и рывком сорвался с места. Теперь он больше напоминал настоящего хищника, скорость которого была недосягаема для обычного глаза. Броня, стоя неподалёку, подняла пистолеты, готовясь продолжать бой, её ледяной нимб отражал снежный свет, придавая ей зловещий вид.       Дань Хэн не стал терять времени. С копьём в руке он бросился навстречу ледяному зверю. Гепард двигался молниеносно, его когти сталкивались с копьём, создавая искры и треск, похожий на разрывающийся лёд. Их бой был стремительным и изматывающим — два воина, скорость и техника которых граничили с невероятным. Гепард бросался вперёд, пытаясь достать врага когтями, но Дань Хэн парировал каждый удар, стремясь сохранить дистанцию.       Тем временем, Март 7 сосредоточилась на своей битве с Броней. Активировав ледяные щиты, она уклонялась от каждого выстрела, изящно перемещаясь по полю боя. Её стрелы пересекались с пулями в воздухе, порой разлетаясь искрами, порой ломая лёд. Март 7 метко прицелилась, и две стрелы попали в ледяные конечности Брони, покрытые трещинами. Лёд раскололся, и две дополнительные руки Брони отвалились, оставляя её с только двумя родными. Лучница не теряла времени. Схватив свой лук, она бросилась вперёд. Её удары, хоть и не были сильными, но целились в ледяные наросты, которые были явным проявлением Стелларона. С каждым ударом она приближалась к цели. Оценив момент, Март 7 осью своего лука с силой ударила по ледяному нимбу на голове Брони. Нимб треснул, и Броня пошатнулась. Март 7 завершила манёвр изящным сальто назад, а затем, подхватив инерцию, пнула противницу обеими ногами. Удар был достаточно мощным, чтобы сбить Броню с ног и заставить её лицом упасть в снег. Март 7 отступила, чтобы подготовиться к следующему ходу.       На другом конце поля боя схватка между Дань Хэном и звериной формой Гепарда накалилась. Ледяной хищник становился всё быстрее, его когти оставляли глубокие порезы на одежде Дань Хэна, а иногда цепляли кожу, оставляя длинные царапины. Гепард кружил вокруг него, а затем резко прыгнул, сбив Дань Хэна с ног. Лёжа на спине, Дань Хэн с трудом удерживал древко копья, которое ледяные челюсти Гепарда сжимали с огромной силой. Но у Дань Хэна был план. Он терпеливо выжидал момент, даже когда хищник наваливался на него своим весом.       — Дань Хэн! — Воскликнула лучница, в этот момент Март 7 метко выстрелила в ледяной шип на спине Гепарда, заставив его взвыть от боли. Дань Хэн воспользовался моментом, прижал кулак к шее Гепарда и выпустил взрыв энергии из беспалых перчаток с Лофу. Вспышка сбила ледяного зверя, заставив его зашипеть и откатиться назад. Секунда не прошла даром — Дань Хэн, усилием ног, мощным ударом отбросил ледяного гепарда прочь. Гепард, потеряв равновесие, полетел в сторону и врезался в Броню ещё раз, сбив её с ног. Оба тела ударились о землю, снежные вихри поднялись в воздух, укрывая поле боя мёртвой тишиной.       Бой не закончился. Ледяная тишина, окружавшая арену, была нарушена только тяжелыми дыханиями измотанных воинов. Броня, несмотря на свою боль и растерянность, встала на ноги. Гепард тоже поднялся, его ледяные когти снова готовы рвать воздух, а хвост беспокойно вилял, предвещая новую атаку. Март 7 и Дань Хэн, израненные и уставшие, обменялись взглядами, понимая, что битва не закончена, что силы ещё не на их стороне.       — Да ладно?! Ещё не всё? — Держась за раненную локоть сказала Март.       — В бой братья! Стоять до конца! — С искаженным голосом, Броня подняла руку, и перед ней начали материализовываться проекции солдат, каждый в полном обмундировании, готовый к бою. Характерный звук льда, рассыпавшегося вокруг, заполнил пространство. С каждым шагом, они приближались к Март 7 и Дань Хэну, создавая вокруг них смертоносный круг. Гепард, чувствуя предстоящую схватку, встал в готовность, его тело наполнилось звериной энергией. В воздухе витала угроза, казалось, что бой возобновится с новой силой.       Но, к удивлению всех, проекции солдат начали рушиться. На месте их вооружённых фигур возникали лишь легкие дымки, которые распадались, как туман. Это было нечто непостижимое, сила, выходящая за пределы понимания. Гепард, не понимая происходящего, сразу почувствовал, как ледяные наросты на его теле начали осыпаться из-за невидимых ударов, и его кошачья форма исчезла. Он упал на живот и вернулся в человеческий облик, его тело снова приняло нормальные очертания, а его лицо выражало боль. Броня тоже получала удары, пытаясь устоять, вдруг упала на спину в снег, словно нечто невидимое сбило её с ног.       Март 7 и Дань Хэн, все еще с тяжёлым дыханием, смотрели на происходящее, не веря своим глазам. Они не могли понять, что только что произошло, пока вдруг не осознали: это не их сила, это не их действия. Всё стало понятно в одну секунду.       Бонифаций. Игнорируя боль, архивариус вытащил свой смартфон из внутреннего кармана и снова врубил Шабдановское излучение. Мусорный бак, необычное меметическое создание, недавно ставшее союзником, вмешался в битву, разрывая влияние и механизмы Стелларона, которые держали Гепарда и Броню под контролем. Как только этот неожиданный фактор появился, Стелларон ослабил свою хватку, и последние остатки его власти были отброшены. Это означало одно: Стелла справляется с Коколией.       Бонифаций, с громким металличеким звоном, взмахнул ржавой лопатой и мощным ударом врезал её в корпус Гепарда. Лопата с грохотом вонзилась в ледяной покров, оставив трещины, и кусочки Стелларона, словно несущественные обломки, рассыпались в воздухе. Бонифаций с характерной для него аристократичной жесткостью прокричал: «ГОООЛ!» — и продолжил свои действия, словно разрывая последнюю связь с этим проклятым влиянием. Ледяная частица в руках Гепарда раскололась, как хрупкое стекло, исчезнув в воздухе.              Гепард и Броня, всё еще ошеломленные и слабо осознающие происходящее, хватались за головы, их лица искажались от боли, словно пытаясь избавиться от кошмара, который так долго их держал в плену. Вокруг них, словно туман, клубились остатки того зловещего влияния, будто Стелларон пытался закрепиться на последних остатках их тел, но не мог. Это была битва за их души. Дань Хэн и Март 7 подошли к ним, стараясь поддержать этих несуразно изменённых людей, теперь вновь обретающих свои тела. Март 7, используя всю свою сосредоточенность, обратилась к ним.              — Коколия обезумела, её разум уже не принадлежит ей. Она слилась со Стеллароном, и сейчас Стелла сражается с ней. Мы должны помочь ей!       — Матушка... — произнесла Броня, её голос был слаб, но отголоски старой решимости снова прорывались через оковы Стелларона. — ... матушка...       — Хватит этого! — Отвесила Март 7 пощёчину Рэнд, приводя её в чувство. Фотограф экспресса никогда не видела такого зверства несмотря на свой «послужной список», когда люди заточены в ледяные тюрьмы, когда многие из них находятся на грани смерти и жизни, и когда они становятся монстрами. Лучница посмотрела на шокированную Броню. — Нет времени! Скорее нужно её остановить, Белобог ещё можно спасти!       Броня и Гепард, пытаясь откинуть последние обрывки своего состояния, понимали, что не могут оставаться в стороне. Гепард протёр глаза, его взгляд стал яснее, а Броня, как будто снова пробудившись, попыталась встать на ноги. Март 7 и Дань Хэн кивнули, и команда снова собралась, готовая двигаться к финальной битве, неся с собой груз прошедших событий, но с решимостью усмирить Стелларон, за мир, за тех, кто пал, и за тех, кто ещё мог быть спасён.

***

      Битва между Стеллой и Коколией была эпической и беспощадной. Мрак, окружающий их, становился всё плотнее, а воздух наполнялся звуками ледяных пуль, что вырывались из руки Коколии и стремились поразить цель. В её глазах горел холодный огонь Стелларона, она не ощущала страха или сомнений, её сила сливалась с этим зловещим источником энергии. Коколия летела, оставляя за собой след из вихрей льда, её движения неуловимы и стремительны, как у хищного зверя в ночи. Сражение началось стремительно. Коколия метала ледяные пули, как смертоносный дождь. Каждая пуля оставляла за собой следы холодного инея, словно сама смерть могла проявиться в любой момент. Стелла уклонялась от пуль с удивительной гибкостью, её тело двигалось, как тень, в воздухе. Но она не могла достать летающую противницу, которая, словно призрак, кружила вокруг, всегда на шаг впереди.       Стелла осознавала, что её хлыст не может достать противницу, которая парит в воздухе, избегая каждого удара. Тогда её глаза блеснули, и она изменила тактику. Вместо хлыста её руки трансформировались в огромные молоты, мощные и твёрдые. Каждое движение, как удар молнии, заставляло землю дрожать. Она начала крушить брусчатку, вырывая камни и бетонные блоки из земли. Её руки молот трансформировался в вирусную массу, покрываясь мышечными волокнами, которые излучали ужасную силу.       Снаряды, сделанные из разрушенной брусчатки, летели с невероятной скоростью, как пули, стремясь пробить защиту Коколии. Но она оставалась неуловимой. Ледяные вышки, которые поддерживали её в воздухе, трещали и рассыпались под ударами снарядов, но лишь немногие камни достигали своей цели, с трудом пробивая ледяную защиту Коколии. Она продолжала маневрировать, её тело казалось неуязвимым, как сама зимняя буря. Стелла не останавливалась. Она метала ещё больше снарядов, каждый из которых нес разрушительную мощь. Снаряды сотрясали воздух, оставляя за собой следы льда и обломки, как следы от войны, которую она вела с этим чудовищем. Коколия, даже несмотря на её способности парить, была вынуждена отступать, пытаться избежать и снова атаковать.              Битва между Стеллой и Коколией достигала своего пика. Стелла, чувствуя, что её текущая тактика не приносит результата, начала менять форму. Её руки начали трансформироваться, становясь длинными, острыми когтями, готовыми разорвать всё, что попадется на пути. Она прыгнула, выполнив сложный манёвр, её когти стремились к Коколии, пытаясь разрезать её тело. Однако противница с лёгкостью уклонялась, её движение было настолько быстрым, что Стелла едва могла зафиксировать её местоположение. Она кружилась в воздухе, как хищник, дразня свою добычу.       Прототип приземлилась, её тело будто замерло на мгновение, но её разум работал с потрясающей скоростью. Она просчитала траекторию, зная, что если она не сможет поймать свою противницу, она рискует оказаться в проигрыше. Оттолкнувшись от земли, Стелла, как смертельный снаряд, вновь взмыла в воздух и приняла позу эмбриона. В этот момент её тело покрыла вирусная броня, которая укрепляла её структуру, увеличивала пробивную способность и делала её ещё более смертоносной. С каждым её движением воздух становился плотным, а её скорость — невообразимой. Она стремительно летела к Коколии, как направленная ракета, готовая нанести точный удар. Когда она почти достигла цели, шипы её брони вонзились в плоть Коколии. Крики боли не было слышно, но в глазах Коколии проскользнуло мгновение удивления. Внезапный удар оказался точным, и, не теряя времени, держась ногами, Стелла изменила тактику, её руки снова стали молотами.С мощными ударами она разрушала ледяные конструкции, которые позволяли Коколии парить в воздухе. Льды трескались и рушились, Коколия теряла поддержку, её движение стало более неуклюжим.       — Я тебя в порошок сотру! — Стелла продолжала свой натиск, ударив по голове Коколии с такой силой, что та потеряла контроль над своим полётом. Молоты в руках Стеллы разрушали её защиту, ускоряя падение Коколии к земле. Когда обе фигуры стремительно падали, снежная пелена, которой была покрыта земля, окутала их, но всё затмилось пылью от разрушений.       Когда обе носительницы Стелларона наконец приземлились на землю, с потрясающим шумом разрушая окружающий ландшафт, произошло нечто неожиданное. Сила льда, не подвластная даже самой Стелле, внезапно оттолкнула её в сторону. Вирусная броня, столь прочная и почти неуязвимая, покрылась глубокими трещинами, а саму Стеллу отбросило назад, как мячик, забытый на поле. Она с трудом встала на ноги, её тело всё ещё дерзко отказывалось сдаваться.       Правительница хоть и потеряла способность летать, всё ещё стояла на земле, но её глаза полыхали яростью. Стелла поняла, что победа далека, но её противница явно не собиралась сдаваться. Коколия подняла руку и в её ладони появился ледяной клинок, который, как снаряд, был направлен прямо в грудь Стеллы. Она не успела даже полностью подготовиться к отражению удара, как клинок пробил её броню, вонзаясь в живот. Стелла замерла, лицо её исказилось она не почувствовала боль, но вдруг...       — Ты ведь... не человек? — тихо спросила Правительница, её голос звучал, будто она только что открыла для себя этот невероятный факт. Стелла, стоя с мечом в животе, изогнулась как струна и медленно закатила глаза.       — Нет, ты не поверишь! На самом деле я… пришелец с планеты Ледяных Печенек! — с сарказмом ответила Стелла, её лицо выражало смесь слабой боли и недовольства.       Бой между Стеллой и Коколией продолжался, как в бешеном вихре, где каждое движение было решающим, а каждое дыхание — тяжким. Стелла стояла в её глазах горел огонь, едва ли угасавший от боли, и несмотря на то, что она была буквально раненым зверем, её стойкость поражала. Вокруг неё сновали её когти, руки, превращённые в молоты, в боевых танцах, стремящихся поразить врага.       Коколия, с её ледяной, отчаянно захваченной Стеллароном формой, тем не менее, не теряла своего превосходства. Теперь она была не просто обрушенной на землю — она была жестокой бурей, не знающей усталости. Лёд, сливающийся с её телом, оставлял следы морозного зла на каждом шаге, а её глаза продолжали гореть фиолетовым светом, в которых горела и древняя сила, и ярость. Земля под ними трескалась от их шагов, снег летел, словно облака, застывшего пепла, а энергия битвы ощущалась в воздухе, как невидимая буря. Прототип, стиснув зубы, начала использовать свою вирусную броню, пытаясь пробить путь к Коколии. Но ледяной фронт, образованный её врагом, оказался крепким, как стены древнего замка.       — Ты ведь не думала, что сможешь победить меня так легко?! — крикнула Правительница, её голос полнился ледяной яростью. Она создала новый ледяной клинок, который, как смертоносный снаряд, полетел к Стелле с немыслимой скоростью. Но Стелла была готова. В момент, когда клинок оказался слишком близко, она увернулась в сторону, её тело вздрогнуло от усилившегося удара воздуха, но она осталась цела. Взмахнув руками, она создаёт вирусную мышечную массу подбросив тяжёлый камень прямо в лицо противника.       Женщина скользнула в воздухе, резко изменив направление и вырвавшись из круга атак Стеллы. Её льды взметались вокруг неё, формируя защитные щиты, пока она поднималась в воздух, как птица, готовая к следующему нападению. Её глаза вновь наполнились ледяным светом, и она бросила целую лавину льда в сторону Прототипа. Но Атропос, не уступая, сделала прыжок в сторону, разрезая воздух своей бронёй, и с каждым её шагом земля под ней трещала. Она не отступала, её глаза блестели решимостью. Она знала, что единственный способ победить — это не просто перехитрить противника, но и заставить его почувствовать, что у него нет выхода.       Правительница снова метнулась в воздухе, её скорость росла с каждым прыжком. Она пыталась использовать свою силу, чтобы заморозить всё вокруг, намереваясь лишить Стеллу возможности двигаться. Блэклайт же с каждым разом становилась быстрее, её вирусная броня помогала ей избегать льда, превращая её в нечто большее, чем просто оружие. Когда Коколия пыталась снова выстрелить очередными ледяными снарядами, Стелла, почувствовав момент, сделала решающий манёвр. Она на миг притворилась уязвимой, заманив противника в ловушку, а затем, с силой отчаянного решимости, подскочила к ней, метнув камень с большой силой прямо в её лицо.       Снаряд пробил защиту матери лжи, и её лицо на мгновение оказалось под атакой. В этот момент Стелла вновь метнулась вперёд, её руки теперь преобразились в огромные когти, готовые разорвать ледяную броню противницы. Коколия, по-настоящему ощутив удар, попыталась вырваться, но её движения были замедлены, её ледяной нарост начинал трескаться. С каждым ударом Блэклайт чувствовала, как враг теряет свою уверенность, и это стало её шансом.       Тем временем Коколия, почувствовав свою уязвимость, собралась с силами, сконцентрировав всю свою ледяную мощь в одном жесте. Она вызвала огромный ледяной шторм, который моментально окутал территорию вокруг неё. Внезапно Стелла оказалась в центре смертоносной стихии, с каждым её движением, на несколько шагов вперед, лед обрушивался на неё, пытаясь её остановить. Атропос не сдалась. Она использовала свой опыт и вирусную энергию, чтобы прорваться через вихрь льда, разрывая его, как огненный нож. Она чувствовала, что каждая клетка её тела напрягалась, и она, наконец, пришла к окончательному моменту, когда ее враг оказался уязвим.       Мать Лжи в последний раз спрыгнула, стремясь уничтожить свою противницу одним последним мощным ударом, но Прототип была готова к этому. Когда тень Коколии накрыла её, Стелла подняла руки, превращенные в огромные молоты, и встретила её удар с таким усилием, что снег под их ногами взорвался в стороны. Колоссальная сила удара грохотнула, и воздух вокруг словно сжался, на мгновение став темным, как предвестие последней борьбы. Схватив Коколию за запястье, Атропос не потеряла времени. Не давая ей ни малейшего шанса, она подтянула её вниз, и с каждым рывком, с каждым движением, кости Коколии начали трещать. В тот момент, когда Стелла использовала свою ногу, чтобы оттолкнуть противницу, хруст суставов эхом отозвался в пустоте. Два конечности Правительницы обрушились на землю, оторвавшись с громким щелчком, и Коколия бессильно сжалась от боли, её тело начало поддаваться, теряя былую стойкость.       Холод, который ещё недавно наполнял её тело, теперь покидал её, как тяжелое бремя. Глаза матери лжи, некогда яркие, зловещие, теперь начали тускнеть, их фиолетовый свет снова становился родным и знакомым, как последние лучи заходящего солнца. Больше не было ничего, что могло бы сдержать её, она чувствовала, как покидает её сила, как Стелларон, с его мощью и жестокостью, исчезает из её сознания.       Её взгляд задержался на Стелле, на её лице, что отражало её неизбежность, её решимость. Она понимала, что наступает конец, что этого нельзя избежать, несмотря на все её усилия, на все попытки сбежать. И в этот момент она осознала, что Стелларон чудовищная сила изменившая её, все Правительницы слышали эти голоса, но только Коколия оказалась слаба духом и прислушалась к голосам. Теперь, когда его влияние исчезало, Коколия, ползущая в снегу, чувствовала, как рушится всё, во что она когда-то верила. Но одно было ясно — за всё придётся платить. Она втоптала в грязь наследие Архитекторов, своих предшественников, заточила людей в ледяные тюрьмы и Белобог на грани исчезновения.       Поглощение Стеллароном было её последним крушением, и теперь она возвращалась в себя. Она чувствовала, как всё уходит, как уходит сам тот холод, который был её частью, как исчезают остатки её силы, которые она использовала, чтобы бороться. Коколия не могла удержаться, её дыхание стало медленным, и каждый вдох был всё более трудным. Она чувствовала, как её сила тает. Она знала, что её конец близок. Мгновения были растянуты в вечность, и в этот момент, когда её глаза встречались с глазами Стеллы, она осознала, что это не просто физическая борьба. Это было что-то гораздо более глубокое, чем смерть. Это было прощание. Прощание с собой, с тем, кем она была раньше, и с тем, кем она пыталась стать.       Тогда Стелла подняла её за горло, не спеша, словно решая судьбу, как решается жизнь и смерть. Это было почти нежно, но одновременно окончательно. Стелла не была жестока, но она была неизбежной. В этот момент, с трудом, через кровь и боль, Коколия наконец произнесла:       — Чужачка...       Её голос был хриплым, слабым, как будто он пробивался сквозь толстый слой льда. Но, несмотря на всё, что происходило с ней, несмотря на то, что она больше не была собой, она продолжала говорить, потому что чувствовала — не было другого пути. Она кашлянула, и кровь пошла из её рта, капая на снег. Коколия знала, что этого уже не исправить.       — Не говори Броне…       Значение этих слов было огромным, ведь для неё они были последними. Это была просьба, не только к Стелле, но и к себе — быть хоть немного достойной, хоть немного справедливой в конце. Коколия хотела, чтобы Броня не узнала о том, что её матушка сделала, о том, что сама Верховная правительница была частью этой чумы, этого кошмара, который поглотил её тело и разум. Коколия не могла вернуть все те разрушения, которые она принесла, но хотя бы немного защитить того, кто её любил несмотря на всё. Броня не заслуживала страха, боли и отчаяния, которые были её частью. Затем она закрыла глаза, её тело ослабло, и она почувствовала, как вся её сущность начинает уходить, растворяясь в пустоте. Каждая клетка, каждый её фрагмент, растворялись в неизвестности, и она больше не пыталась бороться с этим. Её тело покрывалось трещинами жёлтого цвета и это означало одно, Стелларон пытается уничтожить носительницу.       Но Прототип не позволила ему уйти спокойно. С её когтями, неумолимыми и бесконечными, она начала разрывать Коколию. Плоть разлеталась на куски, отрываясь от её тела. И вот, в этот момент, как самые последние звезды, её память начала исчезать, передаваясь в щупальца, которые поглощали всё — воспоминания, знания и умения. Всё, что она была и что пережила, теперь передавалось Стелле.       Атропос закончив процесс поглощения, оглянула небо, которое вдруг стало ясным, облака раступались. Она на ватных ногах призвала Бонифация и велела ему направится на помощь к её друзьям. К счастью мусорный бак не задавал вопросов, Прототип устало облокотившись на колено, посмотрела на лежащие на снегу остатки Коколии. Отрубленные руки, иссечённая плоть — всё это больше не внушало ужаса. Это был конец, мрачный и безысходный. Её глаза, блестящие от напряжения, задержались на обмякших кистях, а затем поднялись выше, к горизонту. Всё вокруг было тихо, и лишь холодный ветер шумел среди заснеженных руин. Она сделала шаг вперёд, потом ещё один, её ноги утопали в снегу, но каждый шаг казался весомее предыдущего. Всё кончено. Бедствие Стелларона оно закончилось.       — Гр-ррр... — Рычала она, внезапно её накрыла жгучая боль. Атропос остановилась, схватилась за грудь, пытаясь понять, что происходит. Её тело задрожало, будто подчиняясь чужой воле. И прежде чем она успела что-либо осознать, из её груди вырвался сверкающий луч. — Аа-ааа!       Этот луч был ослепительным, нестерпимо ярким, но не приносил тепла. Он пробил туманный воздух над Белобогом, устремляясь к городу. Свет ударил с такой силой, что мгновенно окутал всё вокруг огромным, сияющим барьером. Белобог, долгое время погружённый в ледяной плен, начал медленно, но неизбежно меняться. Ледяные корки, укрывавшие здания, стены и улицы, начали таять, будто под жарким летним солнцем.       Люди, застывшие в вечном сне от ледяного проклятия, начинали оживать. Их кожа, казавшаяся мраморной и холодной, обрела жизнь. Их глаза открывались, и замершие улыбки становились настоящими. На центральной площади семья, которая в момент катастрофы сидела за обеденным столом, теперь смотрела на свой замёрзший, но целый обед с недоумением. Их лица выражали смешанные чувства — что произошло и удивление от того, как всё изменилось в одно мгновение.       Ледяной город, который казался вечным памятником трагедии, вернул себе тепло. Белобог снова стал сияющим оплотом человечества, вернув своим жителям надежду и будущее. Тем временем далеко от центра города, на заснеженном поле, приближались знакомые фигуры. Дань Хэн и Март 7, измотанные, но целеустремлённые, шли вперёд. Гепард, уже восстановившийся, двигался чуть медленнее, его взгляд оставался сосредоточенным на горизонте. А Броня, едва заметив вспышку света, замерла. Её тело сковал страх, а в душе что-то перевернулось.       — Мама… — прошептала она, и её лицо исказилось от отчаяния. Она с криком рванулась вперёд, несмотря на усталость, пытаясь прорваться через барьер, который неожиданно возник между ней и местом, где всё завершилось. Но барьер был слишком прочным, он будто ощущал её приближение и отталкивал её назад каждым импульсом.       — Матушка! — кричала Броня, ударяя кулаками по невидимой стене. Слёзы катились по её щекам, и её сердце сжималось от бессилия. Её фантомный ужас нарастал с каждой секундой. Она не могла позволить себе потерять её, не могла позволить, чтобы всё закончилось вот так.       Март 7 остановилась, её дыхание ещё тяжёлое после предыдущей битвы. Она посмотрела на Дань Хэна, а затем на Броню, и её глаза наполнились сочувствием.       — Барьер, — сказала она тихо, как будто боялась разрушить хрупкое равновесие, — он охватывает не только место сражения, но и весь город. Что-то... что-то изменилось.       Гепард подошёл ближе, его рука легла на плечо Брони, чтобы удержать её от бесполезных попыток.       — Броня Рэнд, остановитесь, — сказал он низким голосом, в котором звучала смесь скорби и надежды. — Вы ничего не сможете сделать. Барьер не пропустит нас, но, может быть… может быть, это всё к лучшему.       С другой стороны барьера Стелла медленно поднялась на ноги. Свет вокруг неё мерцал, словно прощаясь с ней. Она смотрела на свои руки, которые дрожали, на следы когтей, всё ещё покрытые её же кровью. Её взгляд был пустым, но её тело чувствовало, что всё действительно закончилось. Теперь на неё нахлынуло понимание того, что она сделала. Стелла поглотила вместе с Коколие Стелларон и более того, она отняла жизнь...       Когда сияние барьера стало угасать, воздух наполнился странной тишиной. Лёд, который долгое время окружал Белобог и его земли, исчезал, оставляя за собой чистую землю, трещины от разрушений, и чувство завершения. Барьер, сверкавший и вибрирующий энергией, рассыпался в воздухе, оставляя лишь мягкий золотистый свет, будто свет рассвета, который впервые за долгое время освещал этот город по-настоящему не искусственно.       Атропос, стоя неподалёку от места, где Коколия встретила свой конец, бросила последний взгляд на лежащие на снегу отрубленные руки своего врага и оно распадалось на желтые частицы и вскоре исчезло в небытие. Её вирусная броня начала постепенно исчезать, оставляя после себя человеческие очертания, но в её движениях всё ещё читалась невероятная усталость. Она тяжело дышала, однако боль, сковывающая её тело, уже начала уходить, как будто сама земля забирала эту боль у неё.       Она медленно, но уверенно пошла в сторону своих друзей. С каждым шагом её силуэт становился всё яснее для тех, кто наблюдал за ней издали. Её походка казалась спокойной, даже величественной, но если бы кто-то подошёл ближе, он заметил бы тяжесть в её движениях и еле заметное дрожание рук. Когда Прототип приблизилась к компании, её взгляд встретился с глазами Брони. В этих серых глазах Стелла видела замешательство, боль и вопрос, на который она уже знала ответ. Броня пыталась пробиться через барьер, её руки до сих пор дрожали от отчаяния, но теперь она просто стояла, стиснув кулаки.       — Всё кончено, — сказала Стелла, встречаясь взглядом с Броней. — Твоя матушка… Она наконец вырвалась из своего сна. Она умерла человеком и решила пожертвовать собой для запечатывания Стелларона. Мне жаль.       После этих слов Стелла протянула Броне её значок Верховной Правительницы. Он сверкал на свету, будто только что очищенный от всех бед, которые с ним были связаны. Броня дрожащей рукой приняла его, сжав так крепко, как будто боялась, что это последнее, что останется от её матери. Гепард тоже переживший ужас Стелларона и Фрагментума, стоял рядом. Командир положил руку на плечо Брони, показывая свою поддержку. Она обернулась к нему, её лицо было растерянным, и в глазах блестели слёзы, которые она изо всех сил старалась сдержать. Её губы дрожали, но слов не было. Он лишь слегка кивнул, давая понять, что она не одна.       Тем временем Прототип шла дальше. Её шаги были медленными, но в них читалась твёрдая решимость. Март 7 и Дань Хэн посмотрели друг на друга, словно не зная, что сказать, и поспешили за ней. Архивариус, следуя за ними, посмотрел назад, на Гепарда. Он ничего не сказал, но в его взгляде было что-то, что говорил: «Она нуждается в вас». Броня осталась стоять, всё ещё сжимая значок. Она смотрела на него, словно не веря, что это действительно происходит. Этот символ власти, когда-то принадлежавший её матери, теперь казался ей тяжёлым грузом. Она с трудом сдерживала эмоции, её грудь сотрясалась от глухих рыданий, которые она не позволяла себе выпустить наружу.       — Я не знаю, что теперь делать, командир. — Прошептала она, не глядя на Гепарда.       Рэнд медленно подняла голову, её взгляд упал на горизонт, где свет солнца начал пробиваться сквозь уходящие облака. Белобог начал оживать. Жители уже приходили в себя, ледяные цепи, сковывавшие их жизни, исчезли. Теперь на них смотрела новая Верховная Правительница, та, кто мог вернуть им мир и надежду. Но в этот момент Броня думала только об одном: о матери, которая в свои последние мгновения всё же нашла свободу.