Remember

Вы доверяете своей памяти? Я уверен, что, опуская весь юмор, вы доверяете ей безоговорочно. У вас даже не возникает сомнений в ее правдивости. Вы точно знаете, кто вы, где родились, кем воспитывались — это все запечатлено в вашей памяти. Но что, если она однажды вам изменит? Вы этого даже не заметите — продолжите жить с полной уверенностью, что все остается как раньше.

Я никогда не бываю уверен.

На дорогах Йокогамы часто появлялись черные автомобили с матовыми стеклами. Каждый житель знал, что лучше не приближаться к ним, ведь эти машины принадлежат Портовой мафии — главной и, пожалуй, сильнейшей группировке города. Именно такой автомобиль сейчас несся по главной дороге Йокогамы. На заднем сидении без сознания лежал молодой парень, лет девятнадцати. Его взлохмаченные волосы прилипли к мокрому лбу, капельки холодного пота скатывались с лица на шею и пропадали в посеревших бинтах. Грудь быстро поднималась и опускалась: вдохи были быстрыми и короткими. В общем, можно было бы подумать, что ему просто снился кошмар, только если бы не факт, что едва ли этому человеку могли сниться кошмары. Парня звали Дазай Осаму. На вид — подросток, по поведению — школьник, а по социальному положению — страх всего города. Если бы вам однажды так не посчастливилось оказаться в криминальных кругах Йокогамы, то вы точно первым делом услышали бы именно это имя. Парень был настоящей знаменитостью, сродни Волан-де-Морту. Забавно, но некоторые действительно проводили именно такую параллель и правда боялись произносить его имя, предпочитая использовать «тот человек». Проклятье города, самый опасный мафиози, безжалостный убийца и еще куча, куча прозвищ — и все эти устрашающие имена носил девятнадцатилетний паренек, пребывающий в беспамятстве на заднем сиденье автомобиля. И пока этот маленький дьявол беспомощно развалился, занимая почти весь салон, его голову держал на коленях другой персонаж этой истории. Сакагучи Анго был далеко не так знаменит, и положение занимал куда более низкое. В основном он занимался именно бумажной работой, вел документацию и иногда помогал Портовой мафии своим нестандартным умом. Тем не менее, именно он сейчас пытался привести Дазая в сознание, искренне беспокоясь за него. — Этот ребенок, — устало произнес Анго, посылая недовольный комментарий куда-то в воздух. Он еще раз мягко ударил Осаму по щекам, надеясь, что тот все же очнется и наконец объяснит, что за хрень с ним произошла на переговорах, что он так неожиданно свалился в обморок. — М… — недовольно промычал Дазай, все же, кажется, понемногу приходя в себя. — Сам ты ребенок. Мне уже девятнадцать. Анго только выгнул бровь, но внутри почувствовал, как с груди спал камень: если этот паршивец способен возмущаться, значит, все с ним в порядке. — Для меня ты всегда будешь оставаться ребенком. Но если ты так хочешь стать взрослым, то начни с того, что поднимешь свою тяжелую голову с моих ног. У меня уже все мышцы затекли. — Не, мне и так удобно. Только коленные чашечки у тебя твердоваты. — Нет, Дазай, я серьезно. Мы через пятнадцать минут будем в Порту. И тебе лучше бы придумать вразумительное объяснение, почему наши переговоры сорвались. Ты вообще помнишь, что произошло? Взгляд Осаму вмиг стал мутным, он глубоко задумался, пытаясь откопать на задворках своего сознания воспоминания. — Я… — Он прикусил губу, не зная, как сформулировать ответ. Даже после нескольких минут раздумий ему так и не удалось воскресить в памяти образы произошедшего, но он почему-то очень четко помнил яркие эмоции. Сердце в груди продолжало биться с бешеной скоростью, словно по инерции. Страх. Уже давно он не ощущал ничего подобного, но в тот момент необъяснимая тревога заполняла его тело, разгоняла кровь в жилах. А еще было тепло. Словно его коснулось что-то мягкое и родное, только вот он совсем не мог понять, что именно. Просто забыл. — Нет, — Осаму покачал в итоге головой. — Ничего. У нас должна была состояться какая-то встреча, но я не понимаю, что происходило. — Катастрофа, — Анго хлопнул рукой себе по лбу. — Огай снимет с нас шкуру. — Да, это было бы больно, — Дазай вдруг жутко усмехнулся. Это была одна из его странных привычек — намеренно отвечать совершенно невпопад настроению собеседника и шутить на совершенно непонятные темы — смешно никому ни разу не было. — Да я серьезно! У нас были важные переговоры насчет нового товара, но ты все сорвал! У тебя просто припадок какой-то начался. Сначала чуть не разнес всю комнату к чертям, назвал Накахару по имени и свалился в обморок. Анго с какой-то особенно злостью и разочарованием уставился на Дазая. В его глазах ярко читался укор и неодобрение. Он смотрел так на него пару секунд, словно размышляя, задавать ли свой финальный вопрос, и в итоге выпалил на одном дыхании: — Просто скажи, что на этот раз? Какую дрянь ты решил вколоть себе на этот раз? — Что?! — Дазай резко сел, все же освобождая ноги Анго, но не рассчитал высоты и с грохотом треснулся головой о крышу. — Ай, да блять. Что за день… Вообще, проверяй меня сколько хочешь, но в этот раз я трезв, как стеклышко! Честное слово! — В доказательство он протянул вперед руку, словно пытаясь показать, что на его коже не появилось никаких новых следов от игл, но тут же немного смущенно спрятал запястье обратно под рукава, понимая всю бесполезность своего действия. С недавних пор Дазай особенно пристрастился к ношению бинтов. Как у любого бывалого мафиози, у него действительно была пара боевых шрамов, которые он почему-то стыдился показывать. Забавно только, что пока большинство молодых горячих голов чуть ли не пляшут, когда получают свой первый шрам — ведь это лучшее украшение для мужчины — Осаму стыдился этих белых отметин на своей коже и старался всячески их закрывать. Раньше он часто носил водолазки с длинными рукавами, чтобы скрывать как можно больший участок своей кожи, но, как и все молодые люди, ему было неудобно постоянно носить обтягивающую одежду, да и надоедает такое однообразие, потому он пришел к гениальному решению заменить этот элемент одежды на белоснежные бинты. Это решение оказалось действительно гениальным в своей сути. Мало того, что это попросту было удобнее, так еще и добавляло его фигуре особую устрашающую ауру. Анго собрался отвесить очередной комментарий в их споре, но не успел. Автомобиль остановился — они наконец приехали. Портовая мафия располагалась в одном из трех знаменитых небоскребов Йокогамы. Здание из черного, блестящего на солнце стекла не могло не производить впечатление. Дазай обожал высоту. Нередко он проводил почти все свое свободное время на террасе этого самого небоскреба, наблюдая за течением жизни на узких улочках города. Так жизнь казалась ему еще менее важной, а все заботы города — совсем незначительными. Именно на этой террасе, как выяснилось, его и ждал глава этой организации — Мори Огай. Ужасно жестокий и расчетливый человек… именно он приходился Дазаю приемным отцом. В мафии многие отношения и связи строятся именно на кровных узах, потому так и вышло, что именно Осаму стал одним из самых приближенных подчиненных Мори Огая. Только вот желал ли этого сам Дазай, никто так и не спросил. Анго идти на доклад вместе с Осаму отказался. Придумал себе отговорку в духе «много другой работы» или что-то подобное, хотя оба поняли, что он попросту хотел избежать немилости босса, когда тот узнает о их фееричном провале. Тем не менее, Дазай его не винил: во-первых, вина за провал действительно была на его плечах, а во-вторых, без пары лишних глаз он, вероятно, просто быстрее сможет принять свое наказание за проступок и забыть о нем. Зайдя в лифт, Осаму привычно нажал кнопку шестидесятого этажа. Почему-то в этот раз ему показалось, что он поднимается особенно быстро. Пока двери не открылись, а перед глазами не предстал образ знакомого коридора с высокими стеклянными окнами, у него все еще была минута на размышления. Нужно было срочно придумать хоть какое-то объяснение произошедшему, но в голове именно в этот момент почему-то было особенно пусто. Тихий гудок, ознаменовавший прибытие, отдался в голове. Вот створки лифта разъехались, и перед взором предстал длинный коридор, сплошь выстланный красным ковром. В детстве Осаму нередко мерещилось, что этот алый пол покрыт вовсе не мягким ворсом из шерсти, а тонким слоем крови. Словно бы к любимой террасе Осаму вела настоящая река крови. Шаги глухо разносились по комнате, словно растягивая каждую последующую секунду. Дазай не боялся, он давно не чувствовал страха, но что-то неприятное, липкое и мерзкое все же разливалось в его груди горечью. Словно крики интуиции или зловещее предчувствие кричало ему остановиться и не выходить. Из последних сил Осаму попытался все же вытянуть хотя бы какие-то воспоминания из головы, но так ничего и не вышло — он уже подошел к двери и замер с занесенной над ручкой ладонью. Он колебался пару минут в нерешительности, и в итоге дверь сама распахнулась перед ним. — Почему же ты так несмело заходишь? — Голос Мори звучал спокойно и уверенно. Он почти никогда не менял интонацию, предпочитая сохранять спокойствие и легкое безразличие по отношению к собеседнику. Дазай слегка поднял голову и как назло посмотрел прямо в глаза человека перед собой. Каряя, слегка красноватая радужка буквально затягивала своим необычным видом, приковывала взгляд и не отпускала. Настоящее мучение — смотреть в глаза Мори Огая. Попав в эту ловушку, Дазай уже не смог отвести взгляд, так и продолжая откровенно всматриваться в этот странный коричневый оттенок. «Он уже знает», — понеслось вдруг в голове осознание. Да, совершенно очевидно, что Мори уже знал о провале Осаму на последнем задании, а значит почти любые аргументы будут теперь бессмысленны. Он проиграл этот бой еще задолго до того, как вошел на террасу и предстал перед этим человеком. — Последняя сделка… я… — Дазай ощутил, как сжимается его пищевод и сводит диафрагму, оттого его голос предательски дрогнул. Казалось, даже воздух в этот момент перестал двигаться. Тишина уже сама по себе стала пыткой. Вдруг поднялся сильный ветер — непослушные волосы так и норовили попасть в глаза и исцарапать всю слизистую. Осаму непроизвольно опустил веки, разрывая зрительный контакт. В этот момент Огай наконец-то спросил: — Чья это вина? — Моя. — Тебе есть, что добавить в свою защиту? — Нет. Дазай медленно закрыл глаза, поглубже вдохнул холодный воздух… чужая рука крепко схватила его за волосы у самых корней и потянула вниз… Плитка на террасе была холодной и твердой: колени, скорее всего, разбились в кровь. Потоки воздуха мягко ласкали искусанные в кровь губы. В лучах солнца мелькнула тонкая игла — вскоре он почувствовал, как ледяная жидкость впрыскивается в вену. Раньше он нередко проводил свободное время на этой террасе: ему нравилось вдыхать слегка разряженный воздух и наблюдать за мельтешением жизни внизу, но теперь все скорее всего изменится. Еще одно место в этом стеклянном здании станет для Дазая особенно ненавистным.

***

И все же, что именно произошло двумя часами ранее на тех самых злосчастных переговорах? Начиналось все совершенно обычно, ничем не примечательно. Как и было уговорено несколько дней назад, представители двух организаций встретились для обсуждения деловых вопросов. Конечно, подобная встреча по своей сути являлась чистой формальностью. Обычно к тому моменту уже заканчивался основной спор о глобальных условиях и обсуждались лишь мелкие детали договора. Финалом всегда становилось партнерское рукопожатие и обмен символическими подарками, чтобы выразить свое уважение к партнеру. Так что по своей сути задачей Дазая и Анго было только явиться на эту встречу, пару раз улыбнуться новому партнеру, вручить свой дар и покинуть это место. Но что-то пошло не так. Когда они вошли в комнату, представитель партнерской организации уже ждал их. Чуя Накахара — так звали этого человека — оказался куда моложе, чем они предполагали. Судя по его внешнему виду, он был ровесником Дазая, что не могло не вызывать удивление. Подумать только, еще один молодой талант, но на стороне другой организации. Обычно молодежь в их годах, если уже решается отдать свое будущее и свою молодость темному миру криминала, начинает с самых низов. Большинство из них не доживает и до двадцати пяти, а те, кто дотянет до тридцатника, уже вряд ли будут похожи на тех людей, которыми были раньше. Вступить в Портовую мафию — это словно подписать контракт с дьяволом. На минуту может показаться, что жизнь понемногу идет в гору: хотя работа грязная, в низах организации ее не так уж и много, а платят хорошо, но вскоре человек меняется. Темная сторона Йокогамы рано или поздно пожирает душу человека — в итоге все, кто выживает, по сути остаются лишь сломанными людьми, которые не видят никакого смысла в жизни, кроме как убивать и умножать свой капитал. Но такие, как Дазай и Накахара, были другими. Эти дети с самого раннего возраста входили в грязный мир преступности этого города. Они изначально не были похожи на нормальных людей, а оттого едва ли этот темный мир был способен сломать их — скорее уж эти дети ломали все правила и меняли ход игры. Таких стоило бояться, ведь никогда не понятно, что у них на уме. Завидев пришедших, Чуя Накахара тут же вскочил с дивана, на котором сидел. Он с любопытством уставился на гостей. Его острый взгляд оценивающе прошелся по Анго, но вскоре переключился на второго посетителя. На его бледном, чуть болезненном лице вдруг расцвела яркая, почти хищная улыбка. Пронзительные голубые глаза, обрамленные темными тенями усталости, вспыхнули живым, почти электрическим светом, словно эта улыбка оживила их. А огненные волосы, растрепанные и сбившиеся, лишь подчеркивали контраст между мертвенной бледностью кожи и этим неожиданным выражением. На первый взгляд можно было подумать, что это приветственный жест, но в изгибе губ и блеске глаз таилась какая-то тревожная двусмысленность. Казалось, эта улыбка могла в равной степени быть дружеской, ободряющей — или же угрожающею, словно боевой оскал перед атакой. Дазай Осаму никогда не был восприимчивым человеком, но к своему удивлению он вдруг понял, что никак не может оторвать взгляд от этой жуткой улыбки. Это вовсе не было похоже на то, как молодым парням свойственно засматриваться на красоту привлекательной девушки — его взгляд буквально оказался прикован к Накахаре Чуе. Где-то в груди начало подниматься странное чувство тревоги. На какую-то долю секунды ему показалось, что он уже где-то встречал этого человека, но ему никак не удавалось вспомнить. Вместо этого в голове образовалась настоящая черная дыра. Послышался голос Анго — его напарник прошел в комнату и уже уселся на стуле, но вдруг обнаружил, что Осаму так и остался стоять в дверном проеме, словно парализованный. — Дазай? — Он попытался окликнуть его, но это не дало никаких результатов. Осаму его уже не слышал. Взгляд его стал пустым, стеклянным, беспомощно скользящим в никуда. Он будто перестал видеть мир вокруг, а вместо этого смотрел в какую-то мрачную пропасть внутри себя. Его руки, обычно быстрые и точные, замерли на полпути, а потом начали дергаться в неестественных, рваных движениях, словно подчиняясь невидимой, ломкой кукольной нитке. Грудь, поднимавшаяся с неровным дыханием, теперь словно сжалась, обрывая воздух на полпути, оставляя в тишине едва слышное сипение. Тело покачивалось, будто его тянуло то вперед, то назад, и казалось, что любое движение происходило помимо его воли. В это мгновение он был не собой: лицо утратило всякую живость, превратившись в бледную маску. Единственное, что оставалось — этот мерцающий проблеск отрешенности в глазах, словно он затерялся между двумя мирами и не мог найти дорогу обратно. И тут он замер. Дрожь прошла, дыхание понемногу выровнялось, но в мутных глазах все еще не было четкости. Его губы дрогнули, он что-то пробормотал себе под нос, но никто из присутствующих так и не расслышал сказанного. К этому моменту Анго уже понял, что пора бы хватать своего припадочного напарника и уносить ноги, пока он не натворил ничего. Но стоило ему отвести взгляд всего на секунду, чтобы проверить реакцию Накахары, с интересом наблюдающего за этим «представлением», как Дазай вдруг подлетел к журнальному столику и с грохотом перевернул его вверх ногами. — Нахуй! — Проорал он и схватился за собственные волосы, словно пытаясь вырвать их с корнем. Через пару секунд он снова занес руку, чтобы уничтожить еще какую-нибудь мебель, но его запястье вдруг перехватил Накахара. Хотя он был значительно ниже Дазая и вид у него был немного болезненным, он действительно смог удержать хватку и даже заломать ему руку за спину. Не в силах двинуться, Дазай только сильнее задергался и что-то забормотал себе под нос. Тогда Накахара наклонился к самому его уху и что-то тихо пробормотал. Его губы двинулись легко, словно лепестки — Дазай действительно успокоился. Взгляд карих глаз вмиг прояснился и стал по-прежнему хладнокровным и стеклянным, а через секунду его веки опустились, и он упал на пол, теряя сознание. В итоге встреча закончилась полным провалом. В самый последний момент самый доверенный человек Портовой мафии оказался абсолютно безоружен. Учитывая предыдущий опыт и пристрастия Дазая, все совместно пришли к выводу, что тот просто «съел» что-то накануне, а потому вдруг увидел несуществующие вещи и запаниковал. И только одному человеку пока что было доподлинно известно, что ни о какой галлюцинации тут и речи не шло, а все увиденное Дазаем было вполне себе реально и однажды уже происходило. И этим человеком был никто иной, как Чуя Накахара — тот самый представитель партнерской организации.