Назови мою стоимость

      Большой палец бездумно нажимает на боковую кнопку телефона, сначала разблокируя его, затем вновь блокируя. Когда экран загорается по новой, омега с пустым лицом замечает, как медленно тянутся минуты, вынуждая тяжело вздохнуть.       Он раскрыл глаза примерно полчаса назад, не соизволив даже встать с постели, которую ему любезно вчера застелил Чимин в гостевой комнате, и, взяв в руки мобильное устройство, начал мучить кнопку.       Время плавно подходит к обеду, и Тэхена совершенно не беспокоит тот факт, что он проспал пары, сейчас ему абсолютно плевать на это, хочется зарыться под теплое одеяло с головой и никого не видеть еще сутки.       Его состояние оставляет желать лучшего, и хоть внутренней боли он уже не чувствует, там все замерзло, то физически тело ломит не на шутку, причем все мышцы, не говоря о нижней части, где жжет неимоверно, но он терпит, продолжая сидеть с непроницаемым выражением лица. В том месте, где вроде как должна находиться душа, ощущается тяжесть, сравнимая с тем, будто туда внутрь запихнули огромный булыжник и не разрешают вынуть, а он между тем давит на грудь и не позволяет нормально дышать.       Когда они ночью приехали с Чимином к Чону, перед глазами омеги висела пелена из невыплаканных слез, хотя казалось, что их больше не осталось в обезвоженном слабом организме; в ушах стояли собственные крики; в голове — отрезки самых кошмарных часов в его жизни. Он обнимал себя руками, съеживался в моменты, когда его кидало в озноб. Чувства и эмоции были странными и разными: то пробирало до дикого страха, что Чимин может бросить его одного, в эти секунды Пак все время находился рядом с ним, разговаривал, успокаивал и даже помог раздеться и лечь в джакузи. То возникало желание, чтобы его все оставили в покое и дали побыть наедине с собой, в такие моменты Чимин без лишних слов уходил, но недалеко, так как прекрасно было видно, что Тэхен нестабилен и ему не стоит подолгу находиться без присмотра.       Подобное недовольство, что Чимина слишком много, парень высказал как раз в ванной комнате на первом этаже, после того, как не без чужой помощи погрузился в теплую воду с пеной. Когда омега безмолвно покинул его, Тэхен прикрыл глаза, стараясь расслабиться и убедить разум, что они в полной безопасности. Он все еще с опаской косился на закрытую дверь, а по голому телу пробежал липкий холодок, стоило вспомнить Чана и его сальный взгляд. Полностью уйти под воду было лучшей идеей, так становилось спокойнее, потому что из головы уходило все лишнее, а звуки приглушались. На мгновение омега подумал, что можно и не вылезать, наглотавшись вдоволь воды, и умереть в тишине, однако такая смерть покажет лишь его слабость и то, что он попросту не в состоянии справиться с самим собой, поэтому он вынырнул, резко вдохнув воздух и закашлявшись. Спустя минут десять он начал жестко, с долей ненависти, проходиться мочалкой по телу, не пропуская и сантиметра. Рычал и продолжал тереть, желая разодрать кожу, чтобы она перестала напоминать ему о грязных касаниях. По мере того, как Тэхен ускорялся, растирая кожу до красноты, он успокаивался, слезы высыхали, злость сходила на нет, и в конце концов, пока он заканчивал принимать ванну, решил попробовать смириться со своей судьбой и доказать себе, что способен жить дальше.       С Чимином они так и не поговорили. Пак всячески пытался подобраться к омеге, узнать о его состоянии, спрашивал о самочувствии и просто просил Тэхена выговориться. Но Тэ молчал, лишь бросив короткое, что с ним все в порядке, о другом говорить не готов.       И до сих пор не готов, поэтому было бы здорово, если бы он смог бы побыть в одиночестве и, выйдя за порог комнаты, никого не встретить.       Потому что стыдно. Потому что мерзко и страшно. Пусть Чимин и понимает, что произошло, но Тэхену спокойнее, пока это не вылетело из его уст. Он не хочет ничего рассказывать и надеется, что и не придется.       Омега откидывает одеяло, все же вставая с кровати, и затягивает потуже темно-зеленые домашние штаны, чтобы не слетели, так как их одолжил ему Чон, а его одежда слишком велика, это доказывает и серая футболка, которая на парне висит как балахон. Без особого энтузиазма омега смотрит в панорамное окно, отмечая, что сегодня погода неплохая — светит солнце и дождя нет, — и, запустив пятерню в волосы, зачесав их назад, плетется к выходу, молясь всем богам, чтобы в квартире альфы не было ни самого альфы, ни его хоть и заботливого, но сейчас сильно раздражающего, друга.       Выйдя в коридор, Тэхен прикрывает дверь, бросая взгляд на соседнюю комнату, в которой ночевал всего один раз, не так уж и давно, а кажется, словно это было в прошлой жизни.       Нет. Он не пойдет туда.       Он разворачивается и направляется к лестнице, зубами принося страдания своей и так побитой губе, которую Чимин обрабатывал минут пятнадцать, и, приближаясь к ступенькам, замедляется, принимая полное поражение. Сильное желание попасть в спальню, откуда веет любимым ароматом, велико, оно не способно проиграть гордости и всем тем фактам, о которых омега узнал про альфу.       Он возвращается назад, дергает на пробу ручку и, убеждаясь, что дверь не заблокирована системой, осторожно открывает ее, ступая вглубь. Здесь ничего не изменилось с того раза, когда они лежали в обнимку и целовались, очень вкусно пахнет, присутствует легкий шлейф морского бриза, которым, видимо, Чонгук брызгается во все времена года, смешанный с ярким ароматом ладана, словно мужчина где-то поблизости. Тэхен принюхивается, блаженно вдыхая запах, что полюбился ему и его омеге, который, между прочим, бесит парня безумно. Волку совершенно все равно, что там произошло у них с Чонгуком, он просто продолжает скулить и проситься к альфе, чтобы тот приласкал и не отпускал. Тэхен и сам хочет, но не готов прощаться с обидой на мужчину, слишком у того много скелетов в шкафу, которыми он не поделился с ним.       Собственное отражение в зеркале, возле которого омега остановился, вот что отвлекает его, и он поворачивается, кровь отливает от лица, а сердце ухает в пятки. Делает шаг вперед и неспеша осматривает себя, подолгу вглядываясь в каждую ссадину, трогает посиневший нос, проводит пальцами по засосам, похожим на ужасные синяки, затем взгляд застывает на ногтях, которые раньше были ухоженными, сейчас же некоторые поломаны до мяса, а под другими можно увидеть остатки засохшей крови, что не смылась вчера. Тэхен тяжело сглатывает, вновь смотря в зеркало, красоты не осталось, и это сильно бьет по осознанию парня, он громко шмыгает в тишине комнаты и резко отворачивается.       Испорченный…       Тэхен быстро трет глаза, чтобы ни одна слеза не скатилась по бледным щекам, и уходит прочь из спальни мужчины, торопливо идя к лестнице и спускаясь вниз. Сразу преодолевает знакомый длинный коридор и заходит на кухню, не с первого раза находит стакан, наливает воды из прозрачного графина, чуть разливая из-за спешки, и в несколько глотков выпивает ту, звонко опустив стакан на мраморную поверхность.       Надо смириться с еще одним фактом: на некоторое время его внешность уродлива. Хотя вряд ли это проблема, физические раны имеют свойство заживать, а вот душевные…       Глаза улавливают белый прямоугольный листок, наполовину спрятанный под вазу с фруктами, Тэхен обходит островок и одним пальцем тянет бумажку, читая вслух:       Доброе утро, Тэ.       Я оставляю тебе адрес клиники, чтобы ты съездил к омежьему доктору провериться. Я уже позвонил и записал тебя к шести часам, так что прошу, сходи, не забивай на свое здоровье.       *Адрес*       Прости, что мне пришлось тебя оставить, срочные дела, буду вечером. Очень надеюсь на разговор, который у нас с тобой вчера не состоялся. Мне нужно кое-что тебе сказать.

      Чонгук.

      Тэхен агрессивно сминает листок, не выражая ни одной эмоции на лице. Его просто бесит, что омега внутри начала хвостом размахивать, стоило только почувствовать заботу от мужчины. Но Тэхен не поддастся инстинктам, не станет лезть на шею человека (даже если очень хочется) только потому, что тот решил поиграть в заботливого альфу.       — Вижу, ты уже ознакомился с запиской…       Тэхен поворачивает голову, замечая в проходе Чимина с двумя разными по весу пакетами в руке и приподнятыми бровями. Он прослеживает чужой удивленный взгляд и смотрит на то, как его кулак сильно напрягся и держит в своих руках листок.       — Кхм, да, — разжимает ладонь, откидывая бумагу в сторону. — А ты чего здесь?       — А я буду с тобой весь день, так что не получится от меня отделаться, — идет к одной из столешниц, — я тут притащил тебе своей одежды, потому что твоя не пригодна к ношению, — приподнимает один из пакетов, — по размеру должна подойти.       — Не стоило так заморачиваться.       — Стоило, — возражает Пак. — Вдруг выйти захочешь, а тебе и надеть нечего. Тут пара джинс, два свитера, пальто и одна пара обуви. У меня тридцать шестой, надеюсь, у тебя тоже, — тараторит и тараторит, пока у Тэхена мозги пытаются включиться. — А, и белье купил новое. Я же не знаю, что вы решите с Чонгуком и как долго ты тут пробудешь. Короче, пока ты спал, я успел кучу дел сделать, — довольно улыбается и затем щурится. — По глазам вижу, что не хотел меня видеть.       — Прости, хотел побыть один, — садится на стул, вздыхая и сложив руки, кладет на них подбородок, исподлобья наблюдая за Чимином. — Но спасибо за одежду и за беспокойство, я не ожидал.       — Не парься, это мелочи. Вообще, я тебя понимаю, но Чонгук дал четкие указания следить за тобой, поэтому, — на подъеме слога поворачивается, с улыбкой демонстрируя мартини, — тебе придется меня терпеть. И конечно же, я дам тебе выбор. Либо ты мучаешься со мной пьяным, либо мы весело проводим время, напиваясь вдвоем.       Тэхен не может сдержать легкого смеха и первой за эти часы широкой улыбки. За короткое общение с Паком, омега понял, что тот не лезет упорно туда, куда не просят, не пытается пробиться в душу, если видит, что его туда не пускают, но при этом всегда готов быть рядом и помочь. Чимин веселый, простой и очень милый.       — Можно вопрос?       — Спрашивай.       — Почему ты выполняешь то, что сказал тебе Чонгук?       — Потому что он мой друг, — следует незамедлительный ответ. — И я умею ценить то, что люди для меня делают. Ну а с тобой я хочу побыть, потому что ты мне нравишься.       — Он для тебя что-то сделал? — выпрямляется, принимая бокал в виде треугольника на высокой ножке.       — Он делает для меня многое и по сей день, — без особых усилий откупоривает бутылку, словно делает это каждый день, и разливает алкогольный напиток по бокалам. — Но да, кое-что особенное он все же для меня сделал.       — Расскажешь?       Чимин присаживается напротив омеги, задумчиво отпивая мартини, и все-таки решает заговорить:       — Чонгук помог мне избежать последствий… — короткая пауза, в которой омега думает, стоит ли вдаваться в подробности, делая еще глоток. — После того, как я убил своего мужа.       Глаза Тэхена округляются в неподдельном шоке, пока он смотрит, как Пак непринужденно попивает свою порцию мартини.       — Ты был замужем? — и это все, что тебя волнует, Ким Тэхен?       — Да, в семнадцать у меня появился законный сорокатрехлетний муж.       — Что? — ошарашенно выдыхает Тэ, забывая и о мартини, и о своих переживаниях. — А сколько тебе сейчас?       — Тридцать.       — Ого, — снова удивленно выдыхает Ким, вызывая смешок у Пака.       — Это что, оскорбление? Не такой уж я и старый.       — Нет-нет, я не из-за этого, ты очень молодо выглядишь, — машет руками и хмурится, — подожди, а как можно было вступить в брак несовершеннолетнему?       — Деньги, — пожимает плечами, опуская уголки губ. — Ты должен знать, что они решают многое в нашем мире. Ну и связи, конечно же.       — Подожди, — выставляет ладони вперед, чуть в стороны, — а твои родители?       — Извини, что напоминаю, но не у одного тебя есть отец, который готов продать собственного сына как товар. Я тоже через это прошел. Тогда не было еще аукционов, продажа омег была редкостью, но все же подобное существовало. Это называлось принудительным браком, когда омегу не спрашивали, чего он желает, а альфы заключали выгодное партнерство.       Тэхен слушает и поверить не может, что-то за пределами реальности. Он-то думал, что все пошло от этих гребаных аукционов, а на самом деле такая проблема была всегда, и никто не осмеливается говорить о ней и по сегодняшний день.       — Я долго пытался ужиться с Джисоком, убеждал себя, что не такой уж он и старый для меня, — усмехается своей же глупости, — не вышло. А Джи и не старался быть примерным супругом, показал себя настоящего спустя два месяца, впервые взяв меня силой.       Поначалу Чимин верил, что человек может привыкнуть ко всему, даже к нестерпимой боли, но это не так. Он оказался в настоящем аду, из которого выбраться можно было лишь одним способом. И омега воспользовался им, однако, прожив до этого со своим личным кошмаром еще восемь лет.       — А твой папа? — несмотря на то, через что сам прошел, Тэхен отказывается принимать факт того, что родители могли собственноручно сломать своего ребенка.       — Я не знаю, кто мой папа. Отец говорил, что он бросил нас, как только я родился, — Чимин же в эти сказки больше не верит, возможно, папы уже и нет в живых, и омега не удивится, что вина за это лежит на плечах отца.       — Ты не пытался сбежать?       — Неоднократно, — отводит глаза, невольно вздрагивая, словно через себя пропускает давно забытые воспоминания. — Все заканчивалось плачевно для меня. Джи всегда меня находил, а полиция, куда я приходил несколько раз, отправляла меня назад, стоило им услышать фамилию и имя моего мужа.       Сон Джисок являлся довольно крупным бизнесменом в свое время, имея огромную сеть компаний по разработке компьютерных игр и разного рода приложений, которая после его смерти досталась не Чимину, а единственному сыну от первого брака. Джисок обожал вселять в людей страх одним лишь своим присутствием, терпеть не мог, когда ему перечили шавки — люди, что работали на него и те, кто был менее известным, чем он. Ненавидел не получать то, чего хотел, поэтому шел на все, чтобы заполучить нужное, даже если это был человек, омега, на чьи чувства наплевали.       Альфа увидел Чимина на одном вечере, куда он пришел со своим отцом Пак Союном, являющимся на тот момент конкурентом Джисока. Мужчина был уже как несколько лет вдовцом, и не собирался связывать себя узами брака повторно. Однако Джи был слишком падок на все красивое, милое и вкусно пахнущее, и не смог забыть юного омегу, что олицетворял саму невинность. Спустя неделю он не выдержал и назначил встречу Союну, с которым удачно подписал выгодную для обоих альф сделку.       Долго держал себя на цепи, присматриваясь к новоиспеченному мужу, в темно-карих глазах которого плескалось мнимое смирение вперемешку с тем чувством, которое так любил Джи — страх. Он запер Чимина в стенах особняка, не разрешив продолжить обучение, и любовался им, как зверьком в зоопарке, наряжая во все дорогое и красивое. Омега стал безумно восхитительной куклой, которой хотелось поиграть, поэтому в один из дней альфа сорвался и накинулся на свою жертву, испробовав ее на вкус и лишив той чистоты, что присутствовала в омеге.       — У него были связи, было глупо с моей стороны на что-то надеяться, — продолжает свой рассказ Чим, — только сильнее его выбесил, после чего он меня уже совершенно не жалел, — помнит те избиения до полуобморочного состояния, зверский секс несколько часов подряд… Это не стереть из памяти уже никогда.       — Мне очень жаль, — все, что сейчас способен выдавить из себя Тэхен, с ужасом осознавая, что может твориться во многих богатых семьях… Да и не только.       Чимин медленно моргает, выплывая из прошлого, вновь смотрит на Кима, мягко улыбаясь тому.       — Все нормально, не о чем беспокоиться. Прошло шесть лет, я прошел реабилитацию у лучших психологов, нашел человека, который заботится обо мне и любит. У меня есть отличная высокооплачиваемая работа и прекрасный друг, который, будучи для меня незнакомым человеком, выручил, не оставив в беде, пусть я и знаю, что по большей части он это сделал ради Юнги. Так что жаловаться мне не на что, я вполне счастлив, — и не врет, его жизнь сильно изменилась, и он будет всегда благодарен людям, которые вытащили его из того кошмара.       — Да, друг у тебя прекрасный, — меняется в лице, поджимая губы.       — Тэхен, — привлекает к себе внимание и протягивает руку, касаясь чужой, теплой, — я понимаю, что мои слова о Чонгуке, не вяжутся с тем, что вырисовывается в твоей голове. Но я не приукрашиваю, он правда хороший человек. Все удивляются тому, что я так предан ему, а я не могу иначе. С убийством мне помогал не только Чон, над этим делом работало достаточно людей, которые сильно рисковали, прикрывая меня. Но Чонгук, помимо всего этого, дал мне еще работу, зарплату, поддержку и настоящую дружбу, — вглядывается в глаза напротив, уверяя: — Я не стал бы говорить хорошо о человеке, который на самом деле таковым не являлся бы. Вам нужно поговорить, выслушай его, присмотрись к нему, и поверь, ты увидишь то, что вижу я.       — Спасибо, — шепчет Тэ, кладя вторую ладонь поверх чужой, — большое спасибо.       — Не за что, — подмигивает ему Пак. — Ну что, будем пить дальше?       — Нельзя, — ловит на себе непонимающий взгляд, — к доктору надо сходить.       — Точно, мне Чонгук все мозги им промыл с утра, пока я выгонял его из дома.       — Выгонял? — вскидывает одну бровь, все же делая глоток из бокала.       — Ага, была бы его воля, он бы сам тут с тобой сидел, но у него неотложные дела сегодня, поэтому мне пришлось выталкивать его из квартиры, слушая его бубнеж, — шуточно закатывает глаза.       А у Тэхена теплеет в груди от этих слов, и пусть он еще зол, но отчего-то уже хочется увидеть альфу, которого так и не дождался вчера ночью, уснув.       Опять эти инстинкты… Или это все-таки не они?       — Так! — выкрикивает Пак, чуть пугая Тэхена. — Тогда обедаем, собираемся потихоньку, и едем в клинику, возьмем бутылочку с собой и после приема напьемся где-нибудь. Как тебе идея? — весело обращается он к омеге.       — Сумасшедшая, — подхватывает чужое озорное настроение, — но я согласен.

***

      — Сделай лицо попроще, — хмурится Юбин, пихая альфу в плечо.       — Я переживаю, я не должен был его оставлять одного, — с раздражением вздыхает Чон.       Чонгуку было невыносимо этой ночью наблюдать за тем, как Тэхен подрагивал и скулил во сне. Они с Юнги вернулись от Чана довольно поздно, омега уже спал, пока сонный Чимин его охранял, одним глазом пребывая за гранью реальности. Увидев альф в проходе комнаты, омега молча осмотрел их на возможные ушибы, заметив побитые костяшки у друга, чей взгляд был прикован к спящему комочку, который завернулся в одеяло почти с головой. Чимин хотел обработать раны, как раз аптечку далеко не убирал, но Чон отправил их с Мином в гостиную спать и прошел вглубь спальни, устроившись на краю кровати.       Он просто лежал в звенящей тишине, прислушиваясь к размеренному дыханию омеги, и корил себя за то, что не был рядом в нужный момент. Альфа не собирался засыпать возле Тэхена, хотя очень хотелось обнять, прижать к себе и не отпускать, но он не мог позволить себе даже такой мелочи, как пройтись пальцами по чужому лицу, нежно погладив по щеке. Потому что пообещал. Дал слово, что не коснется без разрешения, поэтому сдерживал обещание, успокаиваясь лишь от того, что с омегой относительно все хорошо.       Когда Тэхен начал дергаться, хмурить брови и издавать тихие звуки, похожие на скулеж, Чонгук не смог терпеть и позволил наглость, которая пошла на пользу омеге, — выпустил свои феромоны. Спустя пару минут омеге стало лучше, он перестал трястись и замолчал, а на его лице появилась едва заметная улыбка, видимо, ладан успокаивал и давал чувство защищенности. В тот момент очень хотелось уничтожить Хеджина, стереть с лица земли за то, что осмелился прикоснуться к его истинному. И хоть Тэхен не говорил прямо, Чонгук точно понял, что старый ублюдок изнасиловал омегу, об этом кричали чужой внешний вид и растерзанное душевное состояние, которое альфа увидел на парковке.       Утром мужчина еле раскрыл глаза из-за будильника, играющего у него в кармане брюк, и, обнаружив себя все еще лежащим на кровати с омегой, который уткнулся в его шею и сопел, быстро выключил надоедающую мелодию и засунул телефон обратно. Он позволил вольность и приобнял Тэхена, слегка, чтобы просто ощутить под пальцами теплую кожу и втянуть побольше необходимого нежного аромата лилии. Вставать не хотелось, и когда омега шевельнулся, окончательно навалившись на него, Чонгук решил, что точно не собирается покидать комнату, но Чимин обломал абсолютно все планы, как и обычно ворвавшись без стука, и шепотом гневался на мужчину.       Как итог Чимин смог выгнать Юнги на работу, потому что кто-то же должен контролировать все дела в компании, пока ее директор будет на важной встрече, а Чонгука вытолкал чуть позже, перед этим отвесив пару подзатыльников за то, что много болтал и упирался.       — Чонгук, тебе стоит расслабиться и довериться Чиму, он не подведет, — мягко коснувшись локтя, Юбин заглядывает в черные глаза.       — Дело не в том, что я не доверяю Чимину, просто хочу быть рядом, — успевает ответить альфа до того, как к ним снова обращается дежурный.       — Полковник KNPA, Кан Минджун, ожидает вас в своем кабинете. Поднимитесь на третий этаж и прямо по коридору, последняя дверь.       — Благодарим, — слегка склоняет голову омега, уводя за собой друга.       — KNPA? — вскидывает бровь альфа, ступая по лестнице.       — Ну да, а что?       — Как это расшифровывается вообще? — вопрос, который вынуждает Юбина споткнуться и развернуться к остановившемуся мужчине.       — Ты чего? Национальное агентство полиции Республики Корея, — расшифровывает младший, удивленно пялясь на Чона.       — Это я знаю, просто никогда не слышал иностранную аббревиатуру, да и не вдавался в подробности полиции, — возобновляет движение, проходя мимо омеги.       — Боже, и этот человек коварные планы мести строит, — со вздохом закатывает глаза, поднимаясь за мужчиной.       — Это не месть, обычная справедливость, в конце концов, полиция должна контролировать подобное.       — Ага, только вот тяжело контролировать, когда тебе за молчание подсовывают хорошие такие деньги.       — Именно поэтому нам нужен твой отец и его честность, — и хоть альфа плохо знает полковника, все же верит, что тот не падок на большие купюры.       Они преодолевают длинный широкий коридор, по пути встречая сотрудников агентства в форме и несколько обычных людей, которые тоже, наверное, пришли сюда по своим делам. Юбин обходит альфу, бесцеремонно врываясь в помещение, на двери которого висит серебряная табличка: «Полковник Кан Минджун», не беспокоясь о том, что такой серьезный человек может быть занят сейчас.       — Когда ты научишься стучать, прежде чем войти, — разносится по кабинету строгий голос мужчины, что сидит за своим длинным столом, перебирая бумаги.       Минджуну не нужно поднимать глаз, чтобы по наглому поведению и знакомому аромату жасмина понять, кто пришел. Его сын с детства был неугомонным ребенком, и как бы они с бывшим мужем не прививали ему элементарные нормы воспитания, тот всегда делал так, как хотел. А его любимое занятие было и остается — врываться в личное пространство человека, поэтому если вы не запираете дверь на замок, то будьте готовы, что рано или поздно вашим планам помешает Кан Юбин. Благо нужно отметить, что такое легкое, беззаботное поведение омеги распространялось лишь на родных, знакомых и ровесников, если человек был старше и незнаком ему, то он показывал все свое воспитание, что вложили в него родители.       Юбин не со зла так поступает, не специально, это просто милая привычка, которая порой раздражает окружающих, но они несильно злятся на него. Те, кто знаком с ним давно, знают, что тот таким своеобразным образом, возможно даже неосознанно, показывает, что человек находится в его близком кругу.       Будучи еще маленьким и вплоть до пятнадцати, пока не улетел с папой в Штаты, он обожал приходить с отцом к нему на работу — Минджун еще тогда был майором полиции — и исследовать все имеющиеся кабинеты, пока отец был сильно занят и не улавливал момента, когда его непоседливый сынок исчезал у него из-под носа. Вскоре все коллеги мужчины привыкли к подобному, так что приходя на свои рабочие места приносили с собой чего-нибудь сладкого, потому что омежка всегда выпрашивал конфету и смешно грозился тем, что не уйдет, не получив свое лакомство.       И несмотря на свои отрицательные черты Юбин был солнечным ребенком, коим остается и по сей день, хоть цифры в паспорте уже месяца как три гласят, что ему исполнилось двадцать восемь. Он продолжает заряжать своей нескончаемой энергией, позитивным настроем и заразительной улыбкой.       Пусть и любит побесить отца…       — Привет, папулик, как дела? — запрыгивает на стол, вынуждая старшего резко убрать руки, почти ложится на него, устраиваясь точно на документах, и хлопает своими глазенками.       Минджун снимает очки, другой рукой потирая переносицу, и шумно вздыхает. Поднимает голову, наконец встречаясь с радостным взглядом сына, а после переводит глаза на все еще стоящего почти в проходе высокого молодого мужчину, который слабо усмехается поведению друга.       Юбин вскакивает на ноги, наклоняется и крепко обнимает отца за шею, почти душит, но не отстраняется, принюхиваясь к родным ноткам бергамота.       Минджун скучал по сыну так же, как и он, в последний раз они виделись полгода назад, когда альфа смог взять небольшой отпуск и на пару дней слетать к Юбину, чтобы провести с ним немного времени вдвоем и побольше разузнать, как продвигаются дела с его барами, которые омега открыл в Лос-Анджелесе около полутора лет назад.       И сейчас, безусловно, приятно видеть своего ребенка снова вживую, а не по видеосвязи.       — Ну давай же, скажи это, злой и грозный дядюшка полицейский, — прижимается щекой к виску альфы, прикрывая глаза от вселенской радости быть вновь рядом с родителем.       — Я тоже очень соскучился, моя обезьянка, — в ответ обнимает мужчина, замечая довольную улыбку сына.       Чонгук смотрит на Юбина и полковника Кана и вспоминает папу, который постоянно дарил ему объятия, каждую ночь целовал в щеку и просто дарил свою заботу и любовь. Он бы все отдал, чтобы вернуть папу, чтобы тот еще раз улыбнулся ему или за что-нибудь отчитал, но лишь бы был жив. Чонгук очень жалеет, что за несколько месяцев до его гибели, он реже стал звонить родителю и отвечать на его сообщения. Чон давно рассказал мужчине, чем именно занимается в рабочее и свободное время, как именно хочет разделаться с этими проклятыми аукционами, но чего он не ожидал, так это того, что папа рассердится и строго-настрого запретит приближаться к детищу Ливана. Альфа был в курсе, что Ынджи обо всем знает, однако и подумать не мог, что тот будет настолько недоволен его вполне себе достойным решением. Омега при каждом разговоре не забывал провести десятиминутную лекцию и напомнить, чтобы Чонгук не лез туда, куда не следует совать нос. И Чону надоело это слушать, становилось противно, что папа защищает отца и его грязные дела, поэтому принял решение сократить общение с родителем, чтобы в порыве раздражения не наговорить лишнего. И только сейчас альфа, наверное, понимает, что Ынджи пытался защитить не своего мужа, а своего сына. Омега много лет всеми силами скрывал личность Чонгука, чтобы никто и никогда не знал, что именно в его венах течет кровь такого мерзкого человека, как Чон Ливан.       — Ну все-все, хватит, мы тут не одни, — похлопывает омегу по плечу, отстраняя от себя, — давай не будем заставлять твоего друга стоять на пороге, — и поворачивает голову к заулыбавшемуся еще сильнее Чонгуку.       — Точно! — восклицает Юбин, подбегая к альфе, беря того под руку и тянет вперед, останавливаясь возле отца. — Знакомься, Чон Чонгук! — гордо произносит парень, обнажая зубы в широком изгибе уголков губ.       Минджун смотрит снизу вверх, переводя взгляд с сына на альфу, чье имя не раз слетало с уст Юбина, и только в положительном ключе, прочищает горло и встает, протягивая раскрытую ладонь.       — Кан Минджун, приятно наконец с вами познакомиться.       Выдерживая прямой взгляд, Чонгук пожимает руку мужчине, чувствуя чужую силу, с которой Кан сжимает его ладонь. Чон слегка удивляется, но руку не отнимает, в почтении кланяясь старшему.       Минджун облачен в безупречно скроенный мундир с погонами, на которых красуются три звезды. Насколько Чон помнит, мужчина достиг отметки шестидесяти пяти лет, и он выглядит достаточно хорошо для своего возраста. Черные, покрашенные волосы, аккуратно подстриженные, подчеркивают его мужественность. Он чуть выше Чонгука, осанка прямая, словно сталь, широкие плечи и грудь расправлены, можно даже предположить, что Кан следит за своим телом и здоровьем. На лице есть пара шрамов: под левым глазом недлинная линия, словно порез, и такой же на правой щеке, ближе к носу, но побольше; присутствует немного морщин, которые добавляют харизмы альфе. Взгляд темно-зеленых глаз сканирующий и очень уверенный.       — Взаимно, полковник Кан, давно хотел познакомиться с вами, — слегка улыбается Чон, когда его руку отпускают.       — Почему тогда не познакомились? — и указывает в сторону стульев, чтобы младшие присели и они могли спокойно продолжить разговор.       — Да все не представлялось возможности, — отвечает Чонгук, отодвигая стул с мягкой спинкой для Юбина, который в благодарность чмокнув альфу в щеку, садится на свое место.       Минджун внимательно следит за действиями Чона, словно изучает, оценивает что-то, ждет, пока альфа садится на другой стул рядом с его сыном, складывая пальцы в замок, кладя их на гладкую поверхность стола, и вновь возвращает взгляд на него.       — Ну что ж, вот и представилась такая возможность, но вы сюда пришли явно не чтобы чай попить со мной и рассказать о себе, не так ли? — излучает полную серьезность.       — Да, есть одно дело, и без вас, боюсь, мне будет сложно сделать то, что я хочу сделать.       — Тогда давайте перестанем говорить загадками, — чуть расслабляется, удобнее располагаясь в своем мягком кресле. — Рассказывайте, что у вас, а после я скажу, смогу помочь или нет.       — Для начала хочу спросить, знакомо ли вам имя Чон Ливан?       — Естественно, новости читаю, и уже осведомлен, что ты его сын. Ливан известный бизнесмен, занимался благотворительностью, неоднократно помогал онкобольным и детским домам. Такого человека тяжело не знать.       — А если я скажу, что все то, что вы прочли про него, это лишь маска, с которой Ливан жил долгое время.       — Что вы имеете в виду? — непонимающе хмурится Кан.       — Я не могу утверждать, правда ли он занимался подобными хорошими делами, потому что никогда о таком не слышал. Также как и не могу отрицать, по той же причине, я ничего не слышал и не видел, куда он девал свои средства. Однако он действительно помогал, альфам, которые теряли свой бизнес, закапывали себя в долгах и не в состоянии были из них выбраться. И эта помощь до сих пор стоит очень дорого, — чуть ближе двигается, — и не этим «бедным» альфам, — показывает кавычки в воздухе, — а омегам, которых продают эти же альфы, чтобы заработать легкие быстрые деньги.       — Что? — еще сильнее сводит брови мужчина. — Продажа омег, я вас правильно понял?       — Все верно, полковник Кан, — твердо кивает Чон. — Продажа на одну ночь в качестве товара, который они приобретают на аукционе Фортуна, — чувствует чужое поглаживание по своей спине, и добавляет: — Я очень хочу если не убить, так посадить тех отморозков, которые издеваются над омегами, — он замолкает, наблюдая за эмоциями напротив, и ждет, когда Минджун переварит всю сказанную информацию.       — А теперь все и по порядку, — спустя минутную паузу, в которой он пытался понять, как мог упустить такое безобразие в городе, говорит Кан.       И Чонгук приступает описывать все достаточно емко и кратко, не вдаваясь в лишние детали и говоря по делу.       Сначала он посвящает полковника в то, как в принципе узнал про первый аукцион.       Когда Чонгуку исполнилось десять лет, Ливан прекратил медлить и все чаще стал делиться с сыном подробностями своего бизнеса, который позже желал передать наследнику. По настойчивому желанию супруга, Чонгук был скрыт от чужих глаз, позже полностью перейдя на домашнее обучение, и по этой причине Ливан не мог устраивать сыну экскурсии по компании и знакомить со своими партнерами и друзьями. Так что приходилось все объяснять дома, забирая альфу с собой в кабинет и проводить там с ним время чуть ли не до полуночи.       Ближе к двенадцати годам Чонгук начал слушать про пользу омег в их обществе. Старшему Чону было откровенно насрать, что альфа еще мал, ему было важно донести до сына важную истину: слабый пол был создан лишь для двух целей.       Ублажать альф и рожать им детей.       Остальное не для них, слишком глупые и слабые существа. Чонгук отвратно морщился от подобных фраз, он не соглашался с мужчиной, но в силу своего возраста помалкивал, не споря лишний раз с отцом, но и его убеждения не поддерживал.       Когда Ливан решил поделиться с сыном своей новой идеей, где омеги смогут спасать своих мужей и отцов от бедности, Чонгук сразу почувствовал неладное. Это показалось ему омерзительным, а после того как старший детальнее обрисовал картину, единственное, что хотелось сделать подростку, — врезать родителю, да так, чтобы из его головы вылетели безумные мысли.       В тот день они крупно поссорились. Чонгук наотрез отказывался принимать идею отца, пошел к папе и все тому рассказал, но был неприятно поражен тем, что Ынджи со всей строгостью, с которой до этого не обращался к сыну, велел ему не перечить отцу и не лезть туда, куда не надо.       Родители тогда очень ругались, кричали, больше всего было слышно Ливана, которому не нравилось, что их взгляды с сыном не совпадают, поэтому громкий голос мужчины донесся и до Чонгука:       — Мой наследник обязан иметь те же желания и цели, что и у меня!       Чонгук рос, и тема про аукционы не испарялась, наоборот, она увеличивалась в катастрофических масштабах, а родные отец и сын грызлись все больше, что даже Ынджи не мог потушить тот огонь, который полыхал, стоило старшему Чону снова заикнуться при младшем о торгах. У Чонгука не было каких-то возможностей повлиять на мнение Ливана, он не мог что-то стоящее сделать, чтобы прекратить весь тот ужас, о котором бредил отец, не сдаваясь и все же желая изменить взгляды сына. Поэтому Чонгук всячески лез к старшему с расспросами, говорил, что это неправильно и так не поступают с живыми людьми. Ливану было плевать, его лишь раздражало, что сын мешал, ясно давал понять, что против и не собирается мириться с подобным.       Конфликты участились, и когда Чонгуку исполнилось восемнадцать, Ливан четко видел перед собой угрозу, поэтому отправил альфу учиться за границу, туда, откуда он точно не сможет чего-то натворить, и, возможно, даже изменит свою точку зрения.       Однако если бы сейчас Ливан был жив, то он понял бы, что сильно недооценил своего же ребенка, в которого самостоятельно с детства вкладывал базу жизни в мире денег, лжи и лицемерия.       Чонгук поступил в элитный университет в США, обучаясь всем аспектам ведения бизнеса, иногда прилетал к родителям в Корею, но позже сократил свои посещения, потому что напряжение между ним и отцом было до жути невыносимым. На втором курсе он сблизился со своим одногруппником, Мин Юнги, который учился там, благодаря гранту, выигранному на конкурсе среди медалистов различных школ. Они сдружились, и Чонгук захотел посвятить альфу в свои будущие планы, которые он успел построить в своей голове за тот год проживания в Америке.       Удивительно, но Юнги почти сразу встал на сторону Чона и твердо заявил, что готов помочь.       Время шло, альфы окончили университет, получив свои заслуженные дипломы и полностью погрузились в работу и дела. На предпоследнем курсе Чонгук основал собственную строительную фирму, и так как у него была своя доля в компании отца, ему ежемесячно приходила круглая сумма денег, и такой проблемы, как начать вести свой бизнес, не стояло.       В двадцать пять, когда «JaKobs Engineering Group» постепенно поднималась на ноги и набивала клиентскую базу, Чонгук перешел к действиям. Так как он должен был оставаться в тени, по его просьбе именно Юнги стал посещать закрытые мероприятия в Корее, а сделать это было легко. Из-за неумирающих надежд Ливана, спустя год после переезда в другую страну Чонгук получил письмо с VIP пригласительным, которое не принял, но и не отказался, уже тогда зная, что оно может пригодиться.       И действительно пригодилось.       По нему можно было посещать закрытые мероприятия, организованные мужчиной, безграничное количество раз. И Чонгук смог откопать это пригласительное на своей старой почте. Он увидел две ссылки: одна вела на регистрацию лота, другая — на регистрацию представителя, если альфа пожелал бы стать покупателем.       Чонгуку требовалась вторая.       Он внес данные Юнги, сам же остался анонимным бизнесменом, и подтвердил анкету.       Чуть позже выяснилось, что таких пригласительных было много, и Ливан раздавал их только близкому кругу людей. Но этот факт был только на руку Чонгуку, потому что он мог затеряться с легкостью среди Випов.       С Мином они установили лимит — пять омег, не больше. У Чона были деньги, чтобы выкупить всех, но он не имел права подставиться. А забирать все лоты — сверх подозрительно.       Однако уже на аукционе Юнги понял, что они облажались. Только там альфа узнал, что один представитель может увести лишь двух омег, поэтому пришлось действовать по установленным чужим правилам, забыв на время заранее оговоренное с Чонгуком количество. Зато через полгода они вернулись полностью подготовленные к очередным торгам, потому что оба имели представление, что их ждет. Как оказалось, благодаря VIP анкете, можно было зарегистрировать еще трех представителей, чем Чонгук и воспользовался.       Таким образом, на следующих закрытых мероприятиях, организованных все тем же Ливаном, Юнги прибывал вместе с двумя альфами, которых специально нанял Чон, оплачивая их работу. Позже те стали частью команды и часто оставались с выкупленными лотами, охраняя их по приказу Мин Юнги.       Первое время Чонгук метался из страны в страну, чтобы самостоятельно общаться с омегами, но потом обстоятельства поменялись, и он доверился парням, а сам занялся внезапно появившейся личной жизнью и своей компанией в США, продолжая всем руководить уже дистанционно.       — … я пытался спасать хотя бы какую-то часть омег, потом Юнги смог разговорить некоторых из них, и мы поняли, что существует огромная проблема насилия, — виснет напряженная пауза, давящая на мозг Минджуна, — и я говорю не только про насилие лотов после аукциона, но и про домашние, — пока старший альфа не может подобрать хоть каких-то уместных слов, Чонгук смотрит уверенно, желая донести всю информацию до нужных ушей. — Есть омеги, которых избивают и насилуют дома. В основном те, кто вынужден терпеть издевательства от собственных отцов и мужей, выглядят, как правило, очень дерганными, им страшнее всех, и с такими было сложнее общаться. Они боялись и рта лишний раз открыть, постоянно оглядывались и тряслись, — закрывает глаза, резко выдыхая, — у нас не получилось собрать много записей именно про домашнее насилие, но пару таких можно будет послушать. Я уверен, — вновь устремляет твердый взгляд на полковника, сжимая кулаки и чуть ударяя ими по столу, — что если вы сможете копнуть глубже, то найдете массу всего, за что можно было бы этих уродов казнить!       Минджун смотрит на Чонгука, затем на сына, который обеспокоенно поглядывает на альфу, и грузно вздыхает, проводя ладонью по лицу.       Что за хрень творится? Почему люди не могут жить спокойно? У них есть все для комфортной жизни, так почему бы не существовать себе мирно и отдыхать где-то на островах? Нет же, они все с жиру бесятся, не знают, как бы еще себя развлечь.       — Ну казнить я их не смогу, но вот посадить, если на то будут доказательства, вполне могу, — отвечает мужчина, выпрямляется и наклоняется вперед. — Скажи мне, раз ты сын Ливана, то почему сам не прикроешь этот аукцион?       — А я его и не собирался проводить, — хмыкает альфа. — Да, я организовал одно мероприятие неделю назад, но только чтобы принести это, — и вытягивает руку в сторону омеги, который достает из своей маленькой сумочки черную флешку и вкладывает ее в раскрытую ладонь альфы. — Здесь храниться одна единственная запись с аукциона, вы можете посмотреть, как все проходит, — пальцами вертит вещицу, задумчиво смотря на нее и переводит взгляд на Кана, — а также тут все записи омег, которые решились рассказать про то, что происходит за закрытыми дверями отельных номеров, куда их всех отвозят.       Он привстает, немного перегибается через стол, кладет флешку возле руки мужчины и возвращается в сидячее положение.       — Даже если я не пойду по стопам отца и не буду проводить аукционы, это будут делать другие, — объясняет Чон. — За последний год появилось очень много копирок, многим бизнесменам такой вид развлечения по душе, ну и плюс подзаработать можно, поэтому полиции следует взять все под свой контроль. Я бы, конечно, мог вас не беспокоить и пойти в обычный участок, учитывая, что мое имя теперь всем известно, с легкостью всучить деньги и перечислить всех, кого надо посадить… Однако это дело серьезное, и если я смог бы подкупить следователя, то не факт, что другие не смогли бы.       Минджун приподнимает бровь в легком недоумении. Он вообще точно полковник? Альфа уже в этом сомневается.       — Хочешь сказать, что вся полиция куплена?       — Не утверждаю, но смею предположить. Извините, полковник Кан, но вы сидите у себя наверху, бумаги перебираете, а то, что делают ваши сержанты, лейтенанты, вам никогда не будет до конца известно.       — Намекаешь, что я плохо выполняю свою работу?       — Папуль, не начинай, — решает вмешаться Юбин, зная это грозное выражение лица. — Ты прекрасно понял, о чем сказал тебе Чонгук. Неважно, ты был бы полковником, или кто-то другой. Просто вам нужно лучше следить не только за обычными смертными, но и за теми, у кого дохрена денег.       — Да, полковник Кан, именно это я имею в виду, — подтверждает Чон, незаметно кладя руку на колено омеги, сжимая в качестве благодарности за поддержку.       — То есть ты и твой друг на протяжении… — отводит глаза, хмурит лоб, подсчитывая. — Около восьми-девяти лет выкупали омег и копили в записях их признания. После смерти отца ты возвращаешься и устраиваешь аукцион, чтобы предоставить это мне, как улику. Вопрос, — медленно поворачивает голову, глядя на альфу, — почему сразу не обратился в полицию?       — Я уже сказал вам про полицию, слишком было рискованно идти и все выкладывать. Да и тем более у меня не было в планах раскрывать свою полную личность, а статуса в Корее я никакого не имею без той правды, которая обнародовалась вчера. Связей тоже здесь нет. Поэтому я обратился к Юбину.       — Хорошо, — кивает Кан, — почему сразу мне ничего не рассказал? Ведь если я еще умею правильно считать, то шесть лет назад, когда я был в шаге от повышения и чуть не потерял имеющиеся погоны подполковника, чтобы скрыть настоящего убийцу Сон Джисока, аукцион уже существовал, не так ли?       — Ой, что за драму ты развел? — звучит звонкий голос Юбина. — Ты ничего не потерял. Тебя быстро повысили в звании, так что все закончилось отлично, даже очень, — цокает он, кладя ногу на ногу.       — Но если бы что-то пошло не так, — с нажимом цедит старший, — то меня бы с позором вышвырнули из полиции. Мне пришлось реализовывать подставную аварию: брать труп, в котором было с десяток дыр, и сжигать его дотла, чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что того мужика кто-то убил!       — Да, да, да, — скучающе тянет омега, раздражая отца своим пофигизмом.       — Я думаю, что это не лучшее место, чтобы вспоминать такие вещи, — сдержанно вклинивается Чон.       Альфа повторяет свое действие, и снова сжимает колено Юбина, но уже сильнее, так, чтобы он понял, что сейчас не время бесить отца. И предупреждающе смотрит на него, когда он шипит и убирает руку мужчины с себя.       — Я не рассказал вам обо всем сразу, потому что на тот момент уже имел план, нужно было сделать все аккуратно и тихо, чтобы даже подозрений не возникло, так что, как только все закончил, пришел к вам.       — И что конкретно ты хочешь от меня? — переходит к делу.       — Сначала цель была одна: посадить всех, кого сможем.       — Но что-то изменилось, так? — совсем чуть-чуть выгибает густую бровь.       — Почти, — коротко бросает Чон. — Их по-прежнему следует посадить. Как минимум тех, кого вы услышите на записях. Как максимум еще и тех, кого, возможно, сами найдете. Потому что то, что на флешке, не поможет вам запереть всех за решеткой надолго, это лишь сильный толчок, чтобы начать вести это дело.       — Продолжай, — заинтересованно склоняет голову Минджун.       — Все должно быть тихо и осторожно, чтобы, пока вы были заняты следствием, ни одна живая душа не узнала об этом. У тех альф много денег, и они быстро смогут исчезнуть из страны, а нам этого не нужно. Поэтому я прошу вас самому все контролировать и взять в команду людей, которые ничего и никому не расскажут. Но потом, когда у вас будет предостаточно доказательств, и вы будете уверены, что они все сядут если не на пожизненно, то точно на долгое время, вот тогда дело станет громким.       — И что ты собираешься делать?       — Я все вам расскажу подробно, полковник Кан, однако перед этим у меня есть… — с языка хочет сорваться «условие», но Чонгук понимает, что это будет слишком. — Просьба. Я выкупал омег незаконно, как и любой другой бизнесмен, участвующий в аукционе. Также я провел эти торги, и многие омеги по моей вине оказались в руках своих реальных покупателей. Отсюда следует, что я могу попасть под раздачу, когда вы начнете копать.       — Нет, — тут же отрезает Кан.       — Прошу, я назову всего несколько имен, и вы просто сделаете вид, что таких людей не существует.       — Нет! Даже не думай. Достаточно с меня одного раза…       — Полковник Кан, вы же сами понимаете, что я и мои друзья действовали в интересах полиции, нас просто нужно прикрыть.       — Чонгук, я не пойду у тебя на поводу снова. Я возьмусь за это дело, но вы тоже будете отвечать перед законом.       — Если так, то меня тоже придется допрашивать, а может даже и посадить, — привлекает к себе внимание Юбин.       — Что ты сказал? — немного не понял Кан.       — Говорю, что частенько с Юнги омег допрашивал, поэтому тоже причастен к этому.       Чонгук бросает на омегу удивленный взгляд, потому что вот кого-кого, но Юбина он держал всегда на расстоянии от этого дела, несмотря на его вечные обиды и желания побывать на аукционе хоть один разочек.       — Ты совсем головой рехнулся?! — рычит мужчина, резко вставая со стула. — Какого черта?! Куда смотрит твой папа?       — Мне уже давно есть восемнадцать, и я живу отдельно от него, сам вправе решать, что мне делать, а что нет, — непринужденно пожимает плечами и качает ногой.       — Да вы охренели?! Кто тебе давал право тащить моего сына в свои грязные игры? — с пылающей злостью спрашивает он у Чонгука.       — Он тут ни при чем, отговаривал меня, но ты же знаешь мой неугомонный характер, мне было интересно, — не даст наброситься на друга, который только что и делает, что все время защищает его.       Минджун скрипит зубами, держа в себе все матерные слова, прожигает суровым взглядом сына, пока густой аромат феромона заполняет пространство.       — Не воняй, здесь ты никого не напугаешь, грозный дядюшка полицейский, — довольно улыбается Юбин, вызывая смешок у рядом сидящего Чона, который поджимает губы, сдерживая его.       Мужчина на мгновение прикрывает глаза, резко выдыхает и открывает их, вновь садясь за стол.       — Когда я всех посажу и закрою дело, вы оба у меня получите, — сквозь зубы уверяет Кан, указывая на альфу с омегой.       — С нетерпением будем ждать, папочка, — и посылает воздушный поцелуй родителю.       — Да в кого ты такой… — обреченно качает головой.       — В тебя, папулик, — еще один чмок летит в сторону Минджуна.       — Значит, договорились? — спрятав очередной смешок за кашлем, спрашивает Чон.       — Мне нужен будет доступ к компании Ливана и его квартирам. Думаю, начать нужно с основателя, а потом перейти к другим, — Чонгук понятливо кивает и соглашается со словами полковника. — Мне понадобится время, чтобы со всем ознакомиться. Не торопите меня и больше никакой самодеятельности. Я сам дам знать, когда что-то стоящее найду.       — Будет сделано, полковник Кан. Я отойду в сторону и буду ждать вашего звонка.       — Раз так, тогда для начала поделись своим планом, а после я запишу имена тех, на кого должен буду закрыть глаза.

***

      Чонгук включает левый поворотник, плавно перестраиваясь на более пустую полосу, и давит на газ, слегка ускоряясь. Одной рукой держит руль прямо, второй — стаканчик любимого какао, которое купил недалеко от полицейского агентства.       С полковником обо всем поговорил, главное — смог договориться, не без помощи Юбина, любителя поиграть на нервах своего отца, и теперь с чистой совестью едет по еще одному очень важному делу. Чимин утром обмолвился, что за изнасилованием Тэхена стоит его отец, который, судя по всему, продал сына. Омега признался, что они с Тэ заезжали к нему домой, и Пак стал свидетелем странной сцены, где Тэхен довольно грубо кинул в старшего Кима какие-то деньги и сказал, чтобы тот забыл про него. Несложно сложить два плюс два, чтобы понять очевидное.       Вот и Чонгуку стало ясно сразу абсолютно все. Гнев заполнил в ту же секунду, но Чимин быстро привел в чувства, напомнив, что альфу в первую очередь ждет полковник Кан, поэтому свои негативные эмоции пришлось затолкать куда-то на глубину.       Сейчас же он более-менее расслаблен и спокоен, хотя вполне мог бы и позлиться, провонять весь салон своим феромоном, а потом найти Минсо и также красиво разукрасить морду, как сделал это с Чан Хеджином, про которого пока что ничего неизвестно, все еще не приходил и не пытался отомстить Чону. Однако альфа решил действовать иначе, потому что махание руками в случае с отцом Тэхена точно не помогут прийти к тому, чего сегодня желает добиться мужчина.       Путь, который держит Чонгук, — кафе «Лакомый край», где состоится встреча с Ким Минсо.       Пока за окном мелькают картины осеннего города, альфа ставит бумажный стаканчик в специальную подставку с круглым отверстием и вытаскивает из кармана черных свободных брюк телефон. Делает круговое движение и, когда снова выруливает на трассу, набирает номер своего незаменимого помощника. Как только из динамика слышится привычное: «Чего тебе надо?», он включает на громкую и ставит телефон обратно на магнитную подставку, вновь беря свой горячий сладкий напиток.       — Где вы? — он долго пробыл в полиции, на часах почти четыре.       — Слушай, твой новый секретарь достал мне звонить, — игнорируя вопрос, возмущается Чимин. — Тебе не прекращают звонить, хотят встречи.       — Ты знаешь, что отвечать, — его это мало беспокоит. Пусть надрываются, Чонгук не собирается раньше времени с кем-то встречаться и уж тем более заключать сотрудничество.       — Да, но они достали. А твой секретарь не может сам там во всем разобраться.       — Потому что я дал ему указание звонить тебе по всем вопросам, касающимся меня.       — Сволочь! — для вида недовольно вскрикивает Чим. На самом деле ему очень льстит такое доверие.       — Так где вы? — повторяет свой вопрос.       — Собираемся в клинику.       — Он все-таки не отверг мою помощь, — Чонгук думал, что его записка сразу после прочтения полетит в мусор.       — Ну он же не дурак, понимает, что провериться стоит.       — Дашь сказать ему пару слов?       — Он наверху, одевается. Прости, но вряд ли он сейчас захочет с тобой болтать, — Чимин закусывает губу и виновато сводит брови, словно альфа способен увидеть его через экран.       — Ладно, — смиренно вздыхает, отпивая немного какао, — нам все равно предстоит долгий разговор вечером.       — То есть мне его никуда не отпускать?       — Даже не думай, можете погулять, но чтобы он не вздумал возвращаться домой, — хмуро говорит Чон, смотря вперед.       — Окей, мы вроде нашли общий язык, так что удержать его не будет проблемой.       — И не говори ему, что я с Минсо, потом все ему расскажу.       — В последнее время у тебя как-то хреново получается ему обо всем рассказывать, — не со зла подкалывает Чимин, — но я, конечно, сделаю все так, как ты просишь.       — Спасибо, и держи меня в курсе в случае чего.       — Пока-пока.       — Чим…       Звонок сбрасывается, и Чонгуку ничего не остается делать, как просто надеяться, что у омег все пройдет без приключений. Честное слово, если бы Чонгук курил, он уже затянулся бы двадцатой сигаретой.       Он делает еще один глоток, продолжая смотреть на дорогу, и затем снова берет телефон, на этот раз печатая Юнги.       Кому: Мин       Ну что, удалось что-нибудь найти?       Ответ приходит через пару минут.

      От кого: Мин

Мне хочется тебя послать на хуй. Едва сдерживаю в себе этот порыв.

      Чонгук бросает взгляд на экран, затем возвращает глаза на дорогу, закатывая их, и чуть замедляется, чтобы не создать себе проблему и не столкнуться с какой-нибудь машиной из-за невнимательности.       Тем временем приходит еще одно сообщение.

      От кого: Мин

      Хочу, чтобы ты помнил, что я не хакер и мои знакомые парни не профессиональные ищейки, поэтому я мало смог нарыть. Тем более за такое короткое время. Но есть то, что может тебя заинтересовать.

      Альфа весь подбирается, поворачивает налево, спустя двести метров останавливаясь на светофоре, и ждет интригующее продолжение.

От кого: Мин

С тебя тот твой дорогущий виски. Обещай, иначе не получишь информацию.

      Чонгук усмехается.       Кому: Мин       Куплю тебе две бутылки, если мне понравится то, что я прочту.

От кого: Мин

Договорились…

***

      Минсо, променявший свои костюмы на повседневную одежду: джинсы и серый свитер без горла, сидит за столиком у большого окна уютного заведения и терпеливо ожидает встречи, как он думает, с будущим инвестором. Если все удастся, то у компании «НОК» появится очень крупный и выгодный партнер.       Неспешно сменяющиеся минуты не угнетают поглощенного своими фантазиями мужчину, и когда в кафе заходит никто иной, как Чон Чонгук, он его не сразу замечает. Альфа снимает пальто, оставляя то на вешалке чуть дальше самого входа, поправляет футболку, заправленную за пояс штанов, и, быстро найдя глазами нужный объект, движется к нему.       Темного оттенка зал не переполнен, внутри нешумно, люди разместились за своими столиками: молодой альфа, по всей видимости, студент, увлеченно общается с симпатичным омегой, мужчина в очках в тонкой оправе сосредоточено печатает в ноутбуке, три школьника старшей школы втыкают в телефоны, не обращая внимания на то, как официант принес им их напитки, а омега в полном одиночестве поглощает пиццу, устало смотря перед собой.       Чонгук любит тишину, и Чимин, который устраивал эту встречу, прекрасно об этом знал, поэтому выбор пал на правильное место.       — Здравствуйте, Господин Ким, — сверху вниз смотрит альфа, не выражая ни одной эмоции.       Минсо выплывает из своих мыслей, резко поворачивая голову, как только слышит басистый голос рядом. Тут же понимает, кто перед ним, ведь новости не прошли мимо него, и после того, как покинул дом Чана, изучил каждую статью, опубликованную в тот день. Младший Чон действительно непохож на своих покойных родителей, но властный, пронизывающий взгляд черных глаз, который внушает долю страха, точно унаследован от отца.       Ким приглаживает отросшую бороду и встает, протягивая руку.       — Господин Чон, — заметно нервничает Минсо, кланяясь, — я был в приятном шоке сегодня утром, когда мне позвонил мой секретарь и сказал, что вы желаете со мной встретиться, — выпрямляется и чуть теряется от исходящей серьезности напротив.       — Не буду врать, я не рад вас видеть, — говорит Чонгук и, не отвечая на рукопожатия, присаживается на мягкий диванчик. — Присаживайтесь, не стойте.       Минсо еще больше теряется, не понимая недружелюбного настроя альфы. Но садится, прочищая горло и заглядывая в чужие глаза.       — Вам успели испортить настроение? — решает задать вопрос. Сказать, что мужчине неловко, это ничего не сказать, хоть он сильно старше, и именно Чонгук должен быть тем, кто съеживается и волнуется. И то, что в эту секунду все происходит совсем иначе, Чон давит своей сильной аурой, напрягает и злит Кима, но он вида не подает, держится.       — Угадали. И чтобы усмирить ваше возможное любопытство, отвечу. Вы, — намеренно выделяет местоимение, — испортили мне его.       — Когда же я мог? Мы видимся второй раз, и при первой нашей встрече я даже не знал, кем вы являетесь на самом деле.       — Если бы знали, отправили бы своего сына сразу танцевать со мной, не так ли, Господин Ким?       — Не понимаю, причем здесь Тэхен?       Чонгук молча смотрит в чужие глаза, в которых нет ни намека на человечность, затем переводит взгляд на приближающегося официанта и в отрицании качает головой, прося подойти позже, и возвращает свое внимание на Минсо.       — Я пришел сюда, потому что хочу обсудить вопрос сотрудничества, — замечает, как недовольный альфа смягчается, медленно воодушевляясь. Чонгук же вводит в заблуждение: — Но не то, о котором думаете вы.       — Предлагаю что-нибудь заказать, — пытается перейти на более миролюбивый тон. — Вы говорите загадками, мне кажется, нам стоит поговорить на отстраненные темы, чтобы вы расслабились.       — Нет, — приподнимает кисть, выставляя ладонь, — закажите, когда я уйду. Я объясню происходящее, чтобы вам было легче понять, почему я себя так веду. Видите ли, я в курсе того, что было в доме Чан Хеджина вчера. И осведомлен, что вы не постеснялись продать ему своего сына.       Чонгук говорит уверенно, так будто сам находился в доме и видел все своими глазами. Однако у него нет прямых доказательств, что Чан изнасиловал Тэхена, потому что омега ему ничего не рассказал. Лишь некоторые фразы, внешний вид, природный аромат Хеджина, что впился в хрупкое тело, и пара моментов позволили Чонгуку выстроить пазл и дорисовать душераздирающую картину. Минсо же сейчас только подтверждает догадки альфы.       — Не понимаю, о чем вы, — нервно усмехается Ким.       — Вы не представляете, Господин Ким, насколько сильно я сдерживаюсь, чтобы не врезать вам прямо в эту секунду, — кладет руки на стол, двигаясь вперед. Не позволяет инстинктам взять над собой верх, контролирует разгневанного волка, который чувствует человека, что нанес вред его истинному. — Кулаки чешутся сделать с вашим лицом то же, что я сделал ночью с наглым лицом Чана. Поэтому давайте вы уже снимите свою маску хорошего альфы и мы будем говорить по существу.       — Что вам нужно? — стискивает зубы, напрягаясь телом.       Чонгук игнорирует чужую смену настроения и выпрямляется, четко произнося:       — Мне нужно, чтобы вы оставили в покое своего сына.       — Чего? — насмешливо вздергивает бровь. — По-моему, это не вашего ума дела, что, как, когда и где я делаю со своим, — акцентирует на последнем слове, — сыном.       — Будем честны, Тэхен для вас кусок мяса, отличный способ заработать побольше, продавая его подороже всяким помойным свиньям. Вы хотите расквитаться с долгами, в которых тонете, продолжая играть в азартные игры. Проблемы-то не столько в компании, как вы сказали Тэхену, сколько в вашей лудомании, — бросает короткий взгляд на шею Кима, подмечая, как у того часто дергается кадык. Попал в точку. Юнги разузнал верную информацию. — Вы постепенно падаете все глубже и глубже, тянете за собой когда-то вполне стабильную компанию, только потому, что не можете остановиться и начать бороться со своей больной зависимостью. Вы почти на дне, Господин Ким, поэтому и ищете встречи со мной, чтобы навешать лапши на уши молодому, глупому, как вам кажется, наследнику, и заполучить его деньги, которые он попросту спускал бы на ваши фишки, думая, что вкладывается в перспективную компанию. Поправьте меня, если я где-то допустил ошибку, — склоняет голову набок, смотря в глаза, в которых полыхает чистой воды гнев. — Вы же блефуете, и на самом деле даже если бы у вас и были деньги, то учебу Тэхена вы еще очень долго не проплачивали бы. Вам выгодно манипулировать сына дорогостоящим университетом, чтобы он подольше оставался вашей марионеткой.       Минсо вскипает не на шутку, ему пятьдесят пять, и мужчине не нравится, что какой-то молокосос, который годится ему в сыновья, играет с ним. Он выпускает феромон, желая подавить напротив сидящего альфу, получить удовольствие оттого, как тот начнет склонять голову и сдаваться. Но Чонгук складывает руки на груди, усиливая аромат ладана, совсем чуть-чуть, чтобы не напугать посетителей, и этого достаточно, чтобы показать Киму свою доминирующую силу.       — Ну раз борьба так быстро окончена, — вздыхает Чон, — не будем терять время. Я перейду сразу на тот язык, который вам ближе.       — Говори уже, сукин ты сын, — цедит Минсо, с яростью сжимая кулаки. Чужой запах не исчез, продолжает давить на виски и раздражать альфу внутри.       — Я хочу купить у вас Тэхена.       — Прости? — на выдохе переспрашивает мужчина, моментально теряя всю спесь эмоций.       — Вы по-другому не понимаете, поэтому я предлагаю деньги взамен на вашего сына.       — Какой мне прок? — удивляется. — Если ты про меня все знаешь, то должен понимать, что я могу заработать на Тэхене куда больше, нежели просто продать тебе.       — Вряд ли Чану будет сейчас дело до вас и ваших проблем. А насчет остальных… Я дам больше! — заявляет Чон, вызывая грудной смех у Минсо. — Серьезно, вы можете назвать любую сумму. Любую, Господин Ким, — слегка опускает голову, смотря исподлобья.       — Не разоришься? — ухмыляется, наверняка зная, что попросить немало.       — Вы называете, я плачу, — ни один мускул не дрогнул на лице Чона. — После этого вы забываете о существовании своего сына.       — Твоя выгода? — Минсо не соврет, его заинтересовало предложение, учитывая, кто именно ему его делает.       — Личные мотивы, — коротко и ясно.       — Ах, так вот кого мой охранник видел с Тэ около универа, — вспоминает, как Инсу позвонил и начал описывать альфу рядом с сыном. — Точно, а я еще подумал, почему аромат на Тэхене как будто знаком мне. Вы спите с ним, — понимающе улыбается, пока Чонгук не проявляет ответных эмоций.       — У меня нет желания что-либо объяснять вам. Такой человек, как вы, вряд ли что-то поймет, так что не стану тратить время на бесполезные лекции.       — Конечно-конечно. Понимаю, понравился мальчик, хотите себе, — деловито кивает и в предвкушении потирает ладони. — Сразу извиняюсь, что отдаю Б/У.       Чонгук прикрывает глаза, считая до десяти, но не дает себе сорваться. Не ведется на провокацию. Сделка — вот что его волнует, драка здесь ни к чему.       — Три миллиона долларов — моя цена за сына, — озвучивает Ким.       — Хорошо, — спокойно отвечает Чонгук, доставая телефон.       — И даже торговаться не будем?       — Зачем? — снова поднимает взгляд на мужчину, поднося устройство к уху. — Вы разве не знаете, что компания моего отца может выплатить такую сумму? Это не проблема.       — Да? — раздается голос друга на том конце провода.       — Юнги, будь добр, подготовь договор для Ким Минсо, о котором я тебя просил сегодня. И я скину реквизиты, переведешь полтора миллиона.       — Окей, босс.       Чонгук сбрасывает звонок и открывает заметки, протягивая озадаченному мужчине.       — Напечатайте свои реквизиты, куда делать перевод. Я так понимаю, явно не на счет компании, — слабо усмехается он. — И почту свою.       — Почему только половину? — берет телефон, делает то, что ему сказали. — И что за договор?       — Я должен подстраховаться, — объясняет Чон. — В договоре будет прописано, что вы отказываетесь от Тэхена и больше не будете иметь на него права.       — Ты же понимаешь, что даже если с этой бумажкой будут работать юристы, это все равно незаконно. Ты покупаешь человека, — отдает смартфон его владельцу.       — Так же незаконно, как вы продаете человека. Поверьте, мне хватит связей, чтобы посадить вас, и лучше нам сотрудничать, — Чонгук не вдается в подробности, что Минсо и так может сесть за решетку. Ни к чему ему об этом знать.       — И все-таки характером ты в отца.       — Вы знали моего отца?       — Лично не были знакомы.       — Тогда откуда такая уверенность в схожести наших характеров? — не получая ответа, добавляет: — Вторую часть суммы получите после того, как я вышлю договор, а вы поставите на нем свою электронную подпись.       — Обманешь? — взглядом прослеживает, как альфа встает и выходит из-за столика.       — Нет. Тэхен мне важнее, чем три миллиона долларов, — рукой подзывает омегу-официанта. — Примите у Господина заказ, — и поворачивается в последний раз к Минсо. — Надеюсь, мы договорились. Всего доброго!       — Тэхен вряд ли будет рад твоей покупке, — слышит альфа в спину, но больше не тратит ни минуты, разворачивается, надевает верхнюю одежду и уходит.       Сегодня плодотворный день, ему еще нужно успеть на пару деловых встреч, и после он поедет домой, чтобы наконец все обсудить с Тэхеном в спокойной домашней обстановке.

***

      Тэхен неспеша спускается по ступеням, оставляя за спиной высокое здание платной клиники, где около часа его осматривали на повреждения, брали мазки на необходимые анализы, результаты которых придут уже завтра утром, и выписывали всякие заживляющие мази и таблетки. Если забыть не самый приятный процесс осмотра, пока он сидел в специальном кресле, а доктор внимательно проверял на наличие разрывов, то омеге понравилось. Больница новая, с хорошим ремонтом и оборудованием, внутри витала уютная атмосфера, не было такого, что стены и потолки давили на мозг и просыпалось желание срочно сбежать. Сотрудники вежливые, сразу предложили чай/кофе, попросили присесть и немного подождать. Спустя минут пять их приняли, Чимина, который настырно просился в кабинет с Тэхеном, не выгнали и любезно предоставили дополнительный стул, чтобы тот не волновался и мог проконтролировать прием.       Омегологом оказался альфа, лет двадцати пяти, в халате и маске. Тэхен сначала засмущался, потому как ранее посещал лишь врачей-омег, а тут молодой, красивый мужчина, который планировал залезть ему… Кхм, кое-куда… В общем, омега сильно застеснялся, но не прошло и трех минут и Тэхен вел себя более расслабленно, когда увидел, что перед ним специалист, которого волнует лишь здоровье его пациента. В итоге у них сложился комфортный диалог, в течение которого альфа выполнял свою работу. Успокоили омегу тем, что ему сильно повезло и он обошелся повреждениями, не требующие зашивания. Анальное отверстие приобрело синеватый оттенок, что вполне неудивительно, учитывая, сколько по времени Чан его мучал, есть трещины на краях, поэтому доктор сделал обработку и в конце рассказал, какие процедуры следует выполнять на протяжении недели.       — Дай-ка сюда, — перепрыгнув несколько ступеней, Чимин оказывается возле омеги и выхватывает у него листок с рецептом. — Сам все куплю.       — Отдай, мне не трудно сходить в аптеку, — лениво вздыхает Тэ, плетясь за энергичным Паком.       — Ага, ты наплевал на рекомендации доктора, я тебе не доверяю.       — Я просто отказался от похода к психологу, не преувеличивай, — выравнивается с омегой и забирает обратно свой рецепт.       — Просто?! Просто?! — возмущенно вопрошает Чим, вновь выхватывая лист. — В твоем случае психолог очень даже необходим! Ты плюешь на свою менталку.       — Все с ней нормально, — отмахивается Тэхен, сдаваясь в этой борьбе за кусок бумаги и позволяя делать Чимину что он хочет.       — Нихрена! — яро протестует. — Я видел тебя вчера. Все видели!       — Мне нужен отдых, Чимин, — устало роняет руки, усаживаясь на первую увиденную скамейку на территории клиники.       — Отдых, — кивает, соглашаясь, — и психолог, который поможет восстановиться.       — Давай так, если ты заметишь, что я замкнулся и впал в депрессию, то разрешаю насильно меня затащить в кресло к психологу, а пока я чувствую себя нормально, ты отстанешь и купишь только те лекарства, которые прописал доктор.       — Как ты не понимаешь, что нужно идти как раз таки сейчас, чтобы не почувствовать все прелести депрессии на себе.       — У тебя она была? — поворачивает голову, аккуратно интересуясь.       — Нет, но я прошел весь ад от психиатров до психологов и проходил долгий курс реабилитации, чтобы перестать задыхаться во сне и ловить паничку на каждом углу. По сути, я только год живу обычной жизнью, не посещая ни-ко-го.       — Извини, Чимин, но у нас разные истории. Мне жаль, что тебе пришлось через все это пройти, и я ценю, правда ценю твою заботу, но не хочу, чтобы мне кто-то промывал мозг. Дай мне время, и я приду в норму, — слабо улыбается, подвигается ближе и обнимает омегу.       — Упертый, — ворчит Чим в чужое плечо.       — Прям как ты, — посмеивается Тэ.       И даже в выходной день Чимина не могут оставить в покое, чтобы насладиться общением с новоприобретенным другом. Знакомая и уже до жути бесячая мелодия раздается в кармане светло-коричневого тренча, он отстраняется с максимально раздраженным лицом, достает рабочий телефон и жалобно смотрит на Тэхена.       — Не хочешь поболтать? Это секретарь Чона, достал меня сегодня. Клянусь, — сжимает в руке устройство и шипит, — приеду в компанию и выбью из него все желание звонить мне!       — Возьми уже, — смеется Тэ. — Наверное, что-то важное.       С тяжелым вздохом, словно ему кирпичи на колени поставили, он встает и отходит немного, чтобы принять вызов.       В тот самый момент, когда Тэхен хочет уже откинуть голову и в тишине понаблюдать за вечерним небом, в кармане его пальто тоже звенит телефон.       — И правда, какое-то издевательство, — но усмешка пропадает, стоит увидеть на экране «Отец».       Он держит палец над зеленым значком трубки, бросает взгляд на Чимина, яростно жестикулирующего руками, и смахивает вверх, поднося телефон к уху.       — Слушаю.       — Привет, сынок, — в родительском голосе отчетливо слышна улыбка, явно фальшивая.       — Я тебе уже все сказал, что тебе нужно?       — Мне ничего не нужно, я свое получил, — довольно тянет Минсо. — Хотел лишь узнать, когда приедешь за вещами, все-таки тебя купил такой серьезный человек, вряд ли же ты продолжишь жить со мной.       — Что ты несешь? — хмурится омега. — Опять пьяный?       — Я обязательно отмечу сегодняшнюю успешную сделку. Ты продан, Тэхен, теперь ты принадлежишь лишь одному альфе.       — Даже не надейся, — голос приобретает сталь, — ты меня больше никуда не засунешь. Разбирайся со своим покупателем сам.       — Нет, дорогой, Чон Чонгук заплатил мне очень много, чтобы владеть тобой, в скором времени нас будет связывать договор, поэтому я отхожу в сторону, а ты отправляешься в его руки.       — Ч…что? — от внезапной информации, что оглушает его, как гром среди ясного неба, одними губами шевелит Тэ, скашивая взгляд на идущего к нему Чимина.       — Но тебе ведь и так знакомы его руки, не так ли? Ты бы сказал мне сразу, что хочешь под конкретного альфу, мы бы все обсудили и договорились бы о нужной цене…       Тэхен отключается, не дослушив до конца, медленно убирает телефон и спрашивает злостно пыхтящего Пака:       — Ты знал?       — Что? — недоумевает омега.       — Что, Чонгук купил меня у отца?       Чимин округляет глаза, гулко сглатывая — вообще-то Тэхен ни о чем не должен был знать…       — Тэ, дело в том, что…       Его внезапно перебивают.       — Всему есть объяснения, да, помню, — как же его бесит эта фраза. — Вставай, — неожиданно подскакивает.       — Куда?       — Идем пить, мы же этим собирались заняться?       — Ты уверен? Может, не стоит? — спрашивает, но все равно идет за взъерошенным омегой.       — Я хочу напиться, а потом оторвать яйца твоему другу! — кидает через плечо.       — О, пора бы уже, я согласен, — лыбится Пак, доставая ключ от своей машины и нажимая кнопку разблокировки.

***

      Вечерний Сеул окутан яркими огнями, что отражаются в спокойных водах реки.       Уже знакомый широкий мост, на котором Чимин оставил свой красный автомобиль, включив аварийку.       В руке бутылка недопитого виски, обжигающего горло.       Только в этот раз алкоголь не туманит разум, взгляд у Тэхена осмысленный, несмотря на количество выпитого.       Чимин стоит неподалеку, прислонившись боком о железное ограждение, и смотрит на Тэхена, который уже через силу заливает в себя янтарную жидкость, но упорно продолжает это делать. Чимин думал, что они поедут домой, где, собственно, и напьются с горя, а потом приедет Чон, и Тэхен надерет ему задницу. В общем, надеялся повеселиться…       Но вместо того, чтобы снимать интересный компромат на альфу, Чимин сначала колесил по городу, давая Тэхену возможность остыть, затем заехал еще за парой бутылочек крепкого и, когда вернулся из магазина, обнаружил на своем водительском месте Кима, который совершенно не слушал чужие возмущения, поставив перед выбором:       — Либо ты садишься, либо я уезжаю сам!       И так как руль и педали были в заложниках у бесстыжего омеги, Чимину пришлось все-таки обойти свой личный транспорт и сесть рядом, поставив мысленную галочку: не оставлять Тэхена одного в машине! Никогда!       Когда Чимин пристегнулся, он кое-что вспомнил и с расширенными глазами спросил:       — Ты хоть водить умеешь?       — Сейчас и узнаем, — подмигнул задорно Тэхен и резко нажал на газ, что Чимин аж взвизгнул.       Было ли Чимину страшно?       Он не помнит. Всю дорогу, пока Тэхен гнал, как бешеный, перегоняя другие машины, Чимин орал и в перерывах, чтобы дать горлу отдохнуть, читал молитвы с закрытыми глазами.       В принципе, раз они оба живые и доехали до этого чертового моста, то Тэхен умеет водить, и это радует.       — Может, поедем, мы тут уже больше часа тусуемся, — в ответ лишь очередное мычание и тишина. Чимин поворачивает голову на звук остановившегося черного автомобиля и выдыхает облегченно: — Ну наконец-то.       Чонгук выходит из теплого салона, попадая в объятия прохладного октябрьского ветра, блокирует дверцы и просунув руки в карманы пальто, направляется к омегам.       — Ты что, запатентовал это место? — усмехается Чон, сразу обращаясь к Тэ.       Но омега не удосуживается даже одарить мужчину одним взглядом, просто игнорируя его и делая тягучий глоток виски.       — Не пытайся, — говорит Чим, когда друг подходит ближе, — он молчит, со мной не разговаривает, только пьет. Держи, — сразу отдает рецепт, что доктор выписал, — купишь все по этому списку.       — А ты не пил? — быстро пробегается глазами по размашистому почерку и, сложив бумажку, кладет ее в карман.       — Не-а, я с ним такой стресс испытал, пока мы ехали сюда, что как-то перехотелось, — издает натянутый смешок. — Так что в нем одна бутылка мартини, и половина виски. Удивлен, как он еще держится на ногах.       — Спасибо, что написал, — Чонгук получил сообщение с геолокацией, когда почти заканчивал вторые переговоры.       — Я просто подумал, что вряд ли смогу сам уговорить его поехать домой, да и он хотел тебе открутить яйца, — смеется, ловя на себе изумленный взгляд. — Но он очень обижен, Чон, — серьезнее произносит омега, — тебе необходимо с ним поговорить.       — Этим я и займусь, а ты езжай домой, Юнги, наверное, заждался, — приобнимает друга, боковым зрением осматривая не обращающего на них внимания Тэхена: на нем джинсы, белый свитер с горлом, что закрывают чужие засосы, коричневое клетчатое пальто; скулы выделены, взгляд прямой.       — А где Юбин? — уже собирается уходить, вспоминая об омеге, с которым Чонгук уехал утром.       — Он попросил забросить его в торговый центр, я отвез и поехал по делам.       — Вот американская сучка, обещал же, что вместе пойдем. Ну ладно, я ему устрою, — смешно шипит Чим и бросив напоследок: — Удачи! — оставляет пару наедине.       — Поговорим? — альфа становится в нескольких сантиметрах от омеги, забирает у того бутылку и опускает ее рядом на землю.       — Попробуй, — голос звучит устало, глаза смотрят вперед.       — Отец позвонил, да?       — Какой ты догадливый, — хмыкает омега.       — Чимин рассказал.       — Я и не сомневался, — над ними, словно туча, виснет тишина, которая разбавляется лишь звуками проезжающих машин. Тэхен втягивает побольше воздуха, ощутимо расслабляясь, когда волк получает свою дозу ладана, и поворачивает голову в сторону мужчины. — Скажи хоть, ты сильно разорился, покупая свой товар?       — Прекрати называть себя товаром, — чуть рычит.       — А кто я? Обычно купить можно что-то неодушевленное, и раз ты смог заплатить за меня, то смею предполагать, что я товар.       — Твой отец не понимает других формулировок, где нет его любимых слов: «купить» и «деньги», поэтому пришлось выражаться на его языке. Но я купил не тебя, Тэхен, а твою свободу.       — Вааааауууу, — прикладывает ладонь к сердцу, наигранно восхищаясь, — ты ж мой герой, и что теперь? Мне стоит наброситься на тебя с поцелуями?       — Ты можешь прекратить? Давай серьезно все обсудим, — хмуро произносит Чон.       — Тебе не кажется, что сначала нужно было обсуждать, а потом делать?       — Тэхен, я сделал это для тебя, чтобы он прекратил тобой вертеть как ему вздумается, — слегка раздражается.       — Очень благородно купить человека, браво! — презрительно хлопает в ладоши.       — Ты вообще меня не слушаешь? — резко отталкивается, в следующую секунду разворачивает омегу, прислоняя того спиной к холодному железу, и ставит руки по обе стороны от него. — Минсо по-другому и не согласился бы. Его волнуют только деньги, он заядлый игроман!       — Что ты сказал? — ошарашенно бегает глазами по чужим. — Он что?       — Твой отец частый посетитель казино, он играет, Тэ, лезет в долги и снова играет. Дело не в том, что он не может руководить компанией, а в том, что он просто забросил ее ради игр и постоянно высасывал из нее деньги.       — То есть он выставил меня на торги, чтобы закрыть карточные долги? — собственный вопрос звонко бьет по ушам, а в груди сжимается от осознания еще одного факта. Он опускает взгляд, шепча: — И Чану тоже? Просто чтобы иметь деньги на казино?       — Тэхен, — альфа тянется к чужому лицу, но так и замирает, не коснувшись его. Отводит руку и сводит брови, когда слышит частое дыхание. — Тэхен?       Дыхание омеги учащается, становится шумным, в груди болит и горит, он с глухим рычанием отталкивает от себя мужчину и хватается за голову, надсадно крича. Этот пронзительный звук подобен крику в бездну, он вырывается из его уст, как искры не разрывающейся бомбы. Слезы срываются с глаз, оставляя свои соленые следы на щеках и губах. Он не в состоянии контролировать эту захватившую его волну из разных эмоций, которая не покидает его тело, не освобождает мысли.       Тэхен не понимает, почему. Не понимает, за что… Он уже ничего не понимает…       Устал…       Крик затихает, превращаясь в скулеж, Чонгук берет за локоть и притягивает к себе, губами заглушая чужую свежую боль.       Этим поцелуем альфа забирает все страхи и разочарования.       В этом поцелуе омега находит свое спасение.       Чонгук поглаживает горячие щеки, сминая мягкие губы и слизывая с них горькие капли, перемешавшиеся с его собственными слезами сильной вины.       Он виноват… И пожалуй, этого он себе не простит.       Отстранившись, Чонгук смотрит как дергаются мокрые ресницы на чужом лице, Тэхен неторопливо открывает глаза, впериваясь ими в своего истинного.       — Не делай так больше, — тихо хрипит омега.       Чон делает один шаг назад, поднимая руки в согнутых локтях, и покорно кивает.       — Не буду.       «Мне больно» — не сказанная фраза, которая выжжена на сердце Тэхена.       Он заламывает брови, поджимая губы, и быстро отворачивается, чтобы снова не дать слабину и молить прижать к себе как можно крепче.       — Я знаю, что у тебя масса вопросов, на которые ты хотел бы получить ответы, — возвращается к теме, не двигаясь с места, — и я обещаю все тебе рассказать позже. Сейчас я хочу тебя защитить.       — Что ты имеешь в виду? — проглотив ком в горле, подает голос омега, продолжая слизывать остатки ладана с губ.       — У нас с твоим отцом будет договор, я заплачу ему всю сумму, но я не могу быть уверенным до конца, что он отстанет от нас, от тебя. Теперь еще и этот Чан, — злостный рык вырывается из грудной клетки, он сжимает кулаки, силясь успокоить себя, — он вернется, и его ничего не остановит. Поэтому нам нужно пожениться.       — Чего? — выкрикивает Тэ, внезапно разворачиваясь.       — Мы станем законными мужьями, и у твоего отца уже точно не будет власти над тобой, — спокойно объясняет мужчина. — Моя фамилия защитит тебя, а Чану просто невыгодно со мной ссориться.       — Ты сейчас серьезно предлагаешь стать твоим мужем? Вот так просто?       — Для всех наш брак будет настоящим, для тебя же он будет фиктивным. Я, как и говорил, оплачу твою учебу, и ты на законных основаниях будешь иметь право пользоваться моим имуществом и деньгами.       — А для тебя каким? — лишь на этот вопрос интересен ответ.       — Для меня? — не совсем понимает, о чем спрашивает омега.       — Для тебя каким будет наш брак, если я соглашусь?       — Настоящим, — без заминки дает ответ.       Тэхен не отрывает прямого взгляда от мужчины, сдерживая непрошенные слезы. Если быть честным, то ему становится легче, хотя предложение руки и сердца от любимого человека он представлял себе совсем иначе.       — Я был в полиции, скоро начнут копать под всех альф, что участвовали в аукционе, — продолжает Чон, — мы разведемся, когда все закончится, — и хоть не хочется, но он с тяжестью на душе, добавляет: — Даю слово.       Если Тэхен не захочет быть с ним, если решит уйти и продолжить жить без него, Чонгук отпустит, пусть и будет сложно. Он не посмеет держать омегу возле себя без взаимности, он желает, чтобы тот был свободным и счастливым.       — Я оплачу учебу, ты будешь полностью обеспечен и в случае расторжения брака не останешься без ничего…       Чонгук говорит и говорит, расценивая молчание омеги по-своему, а у того вертится вопрос на языке.       — Ты так и не ответил, сколько ты отдал за меня отцу?       — Зачем тебе это?       — Я имею право знать, за сколько меня продал родной родитель.       — Три миллиона долларов.       — Много, — ничего не екнуло от озвученной суммы, — даже больше, чем ты заплатил на аукционе.       — Тэ.       — Договорились, Чонгук. Я согласен на брак. Но предупреждаю сразу, я не буду делать то, чего не хочу, и ты не дождешься послушного во всем мужа. В клетку не посадишь — ясно?! — и пусть его омега верит этому альфе, Тэхен больше не позволит ранить себя, тем более Чон Чонгуку…       Потому что если этот мужчина сделает ему больно, то Тэхен точно уже никогда не оправится.       — Тебе ничего не нужно будет делать. Лишь надеть кольцо и продемонстрировать на фотографиях, насколько ты влюблен и счастлив. Будь уверен, принуждать я тебя ни к чему не собираюсь.       Они могли бы поцеловаться, у обоих покалывают губы, а взгляды то и дело падают на них. Вместо этого, альфа медленно вытягивает руку, безмолвно раскрывая ладонь, которую касается чужая. Время замирает, огни города будто становятся ярче, звуки исчезают, когда они скрепляют крепким рукопожатием общую договоренность, смотрят друг другу в глаза и осознают, что все, что происходит между ними, — не так, как им хотелось бы.       Но теперь они связаны, и с этой минуты для них начинается новая глава их жизни.       Для обоих необходимая.