Назови мою стоимость

      Сегодня интернет переполнен заголовками:

Наследник Чон Ливана находится сейчас в Корее!

Неужели таинственная личность сына покойных супругов Чон раскрыта?

Чон Чонгук — единственный наследник огромной компании по недвижимости — снял маску и показал себя людям.

Почему Чон Ливан столько лет не показывал сына?

KoreaNews.ru

Новости дня

      На первых кадрах — Чон Чонгук, владелец американской строительной фирмы «JaKobs Engineering Group» и единственный сын покойного бизнесмена Чон Ливана и его супруга Чон Ынджи.       Пару недель назад мужчина был замечен на территории элитного коттеджного поселка, расположенного в трехчасовой езды от Сеула, входящим в особняк, который принадлежал семье Чон.       Мы знаем, что ранее Господин Ливан по неизвестным никому причинам тщательно скрывал своего наследника, охраняя и оберегая его от настырного внимания журналистов, и бизнесмену удавалось сохранять в тайне имя и внешность сына. Много лет молодой Чон оставался загадкой для окружающих, и, как выяснилось, оставался бы и дальше, если бы не вернулся обратно в Корею, чтобы возглавить известную международную компанию, созданную его погибшим отцом.       В далеком 1991 году в газетах появились пару фотографий маленького альфочки, которые уже через пару недель исчезли загадочным образом, но некоторые и по сей день помнят о них, а те, кто успел хорошо рассмотреть ребенка должны помнить, что у того с рождения, под нижней губой, есть родимое пятно в виде едва заметного цветка лилии. И если присмотреться на второй кадр, сделанный двенадцатого октября, около главного входа компании, то можно разглядеть ту самую маленькую, казалось бы, незначительную деталь во внешности альфы, которая кричит о его родстве с богатыми родителями.       Вернулся ли Чон Чонгук на родину временно или навсегда, нам неизвестно, но зато теперь мы знаем, что империя «Formula de vivienda» находится точно не в чужих руках!

***

      — Ну, не все так плохо, — натянуто улыбается Чимин, листая ленту новостей в телефоне, которая с самого утра переполнена кричащими заголовками и статьями о Чон Чонгуке.       — Конечно, всего лишь раскрылась правда тридцатилетней давности, — с напускным спокойствием пожимает плечами Мин, стоя у окна в кабинете Чонгука.       Сам Чонгук же сидит в своем кресле, нервно отбивая ритм ногой и крутя в руке телефон, ожидая ответа от Тэхена хотя бы на одно из двадцати сообщений. Прошли почти сутки, как они не разговаривают, а мужчине уже хочется на кого-нибудь наорать, такое с ним впервые. С Тэхеном в принципе все иначе, поэтому удивляться нечему. Он не в состоянии рационально мыслить и как-либо реагировать на свежие новости про него, пока между ними с омегой повисла напряженная недосказанность, собственно, это и есть причина абсолютного равнодушия к происходящему.       — Поехать снова в универ, вдруг в этот раз он захочет меня выслушать, — спрашивает он у Чимина, который от заданного вопроса теряется, переводя взгляд на рядом сидящего Юбина.       — Чонгук, с тобой все в порядке? — с нотками волнения интересуется Юбин.       — Вы же видите, что нет, — встревает Юнги, все также повернутый спиной к друзьям. — У него перед главным входом куча журналистов, а он думает, как поехать к Тэхену, чтобы поговорить.       — Кто такой Тэхен? — удивленно спрашивает Юбин, переводя взгляд с Мина на Чона.       — Омега, которого Чон выкупил на аукционе, а после затащил в свою постель, — не задумываясь отвечает Юнги и не успевает вовремя среагировать, когда Чонгук вскакивает и тянет его за грудки, припечатывает к стеклу и, вложив в свой удар всю накопившуюся злость, бьет точно в челюсть.       Чимин громко вскрикивает, резко вставая на ноги, и подбегает к альфам, цепляясь за руку Чона, которой он все еще удерживает разъяренного Мина.       — Прекратите, прошу, — Пак никогда не видел, чтобы лучшие друзья, которые вместе со студенческой скамьи, всерьез дрались и рычали друг на друга. Его тревожит поведение Чонгука, который всегда был максимально сдержанным, даже если ему и хотелось разнести все к чертовой матери.       — Еще одна подобная фраза, связанная с Тэхеном, вылетит из твоего незамолкающего рта, — гневно цедит Чон, дергая друга на себя, — и я не посмотрю, что мы дружим…       — Давай, договаривай, — в том же тоне кидает Юн, с яростью скидывая с себя чужие руки и не замечая рядом умоляющего остановиться, Чимина. — Что сделаешь, а? Убьешь? Я не удивлюсь, у тебя уже Тэхенамания, ты болен, друг мой.       — Лучше бы тебе заткнуться, — предупреждающе шипит альфа.       — Вы, конечно, можете набить друг другу морды, но это не решит наших проблем, — скучающим голосом вклинивается Юбин. Поставив локоть на подлокотник кресла и подперев ладонью подбородок, он незаинтересованно смотрит на тяжело дышащих альф. — Журналисты не исчезнут, Тэхен, кто бы он там ни был, не позвонит.       Чонгук, борясь с внезапно вспыхнувшей злостью, прикрывает глаза, глубоко вдыхая и медленно выдыхая, бросает взгляд на такого же напряженного, но молчаливого Юнги, идет к своему столу и, нажав кнопку на селекторе, просит секретаря принести пакетик льда.       — …и кофе мне, — отключившись, он садится обратно на свое место, устало потирая лицо.       — Ну а вы чего там встали? — спрашивает Юбин у влюбленной парочки, смотря, как Чимин осторожно дует на красное пятно на лице Мина, пока тот приобнимает его за талию.       Через несколько минут заходит Бэхек — секретарь Чона в этой компании — без лишних вопросов и с непроницаемым выражением лица отдает лед пострадавшему Юнги, затем ставит блюдце с чашкой кофе и одним пакетиком сахара перед своим директором, и уходит, тихо прикрыв за собой дверь.       Когда Мин обходит стол и садится во второе кресло, усаживая на колени Чимина, прикладывающего холодное к челюсти, Юбин вновь заговаривает:       — Итак, раз все успокоились, давайте решим, что делать с журналистами.       — Ничего, — коротко отвечает Чонгук, поднимая взгляд на присутствующих. — Мы ничего не будем делать, это не большая проблема, чтобы уделять ей время.       Альфа раскрывает пакетик с сахаром, высыпает его в черный напиток и, перемешав, отпивает глоток горячего кофе. Он не понимает, что за чувство поселилось внутри него. Похоже на волнение, но опять же не ясно из-за чего. Еще и эта ярость, которую он выместил на Юнги, совершенно не к месту, да и на него не похоже. Можно все свалить на то, что он находится в подвешенном состоянии из-за их молчания с Тэхеном, однако все равно странно, как будто что-то скребет внутри, посылает какие-то сигналы, которые альфа не может разобрать.       — Прости? — снова закипает Мин, дергая челюстью, и терпит ноющую боль. — Ты не хотел огласки, ты не хотел, чтобы о тебе знали, мы были максимально осторожными, а теперь ты говоришь, что это небольшая проблема? Какого хуя?!       — Юнги, я благодарен вам за вашу осторожность, но то, что мое лицо сейчас знает вся Корея, не имеет значения, главное, что наш план все еще держится в тайне, а это самое главное.       — Кстати, я согласен с Чонгуком, — кивает Юбин.       — Посуди сам, какое нам дело до всего происходящего? Да, я не хотел, чтобы обо мне узнали раньше того времени, когда я планировал раскрыть себя, но все только потому, что не желал тысячи звонков, которые скоро посыплются, с просьбами встретиться от всех, кто спит и видит, чтобы заключить сотрудничество с компанией. От некоторых и так перебоя не нет, Чимин подтвердит, — смотрит на Пака, который быстро кивает, сосредоточенно осматривая лицо своего альфы, — так теперь это число увеличится.       — И тебе похрен? — выплевывает вопрос Юн.       — Нет, но мы с этим ничего уже не сделаем, информация вышла наружу, я был неосторожен в своих передвижениях, забыв, что за мной может следить пресса, поэтому сейчас давайте просто смиримся с этим и будем продолжать делать то, что должны, — вздыхает он. — Правда обо мне никак не повлияет на наши дела, не волнуйтесь.       — А ты в этом уверен? — скептично выгибает бровь Юн.       — Да, — уверенно отвечает Чон, — об этом знаем только мы с вами. Завтра уже встреча с отцом Юбина, так что все идет отлично.       — Да, отец примет нас ближе к обеду, — подтверждает омега. — Сказал, что если ему придется опять кого-то прикрывать от убийства или чего-то еще, то он сразу же выставит нас за порог, — усмехается.       — Полковник Кан меня явно ненавидит, — морщится Чимин.       — Он тебя даже не знает, — фыркает Юбин, — точнее заочно, конечно, знает, а так нет. В общем, не парься, папенька просто ворчит.       — Ему пришлось скрыть убийцу моего мужа, то есть меня, — съеживается Чим, чувствуя, как Юнги выпускает немного своих феромонов, чтобы успокоить.       — Он прекрасно понимал, что ты не виноват, просто ему не понравилось, что мы попросили замять дело.       — Твой отец мог лишиться звания, а он тогда его только получил.       — Ну не потерял же, — беззаботно пожимает плечами, — в конце концов, отец никогда не будет делать то, в чем сомневается, так что повторюсь, не парься.       — Юнги, если ты продолжишь вонять своим мускатом, то тебе гарантирован еще один удар в нос, потому что мой волк бесится.       — Так угомони его, я успокаиваю своего омегу, — и нежно целует Чимина в щеку.       — А что насчет Тэхена, он же не знает правду о тебе, — внезапно оживает Чим.       — Я не знаю, просто надеюсь, что он не посмотрит сегодня новости, а завтра я его постараюсь выловить возле его универа и поговорить, — тяжело вздохнув, откидывается на спинку.       — Но он может их увидеть, он же пользуется телефоном, — тихо произносит Юнги, пока что боясь в полной мере говорить о Киме.       — Вчера он ответил на мое сообщение, пожелал добрых снов, после этого замолчал, поэтому я не могу сейчас связаться с ним.       — Тогда езжай к нему, а мы сами справимся, — со всей серьезностью смотрит на альфу Чим.       — Нам нужно много всего обсудить перед тем, как мы с Юбином завтра поедем к полковнику, поэтому нет, я дам ему еще один день на обдумывания, как раз сам успокоюсь, потому что сегодня я точно себя как-то странно чувствую, не уверен, что не сорвусь и на него, — косится на Юнги, — а мне бы не хотелось пугать Тэхена, так что разговор с ним отложу до завтра, займемся пока делами, надеюсь, немного отвлекусь.       — Я передам охране, чтобы выпроваживали журналюг, и вернусь, — говорит Мин, похлопывая Чимина по ягодице, чтобы тот поднялся, и сам встает.       — Может мне уже кто-нибудь объяснит, кто такой Тэхен?! — возмущенно интересуется Юбин, складывая руки под грудью, и смотря на всех с недовольством.

***

      Пока любезно предоставленный личный водитель Чана везет их домой к альфе в затонированном гелендвагене, Тэхен отвлекается на красоту закатного неба через окно и варится в котле собственных мыслей, которые не покидают его со вчерашнего дня. Они его дико замучили, и, наверно, было бы правильнее все-таки поговорить с Чонгуком, чтобы не плавать в догадках, но словно что-то мешает, не дает сделать шаг навстречу.       Возможно, это обида, которая съедает омегу. Ему по-прежнему неприятен тот факт, что мужчина купил его, а потом ничего не рассказал. Непонятно и то, почему альфа заплатил за него, а после помог сбежать. Зачем? Здесь явно что-то не состыкуется. Также тяжело смириться с тем, что во время их разговоров, поцелуев, свидания, Чонгук все знал и продолжал молчать, у него была куча возможностей сказать правду, даже банально сообщение написать…       Но вот Тэхен задумался вчера, если бы Чон все же рассказал ему о своем поступке, смог бы он отреагировать адекватно, не закатил бы истерику, не ушел бы? Скорее всего, и дослушивать не стал бы, зная свою ненависть к подобному.       Поэтому, порассуждав, Тэ пришел к выводу, что его теперь душит стыд. Если посмотреть на все под другим углом, то Чонгук вроде как его спас, при этом не воспользовавшись его телом. Напротив, альфа был добр, вел с ним беседы, успокаивал и, украв всего один поцелуй, который невозможно теперь забыть, не перешел черту.       А перешел ли, если бы Тэхен не уснул тогда?       Боже, как трудно-то, голова раскалывается от вечных дум.       Но на следующий день Чон и намека не кинул на что-то пошлое, пригласил на свидание, как-то уж слишком робко держал его за руку, а это странно для мужчины его возраста, много обнимал и целовал, не говоря о чем-то большем. Да если бы не омега, Чонгук даже не заикнулся бы о совместной ночевке, а когда они все-таки поехали к нему, альфа заботился лишь о комфорте Тэхена, прислушиваясь к нему и его словам. Если бы Чон был одним из беспринципных альф, как многие в их окружении, то уже давно сделал то, что и должны делать покупатели со своими лотами.       Чимин ему сказал, что Чонгук его купил, но потом просил выслушать альфу, так как есть некая история, которая может объяснить действия мужчины. Чонгук сказал ему почти то же самое…       Значит, стоит дать шанс объясниться альфе, прекратить игнорировать его и просто встретиться, чтобы поговорить. Тем более закопать появившиеся чувства к Чонгуку вряд ли получится, а терять то, что между ними возникло, из-за обычных надумываний глупо.       Может, Чон прав, и омеге нужно прекратить судить всех только по обычным слухам или поверхностным фактам…       — Мы почти приехали, — рядом сидящий Минсо вынуждает омегу выплыть из размышлений и увидеть, что они заехали на охраняемую территорию, что переполнена огромными особняками. — Будь сегодня милым и улыбайся.       — Не уверен, что смогу улыбаться человеку, который мне не нравится всеми фибрами души, — бурчит Тэ и, повернувшись к хмурому отцу, добавляет: — Но я очень постараюсь, — и показывает свою самую неискреннюю улыбку, заставляя Минсо тяжело вздохнуть.

***

      — Какие чудесные новости, — усмехается Чан, выходя из спальни, которую минут десять тщательно проверял на чистоту, с телефоном в руке. — Скоро обязательно познакомимся с вами поближе, Чон Чонгук, — продолжая разговаривать с фотографией сына покойного партнера по бизнесу, опубликованной на новостном сайте, мужчина спускается со второго этажа на первый, готовясь принять гостей.       Сегодня особенный вечер, предвкушающий, поэтому мужчина несколько часов назад отпустил весь персонал, который по его указаниям с самого утра убирал дом до блеска, готовил вкусные блюда и сервировал стол. Хеджин не хочет, чтобы им кто-то мешал, и оставил лишь охрану снаружи, этого вполне будет достаточно. Сам тоже приоделся: изумрудного цвета классический костюм с белоснежной рубашкой, лаковые туфли, безупречно сидящие на ногах, на правой руке часы, стоимость которых превышает десять годовых зарплат среднестатистического человека, и один перстень на безымянном пальце, что снимается лишь перед сном. Мужчина выглядит безупречно, его образ идеально подчеркивает его возраст и статус в обществе.       Слух улавливает мелодию дверного звонка и Чан спешит в просторный холл, чтобы открыть дверь, которую прежде всегда открывал дворецкий, и впустить внутрь мужчину, что ниже его на полголовы, одетого в такой же костюм, только темно-синего цвета, и его сына, который даже если и не одаривает улыбкой, все равно сияет, как самый дорогой алмаз в мире.       Хеджин еще не встречал омег красивее Ким Тэхена, чья красота ослепляет, а невинный аромат лилии сводит с ума, будоража внутри прирученных демонов.       — Добрый вечер, — первым здоровается он, пожимая протянутую руку Минсо, — позволите? — после чего спрашивает разрешение у омеги, который, бросив один взгляд на отца, с неохотой, но вкладывает ладошку в чужую, максимально натянуто улыбаясь, когда на тыльной стороне альфа оставляет свой ощутимый поцелуй. — Верхнюю одежду можете повесить сюда, — указывает на вешалку, — можно не разуваться. Как доехали?       — Спасибо, с комфортом, — отвечает Минсо, выравниваясь с мужчиной и идя с ним в ногу.       — Хотели показать, насколько богаты? — без язвительности подает голос Тэхен, следуя за альфами.       — Тэхен! — недовольно рычит Ким старший.       — Что? Я всего лишь задал вопрос, нельзя?       — Ну что вы, Тэхен, вам сегодня можно все, — и вряд ли омега узнает, какой жуткий оскал озаряет лицо Чана, пока он ступает вперед. — Вы и так знаете о моем богатстве, так зачем мне хвастаться перед вами?       — Ради тщеславия, нет? Кстати, а где Суван? — вдруг вспоминает про бледноватого парня.       — Он у друга в гостях, — коротко бросает через плечо мужчина.       Они заходят в жуткое темное помещение, в котором присутствуют отголоски музея, где каждая деталь пропахла роскошью и дорогим антиквариатом, где по старинным статуэткам и висящим напоказ оригинальным картинам видно, что хозяин живет в достатке и обожает демонстрировать это другим. В центре комнаты стоит небольшой стол, внешне выглядит довольно вычурным, на котором блестят в свете хрустальных люстр, тарелки, украшенные золотистой каймой, столовые приборы и бокалы, а приготовленные блюда манят своим разнообразием: нежные ракушки, карпаччо из мраморной говядины и легкие салаты на любой вкус.       — Ваш дом похож на хоромы короля, и вы говорите, что не хвастаетесь? — вскинув брови, осматривается омега, медленно двигаясь в сторону стола.       — Я просто люблю жить, чувствуя свое богатство, вот и все, — в приглашающем жесте отодвигает стул, предлагая сесть.       — Интересно, откуда у вас столько денег, чтобы выкупать старинный оригинал? — принимает приглашение, аккуратно присаживаясь, поправляя стороны пиджака.       Чан обходит стол, садясь напротив Тэхена, и непринужденно смеется, с нескрываемым интересом смотря на омегу, который выглядит этим вечером, как непорочный бутон чистой лилии: ноги обтягивают белые кожаные брюки, в них заправлена полупрозрачная майка, а сверху накинут пиджак, украшенный маленькими сияющими блестками. Приковывающую взгляд шею удлиняют пару ювелирных подвесок, на пальцах покоятся пару колец, в ушах невычурные маленькие серьги. Волосы по-особенному белоснежные, видно, что над укладкой долго работали, чтобы придать миловидному лицу, на котором, как и обычно, по минимуму макияжа, побольше красоты и мягкости.       Альфе хочется сорвать этот цветок и испробовать его нектар.       — Вы изумительно выглядите, Тэхен, — вместо ответа делает комплимент, открывая одну бутылку «Шато Мутон-Ротшильд» и разливая то по бокалам.       — Благодарю, — слабо улыбается омега, — но вы не ответили на мой вопрос.       Мужчина отставляет бутылку дорогого французского вина и поднимает бокал:       — Хочу сказать спасибо, Господин Ким, — переводит взгляд на Минсо, перед этим очень хорошо уловив проскользнувшее раздражение в глазах омеги, — что приняли мое предложение, — чуть наклоняет голову вперед, словно безмолвно намекая на что-то конкретное, — прийти сегодня ко мне.       — Надеюсь, этот вечер станет отправной точкой в нашем с вами сотрудничестве, Господин Чан, — в той же манере произносит Минсо, бросая быстрый взгляд на сына.       — Разумеется, — чуть улыбается альфа, поднося бокал ближе, чтобы закрепить слова и слегка соудариться с двумя другими бокалами.       — Тэхен, как дела с учебой, я знаю, ты увлекаешься танцами, — решает вновь обратиться к омеге, отпив вина и приступив к разрезанию говядины.       — Отец, передай, пожалуйста, — пальцем указывает на одну из салатниц, и когда та попадает в его руки, молча накладывает себе салат.       — Это бунт? — изумленно усмехается Чан.       — Вы проигнорировали меня, я игнорирую вас, — расслабленно ведет плечами Тэ, не взглянув на мужчину. — По-моему, все честно.       — Тебе так важно услышать ответ на свой вопрос?       — Во-первых, вы не спрашивали, можно ли перейти на «ты», — неодобрительно стреляет глазами в альфу, — но так уж быть, вы довольно старше меня, возможно, вам будет удобнее обращаться ко мне на «ты», поэтому я разрешаю, — кладет в рот помидорку, медленно пережевывая, специально выжидает паузу, во время которой Чан испепеляет его своим взглядом. — А во-вторых, вам что же тоже важно услышать ответ на свой вопрос? — ставит ударение на предпоследнее слово.       Пока Минсо помалкивает, облегченно наблюдая за тем, что мужчине явно по душе наглое поведение Тэхена, Хеджин почти не прячет своего восхищения омегой, ему очень нравится их своеобразная перепалка, в которой младший не стесняется показывать свой непростой характер. Интересно смотреть на то, как омега старается подавить в себе настоящие чувства к нему: отвращение и раздражение, думая, что у него хорошо выходит играть определенную роль пай-мальчика. Однако невооруженным глазом видно, что он себя еле сдерживает, чтобы не нахамить, надел на свое прекрасное личико милую маску, на которой отображается увлеченность беседой, а приклеить ее забыл. Хеджин не собирается разочаровывать омегу, пусть считает, что у него все удачно получается, альфа же просто будет довольствоваться представлением, так как в любом случае, чуть позже, эту фальшь с чужого лица сорвет.       — Один: один, — одаривает омегу сдержанной улыбкой и поворачивает голову к Минсо, который занят трапезой. — Господин Ким, как сейчас дела у вас в компании?       Не передать, насколько Тэхена бесит подобное неуважительное отношение к себе, будто ему ясно дают понять, что он тут не для светских бесед, а как елочное украшение, дополнение, не более. И если хозяин соизволит с ним поговорить, то тему для разговора будет выбирать точно не омега. Но он сказал отцу, что будет вести себя достойно, а тот в свою очередь пообещал, что вечер закончится, как можно скорее, поэтому особо жаловаться не на что, можно продолжать молчать и по чуть-чуть употреблять алкоголь.       Дальше время протекает весьма живо для двух мужчин, обсуждающих работу, и слишком скучно для омеги, который не знает, чем себя занять. Он бы с удовольствием напился, но мозги все еще держит при себе, и вливать в себя спиртное в сомнительной компании, не входит в его планы. Радует лишь то, что здесь только один напыщенный индюк, который продолжает кидать мимолетные многозначительные взгляды, что хочется сморщиться и показать средний палец, но из вежливости он этого не делает, хотя от чужой самоуверенности подташнивает.       Спустя час непрекращающейся болтовни, омеге кажется, что отец взял его с собой только, чтобы развлекать Чана. Альфа иногда переключается на него, задает пару абсолютно бессмысленных вопросов, ответы на которые ему точно не нужны, и вновь отворачивается, стоит Тэхену лениво подключится к беседе. Хеджин будто специально испытывает, желая увидеть раздражение в его глазах и закипающую злость, которую можно почувствовать в усилившемся аромате лилии, что начинает горчить даже на языке своего хозяина.       Неимоверно бесит.       В какой-то момент Тэхен решает отвлечься и, потупив взгляд в стену, он вновь погружается в мысли о Чонгуке. Несмотря на то, что у них сейчас все сложно, воспоминания о мужчине согревают душу и невольно пробивают на улыбку, которую краем глаза замечает Чан, прищуриваясь и снова возвращаясь к диалогу с Минсо, что на сына вообще не обращает внимания. Перед омегой проносятся их недолгие совместные моменты, которые хочется прочувствовать повторно. Он до сих пор помнит их первый разговор на мосту, где альфа не только очаровал пьяный разум, но и позаботился о нем, сначала накинув пальто, которое спало с плеч, потом выслушал, а после отвез домой, не потребовав ничего взамен, всучив свою визитку, что хранится в тумбочке дома. Помнит их танец на закрытом вечере, где божественный легкий аромат ладана окутывал, словно самый настоящий щит, где пришло осознание, кто они друг для друга. Помнит, как они находились на кухне и Чонгук без лишних слов притянул к себе, чтобы своими объятиями унять внезапно появившуюся тряску в теле, а потом еще долго сидел и просто разговаривал с ним. Не забыть и мягкое прикосновение чужих губ к своим, которые аккуратно, но слишком уж головокружительно целовали его, пока он плавился в крепких руках. А их свидание? Как альфа держал его ладонь в своей, как успокаивал перед походом в комнату страха, а потом искренне без злобы смеялся, когда слушал смешные вопли омеги. Как предлагал свою помощь, как нежно обнимал возле реки, а затем доставил ни с чем не сравнимое удовольствие, настойчиво прижимая к стене… Это был лучший день, Тэхен был действительно счастлив.       Неужели все вышеперечисленное можно вот так просто вычеркнуть из памяти, перед этим даже не дав и шанса мужчине объясниться?       Кому: Чонгук       Привет. Мы можем встретиться завтра?

От кого: Чонгук

Тэхен, как ты? Конечно, можем. Ничего ведь не случилось?

      Кому: Чонгук       Со мной все хорошо. Я в гостях. Нет, ничего не случилось, я хочу поговорить. В 6 будет удобно, после пар?

От кого: Чонгук

Я заберу тебя, адрес помню. До встречи, Тэ. Если что, пиши.

      Вроде бы простая короткая переписка, в которой нет ничего такого, а сердце уже делает кульбиты, потому что соскучилось, как и сам Тэхен. Он сдерживает рвущуюся наружу широкую улыбку и откладывает телефон на стол, спотыкаясь о внимательный взгляд зеленых глаз. Омега слегка тушуется, тихо прокашливается и решает немного поесть, он как раз еще не пробовал мясо, заодно спрячет довольное лицо в тарелке.       — … Господин Чан, — окликает мужчину Минсо, — давно хочу спросить, это правда, что вы дружили с Господином Ливаном?       Минсо сколько помнит, ни разу не удавалось ни то, что поговорить, банально записаться на прием у секретаря, потому что Чон Ливан все время был занят… А может, просто не хотел вести переговоры с мелкой рыбешкой… Но так или иначе Ким мечтал о партнерстве с таким большим человеком, а тот отказывал, поэтому мужчину он видел лишь мельком на разных мероприятиях и слышал о нем только от третьих лиц.       Ливана боялись, очень боялись, но при этом сильно восхваляли в узких кругах за то, что тот построил большой успешный бизнес, самостоятельно выйдя на международный уровень. С ним хотели работать многие, и лишь с единицами желал иметь дело сам альфа. Он был действительно отличным руководителем, знал, что для компании выгодно, а что нет, не терпел, когда при нем мямлили, и уважал тех, кто смело высказывал свое мнение насчет работы. Ливан был самым известным миллиардером в Корее и входил в топ десять лучших предпринимателей по всей Европе.       — Да, это так, Ливан был моим близким другом, мы с ним через многое прошли, — отвечает Чан.       — Как вам удалось с ним познакомиться? Сколько пытался, никогда не получалось.       — Если мне не изменяет память, вы появились в нашем кругу лет десять назад, не так ли?       — Можно и так сказать. Моя компания построилась гораздо раньше, но свою известность она получила позже. Мы с супругом долго не могли решиться сделать рискованный шаг в сторону собственного бизнеса, но он меня уговорил, и мы влезли в кредиты, чтобы иметь то, что я имею сейчас.       Они с Юджином проживали разные периоды в жизни, никто из них не вырос с богатенькими родителями, и недостаток денег всегда был проблемой для пары. Они не бедствовали, оба получили хорошее образование, работали, как и все, снимали квартиру, но вот все время не хватало. Хотелось иметь столько денег, чтобы вот захотел купить машину, пошел и купил, а не копил лет пять на нее. В Юджине горела деловая жилка, после свадьбы с альфой, он часто задумывался над каким-нибудь общим бизнесом, все расписывал, планировал, делился идеями с мужем, которому казалось, что это не для него, но мысль о том, сколько они могли бы зарабатывать, заманивала в свои сети. И вот когда омега предложил попробовать построить небольшую компанию, записав ее на альфу, Минсо согласился, думая, что в будущем станет влиятельным человеком, однако выйти на нужный уровень ему так и не удалось.       — Так вот, когда вы были новичком, Ливан уже не жаловал новых знакомств. Сами понимаете, человек такого масштаба имел куда более выгодные партнерства.       — Значит вы были знакомы давно?       — Верно. Нас свела моя первая неудача в бизнесе и его заинтересованность… Он очень помог мне, благодаря ему моя компания сейчас имеет такой колоссальный успех. Чуть позже мы стали партнерами, правда, на данный момент договор недействителен, потому что поменялся директор, теперь во главе Формулы сидит его сын, и мне очень не терпится с ним встретиться, чтобы перезаключить наш договор.       — Еще бы знать, как выглядит новый глава.       — А вы не читали новости? — удивляется Чан.       — Нет, не успел до них добраться.       — Тогда советую взглянуть после нашего ужина.       — Заинтриговали, хорошо. Можно еще вопрос про вашу историю с Господином Ливаном?       — Вы любопытны, — усмехается альфа, — задавайте.       — Вы ведь являетесь сооснователем аукциона «Fortuna»?       — Ох уж эти слухи, — вырывается грудной смех, — не то чтобы. Я скорее вдохновитель, — говорит альфа, получая немой вопрос на чужом лице. — Аукцион — это идея Ливана, но однажды он сказал, что вдохновился ею благодаря мне. Я лишь поддержал друга, потому что он собирался сделать хорошее дело, помочь выбраться из долговых ям и одновременно с этим повеселить людей. В конце концов, от омег тоже должна быть польза, — и бросает очередной взгляд на Тэхена, нетерпеливо облизывая губы. — Тэхен, тебе не скучно?       — Ну что вы, у вас такая увлекательная беседа, — и демонстративно зевает, прикрывая рот ладонью, — заснуть невозможно. Могу я выйти в уборную?       — Конечно, на втором этаже, прямо, третья дверь, найдешь?       — Разберусь.       — Думаю, самое время, Господин Ким, — за столом резко меняется атмосфера, как только Тэхен скрывается за стеной.       — Как договаривались?       — Безусловно, — Чан встает, подходит к комоду из темного дерева и забирает подготовленный заранее конверт, отдавая его Минсо. — Здесь половина, другую переведу через три часа.       Стоя уже в холле, одевшись, Ким бросает:       — Будьте с ним помягче.       — Не переживайте, — снисходительно улыбается Хеджин, закрывая входную дверь.       Он быстро поднимается наверх, встречаясь с омегой, который, закончив свои дела, выходит из уборной, недоуменно смотря на мужчину.       — А где отец?       — Ушел, у него срочные дела появились, — беспечно пожимает плечами, оценивающе проходясь по парню.       — А меня почему не подождал?       Тэхен ахает от неожиданности, когда Чан закидывает его на плечо и несет в неизвестном направлении.       — Что происходит? Оставьте меня, — он пытается слезть, но мертвая хватка альфы не позволяет ему сделать это.       Они заходят в комнату, которая приводит Тэхена в еще больший шок и увеличивает тревожность.       — Даже не знаю, — мужчина изгибает губы в странной ухмылке, опуская омегу, что огромными глазами осматривает полностью красную спальню, которую уже однажды видел в квартире Чонгука. Дверь закрывают за его спиной. — Заблокируй замок в особенной спальне, — чуть громче произносит альфа, а до Тэхена доходит, что тот сделал, когда слышит знакомый механический голос: «Заблокирована».       — Что вы делаете? — резко оборачивается, гулко сглатывая, наблюдая, как Чан нетерпеливо скидывает пиджак с себя, расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке и закатывает рукава до локтей.       — У нас не так много времени, твой отец продал тебя мне всего на три часа, поэтому будь умницей и слушайся меня.

Flashback

      — Попробуйте поставить на шесть красное, — предлагает Чан, забирая у официанта стакан с крепким напитком.       — В последнее время мне не везет в игре рулетка, поэтому доверюсь вашему чутью, — отвечает Минсо, кладя фишку на клетку с нужным числом. — Шесть красное.       Когда все ставки сделаны остальными участниками, красные и черные сектора начинают мелькать перед глазами, шарик с лязгом крутится, бегая по всевозможным числам — поднимаясь то вверх, то вбок. Ощущение напряжения растет с каждой секундой, Минсо с огоньком в глазах следит за вращающейся рулеткой, нетерпеливо дергая коленом, в то время как Чан непринужденно восседает на высоком стуле, словно зная наперед выигрышную ставку.       Через пару мгновений шарик затихает на одном из карманов, и альфа-дилер, подняв руку вверх, громко объявляет:       — Выиграло шесть красное.       Минсо неверяще смотрит на то, как к нему скользят фишки, слабо осознавая, что удача была на его стороне. Он быстро облизывается и желает сделать еще одну ставку, но его останавливает Чан:       — Пропустим этот круг.       — Вы часто тут бываете? — интересуется Минсо, пытаясь отвлечься от игры.       — Нет, Кан мой хороший друг, я порой прихожу к нему сюда и не отказываю себе иногда расслабиться и поиграть.       — У вас талант, — признается Ким, все еще не понимая, как у альфы получилось угадать число.       — Вам кажется, — чуть улыбается Чан, — просто повезло.       — Так о чем вы хотели поговорить? — заставляет себя отвернуться от рулетки, чтобы соблазн был не так велик, потому что он давно разучился видеть грань между «можно» и «хватит».       — Я хочу вам помочь выбраться из долгов, — прямо заявляет Чан, ловя непонимающе-любопытный взгляд.       — Каким образом?       — Видите ли, я тоже когда-то был в подобной ситуации, и мне помогли. Сначала я был в легком шоке от условий, однако, хорошо подумав, я согласился. И еще ни разу не пожалел.       — И каковы условия?       — Мои деньги плюс ваш сын равно наше сотрудничество.       — Вы хотите купить моего сына? — догадывается Минсо.       — Можно и так сказать, — кивает мужчина. — Я буду брать его у вас на определенное количество часов и оплачивать его услуги в том размере, в котором мы с вами договоримся.       Минсо хмурится, меж бровей пролегает задумчивая складка, пока в голове перевариваются сказанные слова Чана, который говорил уверенно и серьезно, но в то же время очень осторожно. Предложение заманчивое, даже слишком, ведь альфа предлагает легкие деньги, которые помогут выбраться из сложной ситуации, однако он не совсем представляет, как все будет выглядеть.       — Вы не подумайте, я не отказываюсь, — спешно говорит Минсо, медленно растирая пальцами нижнюю губу. — Но как все будет происходить? Даже если я соглашусь, Тэхен вряд ли захочет.       — Мой муж при жизни тоже не желал обслуживать альф, — тихо приоткрывает занавес правды, — но, как вы можете заметить, сейчас я на высоте, а значит, его мнение не так уж было и важно.       — Вы продавали мужа? — хотя не удивительно, в их мире случается всякое, и если омеги способны помочь своим альфам, то почему бы им этого не делать…       — Да, но сейчас речь не о нем, — лаконично отвечает Чан, удовлетворяясь тем, что как минимум Минсо больше не интересна рулетка, мужчина полностью сконцентрирован на их диалоге. — Господин Ким, скажу вам по секрету, у меня есть маленькое увлечение, можно сказать, подработка, которая мне приносит хорошую прибыль. Вы ведь знаете моего сына, Сувана, он часто предоставляет услуги альфам, которых нахожу я. Так вот, Тэхен мог бы тоже заняться подобным, а я бы посодействовал и нашел клиентов для него.       — Это что-то по типу проституции?       — Ну не нужно таких громких слов, — посмеивается Чан, — это работа в сфере услуг. Тем более что не все альфы желают именно секса, некоторым нужно совершенно иное. Например, высвободить накопившуюся злость своим особым изощренным способом.       — Данный способ навредит Тэхену?       — Скорее сделают его более покладистым, не переживайте, клиенты тоже люди и прекрасно понимают, что им может грозить в случае, если они перейдут черту и дойдут до летального исхода товара, — буднично рассказывает альфа, отпивая виски, чтобы смочить горло. — Но я бы хотел для начала предложить себя в качестве первого клиента вашего сына. Тэхен не опытен, ему нужна мягкость, поэтому он бы мог сначала привыкнуть ко мне, а уже после перейти, так сказать, на более сложный уровень.       — Я могу подумать? — все еще сомневается.       — Господин Ким, мое предложение не бесконечно, у меня может просто пропасть желание, и пока оно горит во мне, давайте договариваться, — отставляет стакан, чуть наклоняясь вперед. — Вы можете установить абсолютно любую цену, не стесняйтесь, за Тэхена я готов дать много, — и протягивает ладонь. — По рукам и играем дальше?

The end of flashback

      Слова альфы отбиваются эхом в голове Тэхена, как будто кто-то подошел сзади и ударил тяжелым предметом и, не оказав первую помощь, ушел, сказав напоследок бесчеловечным голосом: «Умирай в одиночестве». Он ничего не видит перед собой, не чувствует наглых рук на своем теле, что повсюду его лапают, лишь слышит последнее предложение, после которого медленно, но верно погибают остатки надежды и любви к единственному живому родителю.       Твой отец…       Чан не в состоянии остановиться, он так хотел первым испробовать на вкус невинность этого омеги, желал узнать, что таится под одеждой, которую сейчас нещадно разрывает на парне, и голодно вылизывает его шею, собирая на языке самый настоящий нектар.       Продал тебя…       Пиджак свисает на локтях, майка рвется, словно ненужная тряпка, Хеджин, не обращая никакого внимания на то, что Тэхен в его руках не двигается, замерев статуей, сжимает свой стояк через ткань брюк и трется о чужую ногу, издавая мычание на грани нетерпеливого рыка.       На три часа…       Мужчина, сгорая в диком напряжении, оставляет беспорядочные следы от языка на чистой карамельной коже, попутно снимая с себя рубашку. Вжикает молния, и ладонь достает налившийся кровью член, скопившийся предэякулят размазывает по белым штанам омеги, который приходит в себя только после того, как альфа больно кусает сосок, зажимая его между зубов и не отпуская.       — Не трогай меня! — выкрикивает омега, с отвращением на лице скидывая чужие противные ладони с себя.       Чан только сильнее вжимает пальцы в оголенную спину, удерживая барахтающуюся рыбку, попавшую в его сети, и не прекращает издеваться над сосками, кусая и грубо надавливая языком, отчего становится невыносимо терпеть, и Тэхен делает очередную попытку убрать альфу подальше от себя.       — Отвали! — дергает ногами, желая ударить по яйцам, но слишком прижат, не выходит. Рукой давит на лицо мужчины, ногтями оставляя жгучие царапины, и наконец удается увернуться от разъедающих кожу касаний.       Но ненадолго, омега даже не успевает сделать шаг в сторону, как Чан ловит его, больно хватая за светлые пряди, и тянет на себя, проникая в рот своим мерзким языком. Природный аромат миндаля, исходящий от альфы, приобретает терпкие и горькие ноты, забивающие легкие. Тэхен заламывает брови, сморщивает нос, пока чужой язык продолжает бесцеремонно хозяйничать внутри, хочет увернуться, с силой бьет по широким плечам, но словно только слабее становится. Он начинает ощущать, как альфа выпускает свой феромон, подавляя и подчиняя.       — Да отпусти же меня, сволочь, — хнычет омега, понимая, что разум отказывается слушаться, а волк, сидящий внутри, уже поджимает уши, складывает лапы и склоняет голову перед этим тошнотворным чудовищем.       Тэхен хочет уйти от непрошеных, леденящих все внутри, прикосновений, которые заставляют его тело содрогаться. Взгляд падает вниз, он замечает толстую головку, что бьется о его ногу каждый раз, как он дергается, и чувствует надвигающуюся панику, она выбирается из глубин души, застревает в горле, не давая крику вырваться наружу. И хочется выть, пока Чан засасывает кожу на шее, вырисовывая своим ртом болючие большие засосы, не слушая просьб отойти и не трогать.       Тэхен не успевает за происходящим, лихорадочно брыкается, и когда с него снимают штаны, срывая пуговицу и разрывая молнию, он судорожно оглядывается по сторонам, понимая, что они заперты в помещении, один на один, а внизу охрана, он видел человек пять — альфы, что выше и шире него раза в три. Но отдавать свое нетронутое тело Чану — последнее, чего он желает, а если быть еще точнее, то вообще такого желания нет, поэтому попытаться стоит, и, задержав дыхание, он что есть мочи, отталкивает мужчину, который отшатывается лишь на пару шагов, и тут же бежит к двери, которая, естественно, не поддается, потому что была заблокирована системой.       — Помогитееееее, — часто дергает ручку и кричит в надежде, что хоть кто-то придет и вытащит его.       Но, к сожалению, тот, кто сможет его освободить, — Чан Хеджин, хозяин этого дома, который, к бешеному страху Тэхена, не позволит ему уйти, не сделав то, ради чего, собственно, и купил омегу.       — Не так быстро, ангелочек, — тяжело дыша, хрипит мужчина, приближаясь. — За попытку побега я бы связал тебя и нанес двадцать ударов плеткой, возбуждаясь от твоих криков, а я уверен, они стали бы любимой музыкой для меня, — резко хватает за заднюю часть шеи, поворачивая к себе, и с той же грубостью тут же опускает на колени, — но я обещал, что в твой первый раз я буду нежен с тобой, поэтому сегодня мы обойдемся без моих игрушек, — наклоняется, ладонью нажимая на щеки, что губы омеги выдвигаются вперед, и вкрадчиво шепчет: — Но это не значит, что я буду терпеть твои выходки. В рот! — последнее звучит громким приказом.       Альфа выпрямляется, давит на затылок, сопротивляющегося омеги, другой рукой придерживая свой член у основания, и тычет им в сомкнутые губы. Тэхен упирается в чужие колени с желанием отстраниться, морщится и недовольно мычит, не позволяя животному страху выбраться и показать свою слабость перед этим ублюдком. Слезы держит в себе, не разрешая тем скатываться, и просто мысленно просит помощи.       У кого?       Не знает.       Но колотящееся в страхе сердце просит Чонгука, которого, увы, рядом нет.       Есть лишь Чан, которого раздражает непослушание омеги, и он сплевывает тому на лицо. Тэхен от неожиданности закрывает глаза, из груди выходит глухое злостное рычание, пока толстый слой слюны стекает по щекам, подбородку, шее, он забывается, и его секундным замешательством пользуются, засовывая член ему в рот. Тэхен непроизвольно сжимает губы, вырывая из альфы рваный стон, яростно бьет по ногам, протестующе качая головой, но все тщетно, мужчина сильнее, а его феромон делает из омеги послушную собачку. Тэхен сопротивляется, как может, и когда Чан начинает толкаться, он прикусывает чувствительную плоть до такой степени, что альфе приходится отскочить, злобно зарычав.       — Маленькая сука, — шипит он, с ненормальным блеском смотря, как омега пытается встать. — Знал, что с тобой будут проблемы, но оттого и интереснее.       Он делает один широкий шаг, больно хватает омегу за локоть и, не собираясь даже думать о силе, хлестко влепляет пощечину.       И еще одну.       И еще.       И еще…       Хочет услышать хоть один звук боли, но Тэхен уперто молчит и терпит, чувствуя, как губы трескаются, а из носа хлынула порция крови, прокладывая свою дорожку вниз. Он беззвучно кричит, пока его швыряют на спину, перекрывают кислород, двумя пальцами зажимая нос, что губы сами открываются, ища воздух. Омега разбивается на маленькие осколки, осознавая, что жизнь — не сказка, и принцы, которые приходят в нужный момент, — это лишь красивая созданная история для детей, которые потом вырастают и разбиваются о скалы неоправданных надежд.       Да, Чонгук спас его на аукционе, но это было не чудо, в которое верил долгое время Тэхен, а случайность. Потому что если бы чудеса существовали, то омеге не пришлось бы ощущать противный соленый вкус на языке и то, как в его горло упирается головка члена старого мужика.       — Вот это мне уже по нраву, сразу бы был таким хорошим, не пришлось бы нам ссориться, — сквозь зубы произносит Чан, наблюдая за тем, как между разбитых и испачканных в слюне и крови губ скользит его член, полностью исчезая в теплом рту.       Тэхен почти задыхается, альфа, ухватившись за его волосы, толкается быстро и глубоко, не давая отдышаться, удобнее устраивая яйца на подбородке, и лишь ускоряется, пока омега кряхтит и старается дышать через окровавленный нос. Запрокинув голову, Хеджин совершает еще несколько толчков и заставляет себя вынуть член, так как кончить хочется точно не от минета, а от узкой дырки. Головкой мажет по припухшим губам, грязным щекам, снова возвращается к губам, стучит по ним и только после этого встает и рывком тянет вверх дрожащего, как осиновый лист, омегу.       — Думал, ты будешь громче, — проталкивает язык, буквально трахая им чужой рот, вылизывая каждый сантиметр. С зверским голодом мнет подтянутые ягодицы, все еще скрытые под бельем, и разворачивает парня к себе спиной, подталкивая ближе к двери. — Ну ничего, уверен, что лучшее меня ожидает только впереди.       Телесные трусики рвутся под напором сильных рук, огонек в карих глазах тухнет, он смотрит в сторону, страх все еще отбивает свой ритм в висках и сердце, которое пытается пробить грудную клетку, видимо думая, что можно сбежать. Но Тэхен абсолютно ослаб из-за воздействия миндального феромона, что режет глаза и заставляет кашлять. Он понимает, что бежать некуда, он товар и сейчас испытает то, что должен был испытать еще тогда, после аукциона…       — Ц, ты сухой, — цыкает альфа, обводя розоватую дырочку, из которой не течет смазка. — Ну ты же понимаешь, что делаешь хуже не мне, а себе.       Чана волнует только собственное удовлетворение, поэтому, сплюнув пару раз на свой член, чтобы скольжение было получше, он пристраивается к проходу, в этот момент мышцы Тэхена напрягаются и маленькое отверстие, к которому дотрагивался лишь Чонгук, так и не забравшись внутрь, под сильным давлением растягивается, а омега, не выдерживая, истошно орет, скребя ногтями по дереву, оставляя следы крови на ней. За два толчка, мужчина с усердием входит до упора, разрывая тугие стенки, и выстанывает, потому что слишком узко, слишком хорошо, оттого, как сжимают его член. Стоять и чего-то ждать нет сил, да и он не собирался, поэтому, продолжая слушать расслабляющую музыку из надсадных криков, которые он предвещал, переходит сразу на быстрые движения бедер, руками все больше раздвигая ягодицы.       Тэхен надрывается все сильнее и громче, он не может понять, где болит больше, аромат невинной лилии пропадает под воздействием густого миндаля, что сковал в железные цепи волка омеги. Адская боль выстреливает по всему телу, слезы сами вытекают из глаз, а поломанные ногти продолжают царапать дверь. Ему кажется, словно под кожей застряло острое лезвие и оно режет его, не щадит, пытаясь проткнуть в нем тысячи дырок. Альфа входит несдержанно, с сумасшедшим азартом наблюдая, как по стройной ноге бежит капля крови, за ней следующая, и их становится больше с каждым новым резким, жестким толчком в напряженную, сухую промежность. Чан сплевывает, смешивая свою слюну с идеально красной кровью, и с обожанием смотрит вниз, долбясь в девственное колечко, наслаждаясь осознанием того, что именно он опорочил ангела.       — Если бы я знал, что в тебе может быть так хорошо, то предложил бы твоему отцу деньги еще раньше, — с придыханием говорит Чан, одну руку перемещая на плечо омеги, и толкается до звона яиц о задницу, улыбаясь из-за звонкого голоска, что не перестает одаривать своими прелестными истеричными звуками, похожими на микс из крика, скулежа и всхлипов. — Мой ангелочек.       Мучения не заканчиваются ни через полчаса, ни через час и даже не через полтора, Чан берет Тэхена долго и не один раз. То быстро, то медленно, то с проникновением, то без, с грубостью и с силой, как любит. Он трахает его на всех поверхностях, беря от своих законных трех часов по максимуму, не желая останавливаться.       Будучи уже на диване, нависая над хрипящим омегой, он крепко сжимает длинную шею, душит до посинения, сладко облизываясь, пока омега отдает последние силы и мечется, ртом хватая воздух. Альфа рычит сквозь стиснутые зубы и вбивается еще пару раз, после чего облегченно стонет, когда сперма точками заполняет измученное нутро.       Для Тэхена мир окончательно теряет краски, сменяясь на сплошное серое полотно. Лучше бы убили, чем чувствовать ядовитое отвращение к самому себе…       Слабый, грязный и противный.       Когда его отпускают, он встает на ватные ноги, на которых виднеются кровоподтеки, и, не говоря ни слова, надевает свои брюки и пиджак на голое тело, поворачивается к Чану, который расслабленно лежит на красных простынях, подложив под голову руку, и смотрит на него, явно что-то прося, но говорить не хочет.       — Разблокируй двери, — а вот альфа понимает все и сразу, поэтому открывает клетку ада, из которой теперь позволяет выбраться павшему ангелу. — Стой! — абсолютно удовлетворенный и голый он достает что-то из тумбочки, поднимается и подходит к омеге. — Возьми вот эту таблетку, потому что нежеланные беременности мне не нужны, — Тэхен смотрит на альфу, потом на протянутую круглую таблетку, вновь на мужчину, и с полнейшим равнодушием забирает ту, сразу кидая в рот, и проглатывает, не морщась, хоть и ужасно першит в горле. — Умница, — хочет дотянуться до щеки, но омега машинально делает шаг назад. — Не нужно бояться…       Чан посмеивается, пока у Тэхена в голове флэшбэки:       — Я не хочу, чтобы ты меня боялся.       — Я не боюсь, мне просто нравится то, что ты делаешь.       И Тэхену действительно нравилось, с Чонгуком, в его ласковых руках, которые не били, не издевались, лишь гладили и обращались с ним аккуратно.       Если бы Тэхен знал…       Он просто хочет к Чонгуку…       Только с Чонгуком он ощущает себя в полной безопасности, только с ним…       — Держи вот еще, — дает тысячу долларов, — на чай. Выход найдешь сам. И передай отцу, что я наберу, когда ты мне понадобишься.

***

      Мелкий дождь настойчиво падает на его растрепанные волосы, склеивая пряди в неопрятные комки, и они, как слезы, стекают по его щекам, немного очищая от застывшей крови. Карие глаза, которые прежде были полны сияющими искорками, теперь тусклые и опустошенные, словно из омеги насильно вынули все эмоции — и положительные, и отрицательные. Ему нужно выговориться, но язык приклеился к небу, в горле засуха, сил нет никаких, и единственное, что получается, — упасть на землю, сотрясаясь в бесшумном плаче.       Пальто совершенно не греет, хотя, возможно, он чувствует холод не из-за испортившейся погоды, а потому что на душе айсберги. Мокрыми замерзшими ладонями он растирает лицо, набирая темп с каждой пролитой слезой, пытается содрать кожу, чтобы та не была воспоминанием гадких прикосновений. Боль не покидает, ни моральная, ни физическая, все тело ломит, и хочется прилечь, закрыть глаза и больше их не открывать.       Он пересиливает себя, усаживается чуть поудобнее, прислоняясь о забор, и откидывает голову, дыша через рот, так как нос все еще побаливает от сильных ударов.       Что делать дальше?       Пойти в полицию? Он станет посмешищем, вот и все. Тэхен не дурак и знает, как решаются обычно дела в органах, особенно если они связанны с такими людьми, как Чан Хеджин. Даже если у альфы нет знакомых в полиции, у него есть деньги, большие деньги, которые способны затуманить разум тем, кто вроде как должен помогать людям, а не защищать уродов и насильников. И, наверное, честные полицейские существуют, просто в их обществе найти таких трудно, поэтому без связей и крупных бумажек ты никто и звать тебя никак.       Позвонить отцу? Смешно. Тот продал его, точно зная, что с его сыном будут делать. Он молча ушел, как только представился случай. И если на аукционе Тэхен хотя бы знал, что его ждет, хоть и до конца не осознавая страшное, то, приехав в дом Чана, он был уверен, что это обычный ужин в компании неприятного человека. Отец обманул его, не моргнув и глазом кинул в руки льву на растерзание. Кроме ненависти он сейчас ничего не испытывает к родителю.       Написать Чонгуку? Не хочется, чтобы альфа видел его в таком состоянии. Вдруг не поймет и оттолкнет? Омеге страшно, от него несет противным миндалем, Чонгук может подумать, что он легкодоступный, и отвернется от него. Но альфа тот, с кем Тэхен чувствует себя в полной безопасности, просто стоя в его объятиях уже понимаешь, что тебя никто не тронет.       Рука тянется за телефоном, на который сразу же попадают капли дождя, поэтому разблокировать экран удается не с первого раза, он видит несколько сообщений от Киена и решает зайти в их чат, чтобы посмотреть, что тот прислал.       От Киена:       *Ссылка*       Ты просто взгляни, какой секси этот мужчина.       Я же тебе говорил, что новый глава известной компании точно будет красавчиком, а ты все твердил, что альфа будет уродом. Теперь смотри и глотай слюни.       И Тэхен закатил бы глаза на все это, однако последнее сообщение сбивает, и он в замешательстве пялится в экран.       От Киена:       Этот Чон Чонгук прям завидный холостяк, жаль, что не нашего возраста… Хотя, любви ведь все возрасты покорны.       Чон Чонгук?..       Омега переходит по ссылке, которая ведет его на новостной сайт, и застывает, пробегаясь глазами по фотографиям и тексту, что написан под ними.       Чон Чонгук, владелец строительной фирмы «Jakobs Engineering Group» и единственный сын покойного бизнесмена Чон Ливана и его супруга Чон Ынджи.       Он тяжело сглатывает, вспоминая, кто такой Чон Ливан, и в моменте он не хочет принимать правду, которая способна добить его в этот день окончательно.       Организатором последнего мероприятия был наследник известного бизнесмена, который погиб в авиакатастрофе два месяца назад, именно Ливан — основоположник аукциона «Fortuna», именно он начал весь тот ужас, происходящий в мире богатых.       Неужели Чонгук связан с этим человеком? Альфа не рассказывал, как умерли его родители, не рассказывал, когда прилетел в Корею… Да Тэхен, черт возьми, вообще ни о чем особо не спрашивал! Как можно было упасть с головой в мужчину, не задав главных вопросов?       Получается, что интуиция подвела его? И Чонгук на самом деле, куда хуже, чем он думал? Стоял на мосту, слушал и отлично понимал, о ком и о чем говорил омега?       Кому: Чонгук       Ты где сейчас?       В этот раз он не будет делать поспешных выводов. Нет. Они поговорят, даже если Тэхену не хочется двигаться, даже если ему хреново, ему просто жизненно необходимо услышать лично от альфы, что все, что написано, — чистой воды ложь. Очень нужно знать…

      От кого: Чонгук

      Тэ? Я в торговом центре, продукты покупал. После того, как ты увидел мой пустой холодильник, я решил, что больше так не облажаюсь.

      Слабая улыбка освещает помятое лицо омеги.

      От кого: Чонгук

      Я соскучился…

      А сердце норовит выпрыгнуть из груди, ему очень надо к Чонгуку.       Кому: Чонгук       Можешь кинуть геолокацию и подождать меня там? Я приеду.

От кого: Чонгук

Что-то случилось? Ты в порядке? Мы же договорились увидится завтра.

      Кому: Чонгук       Скинь, Чонгук, пожалуйста.

От кого: Чонгук.

Ты меня пугаешь. Сейчас дойду до парковки и скину. Буду ждать тебя там, думаю, машину сможешь мою найти.

      Когда Тэхен получает адрес, с болезненным мычанием поднимается, денег у него, естественно, нет, но он все равно вызывает через приложение такси, помня о той тысячи на чай…

***

      — Он что, больше ничего не написал?       Полчаса назад они погрузили пакеты с продуктами в багажники двух машин (Юнги с Чимином тоже решили закупиться) и с того времени втроем стоят на парковке, ожидая Тэхена, который должен как бы приехать сюда, но все никак не появляется.       Юнги прислонился поясницей о капот, просунул руки в карманы нелюбимых темно-синих брюк и лениво наблюдает за тем, как Чонгук нервно вертит в своей руке телефон, расхаживая туда-сюда.       — Мне кажется, что-то не так, — признается Чон, кусая колечко в губе, — я целый день чувствовал себя странно, спихивал это на то, что мы с ним поссорились, поэтому я такой чересчур нервный, — скашивает взгляд на друга, услышав его усмешку. Да, челюсть до сих пор ноет, Юнги лично сегодня убедился, что терпение Чона не безгранично.       — Ты себя накручиваешь, — миниатюрная ладонь опускается на плечо альфы, останавливая его мельтешение. — Наверное, Тэхен тоже скучает, вот и захотел увидеться прямо сейчас.       И Чимин промолчит, что его также одолевают странные внезапные сомнения после того, как Чонгук сказал, что омега приедет. Незачем еще больше волновать друга.       — Согласен, — зевает Юн, — щас придет твой ненаглядный, помиритесь и умчите к тебе домой, так сказать, закрепить примирение на деле.       Ухмылка, которая на секунду появляется на лице Мина, исчезает, как только он поворачивает голову и видит в тусклом свете очертания едва знакомого силуэта.       — Это Тэхен? — неуверенно спрашивает Юн, указывая на хромающего омегу, который идет к ним.       Чонгук и Чимин смотрят туда, куда показывает Мин, их глаза одновременно округляются, в них явно прослеживается дикое замешательство.       — Что произошло? — одними губами шевелит Чим, осматривая подошедшего Кима с ног до головы, замечая абсолютно все: и порванную, мокрую одежду, и голый в синяках торс, и побитое в крови лицо, и уставший взгляд, и потрепанные волосы…       Это видят и Чонгук, и Юнги, который оттолкнулся от машины, обеспокоенно смотря вперед, пока Чон подбирает нужные слова, борясь с невыносимыми догадками в голове.       — Тэ… — выдыхает он, делая шаг к омеге, желая обнять, но тот резко выставляет руку, не давая приблизиться. — Где ты был? Что случилось?       Тэхен молчит, хочет разрыдаться, видя этот взгляд, пропитанный нежностью и волнением, но ему нужно знать… Он облизывает нижнюю потрескавшуюся губу, слегка морщась, достает телефон и открывает нужную вкладку, вытягивает руку, показывая экран с тем самым сайтом, и просто следит за эмоциями Чонгука.       Три пары глаз смотрят на фотографии, которые видели еще утром, и на текст снизу, который читали не один раз, и, не сговариваясь, переглядываются между собой. Чимин и Юнги не знают, как помочь сейчас другу, Чонгук же поджимает губы, возвращая взгляд на омегу.       — Давай поедем ко мне, и ты расскажешь, что с тобой произошло?       — Это правда, что тут написано? — голос сухой, хриплый, в глазах застыли слезы, он с надеждой смотрит на альфу. — Ответь.       Взгляд Чонгука снова падает на светящийся экран, краем глаза замечает, как у Тэхена трясется рука, после вновь смотрит на омегу, понимая, что молчание тут не поможет, а врать он не хочет.       — Да, — звучит четкий, нежеланный ответ для Тэхена. — Все, что ты прочитал, все правда. И я снова прошу не делать поспешных выводов, знаю, как это выглядит в твоих глазах, но у меня есть объяснения.       Что-то обрывается внутри и так разбитой души, возможно, это вера в людей…       Тэхен сам еще раз смотрит на кадры, сделанные журналистами, едко усмехается и блокирует смартфон, убирая тот в карман пальто.       — Снова объяснения, — поднимает глаза на Чона, не замечая никого, кроме него. — У тебя на все они есть, но почему-то мне не становится легче, только больнее, — он не дает вставить и слова, повышая голос, — ты врал! Ты все это время врал мне, хотя мог рассказать, как минимум дважды! К черту твои объяснения! Они мне не нужны, когда и так все ясно!       Внутренняя боль, когда осознаешь, что человек, который так быстро проник слишком глубоко, обманул, являясь обычным подонком, ничем не лучше его отца и Чан Хеджина, подобна ледяному ветру, забирающему остатки теплоты. Она расползается по венам, как неумолимая тень, оставляя за собой лишь пустоту.       «Красивая картинка — не есть реальность» — эти слова Тэхен запомнит навсегда.       — Я не врал, недоговаривал…       — А, прости, конечно, для тебя же недоговаривать — это не ложь, просто не вдавался в важные подробности, — невесело смеется омега и устремляет острый презрительный взгляд на мужчину. — Ты урод, Чон Чонгук! Ты организовываешь аукционы, на которых страдают сотни омег. Их насилуют, бьют, издеваются, чтобы такие, как ты, — ядовито указывает на альфу, — получали свои гребаные деньги, которых вам всегда будет мало! Ты и твои друзья — животные, вы ничем не отличаетесь от Чана. Ничем! — орет, не устояв на ногах, падает вниз, захлебываясь в горьких слезах.       Чонгук цепенеет, глаза застилает мрак, когда он анализирует каждое слово, которое выкрикнул Тэхен, только сейчас видит крупные синяки на шее младшего, принюхивается, чувствуя присутствие другого альфы, и с силой стискивает зубы, что те скрипят. Если это то, о чем он думает…       — Это Чан с тобой сделал? — слова даются тяжело, но он вынужден спросить.       При упоминание ненавистного имени омега замирает, картинки в голове сменяются одна за другой, он чувствует фантомные кислотные касания к своему телу, словно это происходит прямо сейчас, и пугает своим поведением: начинает рыдать и надсадно орать, ладонями бьет землю, и выплескивает все, что сдерживал до этого. Всю разъедающую его органы и кожу боль.       — О боже, — Чимин прикрывает лицо, тихо плача, очень хорошо понимая то, что сейчас испытывает Тэхен.       — Сука! — кулак Юнги встречается с рядом стоящей колонной, он шумно дышит, игнорируя жжение в разбитых костяшках.       Чонгук подбегает к Тэхену, падая на колени, и заключает того в крепкие объятия, покачивая из стороны в сторону и шепча:       — Я с тобой, тшшш, все хорошо, я рядом…       Тэхен не отталкивает, лишь ближе жмется, давно найдя защиту в этих руках. Мокрым носом утыкается в шею мужчины и дышит, дышит и дышит… Ладаном, своим успокоительным.       — Мой маленький, все хорошо, — Чонгук до белых пятен жмурит глаза, пытаясь хотя бы сейчас унять пожар ярости в себе, еле удается. Он так сильно хочет забрать всю боль своего омеги, залечить сердце, которое бьется как сумасшедшее, стереть воспоминания, которые приносят ему сплошную душераздирающую боль.       Чонгук чувствовал. Его волк не просто так целый день с ума сходил, не давая покоя. Он чувствовал, что что-то необратимое и страшное произойдет с его истинным…       — Чимин, — окликает омегу альфа, — увези Тэхена ко мне и побудь с ним, пока мы с Юнги не вернемся.       — Конечно.       — Я не поеду к тебе, — качает головой омега, шевелясь в руках мужчины и отстраняясь от него, смотря с обидой.       Чонгук не позволяет встать, берет заплаканное личико в ладони, ласково целуя в лоб.       — Послушай, ты не обязан мне верить или что-либо сейчас понимать, — тихо говорит Чон, заглядывая в стеклянные глаза, — но я тебя никуда не отпущу, точно не в таком состоянии. Ты сам прекрасно знаешь, что у меня тебе будет безопасно, я и пальцем тебя не трону, клянусь. Прошу, поедь с Чимином, я вернусь и если у тебя останутся силы, мы поговорим, договорились? Пожалуйста, Тэ.       Тэхен устал, он очень хочет спать, и, честно говоря, ему некуда больше идти, потому что ночевать в одной квартире с отцом он сегодня точно не хочет. Омега слабо кивает, соглашаясь на то, чтобы все-таки уехать с Чимином.       Хуже уже все равно не будет.       — Вот ключи, — альфа продолжает обнимать Тэхена, уже стоя рядом со своей машиной, — приедете, накорми его и отправь в душ, — аккуратно усаживает омегу на пассажирское сидение, застегивая ремень безопасности, и закрывает дверцу, выпрямляясь. — Проследи за ним, пусть он не остается один, — просит он Чимина.       Пак кивает, уверяя, что все будет хорошо, целует Юнги и садится в BMW, выезжая с парковки.       Когда автомобиль скрывается из поля зрения альф, Мин разворачивается к Чону, уже наперед зная, что тот хочет сделать.       — Будь благоразумным, — все, что говорит он, сразу слыша вопрос:       — Ты искал инфу на Чана, адрес знаешь? — вены на шее вздуты, кулаки сжаты.       — Знаю, но помни о том, что мы не убийцы, у нас есть план, и Чан в любом случае не останется на свободе.       — Заводи машину.

***

      В окружении мягкого света мужчина сидит в своем домашнем массивном кресле за рабочим столом и тянет похабную улыбку, пока на ноутбуке крутится запись с камер видеонаблюдения — специально установленных в его особенной комнате — которую он переместил в отдельную особую папку.       — Ангелочек, — сладко проговаривает он, между пальцами зажимает сигарету, выдыхая дым в потолок, и другой рукой крепко сжимает вставший член через ткань домашних штанов. — Как же мне тебя не хватило, — кончиком языка облизывает уголок губ.       Альфа курит и плавно массирует член, наблюдая за страданиями омеги на записи. То, как Тэхен заламывает брови, открывает рот в немом крике, возбуждает мужчину все сильнее и сильнее. Он блаженно прикрывает глаза, желая расслабиться и закончить этот прекрасный день по традиции. Уже просовывает руку, касаясь головки, как слышит звонок второго телефона, предназначенного только для охраны. Сначала игнорирует эту раздражающую вибрацию, надрачивая и вспоминая мокрый ротик ангела, но его не оставляют в покое, и, потушив сигарету, он нажимает ответить, даже не намериваясь прекращать медленные движения ладони.       — Чего тебе? — несмотря на то, что его потревожили, голос у него спокойный и достаточно довольный.       — Господин Чан, к вам приехал Чон Чонгук и настойчиво просит встречи с вами, — звучит через динамик. — Мы не пускаем его, так как вы не предупреждали нас о его визите.       Хеджин медленно открывает глаза, выгибая одну бровь, искренне удивляясь приходу сына старого друга. Странно… Это сбивает весь настрой.       — Передайте ему, что я сейчас спущусь, — он поправляет член в штанах, закрывает крышку ноутбука и спешно выходит из кабинета с недоумевающим выражением лица.       Что вдруг понадобилось альфе, который до этого так тщательно скрывал свою личность, в позднее время? Неужели захотел обсудить дела? Почему тогда не связался лично?       Мужчина быстро спускается на первый этаж, преодолевает холл и выходит из дома, приближаясь к воротам. Одним взмахом руки, приказывает открыть их.       С легким шорохом стороны начинают раздвигаться, создавая широкий проем, и Хеджин замечает двух альф, одного из них он часто видел на закрытых мероприятиях, где проводились аукционы, другой же стоит к нему спиной.       — Неожиданно, — Чан расплывается в широкой улыбке, и когда Чонгук к нему поворачивается, взгляд натыкается на глаза, что сверкают красным. — Рад встреч…       Но не договаривает, улыбку с его лица стирают жестким ударом кулака прямо в нос. Хеджин, ошеломленный внезапностью, покачивается, автоматически касаясь разбитого носа, но остается стоять на ногах. До того, как охрана реагирует, Чонгук успевает с безумной силой ботинком ударить в поддых, что Чан, резко со свистом выдохнув, падает на землю, которая еще не высохла после дождя.       Четыре здоровых альфы вмешиваются и хватают Чонгука с Юнги, сковывая их движения. Они держат их запястья, заламывая руки, и с особой силой удерживает Чона, глаза которого застилает неуправляемый гнев, а убийственная буря из ярости и злости разрастается внутри мужчины с необъяснимой скоростью.       — Что-то вы недружелюбны, Господин Чон, — криво усмехается Чан, поднимаясь и держа голову запрокинутой.       Громоподобное рычание раздается по всей округе, Чонгук пытается выбраться из стальных оков, давит своими феромонами, желая убить эту тварь.       — Что же вас так разозлило, Господин Чон? — Хеджин не подходит ближе, кожей ощущая свирепость альфы, поэтому держится на расстоянии.       — Сука, ты ответишь за то, что касался Тэхена, — шипит Чон, не прекращая яростно дергаться.       — Ах, так вы знакомы с моим ангелочком? — поднимает брови вверх, но не выглядит удивленным. — И пришли отстаивать его честь? — из уст вырывается насмешка. — А я уж осмелился подумать, что вы хотели обсудить куда поважнее дела. Но согласен, задница этого омеги тоже достойна внимания.       Чонгук опасно скалится, выпуская больше феромонов, вынуждая остальных альф давиться воздухом. Невозможно, как хочется разукрасить это наглое лицо, он с утробным рыком вырывается из ослабшей хватки и сбивает с ног Чана, нанося мощные удары, один за другим, совершенно не соображая, что творит. Пока он агрессивно бьет и отталкивает охрану, пытающуюся вновь сковать его руки, у него в ушах звенит лишь истерический плачь Тэхена, который не заслужил того, что с ним сделала эта конченая мразь.       — Да отъебитесь вы! — раздраженно рычит Мин, вырываясь из захвата чужих рук.       Он подлетает к Чонгуку и отшвыривает того от окровавленного и потерявшего сознание Чана.       — Остановись! — орет он тому в лицо. — Он уже ничего не чувствует, ты что, в тюрьму хочешь сесть? А?! Из-за этого урода?! Приди в себя, черт возьми! — хватает за грудки, дергая на себя, рычащего друга. — Тэхен ждет тебя, угомонись!       Чонгук часто и шумно дышит, смотря, как два альфы уносят бессознательное тело своего начальника в дом, затем взгляд падает на Мина, злобно-предупреждающе смотрящего на него. Прикрывает глаза, постепенно успокаиваясь, понимает, что смерть — это слишком легкое наказание для Чана, и дома его действительно ждет Тэхен, поэтому приводит себя в чувства, говоря другу, что они уезжают отсюда.       И перед уходом кидает одному из охранников твердое:       — Как это чмо проснется, передашь ему, чтобы ждал. Я уничтожу его и его бизнес, он утонет в нищете и сдохнет в одиночестве.

***

      Чимин не горел желанием заезжать куда-то еще, ведь Чонгук четко сказал, ехать к нему. Но Тэхен упорно просил поменять маршрут и на несколько секунд заглянуть к нему домой. Чим не понимал зачем, потому что Тэхен отказался ему что-либо объяснять, но пропитанный разочарованием вперемешку со злостью взгляд не предвещал хорошего исхода событий.       Тем не менее они уже минуты три стоят у двери, в ожидании, когда ту откроют.       — У тебя нет ключей? — интересуется Пак.       — Нет, я не брал их с собой, — Тэхен звонит еще раз, затем стучит, и наконец происходит чудо.       На пороге появляется Минсо, от которого несет жутким перегаром, он с трудом держит бутылку коньяка, вглядываясь в глаза сына.       — О, ты вернулся, значит, деньги на счету, — на опухшем лице нет ни капли сожаления, лишь удовлетворение.       Тэхен и не надеялся на то, что отец внезапно прозреет и упадет к его ногам. Он молча достает оставшиеся смятые бумажки, что всунул ему Чан, и со всей имеющейся ненавистью впечатывает их в лицо мужчине, не жалея растирая купюры по нему.       — Хочу, чтобы ты подавился этими деньгами, — ядовито выплевывает Тэ. — Запомни этот день, больше ты не увидишь скачущего перед тобой сына, сегодня мой отец умер для меня!