Назови мою стоимость

      Некоторым из нас иногда может казаться, что родиться в достатке — и есть предел всех мечтаний. Как бы не так…       Иметь с рождения все, что пожелаешь, безусловно огромное преимущество. В таком случае не нужно заморачиваться о многих вещах во взрослой жизни. Все уже сделано за тебя твоими родителями. Например, не нужно париться насчет поступления в престижный ВУЗ или ждать августа, чтобы наконец съездить на море на одну недельку, или терпеливо ждать скидок в магазине, или радоваться красной икре только по большим праздникам…       Существует масса всего, что можно купить за хорошие деньги и жить себе припеваючи. А если вы имеете кучу этих самых всесильных бумажек, то у вас появляется возможность получить даже то, что на первый взгляд кажется, нельзя в принципе купить. Например, самое банальное — дружелюбное отношение. Да-да, люди, знающие, что у вас на счету есть несколько миллионов, способны мило улыбаться и заваливать комплиментами, плюнув с высокой колокольни на то, что вы им абсолютно не нравитесь.       И если вы в этом продажном обществе альфа, то да, вам точно повезло. Но вот если вы омега, то будьте готовы столкнуться с самой гнилой частью такой жизни. Она бывает разной…       В мире Ким Тэхена — сына одного из бизнесменов в Корее, Ким Минсо, — у богатеев есть необычное развлечение: проводить на торжественных закрытых мероприятиях аукционы, где счастливчикам достаются не антикварные картины или эксклюзивные драгоценности, а омеги, которые являются либо детьми, либо мужьями тех самых толстосумов.       Зачем? Ради веселья?       Отчасти. Однако большую роль играют опять же деньги. Многие уважаемые альфы имеют долги, а некоторые из них находятся на грани банкротства, и чтобы спасти свое детище, за которым по своей же вине не углядели, они выставляют своего омегу на так называемую элитную продажу. Альфы, заинтересованные в представленных лотах, готовы заплатить несказанно большую сумму, лишь бы провести ночь со своим красивым товаром.       Вот в такую ситуацию и попал молодой омега, так как его отец обнищал, и если в ближайшее время у него не появятся бумажки вседозволенности, они столкнутся с суровой реальностью, в которую Минсо, естественно, попасть не желает.

***

      Сумерки опускаются на город, окутывая его легким туманом, пока мягкий свет уличных фонарей падает на уставшее, но по-прежнему безупречное лицо омеги. Тэхен, облаченный в дорогой кашемировый свитер с высоким горлом и потертые широкие джинсы, стоит на мосту над водной гладью, облокотившись на холодное железное ограждение, и, опустив голову, размышляет над своей не очень удачной судьбой. Он поправляет светло-коричневое пальто, которое то и дело спадает с плеч и медленно подносит к губам бутылку с янтарной жидкостью, шумно отпивая из нее.       Вкус алкоголя горчит на языке, его капли, скатывающиеся по горлу, приносят не только тепло, но и чувство безысходности. Тэхен устремляет уставший взгляд на воду, которая медленно течет под мостом, будто уносит с собой все его секреты.       — Жизнь дерьмо, — тихо проговаривает он, звонко присасываясь к горлышку бутылки и запрокидывая шею.       — Вам не скучно пить здесь в одиночестве? — глубокий, басовитый голос врывается в нетрезвое сознание парня, вынуждая отлипнуть от своего вкуснейшего пойла и мелко вздрогнуть, когда на его плечи вновь накидывают пальто, что секундой ранее упало на землю.       — А вам не стыдно пугать омегу в ночное время? — быстро меняет испуг на возмущение, сталкиваясь взглядами с широкоплечим симпатичным мужчиной, который, сделав пару шагов в сторону, теперь перекрывает вид на черное затонированное BMW.       — А вы не боитесь, что вас кто-нибудь украдет? — засунув руки в карманы своего расстегнутого пальто, черный цвет которого идентичен цвету его глаз, интересуется мужчина.       — Если вы флиртуете, то это какая-то банальщина, не быть вам пикапером.       — Кто вам сказал, что я флиртую? — склоняет голову набок. — Лишь пытаюсь призвать вас к здравомыслию, если это вообще возможно в вашем состоянии.       Тэхен сводит брови в непонимании, и альфе приходится кивнуть на бутылку в его левой руке, которая наполовину уже опустошена.       — Нормальное у меня состояние, — протестующе взвизгивает омега, чем умиляет незнакомца. — Просто отдыхаю, мне уже есть восемнадцать, так что имею право.       — На безлюдном мосту, возле трассы, на которой проезжают машины? Тут вы обычно предпочитаете отдыхать? — полувопросительно усмехается, продолжая держать приемлемую дистанцию.       — Это запрещено? — дерзко вскидывает бровь.       — Ну что вы, нет, разумеется, но разве вас не страшит мысль, что кто-то может подкрасться сзади и уволочь к себе в автомобиль?       — Например, как вы?       Этот диалог все больше забавляет мужчину, что подходит к ограждению, вставая недалеко от Тэхена, и всматривается в его лицо.       — Я разве вас похищал?       — Вы подкрались.       — Это вы меня не услышали, так как сильно громко думали.       — Вы подкрались, — стоит на своем.       — Я хотел проверить, все ли с вами в порядке, — поправляет его альфа.       — Извращенец, — выкрикивает Тэ, да так руками взмахивает, что немного разливает свое успокоительное, опять вскрикивая: — Из-за которого я теряю драгоценные капли священного алкоголя.       — Тебе бы загуглить, кто такие извращенцы, а то у тебя точное значение этого слова размылось в твоей пьяной голове.       — Слушай, — словно ядовитая змея, шипит омега, удивляя такой регулярной смене настроения, — какого черта тебе от меня надо?       — Отвезти домой? — просто спрашивает мужчина.       — Ты не видишь, что я хочу побыть один?       — На мосту? — приподнимает бровь.       — Да! — но, видя пристальный взгляд на себе, добавляет: — Не собираюсь я прыгать, господи боже, — закатывает глаза, разворачиваясь и прислоняясь спиной на железо, — мне лишь нужен свежий воздух и покой.       — Что у тебя стряслось?       Промозглый осенний ветер пробирается под одежду, неприятно касаясь тела, мужчина решает застегнуть пуговицы и поправить шарф, что все это время покоится на его шее. Он внимательно смотрит на омегу, который выглядит сейчас очень задумчивым, и лишь надеется, что тот не заболеет.       — Как тебя зовут? — спустя недолгую паузу любопытствует парень.       — Чонгук, тебя?       — Тэхен.       Повисает второе за эти минуты молчание, в котором Тэхен будто о чем-то договаривается сам с собой, после чего спокойным тоном заговаривает:       — Мой отец почти что банкрот, не знаю, как ему удалось довести стабильную компанию до такого состояния, но на ее счете осталось мало денег, что автоматически означает, что больше она не способна удерживаться на плаву.       Именно с этими словами вчера пришел вдребезги пьяный Минсо домой, пытаясь заплетающимся языком обругать всех своих сотрудников и какого-то малолетнего юнца, который отказал ему в партнерстве, так еще и не лично, а через секретарей. Тэхен старался разобрать хоть одно предложение, но альфа, падающий на ровном месте, тем самым скинувший случайно с обеденного стола кружку с соком и вечно что-то бубнящий о несправедливости, не дал шанса вникнуть в суть монолога. Лишь в ванной, куда омега довел отца и помог снять пиджак, его шокировали новостью, которую произнесли обычным будничным тоном:       — Я с личных денег купил тебе место на аукционе, поэтому готовься, пойдешь зарабатывать для нас.       Просто поставили перед фактом, а сегодня утром, перед тем, как Тэ ушел на пары, добавили:       — Даже не вздумай вытворить глупость, помни, кто оплачивает тебе университет и все твои безделушки.       После учебы Тэхен так и не вернулся в квартиру, купив себе коньяк и решительно настроившись на прогулку.       — Короче, он каким-то образом погряз в нищете, обнулил все мои счета, а я теперь должен за это расплачиваться, — смирившийся со своей участью, вздыхает омега, прикладываясь в очередной раз к горлышку.       — И как ты должен расплачиваться?       В тусклом свете лицо Чонгука приобретает чарующую выразительность. Его заостренные черты, словно высеченные из мрамора, выглядят более четко, лоб немного морщинистый, с мягкими линиями на висках, рассказывает о том, что альфе, скорее всего, лет тридцать-сорок. Глубокие, раскосые глаза, напоминают бездонные омуты, в которых скрыты тайны, готовые раскрыться немногим.       Прямой, чуть заостренный нос придает лицу благородство, а потрескавшиеся губы, куда мимолетом бросает свой взгляд омега, и колечко в нижней, что так и приманивает к себе, обладают необъяснимым магнетизмом.       Чонгук следит за эмоциями парня, пока тот, сам того не осознавая, откровенно рассматривает пирсинг, невольно облизываясь. Мужчина едва заметно усмехается, но не торопит с ответом, ждет, когда наваждение, которое внезапно накрыло Тэхена, стихнет и снимет ту пелену возбуждения, что явно прослеживается во взгляде.       — Через два дня аукцион, — медленно моргая, заговаривает Тэ, отворачиваясь от мужчины, — какой-то неизвестный всем крупный бизнесмен устраивает торжество, где остальные денежные мешки смогут пообщаться, заключить выгодные сделки и все в этом роде. Из всего, что мне известно, подобное проводилось раз в полгода, а в последнее время — каждый месяц, только хозяева банкета всегда разные.       — Просто так собирает бизнесменов в одном месте? Разве это не подозрительно?       — Нет, такие люди часто так делают, чтобы показать конкурентам свое богатство и умение организовывать роскошное мероприятие. Ну, и иногда, чтобы тоже заключить выгодное партнерство.       — Что ж это за мужчина, который захотел похвастаться?       — Похвастаться? — смеется омега. — Скорее, потешить свое самолюбие, пожелал, чтобы о нем заговорили. Никто не знает его лица, отец утром обмолвился, что это чей-то сын. Наследство перешло единственному ребенку. Ребенку… — насмешливо хмыкает он. — Но его так хорошо опекали и охраняли, что и по сей день никто не знает, как он выглядит. Хотя я уверен, что там нет ничего уникального, обычный мажористый альфа, которому все досталось просто потому, что ему повезло родиться в такой семье.       — Судишь людей по слухам? — улыбается мужчина.       — Поверь мне, альфы, у которых есть миллионы с рождения, все такие.       — А омеги, значит, милые и пушистые?       — Лично я не видел омег в своем мире, которые были бы алчными, циничными и мерзкими.       Чонгук на это заявление Тэхена решает промолчать.       — Так вот, на этом аукционе продают омег на одну ночь, а деньги за них поступают на счета альф, которые предварительно выкупают им эти места. Скоро там окажусь и я, — глоток обжигающей жидкости, и омега со всей имеющейся яростью заносит руку, бросая недопитую бутылку в воду.       — Подожди, я правильно выстроил цепочку? — хмурится Чон. — Какой-то неизвестный мужик устраивает вечеринку для богатых, где каждый месяц проходит аукцион, на котором альфы продают своих омег за легкие деньги, чтобы после получить сумму покрупнее, — получает кивок, — твой отец, прости за мой французский, просрал свою компанию и решил пойти по стопам других отбитых бизнесменов, сделав тебя товаром? — и снова кивок. — А ты не можешь сказать ему «нет»?       — Он обеспечивает меня, оплачивает учебу…       — Он бьет тебя? — неожиданный вопрос, который заставляет Тэхена смешно открыть глаза.       — Чего? Нет, конечно, как можно вообще бить своего ребенка?       Чонгук понимает, что омега не только красив, но и еще слишком наивен.       — У меня складывается впечатление, что ты не из того мира, о котором рассказываешь мне, — по-доброму смеется альфа, забавляясь с насупившегося парня.       — Слушай, я с тобой делюсь частью своей жизни, а ты смеешь смеяться надо мной? Знаешь что…? — выкрикивает и в момент, когда хочет уже направиться к мужчине, спотыкается о собственные ноги, плюхаясь на задницу. — Ну что ты будешь делать, с тобой одни несчастья, — причитает омега, поднимаясь не без чужой помощи, которая сразу же подоспела к нему.       — Со мной-то? Ты сам одно сплошное горе луковое, — продолжает потешаться над младшим.       Выпрямившись и еще раз взглянув на парня, Чонгук со всей серьезностью говорит:       — Тэхен, возьми мою визитку, — протягивает прямоугольную картонку, — можешь позвонить мне в любой момент, помогу чем смогу. А сейчас давай-ка я тебя отвезу домой.

***

      — Дом, милый дом, как же я тебе не рад! — сонно бурчит омега, когда его ставят на ноги прямо перед дверью его квартиры. — Дальше я сам, если отец тебя увидит, сильно разозлится.       — Я думаю, он в любом случае разозлится, когда увидит тебя пьяным, — все еще придерживая парня за локоть, отзывается Чон.       В дороге альфа еле добился от Тэхена его адреса проживания, чтобы вбить тот в навигатор. Омега то своеобразно флиртовал, говоря, что им нужно познакомиться поближе, только после этого он подумает насчет поездки к нему домой, то с подозрением косился, спрашивая, точно ли мужчина не маньяк какой-нибудь, который собрался в лес его увезти. В общем, нес всякую ахинею, и спустя полчаса, когда сон взял верх над парнем, он пробормотал, где живет.       Чонгуку понравилось довольно спонтанное общение с этим омегой, но ехать в тишине было огромной радостью для него. Пока уверенно вел машину, он все раздумывал над тем, что Тэхен ему сказал на мосту. Альфа давно связан с бизнесом, слышал об этих аукционах, за полтора года это полнейшее безобразие участилось и, насколько ему известно, теперь реализовать торги может любой состоятельный бизнесмен, который этого пожелает. Подобное нелегальное веселье устраивается исключительно за закрытыми дверями, чтобы чужие глаза не видели, а уши не слышали, и чтобы у правоохранительных органов не было никаких улик.       Чонгук думает, что у большинства в их обществе есть связи в полиции, так что дать на лапу — дело плевое.       По сути, некоторые омеги идут туда на добровольной основе, не желая перечить своим альфам, а те, кто их трахает в отелях, вроде как не избивают и возвращают товар отцам и мужьям в целости и сохранности обратно, как и прописано в определенных договорах, которые покупатели подписывают перед началом.       Чонгук же уверен, что омеги ложатся под других альф лишь в двух случаях:       Первое — они подвергаются неоднократному насилию дома.       Второе — у них нет ничего за душой, и соответственно, их легко шантажировать.       Хотя, наверное, оба пункта можно соединить вместе, потому что, если бы хоть один омега знал, что ему есть куда пойти и на что жить, вряд ли позволил бы над собой издеваться и пошел бы в районный участок, где обо всем рассказал.       Тэхен попал в сложную ситуацию, он молод, и, каким бы умным ни был, многих вещей попросту не знает, поэтому, несмотря на то, что ему не хочется быть товаром для других, он все равно жертвует собой, чтобы спасти семейный бизнес, до конца не вникая, на что подписывается.       — Я очень хочу тебе помочь, Тэхен, — напоследок произносит Чон, — не забудь, что у тебя есть моя визитка и ты можешь мне набрать в любое время, — и, самостоятельно позвонив в дверь, исчезает с поля зрения парня.       Через несколько минут на пороге его встречает не совсем уж и добродушный родитель, чей взгляд так и кричит о том, что Тэхена ожидают вопросы.       — Ты где был? Время видел? — Минсо пропускает сына внутрь, захлопывая за ним входную дверь.       — Телефон имеется, поэтому да, время я видел, — опираясь ладонью о стену, омега не без труда снимает массивные кроссовки и берет направление в сторону кухни.       Господин Ким пыхтит от негодования, следуя за младшим.       — Я просил без глупостей, скоро состоится деловое мероприятие, ты должен себя подготовить.       — Ха, деловое, как же, — презрительно хмыкает Тэ, доставая из холодильника прохладную воду. — И я ничего не делал, мне что, погулять нельзя? Или боялся, что сбегу? — ехидно прищуривается, забавляясь с того, как у отца вены на шее вздуваются.       — Тэхен, не выводи меня! — глухо рычит мужчина, наблюдая с какой жаждой омега пьет минералку.       — Ааах, как хорошо, — блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь долгожданной влагой в горле. — Че ты разозлился, не пойму? Я дома, все отлично, к аукциону буду как новенький, зачем же так нервничать? Продашь сына и получишь свои деньги.       — Прекрати так говорить, — хрипит Минсо, — мы в полном дерьме, нам нужны эти деньги.       — А папу ты бы тоже продал?       — Не смей! — опасный крик оглушает, Тэхен успевает заметить искаженное лицо отца, который в порыве лютой злости впервые поднимает на своего сына руку, и резкий звук пощечины разносится по всему помещению.       Участок кожи на миг замерзает, а затем загорается алым от удара, когда реальность обрушивается на омегу с невыносимой силой.       — Не смей говорить о моем покойном муже, — шумно и часто дыша, негромко проговаривает Минсо.       — Совесть грызет? — горько усмехается Тэ, приложив руку к щеке.       — Значит так, делай что хочешь, но в субботу ты должен будешь покорить всех, если ты понравишься тем альфам, то за тебя дадут высокую цену.       — Запомни, отец, — ядовито выплевывает омега, — я делаю это только потому, что не хочу, чтобы компания, в которую вкладывался не только ты, но и мой папа, окончательно погрязла в нищете, — и, разочарованно взглянув на альфу еще раз, проходит мимо него, желая поскорей смыть этот день.       — Нет, — слышится за спиной, — ты делаешь это потому, что не дурак и понимаешь, что чтобы оплатить себе учебу тебе нужно либо пахать годами не покладая рук, либо пару тройку раз раздвинуть ноги перед альфами.       Тэхен гулко сглатывает и будто не своим голосом отвечает:       — Даже не надейся, мое участие в аукционе будет первым и последним разом.       Сказать — сказал, а вот поверить — не поверил…