Пляска Смерти 2

      Начирканный на визитке адрес привел Селин к складу, который снаружи показался заброшенным и слегка потрёпанным, но стоило пройти на несколько помещений вглубь, так начали появляться то тут, то там железные баки, покрытые ржавчиной, а в углах стояли многочисленные ящики средних размеров. Она подошла к ним и провела рукой по деревянному каркасу, толстый слой пыли посыпался вниз, а большая её часть прилипла к взмокшей от волнения руке. Харгривз брезгливо сморщилась и перетерла пыль между пальцами, а затем отряхнула руку о штанину. Завертев головой, выискивая взглядом ещё какие-нибудь двери, Харгривз услышала за спиной звук то ли удара, то ли падения — было не ясно из-за эха, которое распространялось по всему складу. Ещё раз отерев ладони о штаны, Селин нервно огляделась и двинулась в сторону звука.       Отправителя конверта с посланием номер Восемь узнала сразу же в ту самую секунду, как прочитала последнее слово.       <… пуговка>.       Куратор.       Именно она так обратилась к Селин в самом начале их подозрительного знакомства и, к сожалению, это запомнилось надолго. Так и сейчас каждый сделанный шаг по грязному полу сопровождался воспоминаниями о том дне. Номер Восемь не боялась, что попадётся ей на глаза, она так же не беспокоилась на счёт того, что придётся драться с прихвостнями женщины, коих у неё было достаточно, Селин беспокоилась только о том, что снова сможет поддаться слащавым речам, что в очередной раз будет завлечена в какое-то дельце, которое затянется надолго, как произошло двадцать пять лет назад. Мусоля эту мысль в голове, девушка всё же решила, что в силу возраста — теперь-то она была намного старше — сможет здраво рассуждать о поступках, словах и скрытых мотивах Куратора, что поможет не попасться на крючок.       Раздался ещё один похожий звук, который эхом отскочил от стен склада, и послышался голос, который Селин тут же узнала. Пятый. За стеной был Пятый и с кем-то, судя по всему, дрался. Стоя напротив резиновых полупрозрачных полосок, заменяющих занавески, Харгривз мгновенье поразмыслила: с Куратором тот драться точно не мог, так как стиль боя у женщины точно не подразумевал драки на кулаках, значит, был третий человек, но кто? А что ещё важнее — что, чёрт возьми, здесь делает Пятый?! Навряд ли Куратор захотела устроить посиделки с Харгривзами за заржавевшим баком из-под какого-то химиката или же мусора. В послании, которое женщина лично принесла, видимо собираясь отдать его прямо в руки, как предполагала Селин, было написано, что прийти нужно сейчас, и здесь даже не надо было гадать над личностью отправителя, чтобы понимать, что явиться нужно немедленно. Зная, какие козни может организовывать Куратор, номер Восемь была уверена, что Пятый, она и кто-то, с кем парень дерётся явно здесь не просто так. Склад для женщины был сценой, главное, кто из них всех здесь центральный герой пьесы?       Покрутив головой в стороны, Селин поискала выходы на улицу. Она заметила, что в помещении перед ней есть второй этаж, а значит отличный обзор на происходящее и будет лучше наблюдать издалека, так как попадаться на глаза Пятому — не самая лучшая идея. Девушка осознавала, что что-то между ними происходит, та глыба льда, которая обросла вокруг их сердец, потихоньку начинала таять и чувства, которые, видимо, зародились между ними очень давно, давали о себе знать; но вопрос только в том, что же это за чувства?       То, что Пятый дорог ей Селин признавала, она осознала это ещё тогда, в день исчезновения парня, но насколько это было сильное чувство и не обманывалась ли она, принимая настолько размытое понятие за банальную любовь между сиблингами? Встретиться глаза в глаза с ним сейчас, прямо перед Куратором, означало забыть о хладнокровии перед женщиной, а с учётом того, что когда-то та положила все силы на то, чтобы Харгривзы не встретились друг с другом, подогревало злость лишь об одном упоминании.       За окном, стекло которого, впрочем, было разбито, Селин заметила тонкие перила лестницы и, оглянувшись на полупрозрачный занавес, в два шага преодолела расстояние до окна и аккуратно, стараясь не издавать лишних звуков, протиснулась через осколки, которые опасно торчали из деревянной оконной рамы. Она шагнула на железную узкую лесенку и начала подниматься на верхний этаж, по пути отряхиваясь то ли от пыли, которая осела на плечи, то ли от нервозности, что вцепилась в них.       Жёлтая выцветшая дверь была настежь распахнута, поэтому Селин ловко проскользнула внутрь и спряталась за бетонной колонной, достаточно широкой, чтобы никто не заметил её присутствия. Слегка выглянув и посмотрев вниз, Харгривз вскинула брови, заметив на мгновенье Лайлу, которая опёрлась обеими руками на железные перегородки, но та в момент исчезла, стоило моргнуть; следом увидела, как Пятый, с голубой вспышкой исчез, появляясь в пяти метрах от места, где стоял до этого; слуха коснулось вторящий первому хлопку точно такой же звук, а следом едва ли заметный блик, где-то на периферии зрения. Номер Восемь видела, как парень недоумённо оборачивается и смотрит, видимо, на Лайлу в нескольких метрах от себя, а затем едва ли шевелит губами. Разобрать, что же тот сказал, девушке не удалось — слишком далеко. Она продвигалась всё дальше от двери, оставаясь незамеченной, и всего пару раз обратила внимание на нижний этаж, когда Пятый прыгнул в пространстве в другое место, очевидно направляясь за девушкой, и когда раздался звук удара по электрическому щитку, откуда посыпались искры, Селин поняла, что Лайла каким-то образом избежала удар парня. Номер Восемь ушла на противоположный конец этажа и устроилась удобнее в тени, удостоверившись, что оттуда всё будет прекрасно видно.       Селин почти сразу издала сдавленный смешок, который потонул в звуках ударов. Одетая во всё черное, Лайла злорадно ухмылялась, даже несмотря на то, что её шея была буквально зажата между полом и ботинком номера Пять. Было видно даже издалека, что парень давит ногой со всей силы, но та сохраняла на лице усмешку и только схватилась за ботинок для боулинга, который остался на ногах Пятого ещё с 2019. Мыслительный процесс тут же вытеснил все тревоги из головы номер Восемь.       «Как она избежала удар, если Пятый даже способность использовал? Ладно, может быстро бегает… — размышляла Селин, хотя и не очень-то верила себе, — Что Лайла вообще здесь делает? Вроде тогда, после банкета, Диего дал понять, чтобы она не являлась перед нами. Почему она не дерётся?..»       В голове Селин всё сразу стало ясно: все трое обязаны быть здесь прямо сейчас, Куратор именно за тем сказала прийти, чтобы девушка видела, что совсем рядом с ней, буквально под боком была её сторожевая собака. Зарывшись рукой в корни волос, Харгриз крепко их сжала, стараясь унять подступающую головную боль, вспомнилось единственное заинтересовавшее её упоминание о дочери Куратора в её досье, и Селин задумалась, является ли Лайла той самой или же нет.       — Выходи, — строго сказал номер Пять, глядя на девушку у себя под ногой.       Номер Восемь встрепыхнулась и замерла, как чёртов олень перед поездом. Парень не поднимал головы, не делал лишних движений и лишь пялился на Лайлу под собой, поэтому трудновато было угадать, к кому он обращается; Селин выпутала ладонь из волос, между пальцами свисала прядь, которую та выдрала своей хваткой, а затем медленно выдохнула через нос, решив немного понаблюдать. Вдруг раздался цокающий звук каблуков, который, вероятно, ни Селин, ни Пятый ни за что в жизни не перепутали бы. Номер Восемь прекрасно видела нижний этаж и был просто потрясающий обзор на того, кто же решил обуть каблуки в такое место.       Куратор кошачьей походкой шла по направлению к Пятому, её невообразимо странное, на взгляд Селин, платье в золотом цвете с леопардовым капюшоном покачивалось в такт шагов, во рту она держала сигарету, тонкая полупрозрачная ниточка дыма поднималась вверх. Женщина была повернута к Харгривз лицом, поэтому она видела, что та ухмылялась, но глаза были необычайно серьёзны. Номер Восемь сомкнула зубы до такой степени, пока не послышался хруст то ли челюсти, то ли самих зубов, ярость переполняла её тело, что даже чувствовалось, как лицо начинает краснеть. Самый ненавистный человек в этом мире стоял чуть ли не в десяти метрах, а под рукой не было ни единого оружия. Под влиянием момента Селин даже не додумалась стащить у Эллиота какой-никакой нож.       — Ну здравствуй, Пятый, — улыбчиво произнесла Куратор, взяв сигарету между пальцев, — Таки догадался. Один вопрос: скучал, мелкий гадёныш?       Селин, посмотрев, как её лицо исказилось, дёрнула уголком губы. Не часто приходилось видеть, как у той рушится вся напускная доброта. Облокотившись спиной на стену, она скрестила на груди руки, посмотрев на женщину пристальным взглядом.       — Думаю, не так сильно, как ты по мне, Куратор, — парировал Пятый, чуть ли не оскалившись, — Значит, решила отправить её в психушку, воспользовавшись недалёкостью моего брата… Очень умно, — ответил он с лёгкой непринуждённостью, по-садистски надавив каблуком ботинка на горло.       — Яблочко от яблоньки, — едва пожав плечами, заключила Куратор. Пятый тут же повернулся к ней и недоумённо указал пальцем на Лайлу, — Да, Лайла моя дочь, причём единственная, поэтому, прошу тебя, не сломай её трахею.       Селин клыком впилась в повреждённую при драке со шведом губу, раздирая ранку ещё больше. Она всё же была права. Те записи в досье, за которые получила две пули от Хор, к сожалению, сыграли свою роль только сейчас, но даже не так, как хотелось бы. Несмотря на то, что номер Восемь была в курсе о существующей дочери Куратора, она даже и не подумала о Лайле в таком ключе, хоть и не доверяла ей.       — Значит, я был прав.       — Прав? Ты догадывался? — не понимая, к чему тот ведёт, сказала женщина, слегка нагнув голову и поднеся к губам сигарету, — Неужели всё было настолько очевидно? — та посмотрела на парня почти с восхищением.       — Было очевидно, что она твоя шестёрка: дерётся как все те, кто у тебя в подчинении, — номер Пять вновь оторвал взгляд от Куратора, — Но вот в том, что Лайла твоя дочь я сомневался. Селин показывала твоё досье. Там всё было написано.       — Ах! Дорогая Селин! Умная девчонка! — на эти слова эта самая умная девчонка сильно выгнула брови, — Она одна из самых лучших работниц, которых мне доводилось знать.       С последним словом Куратор слегка запрокинула голову, выглядя так, будто она задумалась или вспоминала что-то, но вместе с этим смело и беспардонно встретилась взглядом с Селин. Харгривз резко распрямилась и свесила руки по швам, ошарашенно смотря на неё. Что та хотела сказать этим заявлением? Неужели раскроет сейчас? Укажет пальцем и, насмехаясь, скажет, мол, вот она, смотрите! Селин Харгривз собственной персоной затаилась там, в пыльном углу! Но нет, этого не произошло. Куратор лишь подмигнула, улыбнувшись уголком губ и приложила к ним сигарету, вдохнув дым.       — Ну и, Пятый? Как там она поживает?       — Тебе не должно быть интересно. Не лезь к ней. Ты нарушила наш контракт, когда отправила отряд зачистки за Селин.       — Это произошло только после того, как ты предал меня, Пятый. И отпусти уже Лайлу, напоминаю, дочь у меня одна.       Фыркнув, Харгривз отступил назад, и девушка быстро поднялась, закашлявшись. Она раздражённо взглянула на Пятого, но под взглядом матери всё же отошла за его спину, сжав кулаки. Селин всё ещё не видела лица номера Пять, поэтому не могла знать его выражение, когда тот говорил про нарушенный контракт. Немного подумав, она решила, что именно тогда, когда парень встречался с Куратором на дороге, они поставили друг другу какие-то условия, что на немного отсрочило преследование Селин. Из-за этого внутри расплылось лёгкое чувство, которому она не могла дать определённое название. Неожиданно для себя Харгривз поняла, что глупо улыбается, тряхнув головой, она продолжила наблюдать.       «Что за чёрт! Веду себя как подросток».       — В любом случае, — продолжила Куратор, — Я не в обиде. Столько времени прошло… Лайла, золотце, дашь нам минутку поговорить?       Селин, видя, как та раздражённо оглядела Пятого, а затем с подозрением взглянула на мать, слегка нахмурилась. С чего бы это ей так смотреть на Куратора? Разве они не родственники? Харгривз хоть и не обладала высокой проницательностью, но смогла разглядеть недоверие у Лайлы по отношению к собственной матери. Она пообещала себе подумать над этим позже, проследив взглядом как девушка отходит в сторону, раздражённо смахивая по пути какую-то посудину.       — Как ты смотришь на джаз, Пятый? — спросила Куратор, шагнув в сторону.       — Лучше лизнуть тёрку.       Та хмыкнула и начала наворачивать круги вокруг небольшого старого стола, рассуждая про схожесть этого жанра с женщиной. Куратор не задерживала взгляд ни на чём, а с каждым шагом артистичнее становились не только жесты, но ещё и голос, громкость скакала, как статистический график, и Селин с уверенностью могла сказать, что женщина к чему-то клонит, да и Пятый тоже, видимо, начинал догадываться. Сунув руки в карманы, тот нетерпеливо обернулся, и теперь номер Восемь смогла, наконец, лицезреть его лицо: сомкнутые в линию губы, сильно сощуренные глаза, как будто парень смотрел на солнце. Уж что-что, но это выражение лица нельзя было с чем-то перепутать — Пятый был раздражён. Чуть наклонив корпус тела вперёд, он шагнул навстречу Куратору, сдерживая язвительность:       — Надеюсь, ты к чему-то клонишь.       — Под моим руководством Комиссия будет похожа на джаз, — женщина взмахнула руками над головой, принявшись насвистывать мелодию.       У Селин даже глаза округлились от этого заявления. Куратор хочет поставить себя во главе организации и даже заявляет это во всеуслышание, вот только проблема в том, что есть как минимум десять членов Совета директоров, и это, не считая стоящего во главе Эй-Джея, который ни за что не отпустит своё насиженное место. Видимо мысли Селин и Пятого сошлись, потому что парень высказал сомнения по поводу этого плана, упомянув Совет.       — Тут-то ты мне и поможешь, — она мимолётно коснулась подбородка номера Пять, который, впрочем, тут же отвёл голову и протёр тыльной стороной ладони то место.       — Не-а, не получится.       — Пятый, это чистая сделка, ты убиваешь Совет директоров, а я отправляю тебя и твою семью в ваш родной год.       Замолчав на пару секунд, тот сжал челюсть, что даже проступили желваки, но тут же выдохнул и пояснил:       — Никто не знает кто является членом Совета.       — Верно, — протянула Куратор, самодовольно ухмыльнувшись, — Но проводятся заседания Совета директоров, которые строго засекречены, — она произнесла по слогам последние слова.       — И ты знаешь, где…       — Верный вопрос — когда. И каким бы я была профессионалом, если бы не знала этого?       Пятый отошёл на несколько шагов назад, приложив ладонь к затылку, и уставился в пол, обдумывая предложение Куратора, которое явно было с подвохом. Селин могла поклясться, что буквально видела сам мыслительный процесс на лице парня: его брови то едва заметно взлетали вверх, то снова сходились над переносицей, нос изредка супился, но тут же разглаживался, позволяя Селин разглядеть горбинку на нём. Она понимала, что Пятый согласится ведь он никогда не предаст собственную семью, заставив их остаться в чужом для них времени.       Прикрыв на минуту глаза, номер Восемь подумала, что можно будет сделать, чтобы отговорить того от работы на Куратора, особенно, когда та хочет сместить своеобразную власть в Комиссии. Из-за подозрительного шороха снизу пришлось оставить раздумья и взглянуть через перила. Селин тут же наткнулась на взгляд Куратора, которая опять смотрела на неё тем же взглядом, что и до этого: слегка самодовольным, но не без едва заметного напряжения в глазах; женщина знала, что на неё глядит исключительно Селин, поэтому так нагло смотрела вверх, практически задрав голову; Лайла теребила собачку на ботинке, упрямо не смотря на мать и парня, а тот в свою очередь отстранённо глядел в пол. Куратор одними губами произнесла:       «Нужно встретиться».       Харгривз напряжённо свела брови над переносицей и уже хотела что-то сказать, но Пятый невольно перебил её, обернувшись к женщине:       — Я обдумаю это.       — Времени мало, сам знаешь, Пятый. Я твой единственный вариант, — без запинки изрекла она, натянув на лицо самодовольную улыбку.       Сжав челюсть почти до хруста, Селин впилась слегка отросшими ногтями в ладонь и последний раз взглянула на неё, на секунду перехватив взгляд, а затем обернулась к точно такой же жёлтой двери, через которую зашла на этаж, и дёрнула ручку. Даже не удивившись, что та не поддалась, Харгривз приложила ладонь к дереву и то почти мгновенно распалось без следа, пропуская на склад лучи света; она раздражённо спустилась вниз по лестнице, всё так же стараясь быть незаметной.       Услышав клацанье дверной ручки, Лайла запрокинула голову назад, изобразив скуку, что, впрочем, выглядело достаточно натурально ведь актриса из неё превосходная, и следом, что она увидела на втором этаже — промелькнувший силуэт Селин. Нахмурившись, она выпрямилась и захотела было спрыгнуть с ящика, но тут же наткнулась на взгляд матери, которая неотрывно смотрела на второй этаж.       — Не единственный, — произнёс Пятый, слегка ухмыльнувшись.       Лайла видела, как мама сделала лицо, правдоподобно увлеченное разговором. Она вновь задумалась над словами Селин и на секунду уже подумала спросить об этом Куратора напрямую, но решила не торопиться и просто понаблюдать, как всё будет дальше. Она проследила взглядом за парнем, который, идя через всё складное помещение, не убирал с лица улыбку. Что тот задумал и что будет делать дальше Лайла не смогла понять. Оставшись наедине с Куратором, которая будто бы прислушивалась к удаляющимся шагам, девушка прокашлялась и внимательно посмотрела на эмоции матери, которая, впрочем, сразу повернулась, но с неизменным лицом.       — Лайла, солнышко, у меня есть дела, в которых ты не нужна. Можешь…       — Да, мам, — перебила девушка ту слишком резко, поэтому тут же спохватилась, — Я бы тоже кое-куда сходила.       Уголки губ Куратора едва заметно дернулись вверх, она чуть повернула голову вбок и сощурила глаза, замолчав. Они пялились друг на друга не меньше минуты, но первой сдалась женщина, резко взмахнув руками вверх.       — Прекрасно! Встретимся в «Бинго!», — воскликнула та.       — Да, в твоём излюбленном месте. Будет обыгрывать старушек, — пробубнила Лайла.       Развернувшись, отчего подол платья колыхнулся, Куратор звучно зацокала каблуками по плиточному полу, пока девушка прожигала взглядом её спину. Всё же она поняла, что мать не совсем всё ей рассказывает, если вообще не скрывает важнейших деталей, но вот что делать с этой информацией та даже не представляла. Ещё вчера девушка искала всевозможные оправдания для матери, ну а теперь все они кажутся по-детски сентиментальными и даже глупыми.       Тот факт, что Куратор явно наврала по поводу шведов, всё ещё тревожил Лайлу, а ещё то, что Селин знала про невозможность той контролировать киллеров, подогревало сомнения. Девушка знала, что мать умеет строить козни для других, она лично присутствовала, когда женщина ставила печать на ликвидацию Селин, а также, когда насылала отряд зачистки, что, к слову, тоже было вне её компетенций, по словам самой женщины. Может, лучше было бы расспросит саму Селин обо всём? Тем более, что скрываться теперь не особо-то и нужно.       Подойдя к голому дверному проёму, который теперь даже сложно так назвать: ни двери, ни самой рамы не было, лишь квадратная неровная арка; Лайла осмотрела следы, которые отпечатались в слое пыли, что была тут повсюду.       «Стояла на одном месте, — подумала она, — Следила… Или же целенаправленно пришла сюда? Откуда Селин знала, что мама придёт сюда?»       После непродолжительного мозгового штурма, Лайла раздражённо растёрла ботинком следы, будто хотела сделать им больно, а затем вышла на лестницу, минуя арку. Она, перед тем, как наконец уйти со склада, посмотрена на противоположную сторону второго этажа, заприметив облезлую жёлтую дверь. Значит и на этой стороне должна быть такая же, ну или хотя бы рама, но той не было.       — Неужели это её способность? — вслух рассудила она, — Диего сказал, что его сестра преобразовывает предметы в воздух, значит и с дверью тоже так сделала… а ну-ка.       Лайла оглядела свою ладонь и прикоснулась той к тонким перилам, которые больше походили на припаянные прутья, прикрыла глаза, призывая себя сосредоточиться. Ниже грудины она ощутила прилив суперсилы, которая тепло начала растекаться по руке, а затем к подушечкам пальцев. Усмехнувшись, та тихо произнесла:       — Хах, не такая уж у тебя и сложная способность, сучка.       Но стоило обрадоваться, как в ту же секунду от самих кончиков ногтей до мозга прошёл буквально электрический импульс, заставивший отшатнуться от перил так резко, что Лайла врезалась в стену, а из-за внезапно возникшей слабости осела на пол, не в состоянии стоять на ватных ногах. Девушка ошарашенно посмотрела на руку, заметив под ногтевой пластиной кровяные разводы, а затем на мизинце капельку крови, которая выползла оттуда и медленно спустилась вниз по руке, доходя до запястья. Почти со страхом она утёрла дорожку крови и вскочила, с какой-то безнадёжностью в глазах девушка оглядела перила.       — Что это, чёрт возьми, значит?! — разгневалась та, — Я же знаю, как работает её способность, так почему же не получается?.. Или надо именно видеть сам процесс?       Осознавая, насколько удобна её врождённая способность, Лайла всегда полагалась на неё везде, где-либо: на работе, выполняя заказы, да даже здесь, в Далласе, стоило один раз проследить за тем, как Пятый проскочил сквозь пространство, это очень помогло в повседневной жизни. Но что произошло сейчас — сущая загадка.       Зажав ту самую визитку между большим и указательным пальцем и крутя её, Селин глядела в никуда, ожидая, пока Куратор соизволит явиться к ней. Звук каблуков заставил её едва ощутимо вздрогнуть, а внутренности сжаться практически до предела, их скрутил то ли страх, то ли злость, а может и едкая смесь из этих чувств. Несомненно, со временем, которое Харгривз была вынуждена провести в Комиссии, все вспышки ненужных эмоций постепенно начинали поддаваться контролю, хотя никуда и не исчезали, а сейчас… они будто рвались на свободу, желание задушить женщину перерастало в колющую боль в руках.       Селин заметила, что в последнее время покалывающие ощущения то и дело возникали при каком-либо негативном эмоциональном всплеске, раздумывая об этом, она поняла, что это начало надоедать ей — да, именно надоедать — после ранения, нанесённого Ваней. Как бы та не старалась, но сопоставить периодически возникающие вспышки ярости, боли в руках и Ваню не получалось. Может, здесь была ещё одна переменная?       Легко отправив скомканную визитку в мусорку, номер Восемь обернулась на звук и с ничем не выражающим лицом оглядела Куратора, которая с улыбкой на всё лицо вышла из-за угла. Она кинула взгляд в сторону мусорного ведра, но тут же отвела и придирчиво осмотрела одежду Селин. Встала напротив девушки почти в пяти шагах и сложила руки в замок, продолжая улыбаться.       — Быстро же ты меня нашла, — наконец сказала Селин, не отводя взгляд, — Неужели жучок?       — Совсем нет, дорогая! — посмеиваясь, сказала та, — Я просто знала, что далеко ты не уйдешь, — Куратор оглядела неглубокий и узкий переулок, всего в трёх улицах от склада, а затем, вернув взгляд на лицо девушки, с сожалением произнесла, — Твоё лицо слишком прекрасно, чтобы на нём были раны.       Та вытянула руку и прикоснулась кончиком пальца к её шее, обогнув едва видимый контур синяка, оставленный шведом, а затем медленно поднялась вверх, дотронувшись до ранки на губе, недавно снова разодранной. Селин тут же отпихнула руку Куратора и с подозрением оглядела её, насторожившись подобного проявления интереса к своей персоне.       — Ох, Селин, — посмеялась та и взмахнула рукой, — Не смотри так. Я всего-то волнуюсь за бывшую подчинённую.       — За которой, спешу заметить, ты дважды послала отряд зачистки.       — Ты убила моих людей прямо в главном офисе, — строго пояснила она, но тут же продолжила, будто мысли внезапно пришли ей в голову, — Так же заставила мозги бедного Френки разлагаться и ещё море других плохих вещей, — женщина сложила руки в замок и опустила их вниз, смотря на Селин как на нашкодившего ребёнка, — Хотя, ты лишь защищала себя, — внезапно мягко заключила та, — Впрочем, не скажу, что это меня не впечатлило. Очень даже…       Наблюдая, как быстро меняется мнение Куратора, Селин могла бы насторожиться, но услышав, что та считала все её действия обычной самообороной, в глубине души начал расцветать бутон мнимого превосходства. В её понимании именно Куратор была самой настоящей злодейкой, но никак не она сама. Приятное, но не без того ядовитое чувство лозой оплетало конечности девушки, медленно, но верно приближаясь к шее, собираясь затянуться на ней висельной петлёй. Она совершенно этого не осознавала, только знала, что тогда делала всё правильно: угрозы простому работнику, жестокое убийство охранников, расправа над Хор; ещё совсем недавно её версия из прошлого твердила, что она изменилась и очень сильно, но всё это вмиг забылось, представ пред лицом её мнимого благородства.       Мимолётно улыбнувшись, номер Восемь всё же встряхнула себя, заставив мыслить более рационально:       — Так, — Харгривз потёрла переносицу, отойдя от той на несколько шагов, — Давай ближе к делу. Убийство Совета. Не думаешь, что с этим тебе самой надо разобраться? Почему бы не запрячь этим Лайлу, почему именно Пятый?       Наклонив голову, Куратор в очередной раз уставилась на Харгривз тем самым взглядом и затем шагнула в сторону, начав наворачивать круги вокруг неё. Девушка завертела головой, внимательно следя и не позволяя ускользнуть от себя любым подозрительным движениям.       — Ваша неспособность держать чувства в узде меня впечатляет, — чуть повеселевшим голосом заключила та. Селин тут же поняла, что они отходят от темы и уже хотела прервать последующий поток мыслей, но не успела, — Хотя Пятый с этим справляется куда лучше. Чтоб ты знала, дорогая, там, на дороге, он старался отгородить тебя от меня, представляешь?       Номер Восемь недоумённо уставилась на женщину, которая уже обогнула её и встала на прежнее место.       — Не удивляйся так, ну же. Будто ты не видишь, как он ревностно ограждает тебя от различного рода… — она подбирала подходящее слово, вертя рукой в воздухе, пока Харгривз, слегка нахмурившись, следила за жестом, недоумевая, почему Куратор так старательно разъясняет ей поведение Пятого, — Неприятностей.       — Тебя не касаются наши отношения, Куратор. Придержи свои догадки при себе.       Та с секунду поглядела на Селин, чуть наклонив голову вбок и слегка улыбнулась, но от неё не ускользнула еле видная морщинка, образовавшаяся между бровями.       — Как скажешь. Что же, вернёмся к делу. Насколько ты знаешь, я планирую потеснить Эй-Джея на его посту. Уверяю тебя, при мне не только работа целой организации станет лучше, но и хронология времени встанет так, что никому и не нужно будет волноваться об апокалипсисе. В этом ты мне сможешь помочь ведь сама же не раз оказывала услугу Комиссии, — заговорщицким тоном произнесла она и шагнула в сторону, оказываясь сбоку от Селин. Номер Восемь молчала почти минуту, обдумывая только что услышанные слова. Оказывается, Куратор не только хочет власти над Комиссией, но и над целым миром, но чем она может в этом помочь?       — Хочешь переписать учебники истории? — тихо спросила девушка, смотря себе под ноги.       — Истории свойственно меняться.       — Да, но только если она меняется сама собой.       Повисло молчание, которое буквально давило на плечи девушки, чуть ли не заставляя осесть на землю. Она не смотрела на Куратора, не знала её выражение лица и совершенно не хотела. Эта женщина хочет изменить хронологию, саму историю древнейшего мира, но ведь именно от неё Селин переняла убеждение, что это ни в коем случае нельзя трогать и влезать больше положенного. Некая обида, можно сказать детская, возникла в груди. Она сдавливала лёгкие, перекрывая большую часть кислорода, отчего Харгривз приходилось приоткрывать рот, чтобы вдохнуть больше воздуха. Куратор, которая пресекала все попытки Селин вернуться в своё время, запирала в каком-то неизвестном месте, наказывая за любое неповиновение, лишала шанса видеться с семьёй, оправдываясь тем, что так она нарушит поток времени, прямо сейчас говорит, что хочет его изменить.       — Ты… — голос после продолжительного молчания стал надломленным. Прокашлявшись, та продолжила, — Ты запирала меня. Зачем? Объясни мне. Для чего это было?       — Ох, ты вспомнила об этом, — чуть устало и раздражённо сказала она, но не могла не ответить, — Скажем так… Эксперимент.       — Ради чего?       — Ради силы, конечно же. Я старалась наделить тебя тем же, что когда-то даровали твоему ненаглядному Пятому, — Куратор нежно, но крепко обхватила лицо Селин ладонями и растянула собственные губы в улыбке.       — Пятого?.. О чем ты говоришь?       — Видимо, он решил хранить это при себе… Я расскажу тебе, Селин. Эй-Джей, нынешний глава Комиссии, когда-то давно отправил меня в апокалипсис в две тысячи шестьдесят первый год, чтобы найти единственного выжившего.       — Это был…       — Верно. Эй-Джей решил, что раз уж теперь он не принадлежит ни единой временной линии, то лучше использовать это во благо организации… — понижая голос, продолжала Куратор, — Думаешь, самодовольный мальчишка, который игрался с куклами в апокалипсисе, представляя перед собой его дражайшую семью, смог бы стать первоклассным киллером?       — К чему ты клонишь?       — Над ним ставили эксперименты, дорогая. Нет, не так… Пятого подправили. Наши хирурги в Комиссии могли делать всё. За всю историю организации на том операционном столе ещё никогда не происходило такое безумие. Они срастили ДНК Пятого с ДНК самых известных серийный убийц в истории человечества. Насколько я знаю, не все их части прижились в организме, но большинство да.       Разум будто молнией поразило. Вот почему номер Пять так отличался от прежнего себя, когда они увиделись впервые через столько лет. Дело было не только в прожитых годах в апокалипсисе, а в самой сущности Пятого. Его переделали подчистую. Невообразимое спокойствие в критических ситуациях несколько поражало её в парне: он не подал ни единой эмоции, когда она убила Маргарет Хор на крыше здания, твёрдо решил, что лучше убить Ваню, так как это был наилучший выход, не реагировал, когда Лютера избивали на ринге и ещё уйма других моментов, а ведь ещё есть те, о которых Селин и не знает. Дело не в том, что он привык, а в том, что Пятому просто-напросто нет до этого дела.       — Но при чём тут я и эта история? — надломлено спросила она.       — Ты и Пятый, хоть не связаны родством, но у вас есть что-то общее. Точно так же, как и с Лайлой. Вы все похожи… — Куратор загадочно улыбнулась, на что девушка выгнула брови. Как она связана с ней, точно так же, как и парнем? — Я хотела самостоятельно взрастить кого-то, кто будет похож на него. А тут подвернулась ты. Проблемы в семье, с отцом, холодные отношения с большинством из братьев и сестёр, траур. Всё это дало мне понять, что ты идеальный кандидат.       — Ты выслеживала меня?       — Я следила за всей твоей семьёй, дорогая.       — Так значит мы все для тебя действительно приобретения…       — Слишком грубое слово, не находишь? Скорее частица надежды для этого мира. Непреклонные. Прагматичные. Хладнокровные.       — Инструменты…       — Корректоры, — твёрдо заключила Куратор, холодно посмотрев на Харгривз, — Эй-Джей не согласился провести ту же операцию, поэтому я взяла всё в свои руки, благо в то время ещё обладала властью и правом голоса.       — Эй-Джей?       — Именно он приказал хирургам подправить Пятого. Всё благодаря ему. Я позаимствовала у Комиссии парочку образцов оставшихся ДНК, но так как хирурги полностью в подчинении у Совета, то приходилось пользоваться окольными путями. Каждый раз, когда ты внезапно оказалась наказана, в твой организм внутривенно попадали ДНК тех же серийных убийц, что есть и в Пятом. Далее обследования, скрининг, куча анализов. По расчётам, всё должно было пройти гладко.       — Каким образом ты хотела, чтобы благодаря инъекциям мой генетический код просто взял и изменился? — раздражённо спросила Селин, взмахнув руками. Но несмотря на абсурдность рассказа, больше походящего на фантастический роман, Куратор растянула губы в улыбке.       — И всё же он видоизменился.       — Что?       — Дорогая, в тебе есть большинство ДНК серийных убийц, собранных со всего мира и различных эпох, — она положила руки на плечи девушки и сжала их, отчего та сморщилась, — К большому сожалению, они скопились в твоём теле как рецессивные компоненты и нуждались в какой-то дополнительной подпитке.       — Какой ещё подпитке, черт возьми?! — Харгривз раздражённо откинула от себя чужие руки и отошла на пару шагов. Злость постепенно наполняла тело, отчего от ладоней вверх начало ощущаться знакомое покалывание.       — Не знаю, Селин. Ты сбежала от меня раньше, чем я смогла тебя изучить. Возможно, только твой ребёнок смог бы унаследовать исключительную силу, если бы он, конечно, появился от маньяка, а ещё ситуацию могло бы спасти обычное переливание крови от тех же серийных убийц, но… Это было бы слишком. Твой организм физически не может принять столько крови.       Переливание. Рецессивные гены убийц в ДНК. Они уже были в ней. Они нуждались в подпидке и получили её. Селин переливали кровь Пятого. В него вживили ДНК маньяков.       Мысли кружились вихрем в голове, отчего возникший гул заглушил все остальные источники звука. Номер Пять и есть эта самая ходячая подпитка, в которой так нуждалась Куратор, чтобы воссоздать копию орудия, которое до неё уже породил Эй-Джей. Выходит, что Ваня не была причиной возникновения болей в руках и резких вспышек агрессии, как Селин считала до этого, она только привела её к ней. Потеряв множество крови из-за сестры, которая чуть ли не располовинила её, номер Восемь пришлось принять кровь от кого-то. Диего второй заход не осилил бы ведь до этого был донором для Эллисон, а Пятый вызвался добровольно, не зная об изменённой ДНК Селин. Он стал причиной, почему рецессивные гены подавились его доминантными, а вследствие чего появились симптомы.       Но Куратор не знает об этом. И не должна узнать ни при каких условиях. Взглянув на женщину, что обеспокоенно смотрела на девушку, которой резко стало труднее дышать и слышать происходящее вокруг, та подавила панику внутри себя.       — Помнится мне, ты когда-то спросила про боли в руках. Почему? Это симптомы?       — Верно. Должны были появиться хоть какие-то признаки того, что ты принимаешь ДНК. Это могли быть навязчивые мысли, боли в висках, колющие ощущения в руках… — перечисляла та, загибая пальцы и смотря в небо, — А что? Хочешь сказать, что они появились? — воодушевлённо спросила женщина.       — Нет. Не появились. Ты старалась напрасно… А Лайла? Раз уж она твоя дочь, то наверняка и с ней ты проводила опыты.       — Проводила, но это оказалось бесполезно. Во-первых, ДНК не прижилась, а во-вторых, этого и не потребовалось. Лайла и так стала идеальным Корректором, которого знала Комиссия. Не лучше Пятого, но всё же…       — Ясно, решила огородить дочурку от проблем, которыми наградила меня. Хорошо, что никаких симптомов у меня нет, — соврала Селин, смотря в глаза Куратору, и надеялась, что это сработает. Женщина глядела на ту сверху вниз и еле видно улыбалась, — Вернёмся к тому, с чего начали. Зачем я здесь?       — Хах, твоя работа Корректором не закончена, дорогая. Ты очевидно не виновата в том, что произошло в тот день перед дверьми хранилища, но вот только они все выполняли свою работу и мало чем заслужили смерть от твоей руки.       — Чепухи не неси. Они киллеры. Тот, кто убивает, не имеет право на помилование. Тебе ли не знать, — ухмыльнувшись, сказала она, — Ближе к делу, Куратор. Что ты от меня хочешь и какая мне выгода?       — Моя выгода — место во главе Комиссии, а тебе — твой родной 2019. Там, на складе, я уже сказала, что зла на тебя не держу, это чистая правда, дорогая. Работая в Комиссии, ты действительно помогала организации в целом: координируя Корректоров, делая портфели, ликвидируя всех, кто мешает течению времени.       Селин задумалась над этим. Действительно, она сделала многое как и для Куратора, так и для организации. Не все её действия были масштабного характера, но бывали случаи, как при работе Корректором, когда нужно было по-крупному влиять на историю. В который раз за сегодня она чувствовала собственное превосходство, что даже странно было.       — И чем я могу помочь тебе, если, как ты сказала, моя работа Корректором не закончена? — скептично, но не без надменности спросила она.       — Убей его.       Резко и без каких-либо улыбок выдала женщина и протянула листок, на котором обычно Координаторы писали цели. Резкая смена настроения слегка выбила Селин из колеи, но та недоверчиво протянула руку и взяла лист, заглянув женщине в глаза. Куратор смотрела не самоуверенно, не самодовольно, её взгляд не выражал ничего. Женщина будто затаила дыхание в ожидании её дальнейших слов или же действий. Слегка сконфуженно Селин опустила взгляд на лист у себя в руках и медленно развернула его. Одно единственное имя было напечатано в графе до боли знакомыми буквами, чуть ниже приписана дата и время.       — Чарльз Гарвуд. 25 мая 1865. 18:56. Почему здесь точное время?.. И это что, предпоследний день Гражданской войны?       — Небольшая информация для тебя. Чарльз Гарвуд, у него есть сын, Луи, не перепутай их. Сын — важная персона. Чарльз будет проходить мимо таверны и именно в это время повернёт к её входу. Не дай ему зайти туда. Иначе он напьётся, придёт домой и убьёт жену и сына, а Луи должен жить вплоть до старости.       — Зачем тебе так нужен этот Луи? — спросила она, сунув листок в карман брюк.       — Даже волос может иметь собственную тень, дорогая, — Куратор продолжила, когда увидела, как забегали в недоумении глаза девушки, — Подходи к парку Фэр ближе к вечеру, скажем, часам к девяти. Я объясню, что тебе делать дальше.       Уходя, она насвистывала мотив очередной джазовой песни, а Селин лишь смотрела вслед, пока та не завернула за угол.       ***       1961, декабрь       Селин пришла в себя ещё задолго до того, как открыла глаза. Лёжа несколько часов неподвижно, она полагалась лишь на собственные ощущения, слыша над ухом какой-то надоедливый писк, ощущая телом неприятно жёсткую хлопковую ткань, а под головой лишь слегка мягкую подушку. Открывать глаза она не могла, так как при малейшей попытке посмотреть на окружение, необычайно яркий белый свет тут же ослеплял её. Признаться честно, Селин на мгновение даже подумала, что успела помереть и все домыслы Клауса о загробном мире оказались правдивы — на той стороне их действительно никто не ждёт. Но стоило отдалённым бранным словам коснуться её слуха, Харгривз силой воли распахнула глаза, что тут же начали слезиться из-за света.       Заторможено приподняв голову, которая оказалась необычайно тяжела, она вновь увидела перед собой белое полотно и обречённо подумала о собственной смерти, но стоило откинуться на подушку, как тут взору предстал обшарпанный потолок, видавший, видимо, всякое. Недоумённо приподняв брови, Селин опустила взгляд себе на грудь и тут же заметила белое лёгкое одеяло, а затем в ногах показались такого же цвета прутья от кровати, на которой девушка расположилась. Дёрнув ногой и дотронувшись до них кончиками пальцев, Селин отметила, что конечности всё ещё функционируют ведь до этого она их толком и не чувствовала, после чего подняла правую руку, будто налитую свинцом, и отодвинула с груди одеяльце.       Белая в бледно голубую полоску больничная пижама скрывала тяжёлое ранение и, отодвинув её, Харгривз лицезрела плотно повязанную повязку на себе из чуть ли не бледно-грязного бинта. Губы её тут же с отвращением искривились и осознание, что она находится точно где угодно, но не дома, обухом ударило по и так тяжёлой голове и Селин с раздражённым хриплым вздохом упала на подушку. Неимоверно хотелось пить, а во рту, как на зло, даже не было слюны. Негодуя, она повернула голову в сторону, замечая тонкую трубку, тянущуюся к ней откуда-то сверху, поэтому чуть задрала голову, увидев стойку со свисающим пакетом с красной жидкостью. Сразу метнув взгляд к руке, Харгривз тут же заметила у сгиба локтя прикреплённую повязками иглу, нещадно воткнутую в вену очевидно не с первой попытки, судя по красным точкам вокруг.       — Кровь?       Она опять посмотрела наверх и с усилиями пригляделась к этикетке на пакете, на которой крупным шрифтом виднелась группа. — Четвёртая отрицательная, — проговорила про себя Селин и сразу же отвернулась.       Вопросов с каждым разом становилось всё больше, а ответов на них так и не нашлось. Где она? В каком времени? Рядом ли её семья? С ней ли Пятый? Если нет, то где они? Что случилось с ней в том переулке? Что вообще происходит? Селин опрометчиво позволила вихрю мыслей захватить разум, отчего виски начинали тихо и ненавязчиво пульсировать, а раздражение огнём литься по венам хуже чужой крови. В поток беспорядочных вопросов бесстыдно втиснулись чужие голоса.       — Она странная, клянусь тебе, — приближающийся к койке голос звучал несколько молодо и встревоженно. Селин взглядом вела по теням, которые отбрасывались на шторку, огораживающую её от остального мира, пока те не остановились, — Её кровь… Как бы сказать… — было слышно, что мужчина, которому принадлежал голос, старательно пытался найти подходящие слова.       — Ты привёл меня сюда, просто чтобы поговорить о её крови? Райан, нам, конечно, пришлось обзвонить все банки крови города, дабы найти подходящую ей, но удивляться и напоминать мне об этом каждый раз уже перебор, не считаешь? — раздался недовольный старческий голос, говоривший так медленно, что клонило в сон, и Селин увидела вторую тень, неспешно передвигающуюся за шторкой.       — Нет… То есть, чёрт, ты не понимаешь. Сам знаешь, медсёстрам пришлось узнавать её данные, но ни в школах, ни в базе данных о ней не было ничего. Пришлось обращаться к полицейским, а они, когда брали отпечатки, лишь перешёптывались между собой.       — Надеюсь ты к чему-то ведёшь, а то я начинаю терять терпение.       — Да-да, ты знаешь, у меня брат в том участке работает, и я немного воспользовался этим. Он сказал, что отпечатки пальцев у девчонки полностью совпадают с делом чуть ли не тридцатилетней давности!       — Чтоб тебя, Райан, мы говорили о крови. Если на этом всё, то я пойду, у меня пациентов ещё…       — Да стой же ты! Я к тому это, что копы опять приходили. Они запросили биологический материал, — чуть ли не на шёпот перешёл мужчина. Селин внимательно вслушивалась в их диалог и была несколько расстроена, что собственные отпечатки пальцев где-то остались.       «Говорила Хор носить перчатки… Стоп! Я с Хор соглашаюсь?» — брезгливо подумала она и сморщилась.       — Запросили кровь? — нетерпеливо выдал старик.       — Да. Так и с кровью точно такая же проблема! — крикнул Райан, так его назвали, и сразу же спохватился, зашептав.       — Какая? — уже готовясь к худшему, выдал старик.       — Да её кровь полностью совпадает с анализами Генри Лукаса.       Вдруг сделалось настолько тихо, что стало некомфортно. Харгривз недоумённо переваривала в голове сказанное им и удивлялась, а точно ли о ней говорят эти люди за шторкой, не перепутали ли они её с кем-то с другой койки? Слова о том, что её кровь схожа с кровью серийного убийцы несколько обескуражила её, но развить мысль не получилось. Надоедливая заторможенность не давала возможности мыслить ясно, допуская в мысли только непоследовательные вопросы. Откинув голову на подушку, Селин посмотрела на потолок и постаралась заставить разум проясниться, но вот только лучше не стало: от жёсткой подушки в затылок кольнуло болью, заставив сморщиться.       — Хочешь сказать, что кровь девчонки, которой семнадцать лет отроду… совпадает с кровью того убийцы, что осел в психушке? — озадаченно спросил старик, понизив голос. Хоть старик и говорил медленно, но после продолжительной тишины его голос заставил её дёрнуться. Метнув на его тень взгляд, Селин нахмурилась.       «Ого, о Лукасе не говорят, как о серийном убийце… Что же это за год тогда?» — подумала она.       — Так говорят анализы. Я ни при чём, — затараторил Райан, — Она уже неделю лежит у нас и в сознание не приходит. Благо копы между собой не особо говорят о девчонке, потому что иначе…       — Ею заинтересуются власти.       — Конечно! Может она вообще в секте какой-то. Ты видел её татуировку на запястье? Зонт! Кто вообще делает тату ребёнку?       — Узнаем позже, когда очнётся, Райан, — остановил тот поток его мыслей, — Сейчас посмотрим на неё.       В эту же секунду шторка резко отодвинулась и перед глазами вспыхнул яркий свет, вот уже в который раз ослепив Харгривз. Поморщившись, она с трудом подняла перед собой руку, чтобы укрыть глаза. Перед ней предстали два врача в белых накрахмаленных халатах. Старик перед ней был на удивление низкого роста, намного ниже молодого Райана, а его движения резкими, что вызывало необычный контраст с его скоростью повествования. Окинув её взглядом, он резко повернул голову к коллеге и негромко сказал ему позвать медсестёр, а когда тот убежал, то сразу же заговорил.       — Девочка, рад, что ты очнулась, — добродушно улыбнулся он, глазами бегая по её лицу, — Ты помнишь, что с тобой случилось?       Селин повела головой, недоверчиво пялясь на старика. Естественно она понимала, что попала куда-то из своего 2019 благодаря Пятому, но просто так это не скажешь, иначе либо психушка, либо ещё что похуже ей обеспечены. Она видела, что лицо доктора с каждой секундой её молчания становилось то ли мрачным, то ли расстроенным, и поэтому старалась обдумывать следующие слова, которые не смогут воспринять как-то не так, как что-то компрометирующее. К её счастью прибежала медсестра, которая, лишь мимолётно кинув на неё взгляд, поздоровалась со стариком и направилась к датчикам. Переводя глаза с них на папку у себя в руках, женщина кротко кивала и что-то черкала, после чего развернулась к ней и нависла сверху, внимательно вглядываясь в лицо. Селин не дала бы ей и тридцати лет, но морщинки между бровями слегка прибавляли возраста.       — Она восстанавливается, доктор Джонсон. Пару недель покоя и уже встанет на ноги, — высоким голосом известила она, на что старик с благодарностью кивнул, едва ли смотря на медсестру, и взял рядом стоящий стул, со скрипом пододвинув его к кровати. От звука Селин поморщилась, заметив на лице доктора мимолётную ухмылку.       — Спасибо, Нэнси, можешь идти, — сказал он и уселся. Райан забрал у женщины папку и встал чуть позади старика, — Ну так что, девочка… Помнишь, как тебя зовут?       — Селин, — коротко ответила она, косясь на молодого врача у него за спиной, который не особо и скрывал своего подозрения на её счёт.       — Очень хорошо, Селин! А фамилия? — доктор Джонсон растягивал слова, добродушно глядя на неё, пытаясь казаться надёжным человеком, но манерой речи лишь раздражал Харгривз, из-за чего она всё сильнее хмурилась. Она покачала головой, отрицая, на что тот слишком просто отреагировал, махнув рукой, — А родители? , — и опять получил отрицательный ответ.       Селин провела вместе с докторами, по собственным ощущениям, не меньше получаса. Все это время Джонсон ненавязчиво допытывался до неё с расспросами, пока Райан словно безмолвная статуя стоял позади него и буравил взглядом. Они спрашивали о многом и ни о чём одновременно, намеренно избегая слов, связанных с их предыдущим диалогом, но всё равно получали уклончивые ответы. Харгривз знала, что выглядела подозрительно в их глазах, и понимала, что самый наилучший выход из подобной ситуации — прикинуться дурочкой. Но играть на публику она не умела и прекрасно знала об этом, поэтому идея сама пришла в голову: амнезия.       «Потеря памяти, конечно же, — думала она, ухмыляясь про себя, — Лучше идиотки может быть только ничего не помнящая идиотка».       Спустя несколько дней Харгривз разрешили встать с кровати и прогуливаться в пределах палаты, что она использовала в полной мере. Внутри, помимо неё, были ещё два человека, с которыми Селин не спешила начинать разговор, а те, впрочем, и не пытались. Благодаря отрывному календарю у койки какого-то пациента она наконец узнала в какое время попала.       Недоумение вперемешку с гневом обрушились на неё огромной волной, заставив потеряться в пространстве на несколько часов. Сидя на одном месте, номер Восемь вглядывалась в горизонт, видимый из окна, пока другие люди в палате изредка косились на неё. Следом пришёл страх. Страх за остальных, которые чёрт знает где прямо сейчас. Может они не смогли отправиться вслед, а может и получилось, но вот только не сюда, не в Даллас.       Было очевидно, что спрашивать про родню — дело проигрышное. Не только для легенды с амнезией, но ещё и для неё самой. В таком случае психбольница точно ей обеспечена. И она не стала говорить, решив просматривать газеты, единственный источник информации в шестидесятых, в надежде найти хоть какое-то упоминание, даже самое малое, о родственниках. Она была бы рада даже Диего, который точно даже и пяти минут не продержится, чтобы не попасть в газеты… либо в сводки об особо опасных преступниках.       — Селин, — с особой добротой обратился к ней доктор Джонсон с самого порога. Он не заявлялся к ней чуть ли не пол месяца с момента её пробуждения. Лежа на боку, Селин повернула голову к нему, держа в руке газету, и к своему удивлению наткнулась не только на доктора, но ещё и на стереотипно выглядящую супружескую пару, — Как чувствуешь себя? Позволь тебе представить: Мистер и миссис Уильямс.       ***       События первых месяцев с момента появления Селин в Далласе будто бы стёрлись из памяти, оставаясь где-то на периферии сплошным сгустком негативных эмоций и боли. В то время слабость, преследующая её, не давала здраво мыслить, а недостаток крови из-за внезапно открывшейся раны привёл к тому, что всё время клонило в сон. Номер Восемь только смутно помнила, как именно Уильямсы приходили навещать её, и как согласилась быть удочерённой. Тогда она потеряла фамилию Харгривз, думая, что навсегда, обменяв её на заурядную Уильямс. Чувствуя, будто бы отреклась от семьи, с каждым днём Селин изнутри пожирала вина, будто черви яблоко, но именно в тот день, когда имя Вани засветилось в газетёнке, которые уже через год она отчаялась читать, поняла, что её судьба — всегда возвращаться к семье. Будь она в Комиссии либо в Далласе другого времени, то рано или поздно всё равно вернётся обратно.       Дверь за спиной закрылась, а колокольчик по ту сторону звякнул, оповестив об её уходе. Старая вывеска аптеки над головой держалась на честном слове, но именно в этом месте Селин нашла то, что было нужно. С мизинцем в ухе она встала на месте, потирая им внутри и избавляясь от неприятных ощущений, а затем выпрямилась и оглянулась в стороны, будто бы прислушиваясь к окружению. Вот проехала машина, через дорогу шли стройные дамы, о чём-то весело переговариваясь, а совсем рядом, буквально в сантиметре от неё, прошёл очередной мистер в шляпе, злостно оглядываясь на неё. Его плохое настроение ни капли не тронуло Харгривз, она лишь усмехнулась и, развернувшись, направилась в противоположную ему сторону.       Идя по улице, по которой тянулись клубы да пабы, девушка заметила на стене небольшие часы, такие же были в её родном городе на стене одного бара, где когда-то она оставила собственное досье. Стрелки показывали половину шестого. Осталось всего чуть больше четырёх часов до встречи с Куратором. Сейчас Селин не понимала, почему так просто согласилась на её условия. Женщина пообещала ей возвращение домой, но вот и Пятому она предложила то же самое. Каковы были её мотивы? И какая вероятность, что условия будут выполнены и даже без каких-то загвоздок, а их, Селин могла поклясться, Куратор любила всей душой.       Всей душой женщина любила власть, но что случилось, раз она так сильно хочет на место Эй-Джея? Куратор не более, чем маньячка, которая, если в её голову что-то взбредёт, поставит на кон всё, лишь бы получить желаемое. Единственное, от чего она ни за что не откажется — собственная жизнь. И если Совет узнает, что на него намечается покушение, то от заговорщиков и мокрого места не останется, так что же должно было сподвигнуть Куратора промышлять такое, что априори обязывало сыграть в ящик?       — Унижение, — первое, что пришло в голову, Селин неожиданно для себя сказала вслух.       Именно. Унижение. Если Эй-Джей чем-то унизил её, чем-то настолько существенным, что даже подписал себе смертный приговор, то это должно быть привело ту в ярость. Но что это? Обычное оскорбление та могла бы вынести, его просто-напросто поглотила бы её гордыня, появившаяся из-за высокого поста в Комиссии, значит должно быть что-то, от чего гордыня посыпалась бы как карточный домик…       <…благо в то время ещё обладала властью и правом голоса.>       Запомнившиеся слова, что было на самом деле немыслимым чудом, которые Куратор невзначай произнесла в их разговоре только разжигали её мыслительный процесс, заставляя выстраивать цельную картину. Селин до сегодняшнего дня знала, что вот уже чуть ли не второй десяток женщина стальной хваткой держала свою излюбленную должность, но в разговоре обмолвилась, что когда-то обладала властью. Это могло значить только одно…       — Понижение в должности, — её глаза широко раскрылись, — Её сместили с поста…       Селин чувствовала, что была права. За всё время работы на неё, за все двадцать пять лет, условно, Куратор тешила себя тем, что каждый работник старался угодить ей, той, кто была чуть ли не одной ногой в Совете, который женщина без зазрения совести хотела уничтожить, и если её сместили, то это, должно быть, очень ударило по её самолюбию. Может, стоило расспросить Лайлу об этом, но зная характер этой девчонки, Селин понимала, что единственное, чего добьётся — кулак в нос. Нет, с этим вопросом точно к её дочурке идти не стоит, надо найти другой способ.       Из-за мыслей о Кураторе, Харгривз едва ли заметила машину, подъехавшую к ней так близко, что она даже могла не вытягивать руку, чтобы дотронуться до неё. Отшатнувшись, девушка настороженно оглядела её и чуть ли не ахнула, когда узнала семейный автомобиль. Водительская дверь медленно раскрылась и оттуда не сразу вылез человек в чёрном костюме с лакированными туфлями, это первое, что заметила Селин. Встав перед ней по стойке, он вытащил из-за пазухи конверт. Девушка взметнула взгляд на его лицо и увидела старика с необычайно широко раскрытыми глазами, это нагоняло тревогу, но она заставила себя успокоиться.       — Мисс, — начал он, зашевелив губами под пристальным взглядом номер Восемь, — Сэр Реджинальд Харгривз приглашает вас на встречу. Прошу почтить его своим присутствием.       Старик стоял с вытянутой рукой, в которой лишь двумя пальцами сжимал конверт. Медленно опустив глаза, Селин с той же скоростью приняла письмо, и вновь недоумённо посмотрела на отцовского лакея. Тот слегка приподнял шляпу, прощаясь и не сводя с девушки широко раскрытых глаз, и затем обратно залез в машину, уехав.       Повертев в руках белый конверт из плотной бумаги с золотыми оборками и зелёной печатью из сургуча, Селин поняла, что до их рождения отец питал любовь к роскоши. Она сломала печать и достала письмо на котором было выведено от силы три строчки, считая приветствие и прощание.       «А вот его плохой нрав был всегда при нём», — недовольно подумала она.       Прочитав, Харгривз буквально позвоночником чувствовала тот взгляд, с которым отец сидел за столом, расписывая бумагу. Видно, их присутствие на банкете Хелленкоттера сильно его разозлило. Говорила Селин, что лезть к нему не стоит. Она сложила конверт с письмом пополам и сунула в карман с покоящимся там словариком.       Мысли возвратились к их диалогу с Куратором, в результате которого выяснилось, что она чуть ли не серийный убийца, генетически. Каковы будут последствия от этого Селин не знала. Свихнётся ли она или нет — это уже вопрос времени, но ведь с Пятым всё в норме.       «Ну как в норме… Убивать направо и налево он не ходит».       Селин заметила, что видоизменённый ДНК странным образом её не особо-то и волновал. Предыдущие убийства и убийства в принципе уже давно стали её рутиной, хотя убивать по первому зову сердца она не стала бы. Предложение Куратора — это простая сделка с собственными тёмными моментами, в которых нет места совести и сочувствию. Да и за всё то время, пока Харгривз ощущала «симптомы», по словам женщины, она могла сдерживаться, а если и срывалась, то до убийств не доходило. Казалось, что даже с переливанием крови Пятого, которая оказалась некой подпиткой, всё ещё нужно было что-то, что могло привести к тем последствиям, на которые так надеялась Куратор.       Волновало то, с каким взглядом на неё будут смотреть члены семьи. Лютер, здоровый лоб, обиделся на Пятого за то, что тот выполнял свою работу, Диего устроил истерику, когда подозревал Пятого в связи с убийцами, а это ведь ещё никто и не знает о том, что сделали хирурги Комиссии. Теперь понятно отчего номер Пять не спешил говорить им об этом. Но почему он не рассказал Селин? Узнав, что она работала Корректором, он бы понял, что скрываться от правды не стоит. Так почему?       С каждым новым вопросом Селин начинала хмуриться и настроение ухудшалось, поэтому, понимая к чему это может привести, она отмахнулась от всех мыслей, касающихся изменённой ДНК, решив спросить всё лично, и свернула на нужную дорогу.       Даллас по обыкновению в самом его центре, не отличался растительностью. Редкие стриженные деревья на коротких и тонких стволах уныло расположились на обочине дороги, компенсируя собой отсутствие в городе деревьев. Смотря на эти едва пожелтевшие чуть ли не кустарники, Селин скучала по своему дому, где, хоть и точно так же кишела городская жизнь, но всё же в том было что-то своё, родное.       Подул промозглый ветер, который нагло забрался под блузку, заставив спину покрыться мурашками, потому Селин обхватила себя руками, чуть потерев плечи. Она откинула голову кверху, заметив небольшие светлые облака, а затем нашла взглядом солнце, которому оставалось не дольше часа, и оно зайдёт за горизонт. Время едва перевалило за семь, и Харгривз оставалось не больше двух часов, чтобы наконец решить, стоит ли идти у Куратора на поводу, прыгая для неё сквозь время, чтобы выполнить заказ, который едва ли поможет её семье.       При мыслях о братьях и сёстрах вырвался усталый вздох. Что она им может предложить, кроме обещания вернуться обратно? Толком-то ничего, но Селин хотя бы старается, предостерегает их, а в ответ? Упрёки. Да, Харгривзы в праве жаловаться, негодовать, что оказались здесь, но это не отменяет и того, что для возвращения домой им нужно стараться всем вместе. Нельзя просто взять и соорудить портфель из палки и батарейки, чтобы открыть портал домой. Потерев слезящиеся от солнца глаза, номер Восемь постаралась выкинуть подобные мысли из головы, которые только злили и портили настроение, чего категорически она не могла допустить. С каждым днём, раз за разом наблюдая и понимая, какая же всё-таки её семья разобщённая, желание бороться за их благополучие пропадало. И это могло бы её пугать, если бы она была на это способна.       Ещё раз вздрогнув от ветра, Селин развернулась на пятках и уставилась на высокое, выстроенное в стиле, который явно опережает это время лет на десять, с панорамными окнами здание, тут же направившись к главному входу. Плиточный пол, шикарные колонны, дорогие вазы с живыми растениями. Если это здание и не принадлежит Реджинальду, то всё же роскошные места для встречи со своими приёмными отпрысками он выбирал, тщательно думая. Медленно шагая по холлу и провожая взглядом белую с голубыми линиями вазу, Селин казалось, что стоило бы уйти, сбежать, скрыться от семьи, от отца, от его холодного и презирающего взгляда, которым тот будет оглядывать их всех. Он раздражал, нет, не Реджинальд, Селин удалось понять его ещё очень давно, принять его поведение и тот факт, что любить, в общем смысле, тот их никогда не будет, выводил из себя только надменный взгляд, который братья и сёстры всё детство старались переменить на благосклонный, в силу возраста думая, что у них это получится.       Завернув за угол, перед лицом предстали выстроенные в ряд лифты, всё такие же роскошные, как и вещи вокруг. Она заметила закрывающиеся двери одного из них и дёрнулась с места, подлетая к нему и выставляя руку в щель. Выдохнув, она подняла глаза на находящихся внутри людей и удивлённо уставилась, признав в них остальных Харгривзов. Лютер стоял прямо перед ней, возвышаясь, с таким лицом, будто он до сих пор ребёнок, которого ругает мама за украденные банки газировки для его маленького свидания с Эллисон; рядом с ним, по левую руку была Ваня, которая только завидев сестру тут же растянула губы в улыбке и её страдальческое лицо, хоть и не утратило своего шарма, но всё же посветлело и, махнув ей рукой, номер Семь подвинулась, пропуская. Краем глаза Селин заметила по другую сторону от Лютера Пятого, который отчего-то даже не пытался скрыть улыбку, смотря на неё. Девушка заглянула ему в глаза, такие улыбчивые, и тут же вспомнила разговор с Куратором. Сейчас, Харгривз даже и подумать бы не смогла, что этот человек — совершенный убийца во всех смыслах этого слова. Улыбнувшись ему, она перешагнула порог лифта, встав перед Диего.       — Ты тоже решила прийти? — задала Ваня, казалось, самый очевидный вопрос, но из-за него Селин позволила себе расслабиться, разговаривая со своей сестрёнкой, как в детстве.       — Конечно, наш дорогой папа снизошёл до нас. Почему бы и не поговорить с ним? — усмехнулась она, смотря на номер Семь. Та вдруг подняла глаза выше её макушки и слегка нахмурилась, потому Селин развернулась, встав к Диего боком, — Что?       — Я говорю, — начал тот слегка нагнувшись, — Что ваша с отцом последняя встреча была, мягко говоря, не очень.       — Ну надо же когда-то предстать перед друг другом лицом к лицу. Даже если брать в расчёт то, что технически Реждинальда из этого времени мы не знаем.       На другом конце лифта Пятый хмыкнул, пробубнив себе что-то под нос, на что Диего сощурил глаза, глядя тому в затылок, но сразу перевёл взгляд на Селин. Он мотнул головой в сторону, сложил руки на груди и откинулся на стену позади себя, смотря на сестру сверху-вниз. Цыкнув, Харгривз отвернулась от него и уставилась себе в ноги до тех пор, пока лифт не остановился на нужном этаже.       Небольшой коридор привёл Харгривзов в просторную круглую комнату, украшенную в гавайском стиле. Клаус тут же направился к бару, облокотившись на него всем телом и указывал немолодому бармену на бутылки, которые стоит ему намешать в стакан. Столы стояли повсюду, но только центральный с восемью стульями вокруг особенно выделялся не только тем, что в середине стояла огромная ваза с фруктами, но ещё и свет падал так, что именно это место освещалось больше всего.       Заинтересованно обойдя каждое место, за столом, Селин уселась за одно из них и потянулась к замысловато выстроенной икебане из фруктов, вытянув круглый ломтик с белой в чёрную крапинку мякотью. Она заметила, как Пятый встаёт в паре метров от неё и привлекает внимание всех.       — Когда папа придёт, говорить буду я, — произнёс он, сурово оглядев остальных.       — Ну уж нет, у меня к нему есть вопросы, — запротестовал Диего.       — Да тебе только дай поговорить об убийстве Кеннеди. Ты спугнёшь его, Диего.       — Потому что это важно.       — Нам домой попасть нужно, тупой имбецил! — парень сжал спинку стула почти до побелевших костяшек, смотря на брата чуть ли не с бешенством, — Судный день уже на пороге, а ты думаешь о вещах, что и так уже должны произойти!       — А кто сказал, что президент умрёт? — заговорщицким тоном спросил номер Два, ухмыльнувшись.       — Диего, твоя одержимость Кеннеди нас слегка настораживает, — ответила Селин, убирая в сторону очередную шкурку от фрукта, — Может поубавишь свою… любовь к нему?       — Ты не понимаешь, Сел…       — Вот как раз-таки понимаю, — перебила она его, — Своей идеей разрушить хронологию времени, ты не даёшь нам всем спастись от апокалипсиса.       — Эй, ребят! — заметив, как все взгляды метнулись ей за спину, Селин не торопясь повернула голову. Ваня за спиной крутила в руках большую раковину, — У кого раковина, тот и говорит, хорошо? Так будет легче.       — Ваня, — мягко произнесла Селин, облокотившись боком на спинку стула, — У нас времени в обрез. Всего пять дней до конца света, а мы так ни к чему и не пришли. Мы должны сплотиться и действовать сообща, а не планировать спасение президента или устраивать себе американскую мечту, — она многозначительно посмотрела на сестру, у которой раковина в руках выскользнула бы, если бы только не Эллисон, которая её подхватила.       — Я, — начала она, — Я буду говорить! У меня, в отличии от вас всех, ораторское искусство на высшем уровне.       — Ну конечно, папина дочка, — огрызнулся Диего.       — Ревность тебе не к лицу, номер Два.       — Эй, давай без этого. Мы «Команда Ноль». Уже давно пора забыть про номера, — Селин на это заявление хмыкнула, прикрывшись кусочком фрукта, но от острого слуха брата это не ускользнуло. Он развернулся к ней и уставился, — И кому в первую очередь, так это тебе, Селин. Только ты никак не можешь отделаться от привычки потакать отцу с этими чёртовыми номерами.       — Ой, да заткнись, я уже выросла из того возраста, — раздражённо махнула она на него рукой и в эту же секунду все резко взметнули глаза вбок.       Проследив за взглядами, Селин увидела стремительно приближающегося отца к месту во главе стола. Харгривзы замолчали и прошли к свободным стульям, усевшись на них. Они переглядывались друг с другом, явно чувствуя взявшуюся из ниоткуда нервозность. Реджинальд с грохотом положил свои большие книжки на стол и сел, придвинувшись ближе к столу. От Селин его разделяло всего одно свободное место, что не очень её радовало. Подобравшись и сев ровнее, она неосознанно перенеслась в подростковые годы, когда ещё все были живы.       — Вы не только вторглись в мою лабораторию и выпустили шимпанзе, — прогремел он раздражённым голосом, заглушая им всё посторонние звуки, — Пробрались в мексиканское консульство, неоднократно преследовали и нападали на меня, а также множество раз называли меня…       — Привет, пап.       Клаус с бокалом текилы медленно отодвинул соседний стул и развалился на нём, не чувствуя ни капли того, что так сковало нервы остальных Харгривзов. Отец посмотрел на него осуждающе-изучающим взглядом, оглядев того снизу-вверх, и строго продолжил, хотя напыщенности в его голосе заметно поубавилось.       — Папой, — он вернул взгляд остальным, смотря недоумённо, будто ожидая от остальных такого же, — Если верить разведке, то вы не из ЦРУ, не из КГБ… Так кто же вы?       Селин хмыкнула, переглядываясь с остальными. Никто не решался произнести всем очевидную правду, перекладывая эту ответственность взглядом на другого, будто мокрую затхлую тряпку, которую никто мыть и не собирается, а выкинуть её нельзя. Она подняла взгляд на Пятого, по которому было видно, что даже он волнуется. Тот, кто содержит в себе чуть не половину сущности от всех серийных убийц, прямо сейчас сжимает вместе взмокшие ладони, как нашкодившая пятилетка, нервничая от напора их отца. Харгривзы встретились взглядами, и номер Восемь несколько секунд смотрела на него исподлобья, тонув в собственных рассуждениях, пока не кивнула на отца, подталкивая парня сказать ему правду. Тот отвёл взгляд, глубоко вздохнул и произнёс:       — Мы твои дети, — Реджинальд тут же повернулся к нему, — Мы из будущего. В восемьдесят девятом году ты нас усыновил и обучил, как противостоять концу света, — Селин позабавило то, как папа оглядывает их всех поочерёдно, а кого-то — дважды, — Назвал Академией "Амбрелла".       — Зачем мне усыновлять семерых…       — Восьмерых, — внезапно перебила отца Эллисон, отчего, когда тот взметнул к ней взгляд, сжав губы вместе, что те почти исчезли с его лица, сжалась, опустив взгляд на бокал в руках, — Один из нас мёртв.       — Погиб из-за несчастного случая, — произнёс Диего, не сводя взгляд со стола.       Из-за упоминания несчастного случая, Селин сжала челюсти почти до хруста. Они все знают, что или кто стал причиной его гибели, но всё равно говорят об этом так, будто Бена сбила чёртова машина. Опустив взгляд на колени и вцепившись в них ногтями, она всеми силами старалась подавить ту самую вспышку ярости, что когда-то заставила её сбежать из дома. Она не сразу почувствовала на своей руке холодную сухую ладонь, слегка сжавшуюся на запястье. Подняв глаза, она заметила, что Клаус подбадривающе ей улыбается и предлагает свой бокал текилы, на что Селин, впрочем, отказывается, но по-доброму улыбается брату.       Пятый видел, как переменилось настроение Селин, заметил, насколько быстро её взгляд стал отрешённым, как только Диего сказал про несчастный случай. Как раз в самый первый день его возвращения из Далласа этого же года, что для него было относительно недавно, номер Один, когда ещё считал себя таковым, решил разъяснить брату обстановку, которая царила в доме после его исчезновения. Он рассказал, что Селин сорвалась на отца из-за смерти Бена, случившейся накануне, после чего, сбежав из дома, пропала на тринадцать лет. Парень не знал куда себя девать, с одной стороны — скорый конец света, а с другой — пропажа Селин. Он не верил Лютеру поначалу, но когда вмешался Пого, мнение которого он ценил больше, и не без того глубокое чувство вины, терзавшее его все те годы, заставляло перебирать худшие сценарии развития событий. Становилось только хуже, когда в голову приходила мысль, что Пятый никогда не сможет извиниться, но даже когда они предстали перед друг другом, у него будто встал ком в горле. С годами, казалось, детская и такая невинная симпатия должна была сойти на нет, но парень был не способен сказать ни слова под её взором. Он понимал, что это было не из-за генов убийц в нём, осознавал, что то равнодушие, которое он чувствует к большинству окружающих его людей, совершенно не касается Селин.       — Эй, Клаус! Скажи им, чёрт возьми! Я здесь! — негодовал Бен, сидя за спиной брата и почти шипя на него, чем сильно раздражал его.       — Ай-ай-ай, тихо, — тот шикнул, активно жестикулируя руками, в одной из которой держал бокал.       — Номер Четыре, прекрати уже, — Селин не больно ударила того, когда он чуть не разлил свою текилу ей на коленки. Спохватившись, она поняла, что опять обратилась к брату по номеру, а не имени, Харгривз мельком посмотрела на Диего, увидев на его лице выражение «я-же-говорил», тут же обратилась к папе, — Продолжай, прошу.       — В любом случае, — громко и раздражённо произнёс Реджинальд, оторвав взгляд от перебившей его Эллисон, а затем оглядев Селин и Клауса, — Что заставило меня усыновить таких неотёсанных смутьянов?       — У нас есть способности, — заявил Пятый.       — В каком смысле?       — В смысле суперспособности, — вмешался Лютер.       Номер Восемь очень веселило его лицо: такое хмурое, озлобленное. Сам он сидел, словно был готов бежать из этого места, а ведь так говорил тогда, на собрании, будто авторитет отца уже давно не давил на него. И что же происходит сейчас? Детские обиды, а может даже уже и не детские, полностью завладели братом, заставляя вести себя, как подросток.       — Считайте меня старомодным, но я предпочитаю видеть такие вещи, как доказательства, — произнёс отец, одёрнув вниз пиджак.       — Ох, теперь всем хочется посмотреть на способности… — посмеялась Эллисон, с хлюпаньем отпив напиток из трубочки. Селин вместе с ней усмехнулась, соглашаясь с ироничным высказыванием.       — Мы не зверушки, мы не будет плясать под твою дудку, — выдал Лютер, сжав руки в кулаки и положив их на стол. Его брови сошлись над переносицей, а губы искривились. Он старательно подбирал слова, но с каждой минутой говорил вещи всё бредовее, — Прыгать перед тобой и хлопать в ладоши как… тюлени в цирке! Мы не собираемся.       Совершенно неожиданно после слов номера Один через весь стол со свистом пролетел нож Диего, который, обогнув лицо отца почти в миллиметре от него, врезался в стену с глухим стуком. Эллисон усмехнулась, но тут же покачала головой, прикрыв глаза. Импульсивные действия братца всегда вызывали у неё негодование, и не редко раздражение. Лютер на пару с Ваней ошарашенно бегали глазами с отца, на Диего, гадая, что эти двое выкинут следом. Селин и Клаус переглянулись и улыбнулись друг другу, их двоих, казалось, совершенно не заботила выходка номера Два, они с детства привыкли к этому и для себя решили, что легче просто не обращать внимания на него или сводить всё к шутке; номер Восемь снова потянулась к фруктам, вытянув очередную круглую дольку и отделила её от кожуры. Только Пятый насторожился, понимая, что взвинченный Диего, если отец что-то скажет, может слететь с катушек и тогда пиши пропало.       — Вы промазали, молодой человек, — фамильярно отозвался Реджинальд и опустил голову в свою книжку, начав что-то записывать, — Опять.       Всего одного слова хватило, чтобы опасения Пятого подтвердились: Диего вскочил со стула, что тот опрокинулся на пол с громким грохотом и стремительно начал приближаться. Спохватившись, Селин и Пятый вскочили с места и в мгновение оказались перед братом, преграждая ему дорогу к отцу. Тот выругался сквозь зубы, расталкивая их со своего пути, в гневе смотря отцу в глаза.       — Сядь на место, номер Два! — прошипела Селин ему в лицо, впиваясь пальцами в предплечье, отчего тот поморщился и оттолкнул сестру, что та спиной налетела на спинку собственного стула. Не придав этому особого значения, она строго заглянула брату в глаза.       — Не смей пускать всё под хвост коту, Диего, угомонись, — тихо сказал Пятый, наблюдая, как тот, тяжело выдыхая, грузно приземляется на своё место. Парень повернулся к номеру Восемь и не изменяясь в лице оглядел её. Догадавшись, что тот хочет спросить о её самочувствии, Селин помотала головой и отмахнулась, повернувшись к столу. Он оглядел её в последний раз и затем, повернувшись к отцу и наткнувшись на изучающий взгляд, со вздохом продолжил, — Ладно, пробежимся: Лютер — суперсильный, Клаус общается с мёртвыми, Селин владеет агрегацией, — после этих слов Реджинальд метнул к ней взгляд, заинтересованно оглядев, — Эллисон может голосом заставить людей делать, что угодно.       — Только вот она этим не пользуется, — с насмешкой проговорил Диего. Растянув губы в натянутой улыбке, Эллисон повернулась к нему.       — До меня дошёл слух, что ты дал себе в морду.       Глаза Диего тут же помутнели и он, ведомый словами сестры, взметнул кулак и дал себе в нос, следом схватившись за него и застонал. Устало вздохнув, Селин потёрла переносицу пальцами и повернулась назад, ища хоть где-нибудь на стене часы. Кажется, что их лёгкий ужин начинал затягиваться, а Куратор ждать не любила. Повернувшись и оглядев семью, она медленно встала и побрела к бару, разминая по пути плечи.       — Один сок, апельсиновый.       — Мне шот, красавчик, — проговорил Клаус, встав рядом, и поставил на столешницу свой бокал.       — Как же мне это надоело, — пробубнила Селин, смотря на брата.       — И не говори! Ещё чуть-чуть и я ухожу. Ты со мной?       — Не могу, к сожалению, — искренне сказала она, взяв придвинутый барменом сок, — Не подскажете, сколько время?       — Без пятнадцати восемь, мисс, — любезно сообщил тот.       Селин с благодарностью кивнула бармену и развернулась назад, направившись обратно к столу, но стоило приблизиться, то увидела, что фруктовая икебана разлетелась по всему столу, запачкав своими ошмётками всех присутствующих. Ошарашенно оглядев братьев и сестёр, девушка развела руки в стороны и недоумённо спросила, что же, чёрт возьми, произошло, пока её не было, на что все в ответ дружно указали пальцами на Ваню, которая смущённо, но не особо чувствуя за собой вины, судя по взгляду, пробубнила себе под нос.       Тяжело вздохнув, не решаясь говорить сестре что-то по этому поводу, опасаясь её реакции, Селин поставила стакан на стол, и сменила стул на новый, так как на нём были размазаны фрукты. Наконец усевшись, она подняла глаза, тут же замечая на себе взгляд отца. Он то ли изучал, то ли всё ещё недоумевал, что его побудило усыновить их. Селин потянулась за стаканом, не сводя с Реджинальда взгляд, и немного отпила, после чего взмахнула рукой, призывая его наконец-то продолжить разговор. Вздёрнув бровь, тот медленно схватил ручку и черканул что-то в своей книжке. Закатив глаза, девушка откинулась на стул, краем глаза заметила, что Клаус возвратился на место.       Тишина длилась недолго. Диего, которому всё ещё не терпелось поговорить о Кеннеди, вскочил с места и уверенно заглянул в глаза папе. Его теория, что Реджинальд был замешан в убийстве президента, высказывалась тому без запинки, будто брат репетировал её слишком долго. Он был уверен в своих словах, настолько, что злорадная ухмылка, от мысли, будто злобный план вот-вот будет раскрыт, расцвела на его губах. Многие закатили глаза и устало опустили головы, не в силах смотреть на это. Селин смотрела на лицо брата, начиная чувствовать раздражение и тут же запивая его соком, словно так сможет подавить в себе всплеск эмоции. Она перевела взгляд на папу, который, впрочем, ни капли не изменился в лице, лишь его вечно нахмуренные брови свидетельствовали о том, что тот вообще слушает Диего.       — Кажется, это ты недавно сбежал из психбольницы. Видимо твоя мания величия и паранойя всё так же при тебе.       — Ха, тогда как ты объяснишь это?       Номер Два придвинул к нему ту самую фотографию из видео «Франкели» и самодовольно выпрямился, сложив руки на груди. Отец мельком посмотрел на предложенное фото, и Селин заметила, как его губы дрогнули, и тут же нахмурилась, сев на стуле ровнее. Что-то отец скрывает, и это что-то очень его веселит. Нахмурившись, номер Восемь отставила от себя стакан с соком и ближе придвинулась к столу. Отец медленно вернул взгляд на Диего.       — Ну вот и всё. Тебе удалось в одиночку разгадать мой гнусный заговор, — зловеще выговорил Реджинальд и замолчал, наблюдая, как у того на лице растягивается победная улыбка, — Это ты хотел услышать?       Селин позвоночником чувствовала, что будет дальше. Она знала, что именно отец собирается сделать и сказать брату, а также понимала, как это скажется на нём. Она резко обернулась к Диего, чуть привстав, собираясь что-то сделать, но что? К сожалению, во время её заминки Реджинальд начал свой монолог, от которого глаза брата стремительно заполнялись слезами.       — Что, мнишь себя благодетелем? Единственным оставшимся хорошим человеком…       Он говорил, говорил и говорил. Голос отца не дрогнул ни на секунду, а то самое безразличное выражение, которое за все подростковые годы осточертело ей до невозможности не сходило с его лица. Селин метнула взгляд к Лютеру, в надежде, что тот постарается отстоять достоинство Диего, которое прямо сейчас рушится на их глазах, но тот опустил голову вниз. Она посмотрела на Ваню, Эллисон и Клауса, но и от них ничего не добилась. Никто не смел прерывать отцовскую речь, которую тот заканчивать не желал. И наконец она впилась глазами в Пятого, который держался ровно и преспокойно выслушивал всё. Он поймал её взгляд, но в нём Селин видела то самое хладнокровие, что и прежде.       «Ах, точно».       Харгривзы долго смотрели друг на друга, пока Селин не пришло в голову самой выступить в защиту Диего. Да, тот частенько бесил её, раздражал и грубил, но тот факт, что он всё ещё оставался для неё братом, заставлял набраться храбрости. Селин последний раз взглянула на Пятого, и отодвинула стул назад, чтобы привстать, как тут номер Пять медленно помотал головой, уставившись на ту исподлобья. Недоумённо посмотрев на него, девушка замялась, не понимая, что тот хочет, пока парень не зашевелил губами:       «Не. Смей».       Замерев, Селин ошарашенно раскрыла глаза. Как он может так говорить? Зачем заставлять Диего выслушивать это всё, если можно заставить отца молчать? И тут в голове возникла мысль. Брат всё время только и заботился о президенте, не думая об их общей цели. Неужели Пятый хочет, чтобы отец собственными словами, которые от правды мало чем отличаются, приструнил номера Два, заставил его маниакальные идеи утихнуть хоть на минутку?       — Т-ты не п-прав, — заикаясь, как было в детстве, проговорил Диего с красными глазами и, изо всех сил сдерживая слёзы, опустился на стул.       Оглядев его, Селин не двигалась, она обдумала слова Пятого, пытаясь понять правильно ли поступает, и ничего не делала. Не утешила того, не возразила отцу. Она молча опустила глаза в пол и молчала, как и все присутствующие. Лишь Пятый нарушил тишину, попросив Реджинальда рассказать ему хоть что-то что поможет решить проблему судного дня, но тот отмахнулся, сказал, что лучше бы им всем собраться вместе, объединиться и спасти мир.       — Это же вы особенные.       Сказал он, перед тем как уйти, собрав под мышку все свои книжки. Хмуро посмотрев ему вслед, Селин поднялась с места, собираясь пойти за папой, и расспросить его о волнующих её вещах, которые апокалипсиса никак не касаются, но тут Лютер, который решил, что внимания ему уделено не было, вскочил и разорвал рубашку, оголяя свою обезьянью грудь.       — А я? А как же я?! Посмотри, что ты со мной сделал!       Реджинальд недоумённо осмотрел его, после чего медленно повернулся к номеру Пять и махнул ему рукой, призывая выйти и обговорить всё наедине. Проследив за ними взглядом, пока те не скрылись за дверьми, Селин обернулась на брата, нахмурив брови. Тот всё стоял с разорванной рубашкой, опустив руки, и стыдливо бегал глазами по полу. Может она и хотела что-то ему сказать, упрекнуть, но лишь махнула рукой, встреча с отцом вымотала её до невозможности, потому она медленно вышла из помещения.       Отняв палец от уха, Селин в плотную прижалась к стене прямо под дверью, которая вела в комнату с разговаривающими Реджинальдом и Пятым. Тихая приглушённая музыка сразу послышалась из колонки над ней, но она заглушала разговор, который и без того вёлся чуть ли не шёпотом. Подпрыгнув, Селин подушечками пальцев дотронулась до края динамика и тот в мгновение исчез, унеся с собой ненужные звуки.       Дверцы, что вели в комнату были тонкими и с небольшим круглым окошком. Девушка прильнула к нему, увидев за столом Харгривзов, поднявших бокалы неизвестно за что. Сжав губы, она прислушалась, подставив ухо.       — Что произошло, когда ты последний раз путешествовал во времени? — с неподдельным интересом спросил отец.       — Сначала скакнул слишком далеко, застрял в апокалипсисе, затем переместился в далёкое прошлое, но теперь перенёс всю свою семью… И тогда застряли они.       — Хм, твой аппетит несоразмерен твоим возможностям. Потому ты не в состоянии контролировать это, — он отпил янтарную жидкость, после чего задумчиво вгляделся в неё, — Почему бы не начать с секунд? Не десятилетий, — выдал отец, на что Пятый сжал губы и улыбнулся, повернувшись к нему.       — Не злись, но мне нужно больше времени, чем каких-то жалких пару секунд.       — Ты понятия не имеешь, что можно сделать за несколько секунд. Можно развалить империю, а можно влюбиться, — Реджинальд многозначительно взглянул на Пятого, пока тот, нахмурившись, отвёл глаза к барной стойке.       — Я надеялся, что ты знаешь больше… Верно Селин говорила, что ты не знаешь ничего об апокалипсисе из этого времени, — усмехнувшись, Харгривз-старший ответил, что помочь, к сожалению, действительно больше не может.       Селин решила, что чего-то стоящего больше услышать не сможет, потому и оставила тех наедине, идя по коридору к запасному выходу, чтобы не сталкиваться с остальными снаружи, дабы они не задавались лишними вопросами, от которых её уже тошнит. Было очевидно, что отец ничего не знает, сейчас он живёт спокойной жизнью, экспериментируя, судя по всему, на Пого, и живя с Грейс. Его политические игры, даже если они и есть, то Харгривзов они не касаются, а тем более Селин. Увидев очередной поворот, девушка заметила вдалеке табличку выхода и направилась прямо к двери, потянувшись к уху.       К вечеру значительно похолодало, и Селин съёживалась от каждого дуновения ветра. Сидя на лавочке в маленьком парке Фэр около небольшого искусственного озерца, она смотрела на водную гладь, которая отражала в себе свет фонарей и малюсенькие точки далёких звёзд. Вокруг было темно и тихо, людей совсем не было нигде видно, только ночные птицы пролетали где-то далеко, а мотыльки летели на свет фонаря прямо над головой Селин.       Поёжившись в очередной раз от холодного, влажного ветра, Харгривз поднялась со скамьи и потянулась, размяв затёкшие плечи, как вдруг заметила вспышку голубого света, осветившее газон и часть берега перед ней. Селин тут же обернулась, уже зная, кто будет находиться за спиной. В свете фонаря в очередном роскошном платье с чёрным чемоданом в руке и победной улыбкой на лице стояла Куратор.       — Ты задержалась, — сухо сказала номер Восемь, после чего сделала шаг навстречу.