Бессмертная семейка

— Какие же вы все сволочи, — оглядел их семейную компанию, Ци Жун. — Ни хрена не изменились. Они сидели за каменным столом, высеченным из цельной глыбы серого гранита. Напротив хозяина жилища сидели Се Джия и Се Лянь. Лицо последнего выражало лёгкую тревогу и неуверенность. Перед ними простирался настоящий пир – столы ломились от обилия блюд, изящно украшенных золочёной посудой. Се Джия, однако, прежде чем приступить к еде, внимательно осмотрела каждое блюдо. Её взгляд был быстрым, цепким, и лишь убедившись, что все яства приготовлены из мяса животных, а не чего-то более… экзотического, она с облегчением вздохнула. Ци Жун, наблюдавший за её действиями со злой усмешкой, хмыкнул. — Что, не доверяешь? — спросил он. — А тебе стоит напомнить, что ты мне подложил в прошлый раз? — едко ответила Се Джия. В памяти её всплыл тот злополучный пакет, из-за которого Хуа Чэн начал подозревать её в самых ужасных грехах. Се Лянь, не принимавший участия в их разговоре, явно чувствовал себя не в своей тарелке. Его привычное спокойствие куда-то исчезло, заменившись неловкостью и неуверенностью. С младшим братом у него сложились далеко не самые тёплые отношения, и он, не зная, как вести себя в этой напряжённой обстановке, лишь нервно теребил край своего рукава. На периферии зрения Се Джии стояли прислужники Ци Жуна, их число значительно сократилось после недавнего визита Хуа Чэна. Часть была только что убита самим Ци Жуном, а часть успела сделать ноги. Как говорится, выжили только самые изворотливые. Они застыли у входов в главный зал, словно статуи, их морды выражали явное беспокойство и страх. — Эй, братец, а ты чего молчишь? Словно воды в рот набрал,— посмотрел на Се Ляня, Ци Жун, взяв из общей тарелки куриную ножку. Он с аппетитом вгрызся в неё, как недавно это проделывал с человеческой рукой. Которая отправилсь в далекий полет после пинка Се Джии. — А что, соскучился по нему? — хмыкнула она, тоже продолжая трапезу. — Как-никак, восемьсот лет не виделись. — Я бы с этим поспорил, — качнул головой Ци Жун. И куриной ножкой указал на её лицо. — Это ебало время от времени, иногда мельтешит перед глазами. Се Джия, пододвинув к себе чашу с ароматно дымящимся супом из морепродуктов, сделала неторопливый глоток, прежде чем показать братику средний палец. — Иди ты нахуй. — На чей? — с набитым ртом пробурчал Ци Жун — Хуа Чэна, — ответила Се Джия первое, что пришло ей на ум. Ци Жун от такого ответа поперхнулся и закашлялся, едва не подавившись. Лучше бы подавился. Се Джия мстительно улыбнулась. — Что вообще вас связывает с этой одноглазой шавкой? — кинулся с расспросами, Ци Жун. — Я чуть ноги не откинул, увидев его на пороге своего дома! — Встретились как-то на горе Юйцзюнь, — вспомнила Се Джия. — С тех пор он к нам как-то... По дружески относился? Не знаю, но мы определенно завоевали его расположение. — Как именно? — Да хуй его знает. Се Лянь с несчастным лицом жевал рис с овощами в сладко-пряном соусе. Его божественные уши едва могли выносить брань сестры, а когда она сыпется сразу с двух сторон... Его праведная душа такое хамство едва могла переносить. — И вы не сочли это подозрительным? — недоумевал Ци Жун. — Один из четырех Великих Бедствий ни с того ни с сего проявляет к вам благосклонность... С ним определенно что-то не так. — Как и с тобой?— с озорством рассмеялась Се Джия. — Со мной уж тем более, раз продолжаю общаться с такими долбаёбами, — закатил глаза Ци Жун. — Ну, раз тусуешься с нами, то ты и сам долбаёб. — Получается, что так. Казалось, ещё немного, и Се Лянь кубарем выкатится из пещеры, оставив их общество "грязных языков" Ци Жун, отложив палочки, откинулся на спинку стула, вытирая губы салфеткой. На его лице играла ехидная улыбка, в глазах плясали чертята. Перед ним на тарелке лежали остатки обглоданных костей. — Мне вот интересно... — прищурился он, глядя на Се Ляня. — Я знаю, что тупой баран Лан Цяньцю заковал тебя в гроб и закопал глубоко под землю. После низвержения, духовных сил у тебя почти что не было. Так как же ты оттуда выбрался? Се Лянь, уныло ковыряющийся в еде палочками, вздрогнул. Вопрос, прозвучавший неожиданно, заставил его поднять голову. Его взгляд, прежде усталый и отрешенный, теперь был наполнен беспокойством. — Готов поставить на кон свой маникюр, ты наверняка корчил из себя великого страдальца и по своей воле терпел заточение в узком, тёмном гробу, принимая это за наказание свыше, — насмешливо фыркнул Ци Жун. — Пока все это тебе не надоело. И ты выбрался оттуда. — При всём желании, я бы не смог выбраться оттуда самостоятельно. Ответ Се Ляня, тихий и неожиданный, словно капля яда, упавшая в спокойную воду, мгновенно изменил атмосферу за столом. Лицо Се Джии вытянулось, рука, державшая чашу с супом немного покосилась. Даже Ци Жун, известный своим пофигизмом на весь остальной мир, удивился, выпучив глаза. Он быстро перевел свой пристальный, острый взгляд на Се Джию, требуя объяснений. Но та лишь растерянно хлопнула ресницами. Её взгляд выражал не меньшее недоумение, чем у Ци Жуна. — Мне помогли, — вздохнув, добавил Се Лянь. — Помогли? — не веря переспросил Ци Жун.— Тебе?! — Но кто? — удивилась Се Джия. Се Лянь отодвинул от себя пустую чашу и, нехотя вспоминая события многолетней давности, начал свой рассказ... ... Густая, вязкая, как смоль темнота окружила его со всех сторон. Боль… острая, пронзительная боль, разливающаяся по телу, словно расплавленный металл, заставляла Се Ляня корчиться в тесном пространстве деревяного ящика. Сердце, пронзенное гвоздём из персикового дерева пульсировало тупой, ноющей болью. Он лежал в своем гробу, тесном, душном, словно в каменном мешке. Се Лянь знал, где он. Пустынная местность, безмолвная и безжизненная, где ветер лишь шептал скорбные песни о забытых душах. За ним никто не придёт. Сестра не знает, что с ним случилось и где он сейчас. Он сам от неё ушёл... И... Он так об этом сожалел! Больше всего на свете, Се Лянь хотел прямо сейчас броситься в её теплые объятия и никогда больше не отпускать, никуда от неё не уходить. Столь родной, единственный дорогой человек, а он вот так просто её оставил на целых пять лет... Скучает ли она по нему? Беспокоится ли? Никто теперь не услышит его болезненного стона, не протянет руку помощи, не вытащит из этой деревянной могилы. Серебряная маска, холодная и неподвижная, давила на лицо, лишая возможности даже свободно вздохнуть. Тело покрывала липкая, вязкая влага – кровь, медленно, но неумолимо растекающаяся по коже, оставляя за собой ледяной след. Гвозди, пронзившие его сердце, живот, и даже лоб, казались продолжением этой бесконечной темноты, пронзая его существование с каждой секундой все глубже. Се Лянь молчал. Терпел эти адские мучения, потому что заслужил это. Он сам привел себя к этому. Даже если бы он обладал силами, даже если бы в нем оставалась хоть капля былой духовной энергии, он вряд ли смог бы выбраться. Воздуха становилось все меньше, его лёгкие горели, каждый вдох отзывался новой волной боли. Сколько он пролежал здесь? День? Год? Век? Время потеряло смысл, растворилось в беспросветной темноте и всепоглощающей боли. Осталась только эта бездонная пустота, и тупая, неотступная боль, которая была единственным спутником в его медленном, мучительном умирании. Он закрыл глаза, сдавшись, позволив темноте поглотить себя целиком. Надежда, последняя, тонкая ниточка, оборвалась. Все в миг стало таким бессмысленным. Всё что он сделал - не имело никакого смысла. Вся жизнь его - одно сплошное невезение... Но в глубине, в самом забытом уголке его воспаленного мозга, что-то шевельнулось. Словно отголосок забытого сна, он уловил неясный звук, приглушенный, но упорный. Шум, напоминающий быстрое, ритмичное движение лопаты. Се Лянь попытался открыть глаза, но веки словно приросли к орбитам, склеенные засохшей кровью. Даже если бы он смог их открыть, в этой кромешной тьме он ничего бы не увидел. Внезапно, с грохотом, что-то ударило по крышке гроба. Дерево затрещало, и крышка с ужасным скрипом отошла. В ноздри Се Ляня врывался свежий воздух, резкий, пронзительный, но такой… вкусный! Он почти терял сознание от наслаждения этим простым даром. Он чувствовал, как из его тела вынимают гвозди, один за другим. Боль, хотя и оставалась, стала приглушенной, заглушенной волной непонятного умиротворения. Затем чьи-то сильные руки подхватили его, вытаскивая на поверхность. И рывком прижали к широкой груди. Се Лянь почувствовал знакомый запах, мужской, тонкий, с нотками чего-то пряного и терпкого… духи, которые кто-то из его окружения использовал в прошлом. Кто? Он не мог вспомнить… Незнакомец шептал что-то успокаивающее, его голос был мягким, мелодичным, словно пение вечерней птицы. Тёплые ладони гладили его волосы, а касание к телу приносило волны необычайной энергии, изгоняя боль. Се Лянь не мог открыть глаза, но чувствовал, как боль медленно, но уверенно отступает. Его неожиданный спаситель делился с ним своей духовной энергией. Чужие руки аккуратно сняли с его лица серебряную маску – магическую маску, которую невозможно снять без особых заклинаний. Но этот незнакомец сделал это легко, естественно, словно это было само собой разумеющимся. От него исходило что-то родное, знакомое, что-то… забытое, но такое до боли нужное. Се Лянь прижимался к его груди, впервые за долгое время, чувствуя себя в безопасности. Они просидели так долгие часы. Время потеряло всякий смысл, растворившись в тихом шепоте ветра и теплом присутствии незнакомца. Се Лянь даже успел уснуть, погрузившись в неглубокий, тревожный сон, полный неясных образов и обрывков воспоминаний. Он проснулся от нежного прикосновения к лбу – легкого, едва ощутимого поцелуя. — Просыпайся, мой принц, — прошептал незнакомец, его голос был музыкой, ласковым шепотом рассвета. Се Лянь с трудом разлепил веки. Яркий солнечный свет, неожиданно слепящий после долгой темноты, заставил его глаза слезиться. Всё плыло перед глазами, расплываясь в нечеткие пятна. Мужчина шевельнулся, собираясь встать. Се Лянь, почувствовав внезапный страх одиночества, сам не понимая, что делает, инстинктивно вцепился в его одежду, словно маленький ребенок, боящийся потеряться в толпе. — Не бойся, — мягко успокоил его незнакомец. — Скоро сюда прибудет твоя сестра. Ты не останешься один, обещаю. Чужие руки осторожно отделили его пальцы от ткани. Се Ляня захлестнула волна паники. Ему хотелось заплакать, кричать, просить, умолять этого человека не оставлять его, но слова застряли в горле. Мужчина аккуратно уложил его на теплый песок, а сам, не спеша, выпрямился и отошёл, его фигура становилась всё меньше, растворяясь в ярком свете дня. Се Лянь хотел встать, догнать его, но его тело отказывалось подчиняться, ослабленное и истощенное. И тут, сквозь шум крови в ушах и стук сердца, он услышал знакомый, родной голос: — Брат! — Нихуя не понял, — честно сказал Ци Жун, когда Се Лянь завершил свой рассказ. — То есть, тебе помог какой-то мимо проходимец? — Не знаю... — со вздохом ответил Се Лянь. — Но у меня такое чувство... Будто я знал этого человека... Ещё до моего первого вознесения. Се Джия застыла, словно статуя. Тело окаменело, глаза расширились, отражая немой ужас. Руки невольно сжались в кулаки, костяшки побелели от напряжения. Мысль, внезапно возникшая в её голове, подобно молнии, пронзила её насквозь, парализовав волю и разум. Она не могла дышать, не могла пошевелиться, захваченная внезапно осознанной догадкой, настолько ужасной, что на мгновение её собственное существование казалось ей иллюзией, призрачным отражением реальности. — Сестра, что с тобой? — заволновался Се Лянь. И она хотела ему все рассказать. Объяснить. Поделиться переживаниями... Но на сегодня с них достаточно потрясений. — Ничего, — поспешно ответила Се Джия. — Ты раньше не говорил мне, что тебе помогли оттуда выбраться. — Так ты и не спрашивала... — Кстати, как ты его нашла? — снова влез Ци Жун. — Когда я закончила расправу над Лан Цяньцю, пришлось бежать от разгневанной толпы юнаньцев, — хмуро начала Се Джия. — Я укрылась где-то в лесу, едва там же не скончавшись. Не хотела думать, что брат мёртв... — Велика потеря, — пробормотал Ци Жун. Се Лянь коротко улыбнулся. Задушить мелкого поганца ему не давала совесть и присутствие рядом Се Джии. — Не помню точно, сколько я там пролежала. Но вдруг, перед глазами появился яркий огонёк... Он был будто бы живой! Словно душа давно умершего человека... Я встала и пошла за этим огоньком. — Эй, это была моя фишка! — возмутился Зелёный Демон. — Кто посмел мне подражать? Чьё это было колдовство? — Не знаю. Огонёк вёл меня целые сутки... Пока я не наткнулась в пустыне на брата, обессиленного и истощенного. После, таинственное свечение исчезло... — Как и мой неизвестный спаситель, — завершил мысль Се Лянь. — Но кто это? — недоуменно нахмурился Ци Жун. — Это не первый раз, когда нам помогают странные... Незнакомцы, — выдохнула Се Джия. — Меня тоже спасли от смерти... Демон ранга свирепый, защитил от Хуа Чэна несколько веков назад. — Не нравится мне всё это... Никто не делает добро безвозмездно. Ци Жун задумчиво уставился на свои длинные пальцы, заканчивающиеся чем-то средним между когтями и ногтями – блестящими, изумрудного цвета. Интересно, к какому мастеру в Призрачном Городе он ходил? Се Лянь, сидя рядом, смотрел перед собой. Его лицо было серьезным, сосредоточенным, словно он пытался проанализировать каждый элемент сложившейся ситуации, построить логическую цепочку, которая помогла бы ему понять происходящее. Се Джия, наблюдая за ними обоими, старалась прочесть их лица. Её взгляд бегал от Ци Жуна к Се Ляню, цепляясь за мельчайшие изменения в их мимике, за незаметные движения рук, за тонкую игру света и тени на их лицах. Догадывался ли кто-нибудь из них? Или только у неё появились подозрения? Она пыталась понять, что происходило в их головах, и где заключен ключ к разгадке этой непростой головоломки. — Кстати, о подозрительных личностях, — вдруг подал голос Ци Жун, вспомнив кое о ком. — Эй, вы! Он гневно окликнул своих подчинённых. Те мгновенно материализовались вокруг Ци Жуна, образовав испуганную, сжатую кучку. Их движения были торопливыми и суетливыми, словно они опасались даже лишнего звука, их зеленоватые лица были искажены смесью страха и послушания. — Да, Князь? — пролепетал один из них. — Приведите сюда мальчишку, которого мы недавно поймали! — бросил Ци Жун. — Сию минуту, Князь! — хором прошептали демоны, моментально рассыпаясь в разные стороны, чтобы выполнить приказ. Се Лянь и Се Джия одновременно повернули головы к младшему брату. — Кого это ты поймал? — нахмурился праведный братец. — Ци Жун, что ты ещё замышляшь? — Я это сделал по просьбе царственной сестрицы! — возмутился Зелёный Фонарь. — Может, хватит подозревать меня во всех грехах? — Мальчик из горы Юйцзюнь? — с удивлением вспомнила Се Джия. Она уже успела и позабыть о нём. Ну ещё бы, столько всего произошло! — Тот, который с поветрием ликов? — вздрогнув от наплыва воспоминаний, уточнил Се Лянь. — Он самый, — зловеще улыбнулся Ци Жун. — Я уже выпы... Общался с ним, и с той уродинкой, которая рядом с ним вилась. Ничего дельного сказать эти нищеброды не смогли. Пацан банально не умеет разговаривать. — Прям совсем? — уточнил Се Лянь. — Разве что какие-то отдельные слова, — махнул рукой Ци Жун. — Сами сейчас увидите. Се Джия разочарованно вздохнула: — И что мы с ним будем делать, если он немой? Или недоразвитый? Ци Жун скучающе указал пальцем на огромный котел в дальней стороне зала. Се Джия и Се Лянь разом нахмурились, поняв, к чему он намекал. — Не смей, сука, — рассердилась сестра. — Сколько раз тебе говорить поменять свой рацион? Ещё раз увижу такое - найду твоей кастрюле верное применение. Сварю в ней тебя и раздам на корм твоим же слугам. — Брехня! — ничуть не испугался Ци Жун. — Меня нельзя убить, не добыв мой прах. А он спрятан в надёжном месте. Се Лянь устало помассировал виски. Дальнейшую семейную перепалку прервало появление прислужников Зелёного Демона и мальчишки с горы Юйцзюнь. И не только он, а ещё знакомая незнакомка с той же деревни. Слуги вели их, держа за шиворот, и бросили к ногам Ци Жуна. Бинтов на лице мальчишки не наблюдалось, и он старался всячески прикрыть щёки руками. Но ужасная картина все равно заставила присутствующих содрогнуться. Первым придя в себя, Се Лянь вскочил на ноги и бросился к нему со словами: — Ничего не бойся. Всё будет в порядке. Слуги Ци Жуна молча удалились. Брат помог мальчишке, а затем и девушке, приподняться. — Господин, смилуйтесь, — чуть ли не плача прошептала она, смотря на Се Ляня и бросая полные ужаса взгляды на Зелёного Фонаря. — Мы никому никогда не делали ничего плохого... — Не волнуйся, дева... — Сяо Ин, — подсказала девушка. Се Лянь мягко ей улыбнулся: — Больше никто не причинит вам вреда, обещаю. Мы просто зададим этому юноше пару вопросов, вот и всё. Он повёл их и усадил за стол, подальше от Ци Жуна. Тот со странным выражением смотрел на мальчика, а точнее, на его лицо. Поветрие ликов посещало в ночных кошмарах не только близнецов... Се Джия с интересом поглядывала на прибывших. На них смотрели огромные глаза, полные страха и недоверия. Они не предпринимали попыток сбежать - поняли, что всё равно не получится. Се Джия, заметив их интерес к блюдам на столе, пододвинула к ним все тарелки: — Ешьте, если проголодались. — А меня спросить? — нахмурился Ци Жун, с неприязнью глядя на своих пленников. — Молчи, сволочь. — Вообще-то, здесь хозяин я! Я решаю, кому и кого жрать! Се Джия молча схватила яблоко с тарелки фруктов, и метко кинула в младшего брата, попав прямо в нос. Ци Жун, получив по лицу, заорал благим матом: — Твою ж мать, моё бедное лицо! Следующим полетел апельсин, попав прямо в раскрытый рот орущего. Ци Жун, замычав, со выплюнул фрукт: — Сучка! Он со злостью взял в руки гость свежих слив и бросил в сестру. Но куда ему до меткости Богини Войны? Снаряды весело полетели мимо ухмыляющегося лица Се Джии. Они, осыпая друг друга бранью, как дети малые бросались едой, позабыв о присутствии других. Се Лянь, безнадежно махнув на них рукой, обернулся к Сяо Ин и мальчику: — Не обращайте внимание. Ешьте. Убедившись, что у злого хозяина пещеры появились дела поважнее, набравшись храбрости, они набросились на еду. Видимо, ужасно проголодались. Принц произнес: — Не спешите. Затем, помолчав, попробовал задать вопрос мальчишке: — Как тебя зовут? Юноша, пожирая фрукты, что-то промычал, будто бы в ответ, однако принцу не удалось разобрать слов. Вместо него ответила Сяо Ин: — Он не умеет разговаривать. Мальчишка опустошил тарелки, словно вихрь унес облака. Сяо Ин тоже съела всё до последней крошки. Похоже, сволочь Ци Жун не утруждал себя кормежкой пленников. — Я вижу, у тебя… у тебя на лице раны, очень серьезные. Позволь я помогу тебе с ними. Стоило принцу упомянуть раны, глаза юноши вновь наполнились страхом. Но Се Лянь продолжал мягко уговаривать, и потому юноша успокоился. Принц вынул из рукава бутылочку с лечебным порошком и принялся за дело, залечивая вереницу свежих кровавых шрамов. — Ты… из государства Сяньлэ? — с дрожью в голосе спросил Се Лянь. Мальчишка посмотрел на него огромными глазами. Се Лянь спросил еще раз, но тот покачал головой. — Тогда… откуда ты? Мальчишка с трудом выговорил: —…Юнань! Услышав его тонкий голос, даже Ци Жун и Се Джия перестали друг друга колошматить, и пораженно застыли. Вспышка поветрия ликов затронула только государство Сяньлэ. Но юноша оказался уроженцем государства Юнань! — Блядь... — выдохнул Ци Жун. — Заткнись, — прошипела Се Джия. Перед глазами потемнело, у неё невольно вырвалось: — Ты когда-нибудь встречал Белое бедствие? Белое бедствие. Источник поветрия ликов. Символ дурного предзнаменования. До появления Собирателя цветов под кровавым дождем звание самого страшного кошмара бессмертных небожителей принадлежало именно ему. Если бы старикашка Цзюнь У не уничтожил его лично, кошмар продолжался бы и по сей день. Этот “непревзойденный” всегда носил белоснежные траурные одеяния с развевающимися широкими рукавами и Маску скорби и радости. Мальчишка, кажется, совершенно не представлял себе, что есть Белое бедствие, только бестолково глядел то на принца, то на его сестру. Се Джия со всей серьёзностью обратилась к брату: — Что ты собираешься делать с этим мальчиком? Сяо Ин тут же запереживала: — Он совершенно безвредный! Се Лянь, подумав, спросил: — И долго ты с ним общаешься? — Два года, как я его знаю, — неуверенно ответила она. — Хорошо... — Се Лянь переглянулся с Се Джией. — Я уверен, что ты сможешь о нём позаботиться. Ему надо полноценно развить речь. Если хотите, я могу время от времени навещать вас и помогать. Сяо Ин с надеждой спросила: — Так вы нас отпускаете? — Ну разумеется. Ци Жун обидчиво фыркнул. С его мнением снова не считались! Он не упустил ещё одной возможности его подколоть: — Ну да, конечно! Как же без этого? Разве наш святой и праведный братец бросит нуждающихся в беде? Он соорудит вам дом из мусора, и приготовит обед из отходов, как истинное милосердное божес... Ай! Се Джия чуть не раздавила ему ногу. Ци Жун заохал и заныл, что сегодня его жестко избили и теперь он никогда не восстановится. Се Лянь, поняв, что их мирная семейная посиделка подходит к концу, первым встал из-за стола. — Стойте! — вдруг окликнул их Ци Жун, когда они все уже собирались его покинуть. — Что такое? — тут же обернулась Се Джия. — А как же я? — Что - ты? — Одноглазый выблядок дал разрешение Лан Цяньцю на охоту за мной! — напомнил Ци Жун. — Как только вы выйдете из пещеры, меня тут же прикончат. Се Лянь, которому тоже не чужда ирония, повторил его недавние слова: — Чушь! Тебя же не просто так убить - прах спрятан в надёжном месте. Ци Жун заскрежетал зубами, со злостью глядя на старшего брата: — Очень смешно! Се Джия задумчиво застыла. Страх пиздюка был не без основательным. Лан Цяньцю и впрямь мог его зарезать при всём желании. А для восстановления потребуется не мало времени... — Что ж, тогда идём с нами, — вздохнула Се Джия. — Мы будем тебя защищать. — В тебе я, конечно, уверен, — кивнул Ци Жун. И с неприязнью покосился на брата: — А вот в тебе не очень. Се Лянь закатил глаза и, взяв двоих простолюдинов за руки, повёл их к выходу. Се Джия неожиданно мягко улыбнулась младшему брату и взъерошила ему волосы, как только тот подошёл ближе: — Пока я жива, тебя никто не тронет. Я это обещаю. Ци Жун не ответил, смутившись, и отвёл взгляд. Подобные нежности были не в его характере, но Се Джия знала, что глубоко в душе ему было приятно такое слышать. Она коротко рассмеялась и они вместе пошли к выходу. На выходе из пещеры, в лучах восходящего солнца, их ждал Хуа Чэн. Он сидел под ветвями дерева, корни которого, словно могучие руки, цеплялись за скалистый склон. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, падали на него пятнами света и тени, создавая причудливый рисунок на его одежде. Се Джия, увидев его, с удивлением приподняла брови. Плечи опущены, взгляд устремлен в землю, словно он боялся встретиться с ней взглядом. От него исходило ощущение глубокого, невыразимого раскаяния. Он выглядел не как Князь Демонов, вселяющий ужас в сердца миллионов, а как побитая собака, которая провинилась перед своим хозяином. — Сань Лан, — изумился Се Лянь. — Ты нас дожидался? Ци Жун, выругавшись, попытался незаметно спрятаться за спиной сестры. Хуа Чэн поднял на них затравленный взгляд единственного глаза. Он словно ждал какой-то приговор. Люди Юйцзюня не понимали, кто он такой, и благоразумно решили не вмешиваться. — Почему ты до сих пор не ушёл, собака проклятая?! — процедил Ци Жун. Хуа Чэн мельком взглянул на него, и этого было достаточно, чтобы тот замолк. Демон приподнялся на ноги и двинулся в их сторону. Ци Жун заметно напрягся, но Хуа Чэн остановился возле Се Джии. Она нервно сглотнула. Он выглядел так, словно готов принять любое наказание, лишь бы увидеть хотя бы проблеск прощения в её глазах. Воздух вокруг него словно гудел от невысказанных извинений, от тяжести вины, которую он носил на себе, как неподъемный груз. — Где Лан Цяньцю? — спросила Се Джия первое, что пришло ей на ум. — Его вызвали в Небесные Чертоги, — ответил Хуа Чэн. — Но скоро он снова должен здесь появиться... Они неловко замолчали, не зная, что ещё сказать друг другу. Хуа Чэна грызла вина и раскаяние, а Се Джия уже как бы отпустила гнев на него, помирившись с братьями, но не знала, как выразить своё прощение. Оба стояли, как два дебила, под любопытными взглядами. — Поговорим? — прокашлявшись, спросила Се Джия. Хуа Чэн кивнул. Его тоже напрягало всеобщее внимание к их персоне. Однако Ци Жун тут же запротестовал: — Не ходи с ним, царственная сестрица! А вдруг он тебя зарежет? Или начнёт домогаться? Хуй знает, что у него в голове! Князь Демонов взглянул на него так, словно хотел свернуть ему шею. Между Великими Бедствиями так и заискрилась молния вражды и взаимной ненависти. Се Джия неловко почесала подбородок. Интересно, а как Ци Жун отреагирует, если узнает, что они уже два раза целовались? — Оставайся с братом, — бросила она Зелёному Демону. — Мы ненадолго. У Ци Жуна нервно дернулся один глаз. Он неверя смотрел им вслед, не в силах поверить, что сестра чувствует себя в полной безопасности рядом с Хуа Чэном. Отойдя от компании на достаточное расстояние, Хуа Чэн выпалил: — Ты до сих пор на меня злишься? Прости. — Я... Уже не злюсь, — честно ответила Се Джия. — Хотя пару часов назад мечтала тебе врезать. Хуа Чэн совершено серьезно на неё посмотрел: — Врежь - полегчает. Се Джия выгнула бровь: — Шутишь? — Нет, конечно. Она пожала плечами. А затем, не размахиваясь, ударила демона по плечу. Вышло не угрожающе, а как-то по дружески. Хуа Чэн удивился: — Я думал, ты сильнее. Се Джия невинно хлопнула глазами: — Да что ты! Я - слабая, беззащитная женщина, которую нужно защищать. Хуа Чэн расслабленно улыбнулся, поняв, что она действительно перестала на него злиться. Всё ведь хорошо закончилось. Ну, посрались чуток с братьями - и без Хуа Чэна всегда ссорились. Немного поразмыслив, Се Джия осторожно спросила: — Можно попросить тебя кое о чём? Хуа Чэн с готовностью кивнул, готовый исполнить любую её прихоть: — Конечно, говори. — Пожалуйста, защити Ци Жуна, — помявшись, попросила Се Джия. Одни небеса знают, сколько внутренней силы и воли Хуа Чэн потратил, чтобы удержать на лице невозмутимое выражение. Заметив его на секунду дрогнувшие губы, Се Джия поспешно добавила: — Лан Цяньцю скоро откроет на него охоту... Я не хочу, чтобы мой брат снова страдал. А у тебя есть и власть, и влияние, чтобы покрывать нас... Хоть я и дала Ци Жуну обещание защищать его, но не думаю, что у него получится сидеть на жопе ровно. К тому же, я хотела бы проведать могилу своих родителей и побыть немного в одиночестве... Давно их не навещала. Хуа Чэн медленно кивнул, вникая в её слова. И твёрдо ответил: — Я понял, цзецзе. Можешь не переживать о своих братьях. Се Джия благодарно ему улыбнулась. Разрешив все важные моменты, они присоединились к заждавшейся их разношёрстной компании. Ци Жун смерил Хуа Чэна подозрительным взглядом, но ничего, на удивление, не сказал. Князь Демонов, подкинув игральные кости, переместил их сначала в гору Юйцзюнь, где они оставили двоих простолюдинов, а потом в храм Водяных каштанов. Ци Жун придирчиво оглядел ветхое, едва стоящее на ногах старенькое строение. И судя по презрительно сжатым губам, он был не при самом лучшем мнении об их обители. — Вот это непонятная кучка мусора - и есть ваш храм? — вполне предсказуемо фыркнул он, уперев руки в бока. — Бог Войны в короне из цветов и Богиня Войны... Разве это убожество подходит вам по статусу? — Может и не подходит, — спокойно кивнул Се Лянь. — За то в качестве укрытия для беглого демона ранга свирепый, самое то. Ци Жун заскрежетал зубами. Хуа Чэн и Се Джия переглянулись, одинаково усмехнувшись. Их ждал весёленький день. Она по началу думала сразу же свалить, но видя, что эти недоумки готовы из-за любой мелочи вцепиться в друг друга, сочла за лучшее остаться ненадолго, чтобы усмирить их натуру. Когда они вчетвером вошли во всеми забытый храм, по лицу их тут же ударила нестерпимая вонь. Се Джия и Се Лянь разом зажали носы. Лицо Ци Жуна стало похоже на ту самую, забытую на столе, протухшую рыбу. И лишь Хуа Чэн остался невозмутимым. Казалось, даже картина двух богов ожила, и те с ужасом глядели на стол для подношений. Там лежала немытая посуда с кусочками разлагающейся еды. Аромат стоял такой, что даже мёртвые бы содрогнулись. Что и случилось. Лицо Зелёного Фонаря в прямом смысле сделалось зеленым - он был на грани освобождения желудка от недавнего ужина: — У вас что, руки отсохли, раз не смогли банально прибраться?! Се Джия с улыбкой ответила младшему брату средним пальцем. Се Лянь укоризненно посмотрел на неё, и она развела руки в стороны: — Вы с Ши Цинсюанем пришли так внезапно. Я совсем забыла помыть посуду и убраться на столе. — Ничего страшного, цзецзе, — мягко произнёс Хуа Чэн. — Я помогу вам привести все в порядок. Се Лянь смущённо улыбнулся: — Не пристало князю спину гнуть. Мы сами все сделаем. Он подошёл к столу и принялся убираться. Обернувшись через плечо, бросил сестре: — Выбрось содержимое кастрюли, пожалуйста. Ци Жун, не в силах больше терпеть этот невыносимый запах, кинулся прочь из храма. Видать, жалел, что вообще сюда припёрся, и лучше было бы позволить Лан Цяньцю отрубить ему голову, чем вот это всё. Се Джия, стараясь не смотреть на особенно ароматную кастрюлю, прошептала Хуа Чэну: — Твоя помощь была бы очень кстати. Хуа Чэн кивнул Се Джии, и, схватив кастрюлю, вышел из храма, чтобы вылить содержимое. Се Джия, вздыхая, помогла брату вымыть грязную посуду. К счастью, её было не так уж много, и они управились за пять минут. Се Лянь, с видом воина, одержавшего победу над целым полчищем грязных тарелок, вытерел насухо поднос. Воздух, хотя и оставался еще немного ароматным, уже не душил, давая возможность дышать полной грудью. Они распахнули дверь, чтобы проветрить помещение. Хуа Чэн вернулся, держа руках кастрюлю. Но это была не та, что стояла на столе несколько минут назад. Старая кастрюля, с историей, записанной на ее потемневшем от времени металле, исчезла. Перед Се Джией стоял блестящий, новый сосуд, сверкающий, как отполированный нефрит. Се Джия не смогла скрыть своего изумления. Ее брови взметнулись вверх, выражая немой вопрос. Хуа Чэн, улыбнувшись своей слегка ироничной улыбкой, спокойно пояснил: — Старую я выкинул. — И купил новую? — хмыкнул Се Лянь. — Спасибо тебе, Сань Лан. — Не за что, гэгэ. Вам помочь с обедом? — проявил сверхъестественное добродушие Князь Демонов. — Нет! Да! — одновременно ответили брат и сестра. Се Джия весело добавила: — Я бы с удовольствием попробовала приготовленную тобою еду... Сань Лан. Улыбка коснулась его губ - неуверенно, словно мазок кистью на чистый холст. Робкая, почти застенчивая, и совершенно не подходящая под его образ сильнейшего и непревзойденного. В этой улыбке не было и следа привычной надменности или скрытой угрозы. Только нежность, скрытая под маской привычной сдержанности. Сердце Се Джии пустилось вскачь, когда в груди заворочалось странное, волнующее чувство. Они пришли в себя, когда Се Лянь неловко закашлялся. Хуа Чэн быстро взял себя в руки и как ни в чём не бывало спросил у него: — Гэгэ, покажешь мне, где вы храните овощи? Се Джия отвела взгляд и присела на циновку. — Не стоит, Сань Лан, — брат покачал головой и уселся на низенький стул. — Мы уже поели у Ци Жуна. Видя, как губы Хуа Чэна дрогнули в едва сдерживаемой ухмылке, он поспешно произнёс: — Не человечиной, разумеется. Се Джия недовольно покосилась в сторону двери, пытаясь унять сильно заколотившееся сердце: — Кстати, где этот тупица? — она раздраженно цокнула языком. — От него толку не больше, чем от дырявого ведра! Хотя… нет, от дырявого ведра всё же больше толку – в нём хоть воду можно носить, пусть и с протечками. А от него… только головная боль! Хуа Чэн согласно хмыкнул. Как и ожидалось, Ци Жун отреагировал мгновенно. Со двора раздался его возмущённый вопль: — Ты кого это бесполезным назвала, косматое чучело? Это ты валяешь дурака без капли духовной силы! Ци Жун появился на пороге, придирчиво оглядываясь. Шумно втянув носом воздух, убедился, что здесь больше не воняло. При виде него, лицо Хуа Чэна заметно перекосилось. Он тут же отвернулся, закатывая глаз. — Сказал тот, кто скрывается от разгневанного небожителя под моей защитой, — фыркнула Се Джия, когда Ци Жун вошёл в храм и плюхнулся рядом с ней на циновку. — Следи за языком, иначе получишь пинок под зад. — Интересно, по чьей вине он вообще пробрался ко мне домой? — язвительно напомнил братик. — Меня заставили. Я тут ни при чём! — Как же ни при чём?! И кто тебя заставил, Хуа Чэн? — Ци Жун недоверчиво перевёл взгляд на Хуа Чэна, который деловито убирал чистую посуду в шкафчик. — Да не может быть. Он, как я вижу, наоборот, превратился в домашнюю собачку. Смотри, как убирается в доме. Сразу видно будущую хозяюшку домашнего очага... Ци Жун со вскриком рухнул на спину, получив по лбу игральными кубиками. Се Джия весело захохотала, глядя на его покрасневшее от злости лицо. Сила удара каких-то маленьких кубиков была настолько сильной, что на лбу Ци Жуна остались вмятины. Хуа Чэн невозмутимо протирал тряпкой стол, не обращая на зелёного демона ни малейшего внимания. Тот смахнул с лица кубики и вновь принял сидячее положение, недовольно прожигая взглядом обидчика. — Мне вот интересно... Какого хуя ты крутишься рядом с этими двоими неудачниками? — вдруг изменив тон, спросил Ци Жун, внимательно глядя на Хуа Чэна. — В чём причина? — Мы просто хорошие друзья, вот и всё, — пожал плечами Се Лянь. — Что тут спрашивать? Но Ци Жун продолжал прожигать взглядом Хуа Чэна. Тот же, в свою очередь, продолжал его упрямо игнорировать. Закончив свое нехитрое дело, он присел на стул рядом с Се Лянем. — Причина во мне, — вместо Хуа Чэна, вдруг ответила Се Джия. Она самодовольным жестом поправила волосы. — Не смог устоять перед моей божественной красотой и влюбился. Князь Демонов наконец, посмотрел в их сторону. А точнее, на Се Джию. Лицо его украсила мягкая, тёплая улыбка, которая много чего сказала Ци Жуну. — Правда, Сань Лан? — ласково проговорила Се Джия. Хуа Чэн незамедлительно ответил: — Правда. Ци Жун неверя, покачал головой. Словно сама мысль об их романтической связи была для него за гранью возможного. Даже Се Лянь удивлённо вскинул брови, но никак комментировать не стал. Вместо него это сделал Ци Жун, выразив их общую мысль: — Ахуеть, — фыркнул он, совладав с изумлением. Се Джия закатила глаза. — Сестрица, ты же принцесса Сяньлэ! Как ты, потомок благородных кровей, могла снюхаться с нечистью? — От нечисти слышу, — хмыкнула Се Джия, продолжая вести разговор в шуточной манере. — А вообще, о вкусах не спорят. Так что не еби мне мозги. — И как он не убежал, сломя голову, как только ты открыла свой вонючий рот? Тут уж никакая красота не спасет. — Завали ебало,— вежливо ответила Се Джия, не глядя ударив Ци Жуна по лицу. Тот такого к себе отношения не стерпел и тоже кинулся на сестру с кулаками. Оба покатились по полу, осыпая друг друга ударами. Хуа Чэн обеспокоено нахмурился и даже вскочил на ноги, чтобы вмешаться, но Се Лянь рукой преградил ему путь: — Не встревай, а то по носу можешь получить. Пусть дурачатся. Хуа Чэн нехотя кивнул. И вправду, брат и сестра дрались, словно волчата - играючи, в пол силы. Скорее ради забавы, чем ради победы. Они двигались грацией слона в тесном помещении, издавая грохот и шум. Ци Жун, не имея за спиной такого же боевого опыта, как у сестры, отбивался от неё с отчаянием побежденного таракана, пытаясь увернуться от её тумаков. За его взмахами руками, беспорядочными швыряниями ногами было жалко наблюдать. Се Лянь и Хуа Чэн весело рассмеялись, глядя на их сражение. В итоге, после нескольких минут этого увлекательнейшего спектакля, Ци Жун, исчерпав свой весь колоссальный потенциал - приблизительно равный нулю, был повержен, и впечатался лицом в деревяный пол. Се Джия с торжественным хохотом убрала сапог с его головы. — Тварь, — беззлобно фыркнул Ци Жун себе под нос. Се Джия отошла от него и села обратно на циновку, даже не удосужившись помочь младшему брату подняться. Тот сам встал на ноги, стряхивая пыль с одежды. И обиженно показал сестре средний палец. — За восемьсот лет ни один из вас так и не вырос, — разочарованно вздохнул Се Лянь, покачав головой. — Перестань быть занудой, братец, — махнула на него рукой Се Джия. Ци Жун недовольно плюхнулся обратно на циновку, как можно подальше от сестры - насколько это было вообще возможно. — Смотрите, опять не вцепитесь в друг друга, — улыбнулся Се Лянь. — Вы же императорских кровей, — подал голос Хуа Чэн, глядя на него, как единственного разумного среди стайки обезьян: — Я думал, вам не то, чтобы дурачиться, даже дышать неправильно запрещали. Се Джия спиной оперлась об стену, притянув ноги к груди. — Так и всё и было, — она глубоко вздохнула. — Родители и наставники следили за каждым нашим шагом... — Что-то не так сделаем, так сразу наказывали плетью, — буркнул Ци Жун. — Меня, к счастью, такое обошло. — Ну конечно, ты ведь не наследник трона, — заметил Се Лянь. — О, наш святой братец тоже почти никогда не наказывался! — едко протянул Ци Жун. — Один единственный раз это было, когда он, нарушив правила, спас одного мальца во время торжественного шествия на Празднике Фонарей! Се Лянь и Се Джия переглянулись, вспоминая давние события. Хуа Чэн, до этого с безмятежной улыбкой наблюдавший за ними со стороны, оканемел. Улыбка на его лице застыла, как жуткая маска. Но никто не обратил на это внимания, передавшись далёким воспоминаниям. — За то сестрице всегда и везде доставалось, — продолжил Ци Жун. — То неправильно сделает реверанс, то ложку из рук уронит во время Золотого Пира, то нарушит какое-нибудь священное правило, то ещё что-то. Козёл отпущения, блять. — Родители и впрямь относились к сестре с излишней строгостью, — сказал Се Лянь. — Но к чему теперь говорить о них плохое? От этого ничего уже не изменится. — Тебе легко говорить, — тут же накинулся на него Ци Жун. — Тебя-то редко наказывали ударами плетью, избалованный маменькин любимый сыночек! — А тебя вообще никогда! Кто из нас тут избалованный? — Давайте, деритесь, — пободрила их Се Джия. — Кто выиграет, тому куплю новую метлу. Будет здесь пол подметать. На Се Ляня подстрекательство произвело обратный эффект. Он тут же остыл, но кинул на Ци Жуна испепеляющий взгляд, а затем спросил у сестры: — На чьи же деньги, интересно? — На мои, — глазом не моргнув, ответила она. — Ты же нигде не работаешь. Деньги для тебя с неба падают, что ли? — недоверчиво спросил Се Лянь. — Нет, они падают из моих карманов, — вклинился в их разговор Ци Жун, бросая на сестру недовольный взгляд. — Прямо в твои. Се Джия показала ему язык. Она первой заметила, что Хуа Чэн уже давно не проявлял никакую активность - сидел на стуле рядом с Се Лянем, ни живой ни мёртвый... Буквально. — Сань Лан, — окликнула она его. — С тобой всё в порядке? Ты как-то побледнел... — У него крови нет в венах, конечно он бледный, — фыркнул в ответ на её тупость Ци Жун. Хуа Чэн, словно вырванный из транса, резко вздрогнул. Его взгляд, до этого застывший на какой-то невидимой точке в пространстве, метнулся к Се Джии. На долю секунды в его алых глазах промелькнуло что-то нечитаемое – смесь растерянности и неверия? Он тут же попытался взять себя в руки, привычно изогнуть губы в беззаботной улыбке. Но попытка оказалась тщетной. Улыбка вышла кривой, неестественной, больше похожей на болезненную гримасу. Се Джия нахмурилась, не понимая, что с ним происходило. Ей показалось, что он на что-то обижен и теперь уязвим, как никогда, потрясенный до глубины души. Он выглядел так, словно мир вокруг него с треском разрушился. — Всё в порядке, — кашлянув, запоздало ответил Хуа Чэн. Се Лянь, тоже заметив, что состояние у их новоявленного друга неважное, забеспокоился: — Честно? Может, это запах прогнившей еды на тебя так подействовал? Я сейчас открою дверь - надо проветрить... Брат хотел было вскочить на ноги, но Хуа Чэн успел придержать его за запястье. — Не нужно, Гэгэ, — мягко остановил он друга. — Это я так, просто задумался. Не стоит беспокоиться. Ци Жун скрестил руки на груди, презрительно фыркнув: — Чего это вы с ним носитесь, как с вылупленным из яйца птенцом? Дать бы ему под зад, чтобы пошёл нахуй отсюда! Портит нам первое семейное воссоединение спустя восемьсот лет! Хуа Чэн оставил его комментарий без ответа. Он выглядел так, будто действительно не прочь уйти отсюда - точно чувствовал себя не в своей тарелке. Се Джия задумчиво склонила голову набок. Странное с ним творилось. Ей хотелось вскрыть черепную коробку Хуа Чэна и достать оттуда интересующие её ответы. Жаль, сделать этого было не то что нельзя, а невозможно. — Кстати, Сань Лан...— вспомнив, спросила Се Джия. — Как ты узнал, что Ци Жун причастен к инциденту на Пиру Чистого Золота? Поначалу она недоумевала, для чего Хуа Чэн привёл их в логово Зелёного Демона, теперь же всё поняла. Хуа Чэн добивался, чтобы Лан Цяньцю сам услышал из уст Ци Жуна правду о случившемся. Он, окончательно придя в себя, спокойно ответил: — Мне несколько раз приходилось иметь дело с этим зелёным отродьем, — кинул на Ци Жуна неприязненный взгляд. В ответ он ему показал средний палец. — Поэтому нужно было узнать всю его подноготную. Так я выяснил, что при жизни он принадлежал к народу Сяньлэ и всей душой ненавидел Юнань. Кроме того, имеет обыкновение умышленно сеять раздоры, подстрекать к ссорам и создавать конфликты. Ци Жун закатил глаза, но спорить не стал. Все его перечисленные качества были правдой, и он этим даже чуток гордился. — Он стоял во главе нескольких крупных покушений на императорскую семью государства Юнань, но каждый раз тщательно скрывал свою личность. — Получается, ты промышлял этим ещё задолго до нашей встречи? — прищурилась Се Джия, покосившись на младшего брата. — Это буквально самая главная причина, из-за которой я окончательно не сдох и даже сумел переродиться в демона, — ответил Ци Жун. — Я хотел стереть с лица земли государство Юнань, и у меня это получилось. Се Лянь помрачнел, но промолчал, наконец-то поняв, что у его близких родственников были свои поводы для истребления вражеской династии. У него больше не было права обвинять их. — И всё же, почему ты так рвался доказать Лан Цяньцю правду? — снова обратилась к Хуа Чэну, Се Джия. — Потому что несправедливо обвинять невиновных, — тут же ответил Хуа Чэн. — Вы с братом - точно такие же жертвы, как и сам Лан Цяньцю. И не пошли бы на такие зверства. — Ну да, конечно! — фыркнул Ци Жун. — Они же у нас такие чистые и непорочные! — Не стоит пытаться нас оправдать, — покачала головой Се Джия. Се Лянь глубоко вздохнул: — Людям не нужно слишком идеализировать кого-то, Сань Лан. Если за всю жизнь они ни разу не пересекутся и будут лишь издали смотреть на призрачную тень, то ничего страшного. Но что если они познакомятся, станут постепенно узнавать друг друга, и рано или поздно настанет день, когда станет ясно — этот человек совсем не такой, каким они его представляли, а, может, и вовсе противоположный идеалу? Тогда их постигнет жестокое разочарование. Хуа Чэн возразил: — Вовсе не обязательно. Разочаруется кто-то или нет, меня это не заботит. Но для некоторых одно существование этого человека уже само по себе является надеждой. И хотя он вовсе не уточнил, кто эти «некоторые», и о чьём существовании идёт речь, да и тон его голоса звучал совершенно спокойно, будто он говорил о чём-то незначительном, брат и сестра Се изумлённо переглянулись. Се Джия долго не могла выговорить ни слова. Спустя время принцесса вдруг спросила: — Сань Лан, кто ты такой? Она встретилась с ним взглядом и серьёзно произнесла: — Ты знаешь, кто такой Ци Жун, выяснил всю его подноготную. Тебе известно, кто мы, поскольку смог нарисовать картину божеств. Ты видишь нас насквозь. Ты знаешь очень многое. И возможно, даже больше. Хуа Чэн ничего не ответил, лишь таинственно улыбнулся. И до Се Джии немедленно дошло, что задавать подобные вопросы — верх неприличия. Настоящее имя демона обыкновенно хранилось в строжайшем секрете, и кроме ебанутых, подобно Ци Жуну, разве кто-то стал бы без веской на то причины сообщать его посторонним людям? Се Джия поспешно исправилась: — Прости, не обращай внимания, я просто спросила, не подумав. Тебе не обязательно отвечать мне, да и неважно вовсе, кто ты такой. — Может, ты кто-то из нашего старого императорского двора, перекинувшийся демоном? — подозрительно прищурился Ци Жун, оглядывая Хуа Чэна совсем другими глазами. — Хотя я не припомню таких, как ты... — Всё, хватит! — остановил поток рассуждений Се Лянь. — Если Сань Лан не хочет рассказывать, то мы не имеем права давить на него. Хуа Чэн благодарно ему улыбнулся: — Спасибо, гэгэ. Вспомнив, что хотела посетить одно очень важное место, Се Джия встрепенулась. — Ладно, раз наш замечательный разговор подошёл к концу... Я должна сходить кое-куда... — решительно вставая на ноги, начала она, но её перебили. — Ты куда это собралась? А как же я? — тут же возмутился Ци Жун, как ребёнок, инстинктивно схватившись за край ткани её ханьфу. — Не бойся, с вами останется Хуа Чэн. — Вот это меня и пугает! Хуа Чэн не выдержал и громко хмыкнул. Ци Жун подозрительно прищурился. — Чего он скалится? — забеспокоился он. — Что ты опять задумал? Набил мне лицо, когда в последний раз так ухмылялся! — Сестра, куда ты собираешься? — спокойно спросил Се Лянь. — Проведать... Кое-кого, — туманно ответила Се Джия, но при следующих словах, брат сразу понял, о ком она: — Давно их не навещала. К ужину, думаю, успею вернуться. Приготовьте что-нибудь. И держитесь поближе к Сань Лану. — Ты что, реально собираешься оставить нас с этим?! — завопил Ци Жун, ткнув пальцев в сторону Хуа Чэна. Тот подпёр рукой щеку, прожигая его далеко не дружелюбным взглядом. — А вдруг он сорвётся с поводка и всех нас прикончит? Се Джия и Се Лянь разом хмыкнули. Захотел бы - сразу убил, а не носился с ними как курица-наседка. Злых умыслов от Хуа Чэна ни один из них не чувствовал. — Наш князь - хитер и чудовищно силён, но он никогда не даст вас в обиду, — подмигнула Хуа Чэну Се Джия. — Слышал, вы ему резиденцию недавно сожгли, — как некстати напомнил Ци Жун. — Он обязательно нам это припомнит! Да он первый испепелит всех нас, в случае чего. — Ты ошибаешься на его счет, — мягко улыбнулся Се Лянь. — Да, он не церемонится с тобой, но ты это заслужил. Но если нам будет грозить смертельная опасность, Сань Лан, не раздумывая, защитит нас. Он уже не раз это доказывал. — Короче говоря, ответственность за этих козлов на время лежит на тебе, — кивнула Хуа Чэну Се Джия, рывком отцепив от себя руку Ци Жуна. — А я пойду. Она направилась к двери, больше не оглядываясь. Се Лянь задержал сопротивляющегося Ци Жуна, на ходу обещая накормить его вкусной едой, которую он ему приготовит. Подобная перспектива, зелёного демона ни капельки не устроила, и он наоборот, заорал отчаяннее прежнего.

***

Семейная императорская гробница Сяньлэ встретила Се Джию кромешной темнотой. Она щёлкнула пальцами и зажгла пучок пламени. Когда на пальцах заплясал огонёк, будто откликаясь на её зов, неподалёку начало разгораться тусклое сияние, похожее на яркую жемчужину или чьи-то сверкающие глаза, пробудившиеся от глубокого сна. Спустя мгновение такие светящиеся жемчужины одна за другой загорелись целым роем, озаряя просторную залу подземного дворца, потолок которого украшали бесчисленные сияющие созвездия. Весьма сложно было предположить, что императорская усыпальница древнего государства Сяньлэ скрывается под обожжённой пожаром горой Тайцан. Мерцающие созвездия складывались из инкрустированных в потолок жемчужин, наделённых свойством сиять в темноте, а также алмазов. Жемчужины, затронутые внешним источником света, излучали собственное сияние, а алмазы отражали его. Жемчужины и драгоценные камни дополняли и усиливали блеск друг друга, создавая иллюзию, будто здесь, под землёй, спрятался маленький Млечный Путь. Се Джия, по обыкновению почувствовала, как сердце начало тревожно, болезненно сжиматься в груди. Не смотря на то, что со смерти родителей прошло несколько долгих веков, боль от этого никак не утихла. Она, словно мазохистка, навещала несколько раз в год усыпальницу, чтобы проведать их и посидеть рядом со столь родными телами, пусть даже и мёртвыми. Это морально тяжело для неё, но она не перестанет этого делать. Собрав свою храбрость в кулак, Се Джия, наконец, сдвинулась с места, пересекла подземный зал и подошла к самому дальнему склепу. В сравнении с храмовым залом этот склеп казался невзрачным, поскольку на самом деле даже не был достроен — внутри не оказалось пышного убранства, только два саркофага. А между саркофагами торжественно стоял человек. Парадные одеяния, золотая маска на лице и меч, сверкающий белоснежным лезвием, направленный прямо на Се Джию. Однако человек сохранял неподвижность, не делая и шага вперёд. Се Джия медленно прошла вглубь склепа, её шаги звучали неестественно громко в этой гнетущей тишине. Чучело, которое они с братом соорудили из палок и соломенных жгутов, чтобы обмануть несведущего схожестью с настоящим стражем, сохраняло предсказуемую неподвижность. На крышке каждого саркофага стояло по маленькому золотому блюду, на котором лежали испорченные фрукты. Се Джия с досадой поняла, что не взяла ничего с собой. Она собрала прогнившие подношения с блюд и выбросила в угол склепа. — Отец, матушка, простите, я забыла принести подношение, чтобы помянуть вас. Конечно, никто ей не ответил. С тихим вздохом, Се Джия медленно опустилась на пол, опираясь спиной на изголовье саркофага. Холод проникал сквозь тонкую ткань ее одежды, но она казалось не замечала этого. Глаза ее были закрыты, а лицо выражало глубокую печаль. Даже по прошествии стольких лет боль от потери не утихла. Воспоминания о родителях, их наставлениях, теплых объятиях, а порой и грубых словах, нахлынули на неё с новой силой, сжимая сердце в тиски. Не смотря на строгость, Се Джия знала, что они любили её. И она любила их в ответ. Тоска, словно ядовитый змеиный яд, разливалась по жилам, выжигая всё на своем пути. Острая боль в груди сделала дыхание прерывистым. Се Джия была здесь, в месте их вечного покоя, но расстояние между ними было непреодолимым, как пропасть между мирами живых и мертвых. Посидев так несколько минут, Се Джия заговорила: — Спустя столько лет, мне наконец-то удалось примирить двоих упрямых ослов... Не то, чтобы Ци Жун и Се Лянь и впрямь сдружились, но они начали хоть какое-то общение. Думаю, если дать им немного времени, то в конце концов, мы сможем стать настоящей семьёй... — Се Джия грустно улыбнулась: — А ещё... Не знаю точно, что я чувствую, но... В последнее время, моими мыслями смог завладеть один молодой человек... Поразмыслив, она тихо рассмеялась: — Хотя нет, не совсем уж и молодой... Да и не человек он вовсе, — Се Джия хмыкнула. — Он очень интересный, загадочный человек... Мне практически ничего о нём неизвестно, а вот он знает обо мне чуть ли не всё. Несправедливо... Но уверена, совсем скоро, я узнаю, кто он такой на самом деле. Спешить мне уж точно некуда... Хотя... Стоит ли вообще доверять мужчинам, после Му Цина-то? Се Джия, вновь вспомнив о своих неудачных первых отношениях, раздраженно вздохнула: — Отец, ты верно говорил, что между знатью и простым людом должна быть четкая граница. И любовь в этом случае обернётся полным провалом. Я не слушала, и плевала тебе в спину. Что ж, была не права. Сожалею... В лицо императору она бы никогда и ни за что не сказала бы чего-то подобного. Во-первых, не осмелилась бы. Во-вторых, не любила признавать свои ошибки. — Но этот-то... Князь, так ещё и вселяет ужас во все живое на земле, — со смешком сказала Се Джия. — Но на самом деле такой булочка с корицей! Чуть повысишь на него голос, так такие глазки начинает строить, что вся злость куда-то испаряется... Она глупо рассмеялась, поняв, что её речь стала уж слишком бредовой. Се Джия не знала, сколько времени провела в этом диалоге с прошлым. Слова, словно капли дождя, стекали с ее губ, наполняя тишину склепа тихим шепотом. Она рассказывала о своих скитаниях, о встречах и приключениях, о радостях и горестях, о том, как Лан Цяньцю узнал правду... Ее голос звучал слишком громко в этой гнетущей тишине, эхом отражаясь от холодных стен. Когда поток слов иссяк, наступила тишина, еще более глубокая, чем прежде. Се Джия медленно поднялась, оторвав спину от ледяного саркофага. Поморщившись, она отряхнула подол своего ханьфу от пыли, осевшей на нем. Уже повернувшись, чтобы уйти, она вдруг замерла. Странное чувство, смесь неловкости и… любопытства? Какая-то бредовая, почти кощунственная мысль промелькнула в ее голове, заставив сердце забиться чаще. Она медленно обернулась, ее взгляд скользнул по поверхности двух саркофагов. Нерешительность сковала ее движения. Она замялась, кусая губу. Внутри боролись благоговение перед родителями и необъяснимое желание… заглянуть внутрь. Внезапно, поддавшись импульсу, Се Джия подошла и быстрым, почти судорожным движением отбросила тяжелую крышку ближайшего саркофага. Раздался резкий скрежет, нарушивший вековой покой склепа. Се Джия затаила дыхание. Внутри лежало тело, обернутое чёрным погребальным покровом. Сердце Се Джии колотилось где-то в горле, когда она протянула дрожащие пальцы к краю ткани, чтобы сдернуть покров и хотя бы разок взглянуть на родное лицо давно умершего родителя... И внезапно, Се Джия застыла, с холодным ужасом поняв кое-что. Грудь мертвеца, плавно поднималась и опускалась. Звук был тихим, едва слышимым, но... Это совершенно точно было дыхание живого человека! В одно мгновение ей показалось, что Небо и Земля начали меняться местами, сердце едва не остановилось. Се Джия чуть ли не свалилась с ног, потеряв сознание от потрясения. Не может быть... Не может быть... Не может быть! Ей понадобилась недюжинная сила воли и храбрость, чтобы наконец-то решиться. Се Джия уже схватила было покров, с намерением отбросить в сторону, как внезапно её обдало холодом. Она инстинктивно ощутила опасность, и краем глаза даже успела заметить движение с боку. Молниеносно, Се Джия выхватила Фэнмэй из ножен и едва успела отразить удар. Се Джия судорожно вздохнула, увидев перед чучело, стоявшее без движения всё время с тех самых пор, как она вошла склеп, а теперь напавшее на неё, воспользовавшись тем, что она отвлеклась! Оказалось, что кто-то пробрался сюда раньше неё и устроил засаду — обрядился в парадные одеяния, надел золотую маску и притворился безжизненным чучелом, преспокойно ожидая ее появления. — Кто ты?! — с яростью крикнула Се Джия. — Как ты посмел сюда проникнуть?! Она впилась взглядом в прорези маски, где должны были быть глаза, но увидела лишь непроглядную темноту. Атака противника не заставила себя долго ждать. Человек, который до этого момента неподвижно стоял, притворившись чучелом, теперь двигался с невероятной скоростью и грацией. Его меч, оставляя за собой серебристые дуги, словно ядовитая змея, наносил удар за ударом. Се Джия с трудом отражала атаки, ее золотой меч вспыхивал в полумраке склепа, отбивая смертоносные выпады. Каждый удар отдавался вибрацией в ее руке, заставляя мышцы напрягаться до предела. Звон стали эхом разносился по всей императорской усыпальнице, нарушая вековой покой. С каждым новым столкновением клинков Се Джия все отчётливее понимала, что противник не просто искусен – он знал ее стиль боя, предугадывая каждый ее прием. Он словно играл с ней, намеренно затягивая поединок, изматывая ее бесконечной чередой атакующих и отступающих движений. Внезапно, так же неожиданно, как и начал, противник прекратил атаку. Се Джия, воспользовавшись кратковременной передышкой, резко выбросила ногу вперед, с силой ударяя нападавшего в грудь. Его меч откатился в дальний угол склепа. Незнакомец с глухим стуком рухнул на каменный пол, с его губ сорвался тихий издевательский смешок. Се Джия прижала ногу к его груди, не давая ему подняться. Ее меч, дрожащий от напряжения, был направлен прямо в горло противника. В склепе воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием двух противников. — Кто ты?! — повторила Се Джия. Голос её дрожал от безумного гнева. — Отвечай!!! И вдруг, поверженный аккуратно, неторопливо поднял руку. Острие лезвия все еще прижималось к его горлу, и на секунду Се Джии показалось, что он хочет сделать жест поражения. Но вместо этого, он приложил руку к голове и мучительно медленно стянул с лица золотую маску, обнажая свое лицо. Се Джию окатило ледяным ужасом... Он снял маску, и рука Се Джии разжалась. Фэнмэй с оглушительным звоном упал на пол, и этот звук был сродни взрыву в тихом склепе, но Се Джия даже не заметила. Воздух застрял у неё где-то в горле, и она издавала гортанный звук. — Нет, — прохрипела она, словно в лихорадке. – Нет... Невозможно... Это просто невозможно! Это был её отец. Последний император Сяньлэ, самый сильный и могущественный, который в молодости расширил территорию своего государства, но так бесславно закончивший свой жизненный путь. Се Джия с ужасом вгляделась в эти знакомые темные волосы, столь родные морщинки в уголках темно-карих глаз, плавный изгиб губ, властный и жёсткий взгляд. Отец осунулся и выглядел уставшим, но это совершенно точно был он. — Всё, достаточно! — хрипло проговорила Се Джия, дрожа всем телом. — Это не правда! Что ты за тварь такая, раз смогла так точно воссоздать облик моего отца? — Успокойся, моя маленькая Джия. Се Джия поняла, что отчаянно мотала головой так, что ещё чуть-чуть, и она отвалится. Она до крови прикусила губу, пытаясь прийти в себя, надеясь, что боль её отрезвит. И это, на удивление, помогло. Она медленно, мучительно размышляя, наконец поняла - это не иллюзия. Недостающие, непонятные случаи её восьмисотлетней жизни, наконец сложились в целый пазл. Демон, спасший её от Хуа Чэна. Человек, вытащивший Се Ляня из тройного гроба. Подозрительно добрый незнакомец, молящийся не за себя, а за богов. Демон, проявивший удивительное благородство, отдав свой честно выигранный приз - Фэнмэй. И ещё много-много случаев, когда в их с братом жизни появлялся странный незнакомец. Порой едва заметный в толпе, пристально наблюдающий за ними издалека. Но теперь не оставалось никаких сомнений в том, КТО это был. Истории восьми ста лет, разбросанные, как кусочки мозаики, тянулись к друг другу, образуя одну целую картину. Теперь, когда правда открылась столь неожиданно, она укорила себя: как можно было не догадаться?! Блять, какая же она тупица! Се Джия была так потрясена, что даже не дернулась, когда отец резко нагнулся и поднял её упавший золотой меч. Он тихо хмыкнул, любовно оглядывая знакомое оружие, некогда принадлежавшее ему самому: — За эти века, старушка Фэнмэй никак не изменилась... Ну и небрежно же ты относишься к моему подарку, раз недавно он оказался в руках Князя Демонов. Отец, как ни в чём не бывало, встал на ноги и щёлкнул пальцами. Вместо парадного одеяния на нём появились железные доспехи, выкованные самыми умелыми мастерами Сяньлэ. Се Джия с болезненным узнаванием посмотрела на символы цветка и меча, выгрированные по всей железной поверхности. И золотой медальон, покачивающийся у него на груди. — Не стой столбом, моя маленькая Джия, – голос отца был ласковым, но под этой нежностью сквозило нетерпение. — Рассказы и объяснения моего чудесного воскресения могут и подождать. Се Джия не сдвинулась с места. Ее начало трясти мелкой дрожью, которую она никак не могла унять. Она безумным взглядом уставилось в родное, красивое лицо со строгими аристократичными чертами. — У нас есть дела поважнее. Чёрт, я ждал целых восемьсот лет ради этого момента! Он, миновав ошарашенную Се Джию, подошёл к своему саркофагу, крышку которого она недавно открыла. Вместо его тела, там лежало чужое. И совершенно точно живое! — Как некстати, что ты решила заглянуть сюда именно сегодня, — отец цокнул языком. — Но да ладно! Заодно и поможешь мне в одном тёмном делишке. Подойди сюда. Отец выжидательно на нее оглянулся, и ноги Се Джии сами повели её к нему. Тело, привыкшее без вопросов слушаться властного отцовского голоса, действовало как-то само на автомате. Всё ещё не до конца веря в реальность происходящего, Се Джия заглянула во внутрь саркофага. Отец рывком стянул с тела чёрный погребальный покров, и Се Джия с изумлением уставилась на тело незнакомой молодой женщины, мирно спавшей внутри саркофага...