Алиби

— Дело есть. На стол с приглушённым хлопком приземляется увесистая кипа бумаг. Несколько листов, выпав из общей кучи, разлетелись по поверхности; некоторые из них и вовсе сдуло сквозняком, просочившимся из открытого окна в небольшое помещение. — И тебе доброе утро. Что стряслось? Он тащит стул по полу, оглушая собеседника визгом металла о кафель, и усаживается напротив сложившего на груди руки Сана. Одной рукой сдвинув полупустую кружку с кофе, тёмно-синюю папку с расплывшейся и едва читаемой надписью сбоку “..щий анализ”  и вонючую пепельницу, он демонстративно опирается локтями о стол и пододвигается ближе. Сан откидывается на спинке кресла, теряя зрительный контакт с ворвавшимся в его кабинет мужчиной, и взглядом цепляется за неосторожно сложенные бумаги, лежащие перед ним единой стопкой. — Буквально дело, Сан. Помнишь Кан Ёсана? — Он щёлкает пальцами, наблюдая за тем, как Сан неспешно возвращает своё внимание к его персоне и скучающе моргает, — Позавчера вышла статья под его редактурой. Замминистра обороны обвиняют в убийстве собственной жены. В качестве доказательств есть фотографии. Они там. Он кивает на документы, зачёсывая выбившиеся пряди вьющихся чёрных волос к затылку, и исподлобья непрерывно сверлит взглядом закатывающего глаза Сана в ожидании. — Хва, — Сан облизывается, приподнимается с места, неспешным шагом сокращая дистанцию между ним и Сонхва, и, обеими ладонями упёршись в стол, надменно склоняется над детективом, — Лезешь не в своё дело. Снова. Ты знаешь, чем всё закончилось в прошлый раз. Где сейчас Юнхо? На исправительных работах. По чьей вине? — Моей. Моей, да, — Сонхва накрывает ладонь Сана своей, большим пальцем ласково поглаживая её тыльную сторону в призрачной попытке успокоить, вразумить, — Но, послушай… Сегодня полиция нашла Ёсана мёртвым. В трёх милях от дачного участка замминистра. На его теле отпечатки погибшей. Ничего не смущает? — Мёртвым? Сан резко выпрямляется, скинув руку Сонхва со своей, и обеими ладонями проводит по собственному лицу в попытках взбодриться. Пальцами он трёт щёки, подбородок, затем глаза, пока наконец не возвращает внимание Сонхва, уставившись на него стеклянным взглядом. — Тебя только это смутило? — Сонхва встаёт с места следующим, — Полиция даже не поняла, что факты не сходятся. Списали на то, что жена замминистра сначала убила Ёсана, а затем и сама умерла, — он обвивает талию Сана, едва ощутимо толкая его на себя, и умоляюще смотрит ему в глаза, чуть сгорбившись, — Дело закрывают, Сан. — От меня ты что хочешь? Мне скинуться на похороны? — Очень смешно, — Сонхва укладывает подборок на плечо Сана, прикрыв веки, и тяжело вздыхает, — Посмотри бумажки, которые я принёс. Санни. Пожалуйста. — Тебе следовало пойти в отделение, а не ко мне, — он фыркает в явном недовольстве, однако Сонхва от себя отстраняет аккуратно, даже нежно, без толики агрессии в его сторону, и всё же повинуется.  Сан заваливается в кожаное кресло, ручки которого заметно потрепались и обуглились со временем, и вальяжно закидывает ногу на ногу, подперев кулаком подбородок. Взглядом он провожает Сонхва, отошедшего к окну, и свободной рукой двигает стопку документов поближе, указательным пальцем смахивая верхний лист с жирной надписью посередине “Личное дело”. — Чон Чанёль, — Сонхва большим пальцем приоткрывает крышку портсигара, подносит его к лицу и губами обхватывает фильтр одной тонкой сигареты, аккуратно вынимая её, — В прошлом году получил повышение. В том же году обвинялся в домогательствах к несовершеннолетней Чжан Миён. В январе этого года женился на ней. Читать как “испугался и сделал всё возможное, чтобы избежать срока за изнасилование”. — Господин Пак Сан. Сонхва, щёлкнув зажигалкой, глубоко вдыхает сигаретный дым и оборачивается на тихий скрип двери за спиной. На пороге показывается хрупкая девушка с огненно-рыжими волосами чуть ниже пояса. Он упирается копчиком в подоконник, практически усаживаясь на его край, и вскидывает бровь в лёгком изумлении. — Чхве, — Сонхва вновь затягивается, лисьим взглядом сверля затылок Сана, и приподнимает уголки губ в усмешке, — Ты что, не сменил фамилию? — Наён, я Вас слушаю, — Сан поджимает губы, двумя пальцами обхватывает край стоящей рядом пепельницы и, не отрывая её от поверхности стола, молча пододвигает стеклянную ёмкость в сторону Сонхва. — Ох, я, должно быть, вас отвлекаю… — Девушка кланяется, виноватым взглядом смиряя стряхивающего пепел Сонхва, а после и обратившего на неё внимание Сана, и прикусывает нижнюю губу, — Поступила информация о Чон Ынкён. Её переводят к нам в отделение — состояние заметно ухудшилось. — Хорошо, я Вас понял, — Сан лёгким жестом руки просит Наён покинуть кабинет, даже не взглянув на неё, — Хва, что я должен был понять, исходя из личного дела этого… — Он возвращается на главную страницу всего на долю секунды, — Чон Чанёля? — Ты серьёзно? — Сонхва выпускает дым через нос, а после сжимает тонкую сигарету пальцами и тушит её о дно пепельницы, — Он преступник. Насильник, педофил, коррупционер. Ему ничто не мешает стать рецидивистом. Не строй из себя идиота — полиция явно прикрывает его зад. Может, это он и убил Ёсана из-за того, что тот опубликовал статью. — Хва, остынь, — Сан возвращает пепельницу на место и тяжело вздыхает, второй рукой вынимая вырезку из номера газеты двухдневной давности из-под остальных бумаг, — Поезжай в отделение и обсуди это с Минги. Я здесь ничем помочь не могу. У нас на учёте твой Чанёль не стоит. — Спасибо, Сан-и, за сотрудничество. Сонхва, приподняв верхнюю губу в демонстративном отвращении, склоняется над Саном и выхватывает из его рук стопку бумаг. — Не психуй. Как поговоришь с Минги, позвони мне. А статью я оставлю себе, ознакомлюсь. — На здоровье. Он сдувает упавшую на глаза прядь волос и, развернувшись на пятках, быстрым шагом покидает кабинет Сана, напоследок, разве что, пренебрежительно поклонившись. Дверь с хлопком закрылась за его спиной, обдав Сонхва лёгким сквозняком. Он, плечом облокотившись о неприятно салатовую стену, подпирает стопку бумаг левым боком и вынимает освободившейся рукой из кармана брюк телефон. — Минги, это Хва. Встретимся на первом этаже, там, где кафетерий, через минут сорок. Возьми с собой Чонхо и бутылку виски.

***

— Большое спасибо. С меня три тысячи вон, верно? Сонхва, в спешке отряхнув брюки от пыли, вытягивает из внутреннего кармана кожаной куртки несколько тонких купюр и протягивает их в приоткрытое окно водителю. — Давай шустрее, у меня новый заказ. Он наблюдает за тем, как мужчина, развалившийся на водительском кресле, складывает примятые по краям бумажки в бардачок и смиряет Сонхва недоброжелательным взглядом, и, поджав губы, направляется в сторону участка. — Вот же хамло. Понаберут всяких на работу… — Пальцами он ловко вытягивает из заднего кармана брюк телефон и несколькими лёгкими касаниями по дисплею набирает номер Минги, вслушиваясь в гудки, доносящиеся из динамика, и в голове всё ещё прокручивая тот неприятный разговор с Саном в лечебнице, — Я на месте. Надеюсь, ты тоже. — Чонхо на похоронах, — Минги проводит пальцами по выжженным белым волосам, оглядывая Сонхва с головы до ног, — Я думал, ты с муженьком приедешь. — Не наглей давай, — он цокает языком и кивает в сторону совсем недавно открывшегося кафетерия на нижнем этаже здания, — Зайдём, я возьму себе кофе. — Кофе с виски? Дружище, мне кажется, это херня, а не идея. Сонхва кулаком несильно бьёт коллегу в плечо, больше шуточно, нежели злостно, и молча приоткрывает стеклянную дверь с неоновой вывеской на ней, заходя внутрь. Несколько узких деревянных столиков с барными стульями кремового цвета, стоящих поодаль от входа, были забиты наглухо посетителями: люди в форме, разбившись на небольшие компании, звонко смеялись, неспешно потягивая, должно быть, уже подостывший кофе. — Вот где они все отшиваются! Лоботрясы, лишь бы не работать, — Минги приглушённо смеётся в кулак, подходя к бариста, и, сощурившись, принимается внимательно изучать меню. — Добрый день. Один латте на кокосовом молоке, пожалуйста, — Сонхва говорит вполголоса, заправляя кудри за уши, — Оплата картой. Он достаёт из кармана брюк полупустую тёмно-коричневую визитницу, прикладывая её к терминалу, а после отходит в сторону. Его взгляд цепляет невысокий парнишка с несуразными ярко-синими волосами, сидящий за столиком напротив кассы и пристально смотрящий на него в ответ. Сонхва вскидывает бровь, переглянувшись с Минги, и возвращает визитницу на место. — С каких пор в участке работают люди с окрашенными в синий волосами? — Что? Ты о чём? — Сонхва встречается взглядом с Минги, мельком взглянувшим на сидящих в зале людей, и непонимающе моргает, — Тут только одинаковые корейцы, чувак. Никаких синих волос, — Минги пожимает плечами и возвращает своё внимание бариста, — О, добрый день. Капучино, будьте добры.